Холодный суровый Кэш

АННОТАЦИЯ

Все мои мысли лишь о ней.

КАССИАС

Каждый раз, выходя на сцену, я чувствую себя живым.

Но это не сравнится с тем, что я ощущаю рядом с Эви.

Она – ангел, такой чертовски невинный.

Моя история четко отражена в написанных мною текстах. Я – бывший

заключенный, которого повсюду окружают призраки прошлого.

Подобный мне мужчина погубит такую девушку, как Эванжелина.

Теперь же в моих руках оказался контракт со звукозаписывающей студией, о

которой я мечтал. Желанная жизнь теперь принадлежит мне.

Однако единственное, чего я сейчас хотел – девушку, которую не мог заполучить.

ЭВАНЖЕЛИНА

Моя жизнь безопасна. Распланирована. Предсказуема.

И я хочу исправить это.

Когда Кэш появляется в моей жизни, то становится так необходимым мне глотком

воздуха.

Но если он будет со мной, его карьера будет разрушена.

Мой отец – владелец «Кендрик Мьюзик Групп», и заводить со мной отношения –

не входит в контракт.

Я бы всю себя отдала Кэшу... но не могу просить его принести такую жертву.

Единственное, чего я сейчас хотела – плохого парня, которого не могла заполучить.

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА: Эй, сладкая, ты не думаешь, что заслуживаешь

немного времени на себя, чтобы провести его с плохим парнем, знающим, как

позаботиться о женщине? Я просто уверена в этом! Побалуй себя, детка!

хо, Фрэнки

2

НАД КНИГОЙ РАБОТАЛИ:

Перевод: Анастасия Михайлова

Редактура: Анастасия Михайлова

Вычитка: Анастасия Михайлова

Дизайн обложки: Мария Гридина

Переведено для группы: https://vk.com/hot_books

3

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 1 ......................................................................................................................................... 6

ГЛАВА 2 ....................................................................................................................................... 13

ГЛАВА 3 ....................................................................................................................................... 18

ГЛАВА 4 ....................................................................................................................................... 23

ГЛАВА 5 ....................................................................................................................................... 29

ГЛАВА 6 ....................................................................................................................................... 33

ГЛАВА 7 ....................................................................................................................................... 37

ГЛАВА 8 ....................................................................................................................................... 42

ГЛАВА 9 ....................................................................................................................................... 45

ГЛАВА 10 ..................................................................................................................................... 50

ГЛАВА 11 ..................................................................................................................................... 55

ГЛАВА 12 ..................................................................................................................................... 61

ГЛАВА 13 ..................................................................................................................................... 64

ГЛАВА 14 ..................................................................................................................................... 70

ГЛАВА 15 ..................................................................................................................................... 73

ГЛАВА 16 ..................................................................................................................................... 78

ГЛАВА 17 ..................................................................................................................................... 80

ГЛАВА 18 ..................................................................................................................................... 82

ГЛАВА 19 ..................................................................................................................................... 86

ГЛАВА 20 ..................................................................................................................................... 91

ГЛАВА 21 ..................................................................................................................................... 93

ГЛАВА 22 ..................................................................................................................................... 96

ГЛАВА 23 ..................................................................................................................................... 99

ГЛАВА 24 ................................................................................................................................... 104

ГЛАВА 25 ................................................................................................................................... 106

ГЛАВА 26 ................................................................................................................................... 110

ГЛАВА 27 ................................................................................................................................... 113

4

ГЛАВА 28 ................................................................................................................................... 117

ГЛАВА 29 ................................................................................................................................... 120

ГЛАВА 30 ................................................................................................................................... 121

ГЛАВА 31 ................................................................................................................................... 126

ГЛАВА 32 ................................................................................................................................... 127

ГЛАВА 33 ................................................................................................................................... 133

ЭПИЛОГ ..................................................................................................................................... 136

5

ГЛАВА 1

Кассиас

За пять минут до выхода на сцену склада в центре города, я заметил свою девушку

Джину целующейся с моим братом Чадом.

У меня скрутило живот, а голова закружилась. Воспоминания обо мне и ней на

протяжении последних пяти лет вспышками пронзали череп.

Я пошел в переулок, чтобы подышать воздухом перед выступлением, но все, чего я

теперь хотел – пробить гребаную стену, чтобы с костяшек пальцев текла кровь.

Единственная причина, по которой я смог добиться столь многого – как оказалось, не так

уж, мать твою, и многого – это на сто процентов из-за того, что Джина и Чад, прикрывали

мою спину.

По-видимому, единственные спины, которые были им нужны сейчас – их

собственные. Их поцелуй – нечто большее, чем просто «рот в рот», в нем читалась тысяча

гребаных вещей.

Но главное, что это означало: я теперь одинок.

В одну гребаную ночь моей жизни, когда Чад и Джина нужны мне больше всего, я

их потерял.

У меня нет никого, кроме себя самого, мать твою.

Глаза Джины встретили мой взгляд, и она отстранилась от Чада, уже понимая, что

их с ним поймали.

– Кэш, послушай меня, – Джина стала умолять. Она пыталась схватить меня за

руку и заставить остаться. Но Джина сознавала: все, связывающее нас, исчезло. Мы оба

знали, что она ушла первой.

Потому что, черт побери, я никогда бы не оставил эту девушку. Я вообще не

оставлял людей позади, никогда.

И к чему это меня привело?

Развернувшись, я направился к складу, где мне предполагалось открыть шоу Элль

Камино. Она была самой знаменитой девушкой, которая когда-либо поднималась из Ист-

Хайтс, нашей южной части Лос-Анджелеса. Она выбрала меня для этого шоу, и из

множества людей здесь этой ночью, думаю, Чад знал лучше всех, как важна была для

меня поддержка.

Чад шел за мной следом, но что теперь мог сказать? Он – мой брат, но, похоже,

наша кровная связь не такая сильная, как я думал. Я постарался выкинуть это из головы,

не позволяя им испортить этот шанс. Эту ночь.

Мое время.

6

Но сперва мне нужно было напомнить ему: несмотря на то, что он был моим

братом, Чад перестал быть другом. Прижав его к стене, я сложил руку в кулак, отвел ее

назад, а затем позволил костяшкам врезаться в его челюсть.

– Ублюдок, – простонал Чад, отталкивая меня, когда из его рта брызнула кровь. Он

закрыл лицо ладонью в защитном жесте, а в глазах читался страх. Чад знал, куда мои

удары привели меня в прошлом.

Я не стремился забыть об этом. Тюрьма сделала меня жестким, но эта его выходка

с Джиной – из-за нее я словно заледенел.

– Тебе нужно выйти на сцену, – сказал мне Чад, его голос срывался. Брат боялся

меня, чему я был рад. Несмотря на то, что никогда не желал, чтобы подобный момент

случился между нами.

Мои глаза вспыхнули, но я приехал сюда сегодня не для того, чтобы Чад и Джина

все разрушили.

Когда я вышел на сцену, существовали только мое сердце и микрофон – а также

тексты песен, которые я писал, лежа на голом матрасе в государственной тюрьме

тринадцать месяцев подряд. Те тексты, которые запомнил, живя по другую сторону

дороги, в адской камере, ожидая своего времени. Те тексты, которые выжигал на своем

сердце, работая над своей задницей, чтобы попасть сюда.

Сегодня.

Сейчас.

Не стоит оглядываться назад.

Никаких мыслей о Джине, девушке, которой я давал миллион обещаний. Девушке,

которая, как я думал, будет моей всегда, черт бы ее побрал. Девушке, которая выбрала

Чада в самую значимую ночь в моей жизни.

– Вы готовы к Кэшу Флоу? – заголосил ведущий на все здание. Здесь, должно быть,

тысячи человек, ожидающих ночного шоу. Я не хотел думать о тех, кого здесь нет. Тех,

чью спину я прикрывал, пока не отвернулся от них – пока навсегда не покинул.

Я в любом случае не мог остаться с парнями из моего района – не в том случае,

если хотел сделать себе имя в качестве рэпера.

Я должен был выбрать.

А работа с ними привела к тому, что я сел за решетку.

– Ты готов выйти туда? – позвал меня ведущий.

Я хотел кричать, до одури бить по чему-нибудь, потерять контроль.

Вместо этого я склонил в кивке голову.

7

Поговаривали, что сегодняшней ночью явится звукозаписывающая студия, и я не

мог все испортить.

Не теперь. Только не после всего.

Так и есть.

У меня появился шанс, поэтому я решил излить свое сердце на эту сцену. И к тому

моменту, как я закончил, кровь, пот и слезы, которые когда-то принадлежали моему телу,

больше никогда таковыми быть не могли.

Потому что концу шоу я растворился без остатка.

*****

– Кое-кто тут хочет поговорить с тобой, – произнес Чад, отыскав меня спустя

минуту после того, как я покинул сцену.

Стоило мне заметить лицо брата, как внутри стал подниматься гнев. Выступление

всей моей жизни не разогнало ярость, текущую по венам.

Мои руки дрожали, сердце раскалывалось, а адреналин накачивал кровь. Чад и

Джина. Мой брат и моя девушка.

Я никак не мог забыть об увиденном. Их руки на друг друге, их тела, тесно

прижатые на теплом летнем воздухе.

Их предательство было сродни погибели.

– Что за дерьмо? – я схватил его за ворот футболки и прижал к кирпичной стене. Я

чертовски хотел разбить его череп, желал, чтобы его глаза горели так, как сейчас пылает

моя грудь.

– Ты, черт побери, сделал это со мной? Сейчас? Думаешь, я хочу теперь говорить?

Да пошел ты.

Глаза Чада вспыхнули, становясь дикими. Но я знал, что это не страх, больше нет.

Чад знал: не имело значения, как сильно я его ненавидел в эту минуту, насколько хотел,

чтобы брат истекал кровью, но я нуждался в нем, если мечтал обо всем этом. Если хотел

получить поддержку крупной звукозаписывающей студии.

До тюрьмы я даже не пытался читать рэп, но единственным инструментом в камере

были мои голосовые связки. Там я научился четко настраивать свой голос.

Чад узнал о моем новоприобретенном таланте прежде, чем закончился мой срок, и

брат стал мозгами проекта с самого первого дня. Чад стал тем, кто придумал, как мне

заполучить поклонников в Твиттере, создал канал на YouTube, закачивал фото в

8

Инстаграм. Он знал, как обтесать мои углы, и придать мне товарный вид после того, как я

вышел из тюрьмы. Чад видел в моем таланте решение проблем.

Я ненавидел все это дерьмо – превращение в какой-то продукт. Я просто хотел

заниматься музыкой – и вовсе не будучи наряженным в рэп-персону. Мне хотелось сидеть

на табуретке с моей гитарой.

Я никогда не нуждался в публике.

Но разыгрываемые аккорды не оплачивают счета. Чад напоминал мне об этом

всякий раз, когда я заговаривал о желании складывать что-то, кроме битов. Мне нужно

было выйти на чертову сцену, чтобы получить больше, чем имею. Больше, чем когда-либо

мог получить.

И моя мать тоже нуждалась в большем. Особенно сейчас, после автомобильной

аварии – той, в которой именно она являлась выпившей за рулем – которая чуть не убила

ее три месяца назад. Ее больничные счета и расходы на реабилитацию оставили нас в

бόльших долгах, чем мы могли бы погасить с моей дневной работой повара и местом Чада

– чертова продавца автомобилей.

Сейчас мама вернулась в нашу квартиру, но требовалась медсестра на дому,

которая станет приходить ежедневно и помогать ей.

Только вчера звонил провайдер услуг на дому. Если мы не раскошелимся на

оплату, этот месяц станет последним, когда они будут посылать медсестру.

Так много поставлено на гребаную карту.

Одно дело, если бы матери становилось лучше – но это не так. Она нуждалась в

бόльшей помощи, чем Чад и я могли ей обеспечить.

– Тебе лучше отложить это, Кэш, – произнес Чад, стараясь выбраться из моей

хватки. – Прямо сейчас ты должен идти на встречу с мужчиной из «Кендрик Мьюзик

Групп».

Я сглотнул. Кто-то действительно пришел этой ночью, причем от лейбла, с

которым подписал контракт Джек Харрис, никак не меньше. Черт, я не думал, что это

действительно произойдет. Мечты – это мило, когда ты ребенок, но мне уже двадцать два.

В какой-то момент мне необходимо было подняться или заткнуться – отбросить музыку и

найти настоящую, черт побери, работу.

Не то, чтобы кто-то мечтал нанять бывшего заключенного.

Но может, этой ночью все изменится.

Я отпустил Чада. В любом случае, я бы предпочел смотреть в лицо важной шишки

из звукозаписывающей студии, чем в рожу предателя брата.

Однако прежде чем я смог уйти, появилась Джина.

9

– Малыш, это ничего не значило, клянусь, – Джина кинулась к тому месту за

кулисами, где стояли мы с Чадом. Я посмотрел на ее уродливые рваные джинсы,

обрезанный топ и высокие каблуки. У Джины были белокурые волосы, а макияж

покрывал каждую черту красивого лица. Видеть ее здесь, выглядящей совсем не похожей

на девочку, с которой я вырос, было чертовски больно.

Я знал, как сильно Джина старалась стать кем-то значимым, доказать всем что-то.

Знал, поскольку о Джине мне известно все. Она во многом была моей первой.

Похоже, ей также суждено стать первым человеком, разбившим мое сердце.

– Не хочу этого слышать, – произнес я, отходя от людей, которые вонзили мне нож

в спину. Я хотел закончить эту ночь, держа Джину в своих руках, как делал после каждого

выступления в моей жизни.

Но больше такого не будет. Сейчас я просто хотел убраться отсюда.

*****

Проталкиваясь через съемочную группу за кулисами, я сканировал пространство,

выискивая музыкального продюсера. Черт знает, как он выглядел.

В углу стоял мужчина, одетый в костюм. Когда я встретил его взгляд, он чуть

заметно кивнул мне и поманил к себе двумя пальцами.

