Хан

Кэти С. Бартон

Хан

Внимание!

Текст книги переведён исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.

Любое копирование без ссылки на переводчика и группу запрещено.

Создатели перевода не несут ответственности за распространение его в сети.

◈ Автор: Кэти С. Бартон

◈ Книга: Хан

◈ Серия: Парни Боуэн, книга 2

◈ Главы: 20 глав

◈ Переводчик: EvaMorgenstern

◈ Редактор: Женечка

◈ Обложка: WolfA.

◈ Вычитка: Женечка

◈ Специально для группы: ✰Золочевская Ирина || Б.Б. Рейд✰

Глава 1

Взглянув на свой задний двор, Хан увидел резвящихся на своей лужайке оленей. Мужчина долго скрывался в стенах дома, и животные, воспользовавшись этим, устроили на его собственности игровое поле. Отвернувшись от этого зрелища, оборотень почувствовал недовольство своей кошки — ей хотелось, вырвавшись на свободу, открыть на них охоту. Но Хан, сдерживая хищника внутри себя, направился в гостиную, посмотрев совсем иным взглядом на открывшийся ему по пути вид.

Его дом превратился в свинарник. Пожалуй, и пахло в нём так же. Но оборотень настолько погрузился в себя, что попросту не замечал этого. Вот почему Хан приказал своей матери держаться подальше — если бы Коррин увидела, во что превратилось это место, то задала бы ему хорошую трёпку. Но лидер группы скрывался ото всех.

Три месяца назад Уокер вместе с Кэйтлинн отправились в свой медовый месяц, и за всё это время Хан так и не покинул дом. Оборотень даже не выходил на пробежку вместе со своими братьями. Только с приходом темноты, он забирал свою почту, а после — быстро возвращался в своё укрытие. Мужчина ненавидел это, но так его шансы встретить свою пару сводились к минимуму.

Кэйтлинн — пара его брата, сказала Хану, что тот обязательно встретит свою вторую половинку, и та будет человеком. Нет, девушка не обладала даром ясновидения или что-то вроде того, но она неустанно напоминала оборотню о своих словах при каждой встрече. Хан достаточно неплохо поладил с Линн, но мужчина не собирался позволить ещё одному человеку стать членом их группы.

Телефонный звонок испугал Хана, вырвав из пучины размышлений, но мужчина решил проигнорировать свой сотовый. Скорее всего, это вновь был один из его братьев, и, по правде говоря, лидер группы был не в настроении для разговора. Он останется здесь, пока все не уяснят, что Хан Боуэн не собирается брать себе пару, и не оставят его в покое. И когда кто-то позвонил в дверь, оборотень едва ли сдержал крик — неизвестный визитёр звонил в дверь с таким упорством, словно это было частью его работы.

Открыв дверь, мужчина был готов просто зарычать гостю в лицо, когда внезапно вокруг него, в объятии, сомкнулись женские руки, а нежные губы прикоснулись к его щеке. Хан тщетно попытался оттолкнуть Кэйтлинн, но та была намного сильнее, чем выглядела. Наконец, заприметив Уокера, мужчина попросил брата утихомирить его женщину.

— Женщину, да? Думаю, в наших взаимоотношениях, мы ещё не продвинулись к тому, чтобы ты называл меня по имени. Но не важно. Я всё так же скучала по тебе.

Войдя в дом, Кэйтлинн направилась в гостиную, словно была в этом доме полноправной хозяйкой. Может, так и было. И Хан собирался позже поговорить с ней об этом.

— Почему бы и нет, чувствуй себя, как дома, — когда Уокер рассмеялся, мужчина мрачно посмотрел на него. — Это не смешно. Когда ты позвонил этим утром, я сказал тебе отвалить. В любом случае, что ты здесь делаешь?

— Ты воняешь, — Хан не сдержал рык в ответ на фразу Кэйтлинн. — И твой дом похож на общежитие. Хотя, думаю, в общежитии всё же пахнет получше. Чем ты, чёрт возьми, занимался всё это время?

— Я занимался своими делами, как, чёрт возьми, и ты в своё время. Выметайся отсюда, — мужчина вырвал из рук своей невестки коробку с хлопьями, поставив ту рядом с остальными. — Скажи мне, что тебе нужно, а потом уходи. Думаю, я совершенно ясно дал понять, что мой дом…

— Да-да-да. Это твоя собственность. И что? Нам нужно поговорить с тобой, и я не могу сделать это здесь. Нет, если ты, конечно же, хочешь, чтобы я разбавила весь декор своей блевотиной… Господи, я думала, что у тебя яйца побольше, и ты не будешь прятаться здесь, как какой-то отшельник. — Линн перешла с гостиной в кухню. — Я жду тебя.

Хан посмотрел на Уокера, что за всё время не произнёс и слова, только совершенно по-идиотски улыбался. Он не знал, то ли разбить брату нос, чтобы заставить Кэйтлинн разозлиться на него, то ли просто выставить эту парочку прочь из дома.

— Тебе лучше пойти туда. Если там обстановка вдвое хуже, чем здесь — Кэйт, скорее всего, позвонит в клининговую службу.

Осмотрев беспорядок вокруг, Хан понял, что дела на кухне всё же обстоят хуже, так что молча последовал за невесткой.

— Ага. Сегодня, если это возможно. Я заплачу Вам свыше, потому что Вам может понадобиться дополнительная помощь. Здесь всё застоялось, — когда женщина закончила разговор, Хан только и мог, что молча смотреть на неё. — Тебе должно быть стыдно за это. Что, чёрт возьми, сказала бы твоя мать?

— Ты же понимаешь, что я не позволил бы им войти, не так ли? Ты могла бы позвонить и им, сказав, чтобы не приходили. Мой дом принадлежит только мне.

В ответ на его возмущение, его невестка, улыбаясь, устроилась на стуле.

— Кэйтлинн, я не шучу с тобой.

— Знаешь, это печально. Я знаю, что ты не шутишь. Но я не могу навещать тебя пока здесь такой бардак, — Уокер вошёл в комнату, подарив свой паре очаровательную улыбку. — Тебе лучше присесть, у нас есть для тебя новости.

Хан последовал совету женщины, ведь спорить с ней — бесполезное дело, в чём Боуэн уже давно убедился. И, стоит Кэйтлинн рассказать, что всё же она от него хочет — оборотень без промедления потребует, чтобы та отозвала уборщиков, а после — обсудит чудодейственное состояние его денежного счёта.

— У нас с Уокером будет ребёнок.

Хан кивнул, и, взяв стопку посуды из рук Уокера, передал её Кэйтлинн.

— Я хотела рассказать тебе первому, а потом уже маме с папой, да и всем остальным заодно. Мы приехали сюда, потому что до нас дошли слухи, что ты и вовсе отказался покидать собственный дом.

— Я пытался всё обдумать, — Хан смутился, когда его брат, подняв бровь, показательно осмотрел комнату. — Признаю, уборки не было в моём списке.

Кэйтлинн фыркнула, а Уокер тихо хмыкнул.

— Мне кажется, что в твоём списке не было всего, что связано с чистотой. Почему бы тебе не нанять кого-то, чтобы они убрались здесь? Ты же знаешь, что у нас достаточно для этого денег, идиот.

Это заставило Хана вспомнить о банковской выписке.

— Ты положила на мой счёт деньги, и я хочу, чтобы ты сняла их обратно. И мои тоже. Я хочу, чтобы ты прекратила перечислять их мне. Я в состоянии оплачивать счета самостоятельно.

— Конечно же, — Хан подумал, что этот тон напоминает ему тот, каким разговаривают с десятилетним ребёнком. — На твоём месте, я бы не забывала, что я всё ещё в состоянии надрать тебе задницу. Сейчас я гормонально не стабильна, и ты не сказал ни слова о ребёнке. Хан, неужели ты настолько упрям, что не можешь даже порадоваться за нас?

А после Кэйтлинн Боуэн сделала то, что оборотень уж точно никак не ожидал увидеть — она расплакалась. Уокер, не моргнув и глазом, забрал из рук своей пары грязную тарелку, а после — молча обнял Линн. Хан был рад, что сидел, потому что он не был уверен, что сможет устоять на ногах.

— Ей сложно управлять своими эмоциями. Я говорил, что это пройдёт, но Кэйтлинн трудно всё ещё справится с этим.

В ответ на эти объяснения, Хан лишь кивнул.

— Во всяком случае, сейчас дела обстоят лучше, чем неделю назад, но для нас это ещё проблемный вопрос.

— Не для меня. Я в полном порядке. До того момента, как какой-то мудак не решит расстроить меня.

Встав, и чуть придя в себя, Кэтлинн вернулась к прерванному занятию.

— Что касается твоих денег — делай с ними всё, что захочешь. Они твои, но знай — я не перестану делать то, что делаю. И я наслаждаюсь этим. И ты тоже смог, если бы хоть иногда выходил из дома.

Хан даже не пошевелился, когда Линн направилась открывать дверь. Он знал, что прибыла клининг-команда, и задался вопросом, сколько денег женщина им пообещала, раз работники оказались на его территории уже в течение часа. Мужчина встал на ноги, едва ли услышав приближение чужаков.

— Хочу пробежаться. Вот теперь я не откажусь убраться отсюда подальше.

Направившись к дери, Хан молча покинул дом, даже не осознавая того, что его брат беспрекословно последовал за ним. И, по правде говоря, лидер группы был даже рад этому — рядом с ним будет тот, кто сможет присмотреть за женщинами… Чужаками.

Братья почти час пробыли в лесу, когда Хан наконец-то выдохся. Почти всё это время они бежали, и в разговоре между ними не было ничего, кроме, как «пойдём этим путём» или «хорошо». Пока паника от присутствия кого-то постороннего в его доме не заставила Хана сбежать — мужчина не осознавал, насколько нужной была ему эта пробежка.

Сделав перерыв, мужчины обратились, остановившись недалеко от имения.

— Кэйтлинн неловко, что она выгнала тебя с твоего же дома. Я сказал ей, что это из-за того, что тебе стыдно из-за беспорядка внутри. Линн просила передать, что, если ты подождёшь ещё пару часов, она уйдёт, как только внутри всё будет сиять от чистоты.

Хан не смотрел на Уокера, но его мучила необходимость объясниться. Взяв горсть камушков, он принялся запускать их по неподвижной воде. Ему нужно было с кем-то поговорить.

— Я схожу с ума от беспокойства, что моя пара постучит в мои двери. И окажется человеком.

Лидер группы запустил ещё два камушка в ожидании реакции на собственные слова.

— Не знаю, что и сказать. Но, Хан, ты всё время сидишь взаперти. И проживаешь свою жизнь так, словно хочешь уберечь себя от встречи с ней. Мне кажется, что здесь замешано намного больше, чем твоё решение о затворничестве.

Мужчина промолчал, наблюдая за тем, как камушек Уокера семнадцать раз отскочил от воды — он считал, желая занять себя чем-нибудь. А после его собеседник продолжил:

— Мне звонила мама, ещё до нашего отъезда с Франции.

Хан решил, что рано или поздно, Коррин позвонит и ему.

— Что она тебе сказала? Что мне нужно взять на себя обязательства? Что я прошёл через омут? Уверяю тебя, это не так.

Уокер предпочёл не комментировать сказанное, за что оборотень был благодарен ему. Час спустя братья направились домой. Хан знал, что ранил Кэйтлинн своим поведением. И он искренне сожалел об этом, но эта женщина попросту испугала его своим предсказанием. — Если я встречу свою пару и слова Кэйтлинн сбудутся — мне никогда не смириться с этим, не так ли?

Заслышав смех Уокера, мужчина бросил на него вопросительный взгляд.

— Нет. И, как она сказала парой месяцев ранее, Кэйтлинн будет злорадствовать, пока ты не скажешь ей, что она была права.

Когда Боуэны уже были на подходе к его дому, Хан заметил на своей подъездной дорожке пять фургонов и два легковых автомобиля. Похоже, его невестка вызвала всю компанию.

— Пожалуй, если это произойдёт, я должен буду сказать Кэйтлинн, что она была права во всём, — Уокер согласился с этим, и оба мужчины наблюдали за тем, как люди, в основном это оказались женщины, облачённые в простые джинсы и футболки, покидали дом Хана. — Уокер?

— Я знаю, Хан. Знаю, что ты боишься пройти через всю эту боль ещё раз — и я не виню тебя. Но, если ты просто дашь девушке — любой девушке, — шанс… Ты убедишься в том, что то, что сможешь получить взамен — окажется чертовски удивительным.

***

Джордж не мог перестать улыбаться. Внук. Уокер и Кэйтлинн собирались подарить ему внука. Взяв свою пару за руку, мужчина улыбнулся ей. Они разбалуют этого малыша.

Мужчина посмотрел на Хана, и от него не укрылось, насколько сильно похудел его сын. Навскидку, кажется он потерял около тридцати фунтов (примерно 13,6 кг — прим. переводчика). Вес, который тот не должен был потерять. Кэйтлинн села рядом с Джорджем, вручив мужчине ярко упакованный подарок. Женщина начала раздавать их, едва семья вышла из-за стола — это был уже его третий или четвёртый подарок.

— Ты должна прекратить это. Ты подарила нам и так слишком много.

Джордж разорвал бумагу, как это делают маленькие дети. Он любил получать подарки.

— Я знаю, как ты ненавидишь весь этот ажиотаж, но мы повеселились, делая эти покупки. И хоть я уже бывала там по делам, но это впервые, когда я посетила это место всего лишь ради веселья, — Линн передала Коррин похожую упаковку. — Знаете, что в Японии обожают кошек? Вот где мы достали это.

Это был медальон. Посмотрев на него под лучами света, мужчина увидел, что на украшении выгравирована кошка. Рассмотрев её тёмные очертания, он понял, что это была пантера. У Коррин был такой же. Её был на цепочке, чтобы носить на шее, а его — прикреплён к красивым карманным часам. Спрятав подарок в кармашек, Джордж поцеловал Линн в щеку.

Он наблюдал за тем, как его невестка передвигается по комнате. Её живот едва-едва стал заметен. Джордж ничего не сказал на этот счёт, потому что Линн очень остро воспринимала это. Например, когда мужчина сказал ей о том, что скучал по ней — женщина расплакалась. И когда Коррин подала ей фруктовый салат, вместо листового, что был у всех — она тоже заплакала. Уокер сказал им, что с его парой всё в порядке — виной всему всего лишь гормоны. И, по правде сказать, Джордж надеялся, что на этом всё и закончится.

Уокер тоже наблюдал за Кэйтлинн. Он выглядел настолько счастливым, что Джордж едва удержался от того, чтобы не станцевать джигу. И тот факт, что его сын со своей женой привели с собой и Хана, только привнесло радости в этот вечер. Когда Коррин коснулась его руки, Джордж перевёл взгляд на свою пару.

