Хочу только тебя!

ГЛАВА ШЕСТАЯ

— Никос, Саска, как я рада вас видеть! — Лицо Шанталь, гостеприимной хозяйки, сияло истинным восторгом. Она наклонилась к Мишель, и они коснулись щеки друг друга. — Дорогая, как хорошо, что ты все-таки приехала!

«Своих», о которых говорила мать, оказалось больше тридцати человек. Мишель сосчитала гостей, когда Шанталь, проведя ее, Никоса и Саску через весь дом, вывела их наконец на обширную террасу, выходящую на широкий канал.

Между гостями сновали официанты, предлагая напитки и закуски. Церемония представления и приветствий прошла без сучка, без задоринки, с естественностью, выработанной долгой практикой.

Время от времени Мишель чувствовала, как сжимаются пальцы Никоса, и пару раз попыталась высвободить руку, но безуспешно.

При виде Антонии и Эмерсона Бейтсон-Берроуз у Мишель екнуло сердце: а вдруг Джереми тоже заявится?

— Вы с Никосом давно знакомы? — как бы между прочим спросила Саска.

К чему она клонит? Ведь Никос наверняка рассказывал о ней.

— Мы познакомились, когда она училась в Париже, — ответил он за Мишель, и она посмотрела на него, недовольно сморщив нос.

— Ну, дорогой, — с лукавой укоризной проговорила она, — я сама могу ответить, если меня спрашивают. — Мишель повернулась к Саске и мечтательно закатила глаза: — Это было на вечеринке. — Почему бы немножко ему не помочь? — Пять лет назад. Да, как раз столько. Я тогда была новоиспеченным бакалавром по искусствоведению, вот мои родители и решили, что неплохо бы мне поучиться годик в Сорбонне. — Мишель пожала плечами. — Нагрузка была просто ужасная, ну, да вы сами это знаете. Ну вот, друзья и вытащили меня на вечеринку. Там я и встретила Никоса.

В глазах Саски зажглись лукавые искорки:

— И он был один?

— Нет, конечно. — А это, оказывается, даже забавно — мешать факты с выдумкой. — Он пришел с потрясающей блондинкой.

— И тут увидел вас — и все, пропал…

— Можно сказать и так, — вмешался Никос, поднося руку Мишель к своим губам. Она почувствовала, как он слегка прикусил ее пальцы зубами, словно предупреждая: мол, не зарывайся.

Но Мишель и не подумала его слушаться.

— Но он вел себя очень прилично и старался ничем себя не выдать. — Мишель встретилась взглядом с Никосом и с некоторым вызовом обратилась к нему — пусть-ка попробует возразить: — Правда, дорогой?

— Так было только при первой встрече.

Он явно намекал на то, что было известно только ей и ему.

— Мишель! Никос!

Это было такое облегчение — увидеть приближающегося к ним Эмилио. Мишель от всей души улыбнулась ему, а Никос представил Саску.

— Приятный вечер, — заметил Эмилио, обращаясь к темноволосой вдове. — Вы здесь на отдыхе?

— Да. Никос пригласил меня отдохнуть на пару недель.

— Может, как-нибудь на днях поужинаем вместе? Например, во вторник?

«Куда это Эмилио так спешит?» — подумала Мишель, наблюдая за Саской, которая неопределенно пожала плечами.

— А Никос и Мишель смогут прийти? — вдруг спросила Саска.

О-о. Вчетвером? А вторник-то завтра!

— Мы с удовольствием, правда? — промурлыкал Никос.

Мишель так и подмывало сказать «нет», но это прозвучало бы грубо.

— С удовольствием, — пробормотала она. При первой же возможности надо поговорить с Никосом: как часто, предполагает он, будут происходить такие вот встречи?

Мишель глотнула шампанского и взяла с подноса тартинку с рыбой. Последний раз она ела за ланчем, да и то чуть-чуть.

— Какой прекрасный вид, — проговорила Саска, глядя на канал. — Никос, ты должен рассказать мне об этих островах.

— Своди Саску на мол, оттуда все очень хорошо видно. — Мишель обратилась к Никосу, со злорадством наблюдая, как меняется на глазах выражение его лица. Ну, конечно, это же не вписывается в его планы.

— Мишель лучше меня знает эти места, она тебе все покажет и расскажет, — вывернулся он.