Словно я уже на чертовой ладони его руки.

Что, несомненно, так и было.

Мне нужна была эта возможность. Все зависело от этой ночи. Этого мужчины.

Этого шанса.

Чад отправил мое демо на все лейблы страны. Он хорошо разбирался в деловой

стороне этих вещей, и несмотря на то, что я ненавидел этого ублюдка, но понимал, что эта

встреча – не то, что я смогу легко получить снова.

– Кассиас, герой дня, – мужчина в костюме послал мне милейшую улыбку. Я не

был уверен, что именно должен был предпринять: оставаться спокойным, как это всегда

делал Чад, или, последовав внутреннему инстинкту, выложить все сразу этому мужчине.

– Кэш, люди зовут меня Кэш, – произнес я и тяжело сглотнул. Вся уверенность,

которую я ощущал на сцене, исчезла. Мне нужны были ослепляющие яркие огни, шум

толпы, блокирующий любые мысли. Прямо сейчас в голове прокручивалась лишь одна

сцена: Джина с Чадом. Вместе.

Я должен был очистить разум. Сфокусироваться.

– Я Маршал, – сказал он, протягивая мне руку.

10

Я взял ее и крепко пожал. Не хотелось, чтобы мужчина думал, что я чертова

плакса.

– Маршал Кендрик, – пояснил он. – Из «Кендрик Мьюзик Групп».

– Вы, черт побери, разыгрываете меня? – спросил я, громко выдохнув. Какого

хрена генеральный директор явился на мое шоу? В том смысле, что я знал: Чад работал

над тем, чтобы заполучить кого-нибудь на эту ночь, но это больше, на что я когда-либо

мог надеяться.

Кендрик просто пожал плечами.

– Я представляю Элль Камино, и живу в Лос-Анджелесе. Похоже, все это сегодня

сработало в твою пользу.

– Я не ждал именно вас, вот и все. Рад, что не знал об этом до того, как вышел на

сцену.

– Ты нервничаешь? – глаза Кендрика сузились, он явно хотел прочесть по мне

ответ.

Мне следовало либо смириться, либо заткнуться.

– Эй, вам об этом известно, – прохладно отозвался я. – Это было большое шоу. Сам

босс Элль Камино здесь.

– Девочка через месяц отправляется в большой тур. Вот когда прогремит ее имя.

Дай Элль несколько месяцев, и даже Бейонсе будет ей не соперница.

– Высокая планка, – у Элль Камино было все, чего я желал: подписанный контракт

с «КМГ», международный тур. И все это прежде, чем ей исполнилось двадцать.

Я знал, мне нужно действовать прямо сейчас, иначе моя карьера никогда не взлетит

вверх. Если мне повезет, меня возьмут на прослушивание в «Голос» или другое подобное

дерьмо.

Мне же хотелось большего. Уйти от Кендрика с контрактом.

– Элль Камино все еще требуется некто, кто станет открывать ее шоу в туре, –

произнес Кендрик. – Похоже, ты создаешь правильную атмосферу. Твой незамысловатый,

словно вышедший из народа стиль дополняет ее южно-американские нотки.

– Я именно тот парень, что вам нужен. Вы не пожалеете.

Кендрик некоторое время молчал.

– Я видел тебя там, с твоим братом. Есть скелеты, о которых мне следует знать?

– Дерьмо, – выдохнул я. – Я не гонюсь за скелетами.

– Тогда за чем, сынок? – спросил Кендрик, положив ладонь на мое плечо.

11

– Мне бы хотелось творить чертову магию.

Кендрик улыбнулся, вновь пожав мою руку. Мы заключили сделку.

Я похороню свое прошлое. На самом деле, заметив Джину и Чада, которые

наблюдали за нами, это все, чего мне хотелось.

Прямо сейчас я готов жить.

12

ГЛАВА 2

Эванжелина

Я просто хотела, чтобы он перестал смотреть на меня, как на какую-то маленькую

девочку. Мне уже двадцать один, и я готова изменить свою жизнь.

Готова к любым изменениям.

Когда моей мамы не стало, все, что мне стало понятно: я больше не могла

продолжать жить ради кого-то, кроме себя самой.

– Пап, позволь мне стать стажером на несколько месяцев. Я могу приносить кофе и

посылать электронные письма. Знаю, ты думаешь, будто это ниже меня, но это может

стать для нас полезным... дать нам нечто, что мы будем делать вместе. Как способ связи. К

тому же, я буду дома всю осень, и мне совершенно нечего делать.

Нечего, кроме как нарезать круги по округе, удивляясь, как мама могла

предпочесть уйти из жизни тому, чтобы остаться рядом со мной и папой.

Отец фыркнул, явно не распознав в словах дочери крик о помощи.

Мы находились на верхнем этаже его офиса в «Кендрик Мьюзик Групп», и он даже

не смотрел на меня. Только на телефон, водить пальцем по которому было явно важнее,

чем дать мне работу.

– Эванжелина, во-первых, это не мое хобби, которым мы могли бы заниматься

вместе. Я лучший в этом бизнесе потому, что безжалостен. Здесь не место для моей

дочери. Кроме того, у тебя нет причин работать. Оставь это для каких-нибудь деток из

колледжа. Ты выше этого.

– Это такая чушь, – пробормотала я себе под нос. – Я тоже детка из колледжа.

Мой тон заставил его поднять взгляд. Ха, может, мне следовало сбросить

несколько бомб раньше, тогда он бы понял, что мне нужно внимание.

– Эванжелина, ты можешь считать, что хочешь пойти по моим стопам, но ты ведь

играешь на пианино в Джульярде. Конечно же, ты музыкальна, однако запуск лейбла не

имеет с этим ничего общего. Ты не знаешь первое правило этого бизнеса.

– Я могу научиться. Когда преподаватель предложил вычеркнуть осенний семестр,

я не думала, что застряну дома в одиночестве. Кроме того, я ведь говорила, что больше не

хочу играть. Я растеряла все свое вдохновение.

– Тебе следует находиться дома ради отдыха. Пусть солнце и пляж станут твоим

вдохновением. Твой терапевт...

– Я не собираюсь обсуждать с тобой своего терапевта.

– В этом году ты прошла через ад, Эванжелина. Мы оба. Лучшее, что ты можешь

сделать прямо сейчас – остаться дома, где будешь в безопасности, и избегать всего, что

13

может причинить тебе боль. А находиться в обстановке высокого стресса, на работе, в

которой ты не нуждаешься и для которой не квалифицирована, никак не поможет

ситуации. Тебе нужно сидеть в бассейне, попивать охлажденное вино и работать над

загаром.

– В этом утверждении так много неправильного, что я даже не знаю, с чего начать.

– Это не важно, – его тон ставил точку на нашей беседе, отчего мои глаза

наполнились слезами. – Я не дам тебе работу. Не хочу, чтобы ты становилась частью

этого мира. Он полон придурков. Твоя мама ненавидела эту идею, она хотела, чтобы ты

играла...

– Я не стану говорить о маме, не здесь, – оглядывая его кабинет, я замахала руками

на глянцевые поверхности, панорамные окна и выставляющих себя на показ полуодетых

женщин в холле, изображавших сотрудников.

Я скрестила руки на груди и закинула на плечо сумочку, испытывая невероятное

разочарование. Я не хотела сидеть в мертвом доме матери совершенно одна. Мне нужен

был повод вставать каждое утро и сосредотачиваться на чем-то другом.

Хоть чем-то.

Отец хотел, чтобы я оставалась столь же защищенной, как и в данный момент. Но я

была готова к большему.

– Отлично, если ты не дашь мне работу, мне больше нечего тебе сказать. Просто

пойду и получу ее у кого-нибудь другого. Джуд говорил, что сможет устроить меня на

съемочную площадку, где сейчас работает.

– Твой кузен Джуд – последний человек, с которым я бы хотел, чтобы ты

проводила время.

У моего отца всегда были проблемы с Джудом. Вероятно потому, что тот был

полной его противоположностью. Оба мужчины играли по своим правилам, но в то же

время были очень разными.

Отец вернулся к бумагам, отстранившись от разговора, и это вывело меня из себя.

Похоже, он думал, что раз я всегда делала то, чего хотела мама, то также буду исполнять и

его волю.

Но теперь все было иначе.

– Ты не можешь помешать мне работать у Джуда, – проговорила я, подняв голос,

как никогда раньше не делала. – И знаешь что? Мне не требуется твое разрешение.

– Ты одна из лучших пианисток страны. Ты не можешь так поступить. Если

ступишь на его съемочную площадку, я прекращу финансирование...

– Что, перестанешь платить за мою учебу? Отлично, потому что я ненавижу

колледж, – ответила я. – Мою квартиру? Чудесно, ведь я ненавижу Нью-Йорк. Мои уроки

14

на пианино? Ну, наконец-то. Я и так слишком часто давила на клавиши из слоновой кости.

Они слишком долго держали меня взаперти.

Отец небрежно выгнул бровь.

– Все кажется смешным и похожим на игру, когда тебе двадцать один. Но

настоящий мир не прост для привилегированных девушек.

Я не ответила. Тут нечего было сказать. По правде говоря, я не думала, что он хоть

когда-то меня слышал. Поэтому не было причин думать, что сейчас все будет иначе.

– Если тебе больше нечего сказать, Эванжелина, то у меня встреча в пять. Ты ведь

помнишь, где выход? – отец подошел к тому месту, где я стояла, и поцеловал меня в лоб,

словно у нас сейчас не состоялся самый большой спор в нашей жизни. Будто я маленькая

кукла, которую он может держать на полке. – И не забудь о завтрашней встрече, ладно? У

тебя ужин с Томасом Бракеном. Сейчас для тебя это самое то. Сможешь выйти из дома с

безопасным и респектабельным молодым мужчиной.

Я поджала губы. Невероятно, что я была дома всего три дня, а папа уже думал, что

знает, как для меня лучше.

– Послушай, – произнес он, – этим вечером я собирался что-нибудь выпить с

менеджером моего нового таланта. И если тебе хочется выбраться из дома и совершить

нечто столь опасное, отправляйся на ужин в клуб. Там все респектабельные и

проверенные, – отец покровительственно поднял палец, тыча им прямо в мое лицо. – Но

никаких ужинов с моими клиентами. Это даже прописано в контракте и против моих

правил. Бизнес и удовольствие нельзя смешивать. Кроме того, ты слишком хороша для

них. И всегда была. Идеальная дочь и великолепная студентка.

Я нахмурилась. Как будто я когда-либо встречалась с парнями, с которыми он

подписывал контракты. Единственным достойным человеком за весь прошлый год был

Джек Харрис, а весь мир знает, что он женат.

Отец ушел с самодовольной улыбкой на лице, оставив меня одну в его кабинете.

Похоже, он действительно верил, что только что поставил меня на место.

Я вздохнула, глубоко разочарованная в этой хорошо спланированной – с моей

стороны – встрече, которая окончилась абсолютно ничем.

И он всерьез предложил мне составить планы на поздний вечер? Неужели отец

вообще меня не знает? Я не провожу ночи на улице.

Никогда этого не делала, а теперь и вовсе не собиралась.

Какой бы смысл я не вкладывала в этот разговор, теперь все с треском

провалилось.

Я всю жизнь пыталась заставить маму гордиться мной, но ее больше нет. Я не

могла ни задаться вопросом, почему столько лет сидела перед пианино. Из-за того, что

15

она этого хотела? В конце концов, моего музыкального таланта не хватило для того,

чтобы мама предпочла жизнь смерти, так почему мне этого должно быть достаточно?

Мой отец – мультимиллионер, и моя мама посвятила свою жизнь мне – ее

единственному ребенку.

Ну, она также тратила значительную часть времени на алкоголь и проводила в

клинике столько же времени, как и дома.

Мне никогда в жизни не нужно было работать, стирать собственные вещи или

ходить по продуктовым магазинам. Я могла нанять людей, которые сделают все за меня.

Поэтому, да, я знала, что живу привилегированной жизнью, но, тем не менее, она

оставалась именно моей. Единственной, которая у меня есть.

Была одна поэтесса, которую я читала в литературном классе – Мэри Оливер – и

она говорила: «Это моя единственная дикая и драгоценная жизнь». Именно так я ее и

ощущала. Мама, так внезапно скончавшаяся, поставила жизнь в невероятно яркий и

четкий фокус.

Отец хотел, чтобы я оставалась в безопасной коробке, чтобы со мной ничего не

случалось – но пространство, окруженное четырьмя стенами, которые сотворили для меня

они с мамой, оказалось слишком маленьким.

Я целую вечность провела на цыпочках, убеждаясь, что мои слова правильные, а

улыбка сладкая.

Но, может, я была чем-то большим, чем это.

И моя жизнь тоже.

Я просто не знала, как заставить все работать, поскольку всегда позволяла

окружающим меня людям определять мой мир.

Я не знала, как найти себя, даже если бы захотела этого.

Распахнув дверь папиного офиса, я старалась убедить себя не принимать на свой

счет, что отец нанял много стажеров, бродящих вокруг, но не устроил на работу меня. Я

шла по коридору, стараясь скрыть свои чувства.

Шагая к лифтам, я знала, что мне нужно что-то изменить. Немедленно.

К тому моменту, когда я нажала кнопку вызова лифта, я ощущала себя так, словно

мое сердце разбито. Будто я совершенно одинока и по-настоящему хотела, чтобы кто-

нибудь протянул мне руку и предложил поддержку. Был рядом со мной. Хотя бы один

день.

Я ведь не жадная, просто одинокая.

В лифте я стояла, борясь со слезами. Это не могло быть моей жизнью. Папа меня

отверг. Мама умерла. Больше у меня никого не было.

16

Я провела все детство с частными репетиторами и пианистами, поэтому мне нечем

было похвастаться. Я даже больше не хотела заниматься музыкой.

