Хаос

ГЛАВА 10

– Хочешь, поедим на воздухе?

– Конечно. – Я огляделась по сторонам, наслаждаясь тёплой осенней погодой. – Я думала, мы собирались выпить кофе.

Подняв руку, Ремингтон посмотрел часы.

– Мы вполне можем съесть ранний ланч, – и кивнул головой в сторону улицы.

Он припарковался неподалеку от отелей «Хаятт» и «Дю Лувр», и мы направились в сторону площади Каррузель.

Именно в этот момент желудок предательски заурчал, выдав тем самым, насколько я голодна. Щёки залил густой румянец, и я схватилась за живот, когда справа раздался мрачный смешок.

– Пойдём, – позвал Сен-Жермен, указывая на небольшой ресторан слева от нас.

Мой спутник вёл себя вежливо и держал руки при себе. Создавалось впечатление, что он не желает ко мне прикасаться, как делал раньше, когда мы покидали «Святую Бернадетту».

Через двадцать минут мы шли по дорожке в саду Тюильри. В руках Ремингтон нёс наш упакованный обед. Пока мы брели к свободной скамейке возле фонтана, под нашими ногами шелестела красно-оранжевая листва. Сегодня такой прекрасный день, и я была рада, что Ремингтон предложил поесть на свежем воздухе. И если честно, пока не уверена, что готова находиться с ним в тесном помещении.

Сен-Жермен отдал мне пакет с едой, а сам направился к знаменитому восьмиугольному фонтану, возле которого стояли стулья, и вернулся с тремя. После этого забрал у меня пакет и разложил тарелки на одном стуле, а я стояла позади него и наслаждалась видом того, как он сервировал наш ланч.

– Ну, и как я пока справляюсь? – спросил Ремингтон, как только мы сели.

Наклонившись вперед, он облокотился локтями о колени.

– Хмм, давай-ка посмотрим. Я сижу в одном из самых красивых мест в мире, и ты меня угощаешь. Пока всё идет отлично. Ты заработал положительные очки, – я улыбнулась и положила кусочек курицы гриль в рот, а потом попробовала немного запечённых овощей. – Пока ты меня кормишь, мы точно будем друзьями.

Ремингтон рассмеялся, его взгляд задержался на моих губах дольше, чем следовало, и только после этого он посмотрел на еду.

– А вот это, Селена, я обязательно запомню.

И вот снова. То, как он произносит моё имя. Эта интонация на последних слогах. Его колено коснулось моего, и, несмотря на слои одежды, разделяющие нас, по моей коже пробежала дрожь. Она спустилась вниз живота и обосновалась между бёдер страстным томлением. В Ремингтоне было что-то опьяняющее и волнующее. Всего от одного его взгляда или прикосновения я уже чувствовала желание. Если задуматься, то в моей жизни очень давно не было заигрываний и кокетства. Мы с Джеймсом были вместе ещё со школы, и ни с кем, кроме него, я больше никогда не встречалась. Я не учла этот факт, когда решила окунуться в мир беззаботного флирта.

Желудок свело, и я поёрзала на стуле. А что, если я ляпну что-нибудь не то? С другой стороны, я взрослая одинокая женщина, у которой целую вечность не было секса, и которая теперь хочет хорошенько развлечься. Я перестала себя накручивать и приступила к трапезе.

В основном мы ели молча, но иногда нарушали тишину, задавая друг другу различные вопросы. Я поделилась, как весело проводила время в Париже, будучи моделью. Мы говорили об Эдриене, удачно избегая всего, связанного с матерью малыша.

Сен-Жермен рассказал, что его сын ходит в детский садик здесь, в Париже, и в Провансе, всё зависит от того, где в данный момент он живет. И что, как минимум, одну неделю в месяц Эдриен обязательно проводит с бабушкой.

Я наблюдала за Ремингтоном, очарованная тем, насколько смягчалось его лицо всякий раз, когда речь заходила о малыше.