Да, ловкий ход, вне всякого сомнения. И не откажешься, если не хочешь выглядеть невежливой. От бассейна, располагавшегося у самого дома, к воде сбегали уступами по склону три лужайки. Здесь было все — широкие бетонные ступени, по которым можно было сойти вниз, декоративные горки, большой фонтан, обсаженные цветами дорожки, пересекавшие широкое зеленое пространство.

Мишель шла впереди и остановилась на самом конце мола.

— То, что прямо перед нами, — это Южный Стрэдброук-Айленд. За ним Тихий океан.

Саска вытянула шею.

— А вон те островки?

— Они искусственные. Насыпные. Все они соединены между собой мостами. Очень удобно, правда?

Саска несколько минут стояла молча.

— Никос — прекрасный друг, — неожиданно проговорила она доверительным тоном. — Мы знакомы с ним с давних времен.

Мишель не стала притворяться, будто не понимает, что к чему.

— Наверное, вы не просто так заговорили об этом, а с какой-то целью?

— Мне кажется странным, что он никогда о вас не упоминал.

Мишель охватило такое ощущение, словно она случайно ступила на минное поле.

— Ну, вы же знаете, что Никос бывает по делам в разных городах Европы, — принялась она логически объяснять то, что не поддавалось никакой логике. — Мы с ним встретились незадолго до моего возвращения в Австралию. А приехав сюда, я с головой погрузилась в работу, связанную с искусством. — Ну вот, маленькое дополнение для придания правдоподобия всему сказанному.

— А сейчас? — не унималась Саска. — Как я поняла, вы только недавно снова встретились. Это так?

— Да.

— Вы любите его?

«Думай, — приказала себе Мишель. — Ты не можешь сказать нет».

— Я к нему неравнодушна, — выдавила она, потом добавила для пущего эффекта: — Очень-очень. — Да не обрушатся небеса на ее голову за эту ложь!

— И я тоже, — сказала вдова.

— К чему вы ведете? Мечи наголо на рассвете и бой не на жизнь, а на смерть?

Саска хмыкнула и расхохоталась, сделавшись необыкновенно привлекательной.

— А вы мне нравитесь, — проговорила она сквозь смех.

— Не надо, — пробормотала Мишель. — Это ни к чему.

— Честно говоря, — продолжала Саска, — мне кажется, вы очень подходите Никосу. — Она на мгновение умолкла. — Но между прочим, я тоже. У нас с ним общий круг знакомств, общие интересы, общие друзья. Я очень горюю по своему мужу, но обнаружила, что мне совсем не хочется быть одной. Вы меня понимаете?

— Понимаю. Только, мне кажется, вы упустили из виду самое главное.

Изогнутые брови Саски поползли вверх.

— Неужели?

— Вы забыли про Никоса. Ведь выбор за ним, не так ли?

— Естественно.

Хорошая вещь — откровенность.

— Ну ладно, мы, кажется, обо всем поговорили. Может, вернемся обратно?

— Давайте, — отозвалась Саска.

Вечер стоял тихий, было еще светло, но по тому, как тени становились все длиннее и длиннее, можно было понять, что скоро стемнеет. Краски теряли свою дневную густоту, и вода, ярко-синяя в солнечных лучах, словно покрывалась на глазах серой пленкой.

В саду зажглись многочисленные фонари, которые вместе с иллюминированными колоннами по периметру бассейна ярко освещали террасу и пространство вокруг.

Никос, увидев приближающихся женщин, с улыбкой шагнул им навстречу. Улыбка как будто была обращена к обеим, но рука его легла на талию Мишель и тут же принялась легко скользить вниз-вверх по спине.

Мишель словно пронзило током, и она еле удержалась на ногах. А он наклонился к ней, коснувшись губами ее уха. До нее с трудом дошло, что он предлагает ей поесть, в его руке тарелка.

Ошеломленно глядя перед собой, она вдруг заметила Джереми, и проснувшийся было аппетит мгновенно пропал.

— Я думал, ты голодна.

— Не очень. Может, дашь мне чего-нибудь попить?

— Шампанское подойдет?

Она колебалась не более пяти секунд.

— Хорошо.

Лучше бы что-нибудь другое, но ничего, она будет пить понемножку, а потом перейдет на минеральную воду.

— А тебе, Саска?

Никосу достаточно было сделать знак официанту, чтобы перед ними почти мгновенно появился поднос с бокалами.

Мишель скосила глаза на Никоса. На что способен этот человек, если даст волю своей природе?

В этот момент он посмотрел на нее, и она не смогла отвести взгляд, так и застыла, глядя на него широко открытыми глазами и почти не дыша. Потом его губы сложились в ленивую усмешку: мол, он все понимает и знает все наперед.

