Холод-убийца

— Самопожертвование может быть очень мощным, если происходит по собственному желанию, — пробормотала я, потому что как раз размышляла над словами, которые когда-то сказала мне Ника.

Богиня улыбнулась. — И ты принесла самую большую жертву, когда отдала свою жизнь, чтобы остановить Локи. Ты снова достойно защитила звание моего Чемпиона, а теперь ты стала Чемпионом из Чемпионов.

— Ты со своими чертовыми уловками… — Локи прямо-таки выплевывал слова, глядя на нее злым взглядом. — Я должен был знать, что было бы слишком просто завладеть телом Чемпиона и одержать идеальную победу. Я не согласен с этим. Верни меня обратно. Верни меня обратно в мое тело. Я требую. Немедленно.

— Ты злишься просто потому, что я обыграла тебя в твоей собственной игре, — голос Ники звучал холоднее и жестче, чем я когда-либо слышала.

— Ты добровольно отказался от своего бессмертного тела, Локи. Ты никогда не вернешься в это тело или в мир смертных — никогда.

— Ты имеешь в виду… он… мертв? — прошептала я. — Также как и я?

Ника покачала головой. — Не совсем так.

— Но ты же сказала мне убить его. Каждый раз повторяла, так же как и Жнецы. Стоило ли тогда переживать все это, если у меня не получилось?

— В определeнной степени ты его убила, — обьяснила Ника. — Ты убила его тело, а без него он никогда не сможет вернуться в мир смертных.

— Но какой в этом прок… то, что он здесь… где бы это «здесь» не находилось? — спросила я, в отчаянии вскинув руки. — Разве он не сможет просто сбежать и вернуться в мир смертных? И тогда нам придётся заново переживать весь этот ужас?

Ника покачала головой,

— Нет, Гвендолин. Он не сможет сбежать. Не на этот раз. Это измерение он уже не сможет покинуть. По крайней мере до тех пор, пока он носит вот это, — она показала на Локи и я заметила на его левом запястье серебряный браслет — очень знакомый мне браслет. Я посмотрела на свое собственное запястье, однако браслет из омелы с подвесками в виде лавровых листочков исчез. Теперь он было надет на бога. Он постоянно смотрел на него и морщился, когда будто один только взгляд на него причинял ему боль, так же, как и ощущение от серебра, прикасавшегося к его коже.

— Браслет перешел к Локи, потому что он был на тебе, когда ты убила его, — ответила Ника на мой безмолвный вопрос. — Омела обладает могущественными свойствами. — Много лет назад, при помощи такого браслета Локи заставил другого бога убить Бальдра — северного бога света. А теперь омеловый браслет будет удерживать его там, где он и должен быть — вместе с еще кое-чем.

— И что же это? — спросила я.

— Кровь, — раздался еще один голос. — Моя кровь.

Внезапно появившаяся Рейвен, направлялась от главного входа библиотеки ко мне, Нике и Локи.

— А ей что здесь надо? — шепнула я Нике.

— Скоро увидишь.

Рейвен остановилась. Её белоснежные волосы и мантия колыхались вокруг тела, такого я ещё никогда не видела. Её чёрные глаза впились в мои.

— Ты всегда задавалась вопросом, что я прячу под своими морщинами, Гвендолин, — сказала она сладким, чистым голосом. — Что ж, позволь мне показать тебе.

Рейвен развела руки в стороны ладонями вверх. Казалось, будто она притягивает к себе воздух. И пока я наблюдала за ней, её волосы постепенно становились чёрными, морщины исчезли, а кожа разгладилась и натянулась, будто она становилась моложе, а не старше. Единственное, что не изменялось, это потускневшие шрамы на её руках. Мгновение спустя таинственная старая карга исчезла, превратившись в захватывающую дух богиню. И так же внезапно многое стало иметь смысл, как и её настоящая личность.

— Сигюн, — прошептала я. — Ты — Сигюн, норвежская богиня преданности. Жена Локи. — Я вспомнила кое-что ещё, и мой взгляд метнулся ко второму этажу, где стояла её статуя.

Поэтому твоя статуя в библиотеке казалась такой пустой, когда я, в поисках кинжала Хельхейма, прикоснулась к ней. Потому что ты всё это время находилась в мире смертных, а не… здесь. Где бы там ни было это «здесь».

Сигюн улыбнулась.

— Да, Гвендолин. Ты всё поняла. Я провела столетия в мире смертных, охраняя Пантеон, Протекторат и студентов академии.

— Но зачем?

В её чёрном взгляде отражалась печаль.

— Потому что Локи столетия назад перехитрил меня, чтобы я помогла ему сбежать. Потому что действительно думала, что он сожалеет о том, что организовал убийство Бальдра. Потому что верила, что он действительно изменился и хочет стать хорошим богом вместо того, чтобы подчинять всех своей воли. Если бы я не была такой глупой, то ничего из этого не случилось бы. Можно было бы избежать столько боли и страданий. Столько… потерь.

Она посмотрела на своего бывшего мужа, который всё ещё стоял на коленях на полу библиотеки. — Поэтому я решила посвятить себя задачи исправить все, чтобы, так сказать, компенсировать свои ошибки. И, в конце концов, мне удалось сделать это. С твоей помощью.

Она подошла ко мне и протянула руку. Я поняла, что она просит Вика, поэтому дала ей меч. Сигюн одно мгновение смотрела на лезвие, потом, прежде чем отдать Вика назад, порезала свою ладонь.

Она подошла к Локи и снова посмотрела на него.

— Я сожалею, что дошло до этого, — тихо произнесла Сигюн. — Но ты не оставил мне выбора.

