Хозяин моих желаний

Часть 2. Глава 14

Раду

– Раду, я выключу свет, ночника достаточно.

Влада сидит, скрестив ноги на кровати. После порции виски ещё не пьяная, но уже более раскованная и румяная, чем была в лесу. Я и сам продрог весь так, что теперь руки горят, даже царапин не чувствую.

Задёрнув плотные шторы, оборачиваюсь и застываю. Влада резко выпрямляет спину, оставляет опустошённый стакан на прикроватной тумбе.

Жадным взглядом пытаюсь охватить всё и сразу: от соблазнительных округлостей груди, угадывающихся под свитером, до манящей припухлости губ. У-у-х, какие у неё губы! Неопытные, мягкие до искр из глаз. Боже как я хочу её порочный рот... Аж перед глазами плыть начинает и в собственном теле становится тесно. Стоит увидеть и снова их жар на члене чувствую. Меня разве что не колотит от возбуждения. В комнате резко становится слишком мало воздуха и слишком много осязаемого ожидания.

Полдень остался за окном, в другой галактике, в параллельной вселенной.

Кто б знал, как я ждал тебя, вечер...

Тишину нарушает только наше шумное дыхание, и мне кажется, что под внешней скованностью, где-то там за её мятежным взглядом, черти беснуются те же что и во мне, потому что Влада сдерживает себя, а запретное – самый мощный соблазн.

Предвкушение рвёт лёгкие, живого места внутри не оставляет.

С азартом цепляю зубами нижнюю губу – прямо по незажившей ссадине прохожусь в надежде, что дискомфорт приструнит сорвавшиеся во все тяжкие мысли. Дорвусь – не тормозну ведь. А перемирие наше только видимое, необходимость перебить хоть на время физический голод. Постоянная близость та ещё пытка.

Пройдя несколько шагов, останавливаюсь у края кровати и смотрю на неё сверху вниз. Влада плавно подаётся назад, упираясь на локти. Разумеется, в этой позе ни капли кокетства. Чистый вызов и просто адское испытание для моей выдержки.

Нельзя! Нельзя, мать её, так соблазнительно полулежать перед голодным мужиком. Это преступление!

Влада... Девочка моя... Чертёнок мой... Моя стервочка...

Она же, зараза, не просто красивая. Она уникальная. Из тех коллекционных вещиц, которым мелкие изъяны только прибавляют шарма. И покорность её последнее, что мне нужно. Сломаю – никогда себе не прощу. Проблема в том, что Ярниковой посредственное неинтересно: если личность, то неординарная, если эмоции, то на грани. Ей во всём эксклюзив подавай!

Так подаю, моя золотая. Чего ты кривишь губки? Уж прости, как умею.

Твоим прилизанным поклонникам меня всем стадом не обскакать.

Уже даже не помню, в какой момент меня озарила мысль, что чем возмутительнее ситуация, тем неравнодушнее к ней будет Влада... а значит, и ко мне.

Теперь это всё неважно. Я пропал в любом случае. Назад дороги нет.

– Может, уже перестанешь нагнетать и скорее расправимся с картой?

В тёплом свитере, надетом поверх водолазки, её самоуверенность опять зашкаливает.

– Я бы на твоём месте не стал делать упор на скорость. – Нарочно нависаю, вгоняя её в краску.

Давай же, девочка. Почувствуй, как меня разрывает на части при виде тебя.

– Так встань на моё место. – Попытка скрыть волнение за наглой усмешкой мне, скорее всего, не чудится. – Покажи мастер-класс.

– Боюсь, ты его пока по достоинству не оценишь. Выбирай карту.

Уверен в этом. Поэтому закрываю тему, приподнимая острый подбородок колодой. Её прерывистый выдох целует мои губы смятением.

– Просто вытяни сам любую, – скороговоркой просит она.

Если бы не напряжённые плечи и пальцы, мнущие край покрывала, можно подумать, что Влада безучастна.

Упрямая, несносная девчонка.

Ну я тебе устрою.

Без перехода протягиваю первую попавшуюся карту. Тут я с ней согласен – без разницы какую.

– Приватный танец, – немного взвинчено зачитывает Влада. – О как. Сегодня отдуваться мне одной.

Как она ловко забыла, что сама загорелась мыслью уединиться. Впрочем, другого я не ждал. Для Влады это всё ещё война, а признать интерес то же самое, что признать поражение.

– Зависит от того, как ты используешь бонус.

С неохотой отстраняюсь. Буквально отрываю себя от Влады, пока не сорвался к хренам собачьим.

– Бонус? И чем мне, по-твоему, поможет плесневелый физалис?

От её пренебрежительного тона сводит зубы.

– Не путай. Это был подарок. – Стараюсь взять себя в руки, пока включаю стереосистему. Всего пара минут вдвоём, а я уже на стены лезу.