Мне хотелось вернуться в прошлое.

Я хотела того, чего больше не существовало.

Горло будто сдавило, мне нужно было оказаться снаружи. Я нуждалась в свежем

воздухе и глубоких вдохах, а еще в том, чтобы больше не было никаких забот и страха.

Мне нужен кислород, надежда и все, кроме того, что у меня было.

Я позволила голове прислониться к стенке лифта, когда двери стали закрываться.

Но прежде чем они окончательно закрылись, их остановила рука, и створки снова

разъехались. Вошел мужчина.

Одного взгляда на него хватило, чтобы вспомнить, как дышать.

17

ГЛАВА 3

Кассиас

По меньшей мере десять раз я думал, что сегодня потеряю над собой контроль, а

ведь всего лишь пошел в главный офис «КМГ». Это должно было стать началом конца

моей жалкой жизни, если бы Чад и Джина не таскались за мной, словно гребаная

массовка, решив сделать себе имена, выехав на моем успехе.

Прошло уже три недели с тех пор, как в «КМГ» мне предложили контракт. Три

недели с того момента, как я обнаружил, что мой брат трахает мою девушку.

Бывшую девушку.

Этим утром, когда я собирался уехать на личном автомобиле, присланном «КМГ» к

моему жилому комплексу, чтобы забрать меня, эти двое вышли из их комнаты. Чад был в

костюме и сияющих блеском туфлях. Джина надела блейзер и штаны – да, они были

чертовски узкими. Они оба выглядели, как профессионалы. Ну, вернее так, словно хотели,

чтобы их воспринимали подобным образом – как кого-то, кого нельзя назвать чертовыми

шутами, то есть настоящими нами.

Если бы я был бόльшей задницей, чем на самом деле, то отказал бы им, черт

побери, но не хотелось поднимать шумиху. Не сегодня. Прямо сейчас мне просто нужно

было держать чертову голову прямо.

Однако, дерьмо, они весь день находились рядом – пока я подписывал контракт,

делал несколько снимков, пересматривал расписание тура. Я не мог больше смотреть на

них вместе. Мне нужно было убраться из этого здания к чертовой матери.

Они все еще были рядом, когда мы стали рассматривать мои снимки, решали, какие

фото можно использовать в рекламных целях. Как мой менеджер, Чад сказал арт-

директору, что мы работаем вместе, и что он может принять от моего имени все

остальные решения, прежде чем выставил меня. Словно я был не в состоянии выбрать

глянцевую фотографию 8×10.

Но, мать вашу, мне было плевать на эту фотосессию. Я просто нуждался в свежем

воздухе. Мне нужно было покинуть пространство, которое заполняли Чад и Джина.

Хуже всего то, что им было известно, насколько я от них зависим. Я полагался на

них с того дня, как вышел из тюрьмы. И каким-то образом мой ближайший круг

доверенных лиц стал единственным, презираемым мной больше всего.

Мне нужно было придумать, как отделиться от них. Может, следовало назначить

встречу с тем главным здесь парнем. Маршалом. Именно он дал толчок карьере Элль

Камино, и я определенно никогда не видел вокруг нее отряд из Ист-Хайтс, норовящий

сбить ее.

Вероятно, эта часть требовала изменения, черт побери. Может, пришло время мне

стать самодостаточным мужчиной, которому не нужен вечно направляющий его брат. Я

18

мог нанять менеджера на своих условиях, который бы заботился в первую очередь о моих

интересах. Ведь я не удивлюсь, когда Чад продаст меня, если это будет означать прибавку

денег в его карманах.

Хотя... черт, идея разорвать с Чадом отношения значила бы попрощаться с

единственным братом, который когда-либо у меня был. Это Чад помог мне в свое время

не высовываться, держаться подальше от парней, которые позволили мне сесть в тюрьму

несмотря на то, что я не был единственным, кто совершил преступление той ночью три

года назад. Отец ушел до того, как я узнал его, мама всегда была в разладе с самой собой,

а Джина... Черт, воспоминания о Джине стали багажом, который мне следовало отпустить.

Мне пришлось иметь дело со всем этим дерьмом еще до обеда.

Я направился к шахтам лифтов, протянув ладонь между дверей, прежде чем они

закрылись. Я не мог ждать другого лифта, чтобы покинуть это место. Мне нужно было

уйти из здания. Сейчас же.

– Черт, едва успел, – пробормотал я себе под нос.

Я вошел в кабину лифта, в которой находился лишь еще один человек. Девушка.

Ладно, женщина. Вероятно, моих лет. Темноволосая и одетая, как одна из тех чопорных

богатеньких девчонок. Горячая, как ад, богатая девушка.

Однако одного взгляда на ее покрасневшие глаза и дрожащие губы хватило, чтобы

ясно понять: она на грани срыва. И, черт возьми, в этом я разбирался также хорошо, как и

в музыке – внутри незнакомки все разваливалось на части.

– Ты едешь в вестибюль? – спросила она. Ее глаза, казалось, мельком оглядели

меня, а затем девушка уставилась на панель с кнопками.

Она втянула в себя воздух, и мне стало интересно, как кто-то столь маленький мог

иметь такие большие легкие. И как некто настолько миниатюрный занял так много места

в почти пустом лифте.

Все в ней привлекало мое внимание.

Я кивнул, загипнотизированный ничем не прикрытыми бушующими эмоциями на

нежном лице – ее вздернутый нос, мягкие скулы и мокрые от слез ресницы. Несмотря на

то, что я смотрел на нее всего пять секунд, мне показалось, что она словно соткана из той

же материи, что и музы.

– Да, в вестибюль.

Я чувствовал себя так, словно той дерьмовой фотосессии, с которой только что

ушел, никогда не было. Или же, войдя в этот лифт, я очутился в альтернативной

реальности.

В которой мой спятивший разум не имел больше никакого значения.

19

– Тогда у нас все в порядке, – произнесла девушка. Ее голос был мягким и

приглушенным. Словно она не доверяла чему-то – либо словам, либо силе самого голоса.

На панели засветилась буква «В», и лифт стал спускаться с восьмидесятого этажа.

– Ты уверена, что все в порядке? – спросил я. Ничего не мог с собой поделать. Я

привык всех спасать. Оберегать. Склеивать.

Какого еще черта я так долго пробыл с Джиной? Просто был уверен, что мой уход

разрушит ее.

Вместо этого пострадали мы оба.

Я остался ни с чем.

Вера в людей – гребаный обоюдоострый меч, который слишком часто падал у меня

из рук.

Но, черт побери, в эту минуту я осознал, что доверюсь этой девушке.

Ее темные ресницы окаймляли серые глаза, в них стояли слезы, заставлявшие

незнакомку выглядеть так, словно она вот-вот сломается. Будто все внутри нее в любой

момент готово разбиться и упасть.

Я не мог отвести от нее взгляд.

Но она не замечала этого. Ее глаза были сосредоточены на ряде кнопок,

указывающих, что мы приближаемся к земле и скоро сможем поставить ноги на нечто

более твердое.

Однако то, чего я действительно желал – схватить ее и унести в какое-нибудь

безопасное место, поскольку у меня было плохое предчувствие, будто девушка может

причинить себе боль.

– Может, тебе что-нибудь нужно? – я шагнул к ней и, клянусь, ее тело подалось

мне навстречу, как если бы мои слова были именно тем, что ей требовалось.

– Мне нужно выйти наружу, – ее слова прозвучали тихо, будто она задерживала

дыхание. – Думаю, у меня паническая атака.

– Это не атака, – глядя на нее, я сопротивлялся желанию оттянуть назад ее волосы

и впиться в розовые, чуть раскрытые губы. Дерьмо, я никогда не испытывал подобного

прежде – мгновенное влечение и абсолютная необходимость защитить стоящую передо

мной девушку.

– Разве? – насупившись, спросила она. – Ну, я и правда сейчас напряжена.

Может, она сейчас буквально разваливалась на части, но испытывала вовсе не

тревогу, и я пытался ей это объяснить.

– Тебя не трясет, никакой гипервентиляции или психоза, – однако говоря все это, я

задавался вопросом, как, черт возьми, думал рассказать ей о том, что она чувствует.

20

Девушка удрученно фыркнула.

– На самом деле, я напугана.

Я посмотрел на полоску света, мелькающую в дверях лифта. Мы быстро

спускались, минуя шестидесятые этажи, а потом и сороковые.

Мне пришлось сдерживать улыбку. Когда расстраивалась Джина, она становилась

силой, с которой приходилось считаться. Могло случиться что угодно – от разбитых окон

до брошенных слов, жалящих сильнее удара.

С этой же катастрофой, по моему опыту, справиться было гораздо проще.

– Я бы не назвал это панической атакой или же приступом гнева.

– О, да? – спросила она. – А как бы ты это назвал?

Двадцатый этаж.

– Ты в разладе с самой собой, – произнес я. – Может, у тебя был дерьмовый день

или же это экзистенциальный кризис1, но паника? Я бы так не сказал.

Она потерла глаза, сморгнув с них слезы, и посмотрела на меня более внимательно.

– Ты что, психотерапевт?

Я прикусил губу. Дерьмо, я вовсе не был психиатром. Мне пришлось выучить весь

этот бред в тюрьме, когда меня заставили брать уроки по управлению гневом в рамках

«реабилитации» или чего-то в этом роде.

Кто я такой, чтобы говорить хоть что-то этой девушке?

Но я бы поклялся, что она хочет именно этого. Чтобы я рассказал ей, что будет

дальше. Девушка сглотнула, все еще смотря на меня замутненным взглядом, словно

умоляя вытащить ее из этого тоскливого дня.

Ох, черт, я достал бы этой девушке и солнце, если бы она захотела.

Лифт остановился.

Мы спустились в вестибюль. Двери открылись, и мы вышли, пройдя между

толпившимися людьми.

Я смотрел на свою незнакомку, пока она осматривала вестибюль и стеклянные

двери в двухстах футах от нас. Я не думал, что девушка сможет справиться с этим

самостоятельно.

Она посмотрела на меня и поджала губы, словно потеряшка, которая хотела, чтобы

ее нашли.

1 Экзистенциальный кризис – состояние тревоги, чувство глубокого психологического

дискомфорта при вопросе о смысле существования.

21

Я взял ее за руку.

– Пойдем, подышим свежим воздухом, – произнес я.

Она не стала сопротивляться.

22

ГЛАВА 4

Эванжелина

Его рука оказалась мягче, чем я предполагала. Он держал мою ладонь, ведя через

вестибюль к дверям.

У меня просто не было времени все обдумать.

Но я знала: даже если бы мне дали это время, мое решение бы не изменилось. Я бы

позволила этому мужчине отвезти меня куда угодно.

Может, тут сработал случай правильного места и правильного времени, или же

здесь крылось нечто большее. Может, все было абсолютно верно. Мне нужен был кто-то,

способный вывести из ловушки этого здания и моего удушающего отца – а потом этот

мужчина вошел в мой день и увел меня за собой.

Именно этого я и хотела.

Когда еще я получала то, чего желала? Никогда.

И вот он здесь. Мужчина, чьи голубые глаза напоминали мне дышать, поскольку я

не хотела умирать, прежде чем заговорю с ним.

О, и о чем же мы стали говорить? О моих проблемах управления гневом и

панической атаке. Уверена, это всегда его заводило... Он явно не испытывал ни с одной

девушкой ничего подобного.

И, оу. Просто «оу», поскольку моей ладони в его руке стало так тепло. Так

комфортно это ощущалось. Так правильно.

Я ничего не знала о нем, кроме тех фактов, что его волосы были светлыми, а глаза

невероятно светло-голубого оттенка. Его плечи оказались широкими, хватка крепкой, а

слова – искренними. Он точно сознавал, что нужно было сказать, даже ничего обо мне не

зная.

Словно ему и так все было известно.

Мы вышли из огромной стеклянной двери здания моего отца – места, где мне

всегда были рады, если я играла по навязанным правилам и молча соглашалась, как

поступала задолго до того, как даже начала сознавать их важность. Однако я переросла

эти правила: улыбайся, соглашайся, держи руки на клавишах.

Это просто не могло быть моей судьбой.

Хотя, если убрать все это, что же останется?

– Эй, – незнакомец опустил на меня взгляд. Мы уже вышли на улицу, и я

прикусила нижнюю губу, ожидая того, что же будет дальше. – Дыши, – сказал он мне. –

Вдох и выдох.

23

Я послушала его совета.

– Еще раз.

Кивнув, я снова вдохнула и выдохнула. Я закрыла глаза, позволяя солнцу Лос-

Анджелеса обнять мои плечи и чувствуя бетон под ногами. Я больше не чувствовала

свободного падения.

Меня уже поймали.

– Лучше? – спросил мужчина, когда мои веки затрепетали, а вслед за этим мои

глаза встретили его взгляд.

– Намного лучше, – кивнула я.

Так и было. Незнакомец все еще держал меня за руку, и от этого мой мир будто

вращался, но не в том смысле, когда кружится голова. Я чувствовала себя так, словно

ребенок на карусели.

Ощущала себя живой.

– Хочешь пойти куда-нибудь?

– Куда? – спросила я, зная, что пойду куда угодно, поскольку не хотела весь день

кататься на карусели, будучи пристегнутой к игрушечному коню. Я хотела вырваться на

свободу.

– Прочь отсюда, – произнес он, выгнув бровь и одарив меня кривой улыбкой.

Мужчина не понимал, что мне не требуется улыбка, чтобы пойти с ним.

Мое сердце дрогнуло и зашлось в бешеном ритме.

Тем не менее, я улыбнулась и покачала головой. Кто этот человек?

– Я даже не знаю тебя.

– Что тебе нужно знать?

Я пристальнее оглядела его, сознавая, что меня безумно привлекал этот парень, его

манера поведения – словно ему на самом деле плевать на все, кроме этого момента. Я

встречалась с парнями, обучающимися в Нью-Йоркском Университете: бизнес-аналитики

и студенты-юристы, одетые в оксфорды2, блейзеры и брюки цвета хаки.