Локи зло уставился на нее, но ничего не сказал. Сигюн вздохнула. Вздох был полон печали, будто она чувствовала зло, причиненное Локи, намного интенсивнее, чем другие. И в некотором смысле так и было. Потом она сжала руку в кулак, пока с ладони не начала капать кровь.

Кап… кап… кап…

Одна за другой капли падали на браслет из омелы, который обхватывал запястье Локи. Он, шипя, втянул в себя воздух, борясь изо всех сил. Но какая-то невидимая сила удерживала его на полу. Ощущение было такое, будто это та же самая старая, неусыпная, всезнающая сила, которую я часто чувствовала вокруг бабушки, когда та получала одно из своих видений. И каким-то образом я знала, что в этом замешана победоносная магия Ники.

В конце концов Сигюн отступила.

— Так, — устало сказала она. — Свершилось. Омела привязана к нему, и он привязан к этому месту навсегда.

— А теперь, — пробормотала Ника, — наш последний шаг, — она помахала рукой. Я заморгала. Локи исчез, пол передо мной был пуст. Я вертелась вокруг себя на месте, пока Ника не положила мне руку на плечо и не указала на галерею на втором этаже. С тех пор, как я начала посещать Миф, в круглом Пантеоне богов всегда находился один пустой пьедестал — свободное место, где должна была стоять статуя Локи.

Но теперь сам бог стоял на том месте.

Ника, Сигюн и я смотрели на него, и только в этот момент я заметила, что мы не одни в библиотеке. Все статуи повернули головы в его сторону, И они больше не были статуями, а настоящими, живыми лицами.

Настоящими богами и богинями.

Моё дыхание перехватило, когда я пыталась смотреть на всех сразу… всех божественных существ, о которых я до сих пор читала только в моей миф истории. Бастет — египетское божество-кошка с её серьёзным, мудрым лицом. Койот — бог-проказник коренных американцев, со своей широкой, хитрой улыбкой.

И сотни других из всех культур мира. Все собрались здесь, чтобы засвидетельствовать события сегодняшнего дня — окончательное поражение Локи и его наказание.

— Мы все согласились с тем, что это должно стать его судьбой, — объяснила Сигюн. — И он сам навлёк её на себя.

Один за другим боги и богини кивнули, выражая таким образом своё согласие с тем, что должно случиться.

— Эйр, — позвала Ника. — Будь так добра.

Из галереи вперёд вышла богиня. Чёрные волосы, зелёные глаза, светлая кожа. Я узнала её, мы встречались в Колорадо — Эйр — скандинавская богиня милосердия и исцеления. Та, что подарила мне серебряные лавровые листья и браслет из омелы. Эйр шагнула вперёд и подняла руки. Из неё вырвалась сила, пронеслась по воздуху и попала в Локи на другой стороне галереи.

Злой бог закричал, и я заметила, что браслет из омелы на его запястье засветился интенсивным серебром. Затем свет распространился. Я наблюдала за тем, как омела пустила побеги. Тонкие ветки выросли из браслета, поднялись вверх и обвили тело Локи. Бог кричал и кричал, но ничего не мог сделать против этой медленной, беспощадной атаки. Ветви быстро расползались по его рукам вверх, прижимая их к телу, потом переходили на грудь и шею. Он попытался поднять лицо, чтобы защитить его от зелени, но ветви обернулись вокруг его головы и склонили её вниз, поглощая всё тело. Спустя какое-то время стихли даже его крики.

В последний раз вспыхнул серебряный свет, светлее и интенсивнее, чем раньше, так что мне пришлось закрыть глаза от ярких лучей. Когда свет потух, и я, в конце концов, смогла снова открыть глаза, стало ясно, что в Пантеон была добавлена ещё одна статуя — Локи.

Его голова была опущена, а глаза сощурены, как будто он злобно смотрит на браслет из омелы на своем запястье, источник всех ветвей, обернувшихся вокруг него. Но он, в отличие от остальных богов и богинь, теперь был из массивного камня, в то время, как другие показывали свою истинную форму. Я устало вздохнула.

Дело сделано. Локи заточён — навсегда.

Глава 31

— Свершилось, — звонко произнесла Ника, будто услышав мои мысли. — Навсегда.

Один за другим боги и богини кивнули, затем шагнули назад и вновь слились со своими каменными изваяниями. Мгновения спустя в библиотеке стояли только Ника, Сигюн, Вик и я.

— Что случилось? — спросила я, уставившись на Пантеон. — Что происходит? Почему они уходят?

— Пришли сумерки богов — Рагнарёк, как это называют некоторые люди. Боги уходят из мира смертных, — объяснила Ника, коротко посмотрев на Сигюн. — С некоторыми известными тебе исключениями, конечно.

Слабая улыбка играла на губах Сигюн.

— Некоторым из нас нужно ещё многое сделать.

Ника улыбнулась ей в ответ.

— И сформировать воинов. Особенно спартанцев.

Улыбка Сигюн стала шире.

— Что-то в этом роде.

— Но для чего? — спросила я, не понимая её загадочных высказываний.

— Потому что мы натворили и нанесли слишком много ущерба, — сказала Ника. — Причинили много боли, страданий и смерти. Мы не будем рисковать, чтобы такое случилось ещё раз. Не можем рисковать, чтобы ещё один бог попытался восстать и поработить всех, как это было с Локи. Мы приняли это решение все вместе.

Я знала, что это решение разумное, но в тоже время почувствовала боль от потери и грусть. Потому что уход богов из мира означал также, что и Ника покинет меня. За последние месяцы она стала важной частью моей жизни. Пусть мы и не всегда были одного мнения, и я уже давно устала от её игр и загадок, но я не хотела потерять ещё и её, как маму и Нотт.