— Старый дурак, прислушайся к тому, что они обсуждают. Не знаю, что нашло на них, — она кивнула на Рида и Марка. — Они всё больше ругаются, и я собираюсь отправить их в гараж.

Мальчишки почти всю неделю о чём-то спорили. Джордж не мог заставить ни одного из них рассказать ему, в чём дело, но теперь с него было достаточно. Его сыновья расстроили свою мать. Но прежде, чем мужчина смог подняться на ноги и положить этому конец, за него это сделала Кэйтлинн.

Она выбила стул из-под Марка, после наступив тому на горло. И прежде, чем Рид смог уйти из зоны её досягаемости, она уложила и его. Джордж знал, что ни один из них не навредит Линн, но он всё же встал, чтобы сказать ей — позволить ему самому позаботиться об этом. И в это время мужчина заметил краем глаза, что его старший сын, Хан, тоже поднялся на ноги.

— Я здесь всего два часа, но всё это время вы то и делаете, что ссоритесь. Что, чёрт возьми, происходит? — Кэйтлинн вытащила пистолет, направив его на Рида, когда тот начал подниматься. — Я не в настроении шутить с тобой, молодой человек. Или вы двое расскажете мне, что происходит, или я начну отстреливать то, что делает вас мужчинами. Слышала, они восстанавливаются так же хорошо, как и всё остальное.

— Он сказал мне, что ты не позволишь мне работать с ЦРУ, и что ты даже не собиралась сообщить мне об этом до своего отъезда.

Рид звучал более, чем безумно, и Линн, очевидно, понимала это.

— Поэтому, вместо того, чтобы подойти ко мне и спросить, ты позволил ему издеваться над собой, когда мы с твоим братом вернулись домой? Ты идиот. — Кэйтлинн убрала ногу от лица Марка, чтобы посмотреть на него, а после — вернула обратно. — А ты. Что за хрень? Тебе больше нечем заняться, как докапываться до него? Хочешь, я найду тебе работу?

— Нет. Но… — Марк посмотрел на брата, а потом вновь перевёл взгляд на неё, и Джордж понял, что хотел сказать его сын. — Почему он может получить эту работу, а я — нет?

Женщина отступила от Марка, убрав пистолет. Велев братьям встать, Кэйтлинн отступила назад на несколько шагов, скрестив руки на груди. Она постукивала ногой о пол, что выдавало её раздражение.

— Ты хочешь работу. Что же, превосходно. Думаю, ты получил её. Или та маленькая следственная штука, которой ты занимаешься — не работа? Ты весь день просиживаешь в своём офисе и ешь конфеты? — Марк покачал головой, впившись в женщину взглядом. — Опять же, почему ты не подошёл ко мне и не спросил?

— Ты уехала, — Марк бросил взгляд на брата, а потом вновь уставился в пол. — Извини, но мне действительно нечем заняться. Мой бизнес в большей мере работает сам по себе, и с деньгами, которые ты вложила в мой профиль, мне не стоит докапываться к каждой мелочи. Мне скучно.

Ему стоило сказать ей это, она поняла бы. Когда Линн начала расхаживать по комнате, Джордж заметил, что другие его сыновья, Дилан и Себастьян, присели рядом с Марком и Ридом. Это означало, что каждый из них не отказался бы получить кое-какую работу.

— И что мне, чёрт возьми, делать с четырьмя маленькими мальчиками?

Каждый из братьев готов было запротестовать, но Кэтлинн остановила их, подняв руку.

— Вы мальчишки. Только мальчишка будет сидеть и скулить о том, что ему нечего делать. Только маленькие дети будут подначивать другого ребёнка, чтобы вывести его из себя. Хотите работу? Тогда, чёрт возьми, найдите её. Вы думаете, моя досталась мне просто так? Нет. Не досталась. Мне пришлось пойти в колледж и работать над собой. Думаете, женщине было легко добиться того, что сейчас у меня есть? Нет. Ни черта подобного.

Каждый из братьев Боуэн, опустив голову, уставился в пол. Взглянув на двух своих оставшихся сыновей, Джордж увидел, что и те тихо посмеиваются. Коррин прикоснулась к его плечу.

— Она будет отличной матерью. Возможно, ей нужно будет подчистить свой лексикон, но она будет его любить.

Джордж кивнул на замечание своей пары.

— Не могу дождаться, когда возьму его на руки.

Мужчина не стал ничего говорить, но он хотел внучку. Мальчиков у него и так было предостаточно. Вне сомнений, оборотень любил своих сыновей, но он хотел, чтобы маленькая внучка разбавила их общество, общаясь с ним. Он посмотрел на Коррин, желая поделиться своими мечтами, когда Кэйтлинн заговорила вновь:

— С завтрашнего утра каждый из вас приобщится к строительной бригаде на земле Уокера. И, если я услышу хотя бы одно крошечное возражение — то превращу ваши жизни в проклятый ад на целый месяц.

Марк уже начал протестовать, но осёкся. Джорджу было не видно лицо Кэйтлинн, но он был уверен, что та многозначительно приподняла бровь.

Мужчина видел, как она проделывает это с Уокером. Ей было достаточно просто приподнять бровь, и огромный сильный оборотень отступал, лишь бы сделать свою женщину счастливой. Его мальчики тоже так делали, но у Кэйтлинн была определённая власть над ними, что те ещё не совсем уяснили. Это был фактор матери.

Он был свойственен каждой женщине, зачавшей новую жизнь — и это было невозможно не заметить. Джордж смотрел на то, как мальчишки продолжают сидеть на своих местах, даже спустя пару минут, как Кэйтлинн вышла из комнаты. Оборотень собрался последовать за своей невесткой, когда Хан приблизился к своим братьям.

— Вы заставили её плакать, счастливы? — Каждый из братьев посмотрел вслед Линн, прежде, чем вновь опустить покаянно голову. — Если я услышу, что вы вновь провернули это — то объявлю охоту на каждого, и заставлю сожалеть о содеянном до конца ваших дней. Я ясно выразился?

Они кивнули, ответив своему лидеру согласием. Уокеру даже не нужно было говорить что-то братьям — он просто посмотрел на мужчин снизу-вверх. Стыд был наихудшим из всех наказаний, и эти двое хорошенько пропесочили своих жертв. Джордж откинулся на спинку дивана, решив, что сам тоже присоединится к сыновьям уже только ради того, чтобы увидеть, на что пойдут его мальчики, чтобы угодить своей невестке.

ГЛАВА 2

Марк наблюдал за тем, как приближается его брат. Только тогда, когда тот чуть повернулся влево, чтобы ответить подошедшей медсестре, мужчина заметил, что Уокер взял с собой и Кэйтлинн. Всё пойдёт совсем не так, как он надеялся. И, конечно же, его невестка направлялась прямо к нему, Марку, не выглядя при этом счастливой.

— Где она?

Марк не ответил на её слова, но приветственно кивнул Уокеру.

— Он сказал мне, что тебя и твою пантеру потрепали. Это твой способ увильнуть от завтрашней работы?

Мужчина совсем забыл об этом.

— Нет. И это было сегодня. Я единственный оказался поблизости, а ей нужна была помощь. И, видимо, больше, чем нам.

Из города поступил запрос на исследование местной мусорной компании. Люди жаловались на то, что мусор не вывозили, а баки бросали просто на улице, чтобы их забирали другие автомобили. Но сегодня ночью Марк узнал, что компания проникала в гаражи, воруя оттуда вещи.

— Они позволили мне взять её, как своего пациента. Но, как я сказал тебе по телефону, мы уезжаем послезавтра, так что тебе нужно либо найти для неё другого врача, либо придумать что-то другое, — Уокер надел халат и взяв в руки стетоскоп, продолжил: — Возможно, тебе следует рассмотреть кандидатуру Доктора Таннера. Он…

— Она поедет домой со мной, — Линн и его брат посмотрели на Марка широко раскрыв глаза. — Если он вновь найдёт её, когда она будет здесь, то будет… Этот мужчина сказал, что убьёт её. Мне нравится эта девушка, и я не позволю вновь причинить ей боль.

Моника Престон работала в его фирме. Она взошла на должность не так давно, но оказалась хорошим работником и просто гениальным следователем. Марк нанял её отвечать на телефонные звонки и для работы в офисе, но обнаружил эти её таланты, когда девушка всего за пятнадцать минут решила проблему клиента, над которой они работали уже больше, чем пару недель. И с тех пор мужчина ни разу не пожалел об этом — он даже повысил её в должности.

— Марк, она твоя…

Посмотрев на брата, Марк попытался понять, что тот имел в виду. Но оборотень оказался не готов к догадке, посетившей его голову. То, что Уокер это предположил — ошеломило его.

— Нет. Иисус, нет. Она мне нравится, но на этом всё. Моника не моя пара, — мужчина посмотрел в сторону палаты, где находилась девушка. — Но я чувствую себя ответственным за неё. Даже очень. Я не знаю в чём причина, но я не могу позволить, чтобы с ней что-то случилось.

Уокер решил проверить девушку, и Кэйтлинн вместе с Марком последовали за ним. У последнего, стоило ему посмотреть на Монику Престон в её нынешнем состоянии, каждый раз останавливалось дыхание.

Христос, её парень обошёлся с ней жёстко. Мужчина был рад, что оказался в том месте и спугнул его, но к тому времени, как понял, что происходит — было уже слишком поздно.

Всё на чём оборотень смог сфокусироваться — её лицо, но вернувшись к месту происшествия и осмотрев девушку вновь, мужчина пришёл в ужас. Марк подумал, что у Моники сломана пара рёбер, а пальцы и вовсе едва ли не раздроблены. Её левый глаз опух, а правый был залит кровью. Боуэну казалось, что её нижнюю губу придётся зашивать, но он не был уверен на этот счёт, потому что на ней было так много крови, что было сложно о чём-то вообще говорить. Оборотень съёжился, когда Кэйтлинн засыпала пострадавшую вопросами:

— Ты знала, что этот человек мог сделать такое с тобой?

Моника кивнула.

— Тогда расскажи мне, почему ты осталась с этим ублюдком? Ты получаешь от этого кайф?

Обычно Моника не была агрессивной, но в один удар сердца девушка подскочила с кровати, приблизившись к Кэйтлинн.

— Ты понятия не имеешь, о чём говоришь. За последние четыре месяца я получила пять судебных запретов, чтобы он не приближался ко мне. Я сюда переехала только для того, чтобы сбежать от этого человека. Ещё раз. Он делает это, потому что думает, в своём извращённом грёбанном уме, что я принадлежу ему, и приходит в ярость всякий раз, стоит мне попытаться удержать его подальше от себя. Если у тебя есть хоть какой-то способ остановить это — я буду только счастлива.

Она пошатнулась, и Кэйтлинн на автомате придержала пострадавшую. Когда Моника вскрикнула от боли, Марк и Уокер шагнули вперёд, но единый взгляд на её лицо заставил обоих мужчин отступить. Она боялась их.

— Давай же. Позволь мне позаботиться о тебе, — Кэйтлинн помогла девушке вернуться в постель. — Мне жаль, что я накинулась на тебя, но мне показалось, что тебе нужно выплеснуть это. Теперь мы можем взяться за этого мудака. Ты умеешь стрелять из пистолета?

Уокер рассмеялся, впрочем, как и Марк. Линн настолько спокойно задала этот вопрос, что это испугало Монику. Но тот взгляд на её лице — он был бесценен. Девушка ответила, что не умеет, но взяла себе это на заметку. Кэйтлинн уверила её, что обязательно даст той пару уроков на тему того, как обращаться с оружием, когда будет в городе в следующий раз.

Стоило Монике задремать, Кэйтлинн покинула комнату. И когда Марк хотел было последовать за ней, Уокер предостерегающе покачал головой, а после вернул всё своё внимание своей пациентке. Пока он не шепнул своему брату, что с его женой всё будет в порядке, тот не осознавал, насколько на эмоциональном уровне это было сложно для Кэйт.

— С ней всё в порядке? Я не хотела расстраивать её.

Уокер улыбнулся Монике, когда Марк приблизился к небольшому стулу у кровати.

— Она в порядке. Беременность, только и всего. Она очень эмоциональна и пока не может взять это под контроль, — доктор попросил девушку откинуться назад. — Позволь мне убедиться, что ничего не сломано и подлатать тебя. Кто-то уже разговаривал с тобой о том, где ты остановишься?

Моника взглянула на Марка, и тот кивнул.

— Марк сказал, что я могу остаться у него дома. Мне известно, что он твой брат, но я не хочу злоупотреблять его добротой. Мне просто нужно место, чтобы переждать, пока я не смогу двигаться дальше. Я не могу привлечь Тони со всем этим дерьмом к твоей семье.

Обследование заняло около тридцати минут. Когда Уокер попросил Марка выйти, чтобы он мог осмотреть её, мужчина отправился на поиски Кэйтлинн. Женщина оказалась в ординаторской, делая некоторые звонки. Её вездесущий ноутбук был просто на столике перед ней. Линн улыбнулась, закончив разговор, когда Марк приблизился.

— Я занимаюсь телефонным собеседованием для секретаря. Ненавижу это дерьмо. Хочу на работу, а не застрять здесь, занимаясь этим бредом. Знаешь, сколько телефонных звонков я получила в свой медовый месяц? Более, чем пятьсот. Я уже ненавижу это.

Марк знал, что это не так, и что она будет очень хорошо управлять ЦРУ. Ему так же было известно, что Кэйт уже смогла решить проблему, с притоком преступности, ударившую по Вашингтону пока отсутствовала. И по правде говоря, мужчина очень гордился своей невесткой.

— Когда она начала работать на тебя?

Оборотень рассказал девушке всё, что ему было известно о пострадавшей, понимая, что, если он не сделает это — Кэйтлинн вполне могла бы пойти с этими вопросами к Монике.

— Она живёт здесь с июня, именно с того времени, когда вы с Уокером встретились. В то время она уже работала на меня. Я искал кого-то, чтобы тот отвечал на телефонные звонки — и Моника вполне подошла. Но я понял, что она способна на большее, и нанял её, как одного из своих следователей. Престон хороша в этом.

Кэйтлинн кивнула.

— А тот мужчина? Её сталкер? Что тебе известно о нём? Он причинял ей боль раньше, пока она работала на тебя?

Оборотень уже было сказал «нет», но подумав об этом, понял, что это вполне бы могло быть.

— Я мог бы в это поверить, но она никогда не рассказывала об этом. На прошлой неделе Моника подала мне своё заявление. Сказала, что ей нужно поехать позаботиться об очень больной матери. Я никогда не задумывался об этом, до сих пор. Она опять решила сбежать.

— Я тоже так думаю. Её родители мертвы, у неё остался только брат, но я бы не поставила на него слишком много. И нет никого из родственников, кого я могла бы разыскать. За последние пятнадцать месяцев она так много переезжала. И в каждом месте, где она делала остановку, получала счёт из больницы, который не могла себе позволить, но всё же оплачивала их. Когда это началось, Престон оставляла свой ежемесячный взнос в каждом месте.