– Эндрю сказал, что ты художник. Кто же тебя вдохновляет?

От этих слов в глубине его глаз вспыхнул огонек. Сделав глоток вина, Ремингтон поставил пластиковый стаканчик обратно на стул.

– Караваджо.

По-видимому, у меня на лице было написано полное недоумение, потому что Ремингтон вытащил из кармана телефон и, нажав на экране несколько кнопок, передал его мне. И продолжил говорить, ни на миг не отрывая от меня взгляда, заставив тем самым почувствовать себя в центре внимания. В какой-то момент я окончательно забыла, где нахожусь.

Боже, этот мужчина такой милый и сногсшибательно красивый, особенно сейчас, с расслабленными чертами лица.

Я вернула телефон и отвела взгляд, вдруг нахлынуло чувство, будто он может заглянуть и увидеть, что твориться у меня в глубине души. Как так вышло, что моя защита начала рушиться, и от одной мысли об очаровательном сынишке Ремингтона сердце болезненно заныло в груди. Неожиданно на меня обрушилась боль утраты, которую я давно не ощущала. Месяцы терапии не помогли ни уменьшить, ни притупить её. Фактически, она всегда была рядом, кипела и клубилась под поверхностью, ожидая удобного момента, чтобы вырваться на свободу. И бац!

Часто моргая, я отложила пластиковые столовые приборы на бумажную тарелку. Схватив стакан с вином, я сделала несколько больших глотков с надеждой, что это поможет стереть боль, скручивающую внутренности.

– Селена?

Я не могла поднять голову. Боже милостивый, просто не могла. А если бы решилась, то уж точно бы разрыдалась.

Ох! Как же я ненавидела подобные моменты. Резкие перепады настроения у меня случались крайне редко, но всё же иногда накатывали.

Сильные пальцы обхватили мой подбородок и нежно приподняли. На меня глядели яркие зелёные глаза, потемневшие от волнения. То, с какой легкостью он предугадывал любые изменения моего настроения, было весьма пугающе.

– Я слишком быстро выпила вино, – со смехом объяснила я, аккуратно смахнув слезы с уголков глаз.

– Значит, вино, да? – он недоверчиво склонил голову набок, и от его изучающего взгляда мне захотелось куда-нибудь спрятаться.

Неподалеку что-то завибрировало, и, желая отвлечься, я потянулась к сумочке, но Ремингтон убрал руку с моего подбородка и вытащил из кармана брюк свой телефон.

– Мама.

Пока он слушал, выражение его лица слегка смягчилось. Разговор то и дело перескакивал с английского на французский и обратно. Ремингтон выглядел таким счастливым, иногда посмеиваясь над тем, что говорила ему мать.

– Я сейчас обедаю. Давай перезвоню позже, когда вернусь домой? – Он откинулся на спинку стула и встретился со мной взглядом. – Да, мама, с женщиной. Её зовут Селена, – секундная заминка… – Да… Нет, ты не можешь с ней поговорить... Да, не вовремя. – Он закатил глаза, и неожиданно стал казаться таким молодым, беспечным и полным жизни.

Через несколько минут Сен-Жермен повесил трубку и убрал телефон в карман. А потом взъерошил волосы, и его рука замерла на затылке.

– Мамочка замучила вопросами? – поддразнила я.

Он усмехнулся.

– Она уже некоторое время уговаривает меня с кем-нибудь сойтись. И всякий раз, когда слышит, что я обедаю с женщиной, воображение у неё начинает работать во всю. Она прямо спит и видит, как я надеваю кольцо на пальчик своей избранницы.

Я рассмеялась. Передо мной предстал совсем не тот Ремингтон, с которым я встретилась вначале. Этот мужчина больше напоминал того, о ком рассказывал мне Эндрю.

– Ты вообще ни с кем не встречаешься? – А где же мать Эдриена? Я сдержалась и не стала спрашивать об этом вслух. Мы так хорошо проводили время, и мне не хотелось портить настроение подобными вопросами.