Я тяжело сглотнула.

— Я когда-нибудь… увижу тебя снова?

Она одарила меня этой знакомой, слегка загадочной улыбкой, которая казалась такой мудрой и в тоже время выводила из себя.

— Возможно. Но не бойся. Я буду всегда здесь и охранять тебя.

— И не забудь про меня, — подал голос Вик, нарушая своё долгое молчание. — Я всегда буду с тобой, Гвен. Столько, сколько пожелаешь.

— Итак… и что мне делать теперь? — спросила я. — Что будет дальше?

— Всё, что твоей душе угодно, Гвендолин, — сказала Ника. — Даже если Локи исчез, столкновения будут всегда, и тебе, как моему Чемпиону, нужно будет разрешить их. Ради своих друзей, ради своей… семьи.

Что-то в том, как она подчеркнула слово «семья», заставило меня подумать о Рори. Но прежде, чем я успела её спросить, что именно она имеет в виду, она снова улыбнулась.

— В любом случае, — продолжила она, — твоя роль в этой борьбе окончена.

Я покачала головой, потому что всё ещё не понимала.

— Может вот это поможет тебе успокоиться.

Ника кивнула. Сигюн подошла с книгой и, открыв её, протянула мне. Страницы медленно переворачивались сами по себе. Я поняла, что картинки показывали историю моей жизни. И они двигались, как всегда делали рисунки в моей книге миф истории.

Я увидела, как выросла. Увидела мои первые дни в миф академии. Как я сижу на лекциях, в столовой и даже в библиотеке. Все пережитые бои до того момента, когда я воткнула Вика себе в грудь. После этого события страницы были в основном пустыми, хотя тут и там промелькнули мои друзья. Дафна. Карсон. Оливер. Алексей.

Еще там был Логан. Его лицо встречалось в книге неизменно. Каким-то образом я знала, что мы переживём это и всё остальное, что ещё произойдёт — будет ли оно хорошим или плохим. О, ссориться мы будем снова и снова. Ссориться и опять мириться. Но мы будем всегда любить друг друга. Всегда найдём путь вернуться к друг другу назад. И однажды, в будущем, появится маленькая девочка с чёрными волосами, фиолетовыми глазами и насмешливой улыбкой, точно такой же, как у отца. Она будет смеяться, играть и бегать по библиотеке Древности, в то время как я буду работать там главным библиотекарем.

Поздно вечером мы обе будем лежать на одеяле, расстеленном на мраморном полу, и смотреть на удивительную фреску на потолке, а я буду рассказывать малышке истории о нашей борьбе против Локи. И однажды я передам ей Вика, а она продолжит традицию семьи Фрост, будет служить Ники и станет её Чемпионом.

Последняя страница книги открылась, и я поняла, что она пустая. Но прежде, чем я успела спросить, что всё это значит, Сигюн закрыла книгу и отошла назад.

Она кивнула мне.

— Пока не увидимся вновь, Гвендолин, — сказав это, Сигюн отошла к месту, где стояла кофейная тележка Рейвен — точнее, её тележка — и слилась с тенями. Но Ника осталась на своем месте, прямо передо мной. Богиня взяла меня за руку, и я почувствовала, как на меня нахлынула холодная волна её силы, а потом отступила обратно в тело богини.

— Значит, Локи пленён, а я всё ещё здесь, — сказала я. — Как я вернусь в этот раз?

— Ты спасла себя сама, Гвендолин, — сказала она. — Когда отдала остаток свечи Сунны библиотекарю. Он использует её в этот момент, чтобы исцелить тебя, вместе с последним лавровым листом.

Я покачала головой.

— Я сказала ему, чтобы он сохранил последний лист для себя, а не для меня.

— Никамедис принёс свою собственную жертву — для тебя, — сказала Ника. — Не обесчести её, отклоняя его дар.

Я кивнула. Потом посмотрела вниз и обнаружила серебристое свечение прямо над колотой раной. Я сосредоточилась, и сразу же почувствовала могущество свечи Сунны, наполняющее меня и исправляющая весь ущерб, нанесённый моему телу — как то, что сделала я сама, так и то, что причинил Локи, когда бесчинствовал в моём разуме, сердце и душе.

— А теперь я должна тебя покинуть, Гвендолин, — сказала Ника. — На данный момент говорю тебе прощай. Но ты должна знать, что я сильно тобой горжусь и почитаю за честь, что ты зовёшься моим Чемпионом. Сейчас и навсегда, — сказав это, богиня наклонилась и поцеловала меня в щёку, так что через меня протекло ещё больше её холодной силы. Слёзы бежали по моим щекам и замерзали, как крошечные снежинки.

Ника склонила голову. Серебряный венок из лавровых листьев на её волосах блестел. Она сдвинула крылья вперёд, закрывая своё тело. Снова вспыхнул серебряный свет. А потом она исчезла.

И я тоже.

Глава 32

Очнувшись, я села тяжело дыша. Я задыхалась, пока пыталась понять, что происходит и где я нахожусь. Постепенно воспоминания возвращались. Подняв глаза, я обнаружила, что вокруг меня собрались друзья.

Логан. Дафна. Карсон. Оливер. Алексей. Позади них выглядывали Линус, Метис, Аякс и бабушка Фрост, а Нюкта сидел рядом со мной на полу. Так же как и Никамедис, держащий в руке маленький кусочек белого расплавленного воска. Все они смотрели на меня большими испуганными глазами.