Марк не удивился тому, что Линн так много знала об этой девушке.

— Я не могу отпустить её. Не могу понять, с чем это связано, но что-то внутри меня требует, чтобы я защитил её любой ценой, — мужчина взглянул на свою невестку, когда та фыркнула. — Я чувствую то же самое, когда дело касается тебя. Большую часть времени мне хочется придушить тебя, но иногда мне просто необходимо быть уверенным, что с тобой всё в порядке.

Мужчина предпочёл промолчать, когда Линн отвернулась. Он понимал, что сейчас девушка борется со своими эмоциями. И когда та вновь посмотрела на него, на её устах была усмешка. Чаша его терпения почти переполнилась, когда Кэйт подалась вперёд, похлопав его по колену.

— Я тоже люблю тебя, придурок. Но это чувство? Это исходит от твоей кошки или что-то типа того? Ты сказал, что она не твоя пара. Насколько ты уверен в этом? — Марк подтвердил свои слова. — Тогда мы должны выяснить, что это, удерживая её здесь до тех пор. Ты ведь знаешь, что она собирается удрать при первой же возможности? Если бы я была на её месте — я бы так и сделала.

Марк тоже был уверен в этом, как и в том, что она не была его парой, что он и сказал Линн. Уокер вышел из палаты спустя несколько минут — Монику выписали под его ответственность, и они собирались отвезти её к нему домой. Внезапно мужчина понял, что рад, что позаботился о том, чтобы кто-то следил за чистотой на его территории. Иначе его дом стал бы естественной средой обитания для грибов и другой плесени.

***

Моника смотрела на помогавшую ей пару. Миссис Боуэн, как представилась ей Кэйтлинн, была очень красивой, а её муж, доктор, был очень добрым. Она понятия не имела, что подумать о женщине, когда та накинулась на неё, но понимала, зачем та так поступила — Кэйтлинн вынудила её избавиться от плена своей ошибки.

В последнее время Моника часто чувствовала себя словно в западне. Каждый раз, когда она думала, что избавилась от Тони Бэрра, этот негодяй появлялся в её жизни вновь. Очень разрушающий негодяй. Осмотрев выделенную ей комнату, девушка подумала о том, как скоро она сможет сбежать.

У неё никогда не было такого босса, как Марк. Он был очень милым, и всегда хвалил за выполненную работу. Все его сотрудники говорили, что он очень честный, и мужчина никогда не заставлял их чувствовать себя хуже него. То, что он взялся за дело с мусорной компанией, стало сюрпризом. Ей поручили работать с Дэвидом, но тот слёг с гриппом.

— Окей. Мне нужно отойти и выполнить свой общественный долг перед Кэйтлинн. Она может быть настоящей задницей, да и я облажался, — Марк сидел рядом со своей гостьей на кровати, протянув читалку и пульт. — Телевизор в твоём распоряжении, как и эта штука. Мне подарили парочку на мой день рождение, и я ещё даже не открыл их. Кажется, Хан сказал, что оформил на них кредит на пятьдесят баксов, так что…

— Я не возьму твой подарок, — он рассмеялся над Моникой. — Я серьёзно. Я не могу взять подарок, который тебе подарили на день рождение. Это неправильно.

— Но ты же видишь, что мне это не нужно. Поэтому я дал это тебе. Хан сказал бы так же. Я спросил его о квитанции, но он сказал, что у него их нет. Он велел мне отдать это кому-то. — Марк протянул ей подарок. — У меня есть ещё кое-что, помимо этого. Клянусь. Возьми.

Она примет его на время, пока находится здесь, но Моника не забрала бы его с собой. Девушка провела рукой по коробке, подняв взгляд на Марка, когда тот направился к двери. Девушка подумала, что не знает человека лучше него, и пожалела, что не встретила этого мужчину раньше.

Включив телевизор, чтобы немного развлечь себя, она умолчала кое о чём. Место, в котором Моника остановилась — ей нужно вскоре покинуть его. Видимо, Тони оказался там раньше неё, учинив беспорядок. Марк не сказал ей, что он сделал это, но, если судить по прошлым «визитам» её сталкера — можно сказать, что то место — полностью разрушено. Девушка до сих пор задавалась вопросом, как ему удалось найти её в мусоровозе.

Стук в дверь испугал её, и Моника села. Посмотрев на часы у кровати, пострадавшая поняла, что задремала. В комнату вошла достаточно молодая женщина с подносом в руках. Она улыбнулась ей, сев в ногах девушки.

— Мистер Марк сказал, что Вы можете проголодаться, и велел отнести вам что-то лёгкое. Я не была уверена в том, что Вам понравится, потому принесла всего понемногу. — Она села в кресло. — Меня зовут Салли, я его «дневная помощь».

Моника сказала ей, кто она и кем приходится Марку. Она не была уверена, что представляет собой «дневная помощь», но предположила, что этот человек занимается уборкой. Человек, занимающийся уборкой и умеющий готовить. Еда пахла просто изумительно. И после первого глотка перлового супа, Моника поняла, что съест всё это.

Пока она ела, Салли сохраняла молчание. Покачиваясь, девушка просто смотрела телевизор. Моника не понимала почему, но с ней было очень комфортно, ей не нужно было объяснять, что Престон делает здесь и почему её адски избили, или ещё что-то. Когда Салли убрала поднос, то помогла ей с ванной.

— Я же не заняла постель Марка, правда? — Моника остановилась у двери, ведущей в огромную ванную, когда эта мысль пришла ей в голову. — Я могу занять любую другую пустующую комнату. Не хочу выживать Марка с его же постели.

— Нет, мэм. Это одна из гостевых комнат. У него их три. Эта имеет укомплектованную ванную комнату, потому Вы здесь. Доктор Уокер сказал, что позже Вы можете захотеть принять ванну.

Моника кивнула, попросив оставить её одну, чтобы справить нужду. В последний раз, когда Тони избил её, она избегала смотреть в своё отражение, но сейчас у неё не было выбора — зеркало над ванной было огромным. И глядя на женщину, смотрящую оттуда на неё, девушка едва сдержала слёзы.

Её нижняя губа была заклеена. Уокер сказал, что швы оставят на коже большой шрам, потому он наложил на неё скобы-бабочки. Их было три на губе и пять на левой брови. Её правый глаз был залит кровью, и, хотя он немного болел, но выглядел намного хуже. Осторожно прикоснувшись к синяку под ним, Моника вздрогнула от боли. В её волосах тоже виднелись следы крови, и на её месте она почувствовала пульсирующий узел. Престон хотелось, чтобы душ смыл все следы того, что Тони сделал с ней.

Хоть она и знала, что это невозможно, но ей было необходимо почувствовать себя чистой. Открыв дверь, девушка сказала Салли, что прекрасно себя чувствует и примет душ. «Дневная помощь» не считала это хорошей идеей, и попросила подождать с этим, но Моника только закрыла дверь, заперев её. Ей это нужно.

Как только пар от горячей воды скрыл зеркало, девушка сняла одолженную ей рубашку. Пытаясь не смотреть на своё отражение, она вошла под душ. Ох, Рай. Престон решила, что это лучшее из всех лекарств, что ей дали за последнее время.

После того, как Моника дважды вымыла волосы, она почувствовала лёгкое головокружение. Придерживаясь за покрытые плиткой стены, девушка принялась размеренно дышать, пока это ощущение не исчезло. Когда она поняла, что не продержится дольше, то скользнула на пол душевой. Нет, она ещё не закончила.

Когда в дверь громко постучали, Моника захныкала. У неё не было сил ответить. Перед глазами потемнело, и она понимала, что вот-вот упадёт в обморок. Когда дверь распахнулась, девушка, подняв голову, подумала, что видит перед собой самого прекрасного рассвирепевшего человека, которого когда-либо видела. И этот человек тут же излил на неё поток брани.

Подхватив Монику на руки, незнакомец прижал её к себе. Престон хотела было сказать, что всё в порядке, хоть и понимала, что это было ложью. Когда мужчина отнёс её в спальню, девушка заметила Салли, подумав о том, как выглядит в её глазах. Женщина была белее мела. Мужчина положил её на кровать, и в какой-то момент, пострадавшая почувствовала, как её спаситель лизнул её шею.

— Не ешь меня, пожалуйста. Сейчас мне слишком больно, — в один момент Моника поняла, почему он застыл. Она сказала это вслух. — Здесь я справлюсь сама, спасибо.

— Что, чёрт возьми, ты думала? Разве Уокер не говорил тебе принять ванну? И кто запирает двери, когда настолько слаб? — Она хотела образумить мужчину, стоявшего перед ней, но тот лишь продолжил: — Ты голая.

— Конечно же, я голая, идиот. Кто принимает душ в одежде? — Теперь, выбравшись из горячей воды, силы вернулись к ней. — И, если ты не заметил, я взрослая девочка, и могу принимать решения без вмешательства взрослых. Почему бы тебе не вернуться в пещеру, из которой ты вышел, и оставить меня в покое? И ты заплатишь за эту дверь.

Моника раньше никогда не разговаривала ни с кем в таком тоне, но обнаружила, что сейчас ей не под силу остановиться. Этот человек был ублюдком, и она не собиралась щадить его. Когда Салли откашлялась, они с незнакомцем вдвоём посмотрели на неё.

— У меня есть ещё одна рубашка, Мисс. Мистер Марк дал Вам ещё одну.

Мужчина взял рубашку из рук Салли, швырнув её через всю комнату, велев «дневной помощи» уйти.

Салли вылетела за дверь, будто за ней гнались адские гончие. Дотянувшись до покрывала, Моника попыталась укрыть им своё тело, и встретилась взглядом с мужчиной, что всё ещё смотрел на неё.

— Я хочу, чтобы ты ушёл отсюда. Я в доме Мистера Марка, и он…

— Ты человек, не так ли…?

Она уставилась на него. Кем она ещё, к дьяволу, могла быть? Моника задала этот вопрос ему, продолжив:

— Знаешь, мне всё равно. Ты должен уйти. Хотя я ценю, что ты сделал, как видишь, сейчас я в полном порядке. Ещё раз спасибо.

Мужчина даже не пошевелился.

— Кто сделал это с тобой? — Он сорвал с неё покрывало, осмотрев тело. — Кто ранил тебя так? И где я могу найти его?

Моника испугалась. Не за себя, а за любого человека, вставшего у этого мужчины на пути. Она вздрогнула, когда визитёр опустился на колени, протянув руку к её голове, девушка была уверена, что он… у неё было ощущение, что он вырвет её горло. Но незнакомец заверил, что не причинит ей вреда.

Его дыхание на её шее сбило её с толку. Это заставляло её желать, чтобы он приблизился, и заставить его никогда не останавливаться. Когда мужчина провёл языком по её горлу до самой ключицы, Моника застонала. И, прежде, чем успела сделать что-то глупое, как например, открыться ему, незнакомец поднялся на ноги, отступая.

— Я не прикасалась к тебе. Ты один из… — Она пару раз глубоко вдохнула, хотя ей и было очень больно. — Я не знаю, кто ты, но хочу, чтобы ты оставил меня в покое, пожалуйста. Я… Я скоро уйду, и не хочу доставить Марку никаких проблем.

Он не двигался, только поднял рубашку, разорвав её напополам. Когда мужчина бросил ей простыню, Моника быстро прикрылась, в ожидании его следующего шага. Когда её оппонент заговорил на этот раз, девушка поняла, что тот был уже на пороге.

— Не позволяй кому-либо прикасаться к тебе. Если они сделают это — я наврежу им. И не думай, что ты тоже сможешь здесь остаться. Я заставлю тебя уехать, как можно скорее. — Неизвестный повернулся к двери, после оглянувшись через плечо на неё. — Я не хочу тебя.

А после он ушёл.

Моника оглядела комнату, а после и простыню. Кровь испачкала её в нескольких местах, и она понимала, что это из-за открывшихся ран. Девушка вытерла слёзы на лице, понимая, что они вызваны тем человеком. Она понятия не имела почему, но это так задело её. И когда Салли вернулась в комнату, чтобы помочь ей сменить рубашку, Моника отвернулась от неё, выставив вон.

Престон уснула, задыхаясь от рыданий.

ГЛАВА 3

В ожидании, Хан сидел на кухне Марка. Мужчина знал, где был его брат и вполне мог бы найти его и сам, но он не мог сейчас уйти. Гнев, будто летний шторм, накрывал его с головой, и теперь оборотень не был уверен в себе. Хан свирепо посмотрел наверх, туда, где должна была быть комната, в которой находилась девушка. Его чёртова пара.

Когда Салли позвонила ему, сказав, что не может открыть дверь, боясь, что женщина, за которой ей поручили ухаживать, умерла, он, обратившись в пантеру, без лишних раздумий, побежал к дому брата. Мужчина был уверен, что речь шла о Кэйтлинн, и что та упала, но, когда оборотень добрался до комнаты и увидел кровь — её аромат пронзил его. И прежде, чем ему удалось взять под контроль собственную кошку, лидер группы снёс дверь с петель, а затем подхватил пострадавшую на руки. Теперь он вкусил её. Дважды. И хотел большего.

Встав на ноги, Боуэн поправил свой член. С тех пор, как Хан почувствовал её аромат — он был дико возбуждён. Осознание того, что оборотень не прикоснётся к ней больше, едва не заставило его потерять рассудок. Она была наверху, почти обнажённая. Хан сказал Салли, что та больше не должна давать пострадавшей рубашки Марка, и потому отдал ей свою. И прежде, чем осознал, что сделал, мужчина уже почти спустился вниз.

— Проклятие!

Хан принялся расхаживать по комнате, его только что так поимели, и он просто не знал, что ему теперь делать. Оборотень вновь сверкнул глазами, подумав о том, что Кэйтлинн имела ко всему этому непосредственное отношение — не то, чтобы эта мысль впервые посетила его голову, едва ли за ним захлопнулась дверь ванной.

Мужчина понимал, что его невестка тут ни при чём, но ему нужно было кого-то обвинить. Женщина наверху была его парой, и она была грёбанным человеком. Яростно шагая по комнате, Боуэн замер, встретившись взглядом со своим отражением в зеркале. Хан выглядел безумно.

Но это ещё не всё, он позволил своей кошке вырваться на свободу — его глаза потемнели, а тело чуть увеличилось. Глубоко вдохнув носом, и выпустив воздух через рот, Хан почувствовал себя немного лучше, но всё же быстро направился в уборную, чтобы умыть холодной водой лицо и привести волосы в порядок.

— Тебя так отымели со всем этим прямо сейчас, но тебе не удастся быстро выставить её прочь.