Этот же парень был... другим.

Он носил бейсболку козырьком вперед, плотно обтягивающую футболку, а его

бицепсы могли... ну, ладно, парень мог защитить меня где угодно. Еще на нем были узкие

джинсы, ботинки с каблуком, и цепь вокруг шеи. Он словно сошел с каталога клиентов

2 Оксфорды – стиль обуви, который характеризуется «закрытой» шнуровкой, где союзка нашита

поверх берцев – в противоположность с дерби.

24

моего отца. И в этот момент я поняла, что, конечно же, так оно и было. Мы ведь уходили с

одного этажа.

– Ты ведь выходил из «КМГ», верно? – спросила я.

– Да, а ты?

– Да, я, эм, мой друг – стажер здесь, – соврала я. Не лучший способ начать... эту

дружбу, но почему-то мне не хотелось, чтобы он знал, что я – дочь Маршала Кендрика.

Меня снова стали бы судить как кого-то, кем я не являюсь. А я так устала от этого. Устала

от самой себя.

Мужчина кивнул.

– Так... мы идем?

Может, моя осторожность и была пущена по ветру, но теперь в дело вступило

любопытство.

– Почему ты был там?

Он провел ладонью по челюсти.

– Честно? – этот вопрос заставил меня покраснеть, ведь я сама не была честна с

ним. – Это звучит так чертовски претенциозно, но я подписал контракт с ними.

– О, да? – по крайней мере, отец верил в него как артиста. Это означало, что он не

может быть разыскиваемым преступником. Мой папа собрал бы о нем полную

информацию, прежде чем раскошелился на аванс. Несмотря на то, что этот незнакомец

словно вышел из музыкального клипа, я бы солгала, сказав, что его грубоватые манеры

заставляли мои коленки немного... или сильно... подкашиваться. – Ты подписал контракт

и все остальное?

Он выгнул бровь и одарил меня кривоватой улыбкой. Ох, эта улыбка словно

золотой слиток. В том смысле, что ямочки на щеках делали мужчину совершенством.

– А что? – ухмыльнулся он. – Тебе нужно сорвать куш?

Я задохнулась.

– Что? Нет, – я издала смешок, смущенная тем, как, возможно, это прозвучало. –

Мне не нужны твои деньги.

– Думаю, ты хотела бы что-то получить от меня.

– Что? Клянусь, мне ничего от тебя не нужно.

– Уверена, что не хочешь ничего из того, что я могу предложить? – он сжал мою

ладонь, и я осознала, что мужчина все еще ее держит.

Вдох, выдох.

25

– Я шучу, девочка. Мое сценическое имя – Кэш Флоу, вот и все. Плохая шутка. Ну,

знаешь, ты хочешь сорвать куш в том смысле, что хочешь меня. Ладно... – он усмехнулся.

– Теперь ты знаешь, что я игривый.

Он издевался надо мной? Не удивительно, что отец подписал с ним контракт. Его

лицо – гребаная золотая жила. Я могу не быть стажером КМГ, но все еще оставалась

дочерью музыкального продюсера, поэтому знала, что улыбка Кэша поможет распродать

множество дисков.

– Ты Кэш Флоу? Рэпер? – я прищурилась, узнав это имя. Он подавал большие

надежды. Мой отец часто о нем говорил, естественно, когда звонил кому-нибудь из дома.

И раз мне все равно было нечем заняться, я обычно подслушивала.

– Это я. И отвечая на твой вопрос, да, я все подписал этим утром. Поэтому, думаю,

мы должны это отметить.

– И как празднуют рэп-сенсации? – спросила я, представив шоу на льду и танцы на

кушетках в ночном клубе.

В этом случае, я, безусловно, пас.

– Не думаю, что сейчас я – сенсация.

– Нет? А когда это произойдет?

– Многое мне не ведомо, – произнес он, удивив меня искренностью.

– Например?

– Например, как тебя зовут?

– Эви.

– Ты не похожа на Эви.

– Эм, серьезно?

– Как твое полное имя? – не отставал он.

– Почему я должна говорить его, мистер Кэш Флоу?

– Тушé.

– Мое полное имя – Эванжелина, – мне хотелось быть с ним честной хотя бы в

этом.

– Нежная Эванжелина, – тут же сказал он.

Я отступила на шаг, пристально посмотрев на него.

26

– Ты знаешь Лонгфелло3?

– Рэперы читают стихи.

Я смущенно пожала плечами, но была заинтригована. Хотела бы я придумать

правильный вопрос, чтобы узнать у Кэша о стихах и словах, а еще о том, как этот

мужчина с татуировками на костяшках пальцев так просвещен в области старой поэзии.

Но я никогда не умела разговаривать на этом языке. Я говорила, используя клавиши и

безмолвные фразы. Я не была мастером слова... но мне нравилось, что у Кэша явно не

было с этим проблем.

Он осмотрелся вокруг. Тротуар был переполнен, люди куда-то спешили, а такси то

и дело сновали мимо. Мы с Кэшем уставились друг на друга. Мне нравилось, что он не

давил на меня, словно читал мои эмоции и знал, когда остановиться. А также что Кэш был

прямолинеен, и я верила ему. Даже будучи уверенной, что он – не мой тип, и вовсе не то,

в чем я нуждалась, но на данный момент Кэш был всем, чего я желала.

Он олицетворял приключение, побег от реальности. Средний палец моему отцу и

тот порыв, которого я так жаждала.

Я заслужила день с Кэшем Флоу, черт возьми. Это моя жизнь, в конце концов.

– Ладно, Эванжелина, ты из этого района?

– Я выросла в Лос-Анджелесе, – произнесла я. – А ты?

– Да, но не в этих краях. Я из Ист-Хайтс, – он опустил взгляд на дорогу, когда

говорил это, и я поняла: Кэш жил в другом мире, в буквальном смысле этого слова. – Не

знаешь, где здесь можно поесть? Умираю с голоду.

Я не хотела упускать этот шанс, а наоборот – поддаться порыву и вырваться на

свободу. Поэтому мне было нужно пойти ва-банк с этим скульптурным образцом сладкого

парня, который был много лучше сахара. Кэш напоминал мне слоеный пирог. Да, это

чертовски глупо и, вероятно, я была слишком подавлена, но не могла думать ни о чем,

кроме желания слизать с него глазурь... Просто ничего не могла с собой поделать.

Мне хотелось чего-то безрассудного, декадентского.

Чего-то сладкого и не слишком безопасного для меня.

Какова была вероятность, что из всех дней, именно сегодня мне встретится Кэш и

захочет сходить со мной куда-нибудь?

Я поджала губы, уже зная, чего хочу. Нечто, чего у меня никогда не было.

– Мой дом?

3 Ге нри Уо дсворт Лонгфе лло (англ. Henry Wadsworth Longfellow; 27 февраля 1807 года, Портленд –

24 марта 1882 года, Кембридж) – американский поэт и переводчик. Автор «Песни о Гайавате» и

других поэм и стихотворений, одна из которых «Evangeline».

27

Кэш снова выгнул бровь, словно вовсе не ожидал от меня этого.

Как и я сама.

Я улыбнулась ему и тут же обрадовалась, что сделала это, поскольку он наградил

меня еще одной улыбкой в ответ.

– Что? – поддразнила я его. – У меня есть бассейн, и мы могли бы поесть возле

него.

Хотя глубоко внутри я сознавала, что желала вовсе не этого. Мне хотелось снять с

него эту рубашку и провести руками по его груди... и я даже не знала, откуда пришла эта

мысль. Я только поняла, что она у меня есть. Вполне реальная и принадлежала именно

мне.

Кэш кивнул – медленно, словно запоминая мое волнение, улыбку – и я чувствовала

себя так, словно он запечатлел это в своем сердце.

Я не знала, почему так подумала.

Впрочем, это тоже было ложью.

Я прекрасно знала причину.

Все потому, что я поступила также.

28

ГЛАВА 5

Кассиас

Эванжелина не из моей лиги. Я оскорбляю Джину этими мыслями, но, клянусь,

скоро перестану думать о своей бывшей. Однако Джина – больше, чем просто бывшая...

Она – часть материи моей жизни. Я не отношусь к тем, кто запросто избавляется от

подобного, даже если Джина сама виновата во всем до последней слезы.

Но прямо сейчас Джина была с Чадом на восьмидесятом этаже, а я в бледно-синем

кабриолете «мини купера» с девушкой по имени Эванжелина, чьи глаза напоминали мне о

шторме, а слова были слишком мягкими для моих ушей. Девушкой, которая так

удерживала мою ладонь посреди оживленной улицы, словно от этого зависела ее жизнь.

А может, наши жизни.

– Значит, ты выросла здесь, но сейчас живешь где-то в другом месте? – спросил я,

когда она повернула по автостраде в сторону Малибу. Шикарное дерьмо.

– Да, я хожу в колледж в Нью-Йорке, но я, похоже, дома на весь семестр. Мой отец

все еще живет здесь.

Я старался не быть неуверенной задницей, но мне уже было известно, что эта

девушка была слишком сладкой, слишком богатой, слишком, черт возьми, горячей, чтобы

везти меня к ней домой. А теперь я узнал, что она учится в колледже. Все это заставляло

меня чертовски сильно жалеть, что я не имел бόльшего, чем простой аттестат о школьном

образовании, а еще о том, что провел год в тюрьме. Жалеть, что я не стал кем-то большим,

чем простым поваром.

И даже это место я получил несколько месяцев назад в качестве повышения. До

этого я два года мыл посуду.

Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить: я больше не работал поваром.

Теперь я – рэпер с контрактом на запись альбома, а также выделенным мне временем в

студии на следующей неделе. И международным туром.

– И куда ты поступила? – спросил я, всеми силами стараясь выглядеть

непринужденно.

– Ох, Джульярд? – произнесла она мелодичным голосом, закончив вопросом,

словно я мог никогда не слышать об этой школе.

– Дерьмо, – медленно выдохнул я, потому что... Черт. – И на чем ты там

специализируешься, Эванжелина?

– Играю на пианино. Вроде как.

Похоже, она пыталась приуменьшить свой талант. Я закатил глаза, качнул головой

и усмехнулся.

29

– Вижу. Значит, ты одна из тех студентов, которые попадают туда не будучи

горячими талантами? Не знал, что такие существуют.

– Я не скромничаю, просто знала там одного парня.

Теперь я по-настоящему рассмеялся.

– Девочка, когда ты так говоришь, создается впечатление, что ты дружишь с

боссом мафии. Словно у вас с ним связь.

Она включила поворотник, бросив на меня косой взгляд.

– Я итальянка.

– Дерьмо, ты разыгрываешь меня.

– Да, это так. Но я действительно знаю там одного парня. Он – брат моего отца и,

по совместительству, сидит в приемной комиссии. Я даже не участвовала в

прослушивании, – она поджала губы, перейдя на шепот. – Поверить не могу, что

рассказала тебе об этом. Я никогда никому не говорила. На самом деле, это мой самый

страшный секрет.

– Ты счастливица, Эви.

– Почему? Из-за того, что мне не пришлось пытаться произвести фальшивое

впечатление на полную критиков комнату, где каждый знал, что я владею инструментом

на уровне чуть выше среднего?

– Нет, потому что если это твой самый страшный секрет, тебе повезло.

– О, да? – она свернула с автострады, и мы стали спускаться по улице, по обе

стороны от которой росли пальмы, а дома невозможно было разглядеть, поскольку они

скрывались далеко за массивными воротами. – А какая у тебя самая неловкая правда, Кэш

Флоу? Ну, я имею в виду, кроме твоего рэперского имени.

– Тебе не нравится мое сценическое имя? – я рассмеялся, оценив ее честность,

поскольку сам его ненавидел.

– Ты уходишь от темы, – недовольно отметила она. – Вернемся к неловким вещам.

– Девочка, у меня так много тупого дерьма, что не стоит и начинать.

– Попробуй.

– О, однажды меня арестовали за кражу «Сларпис4» в «7-115».

– Я тебе не верю.

– Я знаю, ладно? Я настоящий гангстер.

4 «Сларпис» – марка мороженного.

5 7-11 – название сети магазинов.

30

– Так это правда? – спросила она, набирая код на панели рядом с железными

воротами.

– Да, это было в девятом классе. Тогда я впервые надел наручники.

– Они правда арестовали тебя за фруктовый лед?

– Ну, у нас была куча травки.

– О, теперь в этом замешаны «мы». Сюжет становится более объемным, – Эви

рассмеялась, и ее смех был настолько удивительно свежим, такой ясный, чистый и

настоящий, что я почувствовал, как член вдруг затвердел. Черт возьми, когда еще я

становился твердым от одного лишь девичьего смеха?

Ворота раскрылись, и перед нами предстал особняк.

– Да, – произнес я, чувствуя, что должен был выбрать более мрачную историю,

которая нарисовала бы меня бόльшим придурком. Бог знает, было много фигни. Мы с

братом были полными идиотами. И парни, с которыми мы зависали, были такими же

безголовыми, как и мы. Самая печальная правда была в том, что я все еще был бы с ними,

если бы они не оставили меня первыми.

– Итак, моя комната позади, в гостевом доме, – сказала Эви, выходя из машины.

Я проследил за ней взглядом и решил проверить телефон, поскольку он вибрировал

последние пять минут.

Чад: Куда ты ушел, черт побери?

Я: Прочь. Вернусь домой позже.

Я поставил телефон на беззвучный режим. Просто не мог сейчас находиться рядом

с Чадом. Он хочет гребаного контроля надо мной, а я не мог позволить ему это.

Максимум, который он смог от меня получить – подписание контракта. И дело даже не в

нем и Джине – честно говоря, это хорошо, что все так закончилось. Я, наконец, смог

сбросить багаж, который не мог выбросить самостоятельно.