Я посмотрела мимо них на фреску на потолке. Она больше не была в тени, и я могла разглядеть все картины битвы, которую мы только что выстояли. Я увидела себя, Логана и остальных бьющихся со жнецами, с самого первого нападения у ворот до последнего столкновения в библиотеке. На фреске было видно все и даже больше, и почему-то я знала, что она больше никогда не будет в тени.

В следующий момент я посмотрела на свою правую ладонь и обнаружила на ней три шрама вместо двух. Но самое странное, они образовывали знак в виде снежинки — точно такой же как на цепочке, которую подарил мне Логан и которая сейчас была на мне.

Я точно знала, что если подниму рубашку, то увижу такой же узор на груди, прямо над сердцем. Я поморщилась, но одновременно мне не особо мешал этот знак. Он всегда будет напоминать мне о битвах, в которых я выжила и о том, что, в конце концов, я победила.

— Гвен? — позвал Логан таким хриплым голосом, будто он часами кричал. — Это правда ты?

— Да, — прошептала я. — Это я. Со мной все… хорошо. Кажется.

Мой взгляд скользнул к галерее на втором этаже и к пустому месту, однако оно уже не было пустым. Там появилась статуя Локи, укутанная толстыми мраморными ветками омелы. Остальные повернули головы, чтобы последовать за моим взглядом. У всех отпали челюсти, и вырвался удивленный вздох.

— Это…

— Выглядит как….

— Возможно ли…

— Локи, — сказала я. — Он ушел и больше никогда не сможет причинить нам зла.

— Что произошло? — спросил Линус.

Я покачала головой.

— Я не совсем уверена. Ника явилась мне. Она сказала, что когда Локи… когда он пытался захватить моё тело, он отказался от своего собственного, бессмертного. И когда я заколола себя, я заставила его вернуться назад в край богов. Она объяснила, что он никогда не сможет вернуться в мир смертных. Поэтому… я думаю, что теперь мы в безопасности от него. Думаю, он, наконец, ушёл. Навсегда.

— Ты уверена?

Я ещё раз посмотрела на статую, почти ожидая, что бог уставится на меня, как всегда делали другие статуи. Но Локи остался неподвижным, заключённый в своём положении, и я не ощутила никаких вибраций от камня — даже незначительных.

— Да, — сказала я. — Уверена.

На мгновение в зале воцарилась тишина. Карсон бросил ещё один взгляд на статую Локи, потом посмотрел на своих друзей.

— Итак, — сказал он. — Полагаю, это значит, что мы… победили?

Снова воцарилось молчание. Потом на одном лице за другим начала появляться усмешка. Все начали смеяться и ликовать. Они ударяли друг друга по спине, а по библиотеке разносились радостные звуки. Логан протянул руку, помогая мне подняться. Потом обнял меня и прижал к себе. Я прислонилась к нему, наслаждаясь моментом.

Всё закончилось.

Вторая война Хаоса закончилась. И мы победили. Окончательно.

Навсегда.

Наше облегчение было недолгим. Потому что мы выиграли бой, который должен покончить со всеми другими боями и заплатили за это высокую цену. Много Жнецов умерло. Логану удалось убить Агрону за то, что она причинила ему и его отцу. Но так же полегла большая часть охранников Протектората.

Среди них был Сергей.

Радушный, весёлый Сергей погиб в библиотеке от меча Жнеца. Алексей сидел возле тела своего отца и плача, держал его холодную, мёртвую руку. Оливер стоял рядом, положив руку на плечо своего парня. Моё сердце сжалось, когда я почувствовала волны скорби, исходящие от Алексея.

И Сергей был не единственный друг, которого мы потеряли. Во дворе перед библиотекой лежали тела многих грифонов, прямо рядом с птицами Рух, с которыми они сражались. Ещё больше раненых и мёртвых — люди и существа — находились повсюду вокруг библиотеки, во дворе, на территории кампуса, а так же возле больших ворот.

Следующие дни прошли как в тумане, наполненные странной смесью из слёз и радости. Я бродила от одного места к другому и пыталась помочь, где могла. Относила тела в морг под зданием математики и естественных наук, пока их должным образом не опознают и не похоронят. Отмывала кровь с пола библиотеки. Убирала назад в витрины и на полки все артефакты, которые мы использовали. Искала те артефакты, что использовали Жнецы, также Лукрецию, чтобы отнести их в подвал библиотеки, где их изучат и каталогизируют. Я рано вставала, работала весь день, а вечером падала в кровать измученная.

И всё же на следующий день работы было ещё больше. Я не единственная работала не переставая. Не все Жнецы были убиты, раненых схватили и поместили в тюрьму академии. Среди них также Вивиан.

Агрона, пожалуй, была права, когда сказала, что я разрушила разум девчонки Жнеца. Мы нашли Вивиан между стеллажей, где она, свернувшись в калачик, раскачивалась из стороны в сторону, постоянно бормоча какой-то вздор.

Что ж, для других это был вздор о щётках, рукавицах и красных — цвета Жнецов — стенах. Для меня всё имело смысл, потому что я слишком хорошо знала ужасные воспоминания, которые она продолжала видеть. В любом случае Вивиан больше не представляла опасности. Её отправили в тюрьму, вместе с другими ранеными Жнецами. Несколько Жнецов смогли сбежать из библиотеки. Линус, Инари, Аико и все другие выжившие члены Протектората преследовали их, но я не слишком беспокоилась. После того, как Локи исчез, Жнецам понадобится какое-то время, чтобы перегруппироваться — если им вообще когда-нибудь удастся это сделать.