Казалось бы, мужчина издевался над ним, и Хан плеснул водой в своё отражение. Он находился в уборной несколько секунд, раздумывая, сможет ли он немного облегчить боль в члене, позволив себе немного облегчения, но понимал, что это не поможет. Ему нужна была женщина.

Когда он вышел, Салли уже была на кухне. Она выглядела немного испуганной, и Хан попытался было улыбнуться ей, но, когда «дневная помощь» Марка отступила, лидер группы подумал, что навряд ли он сделал что-то правильно. Сев, он попытался успокоить их обоих.

— Она испугала меня. Когда ты позвонила, я думал, что это Кэйтлинн. И что она упала, навредив ребёнку, — Салли кивнула. — Когда я увидел ту незнакомку, я был настолько рад, что ошибся, но разозлился на неё и напугал тебя.

— Это Мисс Моника. Её ранили этим утром на работе. Мистер Марк привёз её сюда, чтобы никто не смог вновь причинить ей боль. Кажется, её избил её муж, — Хан кивнул.

Это было похоже на Марка — защищать всех.

— Я не хотел напугать тебя. Или её, — Хан вновь посмотрел наверх. — С ней всё в порядке? Ей нужно что-то?

— Нет. Я помогла ей одеться, и она плакала, пока не уснула. Тот мужчина, её муж, он уже причинял ей боль раньше, Мистер Хан. Ни одна женщина не должна бояться человека, принёсшего клятву любить её всю жизнь, — Салли передала ему ещё одну рубашку, и Хан натянул её. — Вы тоже испугали её. Вам следует научиться контролировать свой темперамент рядом с ней. Она не примет этого.

Хан чувствовал, что Салли права. Мисс Моника не показалась ему одной из тех, кто мог позволить людям кричать на неё. Или разговаривать, как с маленьким ребёнком. Но это было спорным вопросом, уйдёт ли он от неё. И она собиралась уехать.

После того, как покинул дом Марка, Хан направился на поиски брата. Строительная площадка была прямо у его дома, потому мужчина попросту направился прямиком туда. И к тому времени, когда он подошёл туда и увидел своих братьев, оборотень почти убедил себя, что он ошибся, и Моника не была его парой. Да, а обезьяны могут летать.

— Я только что был у тебя дома, — сказал он Марку, после того, как пожал ему руку. — Думаю, я испугал Салли. Просто хотел, чтобы ты знал.

Он не смог этого сделать. Хан планировал сказать Марку, что отправит его гостя в дом их родителей, но не сделал этого, потому что заметил замершую через дорогу Кэйтлинн. Оборотень уже было повернулся, чтобы уйти, но Марк остановил его.

— Она звонила мне.

Хан хотел сделать вид, что понятия не имеет, о чём его брат говорит, но Марка было не провести.

— Салли сказала, что позвонила тебе, когда не смогла дозвониться мне. Она рассказала, что произошло между тобой и Моникой.

— Между нами ничего не произошло. Она просто была в беде, и я помог ей добраться до кровати, — Рид подошёл к ним, и Хан понял, что был несколько громким. — Я вынес её из душа и уложил в постель. Ничего больше.

— И ты не разрешил ей носить мою рубашку.

Хан ничего не ответил Марку. Это было правдой, но сейчас он не собирался ничего объяснять брату. Мужчина собрался было уйти, но Уокер помешал ему, произнеся:

— Это она?

Стоя спиной к брату, Хан отрицательно покачал головой.

— Уверен? На тебе её запах. И, если ты всё же не пытаешься сейчас мне соврать — думаю, ты не будешь возражать, если мы с Кэйтлинн увезём её с собой в Вашингтон?

Всего миг, и Хан повалил наземь Уокера, нависнув над мужчиной, сомкнув на его горле свою крепкую хватку. Едва осознав собственный поступок, оборотень, отшатнувшись, поднялся на ноги, и, отступив, посмотрел на своих братьев.

— Я не собираюсь заявлять на неё свои права. Всё вы знаете моё мнение на этот счёт, и я повторюсь: нас с ней ничего связывать не будет. И ни один из вас не сможет заставить меня передумать, — поняв, насколько глупо звучала его речь, Хан смутился. — Я ухожу домой, и прошу оставить меня в покое. И Уокер, мне плевать. Ты можешь увезти её.

***

Моника проснулась поздно. Когда девушка посмотрела на часы, оказалось, что было уже давно за полночь. Стараясь двигаться медленно, чтобы не потревожить раны и не шуметь, она вновь направилась в ванную, обнаружив там новую зубную щётку и пасту на раковине. Дважды почистив зубы, Престон вернулась обратно в постель, но обнаружив на пороге комнаты пожилого мужчину, испугалась.

— Меня зовут Джордж Боуэн. Я — отец Марка. Как ты себя чувствуешь? — Она ответила, что неплохо. — Хорошо, это хорошо. Коррин, моя жена, принесла тебе кое-что поесть. Она заходила сюда около десяти раз, с тех пор, как мы приехали. У нас есть ещё немного того тушёного мяса, что ты ела раньше.

— Не хочу ждать. Не могли бы Вы сказать, где моя одежда, чтобы я могла одеться? Пожалуйста.

Мужчина кивнул в сторону столика у окна. Подойдя к указанному месту, Моника обнаружила, что её брюки были очищены, но вот рубашка оказалась чужой. Девушка посмотрела на визитёра, а тот только рассмеялся в ответ.

— Думаю, это одна из рубашек Хана. Нам бы не хотелось, чтобы кто-то пострадал, так что мы нашли ту единственную, что была в доме. Нам стоит иметь немного запасов, на случай чего-то подобного.

Моника кивнула, совершенно не понимая о ком, или о чём говорит мужчина.

Вернувшись в ванную, Престон нашла в сложенной рубашке пару трусиков и носков. Девушка понятия не имела, где они достали их, но, во всяком случае, они были чище, чем те, что были у неё, так что Моника поспешно надела их. Рубашка была похожа на ту, что пострадавшая только что сменила, но больше у неё ничего не было. Ей стоило бы найти кого-то, кто сможет помочь ей с этим, или же, Моника сделает это сама.

Когда девушка вновь вышла, она была измучена, но была рада видеть, что тот мужчина уже ушёл. Выйдя сквозь открытую дверь, Моника на пару секунд замерла в коридоре, пытаясь понять, куда ей дальше идти. Двигаясь на шум чьего-то разговора, пострадавшая оказалась в ярко освещённой кухне.

Здесь был Уокер со своей женой Кэйтлинн. Марк и Джордж стояли рядом с пожилой женщиной, что задала им неплохую трёпку. Ещё двое незнакомых ей мужчин тоже были на кухне, как и тот, которого она сегодня видела. Кивнув всем, девушка посмотрела на Марка.

— Сейчас я чувствую себя намного лучше, и хотела бы попросить тебя, не мог бы ты отвезти меня в мою квартиру? Владелец сказал, что у него остались кое-какие мои вещи, и, как только я заберу их — смогу уехать, — Марк посмотрел на её сегодняшнего визитёра. — Я заплачу тебе за сегодняшние хлопоты. И тебе, Уокер.

— В этом нет необходимости, — Марк ткнул локтем мужчину. — Моника, это мои братья. Это Рид и Себастьян, а это моя мама — Коррин. С Кэйтлинн и Уокером ты уже встречалась, как и с моим отцом. А этот человек, которого ты видела сегодня, мой брат — Хан. И он очень сожалеет за произошедший инцидент.

— Возможно, я слишком остро отреагировала. Я бы действительно хотела сейчас уехать, пожалуйста, — Престон обвела всех взглядом, когда они, как один, устремили свой взор на Хана. — С этим какая-то проблема?

— Это ты скажи, — Кэйтлинн, встав, подошла к ней, продолжив: — Они все идиоты. Давай же. Коррин приготовила для тебя суп. Эти парни уже уходят. И, если ты, Хан, ничего не хочешь нам сказать, то тоже можешь уходить.

Он выглядел так, будто хотел сказать достаточно многое, но только покачал головой. Когда другие прошли мимо неё, они либо кивали ей, либо просто улыбались. Монике казалось, что чего-то не хватает, но, когда Хан повернулся и посмотрел на неё, Престон отвернулась. Ей приходилось постоянно напоминать себе, что этот мужчина не хочет её.

Суп был тёплым и очень хорошим на вкус. Когда Уокер вошёл и попросил позволить ему осмотреть её, Моника заметила, что он старался не прикасаться к ней. Даже когда девушка начала пошатываться, когда тот попросил её встать. Но, после того, как доктор попросил её подождать пару минут, прежде чем ушёл, она посмотрела на Кэйтлинн и Коррин. Моника не была уверена, но могла бы поспорить, что эти двое что-то задумали. Даже после того, как Уокер вышел из комнаты, Моника всё ещё продолжила стоять.

— Мне нужно вернуться обратно, пожалуйста. Я не уверена, в том, что здесь происходит, но я знаю, что это имеет место быть, — Коррин кивнула, посмотрев на Кэйтлинн. — Я ранена, а не глупа. Объясните мне.

— Ты никуда не уедешь.

Моника оглянулась на Хана.

— Ты пойдёшь либо в мой дом, либо к моим родителям. Я бы предпочёл последнее, но…

— Я не пойду ни туда, ни туда. Я пойду только туда, куда сама сочту нужным, с твоего разрешения, или нет. — Хан приблизился к ней, и Моника заняла позицию поудобнее. — Ты хам, и ты мне не нравишься.

— Что же, мне всё равно, что ты чувствуешь. С этого момента, и пока ты не поправишься, ты будешь слушаться меня. А теперь садись, пока не упала.

Моника оглянулась, отметив, что обе женщины покинули комнату.

— Я сказал тебе сесть.

С Моники было достаточно. Подойдя к мужчине, она, сорвавшись, ударила его в грудь, оттолкнув к стене. Девушка ненавидела повышать голос, но чаша её терпения была переполнена.

— Послушай, ты, испорченный переросший избалованный ребёнок, я тебе не дитя или ненавистная тебе собачонка. Я — человек, настоящий живой человек, у которого есть мозги, и он умеет ими пользоваться. — Она остановилась, понимая, что и он на грани. — Ты не мой начальник, не мой хозяин, и я не собираюсь мириться с таким твоим отношением. Я ухожу из этого дома прямо сейчас, и, если ты когда-либо приблизишься ко мне, или будешь разговаривать в том же тоне, что и раньше — я куплю оружие, и использую его на тебе.

Когда Хан не пошевелился, Моника не сдержала низкого рычания. Она не делала так с детства, научившись этому от соседской кошки. Её мать ненавидела это, и девушке пришлось прекратить, если она не хотела остаться в своей комнате без ужина.

— Ты закончила?

Подняв на него взгляд, Моника увидела, что он… веселиться? Это было в его глазах. Вместо ответа, Престон молча развернулась на своих каблуках, направившись к двери. Она уже почти добралась до своей цели, когда мужчина перехватил её сзади.

Моника не хотела кричать. Но, когда Хан прикоснулся к её сломанным рёбрам, она не смогла ничего с этим поделать. В комнату тут же вбежали люди, а она едва смогла сделать вдох. Когда один из них прикрикнул на Хана, чтобы тот отпустил её, кто-то другой сказал вынести её на улицу. И внезапно Престон обнаружила себя в объятьях Хана на холоде.

— Дыши, — проговорил он.

Моника посмотрела на него, попытавшись сделать вдох. Когда он повторил это ещё четыре раза, она накинулась на него:

— Я пытаюсь, чёрт побери. Ты можешь перестать приказывать мне? — Услышав смех, девушка, подняв свой взгляд, увидела Уокера. — Мне больно.

— Я знаю, дорогая. Тебе нужно вернуться обратно, и я посмотрю, не повредила ли ты что-то ещё. Не думаю, что это так, но не хочу рисковать.

Хан придерживал её, пока они поднимались вверх по лестнице. Престон пыталась не прикасаться к нему, но её никогда не носили так раньше, и она подумала, что это приятно. Когда мужчина уложил её на кровать, девушка заметила, что та была застелена, а в комнате убрано. Не то, чтобы она оставила после себя беспорядок, не считая полотенца на полу, но ей было не под силу наклониться и поднять его.

— Положи её здесь, Хан, — мужчина осторожно выполнил указания Уокера. — Мне нужно сделать это, если ты хочешь уйти…

— Я не уйду. Ты можешь попытаться заставить меня это сделать, но я никуда не уйду, — Хан оглянулся вокруг, прежде, чем вновь посмотрел на брата. — Я не могу её оставить. Не с тобой, и не здесь.

Уокер кивнул, приблизившись к пострадавшей. Когда доктор стал приподымать её рубашку, они оба услышали низкое рычание, и не удержались, чтобы не посмотреть на Хана.

— Прости. Я могу справиться с этим. Я понимаю, что ты пытаешься помочь ей.

Монике было слишком больно, чтобы попытаться понять, о чём они.

— Я дам тебе кое-что от боли. В течение нескольких секунд, ты почувствуешь тепло, а потом боль уйдёт. Я сделаю это, чтобы ты не кричала. Я знаю, что ты сейчас не понимаешь, но, если тебе будет больно — Хан попытается убить меня, — Моника кивнула Уокеру, прежде, чем почувствовала небольшой укол в руку. — Закрой глаза, Моника. И позволь этому помочь тебе.

Моника попыталась открыть глаза, но было ощущение, что её веки налились свинцом. Казалось, будто она идёт по длинному туннелю, каждые несколько дюймов натыкаясь на что-то вязкое. Когда Престон, наконец, удалось поднять веки, девушка быстро закрыла глаза обратно.

Лежавшая на её груди рука испугала её. Она принадлежала мужчине — Моника знала это уже только потому, что женщина с такой массивной рукой выглядела бы нелепо. Затем пострадавшая хихикнула, представив себе такую женщину, но быстро пришла в себя, когда Хан, сев рядом, посмотрел на неё сверху вниз.

— Как ты сегодня себя чувствуешь? — Голос Хана звучал, будто после секса и сна. Почувствовав тепло между бёдрами, она сдвинула их вместе. — Не делай этого.

Моника попыталась отодвинуться от него, но Хан не позволил.

— Не делать чего?

— Не пытайся скрыть от меня свой аромат. Мне нравится, как ты пахнешь. Особенно, когда ты возбуждена, как сейчас.

Вспомнив о своих рёбрах, девушка отпрянула от него.

— Осторожнее. Ты же не хочешь навредить себе навсегда?

Его голос изменился всего за одну секунду: из мягкого и сексуального он стал жёстким и командующим. Прежде, чем Моника успела ответить ему, Хан отодвинулся к краю кровати, сев к ней спиной. Когда мужчина сразу не поднялся, девушка отодвинулась на свою сторону, начав вставать, но поняла, что оказалась вновь обнажена.