Вдруг на его лице промелькнула тень, но прежде чем я смогла понять, что это, всё исчезло.

– Время от времени. Ну что, пойдём? – он сменил тему. Потом встал, собрал тарелки и выбросил их в ближайшую урну, а после этого закупорил бутылку с вином и протянул мне руку. Я сидела и глазела на раскрытую ладонь до тех пор, пока Ремингтон не приподнял вопросительно одну бровь. Возможно, это был вызов.

Я собиралась прикоснуться к нему. На самом деле дотронуться до него.

Пульс барабанной дробью отдавался в ушах. Я схватила свою сумочку и потянулась к нему. Когда наши руки соприкоснулись, я прикрыла глаза, наслаждаясь контактом кожа к коже. Он крепко сжал мою ладонь, и я почувствовала себя в полной безопасности. Глупо, конечно, но это правда.

Как только я встала, Ремингтон нежно сжал мою руку, а потом отпустил. Мне хотелось, чтобы он снова взял меня за руку и не отпускал, но я не решалась сделать первый шаг.

– Так мать Эдриена где-то поблизости? – Не удержавшись, наконец, спросила я.

– Нет, – ледяным тоном ответил он, остужая мой пыл. – Она умерла.

Я замерла на полушаге и, повернувшись, посмотрела ему в глаза.

– О боже, прости.

Он какое-то время изучал моё лицо, а потом покачал головой и горько рассмеялся.

– Не стоит извиняться.

Вот чёрт! Мне не нравилось, что именно из-за меня он так помрачнел.

Мы молча шли назад к машине, я нервно покусывала губу, а Ремингтон размышлял о чём-то.

– Я снова потерял несколько очков, да? – спросил он, нарушая тишину.

Я покачала головой.

– Боюсь, это я потеряла свои. Спасибо за ланч. И я очень сожалею, что спросила тебя о ней.

Отмахнувшись от моих слов, Ремингтон засунул руки в карманы.

Впереди я заметила лавку со сладостями, и мне вдруг нестерпимо захотелось чего-то вкусненького. Надеюсь, смогу найти там что-нибудь лакомство.

– Ты не мог бы немного подождать? Мне нужно кое-что купить.

Он кивнул, и я оставила его стоять в тени дерева.

Я заказала сладкую вату и отошла в сторонку, ожидая заказ. А потом вспомнила о крохотной бумажке, которую подобрала с пола в лицее. Вытащив клочок, я нахмурилась, увидев вырезанную из газеты букву «К».

Что за чертовщина? И что означает эта буква?

Я обернулась и посмотрела на Ремингтона, а потом убрала листочек обратно в сумку. Эндрю и тот крупный мужчина выглядели взволнованными, а заметив меня, вообще прекратили разговор.

– Нашла то, что хотела? – прямо возле моего уха раздался сексуальный голос Ремингтона, ворвавшись в мои мысли. Щетина слегка царапнула по коже, когда он заглянул мне через плечо.

Я кивнула и указала на сладкую вату, которую наматывали в огромный шар.

– Сладкая вата – решение всех проблем.

Я забрала у продавца лакомство и расплатилась за покупку. А потом оторвала кусочек и положила себе в рот. Глаза Ремингтона проследили за моими пальцами, как только вата исчезла у меня во рту.

Он отвел взгляд от моих губ и рассмеялся.

– Это касается и мировых проблем тоже?

– Особенно мировых. Если бы кто-нибудь выделил время и меня послушал, мир мог бы стать гораздо лучше, – я улыбнулась и, оторвав кусочек, протянула Ремингтону угощение. – Хочешь немножко?

И не успела убрать руку, как его губы, тёплые и влажные, сомкнулись на моих пальцах. Он облизывал их языком, а в потемневших глазах блестел лукавый огонек.

О господи!

–Вкусно? – поинтересовалась я хриплым голосом, когда он освободил из восхитительной темницы мои пальцы.