Я понятия не имела, какими будут следующие действия Жнецов, но сейчас мне это было даже не интересно. Как уже сказала Ника, моя роль в этом сражении окончена. Теперь пришло время отдохнуть и оправиться от всех ран и шрамов, которые я получила в боях.

Три дня спустя я стояла на стоянке за спортивным залом и наблюдала за группой охранников Протектората, как они укладывают гроб Сергея в ожидающий лимузин, который должен отвезти его в аэропорт Сайпресс-Маунтин. Алексей вёз своего отца домой в Россию, чтобы похоронить его там. Оливер сопровождал его.

Логан тоже появился, чтобы попрощаться с ними.

— Мне так жаль, — сказала я. — Хотелось бы мне спасти его. Хотелось бы мне спасти всех.

Алексей кивнул. С тех пор, как закончился бой, он мало говорил, я знала, что он страдает. Мы все страдали, не смотря на тот факт, что мы победили.

— Он умер на службе Протектората, когда помогал своим друзьям, — сказал Алексей. — Он всегда говорил, что нет большей чести, чем отдать свою жизнь за друзей.

Лицо Алексея было спокойным, как всегда, но я видела боль в его карих глазах и опущенных плечах. Столько боли. Я не могла избавиться от мысли, что могла бы уберечь нас от некоторой скорби, если бы только поняла всё раньше… если бы только была умнее и сильнее. Но это была схватка не на жизнь, а на смерть, и теперь мы платим по счетам — платим потерей тех, кого любим.

— Я скоро вернусь, — сказал Алексей, когда, наконец, повернулся, чтобы посмотреть на меня.

— Мы оба вернёмся, — вступил в разговор Оливер. — В этом можешь быть уверена.

Я кивнула. Моё горло сжалось, я ничего не могла ответить, поэтому довольствовалась тем, что обняла их так крепко, как могла. Логан их тоже обнял. Алексей положил руку на гроб своего отца, прежде чем закрыть заднюю дверь лимузина. Потом сел вместе с Оливером на заднее сиденье. Логан обнял меня, и мы вместе наблюдали, как наши друзья покидают академию.

В эти дни было много прощаний. Нас покинули не только Алексей, Оливер и Сергей, но также Рори, Рейчел и грифоны. Я встретилась с ними возле главных ворот, в том месте, где грифоны ссадили нас, когда мы ускользнули от Жнецов. За воротами ждала машина, чтобы отвезти Рори и Рейчел в аэропорт.

— Что ж, принцесса, — сказала Рори. — Полагаю, нам снова пора прощаться. Одно я должна сказать — рядом с тобой никогда не бывает скучно.

Я усмехнулась.

— Вообще-то рядом с тобой тоже. Что ты собираешься теперь делать?

Она пожала плечами. — Полагаю, вернусь в академию в Колорадо и посмотрю, как там пойдёт дело.

Новость о нашей битве распространилась во всех академиях по всему миру. Я не особо много знала о том, что происходит в других школах, но могла себе представить, что все вздохнули с облегчением. Во всяком случая я точно вздохнула.

— А что с остальными студентами? И тем, как они до сих пор относились к тебе, из-за того, что твои родители были Жнецами?

Она снова пожала плечами.

— Увидим, изменится ли что-нибудь теперь. Но я сомневаюсь.

Я тоже сомневалась, потому что у людей относительно Жнецов очень хорошая память. Но я надеялась на лучшее для Рори. И я не могла по-другому, как вспомнить о разговоре между Сигюн и Никой и задаться вопросом, какие планы у них относительно Рори.

Но это она должна выяснить сама, а не я. Поэтому я обняла на прощание мою двоюродную сестру и Рейчел, а потом повернулась к грифонам. Большинство из них уже улетели, но вожак и его сын остались.

— Спасибо, что вы прилетели, — поблагодарила я, положив руку на его крыло, и использовала психометрию, чтобы показать, насколько я благодарна за всё, что он сделал для меня и моих друзей.

— Что сражались вместе с нами. За всё.

Грифон испустил глубокий печальный крик, и я почувствовала его боль из-за грифонов, которых он потерял. Он подтолкнул меня, и я подняла руку, чтобы почесать ему голову, а потом и его сыну.

Затем взрослый грифон взмахнул крыльями. Он и его сын поднялись в небо, чтобы отправиться в долгий, утомительный путь домой. Их крылья, головы и сердца были тяжёлыми после событий последних дней. Я хорошо знала, как они себя чувствуют. Нам всем понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя — если нам это вообще удастся.

Глава 33

— Это глупо, — пробормотала я. — Глупо. Глу-по. День святого Валентина прошёл уже несколько недель назад. Почему мы проводим этот дурацкий бал сегодня?

Дафна взглянула на меня.

— Потому что это первая неделя, когда академия открылась после битвы и все хотят праздновать. Ну, или, по крайней мере, они стараются ради нас. Так что соберись, Гвен.

После последнего боя в библиотеке прошло три недели. Несмотря на все случившееся, ответственные за Миф решили снова открыть академию, хотя последствия бойни со Жнецами до сих пор не были устранены окончательно. Открытие подразумевало и проведение бала в честь дня Святого Валентина, который был запланирован ранее. А это опять же означает, что я стою в своей комнате в платье, которое Дафна заставила меня купить несколько недель назад.

Я смотрела на себя в зеркало, разглаживая длинную серебристую шелковую юбку. С рукавами в виде крылышек и жемчужным поясом, платье напоминало мне то, в котором я была осенью на большом балу. Но это было более элегантным. Оно было похоже на платье, которое всегда носила Ника. Дафна помогла мне стать еще более похожей на богиню, когда уложила мои кудрявые волосы в мягкие локоны, ниспадавшие мне на плечи. Мои глаза обрамляли серебристые тени и подводка, а последним штрихом к образу стала помада пурпурного цвета.