— Где мои вещи? Мне нужен мой… Кто раздел меня? — Она заметила на лице Боуэна румянец, поняв, кто именно это сделал. — Ты извращенец. Думаю, ты и сексом со мной занялся. Что же, лучше мне ничего не подцепить от тебя. И не думай, будто я не знаю, что ты…

— Я не занимался с тобой сексом, — Хан поднялся на ноги, открыв своё обнажённое, огромное и возбуждённое тело. — Думаешь, я был бы так твёрд, если бы вошёл в тебя?

Она дважды сглотнула, попытавшись оторвать взгляд от его члена. Он был твёрдым, длинным и толстым. Моника облизнула губы, посмотрев на Хана, когда тот застонал. Он выглядел так, будто ему было больно.

— Я ничего не хочу больше, чем похоронить себя внутри тебя. Не то, чтобы я намеревался это сделать, но, если бы у нас был бы секс — тебе бы не пришлось удивляться утром, если бы мы всё же сделали это, — дважды проведя по своему члену, Хан посмотрел на неё сверху вниз. — Если уж на то пошло, пожалуй, я бы вошёл в тебя до того, как ты проснулась с моим именем на своих губах.

Когда Хан встал с кровати, и Монике уже было показалось, что он собирается выполнить свою угрозу, мужчина ушёл в ванную, громко хлопнув за собой дверью. Она услышала шум душа, подумав о том, чтобы присоединится к нему, когда осознала, что собиралась сделать.

Выбравшись с постели, Престон подошла к одному из комодов, наугад открыв первый попавшийся ящик. Вытащив первое, чего коснулась её рука, она натянула на голову футболку, схватив пару боксёров. Ей было адски больно, но она не останется в этом доме ни на минуту. Как только Моника вышла за дверь, поняла, что это был не тот дом, что прежде.

Спустившись вниз по лестнице, она открыла двери кухни, когда кто-то заехал на подъездную дорожку. Выйдя на улицу, Моника увидела, что это была Коррин.

— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в город. У меня нет с собой денег, но я не останусь больше с этим безумцем.

Женщина посмотрела на дом, а после перевела взгляд на Монику, и кивнула.

— Спасибо.

Едва оказавшись в машине, Моника заметила, что на ней нет обуви, и она понятия не имела, где оставила её. Коррин завела машину, продолжив смотреть на неё, но ничего не сказала. К тому времени, как они приехали к ещё одному странному дому, Моника поняла, что никогда не уедет от этих людей. Но Коррин заговорила прежде, чем девушка успела сказать, что позвонит в полицию:

— Джордж отвезёт тебя в город. Я сделала здесь остановку, чтобы взять тебе кое-что из одежды, — женщина вышла из машины, подойдя к её дверце, открыла её. — Он не будет знать, что ты была здесь, и не перехватит тебя, пока ты не уехала, если мы поторопимся.

Она поторопилась. И уже через сорок минут сидела в гостиничном номере со своими вещами из квартиры и пятидесятью долларами в кармане, благодаря Джорджу. Устроившись на кровати, Моника тихо заплакала. Она попросту не выдержит, свались на неё ещё что-нибудь.

ГЛАВА 4

— Что значит «ты не скажешь мне, где она»? Я требую услышать ответ сейчас же.

Хан нетерпеливо расхаживал по кухне, в ожидании того, что кто-то из его родителей сознается, и расскажет, что они сделали с Моникой.

— Я сказала тебе, что ты не заслужил того, чтобы знать. Когда я приехала к тебе домой, чтобы проведать её, Моника буквально вылетела наружу… У неё даже обуви не было. И пальто. На улице всего девятнадцать градусов (имеется в виду девятнадцать градусов по Фаренгейту, что примерно равно -7,2 градуса по Цельсию). Если бы я не приехала, если бы не увезла её — что было бы дальше? Она была бы одета так же? Моника умерла бы, Хан.

Ещё с того момента, как мужчина ворвался в дом родителей часом ранее, слёзы в глазах Коррин не просыхали, но вот всего миг, и женщина одним движением утёрла мокрые дорожки на щеках.

Вернувшись из ванны, Хан был намерен поговорить со своей пленницей. Он принял холодный душ, дважды ублажив свой член, сходя с ума от фантазий того, как его пара окажется обнажённой перед ним. Но это не подарило долгожданного облегчения, только разозлило его ещё больше. Оборотень принял решение, что займётся с ней сексом, но никогда не позволит проникнуть под свою кожу, никогда не отметит её укусом. Хан должен был сдержаться, иначе он никогда бы не позволил Монике уйти. Почувствовав, как от этих мыслей член ожил в его штанах, мужчина ещё яростнее принялся расхаживать по кухне.

— Сын, — отец посмотрел Хана. — Ты ясно дал понять, что не хочешь её, и то, что Моника будет рядом — только всё усложнит.

Мужчина не думал, что его ствол может стать ещё твёрже.

— Я должен убедиться, что с ней всё в порядке, — Джордж только отрицательно покачал головой в ответ. — Пап, я не могу отметить её. Моника замужем, и более того, она — человек.

— Нет, это не так.

Мужчина посмотрел на свою мать.

— Она не замужем. И тот мужчина, избивший её — сталкер. И, если верить Кэйтлинн, он даже не её парень. Он преследователь. И, каждый раз, стоило бедняжке где-то задержаться — этот мужчина находил её и громил её дом. Если всё, что ты хочешь от Моники — не больше, чем хороший трах, то тогда твоё присутствие рядом — последнее, что ей нужно.

Хан почувствовал, как запылало его лицо. Он винил во всём Кэйтлинн, но слова матери всё больше и больше охлаждали его пыл. Пара Уокера плохо влияла на Коррин. Мужчина начал было объяснять женщине, что ему не нужен «хороший трах», когда внезапно представил перед собой лицо Моники в тот момент, когда он испивал бы из её тела. И вот теперь у него были большие неприятности.

— Это не имеет значения. Ты должен держаться от неё подальше.

Хан взглянул на своего отца, с его губ почти уже сорвалось грубое «отвали», но это уже происходило раньше — в детстве, когда он был непослушным. Мужчина не помнил, что тогда сделал, но он хорошо запомнил тот поход в сарай — после этого оборотень не мог сидеть ещё несколько дней.

— Я сам найду её, — Хан направился к двери. — И я хочу, чтобы теперь вы не вмешивались в это… Пожалуйста. Мне нужно объясниться перед ней, рассказать, почему мы не можем быть парой, и показать, что я вовсе не сошёл с ума.

Погрузившись в собственные мысли, мужчина стал действовать только во второй половине дня. Моника была где-то там, и у него не было ни единой подсказки, где её искать. Бросив взгляд на дом Рида, оборотень заметил припаркованный у дороги автомобиль брата. Учитывая, что тот вполне мог сотворить своё компьютерное волшебство и найти для него Монику, Хан решил начать именно с него. Всего миг, и лидер группы уже стучал в двери чужого дома, а на его устах застыла хитрая улыбка.

Никто не мог заставить его делать что-то против его воли. Хан всего лишь хотел поговорить с Моникой. Он не собирался заниматься с ней сексом, но не было ни единой причины, по которой ему не следовало с ней говорить. Оборотень просто надеялся, что она не выполнила своё обещание и ещё не прикупила оружие.

Рид был полезен. Он не был в восторге от того, что ему нужно было помогать Хану, пока тот не пообещал, не выдать матери его секрет. Его брат всё же получил работу. Очень хорошую работу, сотрудничая с Кэйтлинн в делах особой важности. Но Рид не мог самостоятельно притащить в дом нужный рабочий стол — ему нужна была помощь.

Потребовалось около трёх часов и ящик пива, чтобы перенести все тяжёлые коробки, получив хоть какой-то результат. Возможно, это и не заняло бы так много времени, не разговорись братья о прошлом и нынешнем деле.

— Теоретически, я не могу отследить кого-то на своём компьютере с их оборудованием — это не совместимо. И поскольку мне не разрешено выходить на их сайты, я должен полагаться только на информацию, которую они мне отправили.

— Где это место? — Рид рассказал ему. — Это на расстоянии одного полёта. Почему бы тебе не слетать туда, и не осмотреть обстановку?

Это было идеальным решением Рида, но не для него самого. В любом из местных отелей никто не регистрировался под именем «Моника». Пока Хан поднимал своё пальто, Рид крикнул, что нашёл её.

— Я просто проверил время регистрации. Ты сказал мне, когда она уехала от тебя, и когда ты добрался до мамы с папой. Это должно было быть не дольше пары минут, после того, как ты зашёл к ним, потому что папа вошёл уже после тебя. Поэтому Моника должна быть где-то рядом. И я нашёл её под именем Престон Монте. Кажется, её фамилия — Престон.

Это было больше, чем было известно Хану. Сев в свой грузовик, мужчина направился в гостиницу. Он понятия не имел, что скажет ей, когда увидит, но ему было нужно прояснить ситуацию. Возможно, мужчина и не хотел, чтобы Моника была его парой, но девушка не должна думать, что он такой же ублюдок, как и её сталкер. Оборотень остановился перед гостиницей, прямо в тот момент, когда кто-то вышел из её двери. Хан, не раздумывая, побежал к номеру Моники — он оказался не заперт.

— Я позвонила в полицию. И они сказали, что скоро будут здесь. Я серьёзно. Если ты не уйдёшь отсюда, клянусь, я выслежу тебя и убью.

Хан оглянулся на открытую дверь, затем вновь посмотрел на створку ванной, откуда доносился голос. Это был тот мудак, который ранил её. И он вновь нашёл Монику. Боуэн подошёл к двери и постучал. Престон закричала, и это отрезвило Хана, удержав от того, чтобы выломать дверь и прийти ей на помощь.

— Это я. Хан Боуэн. Он ушёл, — Моника больше не сыпала угрозами, за что он был ей благодарен. — Ты ранена? Он сделал тебе больно?

— Что тебе нужно?

Хан подумал, что это весьма верный вопрос, особенно, когда кто-то стоит у твоей двери.

— Я услышала её крик. У меня есть дети, о которых я забочусь, так что она должна уехать прямо сейчас. Я не хочу звонить в полицию, — заглянувшая в номер женщина держала в руках биту. — Тот другой мужчина — Вы знаете, кто это был?

— Нет, мэм. Но я возмещу все убытки. И мисс Престон уедет домой со мной. Я позабочусь, чтобы с ней всё было в порядке.

Дверь за его спиной распахнулась, и Хан оглянулся на Монику. Девушка хоть и выглядела испуганной, но ещё она была и раздражена.

— Сейчас со мной всё в порядке. Спасибо. Я уеду, как только этот человек уйдёт.

Боуэн ничего не сказал, но кивнул женщине.

Как только она закрыла за собой дверь, Хан повернулся к Монике, и обнял её. Когда девушка начала дрожать, мужчина поднял её на руки, удерживая, пока та позволила себе минуту слабости. Её всхлипы причиняли ему больше боли, чем он мог даже представить себе, но Хан не отпустил её, даже, когда Моника вновь начала своё сопротивление.

— Почему ты продолжаешь появляться на моём пути и утаскивать к себе только для того, чтобы вновь оттолкнуть? Знаешь, я не йо-йо, — Хан отпустил её, но, когда Престон подошла к двери, мужчина даже не сдвинулся со своего места. — Мне бы хотелось, чтобы ты ушёл. Мне нужно… Мне нужно позаботиться о месте, куда я смогу уехать.

— Вернись вместе со мной в мой дом, и я позабочусь о тебе. Я не очень рад этому, но ты моя забота. Собери всё, что тебе необходимо, и поехали.

Он откинулся на спинку стула, принявшись ждать, когда Моника безоговорочно последует его приказу.

***

Моника с шипением закрыла рот. Он, правда, думал, что она молча сделает так, как он велел? Девушка подождала минуту, ожидая, что Хан скажет, что пошутил, но, когда тот не сделал этого, Престон всё же подошла к кровати, взяв пару вещей, включая мобильный телефон, который Джордж оставил ей на всякий случай.

Скрывшись в ванной, она включила душ. Пострадавшая не собиралась его использовать, но ей нужно было перекрыть шум того, что она собиралась сделать. Моника уже проверила окно раньше, на случай, если ей придётся сбегать через него — и оно открывалось достаточно легко. Тони пробрался в её небольшой мирок, и Престон едва успела скрыться в ванной и запереть дверь, прежде чем он вошёл. Выбросив в окно сумку, девушка встала на крышку унитаза.

Перелезать через окно было больно, но быстро — миг и она оказалась уже на той стороне. Подобрав сумку, Моника двинулась к аллее между двумя зданиями. Каждые пару минут ей хотелось оглянуться назад, чтобы убедиться, не идёт ли за ней Хан. И, спрятавшись в пустующем здании, Престон вытащила сотовый телефон, набрав первый попавшийся номер. К сожалению, это был не Джордж, но девушка надеялась, что Кэйтлинн тоже сможет ей помочь.

— Я не знаю, помнишь ли ты меня, но я — Моника Престон. Твой муж пришёл на помощь Марку, когда меня ранили, — она не обратила внимания на смешок, решив, что Кэйтлинн может стать её единственной надеждой. — Тот Неандерталец, волею судьбы связанный с Марком, уж слишком помыкает мной в последнее время.

— Что он сейчас натворил, чёрт возьми? — В её голосе был слышен смех, но также в её тоне отчётливо звучали и стальные нотки. — Где ты Моника? Я приду и изобью Хана за его излюбленное дерьмо, заставив его пожалеть. Он уже рассказал тебе о чём-то?

— Нет. Не думаю, что понимаю, что ты хотела этим сказать. Он достаточно неплохо приказывает, но я не собираюсь подчиняться, — девушка вытерла слёзы, выглянув в окно, чтобы убедиться, что Хан не идёт за ней. — Я оставила Хана в отеле, куда твой тесть отвёз меня этим утром. Владелица сказала, что я не могу оставаться там, потому что Тони вновь объявился, пытаясь меня заставить пойти с ним. Затем появился Хан и сказал мне, что, хоть он и не особо рад этому, но я его забота, и он позволит остаться мне у него дома. Мне хочется завязать его яйца вокруг его же ушей.

На том конце было тихо, и Моника была уверена, что перегнула палку, но, когда Кэйтлинн всё же заговорила, девушке показалось, что та говорит на другом языке — это был тот набор слов, что заставил бы покраснеть и матроса. Когда говорившая всё же закончила, Престон подумала, что ей понравилась бы эта женщина, встреться они при других обстоятельствах. Миссис Боуэн оказалась крайне забавной…

— Я найду тебя. Не думаю, что ты знаешь, где ты, но всё же?

Моника назвала ей улицу, на которой находилось то здание, в котором она укрылась.

— Окей. Где-то в четырёх кварталах оттуда находится ресторан. Он называется «MildPepper». Знаешь где это?

— Да. Это на Сандалвуд. Я знаю, где это.

Кэйтлинн велела ей отправиться именно туда.