Мишель захотелось побыть немного одной. Прекрасно, она якобы хочет привести себя в порядок.

— Прошу прощения. — Она протянула свой бокал Никосу. — Я скоро вернусь.

По дороге она несколько раз останавливалась, обмениваясь любезностями с гостями своих родителей. Войдя в дом, она увидела, что у туалетной комнаты переминаются в ожидании две женщины, и, пройдя мимо, пошла по лестнице на третий этаж, где располагались апартаменты родителей и целых пять гостевых комнат со всеми удобствами.

Мишель решила воспользоваться одной из них. В ванной она поправила прическу и подкрасила губы, а затем вернулась в спальню, рассеянно глядя по сторонам, направилась к выходу и… вздрогнула от неожиданности, увидев Джереми, который стоял в дверях, опершись о косяк.

— Это личные апартаменты моих родителей, — проговорила Мишель, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Она надеялась, что Джереми посторонится и пропустит ее, и сделала шаг вперед, однако он не двинулся с места. Пришлось остановиться.

— Джереми, ты загораживаешь мне дорогу. Она испугалась. На всем этаже никого не было, кроме того, здесь имелась хорошая звукоизоляция, и шум с террасы практически не доходил. Даже если она закричит, вряд ли кто ее услышит.

Мишель шагнула к двери, Джереми схватил ее за руку.

— Выходит, я был недостаточно хорош, да? — Голос звучал спокойно, но это ничего не значило.

— Наши отцы сотрудничают друг с другом, — осторожно проговорила Мишель. — Наши родители из одного круга. А мы с тобой были друзьями, — добавила она.

— По-твоему, только друзьями?

— По-моему, да. — «Надо быть настороже», — подумала Мишель, глядя на потемневшее лицо Джереми. — Мне очень жаль, если ты подумал, что это нечто большее, чем дружба.

— Если б в тот вечер не заявился Никос… — Джереми умолк.

Несколько мгновений в комнате стояла тишина.

— От этого ничего бы не изменилось, — сказала Мишель.

— Неправда! — выкрикнул Джереми. — Давай попробуем еще раз.

Ни за что на свете. Мишель решила отмолчаться.

— Мишель! — в этом страстном крике звучало отчаяние. И злость.

— Чего ты хочешь добиться, удерживая меня здесь? — Надо все время говорить, не умолкая. И молить Бога, чтобы кто-нибудь… чтобы Никос спохватился, почему ее так долго нет, и пошел узнать, в чем дело.

— Ты уже спала с ним? — криво усмехаясь, спросил Джереми.

— Ты не имеешь права меня об этом спрашивать.

— Ах ты змея! Не имею, так заимею. — Джереми больно схватил ее и с силой дернул на себя.

Это длилось несколько секунд, прежде чем Мишель, оправившись от замешательства, замахнулась, чтобы ударить его в нос, однако он успел увернуться, и удар пришелся ему по щеке.

— Интересно, захочет ли тебя Никос, когда узнает, что я поимел тебя первый. Очень сомневаюсь, — издевательским тоном проговорил Джереми…

Но в следующее мгновение она была свободна, а он со стоном повалился на ковер.

— Ничего у тебя не выйдет, — ледяным тоном произнес Никос. — Тебе немедленно будет выдано предписание держаться от Мишель на расстоянии, и если только ты его нарушишь, сразу же будешь арестован и сядешь на скамью подсудимых.

Никос бросил сочувственный взгляд на Мишель и нахмурился, увидев ее осунувшееся лицо и дрожащие руки, которыми она поправляла волосы.

— Вы не можете меня арестовать, — прорычал Джереми, поднимаясь на ноги.

— Заткнись. — Это было произнесено таким бешеным, сиплым голосом, что Мишель вздрогнула.

— Мой отец…

— Ему не хватит денег, чтобы вытащить тебя на этот раз. Попытка изнасилования — это не шутки.

Джереми побагровел.

— Я до нее не дотронулся, — прохрипел он. Никос схватил его за рукав. — Что ты делаешь?

— Держу, чтобы не удрал, пока Мишель позовет твоих родителей.

— Все можно уладить. — Джереми посмотрел на Мишель. — Мой отец заплатит твоему.

— Ну нет, на этот раз не выйдет, — решительным тоном заявил Никос.

— Только мать не приводи! — закричал, срываясь на визг, Джереми, когда Мишель пошла к выходу. — Она не поймет.