Я был благодарен за этот контракт, но мне нужен был способ вложить сердце и

душу в музыку. Прямо сейчас я пытался связать воедино мою публичную персону – этого

бывшего заключенного рэпера – и того, кем я был на самом деле. Кем являлся прямо здесь

и сейчас.

Двое разных людей.

– Ты идешь? – спросила Эванжелина, и я кивнул, положив мой телефон в карман.

Я улыбнулся, позволяя ей вести меня. Мой желудок сжался, поскольку, дерьмо, я

чувствовал себя некомфортно в этом дорогом, как ад, месте.

31

– Твой отец, должно быть, сделал что-то правильное, – произнес я, пока Эви вела

меня через двор, где находился неограниченный бассейн, привлекший мои глаза к Тихому

океану.

Это все было безумием – вид, место, девушка впереди меня. Может, я и подписал

контракт на четверть миллиона долларов, но деньги уже были распределены на тысячи

гребаных вещей. В основном, долги из-за мамы, налоги, Чад, Джина и я.

Мне все равно достанется приличная сумма, но такое место стоило полмиллиарда

долларов или около того. Я не знал точно. Моим жильем была гребаная квартира, даже не

дом. И конечно, не замок на побережье Калифорнии.

Мы оба сели рядом и уставились на простершийся перед нами океан. Это отдавало

сумасшествием, но я никогда не был в этой части Лос-Анджелеса до этого дня, никогда не

заходил ни в один из этих домов. Однако теперь я здесь, с нежной Эванжелиной.

– Да, мой отец хорош в бизнесе. Но моя ли он семья? Не то чтобы.

– У тебя проблемы с отцом, это ты пытаешься мне сказать?

– О, серьезные проблемы с папой, – Эви снова рассмеялась, отчего время на миг

словно остановилось, мое сердце ускорило ритм, а рука сжалась. Мне захотелось ощутить

в пальцах карандаш, чтобы написать об этом моменте, потому что, я мог поклясться, ее

смех походил на песню. Он должен быть причиной самого существования музыки. Ее

смех нужно было увековечить.

Клянусь, я его не забуду.

– Итак, – произнесла она, – могу я угостить тебя ланчем?

Эви посмотрела на мою руку и замерла в нерешительности, и именно тогда я

вспомнил, что эта девушка чертовски милая и адски хорошая. Я знал, что слишком плох

для нее.

В любом случае, я мог с уверенностью сказать, что Эванжелина слишком

неуверенна, чтобы подойти ко мне ближе, а также, пригласив меня сюда, она совершила

самый безрассудный поступок в своей жизни.

Я взял ее за руку, и это ощущалось так, как мы оба понимали, что не должно –

идеально.

32

ГЛАВА 6

Эванжелина

Ладно, я действительно пригласила парня – эм, мужчину – в свой дом. Похоже, я и

правда это сделала. Я. Эванжелина. Девушка, которая никогда-никогда не рисковала, не

выходила за рамки и не нарушала правила.

Например, то правило, в котором сказано не обедать с клиентами моего отца. Мой

папа не поверил бы и назвал розыгрышем, невероятным происшествием. Однако Кэш

Флоу, черт возьми, находился в моем доме, со всеми его татуировками, массивной

челюстью и глазами, которые словно убивали меня.

Я даже не знала, что сейчас происходило с моей жизнью, но я нуждалась в глотке

свежего воздуха так чертовски сильно, и в тот момент, когда я подумала об этом в лифте,

появился Кэш. Он ворвался в мой день совершенно непринужденно, и теперь я хотела

чего-то большего, а не сдержанности.

Потому что Кэш держал меня за руку так, словно не хотел отпускать. Но не в

жутком смысле. Он давал мне выбор.

Шанс получить нечто, что растопит меня.

– Это мое жилище, – я махнула рукой, обводя все вокруг, поскольку это не было

чем-то значимым.

– Мило, – произнес Кэш, оглядываясь по сторонам.

– Я переехала сюда, когда была в старшем классе средней школы, поскольку мама

решила дать мне шанс расправить свои собственные крылья, что было важно сделать

прежде, чем я отправлюсь в колледж.

– Это сработало? – задал он вопрос, поигрывая с моими пальцами, которые все еще

находились в его ладони.

– Что сработало?

– Помогло ли это расправить крылья.

– О, даже не знаю, – я покачала головой. Воспоминания о матери и обо мне лежали

в основе каждой истории, каждого выбора. Каждой части моей жизни. Я не знала, как

объяснить это незнакомцу. – Вся правда заключается в том, что, по моему мнению, ей

просто потребовалось пространство. Она была из тех людей, кто всех отталкивал – даже

слишком сильно, фактически выставляла.

– Была?

Осознав, что Кэш поймал меня на прошедшем времени, я объяснила:

– Да, она умерла чуть раньше в этом году.

33

Пальцы Кэша сильнее сжали мои, и я знала, что эта связь, или что-то вроде нее,

должна была превратиться в нечто большее, стать чем-то по-настоящему значимым.

– Но ее больше нет, – сказала я ему, пожав плечами, даже зная, что мне это

претило, а опускать руки оказалось даже больно. Я все равно не хотела отвергать память о

ней.

И впервые с тех пор, как ее не стало, я не чувствовала, что меня о чем-то просят.

Мне казалось, что Кэш ни о чем меня не просил. Он просто смотрел на меня своими

проникновенными глазами, которые, казалось, ловят каждое сказанное мной слово.

– А теперь ты вернулась домой, – задумчиво произнес Кэш.

– Да, если не считать того, что ничто здесь нельзя назвать домом без нее. Она

никогда не являлась примерной, но все же была моей матерью, моим фундаментом.

– И как ты себя чувствуешь, Эви, не имея якоря?

– Я барахтаюсь, большее время, – призналась я, отпустив его руку и удивляясь,

почему я была столь откровенна с этим парнем. – Зачем я все это тебе рассказываю?

– Я знаю причину.

– И какова же она?

Кэш улыбнулся, приподняв брови.

– Ты боишься поцеловать меня, поэтому болтаешь обо всем, что может меня

оттолкнуть.

Я не знала, прав ли Кэш. Может, он все же психотерапевт, поскольку я была

уверена, что открылась ему сегодня больше, чем позволяла себе в течение трех лет,

возвращаясь из Нью-Йорка.

– А кто является твоим якорем, Кэш?

Он одарил меня грустной улыбкой, напомнившей, что у всех нас есть свои тревоги,

точки давления, мешающие трезво мыслить.

– У меня тоже его нет, – он взял другую мою ладонь и переплел наши пальцы,

потянув меня на себя.

– Он был у тебя когда-то?

– Мне так казалось, – Кэш завел наши руки мне за спину, мое тело теперь

расположилось прямо напротив его собственного, но я не стала вырываться, хотя всегда –

абсолютно всегда – отстранялась в подобных случаях.

– И что случилось потом, – спросила я, снова забыв, как дышать.

– Я ошибался, Эви. Сильно ошибался, – зашептал он мне на ухо. Исходивший от

Кэша аромат был мне незнаком. Он был смелым, глубоким и каким-то израненным.

34

– Я не боюсь поцеловать тебя, – произнесла я. – Не по этой причине я рассказывала

тебе все это.

Он выгнул бровь, прислонившись лбом к моему.

– Нет?

Я качнула головой.

– Нет. Не знаю, почему рассказала... но точно не из-за того, что мне страшно.

Это действительно было так. Я хотела его поцелуя. Поэтому и привела Кэша сюда.

– И я даже немного не вгоняю тебя в страх? – Кэш отпустил мою ладонь, пальцами

пройдясь по моему позвоночнику, а затем и затылку. Мои волосы прошли сквозь его

пальцы, когда он потянулся к моему подбородку, слегка склонив его и смотря мне прямо в

глаза.

– Нет.

Мне всегда казалось, что волшебными словами были «пожалуйста» и «спасибо», но

никак не «нет». Однако с Кэшем все было именно так.

После моих слов Кэш заключил в ладони мое лицо, его рот находился совсем

близко к моему. Сперва он мягко коснулся своими губами моих губ, а потом прижался

настойчивее. Кэш не тратил время впустую, за что я была ему благодарна, ведь и так

упустила слишком много. Я пропустила всю мою жизнь.

И не была намерена впредь упускать ее.

Я осознала, что растворяюсь в Кэше. Я обвила руками его талию, притягивая

ближе. Его пальцы на моем лице были мягкими и нежными, что противоречило моим

ожиданиям от этого поцелуя. Я готовилась к чему-то грязному, жесткому. К чему-то

изматывающему. Но я заблуждалась относительно Кэша. Заблуждалась во всем.

Его язык скользнул в мой рот, за считанные секунды переплетаясь с моим. Я

испустила самый мягкий стон – стон, который заставил его поцелуй стать еще глубже. Я

не понимала, как это было возможно, но все обстояло именно так. Поцелуй стал

интенсивнее, руки Кэша все еще удерживали мое лицо, а спина выгнулась ему навстречу,

словно я хотела предложить ему больше.

Предложить ему все.

Он разорвал наш поцелуй после того, как, казалось, полностью захватил мой рот.

Мы оба пытались отдышаться, пока Кэш покрывал поцелуями мою шею, направляясь

наверх – к моему уху.

– О, девочка, – прошептал он мне на ухо, заставив тело трепетать от восторга. Кэш

обхватил руками мою талию, и я ощутила себя такой маленькой в его объятиях. Мне

хотелось прижаться к нему еще сильнее.

35

– Ты займешься со мной сексом, Кэш?

Он отступил. Так быстро, словно моя просьба никогда не приходила ему в голову.

Но я знала, что это не так. Кэш прижимался ко мне достаточно долго, чтобы я поняла – он

хотел этого также сильно, как и я.

– Что такое? – спросила я, притягивая его ближе. – Ты не хочешь это делать?

– Черт, девочка, – Кэш мягко улыбнулся. Я заметила одну ямочку, и этого для меня

оказалось достаточно.

– Что? – спросила я, не в силах удержаться от поцелуя в его щеку. Эта ямочка была

чертовски сексуальной.

– Просто я не думал, что ты такая азартная, вот и все, – ответил мне Кэш.

– Я не азартная, я только учусь.

– И ты отдаешь себе отчет в своих действиях? – спросил он, широко мне

улыбнувшись.

– О, Кэш, я слишком долго всего избегала, чтобы теперь остановиться, – я

отступила от него на шаг, и мгновение мы смотрели друг на друга. Я никогда не

испытывала ничего подобного, поэтому не знала, вызваны ли мои чувства, которые я

испытывала, приливом адреналина от того, что я делала нечто настолько «не в стиле Эви»,

или же тем, что между мной и Кэшем происходило нечто более глубокое.

Я не хотела быть наивной и придумывать то, чего не было. К тому же, Кэш был

игроком. Это написано в каждой черточке его тела.

Напомнив себе, что я пригласила Кэша к себе ради удовольствия, а не чего-то

серьезного, я вернула на лицо улыбку, заставив себя казаться холодной, как лед.

– Как насчет того, чтобы подумать о моем предложении, пока я принесу еду, –

вдруг почувствовав себя смелой, я добавила: – Что-то мне подсказывает, что тебе не

помешает подкрепиться.

Я рассмеялась, и в животе стало тепло, поскольку не могла припомнить, чтобы

чувствовала себя так глупо с тех пор, как умерла мама.

– Кто ты такая? – спросил Кэш, когда я направилась на кухню.

Я чувствовала, что он наблюдал за мной, и мне это понравилось.

– Я не знаю, Кэш. Правда не знаю.

Дойдя до кухни, я распахнула морозилку лишь потому, что мне требовался порыв

холодного воздуха, который омыл бы меня.

Из-за Кэша я словно горела.

36

ГЛАВА 7

Кассиас

Я смотрел, как Эванжелина вытаскивала контейнеры из холодильника, но не

предложил свою помощь, поскольку был слишком взвинчен. Слишком напряжен и

возбужден.

Этот поцелуй был гребаным безумием.

Почему, черт побери, я оставался моногамным два года подряд?

Я отвернулся, поправив свой член, потому что, черт возьми, эта девушка сводила

меня с ума.

Эви была такой чертовски драгоценной и понятия не имела, насколько это было

привлекательно. На ней было черное платье, но не такое, какое обычно надевали девушки.

У него был высокий пояс на талии, подол спускался почти до колен и по всей ткани

скакали крошечные пони. На ней были балетки, волосы волнами спускались на плечи. Все

в ней так и кричало о невинности.

Молило: «Да, пожалуйста».

«Ты займешься со мной сексом, Кэш?»

Справедливый вопрос. Займусь ли?

– Итак, у меня есть чипсы и сальса, – сказала мне Эви, когда я обернулся. – Я могу

сделать нам кесадильи. О, и пиво. Предпочитаешь «Корону»? Или ты из тех парней, кто

любит текилу? Не могу понять.

– И все-таки кто ты? – спросил я, прислонившись к кухонному острову.

Эванжелина назвала это место гостевым домом, но большинство людей умерли бы за

подобное жилье. – Я из тех, кто предпочитает сангрию.

Она улыбнулась, пожала плечами, а потом достала бутылку текилы из шкафчика.

Захватив лайм, Эви нарезала его, затем налила нам шоты и нашла солонку.

– За тебя, Кэш, – произнесла Эванжелина тост. – За твой контракт.

Мы выпили шоты, алкоголь обжег горло, и я стал наблюдать, как Эви сыплет соль

на лайм. Я не хотел ничего из этого. Я хотел Эви.

Она вытерла рот тыльной стороной ладони, и серые глаза стали казаться ярче. С ее

губ слетел смешок.

– И многих парней ты приглашала в свой гостевой дом? – спросил я, пока Эви

наливала нам по еще одному шоту.

– Нет. Никого. Никогда.

37

Мы снова выпили, но на этот раз я знал, чего ожидать. Ее смех все еще заставлял

твердеть мой член, но, по крайней мере, я был готов к этому.