— Между прочим, — сказала Дафна, — этим вечером ты выглядишь великолепно. И я тоже.

Она оттолкнула меня в сторону, чтобы самой покрасоваться перед зеркалом. Конечно же платье Дафны было розовым, с пышной юбкой, украшенной крошечными кристаллами. Она выглядела как сказочная принцесса. Розовые тени подчеркивали ее красивые черные глаза, а губы были выделены розовым блеском более темного оттенка.

— Дафна права, — подключился тихий голос. — Вы обе выглядите бесподобно.

Я взглянула на бабушку Фрост, сидящую за моим столом с Нюктой на коленях. Маленькая волчица тявкнула в знак согласия.

— Да, я тоже так думаю, — сказал Вик со своего места на кровати. — Даже воинам иногда нужна передышка.

Я закатила глаза. — Спасибо, Вик.

Нюкта соскочила с бабушкиных колен, прыгнула на кровать и лизнула Вик в щеку. Меч что-то пробурчал, но одновременно улыбнулся.

Дафна наконец прекратила рассматривать себя в зеркале и повернулась ко мне. Подперев руками бока и выпуская в воздух розовые магические искры, она сказала:

— Ну так что, пойдешь добровольно, или мне опять придется силой тащить тебя за собой?

Я засмеялась и подняла руки в знак капитуляции.

— Не волнуйся. Ты права. Сегодня вечер для праздника. Я пойду добровольно.

Бабушка кашлянула и встала. Дафна посмотрела сначала на нее, потом на меня.

— Подожду тебя внизу, — сказала она.

Я кивнула, после чего она вышла из комнаты.

Бабушка Фрост шагнула вперёд.

— На самом дела, тыковка, есть кое-что, что я хотела бы тебе отдать. Уже на протяжении какого-то времени, но кажется, сегодня самый подходящий для этого момент.

Она сняла длинный шарф со своей шеи и протянула мне.

— Я подумала, что ты захочешь его взять. Он принадлежал твоей маме. Она всегда одевала его, когда собиралась на танцы.

Шелковый шарф из сочетаний серого и фиолетового, как лепестки цветка, цвета. По краям свисало несколько серебряных монет. Я осторожно взяла у бабушки ткань, монетки тихо зазвенели от движения. Включилась моя психометрия, и появилось лицо моей мамы. Я позволила воспоминаниям унести меня прочь.

Сцены с моей мамой, как она улыбается, разговаривает и танцует наполнили разум. Я слушала музыку, видела мягкие огни и блестящие декорации. В нескольких воспоминаниях появлялась Метис, где она перешептывалась и хихикала с моей мамой. А также Никамедис. Но одна сцена была более резкой, интенсивной и живой, чем все остальные. Я глубоко погрузилась в это воспоминание.

Моя мама стояла на балконе. Лунный свет погрузил её каштановые волосы в серебристый свет. Она танцевала в объятьях мужчины с волосами песочного цвета и голубыми глазами. С моим отцом, Тиром. Она медленно двигалась под музыку. На балконе находились и другие люди, но они были скорее тенью. Оба полностью сосредоточились друг на друге.

— Знаешь что? — спросила моя мама.

— Что? — ответил, поддразнивая отец, будто это игра, в которую они уже часто играли.

— Фиолетовые глаза — это улыбающиеся глаза.

Моя мама прошептала знакомые слова, а затем поцеловала его.

Воспоминание побледнело, но нежное эхо музыки задержалось в моих ушах, а её счастье в моём сердце. Я вздохнула, открыла глаза и провела руками по ткани.

— Это самый лучший подарок, который ты могла мне сделать. Большое спасибо.

Бабушка сжала мою руку. Её любовь нахлынула на меня и соединилась с воспоминаниями о маме и папе.

— Я рада, что ты так думаешь, тыковка.

Я крепко обняла её, после чего накинула шарф на плечи и почувствовала, как воспоминания погружаются в меня. Бабушка осталась в моей комнате, чтобы поболтать с Виком и Нюктой. Я спустилась вниз, где уже ждали Дафна с Логаном и Карсоном. На обоих парнях были надеты классические чёрные смокинги, и они выглядели просто потрясающе. Каждый из них держал в руке небольшой букетик — серебряный для меня и розовый для Дафны. Оба надели цветы на наши запястья.

— Знаешь, нам не обязательно идти на танцы, — пробормотал Логан, подойдя ближе. Его глаза были этого замечательного, фантастичного голубого цвета. — Мы можем сразу перейти к программе, которую я запланировал после вечеринки. Той, где будем только ты и я. Наедине.

Я встала на цыпочки, будто хотела поцеловать его, но вместо этого прикоснулась пальцем к кончику его носа.

— Ты должен знать, что нам нужно хотя бы показаться на танцплощадке. Между прочим, я надела это платье и накрасилась не для модели. Так что пошли.

Логан застонал, но, когда я потянула его за руку, последовал за мной на улицу.

Вчетвером мы поднялись на холм и присоединились к потоку студентов, вливающийся в столовую. Там и будет проходить бал. Мы зашли в помещение и остановились, потому что вид был потрясающим.

Столовая полностью преобразилась. Все столы и стулья были убраны, чтобы образовать огромный зал. Внутренний сад украсили световыми гирляндами красного и розового цвета, их обернули вокруг деревьев и даже вокруг статуй, чтобы погрузить всё в тёплый и мягкий свет.