— Наверное, ей пора понять, — жестко сказал Никос.

— Мишель, не надо! — продолжал кричать Джереми. — Я сделаю все, что ты захочешь. Обещаю!

— Есть два пути. Или Мишель приглашает твоих родителей и они уводят тебя отсюда без шума, или я тебя стащу на террасу на всеобщее обозрение. Выбирай, — оборвал его Никос.

Мишель пошла вниз по ступенькам, то и дело нервно поправляя волосы подрагивающей рукой. Возбуждение начало спадать, и она, чтобы успокоиться окончательно, на мгновение остановилась и глубоко вздохнула.

Последовавшую сцену Мишель предпочла бы не видеть вовсе. Одно дело — родительская любовь, и совсем другое — слепое материнское обожание.

Никос резко прервал попытки Эмерсона заплатить и потребовал, чтобы он и Антония немедленно увезли своего сына.

Как раз в этот момент появилась Шанталь, которая в один миг уловила своим зорким взглядом, что здесь творится что-то неладное, и потребовала объяснений.

— Джереми немножко перепил, — смущенно пояснил Эмерсон. — Мы увозим его домой.

Как только они остались одни, Шанталь вопросительно взглянула на Никоса, потом на Мишель.

— Кто-нибудь скажет мне, наконец, что здесь произошло?

Мишель молчала.

— Ты, Никос?

— Джереми никак не может смириться с тем, что мы с Мишель встречаемся, — хмуро произнес тот. — Он напал на нее вчера вечером, когда она возвращалась из галереи, а сегодня пошел еще дальше.

— Cherie, какой кошмар! С тобой все в порядке?

— Все хорошо, татап, — уверила ее Мишель.

— Я позабочусь о том, чтобы ему запретили приближаться к Мишель. У Джереми это не первая такая выходка, — снова заговорил Никос. — Первый протокол о правонарушении был составлен в Сиднее три года назад.

— Как раз около трех лет назад Бейтсон-Берроузы приехали на побережье, — сказала в раздумье Шанталь.

— Его выгнали из двух частных школ, а потом из университета, — продолжал Никос. — Это было в Перте, Аделаиде и Мельбурне.

Шанталь вздернула подбородок. Ее не интересовало, откуда эти сведения. Главное, что они есть.

— Что же, остается надеяться, что они скоро уедут.

— Это у них уже вошло в семейную традицию.

— А сейчас Мишель…

— Она останется со мной.

— Ну-ка, ну-ка, одну минуту… — заговорила Мишель и умолкла, наткнувшись на его непреклонный взгляд.

— Это не подлежит обсуждению, pedhimou.

— Cherie, ради меня и ради себя тоже делай, как он говорит. Прошу тебя.

— Я только скажу Саске, что мы уезжаем, — объявил Никос. — Если она хочет остаться, пусть потом возьмет такси.

— Тебе что-нибудь принести? — спросила Шанталь, когда Никос ушел. — Что-нибудь выпить? Кофе? Бренди?

— Ничего не надо, со мной все в порядке, — успокоительным тоном ответила Мишель. — Просто немножко переволновалась, и всё.

У Шанталь был расстроенный вид.

— Это надо же, Антония, Эмерсон, Джереми… такая семья. Господи, кто мог это ожидать? Слава Богу, что Никос был здесь.

«Да это все и случилось-то из-за Никоса», — чуть не выпалила Мишель. Но это было не совсем так. Появление Никоса просто ускорило этот стихийный взрыв ревности.

— Матап, — начала Мишель и умолкла. Нет, лучше не говорить матери, что ее якобы роман с могущественным греком всего лишь спектакль.

— Да, дорогая?

— Я пойду умоюсь.

Когда Мишель вышла из ванной, Никос уже вернулся. Под его пристальным взглядом она подошла к матери и коснулась губами ее щеки.

— Я тебе позвоню утром.

Шанталь притянула ее к себе, потом неохотно отпустила.

— Умоляю, будь осторожна.

Несколько минут спустя «БМВ» выехал на автостраду. Всю дорогу до Мейн-Бич они ехали молча.

— Я сама дойду, — сказала Мишель, когда машина затормозила у подъезда ее дома, и выбралась наружу. Никос хмыкнул. Он тоже вышел из машины и стоял, насмешливо глядя на нее.

— Дойдешь или тебя понести? — Он не хотел ничего слышать, и никакие протесты на него не действовали.

— Пошел ты к черту!