– Мне нужно поесть, – произнесла она. – Иначе быстро опьянею.

– Так и не скажешь? – спросил я, подойдя к ней сзади и целуя ее в шею. Я обернул

руки вокруг тонкой талии Эванжелины, а затем позволил им спуститься ниже. Так низко,

как только возможно, едва не прижимая руку к ее киске, хотя одному богу известно, как

мне этого хотелось.

Дыхание Эви стало прерывистым, и я сильнее сжал ее в объятиях, пока она

включала газ и ставила кастрюлю на пламя. Вслед за этим Эви положила внутрь тортилью

и измельченный сыр. Когда, черт возьми, приготовление обеда стало таким

возбуждающим?

Все это время мои руки были обернуты вокруг Эви. Я прикусывал ее ухо,

основание шеи, зарывал нос в мягкие волосы. Эванжелина вся походила на дуновение

ветра – соленая влага на коже и более соленые слезы. И вся загвоздка была в том, что Эви

не отбрасывала мою ладонь и не вела себя застенчиво. Она ничуть мне не уступала.

Эви прижималась ко мне спиной, ее маленькая задница была прямо напротив моего

члена, и, дерьмо, мне требовалась вся моя выдержка, чтобы не развернуть Эванжелину, не

сорвать с нее платье и не прижать губы к ее грудям.

Я знал, что если начну, то уже не смогу остановиться, но сомневался, что трахать

эту девочку после часа знакомства, в ее интересах. Похоже, Эванжелина была хрупкой, и

она плакала, когда мы встретились. Может, я и был плохим парнем, но, по правде, всегда

правильно относился к девушкам.

– Все готово, – произнесла она, оборачиваясь ко мне.

– Девочка, ты убиваешь меня.

Эви откинула назад голову.

– Кэш, я та, кто сделал тебе предложение, поэтому твоя смерть наступит только по

твоей вине. Но я действительно надеюсь, что до этого не дойдет, – она отошла от меня,

схватив текилу. – Хочешь поесть снаружи?

Я кивнул, захватив чипсы и сальсу. Эванжелина наложила в тарелку кесадильи и,

не выпуская бутылку с алкоголем, ступила под солнце Лос-Анджелеса.

– Итак, Кэш, я уже знаю твою самую неловкую историю, – произнесла она, беря в

руки сырную тортилью. – Расскажи еще что-нибудь о себе.

– Больше нечего рассказывать, сладкая.

– Нет, ты так легко не отделаешься. Явно есть что-то еще. «КМГ» не подписывает

контракты с талантами, если они не собираются возглавлять чарты. Так что у тебя за

история?

38

Мне было нужно больше чертовой текилы для этого. Я налил себе шот и

опрокинул в себя.

– Я родился в Ист-Хайтс, так далеко от твоей жизни, как только ты можешь

представить. Думаю, восемь миль. Я решился на контракт, чтобы помочь маме. Ей сильно

нужны деньги и больше помощи, чем я способен ей дать. Хотя, когда я рос, источником

проблем был мой отец.

– У нас это общее.

Я резко рассмеялся.

– Не думаю, что твои проблемы с отцом похожи на мои.

Она серьезно посмотрела на меня, готовя себе еще один шот.

– Вероятно, нет. Но я думаю, что оба наших отца сформировали наше

мировоззрение больше, чем мы бы хотели признать, – она выпила текилу и облизала губы.

– Дело в том, что оба этих засранца, которые испортили наши жизни, неосознанно

подарили нам подарок. Думаю, мне лучше быть дочерью своего отца. Благодаря этому я

знаю, какой тип мужчин не хочу видеть рядом с собой. И, полагаю, ты отлично знаешь,

каким человеком ты не хочешь становиться.

– Черт, – произнес я, покачав головой. – Мне нужен лист бумаги, когда я с тобой,

девочка.

– Почему?

– Твои слова заставляют меня чувствовать себя так, словно мне следует это

записать. Будто те чувства, которые я с тобой испытываю, должны быть отражены в

гребаной песне. Ты просто живое воплощение стихов и даже не догадываешься об этом.

– У тебя хороший словарный запас, – произнесла она, намек на улыбку играл на ее

губах. Я знал, что ей понравился мой комплимент, несмотря на то, что Эви, вероятно,

слышала их чертовски часто.

– Я практически выучил тезаурус. Когда пишу тексты, все упирается в слова.

– Какую музыку ты пишешь?

– Я рэпер, солист, и не шутил по поводу восьми миль – хотя, черт возьми, я не

собирался становиться рэпером или кем-то подобным.

– Почему не собирался?

– Я хотел творить музыку. Раньше играл на гитаре и думал, что стану певцом или

кем-то вроде.

– Это было до или после кражи мороженого?

– Думаю, где-то в это время. В том смысле, что у меня была гитара, когда мне было

тринадцать.

39

– Что произошло? – она опустила свои чипсы в сальсу, но продолжала смотреть на

меня. Я не мог ее игнорировать. Эви делала это невозможным, поскольку даже если бы не

смотрела глаза в глаза, я знал, что все равно она увидит настоящего меня.

– Ты знаешь мое сценическое имя, Кэш Флоу? – она кивнула, и я продолжил. – Ну,

мой старший брат – Чад, он услышал, как я играю, и знал, что у меня есть биты. Думаю,

все в округе знали об этом. А потом, когда мне было девятнадцать, у меня были проблемы

с законом, и я не видел гитару около года. Поэтому я написал кучу песен и начал читать

рэп. Что еще мне было делать?

Внимательно слушая, Эви даже подалась вперед.

– Когда я вышел из тюрьмы, нам нужны были деньги. Очень сильно. Отца не стало,

мама постоянно пила. Было похоже на то, что это единственный шанс. Моя музыка – все,

что у нас было. Чад решил, что я смогу читать рэп. У него появилось собственное видение

меня, и он знал, что деньги – настоящие деньги – нельзя получить, будучи сочинителем

песен.

– Думаю, ты очень талантлив. Чад, должно быть, знал, что у тебя дар, иначе ты

никогда бы не заработал контракт, – Эви прикусила губу. – Ты не любишь разговаривать о

своем прошлом, верно?

– Там нет ничего хорошего, Эванжелина.

– Поняла, – произнесла она достаточно медленно, чтобы я понял: Эви

действительно имела это в виду. – Итак, ты стал Кэшем Флоу, потому что нуждался в

деньгах?

– Как-то так. Мое настоящее имя – Кассиас. Люди всегда звали меня Кэшем.

– Кассиас? Звучит мило.

– Мило? – я качнул головой, уже зная, что мне не следовало этого говорить. –

Сладкая, я ведь только что сказал тебе, что продался еще до того, как начал карьеру.

– Чад всегда говорит тебе, что делать?

– Нет, он может быть моим менеджером, но я сам по себе, – я поднялся и потянул

за собой Эви, чтобы снова поцеловать ее. В этот момент я не думал, когда и как я

остановлюсь. Я просто не собирался этого делать.

Ее губы были мягкими и податливыми, буквально плавились под моими. Эви

подняла на меня взгляд затуманенных глаз, умоляя взять все под свой контроль. Мне так

нравились ее глаза. Теперь от красноты не осталось и следа, в них горело желание.

Я взял ее лицо в свои руки, ладони легли на щеки Эви. Я снова глубоко поцеловал

ее, проскользнув языком в рот. Мое тело горело от предвкушения, потому что

Эванжелина будила во мне эмоции, которых я никогда раньше не испытывал.

40

– Мне не нужен кто-то, чтобы говорить, что делать, – шепнул я в ее рот. Губы Эви

припухли и приоткрылись. – Я точно знаю, что сделаю прямо сейчас.

41

ГЛАВА 8

Эванжелина

Он увел меня в гостевой домик, и как только мы оказались внутри, я закрыла дверь,

зная, что пути назад уже нет.

И, Боже, я не хотела ничего, кроме как двигаться вперед. С Кэшем, моей жизнью и

всем остальным.

Он проследовал за мной в мою спальню, где нас встретила не застеленная кровать

и валявшаяся на полу одежда. Похоже, горничная еще не приходила сегодня.

Мне было плевать, простыни все равно будут помяты.

Ладони Кэша соскользнули с моего пояса, а затем его пальцы пробежались вдоль

декольте платья. Его руки были большими и сильными. Может, так произошло из-за того,

что я выслушала рассказ о его жизни, но мне хотелось заставить его улыбнуться или даже

рассмеяться.

Этот день должен был стать праздничным. Мой отец подписывал контракты лишь

с лучшими талантами, и таковым он посчитал Кэша. Я и сама видела, насколько он был

чувственным. Я могла только представить, какими глубокими, грубыми и реалистичными

были его тексты. Я была готова побиться об заклад, что на сцене этот мужчина был

невероятным.

Кэш заставлял меня чувствовать себя удивительно даже сейчас.

– Ты чертовски великолепна, Эви, – сказал он мне, обхватывая руками мою талию

и заставляя меня чувствовать себя маленькой самым приятным образом – таким, что мое

сердце расцветало мягкими полными лепестками.

Когда он говорил, что я прекрасна, я верила ему.

Кэш расстегнул мое платье, и я сделала еще шаг внутрь комнаты. Когда он взял

платье за подол и потянул его вверх, чтобы снять через голову, я вздохнула, поскольку не

могла поверить, что делала это – не могла поверить, как сильно хотела этого – того, чего

никогда до этого не испытывала.

Я стояла перед Кассиасом в черном лифчике и трусиках под цвет ему, больше на

мне ничего не было, и хотелось, чтобы ему понравилось увиденное. Внешне он так сильно

отличался от меня, но было ли безумием думать, что глубоко внутри мы не такие уж и

разные?

Все это было безумием, верно? Кэш был гангстером или кем-то вроде, с этим его

«Адидасом», золотой цепочкой и татуировками. А что же я? Мой лифчик «La Perla» стоит

триста долларов, а еще у меня был свой трастовый фонд и богатый папочка. Я, моя

нетронутая кожа и невинность. Я – девушка, которой требовалась текила, чтобы сделать

нечто, чего она жаждала, потому что, видит Бог, струсила бы, будь я в своем уме.

42

Кассиас разглядывал меня сверху вниз, и я жаждала также рассматривать его. Мне

хотелось, чтобы он разделся. Хотела его кожу напротив моей и не была намерена ждать.

Я коснулась его рубашки, и Кэш снял ее. Теперь все, что осталось на его груди –

цепь, висящая на шее, но сейчас, когда обнажилась его кожа, я смогла увидеть ее и

историю, которая была куда глубже, чем я могла понять. Кэш говорил, что ему нужен

блокнот рядом со мной, чтобы записывать слова, но тексты были выгравированы на его

коже.

– Кассиас, – произнесла я, подходя ближе. Окно было открыто, занавески

трепетали на ветру, который просачивался в мою комнату, а солнечный свет отбрасывал

блики на нас обоих. – Ты просто произведение искусства.

Облизнув губы, он покачал головой, а потом проследил руками линию моей груди,

пробежался пальцами по животу и, наконец, по заднице.

Кэш притянул меня ближе.

– Нет, это ты – настоящий шедевр, Эванжелина. Ты.

Я соприкоснулась с ним, желая, чтобы его грудь тесно прижалась к моему телу.

Тот факт, что у него была не подлежащая моему пониманию история, невероятно сильно

привлекал меня к нему. Моя жизнь – частные лагеря, модные школы и уроки на пианино.

Слишком. Много. Уроков.

Но чему же я научилась?

Я поняла, что при первой же возможности, когда смогу увидеть для себя шанс,

окажусь практически обнаженной в объятиях самого сексуального мужчины, которого

когда-либо встречала.

Мне давно следовало рискнуть.

Его джинсы низко сидели на бедрах, глубокие V-образные мышцы вели к тому,

что, уверена, было просто прекрасным, но я никак не могла набраться смелости, чтобы

сделать этот шаг. Я не знала, сколько текилы мне понадобится для обретения храбрости –

такой, чтобы набраться решимости расстегнуть его джины, сдвинуть их и достичь

твердого члена, который я чувствовала напротив себя. Который так хотела ощутить

внутри.

Кассиасу придется сделать эти движения самостоятельно, поскольку даже сейчас,

когда его пальцы расстегивали мой лифчик, когда он соскользнул вниз, а моя грудь

освободилась от чашечек, я с трудом дышала. Я снова забыла, как это делается. Но мне не

требовалось выходить, чтобы получить свежий воздух.

Я просто нуждалась в его кислороде.

А затем я поцеловала Кэша – глубоко, запустив руку в его волосы, прошлась

пальцами по выбритым вискам, а затем и по более длинным прядям на макушке. Я

43

вцепилась в его волосы, мой рот наполнял его теплый язык. Я чувствовала мягкие губы

Кэша, его дыхание, а потом притянула мужчину еще ближе.

– О, девочка, – простонал он, его руки оказались на моей груди, а пальцы стали

выписывать круги вокруг затвердевших сосков. Моя киска сжалась, потому что, ох, это

ощущалось так хорошо, когда Кэш ласкал меня с такой самоотдачей. Я могла поклясться,

что он был сосредоточен лишь на мне, словно Кэшу было известно о моем теле больше,

чем, я знала, это было возможно. Однако когда Кэш касался меня, я чувствовала себя

почти священной.

– Делай со мной, что хочешь, Кэш. Пожалуйста, – я умоляла его, поскольку знала,

что ощущения от близости с Кассиасом будут намного лучше, чем от кролика-вибратора,

лежащего в моей тумбочке.

Кэшу не нужно было повторять дважды. В нем словно что-то сорвалось, когда я

дала ему полный контроль. Он поднял меня, руками придерживая задницу, а мои ноги

обернулись вокруг его талии. Подойдя к кровати, Кэш опустил меня на край – так, что

мои ноги свисали с матраса – а сам опустился передо мной на колени.