Серебряные, красные и розовые сердца свисали с потолка, а их блестящая поверхность отбрасывала отблески во все стороны. Огромные сердца были приклеены к стенам, так что прикрывали большую часть висящих там мифологических картин.

В целом это выглядело даже ещё более впечатляюще, чем в воспоминаниях моей мамы о балах в академии. Ещё больше, чем декорации, в помещении выделялась атмосфера мира, спокойствия и облегчения. Сначала я задалась вопросом, откуда она взялась, но потом увидела, что все улыбаются, начиная от студентов на танцплощадке и взрослыми наблюдателями, стоящими рядом с чашами пунша и заканчивая статуями в саду.

Я обнаружила даже трёх парней из кафе, которые делали ставку на то, что Жнецы сорвут бал. Они смеялись и разговаривали, как и все другие. Я понятия не имела, что случилось с их пари, да это было и неважно. Главное сегодня — это повеселиться.

— Пойдемте, — улыбнувшись, сказала Дафна. — Пришло время для вечеринки!

Она повела Карсона на танцпол и вскоре они уже кружились в ритме музыки.

Логан взял меня за руку.

— Что скажешь, Цыганочка? — спросил он, подкалывая меня. — Хочешь потанцевать?

Я уже хотела ответить ему, как вдруг увидела в углу столовой двоих людей — Метис и Никамедиса. Метис выглядела великолепно в темно-зеленом платье и даже распустила свои черные волосы, что придавало ее лицу мягкости. Никамедис в смокинге выглядел почти также привлекательно, как и Логан. Он пытался вытащить Метис на танцплощадку, но она решительно качала головой, отказываясь идти с ним.

Никамедис недовольно скривил рот. Метис что-то сказала ему, хотела повернуться и уйти, но библиотекарь схватил ее за руку, притянул к себе и насильно поцеловал. Сначала она застыла в его руках, очевидно ошеломленная его наглостью, но затем расслабилась. Когда он, наконец, оторвался от нее, оба выглядели слегка озадаченно. Но когда Никамедис снова потянул Метис за руку, она позволила ему вывести ее на танцпол.

Логан наморщил нос, видя какую сцену я наблюдала.

— Метис и Никамедис? Что это такое между ними?

Я засмеялась и взяла его за руку.

— Ну, я думала, все и так понятно, но если ты сейчас потанцуешь со мной, то я тебе обьясню.

Он остановился и притянул меня к себе.

— У меня есть идея получше. Почему бы нам не сбежать отсюда и не начать целоваться, как задумывали?

Я обняла его за шею и притянула его голову к своей.

— Почему бы нам не сделать это прямо сейчас? — прошептала я.

Логан ухмыльнулся. И через мгновение его губы нашли мои, и я забыла обо всем на свете, даже о бале. Никогда бы не подумала, но жизнь в мифакадемии постепенно возвращалась в нормальное русло. Хотя это и не было таким уж нормальным.

Это было лучше.

После того, как угроза со стороны Локи исчезла, а остальные Жнецы куда-то попрятались, все выглядели намного радостнее и расслабленнее, чем раньше. Профессора, служащие, ученики. Все казались просто… счастливыми. Они смеялись, радостно переговаривались и шутили во дворе, в столовой и даже в школьных классах. Конечно, еще ощущались боль и страдания, особенно у тех, кто потерял своих родных и друзей, но в общем и целом все с надеждой смотрели в будущее, чего не было уже много лет. Что касалось меня, то я чувствовала себя так, будто у меня с плеч упал самый тяжелый груз в мире. Впервые за долгое время я почувствовала себя… свободной.

И это было прекрасно.

Но это не значит, что у меня больше нет обязательств. В конце концов, я всё ещё являюсь студенткой, а значит, должна посещать занятия и делать огромное количество домашнего задания, потому что мы потеряли так много времени, пока академия была закрыта.

Школа занимала больше времени, чем когда-либо раньше, но я находила время для всего, что приносит удовольствие… для всего, что много для меня значит. Утренняя тренировка с моими друзьями, обед с Логаном в столовой, послеобеденные визиты к бабушке. Я даже отрабатывала свою обычную смену в библиотеке Древности и помогала Никмедису с уборкой, потому что библиотеке, во время нападения Жнецов, был нанесён самый большой урон.

Я как обычно опаздывала на свою смену в библиотеке, но вместо того, чтобы поспешить в здание, я остановилась у подножия лестницы и посмотрела на обоих грифонов. Они остались единственными статуями на территории, потому что Локи уничтожил все остальные. Я думала, что он истребил и грифонов, но когда после битвы вышла из библиотеки, они стояли на своём обычном месте рядом со ступенями, будто никогда и не двигались.

Какую бы магию не вызвал Карсон, чтобы пробудить их к жизни, она сохранила обе статуи в целости и сохранности на протяжении боя. Грифоны выглядели такими же большими и дикими, как всегда. Конечно, теперь у них появились несколько углов и выступов, которых не было раньше, потому что после боя остались шрамы на их каменных телах. Но они были здесь, охраняли меня и защищали всех нас. Когда я каждый день проходила мимо грифонов, взгляд на них помогал мне справляться с кошмарами, мучившими меня каждую ночь. Мне казалось, что, смотря на них, и многие другие люди находили силы справляться с последствиями битвы.

Метис сказала, что все статуи на зданиях будут заменены. Это был проект, который контролировала Рейвен, что меня совсем не удивило. Я задавалась вопросом, будут ли новые горгульи, драконы, химеры и другие существа такими же бдительными, как старые.

В любом случае, я на это надеялась.