— А как на счёт Хана? Что, если он найдёт меня там?

— Он скоро вернётся домой. Я собираюсь поговорить с его отцом и рассказать ему всё, что думаю. Джордж не будет счастлив, но он поможет нам. Я заберу тебя с собой, у тебя есть какие-то возражения?

У неё они были, но Моника была уверена, что куда бы она ни пошла с Кэйтлинн — ни Тони, ни Хан не смогут найти её.

— Нет. У меня нет никаких возражений. Но у меня нет денег. Это может помешать?

Миссис Боуэн рассмеялась.

— Нет. У меня достаточно денег для этой поездки. Позволь мне разобраться здесь, и встретимся в «Pepper». Если увидишь Хана, в чём я очень сомневаюсь, я хочу, чтобы ты нашла мистера Шейвера. Скажи ему, что я послала тебя, и ты любишь бейсбол. Он поймёт. И, Моника?

— Да?

Девушка боялась, что Кэйтлинн потребует что-то взамен, потому ждала следующей фразы затаив дыхание.

— Ты мне нравишься. Думаю, ты справишься со всем этим.

Телефон умолк, и Моника несколько секунд смотрела на него, прежде чем спрятать его в карман. Что это значит? Она понятия не имела, но всё же вышла на улицу, покорно направившись к «Pepper».

Это заняло больше времени, чем девушка предполагала. У неё болели рёбра, но это было ещё не всё. Моника боялась, что её заметят. Дважды она увидела машину Тони, и в какой-то момент ей показалось, что она увидела Хана, но в последнюю секунду поняла, что это был не он. Тот мужчина был намного ниже, и толще него. Но в случае с Тони, Престон просто не могла ошибиться.

Энтони Бэрр регулярно причинял ей боль чуть больше двух лет. Полиция в её родном городе оказалась совершенно безучастной, безразличной к её судьбе. Моника понимала, что было напрасно даже подавать заявление, когда узнала, что Тони был сыном сенатора. И его все боялись.

Но сам Тони решил, что она принадлежит ему. А когда он преследовал её почти две недели — Моника сдалась. Надеясь, что Бэрр бросит её после этого, она превратила их свидание в самое худшее, которое только можно было представить.

На половине их ужина, он потянулся через стол и ударил её. Голова закружилась от боли, и Моника поднялась на ноги, чтобы уйти. Но Тони, вытащив пистолет, приставил его к её голове, заставив девушку закончить ужин.

Никто не пришёл ей на помощь. Официантка, обслуживающая их, даже не посмотрев на неё, как ни в чём не бывало, продолжила выполнять свою работу. Когда пришло время десерта, Тони вежливо спросил Монику, всё ещё держа пистолет у её головы, хочет ли она шоколад. Он сказал, что знает, что этот её любимый. Девушка отрицательно покачала головой, и Бэрр приказал принести им два кофе, разговаривая с ней так, будто это было их лучшее свидание.

После этого всё стало совсем плохо.

Полиция велела ей позволить ему продолжить, а когда Моника попыталась встретиться с сенатором, Тони уже ждал её. Тогда он вновь ударил её, избивая девушку одной из статуэток со стола своего отца. После этого она впервые попала в больницу. И с тех пор Престон была в бегах.

Моника зашла в «Pepper», оглянувшись у двери на улицу. Тони проехал мимо, и девушка едва не бросилась наутёк, но остановилась, когда большой мужчина затянул её обратно. Пока она пыталась освободить свою руку от его пальцев, мужчина сказал ей, что его зовут Шейвер, и Кэйтлинн велела ему присматривать за ней.

— Кто из них так навредил тебе? — Его голос не оставил ни единого сомнения в том, что он был зол. — Скажи мне его имя, и он будет мёртв. Никто не может ударить женщину и спокойно жить, когда я рядом.

— Нет. Вы не сможете. Его отец, он влиятелен, и он не захочет помочь мне в любом случае, — пробормотала Моника, вновь посмотрев на улицу. — Никто не сможет мне помочь уйти от него.

Кэйтлинн вошла, назвав её имя, и Моника посмотрела на неё. Женщина была самой красивой из всех, кого она когда-либо видела. Когда она сказала, что оставила свою машину на стоянке, Престон последовала за ней. Мистер Шейвер вручил миссис Боуэн большую сумку, пахнувшую просто божественно, и сказал ей что-то вполголоса. Кивнув, женщина подошла к Монике, помогая сесть в огромный грузовик, и совсем скоро они летели по шоссе.

— Уокер останется на пару дней, но мне нужно вернуться в Вашингтон. Вот где мы с тобой и засядем. Как только мы приедем, то найдём тебе одежду и лекарства, чтобы сделать…

— Спасибо, что помогаешь мне, но я не могу позволить себе одежду или лекарства. У меня совсем нет денег, кроме тех пятидесяти баксов, что дал мне Джордж. Я знаю, что ты сказала, что всё в порядке, но ты не знаешь, что за человек преследует меня, а Хан — твой родственник. Я думаю, было бы лучше, если бы ты просто подбросила меня к автовокзалу.

Кэйтлинн молчала несколько минут. Её телефон дважды зазвонил, но она проигнорировала его, и дальше спокойно управляла машиной. Когда женщина, наконец, нарушила молчание, Моника не знала, стоит ли верить её словам:

— Я работаю в ЦРУ. На самом деле, я руковожу ЦРУ. Я знакома с очень влиятельными людьми, среди которых и Президент. Если этот человек докопался до тебя — он докопался и до меня. А мне не нравится, когда до меня докапываются. Понимаешь?

— Нет. Нет, не понимаю. Ты управляешь ЦРУ, и говоришь мне, что у тебя на быстром наборе Президент, — Кэйтлинн фыркнула. — Окей, может и не на быстром наборе, но это не имеет значения. Этот человек — опасен, и когда он найдёт меня — он либо убьёт меня, либо я убью его. Мне надоело всё время убегать.

— Хорошо для тебя, — сказала Кейтлинн, а после она подарила Монике улыбку. — Но это не отменяет того, что ты всё равно едешь со мной в Вашингтон.

ГЛАВА 5

Тони везде искал Монику. Она была где-то здесь и нуждалась в нём, а он не мог её найти. Проезжая мимо ресторана, ему даже показалось, что вот она — спокойно сидит внутри заведения, но стоило ему припарковаться и войти внутрь — Престон вновь исчезла. И люди внутри были бесполезны. К слову, Тони даже не понимал, почему этим иностранцам разрешали работать в стране.

Вернувшись к своей машине, он, остановившись на улице, оглянулся. Ничего. Сейчас ему хотелось, чтобы тогда он просто сломал дверь в её гостиничный номер, заставив Монику осознать всё и вернуться к нему. Девочке просто нужно было немного помочь понять, что он хочет спасти её.

Тони искал её уже месяц. Пытаясь вспомнить, когда он видел Престон или разговаривал с ней в последний раз, до этого утра — всё, что подкидывала его память, было то, что Моника вновь выказывала ему свою непокорность. Грубила ему. Мужчина всего лишь ударил её, показывая, что нужно уважать своё высокое начальство, и, если он скажет ей сделать что-то — она должна повиноваться. Как и все остальные.

Тони припарковался у гостиницы, в которой нашёл Монику, наблюдая за тем, как огромный человек покидает её комнату. Он не был похож на кого-то, кого Тони встречал за свою жизнь, но, меж тем, мужчина задался вопросом, что этот человек делал в комнате его невесты. И когда неизвестный гость покинул парковку, Бэрр вернулся к гостинице, напоследок записав номер уехавшего автомобиля, чтобы попросить папу пробить по нему данные. Было неудобно следовать за машиной незнакомца. Тони и так уехал далеко от отеля, в котором поселился, и на сегодня с него было достаточно. Мужчина вернулся в свой автомобиль, отправившись в комнату в «HamiltonHotel». Ему всё же пришлось надавить своим влиянием, но они знали, кто главный и даже сказали, что первая ночь будет бесплатной. Тони позвонил отцу, чтобы тот оказал ему небольшую услугу, но тому было всё равно. Чем, чёрт возьми, занят папа, если не хочет помочь своему единственному сыну?

После заселения, его комнату уже успели убрать. Мужчина лежал на кровати, думая о воспитанных им девушках, а также о коксе, который толкнул ему его приятель Стив. Это было на одной из вечеринок. И Бэрр уже было подумал, что, возможно, ему стоит устроить что-то подобное этим вечером. Звонок телефона заставил Тони потянуться к прикроватному столику, оставив размышления на потом. — Что ты вытворяешь там, Энтони? Ты хоть представляешь, чего нам стоило то, что ты так разгромил эту комнату? — Его мать однозначно не была в числе его любимчиков. — Я хочу, чтобы ты сейчас же вернулся домой. Одержимость той девушкой вышла из-под контроля.

— Я люблю её. И я собираюсь жениться на ней. Ей просто стоит научиться слушаться меня, — Тони посмотрел на синяк на своей руке, продолжив: — Ты сказала, что она понравилась тебе, когда я рассказал о ней.

— Я не это имела в виду. Я сказала тебе трахнуть её, и выбросить из своей головы. Но теперь ты преследовал её в трёх штатах, каждый раз причиняя ей боль — мы покрывали это. Но она продолжает сбегать от тебя. Почему бы тебе не уяснить, что эта девушка не желает иметь ничего общего с тобой?

Его голова начинала раскалываться каждый раз, когда женщина так на него кричала. Мужчина положил телефон на кровать, ударяя себя кулаками по лбу, желая заставить её остановиться. Вновь и вновь она кричала на него, и Тони не мог больше этого терпеть. Он даже не понимал, почему эта женщина думает, что может ему что-то говорить о его поступках. Они уже года три, как были в разводе с отцом.

Вновь взяв телефон, Бэрр попытался успокоиться.

— Мама, я хочу, чтобы ты не звонила мне, если не хочешь сказать что-то хорошее. Я люблю её, и на этот раз сделаю всё правильно. Вот увидишь. Как только Моника поймёт, где её место, мы сможем жить долго и счастливо. И ты полюбишь её. Как и я.

Когда женщина вновь заговорила, Тони закончил разговор, сбросив вызов. Но, когда телефон вновь зазвонил, он накрыл голову подушкой, пытаясь заблокировать раздражающий звук. Но это не сработало, потому Тони просто вышел из комнаты. Его мать сделала это. Положила конец их отношениям. И теперь ему следует вернуться домой и исправить это.

Тони вёл машину всю ночь, останавливаясь только на то, чтобы заправиться. И почти тридцать часов спустя, мужчина был у дома матери, но, выжидая нужного момента, свернул на соседнюю улицу. Он знал, что отец навещает её по средам, потому Тони задался вопросом — какой сегодня день недели. Вытащив свой телефон, он увидел, что сегодня была как раз среда, что заставило его заволноваться. Он собирался увидеть их двоих, и немного поговорить с ними. Закрыв глаза, и откинувшись на спинку сидения, мужчина принялся ждать.

Подойдя к тротуару, Тони уже знал, как пройдёт этот разговор. Его мать будет кричать, а отец скажет ей успокоиться. После пары слёз, родители вместе попытаются донести до него, что эта девушка такая же, как и другие, и они не хотят брать на себя заботу об ещё одной семье. Энтони же скажет им, что у неё нет семьи, что он уже обдумал это. Сунув ключ в замок, он попытался повернуть его, отомкнув дверь.

Эта женщина сменила замки. Тони отступил, пытаясь заглянуть в окна, но единственное, что он увидел — искажённый вид мебели. Вместо того, чтобы постучать, потому что знал, где они будут, Бэрр направился к задней части дома, где были стеклянные двери на веранду. Вытащив нож, и разрезав сетку, он пробил дыру в стекле. Добравшись до двери, Тони отпёр её изнутри и вошёл внутрь.

Стерео работало на полную катушку, заставляя его голову колотиться от музыки. Пройдя через весь дом, Тони взял из кухни пару вещей, направившись в гостиную, где были его родители. Его мама сидела спиной к нему, а отец — слева в кресле от неё. В руках у обоих было по бокалу вина, а рядом был поднос с сыром, крекерами и миска с фруктами.

В детстве ему хотелось кушать перед камином, но Тони никогда не разрешали этого. Однажды он попробовал самостоятельно приготовить еду, поджарив в камине зефир, но кто-то не пришёл проверить его вовремя, и ковёр загорелся. После того пожара, у мужчины остался шрам, и теперь Бэрр-младший ненавидел какой-либо огонь рядом с собой. Взглянув на шрам размером с четверть дюйма (0,6 см, прим. перевод.), Тони ухмыльнулся.

Пройдя рядом с матерью, Тони одёрнул её голову, перерезав её горло ножом, что захватил с кухни. Когда женщина вскрикнула, отец поднялся на ноги, направляясь к своему сыну, но тот всадил в его грудь штопор.

Отбросив нож, Тони, обойдя кушетку, направился к отцу. Добравшись до следа у камина, он схватил кочергу и ударил ею папу по голове. Услышав глухой звук, мужчина продолжал бить его, пока у него не заболела рука. Опустив кочергу на пол, Бэрр сел в отцовское кресло. Взяв сыр и крекеры, съев их, Тони отбросил те, что были покрыты кровью. Он никогда особо не любил фрукты, но сейчас съел те, на которых не было крови, а после откинулся на спинку кресла.

— Я же пытался сказать тебе. Я сделаю. Я сказал, что, если ты не позволишь мне действовать так, как я хочу — я заставлю тебя пожалеть об этом. Вас обоих, — Тони ударил отца. — И что теперь ты будешь делать в первую очередь? Я уже несколько раз сказал, что не хочу, чтобы ты виделся с этой женщиной, что она плохо относится ко мне — и теперь ты здесь.

Тони рассмеялся.

«Да!» — Подумал он. — «Теперь вы оба здесь. Оба заплатили за то, что я расстроился».

Поняв, что испачкал и стул, Тони поднялся на ноги. Он знал, что горничная огорчится, потому снял туфли и отнёс их в ванную.

У него была здесь одежда, он был уверен в этом. Какая мать выбросила бы её, потому что её сын пошёл дальше? Кроме того, Тони сказал ей не делать этого, и большую часть времени эта женщина слушала его. И он был рад, что она поступила так и на этот раз.

Выйдя из душа, мужчина вытерся, надев чистую одежду. Оставив грязную в корзине, он задался вопросом, можно ли её будет когда-то отчистить. Спустившись по коридору в комнату его матери, Тони искал что-то ценное. Он забрал все её драгоценности, что нашёл в сумочке. Но Бэрр-младший оставил карточку, потому, что, когда в последний раз он взял и её — женщина попросту заблокировала их. Это было неловко, и только зря отняло его время.

У отца сталкера тоже была здесь комната, но он не нашёл в ней ничего, что стоило бы его усилий. В его кошельке было в районе триста баксов, и Тони захватил и ключи от машины. Он никогда не водил её, потому решил, что погоняет на ней, прежде, чем уедет.