– Разве ты не поднимешься ко мне? – спросила я, рукой погладив простынь.

– Пока нет, сладкая. Сперва я собираюсь спуститься.

44

ГЛАВА 9

Кассиас

Я стянул с Эви трусики, оголяя коротко стриженую киску, сочащуюся желанием.

Раздвинув колени Эванжелины, я опустил свой рот между ее бедер, а пальцами погладил

кожу – такую мягкую и гладкую.

Мой язык прижался к ее нежному клитору, очерчивая круги вокруг пульсирующего

комочка. Желая заставить ее тело трепетать от удовольствия, я прошелся языком вверх и

вниз по промежности. Эви застонала над моей головой, а ее коленки инстинктивно

сжались, потому что столь сильное наслаждение ощущалось запретным, слишком

хорошим, чтобы быть правдой.

Но это не так.

– Твоя вагина прекрасна, – сказал я Эви.

– Кэш, – она мягко рассмеялась, и я почувствовал вибрации, плотнее прижавшись к

ее холмику. – Не верю, что ты использовал это слово.

Я приподнялся и сдвинулся вверх по ее телу, схватив руки Эванжелины и зажав их

над ее головой. Идеальная грудь Эви прижалась к моей, и мне захотелось накрыть ее

соски своим ртом. Однако сперва я должен был получить чертов воздух.

– Девочка, твоя вагина действительно прекрасна. Я хочу погружать в тебя пальцы,

пока ты не намочишь эти простыни.

– Нет, я имела в виду не слово «прекрасна», а другое – на букву «в».

– Тебе не нравится слово «вагина»? – спросил я, улыбаясь поверх ее тела и

наблюдая за тем, как щеки Эви краснели, пока она кусала нижнюю губу.

– Не знаю, но я никогда не слышала, чтобы парни когда-либо говорили его.

– Как ты хочешь, чтобы я называл твою киску? – спросил я, приподняв брови, как

только оседлал Эви, а мои руки двинулись к ее грудям. Они были такими дерзкими и

округлыми, будто умоляли взять их в рот. Я склонился над одной из них и стал вертеть

твердый сосок между губами, а Эванжелина завертелась подо мной от удовольствия.

– Называй мою киску, как хочешь, Кэш. Мне нравится все, что вытворяет твой рот.

– Тебе нравятся грязные штучки? – спросил я. – Потому что я не уверен,

справишься ли ты с тем, насколько грязными будут наши действия, – я дразняще

улыбнулся ей.

– Я могу посмотреть на твой член? – спросила Эви.

Я прижал рот к ее губам. Может, из-за того, как Эванжелина удивила меня шотами

текилы или подействовало то, что с ее полуприкрытых губ со столь сладкой

припухлостью сорвалось слово «член», но мне нужно было поцеловать ее прямо сейчас.

45

Вероятно, я мог кончить еще до того, как вытащу член из штанов, но мне

действительно было необходимо поцеловать ее. Снова. И еще. Сейчас, и всегда. Я хотел

эту девушку. Нуждался в ней.

Я отстранился и вернулся к ее киске, чтобы убедиться, что Эви готова принять

меня. Я не хотел причинять ей боль.

Я раздвинул ее половые губы, ее складки были невероятно мягкими и влажными.

Ох, Эви была чертовски мокрой. Я прижал палец к ее входу и услышал, как она едва не

задохнулась от моего прикосновения.

Дерьмо, девушка была узкой. Очень.

Даже слишком.

Я отстранился, откинув назад голову, и пристально посмотрел на Эви.

– Что случилось? – спросила она.

– Ты ведь девственница, Эванжелина?

Она сглотнула, и ее затуманенные глаза расширились.

– Да. Да, я девственница.

Не тратя впустую ни секунды, я тут же задал еще один очень важный вопрос.

– Сколько тебе лет?

– Двадцать один.

Меня накрыло волной облегчения, но я знал, что мои неприятности только

начинались.

– И ты хочешь, чтобы я – мужчина, которого ты только что встретила – лишил тебя

невинности?

Эви приподнялась на локтях.

– Я не хочу, чтобы ты лишал меня чего-либо.

Моя челюсть напряглась. Значит, все это было ради того, чтобы раздразнить мой

член?

Улыбнувшись, Эви покачала головой, взяв меня за руку, и переплела наши пальцы.

– Кассиас, я не хочу, чтобы ты лишал меня невинности. Я сама отдаю ее тебе.

Я глубоко вздохнул. Похоже, я занимался этим весь чертов день.

– Я не могу принять этот подарок.

46

– Почему нет? – спросила она. – Ты ведь сказал, что моя киска – то есть, вагина –

прекрасна. Разве ты не хочешь меня?

– О, девочка, я хочу тебя. Но не таким способом.

– Тогда каким?

– Тебе бы не хотелось, чтобы твой первый раз произошел с мужчиной, которого ты

совсем не знаешь. Это должно быть запоминающимся.

Я провел рукой по ее гладкой коже. Она была безупречна. Даже пупок Эви

возбуждал меня.

– Уверена, что запомню каждую деталь этого дня. Не волнуйся обо мне.

Я посмотрел на Эванжелину. Правда была в том, что до Джины у меня была

вереница довольных девушек, с которыми я был в старшей школе. Поэтому мое умение не

вызывало беспокойства. Его вызывал тот факт, что последнее, чего бы я хотел – забрать у

Эви нечто невосполнимое.

– Я не могу. Ты заслуживаешь хотя бы настоящего свидания, прежде чем парень

лишит тебя невинности.

– Свидания, да? У нас были чипсы и сальса. Это можно считать свиданием.

Я не двигался с места, как бы сильно ни хотел этого. Эви была другой. Она

заслуживала большего, чем простой перепихон.

Одни ее глаза молили о большем.

– Об этом я и говорю, – я лег поверх совершенного тела Эванжелины и поцеловал

ее.

– Ты просто дразнил мою киску, Кассиас. Никогда бы не подумала, – Эви

обхватила руками мою талию.

– И что же ты обо мне думала?

– Я составила неверное мнение.

– Но ты хотела оказаться правой? – прошептал я ей на ухо, позволяя языку

спуститься вниз по ее шее.

– Мхмм.

Я почувствовал улыбку Эви, когда прижался губами к ее губам. Это походило на

обещание, основанное на надежде.

Эванжелина хотела меня, а я желал ее, но также испытывал потребность сделать

все правильно. Может, первый раз в моей гребаной жизни.

47

– У тебя есть планы на вечер? – спросил я. – Позволь мне пригласить тебя на

нормальное свидание.

– А потом ты переспишь со мной? – задала она вопрос, возвращая нас туда, откуда

мы начали.

– Ты просто до ужаса упорная.

– Я учусь в Джульярде, поэтому просто великолепна в этом.

– И такая скромная, – я оставил поцелуй на ее шее. Мой член был тверже стали

между нашими телами, и, черт возьми, я заслуживал медаль за самообладание.

– Я вся горю для тебя, Кассиас, – простонала подо мной, Эви. – Ты действительно

заставишь меня ждать?

– У меня даже нет презервативов, девочка.

– Значит, ты не азартный?

– Я не игрок, а только учусь.

Она снова рассмеялась.

– Ты действительно имеешь это в виду, раз использовал мои же слова.

– Значит, ты согласна?

– Да, – Эванжелина вздохнула, смирившись с тем, что я не собирался трахать ее

прямо сейчас. – Но к твоему сведению, Кассиас, я не надену сегодня вечером трусики. И

если ты откажешься от моей киски во второй раз, я посчитаю это личным.

– О, на этот раз мой отказ тоже довольно личный, – проговорил я.

– Неужели? – Эви прищурила левый глаз, словно пытаясь разглядеть меня лучше.

– Да, я лично хочу уложить тебя в постель – но сперва свожу тебя на ужин, – я

поднялся, потянувшись за рубашкой, испытывая радость, что не снял штаны – было бы

непросто засунуть свой стояк обратно.

– Кто ты такой, Кассиас? – сев, спросила Эви, ее обнаженные дерзкие и сладкие

груди молили о том, чтобы я еще пососал их, прежде чем закончится эта ночь.

– Я тот, кто пригласил тебя на ужин, – я вытащил телефон, зайдя в приложение,

чтобы заказать поездку на такси до отеля.

Мы с Эванжелиной успели обменяться номерами, а потом телефон зазвонил,

сообщая мне, что машина уже приехала.

– Я вернусь сюда через несколько часов. Скажем, в пять? – спросил я Эви, обнимая

ее обнаженное тело и даря ей нежный поцелуй в щеку.

– Немного рановато для ужина, не считаешь?

48

– Сладкая, если мы станем ждать с ужином до восьми, то навредим лишь себе

самим. В этом случае, мы сможем вернуться сюда только к десяти.

– С презервативами.

– Целой кучей.

49

ГЛАВА 10

Кассиас

Вернувшись, я зашел к маме. Медсестра уже ушла, а мама крепко спала в своей

постели. Я присел рядом и заметил приоткрытый ящик в ее тумбочке. Внутри лежала

бутылка дешевой водки. Одному Богу известно, сколько раз я зачищал ее комнату от

алкоголя, но она всегда каким-то образом умудрялась достать еще бутылку.

Вероятно, их доставала ей Джина. Ею всегда было проще манипулировать.

Стараясь не акцентироваться на этом, я осознал, что мне также требуется стратегия

поведения с Чадом и Джиной, прежде чем я снова пересекусь с ними.

Я вылил содержимое бутылки в кухонную раковину, и вместо того, что

сосредотачиваться на этих проблемах, стал просматривать некоторые песни, которые

отправили мне из «КМГ». Музыка – именно то, что мне сейчас нужно. Хотя у меня

оставался контроль над несколькими песнями в первом альбоме, я использовал лишь

половину имеющегося у меня материала.

Они хотели, чтобы альбом был спродюсирован до начала тура Элль, который

состоится через три недели. Это значит, что я буду сидеть в студии четырнадцать дней

подряд, начиная с завтра.

Когда я узнал об этом две недели назад, то был зол. Но мне хотя бы сообщили об

этом, прежде чем я приехал в дорогой район Лос-Анджелеса подписывать контракт.

Только на этих условиях в «КМГ» могли предложить его мне, и по правде, у меня не было

на них никаких рычагов давления.

Здоровье матери было итак дерьмовым до аварии, а теперь только ухудшалось. Ей

требовалась моя помощь, а гребаные судебные штрафы лишь накапливались. Она

повредила имущество в городском парке, когда разбила автомобиль. Слава богу,

пострадала лишь городская газонокосилка, парковые скамейки и ограда. Там мог бы быть

какой-то человек.

Однако, черт возьми, все это стоило денег.

Итак, я стану читать это гребаное псевдорэперское дерьмо с текстами,

отражавшими мое тюремное заключение больше, чем мне бы того хотелось. Но это не

худшее, что могло произойти. Мне просто нужно вспомнить, зачем я все это делал.

Может, когда-нибудь я стану знаменитым, как Джек Харрис и смогу принимать

собственные, черт их задери, решения.

А до тех пор я стану выходить на сцену и раззадоривать толпу. У меня всегда это

выходило.

Продолжу работать над собой. Взяв блокнот и ручку, я лег на белое постельное

белье кровати отеля, вспоминая нежную Эванжелину и записывая все о том времени, что

мы провели вместе.

50

Похоже, я нашел свою музу в совершенно неожиданном месте. «КМГ» привлекал

музыкантов-подражателей и фанатов. Но Эванжелина не была похожа на тех одержимых

славой людей, торчащих на кожаных диванах в облегающей драпированной одежде,

надеясь, что их заметят.

Эванжелина была не похожа ни на одну девушку, что я когда-либо встречал.

Вероятно, оттого, что в Ист-Хайтс их просто не было. Там не существовало

привилегированных девушек, никогда не заботящихся о таких вещах, как деньги на обед

или обувь. Не знающих, каково это – оберегать своих младших братьев и сестер от

алкогольной зависимости матери или жестокого отца.

Девушкам, с которыми я рос, приходилось бороться за выживание. Эванжелина

избежала всего этого, родившись в доме, где деньги ничего не значили, поскольку их

было слишком много. Она не знала, что такое разбитое сердце, с которым росли подобные

Джине девушки.

Все это пробуждало во мне желание защитить Эванжелину от всего, что может

причинить ей боль. Я хотел взять ее на руки и унести в какое-нибудь безопасное место,

потому что она понятия не имела, как ей повезло прожить двадцать один год, не заработав

каких-либо шрамов. В этом мире иметь широко распахнутые глаза и верить, что все

возможно – настоящий дар.

Я не знал, влекла ли меня, словно мотылька на пламя, ее невинность, но не мог

отрицать, что буквально отсчитывал минуты до того, как снова смогу увидеть Эви.

Вкусить ее губы.

Наполнить собой в самый первый для нее раз.

Входная дверь распахнулась, возвращая меня в реальность. Джина и Чад вернулись

домой с шестью банками колы и бутылкой дешевого рома. Фантастика.

– Эй, ублюдок, – сказал Чад. – Хочешь выпить?

Я пожал плечами. После утренней фотосессии все так закрутилось, что я почти

трахнул девственницу, лишь бы очистить голову. Но мне хотелось, чтобы все было по-

честному.

Джина распахнула дверь, а потом плюхнулась на диван, принявшись

подковыривать ногти. Мне было известно, что ногти она просто обожала. Независимо от

того, как туго было с деньгами, Джина всегда набирала достаточно, чтобы пойти и сделать

маникюр.

Меня это не волновало. Джина прошла жестокую школу жизни, и если сверкающий

красный лак притуплял ее боль, то так тому и быть.

Я лишь хотел, чтобы у меня было нечто, способное залатать те дыры, которые она

выколола на моем сердце. Способное залечить раны. Глядя на нее, я напрягся, а моя

51

челюсть сжалась. Мы до сих пор не разобрались с ней со всем нашим дерьмом. Однажды

ночью она просто оставила мою кровать и ушла к моему брату.