— Я там уже был дважды за последние сутки. — Никос обошел вокруг автомобиля и приблизился к Мишель. — Ну как, пойдешь или отнести?

— Если ты только посмеешь… — Ничего больше ей сказать не удалось, потому что он легко перебросил ее через плечо, подошел к двери, отпер ее же собственной магнитной карточкой и проследовал через холл к лифтам. — Отпусти меня, черт! — Она принялась молотить кулаками по его спине и только вскрикнула, когда он сильно тряхнул ее.

Не обращая внимания на кошачье шипение за спиной, он вошел в лифт, нажал нужную кнопку, затем, когда лифт остановился, спокойным шагом подошел к двери, открыл ее и, лишь оказавшись в прихожей, поставил Мишель на ноги.

— Хочешь подраться? — ехидно проговорил он. — Давай.

— Ты… — заговорила она, задыхаясь от гнева, — таких грубиянов и эгоистов, как ты, я еще не встречала. Уходи сейчас же.

— Выбирай — здесь или у меня, — сказал он, словно не слыша ее.

Что-то в его позе и застывшем выражении лица заставило ее притихнуть и насторожиться.

— Тебе не кажется, что ты слишком далеко зашел, играя роль героя-спасителя?

— Нет, не кажется.

Немногословен и непоколебим, как скала. Может, лучше уступить и не надрываться напрасно? Чем ругаться, лучше попробовать все как-то уладить.

— Я могу позвонить в полицию, и тебя заберут. — Это была последняя безнадежная попытка настоять на своем.

— Давай, звони, — сказал он.

Не подчиняться, не дать себя сломать, ни за что. Да только уже сейчас ясно, как все пойдет дальше, и сколько бы она ни сопротивлялась, никакого проку от этого не будет.

Значит, надо признать поражение и уступить — частично.

— Можешь спать в другой комнате.

Мишель пересекла гостиную и, войдя в спальню, плотно прикрыла дверь.

Если ему обязательно нужно спать здесь, пусть спит. А она наполнит ванну горячей водой, подольет пахучего жидкого мыла, взобьет пену и будет сидеть там, вся в пузырьках… пока не успокоится. Потом как следует вытрется, ляжет в постель и будет спокойно спать, пока утром ее не разбудит будильник.

Мишель залезла в ванну и легла, погрузившись в благоухающую воду. Какое это блаженство — лежать вот так, безвольно расслабившись.

Она сонно закрыла глаза… и подскочила, расплескивая воду, когда раздался резкий стук. В следующее мгновение дверь открылась и в ванную спокойно, как ни в чем не бывало, вошел Никос.

— Какого черта ты сюда вперся?

«Как она похожа на ребенка», — подумал он про себя. Растерянные, сердитые глаза, волосы, скрученные в пучок и сколотые на макушке, и кругом пена, видны только плечи и голова.

— Я подумал, вдруг ты заснула. Так ведь можно и утонуть.

Ее зрачки расширились от гнева, глаза потемнели и казались огромными.

— Ты что, не мог постоять и подождать, пока я отвечу?

— Я постоял, а ты не отвечала, — невозмутимым тоном объяснил он. — Поэтому и вошел.

— Ну хорошо, а сейчас поворачивайся и уходи. Не зная, как еще выразить свое возмущение, она вдруг, неожиданно не только для него, но и для себя самой, зачерпнула ладонями пенной воды и плеснула на него.

Грудь его рубашки мгновенно потемнела. Мишель в оцепенении скользнула взглядом по сползавшим вниз клочьям пены, потом подняла глаза на его лицо. И того, что увидела в его взгляде, Мишель испугалась еще больше.

В нем было откровенное, страстное желание. На мгновение ей подумалось, что он сейчас наклонится, вытащит ее из ванны…

К горлу подступил комок, и несколько секунд, казавшихся вечностью, она не могла вымолвить ни слова.

— Сам виноват, — с трудом пробормотала она наконец.

— Это что, извинение? — с ехидцей спросил Никос.

— Объяснение.

Его глаза блеснули.

— Давай, спускай воду и вылезай.

Мишель не двинулась с места.

— А ты будешь тут? Ни за что!

Никос взял с полки большое банное полотенце и развернул, держа перед собой широко разведенными руками.

Он увидел, как ее глаза наполнились слезами и стали похожи на два озерца. Устремленный на него беспомощный взгляд подействовал на него сильнее всяких слов. У него сжалось сердце. Он молча положил полотенце на место, повернулся и вышел.