Хочется плюнуть на здравый смысл, развернуться, навалиться сверху и сотворить с ней всё то, чего мы оба хотим. Только если сейчас хоть немного пережму, она потом всё равно сбежит. Ей важно самой принять решение. Моё дело – подтолкнуть.

– Здесь нет ни кресла, ни стула. На кровати я вокруг тебя виться не буду.

Нет, на кровати не надо. Я такое точно не выдержу.

– Я постою, мне несложно. – Мрачно усмехаюсь, поймав на себе её напряжённый взгляд. – Твой выход.

Негромким фоном начинает играть музыка. Мансарда довольно просторная, я встаю посреди комнаты, с интересом наблюдая за метнувшейся к пакетам с покупками Владой. Причина столь странной активности выясняется, когда она, предварительно вывалив содержимое в изголовье кровати, решительно подходит ко мне с полупрозрачным алым шарфом.

– Повяжи на глаза. Вот мой бонус – я, так и быть, станцую. Но ты ничего не увидишь.

Вот же изворотливая бестия! Чёрт бы её побрал...

Кажется, Влада сама до конца не верит, что я соглашусь. А зря. Всегда можно переиграть в свою пользу, мне важнее, втянуть её с головой в процесс. Впрочем, надежда на низкую плотность ткани себя не оправдала. Всё, что я теперь вижу – это размытый силуэт в красном мареве.

Влада подходит ко мне под переливчатые аккорды. Неуверенно, делая короткие остановки, чтобы удостовериться в моём бездействии, стягивает с себя свитер, затем водолазку. Это какая-то мистика, но мне моментально становится жарко.

​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​​Повернувшись спиной и покачивая бёдрами, снимает джинсы...

У меня глаза пекут от напряжения, но без особого толка. Женственные округлости её ягодиц дорисовываю по памяти. Даже не разобрать, осталось на них бельё или нет. Приходится сжимать кулаки, чтобы немного прийти в себя. Воображение – это не картинка. Оно ж, тварь, не только формы напомнит, ещё и гладкость кожи, упругость, интенсивность покраснений при разной степени нажима и бог знает что ещё. А мне уже просто общей картинки достаточно, чтобы горячий пар по венам пошёл.

Вот так мужики и теряют голову. Нет, теряют они её намного раньше, просто доходит спустя время. Когда она вот так вот ногтями по-кошачьи по твоей груди ведёт, а ты стоишь беспомощный как тот евнух. Тебя качает, будто под потолок за интимное место подвешенного – за душу, конечно же, хотя не принципиально – и только от неё зависит, выбьет она сейчас табуретку из-под ног или позволит дальше мучиться.

Чувствую на себе её блуждающий взгляд и не могу сдержать ироничной улыбки. Неторопливо расстёгиваю фланелевую рубашку.

– Жарко, – хрипло поясняю свои действия, прежде чем она успеет возмутиться.

– Я помогу.

Даже так?..

Лёгкие почти воздушные прикосновения к кисти поверх манжет. Влада сама расстёгивает пуговицы и помогает мне избавиться от рубашки. По шуршанию ткани определяю, что она решила не церемониться – кидает вещи прямо на пол.

Замираю, пытаясь сквозь мелодию поймать её дыхание, потому что больше ничего не происходит.

Вот что она делает? Рассматривает меня? Дразнит? За протяжными и низкими басами его ни черта не разобрать. Приходится шагнуть вперёд.

В плечо врезается резкий поток воздуха... Вдох, выдох. Отрывисто. Взволнованно.

Хорошо. Мы полуодеты. Что дальше?

А дальше дурею, представляя, как порочно мы сейчас смотримся со стороны.

Пульс подстраивается под ритм музыки: тягучий и знойный.

Влада постепенно включается в игру. С повязкой всё-таки удачный ход, сам бы не додумался. Не чувствуя моего взгляда, Чертёнок ведёт себя раскованнее. Плавно и без ложного целомудрия опускается на корточки, извиваясь и оглаживая мои ноги. Всё что выше штанов старательно обходит по линии ремня, будто если прикоснётся к открытому участку кожи, заработает как минимум ожог, а как максимум... М-м-м... мне мало. Каждый нерв во мне сплошное осязание. Хочу этот максимум.

– Ты... Ты что задумал? – Её уверенность уступает место неопределённому подобию смущения. Такому какое бывает, когда сильно хочется, но нельзя.

– Пытаюсь выстроить картинку, – отзываюсь, нащупывая большими пальцами кружево трусиков по бокам, и подхватив её под ягодицы, усаживаю Владу себе на бёдра. Влажная полоска ткани впечатывается мне в пресс.

Мышцы каменеют. И не только они. Во мне сейчас, кажется, затвердевает даже кислород.

Я точно рехнусь, если прямо сейчас не сделаю с ней хоть что-нибудь.

Не каждый по отдельности, как в прошлые разы, а вместе.

С голодным стоном прижимаю Владу к стене.