– Пища богов, – Ремингтон облизнул губы, не отрывая взгляда от моего рта. Сейчас его лицо находилось гораздо ближе, чем раньше. Я могла разглядеть каждую золотую крапинку в его глазах.

Я машинально наклонила голову к нему. Мы собирались поцеловаться? Не слишком ли рано для этого? Господи! Почему вечно я во всём сомневаюсь? Почему продолжаю раздумывать, когда знойный парень выглядит так, словно готов проглотить меня целиком?

Мысленно я отвесила себе подзатыльник, когда он немного отстранился, изучая меня. Я опустила взгляд на его подбородок, пытаясь собраться с мыслями. Я была так поглощена им, что чуть не пропустила то, что скрывалось за этой сексапильной щетиной.

– Это что…ямочка? – мой палец неожиданно оказался прямо на ней.

Я заметила, что рядом с Ремингтоном совершаю необдуманные поступки. И прежде чем я успела одернуть руку, он схватил её и поднёс ко рту.

Снова.

– Если одна маленькая ямочка сводит тебя с ума, то тебе стоит увидеть вторую, – и он повернул голову.

Господи, кажется, я только что кончила.

Сен-Жермен кружил языком вокруг моего пальца и нежно покусывал зубами подушечку. Я застонала и попыталась вырвать руку, прежде чем поставлю себя в неловкое положение перед всеми этими людьми, которые наводнили кондитерскую.

Сердце бешено колотилось в груди, и я задыхалась. А он всего лишь показал мне свои ямочки и пососал палец.

Вот чёрт! Кажется, я конкретно влипла.

– А ты очень опасный мужчина, Ремингтон Сен-Жермен.

Он рассмеялся, и мир снова обрел краски и вернулся на круги своя.

– Разве это плохо?

– Нет, – ответила я. В голове мелькнула мысль: как, должно быть, замечательно хоть разок в жизни рискнуть. И наплевать на то, что думают окружающие. – Очень даже хорошо.

Пока мы шли к машине, нас словно магнитом тянуло друг к другу.Даже плечи и пальцы случайно соприкасались на ходу.

В отеле он остановился перед лифтом.

– Ну что, сегодня я заработал максимальное количество очков?

Я покачала головой, наслаждаясь искорками в его глазах.

– Почти. Могу я спросить тебя кое о чём? Только обещай сказать мне правду.

– Всё, что угодно. Я всегда буду стараться говорить тебе только правду.

– Мне показалось, что ты очень удивился, увидев меня в первый раз.

Выражение его лица стало замкнутым.

– Это вопрос или утверждение?

– Думаю, и то, и другое.

– Да. Ты напомнила мне кое-кого из прошлого.

Из прошлого? Кого? Подружку? Жену?

– А теперь? – спросила я. – Что изменилось?

– Я понял, что вы разные, как день и ночь. В тебе много света и доброты. Да любая другая девушка на твоём месте давно бы послала меня куда подальше, если бы я обращался с ней так же, как с тобой. Но ты… ты меня просто поражаешь.

– А вы, сэр, хорошо влияете на мою самооценку, – я рассмеялась, но его лицо оставалось невероятно серьёзным.

– Я искренне сожалею, что вёл себя так с тобой, Селена. Ты меня простишь?

Я кивнула, размышляя о том, что же на самом деле случилось с матерью Эдриена. И почему лишь от одного моего вопроса хорошее настроение Ремингтона вдруг куда-то улетучилось. Он стал отчужденным и равнодушным.

Естественным, словно дыхание, движением его пальцы обхватили меня за затылок, притягивая ближе. Мой рот приоткрылся. Я предвкушала поцелуй, но он всего лишь поцеловал меня в обе щеки.

– Bonne nuit, Селена, – прошептал он возле моего уха, после чего развернулся и быстро ушёл.

– Спокойной ночи, Ремингтон, – пробормотала я, потирая пальцами местечко, где только что были его губы.