Делало ли это меня слабым ублюдком? Я не знал этого. Хотелось верить, что это

делало меня сильным, поскольку, черт побери, я не хотел толкать Джину с края, зная, как

близко она к нему подошла, ведь часто именно мне приходилось возвращать ее на землю

живых.

Я не хотел уничтожить Джину, высказав ей свои чувства. Отнюдь не это означало

быть мужчиной.

В какой-то момент у нас с ней была любовь. Может, это было по-детски. Любовь,

рожденная отчаянием глупцов, цепляющихся за все, что только способны найти. Однако

мы обрели друг друга.

Это что-то, да значило.

*****

Чад разлил ром и колу. Джина поджала губы.

В воздухе повисло напряжение, и мне захотелось уйти.

Джина сидела рядом со мной на диване, на ней были шпильки и обтягивающие

брюки. Блейзер, который она надевала с утра, сменился полупрозрачным топом с

просвечивающим черным лифчиком, ее волосы были собраны в тугой узел. Никакого

простора для фантазии.

Я не мог не начать сравнивать ее с Эви, на которой было платье и балетки. А еще у

нее были распущенные волосы и открытое сердце.

– Так чего вы хотите? – спросил я, решив перейти к делу. Чад протянул мне

выпивку, и мне было известно, что это не имело ничего общего с предложением о мире –

но все же это алкоголь, а потому кое-чего стоит.

– Джина и я сегодня выпиваем с людьми из «КМГ», но у нас еще есть несколько

часов, поэтому мы решили, что нам втроем следует обсудить дела, брат. Прежде чем мы

встретимся с большим парнем. Нам нужно убедиться, что все хотим одного и того же.

– С кем именно вы встречаетесь? – нахмурился я.

– Вообще-то мы встречаемся с тем гребаным начальником – Маршалом Кендриком

собственной персоной, на его территории. Нас пригласили. Лично, – он посмотрел на

Джину так, что стало понятно: у них большие планы на вечер.

Черта с два я хотел, чтобы они совались в мои дела.

– Он – генеральный директор компании. Что ты собираешься с ним делать?

52

– Я решил и дальше работать с талантами. Стану их искателем. Встреча с

Маршалом Кендриком – шаг в направлении цели. Мне нужна его поддержка.

– Ты хочешь стать искателем талантов? – я усмехнулся, покачав головой. Конечно,

Чад смог превратить меня в нечто прибыльное, но это вовсе не означало, что он сможет

это повторить.

Или во мне говорил инстинкт, желающий опустить его из-за всего того дерьма,

которое случилось между нами?

– Он был хорош в этом, – произнесла Джина, придвигаясь ближе. Даже слишком

для того, чтобы я чувствовал себя комфортно. Она пахла моим детством, как память,

которую мне хотелось оставить при себе.

Возможно, сейчас у меня появился шанс разорвать отношения с Чадом. Может, он

искал способ отпустить меня, не задев моих гребаных чувств.

Впрочем, Чад никогда не волновался о подобном.

В эту игру могли играть двое.

Я посмотрел на Джину.

– Этого ты хочешь? Быть с Чадом, черт побери?

Я не понял, почему произнес это. Не то, чтобы я все еще хотел быть с ней – вовсе

нет. Просто меня убивал тот факт, что Джина променяла меня на этого ублюдка. Что

такого было в этом кретине, чего не было у меня?

Она вздохнула, словно знала, что так и произойдет.

– Ты действительно хочешь обсудить это сейчас, Кэш? – спросила Джина.

– А как бы ты хотела это сделать? – я смотрел на них обоих, мой голос был

спокойным – но это было совсем не так. Внутри меня вскипела кровь, поскольку все мы

ходили на цыпочках вокруг слишком важных вещей.

Словно мы вместе сдерживали все это достаточно долго, чтобы подписать чертов

контракт. Но сейчас он был оформлен, и у наших сердец, наконец, было пространство,

чтобы взорваться.

В этот момент я почувствовал, что сорвусь. У меня накопилось много дерьма

против них двоих. Они отвернулись от меня, когда я нуждался в них больше всего.

Может, я ставил им это в вину, поскольку все люди отворачивались от меня и задолго до

этого.

Чад никогда не сидел в тюрьме. Это сделал я – взял на себя вину всех нас.

Конечно, я вышел всего через тринадцать месяцев, но тюремное заключение

изменило мою жизнь. Я уже не был прежним, потеряв больше года своей жизни. Я

лишился моих друзей, моей поддержки. Моей личности.

53

И сейчас, два года спустя, я не приблизился к тому, чтобы вновь обрести себя.

– Кэш, это не должно тебя удивлять, – сказала Джина.

– Не должно удивлять? – я издал резкий смешок. – Я обещал тебе все на свете.

– И что это было? – спокойно спросила она.

Черт побери, ее слова буквально убили меня. Потому что, конечно, я никогда не

мог предложить многого, но готов был отдать ей все, что у меня было.

Ответ был чертовски прост. Почему Чад, а не я.

Я не знал, кто здесь был большим глупцом.

– Думаешь, в конце концов, Чад заработает больше меня, верно? Поднимется так,

как не суждено мне? Даст тебе жизнь, которую я не смогу? – я отставил выпивку. –

Джина, это я – талант, который он нашел. Продукт. Я – причина того, что у вас есть

деньги в банке.

Ее брови недоверчиво поднялись.

– Я сделал тебя тем, кем ты станешь, маленький брат, – сказал Чад, подходя к

Джине и поднимая ее на ноги. – И собираюсь сделать еще дюжину таких, как ты. У тебя

могут быть биты, а у меня дальновидность. Такие всегда побеждают в конце.

– Да пошел ты, – я прошел к двери и распахнул ее. Мне хотелось уволить его прямо

здесь и сейчас, на этом самом месте. Но я больше не доверял своей интуиции.

Я не мог теперь все испортить, разрушить свой шанс, потому что был нужен

матери. А я понятия не имел, как Чад может отреагировать на то, что я выпну его

ботинком под зад.

Я не мог себе позволить поддаться моменту. Это лишь упрочит мой страх: я

понятия не имел, что, черт возьми, делал.

Единственное, что казалось реальным, правдивым, а еще хорошим и честным за

чертовски долгое время – это Эванжелина.

Мне нужно было ее увидеть. Может, я смог бы посмотреть в ее глаза и узреть в них

истину, которую искал.

Возможно, моя муза освободит меня.

54

ГЛАВА 11

Эванжелина

Было ли ужасным с моей стороны признаться, что я провела весь день, готовясь к

свиданию? Потому что так оно и было. Весь день. Теперь, когда знала, что лишусь

девственности этим вечером, я хотела сделать все таким идеальным, как только возможно.

Я побрилась. Дважды. Потом красилась толстой черной подводкой для глаз,

прежде чем все смыть и начать все заново с мягких серебристых теней. Я в

нерешительности мялась возле шкафа, и в итоге остановилась на длинном – в пол – платье

без бретелек и сандалиях. Потом я заплела волосы и заколола их вокруг головы, вслед за

чем все расплела и позволила своим темным локонам спадать на плечи.

Я невероятно сильно нервничала.

Еще я успела погуглить Кэша Флоу. Я кликала на одну ссылку, потом вторую. А

затем и третью. Я чувствовала себя как-то неправильно, делая все это, но все же узнала,

что Кэш родился в районе, заполненном преступниками, потом попал в тюрьму за

избиение человека и стал публиковать песни в стиле рэп на YouTube год назад.

Его музыка была безумной. Безумно красивой. Я ожидала чего-то мрачного или

песен про сучек и шлюх, но Кэш был совсем не таким.

Он был гением.

Я поняла, почему отец подписал с ним контракт. Я бы и сама подписала. Будучи

загипнотизированной, я просмотрела все его клипы, потому что когда Кэш держал в руке

микрофон, он был всесильным. Словно наэлектризованным.

А еще, черт возьми, горячим, как ад.

У него были сотни тысяч подписчиков в инстаграме, и он писал там что-то каждый

час.

Однако я могла поклясться, что ни одно из этих слов не было его собственным.

Я слышала, как Кэш говорил, слышала его шепот возле моего уха – и ни одна из

его интонаций не заставила бы меня поверить, что он мог раскрывать свои сердце и душу

перед толпой людей.

Кроме того, он попал в тюрьму за избиение человека.

Должно ли это было напугать меня?

Я закрыла компьютер и сняла свои трусики, поскольку все же обещала Кассиасу не

носить их и могла выполнить это обещание. Затем я сняла длинное платье, собрала

волосы в пучок и надела облегающее платье и шпильки. Я не носила каблуки уже два

года. Они были не в моем стиле, но мне была необходима обтягивающая одежда и обувь с

лоском, поскольку я хотела выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Мне хотелось

выглядеть, как женщина, с которой может переспать Кэш Флоу, потому что все, чего я

55

сейчас желала – сменить облик и стать кем-то более храбрым, чем та девушка, которая

проснулась этим утром, чтобы умолять отца взять ее на работу.

Я могла вернуть себе то, что потеряла.

И сделаю это.

Наконец, Кэш, приехал ко мне. Я видела, как его высадил таксист. Несмотря на то,

что я обещала ему сама отвезти нас, мы оба, однозначно, знали, что Кэш окажется за

рулем.

Я отдам ему полный контроль.

Схватив сумочку, я заперла гостевой домик и встретилась с Кэшем снаружи.

– Привет, – произнесла я. – Ты вернулся.

Кэш пристально осмотрел меня. Возможно, даже слишком пристально. Так, что я

начала сомневаться в платье, туфлях и рубиново-красной помаде на губах.

– Ты выглядишь иначе, – произнес он, склонив на бок голову.

Ладно, он не походил на Ромео с его реакцией, но я могла с этим справиться. Кэш

ведь пришел ко мне. И я не была дурой: если знала, насколько он далек от моего типа, то

также могла сказать, что и сама не была в его вкусе.

– Тебе не нравится мой наряд? – спросила я неуверенно, за что тут же себя

возненавидела. Я не хотела быть подобной девушкой. Только ни этим вечером. Да и

никогда больше.

– Просто это выглядит более...

– Меня ведь поведут праздновать.

– Наряд очень праздничный.

– Ты плохо врешь, Кассиас.

– Я не представлял себе тебя на каблуках и в обтягивающем платье, вот и все, – он

пожал плечами. – Но, как и было сказано ранее, именно для этого мы и идем на первое

свидание – чтобы получше узнать друг друга. Может, я неправильно тебя понял. Или твой

приступ тревоги скрыл от меня часть тебя, которую я теперь вижу перед собой.

– Это не было панической атакой, ты сам так сказал. Просто происшествие.

Наши взгляды встретились. Я чувствовала себя так, словно он смотрел мне в душу.

И вдруг ощутила себя глупой в этом платье, которое было совсем не в моем вкусе. Я даже

не знала, как оно у меня оказалось. Бирка все еще была на нем, когда я достала его из

шкафа.

Возможно, Кассиас и сидел в тюрьме, но совсем не поэтому так колотилось мое

сердце. И не из-за этого мое дыхание стало горячим, а киска сжалась от желания.

56

И тут я поняла, что мне не нужно было платье, чтобы чувствовать себя лучше. Стоя

рядом с Кассиасом, я уже ощущала себя храбрее.

– Мне лучше переодеться. Дай мне секунду.

*****

Когда я вернулась, на мне снова было длинное платье и сандалии, а мои волосы

были распущены, прикрывая плечи. Я была собой.

Кэш одарил меня широкой улыбкой. Ямочка на его щеке заставила меня резко

втянуть воздух, поскольку он действительно мог оставить меня бездыханной.

– Ты выглядишь божественно, Эванжелина.

Мои щеки стали краснеть, но я не отвела взгляд – я смотрела прямо на Кэша.

– Ты тоже неплохо смотришься.

И это было правдой. Кассиас надел темные джинсы и рубашку с воротником,

застегнувшись на все пуговицы. Его медальон по-прежнему висел у него на шее, на

пальцах было несколько колец, а волосы зачесаны назад. Его светлые глаза походили на

море: голубые с вкраплением зелени, словно смывающие все мои тревоги о его тяжелом

прошлом.

– Хочешь поводить? – спросила я, держа в руке ключи.

Кэш качнул головой.

– Я не могу сесть за руль.

Я вопросительно посмотрела на него, и он выдохнул, хотя я не знала, что Кэш

задерживал дыхание.

– Потерял свою лицензию.

– Они могут выдать тебе новую, придурок, – произнесла я, кинув ему ключи.

Когда Кассиас перекинул мне их обратно, я вдруг все поняла.

– Ее отозвали, – его челюсть напряглась. – Ты уверена, что хочешь пойти со мной?

Думаю, ты погуглила меня и все мое дерьмо.

– А ты гуглил меня?

Кэш прищурился.

– А следовало?

57

– Нет, – ответила я, направившись к водительскому сидению. Если бы он узнал, кто

мой отец, то убежал бы от меня.

А я не могла ему позволить этого. Не раньше, чем закончится ночь.

Я хотела эту ночь. Нуждалась в ней. Это ощущалось словно пропасть до конца

моей жизни.

– Садись, Кэш Флоу, позволь мне показать тебе свою часть Лос-Анджелеса.

– Мою часть тоже, – произнес он, присаживаясь рядом со мной в мой «мини

купер».

Мы выехали на автостраду, направившись к простому ресторану у кромки воды в

Малибу. Не слишком шикарно, но и не слишком заурядно – идеально для первого

свидания. Кроме того, будучи подростком и живя здесь, я всегда мечтала, что какой-то

мальчик пригласит меня туда на первое свидание.

Теперь можно было вычеркнуть это. Тогда мне хотелось, чтобы парень, не

являющийся сыном кого-то, кто работает с моим отцом, повел меня на свидание. У меня

всегда были лишь подобные.

– Ты перебираешься в Малибу? – спросила я.