Я погладила сначала одного грифона, затем другого по голове и прошептала им «спасибо», прежде чем зайти в библиотеку.

Час спустя я должна была проверить кое-что для Никамедиса в компьютере. Но вместо этого я наблюдала за тем, как он что-то шепчет Метис на ухо. Может что-то неприличное. По крайней мере, так можно было подумать при виде взгляда, которым она его одарила. Она потянулась и поцеловала его в щёку, прежде чем помахать мне и выйти из библиотеки. Теперь они официально считались парой, и я была очень за них рада.

Никамедис прошаркал к стойке для выдачи книг. Ему всё ещё была нужна трость, но он уже не так сильно опирался на неё. Он сказал, что боль в ногах постепенно проходит. Я очень надеялась, что он и в самом деле полностью поправится.

— Итак, — я повернулась на стуле и подняла вверх брови, посмотрев на него. — Полагаю, у вас с Метис всё хорошо?

Никамедис покраснел, но ему всё-таки удалось бросить на меня убийственный взгляд.

— У нас всё прекрасно. Но не думаю, что тебя это касается, Гвендолин.

— Конечно, нет, — усмехнулась я. — Я ведь всего лишь причина, по которой вы вообще начали встречаться. Не то, чтобы я была в ответе за ваше счастье или возможных детей…

Он одарил меня раздражённым взглядом, который однако смягчил улыбкой, прежде чем исчезнуть в офисе.

— Тебе следует оставить библиотекаря в покое, — вступил в разговор Вик со своего места под стойкой. — В конце концов, любовь может быть очень сложной штукой. Разве ты не согласна со мной, Пушистик?

Нюкта свернулась в своей корзинке, но теперь подняла голову и одобрительно залаяла. Рассмеявшись, я вернулась к работе. Мои друзья приходили и уходили, весь вечер. Дафна. Карсон. Кензи. Талия. Морган. Саванна и её друг Даг. Алексей и Оливер тоже заглянули. Они вернулись из России несколько дней назад. Глаза Алексея были уже не такие печальные, но я знала, что ему понадобится какое-то время, чтобы полностью прийти в себя.

Наконец, в библиотеку заглянул Логан, и я забыла обо всём на свете. Не смотря на то, что случилось со свечой, мы со спартанцем простили друг друга, и у нас всё было хорошо — наша любовь стала сильнее, чем когда-либо прежде.

Логан зависал поблизости от стойки для выдачи книг, в то время как я занималась своей обычной работой. В конце концов, я сделала достаточно, чтобы позволить себе паузу, и он одарил меня хитрой, привлекательной улыбкой.

— Знаешь, — сказал он, растягивая слова. — Несмотря на всё то время, что мы провели за последние недели вместе, есть кое-что, чего мы ещё не делали.

— О, правда? И что же?

Он указал головой в сторону стеллажей и зашевелил бровями.

— Мы уже вечность не бывали там. Может, пришло время выяснить самим, что за чары там скрываются, хм?

Я наклонилась к нему.

— Мне кажется это замечательным планом, спартанец.

Логан рассмеялся, и я обошла стойку. Вместе и всё ещё смеясь, мы направились к стеллажам. Мы почти добрались до них, когда случилось неизбежное — и я услышала, как со скрипом открылась дверь в офис.

— Гвендолин! — крикнул Никамедис. — Куда ты собралась? Эти книги сами не уберутся на место!

Я оглянулась через плечо. Библиотекарь помахал мне и снова исчез в офисе. Я вновь повернулась к Логану и взяла его за руку.

— Пойдём, — сказала я. — Нам сюда.

— А что с книгами? — спросил он. — И Никамедисом?

— Он может подождать, — ответила я. — Точно так же, как я ждала тебя — и всё это.

Логан нахмурился, потому что не понял, что я имею в виду. Поэтому я ухватилась крепче за его руку и использовала психометрию, чтобы показать воспоминания, связанные с шарфом моей мамы, который бабушка подарила мне в тот день, когда проводился бал в честь Святого Валентина и который лежал теперь аккуратно сложенный в моей сумке. Затем выбрала те сцены и чувства — как хорошие, так и плохие — связанные с цепочкой, обхватывающей мою шею и образующей впереди снежнику. Это он подарил мне её на Рождество.

Все эти воспоминания я показала Логану. Все бои, в которых мы участвовали, всех врагов, с которыми столкнулись, всю боль, которую перенесли. Но наиболее ясно я показала ему свою любовь и все мои надежды о нашем будущем — общем будущем.

Логан с пониманием вздохнул, и я отпустила воспоминания.

— Вот, что я ждала, — прошептала я, когда смотрела в его голубые глаза.

— Я тоже, — прошептал он в ответ.

Я размышляла о книге, рассказывающей о моей жизни, которую показала мне Сигюн. И наконец, поняла, почему некоторые страницы были пустыми. Теперь я была готова заполнить их новыми воспоминаниями — воспоминаниями о всём том опыте, который я обрету с Логаном и друзьями на протяжение следующих лет.

— Ну же, спартанец, — подразнила я, — пойдём уже. Если только ты не изменил своего мнения и больше не хочешь остаться со мной наедине.

Логан улыбнулся этой медленной, сексуальной улыбкой, которую я так любила и благодаря которой у меня в сердце всегда взрывалось тёплое, покалывающее чувство.

— Никогда в жизни, Цыганочка. Только не с тобой.

— Хорошо.

С ухмылкой я затащила Логана в тень стеллажей и прижалась губами к его губам, готовая начать следующую главу своей жизни в мифакадемии.

Главу, которую я буду писать сама.