Вернувшись, он сел в машину, и аккуратно объехал вокруг дома. Он не хотел испортить её — этот автомобиль действительно был хорош. Когда Тони оказался рядом с бассейном, то вышел наружу и раскрыл его, отбросив плёнку на лужайку. Оставив дверцу открытой, Тони завёл двигатель, направив машину в бассейн. А после, закрыв дом, и вовсе уехал на собственном авто.

Тони был в часе езды от дома, когда вспомнил, что они так и не поговорили о Монике. Он хотел сказать матери, что хочет, чтобы у его невесты была самая большая и красивая свадьба. В следующий раз. Он решил, что поговорит об этом с ними в следующий раз, когда приедет в гости.

***

Когда они приземлились в Вашингтоне, Моника решила, что это всё же был самый умный ход, который она когда-либо делала. Реактивный самолёт был прекрасен, ей подали шампанское в бокалах из рифлёного стекла, пока они вкушали лакомства с «MildPepper» — кое-что из того, что девушка хотела попробовать, но никогда не могла себе позволить.

— Сколько я должна тебе? У меня не так много сбережений, но я всегда расплачиваюсь с людьми, — Престон вытащила блокнот, показав его Кэйтлинн. — Я не смогу много заплатить, но, как только я расплачусь с одним из них — я смогу увеличить суму.

— Как ты думаешь, как долго сможешь таскаться со всем этим? — После того, как Кэйтлинн показала ей огромный дом, они сели в гостиной около ревущего огня. — Я хочу сказать, хорошо и прекрасно, что ты оплачиваешь свои счета, но, если тот парень убьёт тебя — кто расплатится с ними за тебя?

— Не знаю, — Моника положила свои вещи обратно в сумку. — Я не приживала, и пытаюсь платить по-своему. И я никогда не просила кого-то сделать это за меня. Я пыталась заставить кого-то выслушать меня на этот счёт месяцами.

— Я выслушаю тебя. И веришь или нет, но я хочу помочь тебе. Расскажи мне, кто он? Расскажи мне кто он и где он живёт, и я сделаю так, чтобы он больше не ранил тебя вновь, — Кэйтлинн села на стул, посмотрев просто в глаза своей собеседницы. — Расскажи мне.

Моника подскочила. Она не прикасалась ни к одной красивой вещи, но ей этого хотелось. В стеклянной банке были сосновые шишки и красивые раковины, лежащие в ряд от самой большой до маленькой. Когда девушка увидела фотографию Кэйтлинн и Уокера вместе с оставшейся семьёй Боуэн, её сердце немного сжалось.

— Его отец один из больших шишек в этой области. В последнее время, когда я интересовалась этим, он был мэром. Думаю, с тех пор его уже повысили. Его мама, я никогда с ней не встречалась, но она устраивает вечеринки, на которых такие люди как я, могут только прислуживать.

Моника не повернулась, когда Кэйтлинн заговорила:

— Итак, ты отсюда. Я думала, что ты жила на Род-Айленде, — и тогда Моника взглянула на неё. — Я провела небольшое расследование на твой счёт. Не могу быть в положении, в котором я сейчас, и не принимать меры предосторожности.

Девушка лишь кивнула.

— Я отсюда. Род-Айленд — это место, где жил мой отец. Мои родители развелись, и мама… У меня нет доказательств, но я знаю, что Тони убил её и моего отца. Он был… Одержим тем, чтобы я была под его контролем.

— Тони — кто?

Моника понимала, что, в конце концов, ей придётся сказать, но пока она была ещё не готова к этому. Девушка провела пальцем по фото, на котором, как она думала, была запечатлена Кэйтлинн-ребёнок. Она выглядела такой грустной.

— Впервые я встретилась с ним, когда я прислуживала на приёме, что устроили его родители. Я не сделала ничего, чтобы привлечь его внимание, но Тони, казалось бы, был везде, куда бы я ни пошла. Когда я подошла к своей машине, чтобы уехать — он был там. Он сказал мне, что кто-то рассказал ему кто я, — Моника смотрела в окно, откуда открывался вид на прекрасный парк, и по какой-то причине понимала, что на самом деле это был вовсе не парк, а двор. — Когда он… После того, как Тони ранил меня той ночью, после того, как сказал, что я могу ехать домой, он преследовал меня неделями, пока я не сдалась и не пошла с ним на ужин. Это закончилось тем, что он приставил пистолет к моей голове, заставляя остаться с ним. Я даже пошла к его отцу, но тот сказал мне, что было бы лучше для всех, если бы я просто дала Тони то, что он хочет. Мистер Бэрр предложил мне хорошо заплатить, чтобы его сын мог делать всё, что ему захочется, пока он не устанет от меня.

— Христос, — Кэйтлинн больше не спрашивала, за что Моника была ей благодарна. — Когда ты выяснила, что он мог убить твоих родителей?

— Он рассказал мне. Сказал, что пока они были у меня, я не могла любить его должным образом. Тони даже рассказал мне, как сделал это, — Моника вздрогнула, наблюдая за птицей, скачущей по снегу. — Они не сделали ему ничего плохого. Как и я. Ему просто захотелось, чтобы они ушли с его дороги — и он убил их.

Зазвонил телефон Кэйтлинн, но, когда женщина не ответила, Моника спросила, хочет ли девушка, чтобы она вышла, но та лишь покачала головой, попросив её остаться. Беглянка выполнила это, ожидая, что Кэйтлинн скажет, что не поверила ни единому её слову, и уже готова сдать её в полицию. Но прежде, чем Миссис Боуэн могла бы это сделать, девушка хотела, чтобы Кэйтлинн узнала, кто он.

— Его зовут Энтони Бэрр. Его родители — Энтони Сениор и Клаудия Бэрр. Я знаю, где проживает его мать, но не отец, — когда Кэйтлинн даже не пошевелилась, Моника поднялась на ноги. — Я понимаю, что ты мне не веришь. И не виню тебя. Я бы тоже не поверила, если бы услышала эту историю, но мне хотелось бы попросить тебя никому не говорить, где я.

— Сядь. Пожалуйста, — на этот раз, Кэйтлинн наконец-то ответила. — Мне нужно, чтобы ты приехал сюда сейчас же. Да, я знаю который час. Как раз вовремя, чтобы ты притащил сюда свою задницу. И принёс свои игрушки. Нам нужно кое-что изучить.

Моника посмотрела на дверь, раздумывая, удастся ли ей это сделать. Но, когда Кэйтлинн вновь заговорила, Престон испугалась.

— Это был мой друг, который занимался смертями некоторых женщин в этом регионе. Он делает это уже пару лет, и ему может понадобиться твоя помощь. Год назад он рассказал мне, что это был мальчика Бэрр и его родители обо всём знали всё это время, — поднявшись на ноги, Кэйтлинн подтолкнула Престон к дивану, заставив опуститься на него. — Я позвоню своему мужу, и ты будешь сидеть здесь, пока Маршалл не приедет и не поговорит с тобой. Если ты сбежишь — я позвоню Хану, скажу ему, где ты, и свяжу тебя до тех пор, пока он не приедет сюда. Ты удивишься, узнав, насколько мне не нравится его тактика, но я думаю, что тебе нужно рассказать ему всё, что ты рассказала мне.

— Я не могу. Что, если они придут сюда? Что, если Тони последует за ними? Я не могу позволить кому-то причинить ему боль, — Моника покраснела, когда поняла, что сказала. — У этих людей есть деньги, и они не боятся использовать их, чтобы добиться того, что хотят.

Схватив свою сумку, Моника потянулась к своему кошельку. Когда она нашла то, что искала, то протянула Кэйтлинн, это был чек, который мистер Бэрр выписал ей, когда девушка сказала, что пойдёт в полицию.

— Видишь, что они делают? Они выписывают чеки, считая, что этого достаточно. Думают, что у всех есть цена — вот почему они это делают, — Престон сжала в руке чек, грязные деньги, что беспокоили её. — У меня нет цены, и я не позволю им попытаться купить меня. Даже, если это означает, что я в бегах на всю оставшуюся жизнь.

Моника вслепую направилась к двери, но остановилась, когда Линн преградила ей путь. Когда девушка изо всех сил пыталась обойти её, то женщина просто обняла Престон, поддерживая. Моника заплакала, когда её усадили обратно на диван. Но Кэйтлинн не отстранилась, всё так же обнимая её. Когда девушка зарыдала, женщина отстранилась, но не ушла.

— Я обычно не реву, как ребёнок, — Моника улыбнулась женщине. — У меня не было срывов несколько лет. Мне очень жаль. Я не хотела вываливать это на тебя, дав волю слезам.

— Не беспокойся о нём. Маршалл скоро будет здесь, и когда он приедет — мы сможем решить всё. И как только мы сделаем это, я бы хотела, чтобы ты поговорила с Ханом. Он волнуется, не зная, где ты.

Моника ответила, что подумает об этом. Не то, чтобы она считала, что обычно он стабилен, о чём и сказала Кэйтлинн. Женщина рассмеялась, но после поднялась на ноги, чтобы позаботиться об их перекусе, или, по крайней мере, она так сказала. По всей видимости, распорядится об этом, было лучшим решением. Миссис Боуэн отдала распоряжение рабочим на китайском языке.

Женщина добавила:

— И для справки, Хан тоже неплохо пострадал. Не так, как ты, не физически, но она почти уничтожила его. Возможно, пусть ты даже не задумываешься об этом, но он сможет помочь.

Маршалл появился не один. Моника пыталась не пялиться, но этот мужчина был похож на Президента США. И когда Кэйтлинн назвала его Уорреном, девушка поняла, что это и был он.

— Это я, спасибо, что заметили, — мужчина подмигнул ей. — Эта юная особа не выказывает мне никакого уважения, даже не глядя на то, что я поспособствовал тому, что она получила свою работу.

— Отвали, мудак.

Посмотрев на двух мужчин, Моника повернулась к Кэйтлинн, когда та назвала Президента мудаком. Уму непостижимо.

ГЛАВА 6

Сидя в самолёте, Хан пытался не встречаться взглядом со своими братьями. После того, как позавчера отец приказал ему вернуться домой, он подрался с одним из них. И вот теперь мужчина, наконец, сможет увидеть Монику. И из того, что Кэйтлинн рассказала ему прошлой ночью, а сказано было много, Моника больше не собиралась мириться с его дерьмом.

— Расскажи ей. Расскажи ей всё, или помоги мне сделать это. И, если это сделаю я — ты больше никогда не увидишь её задницу. Ты знаешь, мне вполне под силу это устроить, — Линн замолчала, чтобы перевести дыхание, и он уже почти начал рассказывать ей, что женщине стоит сделать со своим плохим «я», когда она продолжила: — И, Хан, тебе стоит знать ещё кое-что. Тони, тот мужчина, что преследует её, прямо здесь. В Вашингтоне.

Это заставило его замолчать. Оборотень спросил, как ему следует поступить. Кэтлинн молчала несколько секунд, и он понял, что та плачет.

— Я не знаю, Хан. Мне очень нравится эта девушка. Признаю, я дразнила тебя тем, что ты нашёл кого-то, и она оказалась даже больше того с чем ты можешь справиться, но… — Она фыркнула. — Эта девушка вынесла то, с чем не справилась бы даже я. Её родителей убили, и так много всего произошло с ней самой, но Моника продолжает бороться. Как у неё хватает сил?

— Я исправлю это. Клянусь тебе, я всё исправлю, — она ответила, что ему стоит постараться. — Кэйтлинн, пожалуйста, не отнимай её у меня больше. Мне нужно увидеть её. Я был… Я плохо с ней обошёлся. Уокер сказал, что я обращался с ней, как с животным.

— Ты приказывал ей, будто она и есть животное. Чего ты ожидал от неё, Хан? Что Моника будет прыгать по твоему указанию? Сдастся тебе, когда ты захочешь её трахнуть? Она не собирается сдаваться ни тебе, никому-либо другому.

Хан понял это, когда, выломав дверь ванной, обнаружил, что девушка вновь сбежала. На окне, из которого она выпрыгнула, осталась кровь. И когда оборотень посмотрел вниз, он удивился тому, как далеко она прыгнула, чтобы сбежать от него. Потому что именно это она и сделала — сбежала от него.

Когда объявили о посадке, мужчина посмотрел на Уокера. Он не разговаривал с ним несколько часов, и, если хотел остаться в его доме — ему стоило прекратить это. Кроме того, Хан был уверен, что ему понадобится помощь, когда придёт время рассказать Монике, кто он.

— Прости меня, — Уокер посмотрел на него, и отошёл в сторону. — Мне действительно жаль, Уокер. Не только из-за того, что я расстроил твою пару, но и в последние несколько лет… Я был…

— Задницей? Мудаком? Возможно, даже тупицей? — Уокер не улыбнулся, и Хан понимал, что тот не шутит. — Ты заставил её плакать. Ты знаешь, как мне было тяжело сдержаться, чтобы не пойти и вырвать тебе горло, чёрт возьми? Как мне было тяжело не сделать это?

Лидер группы вздрогнул, потому что понимал, что независимо от твоего статуса в семье, если ты будешь приставать к чужой паре — это может убить тебя. Он кивнул, зная, что всё, что мужчина сказал сейчас, просто ничто в сравнении с той болью, которую он причинил им двоим.

— Кэйтлинн сказала, что ты собираешься наладить отношения с Моникой. У тебя есть какой-то план, что мог бы заставить её поверить тебе? Я не уверен, но не думаю, что ты сможешь тянуть с этим дольше. Она через многое прошла.

И большая часть была из-за него. Особенно в последнее время, когда Хан был властным мудаком, пытаясь показать, что может помочь ей. Оборотень вышел из самолёта вместе с остальными, сказав, что ему нужно сделать пару остановок. Их уже ждал лимузин, чтобы отвезти домой, но мужчина ответил, что возьмёт такси.

— Я пойду с тобой, остальные могут ехать домой, — Уокер велел водителю вернуться за ними. — Заодно и пообедаем.

Первой их остановкой был флорист. Хан стоял и смотрел на всё это разнообразие цветов и оттенков, понимая, как мало он знает о своей паре. Он оглянулся на Уокера, когда тот коснулся его плеча.

— В растерянности?

Мужчина кивнул.

— Иногда я тоже. Кэйтлинн не похожа на большинство женщин. Она носит пистолет, и убивает плохих парней, и за один день её окружает больше мужчин, чем многих женщин за всю их жизнь. Трудно находиться рядом, когда она пахнет, как большинство из них.

— Как ты с этим справляешься? Как ты позволяешь ей оставлять тебя каждый день, и возвращаться сюда без тебя? Как ты это выдерживаешь?

Хан усмехнулся, как и Уокер. Всё налаживается.

— Каждую ночь я обновляю свою метку.

В конце концов, Хан остановил свой выбор на лилиях. Ему показалось, что они были милыми и выглядели красиво. Он не просил Уокера или того мужчину помочь ему, но купил Монике пару дюжин. А после он увидел небольшую фиалку. Оборотень наклонился, рассматривая мягкие бархатные листья, и подумал о её коже. Крошечные цветки напомнили ему о глазах его пары, что имели самый тёмный оттенок фиолетового, который Хан когда-либо видел. Он прикупил и одну из них.

Быстро перекусив, братья направились в торговый центр. Это место было огромным. Сделав пару остановок, они вызвали обратно лимузин, заполнив покупками багажник и большую часть сидения рядом с собой. И у него, и у Уокера на коленях были пакеты. Водитель сказал, что принесёт их, но Хан прихватил с собой одну сумку.

Когда они прибыли, Моника спала. Горничная сообщила мужчинам, что мистер Маршалл и мистер Президент уехали около двух часов утра, и что молодая мисс уснула сразу, как поднялась к себе. И это было около шести утра. А сейчас два часа дня.

Хан прошёл в комнату, куда заселилась девушка, и увидел, что цветы уже привезли. Взяв фиалку, мужчина положил её на тумбочку около кровати. Положив рядом на пол свою розовую сумку, он присел.

Её поздоровевшее лицо было красивым, и опухоль почти сошла. Когда он прикоснулся пальцем к коже Моники, то улыбнулся, понимая, что был прав на счёт цветка, который сравнил с ней. Когда его пара чуть пошевелилась, Хан отошёл к креслу, чтобы иметь возможность наблюдать за ней. И через пару минут девушка проснулась.

— Привет. Как ты себя чувствуешь?

Моника осмотрела комнату, но ничего не сказала.

— Я купил тебе цветы. Никогда не делал этого раньше.

Даже он сам понимал, что это звучало убого. Когда Моника потянулась, Хан заметил, как рубашка, которую она носила, обтянула её грудь, и отвернулся. Он приехал не для того, чтобы заняться с ней любовью, а для того, чтобы попросить у неё прощения.

— Пора вставать. Мне нужно, чтобы ты ушёл. И я даже не хочу спорить с тобой об этом, — натянув простынь на тело, девушка нахмурилась. — Как давно ты здесь?

— Недолго. Я хотел бы… Сначала мне нужно поговорить с тобой. Если ты не возражаешь. Мне нужно кое-что объяснить.

Она фыркнула.

— Если ты имеешь в виду привычку приказывать мне — то нет, спасибо. Мне достаточно того, что ты относился ко мне, как к недочеловеку. Я такая же, как и ты.

Хан подумал, что это прекрасная возможность.

— На самом деле, нет. Я имею в виду, что я не совсем человек. В любом случае, не такой, как ты. Я несколько больше.

Моника подняла бровь.

— О, правда? Ну, как чертовски прекрасно для тебя. Тогда ты не будешь возражать, если я скажу тебе держаться подальше от моей несовершенной персоны. Убирайся.

Он великолепно запорол это.

— Это не то, что я имел в виду. Я больше, чем ты, потому что… Я не совсем человек.

— Даже не буду с тобой спорить.

Впившись в неё взглядом, Хан попытался вновь.

— Я — пантера.

Он сказал ей. Не так, как планировал, но теперь она знала. Мужчина ждал, пока Моника задаст ему вопрос, но всё, что она сделала — это изумлённо посмотрела на него. Но стоило оборотню попытаться объяснить, что он подразумевал под этим, девушка заговорила:

— Я почти уверена, что их распустили в восьмидесятых. И не то, чтобы я ассоциировала какую-то группу с тобой. Тем более, что ты не так уж и политизирован.

Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, о чём говорит его пара. Хан подумал, что, если бы он изо всех сил не сдерживал свой темперамент, и не дал ей уйти от него — это было бы даже забавно. Мужчина был уверен, что, если рассмеётся — она попросту убьёт его. И сейчас оборотень подразумевал вовсе не ту женщину, на которой женился его брат.

— Не Чёрная пантера (афроамериканская леворадикальная организация, ставившая своей целью продвижение гражданских прав чернокожего населения, — прим. перевод). Настоящая пантера. Та, что ходит на четырёх лапах. И вся моя семья тоже. Как и Кэйтлинн.

Хан смотрел на неё, пытаясь уловить нотки страха, но Моника выглядела… Обескуражено.

— Хорошо. Полагаю, о… Не знаю, Президент — летучая мышь, а его помощник — дракон. Ты сумасшедший, если веришь в это.

— Нет. Это правда, и Президент — белый бенгальский тигр. Как и его помощник. Но, я думаю, что он золотистый, а не белый, — Хан поднялся на ноги, принявшись расстёгивать рубашку. — Хотела бы увидеть его?

***

Моника покачала головой, когда мужчина уже снял рубашку. Когда он сделал это, девушка ожидала увидеть татуировку или что-то типа того, но это было не так. Сняв ремень, Хан принялся расстёгивать джинсы. Но Престон попыталась остановить его:

— Слушай, если ты хочешь, чтобы я поверила, я серьёзно — я это сделаю. У тебя нет причин делать это, — девушка пристально посмотрела на него. — Сейчас ты пантера?

Боуэн рассмеялся над ней, и Моника почувствовала себя глупо.

— Нет, но думаю, ты поймёшь это, когда я обращусь в неё. И, Моника, пожалуйста, не кричи и не беги. Если ты сделаешь это — ты спровоцируешь меня преследовать тебя, и он любит это.

Девушка кивнула. Когда Хан снял свои брюки вместе с боксёрами, она уличила минутку насладиться его телом. Мужчина был красив. Когда он зарычал, девушка перевела взгляд на его лицо.

— Когда я покажу тебе свою кошку, если ты всё ещё будешь хотеть меня — я обращусь в человека, и мы займёмся любовью. С тобой всё в порядке?

Моника кивнула, не зная, что ещё ей сделать.

— Хорошо, потому что я чувствую твой запах, и всё, что я хочу — глубоко войти в тебя.

И так же внезапно, как он стоял обнажённый перед ней — Хан исчез. И на его месте оказалась огромная пантера. Моника вскарабкалась по кровати вверх, готовая убежать, но зверь вскочил на постель следом за ней. Престон взглянула на дверь, подумав, что у неё получится сбежать, когда Хан зарычал на неё.

— Хорошая пантера. Я просто хочу пойти и получить кое-какую помощь. Оставайся здесь, и я… — Его огромная лапа приземлилась на её ногу, и девушка вскрикнула. — Пожалуйста, не ешь меня.

Моника посмотрела на него, когда тот приблизился. Он не отпускал её, но и приближался к ней крайне медленно. И когда девушка уже хотела было закричать, Хан лизнул её ногу.

— Прекрати это. Что ты делаешь? Проверяешь достаточно ли я нежная для тебя? Прекрати это сейчас же.

Ей показалось, что он смеётся над ней. И когда зверь вновь лизнул её, Моника пошевелила пальцами ног. Это ощущение было достаточно неплохим. Его язык был жёстким, но мягким, и когда Хан сдвинул её ногу, Моника отодвинулась от него.

— Лизать — хорошо, но не кусаться.

Престон посмотрела на него, когда язык Хана задел рану на её ноге. Поняв, что боль ушла, она едва сдержала себя, чтобы не отстраниться.

— Ты исправил это, — Моника посмотрела на него. — Ты понимаешь меня? То, что я тебе говорю? — Пантера кивнула головой. — Я спятила. — Она оглядела комнату, заметив цветы. — Это розы? Ты купил мне розы? — На этот раз пантера покачала головой. — Это правда ты, не так ли? Ты действительно пантера, и я в постели с тобой. — Он кивнул, облизав её бедро. — Ты собираешься заняться со мной сексом в этом виде?

Хан замер. И Моника подумала, что его глаза потемнели. Всё её тело чувствовало его пристальный взгляд, будто мужчина прикасался к ней. Когда зверь убрал лапу с её ноги, переложив её на живот, уткнувшись носом в рубашку, не думая о том, что он может укусить её, Моника приподняла одежду, обнажив рёбра.

— Я сбежала через окно в гостинице. Я знаю, что это было глупо, но ты… Человек, сводивший меня с ума. Я не хочу, чтобы ты обращался со мной так, — язык пантеры прошёлся по царапинам и синякам на её рёбрах. И они больше не болели. — Ты исцеляешь меня.

Когда он закончил с тем участком, девушка уже было опустила рубашку, но Хан ударился головой о её грудь. Престон не была уверена на этот счёт, но расстегнула лифчик, обнажив для него обе груди. Посмотрев на неё, пантера прикоснулась языком к её соску, и Моника застонала. После, когда зверь повторил то же и с другой грудью, девушка запустила пальцы в его мех, заставляя приподнять голову.

— Если ты хочешь меня — тебе стоит приложить все усилия, чтобы вновь стать человеком. Я возбуждена из-за тебя, — это было правдой. Она была влажной. Хан двинулся вниз по её телу, опустив голову к её киске, и глубоко вдохнул. Перевернувшись на кровати, девушка почти что кончила, когда хищник вновь сделал это.

Встав у кровати, он вновь превратился в Хана. И первое, что Моника заметила — его член. Потому что он был невероятно твёрдым. Когда девушка потянулась к нему, Хан отступил назад, глубоко дыша.

— Когда мы кончим, я укушу тебя. Я хочу отметить тебя, как свою. Всё в порядке?

Он что, шутит? В этот момент ей было бы всё равно, даже, если Хан вырвет ей горло, пока будет внутри. Моника кивнула.

Подняв свою пару, Хан обрушил свой рот на её. Казалось бы, что их тела стали единым целым, когда мужчина повалил Монику на кровать. Его рот был жадным. А его язык теперь был мягким и гладким, сплетаясь с её вновь и вновь. Руки оборотня рвали её одежду, чтобы чувствовать своей кожей её.

Когда мужчина взял её сосок в рот, Моника не сдержала вскрика, подавшись к нему, желая отдать ему всю себя. Его член касался её входа, и девушка вертелась, пока его головка не вошла в неё. Двинувшись вновь, Престон попыталась полностью насадить себя на него.

Оторвав свои губы от её груди, Хан посмотрел на свою пару.

— Я знаю, что ты не девственница, но я достаточно большой, и понимаю, что могу причинить тебе боль, но я не могу больше ждать. Мне нужно быть внутри тебя.

— Пожалуйста. Пожалуйста, возьми меня.

Мужчина сделал глубокий толчок, наполняя Монику, и она не сдержала крика боли, вцепившись в него. Хан замер, и Престон подняла взгляд на своего мужчину.

— Мне очень жаль, но я не могу больше терпеть, малышка. Клянусь, следующий раз будет только для тебя, но мне нужно двигаться, — оборотень медленно и легко толкнулся внутрь неё. — Я все исправлю, детка.

Она почувствовала, как её тело приспосабливается к его. Член мужчины был толще, чем она привыкла, но это больше не причиняло ей боли. Приподняв бёдра, чтобы Хан смог войти ещё глубже, Моника почувствовала, как он лизнул её горло. Она прочувствовала это каждой клеточкой своего тела. Повернув голову, Престон ощутила, как зубы хищника скользят по её коже. Вогнав ногти в спину мужчины, девушка подталкивала его к этому, чувствуя зубы Хана у мочки своего ушка. И всё это время он медленно и размеренно двигался в ней.

— Ты кончишь, когда я укушу тебя. Очень сильно кончишь. Я с трудом могу дождаться, чтобы попробовать тебя на вкус. То, как мой язык будет лизать твою киску, испивая тебя, — её руки переместились к его груди, и Моника провела пальцем по соску своего мужчины. — Христос, повтори это.

Она подчинилась, оставив по себе немного крови. Но вместо того, чтобы почувствовать себя плохо, что причинила ему боль, Моника поймала себя на мысли, что хочет попробовать её. Приподняв голову, девушка слизнула каплю, после, сомкнув губы на крошечной ранке, принявшись посасывать её.

Её оргазм пронёсся сквозь неё, но прежде, чем Престон смогла запрокинуть голову, застонав, Хан прикоснулся к её груди, жёстко вколачиваясь в неё. А после впился зубами в шею.

Её тело сотрясалось в оргазме, поднявшем её так высоко, что Моника смогла увидеть грёбанные звезды. Хан всё ещё жёстко двигался внутри, даже, когда, выпустив её кожу, зарычал, запрокинув голову. Престон увидела, что его подбородок и удлинившиеся клыки покрыты кровью, потому вновь взяла в рот его раненный сосок, укусив изо всех сил, закричав, когда её рот наполнился кровью. Сглотнув, девушка поняла, что произошло то, к чему не был готов ни один из них.

Провалившись в темноту, Моника подумала, что ей почудилось, что Хан прошептал, что любит её.

ГЛАВА 7

Хан вновь укрыл свою пару. Мужчина регулярно проверял её рану и пульс, с тех пор, как осознал, что Моника без сознания. В тот момент, оборотень настолько быстро отпрянул от неё, что, не заметив оставленную у кровати сумку, что хотел отдать её девушке, споткнулся об неё и подвернул лодыжку. Заметив на своей груди кровь, Хан похромал в ванную, чтобы стереть её.

Моника укусила его. Укусила до крови, а после — попробовала её. Проведя рукой по крошечному оставшемуся шраму, Хан не сдержал улыбки. Он изо всех сил старался не думать о том, что сделала его пара, но ничто не изменило бы того, что оборотень чувствовал себя так, будто ему подарили превосходный подарок. Мужчина вновь проверил пульс Моники.

Он никому не говорил о том, что произошло, хоть и был уверен, что их и так все слышали — вчера Хан мало заботился о других обитателях дома. Посмотрев на Монику, оборотня посетила мысль о том, что тот ещё вопрос, кто выиграл от случившегося. Поймав себя на том, что вновь улыбается, мужчина, услышав стук в дверь, бросил взгляд в ту сторону.

Едва приоткрыв дверь, Хан увидел на пороге их с Престон комнаты, Уокера.

— Уходи, не хочу разбудить её.

Мужчина рассмеялся.

— Не думаю, что это случится. Судя по тому, как она кричала, я весьма уверен в том, что Моника ещё долго будет в отключке. Ты в порядке?

Сначала Хан кивнул, но после отрицательно покачал головой.

— Я не знаю. Она… Господи, Уокер, она укусила меня. И испила немного моей крови.

— Я счастлив за тебя. Моника будет в порядке, теперь, когда у неё есть твоя кровь — всё будет хорошо. Я клянусь. Идём, у нас есть кое-что для…

— Хан?

Когда Моника назвала его имя, мужчина обернулся к ней, просто захлопнув дверь перед лицом Уокера. Услышав, как рассмеялся его брат, оборотень направился к кровати, где лежала девушка.