Хозяйка графских развалин

Глава 23

В душе снова поднимается злость. Отчасти — лишь отчасти — я могу принять, что решение по поводу приданого за Гаретом. В конце концов сундуки золота ни что иное, как плата Медведя за статус графского тестя, это не мои деньги. Но содержимое ларца, даже Медведь вслух признал, моё личное имущество, и не мужчинам распоряжаться.

Только вот право собственности — это одно, а унести тяжёлый ларец — другое. Гарету даже отказывать мне не нужно, всего-то предложить разбираться со своим имуществом самостоятельно. И определённая правда в его словах будет.

— Господин Пегкер, не беспокойтесь, набор зелий не повлияет на общий вес серьёзным образом. Разумеется, мы не станем рисковать переходом.

— Как угодно, ваше сиятельство, — цедит Медведь.

— Спасибо, — улыбаюсь я.

Гарет приподнимает уголок губ, его улыбка расцветает в его глазах.

На миг трюм словно перестаёт существовать. Есть только мы вдвоём.

Идиллию разбивает строгое покашливание. Представителю страховой наши с Гаретом переглядывания совершенно не интересны. Убедившись, что ларец я забрала, он разрешает уложить осмотренные свёртки обратно в сундук и опечатывает его магией.

— Предлагаю продолжить в моей каюте, — приглашает капитан.

Все держатся как ни в чём не бывало, словно только что не было этой непонятной инициации, только Гарет поглядывает на меня, готовый в любой момент подхватить, поддержать.

Мы поднимаемся наверх, и подъём по лесенке, совсем небольшое усилие, даётся мне неожиданно тяжело, меня снова охватывают слабость и головокружение, поэтому я почти не слежу, куда мы идём, лишь отмечаю, что чиновник запечатал трюм магией, причём изнутри. Магический узор паутиной оплетает сундуки, стены, пол и потолок. Даже если разобрать, например, половицы в непредусмотренном для спуска месте, незаметно подменить сундуки не получится.

Капитанская каюта оказывается неожиданно просторной. У стены широкая койка под идеально заправленным одеялом. Большую часть пространства съедает стол, от края до края укрытый картой. Дневной свет льётся через иллюминатор, за которым видна вода.

Чиновник рассыпает свои бумаги поверх карты, чешет под глазом, и я заставляю себя встряхнуться, собраться. Сейчас не до любопытства, надо разобраться со страховкой. То, что Гарет упёрся по поводу корабля, мне не нравится, но я всё же попытаюсь понять, в чём подвох.

Только вот подвоха как будто и нет.

Хмурясь и бормоча под нос, чиновник скрупулёзно вносит в договор всё, что описал в трюме и переходит к разъяснению условий, а сам договор передаёт Гарету.

Я без стеснения пристраиваю голову мужу на плечо. Пусть подобная близость на глазах у посторонних сто раз неприлична, я не пропущу ни одного пункта.

Гарет хмыкает и уступает мне документ.

— Ваше сиятельство?! — охает Медведь.

— Дани же интересно.

— Вы в край избаловали Даниэллу.

Но Гарет в ответ на упрёк лишь веселее улыбается:

— Мне нравится.

Приятно…

Пока мужчины препираются, я совершаю интересное открытие. Юридические тяжеловесные конструкции почти не вызывают у меня затруднений. Я вполне понимаю суть написанного. Куда больше затруднений с морской спецификой.

Сколько ни пытаюсь, я не могу уловить, в чём подвох. Любые проблемы с кораблём, которые приходят мне на ум, указаны в страховке — потопление, пожар, атака пиратов на большой воде.

— Мы пойдём вот здесь, леди, — капитан сдвигает документы чиновника и чиркает ногтем по карте.

“Зелёная Черепаха” должна выйти из порта и двигаться вдоль побережья на восток и дальше, обогнув выступающий полуостров, пройти лабиринт фьёрдов и выйти к побережью графства. Корабль пойдёт вдали от основных маршрутов.

— Хм…

— Вот, смотрите. Обитаемые земли заканчиваются задолго до фьёрдов. Деревеньки рыболовов никому не интересны, но даже там, — он снова ведёт ногтем, — страховка действует, и в случае нападения вашему супругу будет выплачена компенсация.

Я не нахожу, к чему придраться, и Гарет кивает.

Подписей в документе три — печать самого чиновника, росчерк Медведя и изящная монограмма Гарета. Оригиналов, соответственно, тоже три.

Моё участие, даже формальное, не требуется.

Медвель поднимается из-за стола и с хрустом разминает ручищи. Я ловлю его брошенный на мой ларец взгляд. Медведь морщится, что-то прикидывает и подозрительно смиряется с потерей.

А почему?

Может, я ищу подвох вообще не там? Может, дело не в доставке приданого, а в чём-то ещё?

Чиновник, коротко попрощавшись, уходит, его провожает капитан, а мы — Медведь, Гарет и я — остаёмся втроём, и Медведь надувает щёки.

— Как вы себя чувствуете, Дани? — не обращая на него внимания, спрашивает Гарет.

— Сообщение о том, что вы в столице, граф, уже на пути к императору, — перебивает Медведь. — Простите за прямоту, но не в ваших интересах затягивать пребывание в городе. Я бы не хотел, что Даниэлла была приглашена к его величеству на аудиенцию.

— Почему это? — вскидываюсь я.

Я сама не хочу предстать перед императором.

Это… слишком.

— Потому что ты не обучена придворному этикету. Думаешь, его величество будет терпелив к твоему невежеству?

Оказаться обвинённой в оскорблении короны я точно не хочу.

Но у меня на город были планы.

— Дани, нам действительно лучше вернуться, — соглашается Гарет.

То есть нам нужно успеть вернуться в графство до того, как здесь, в столице, нам создадут проблемы? Все мои планы в очередной раз идут прахом.

Медведь кивает:

— Разбирательства ни к чему. Граф, я настаиваю на переходе.

— Буду вам очень признателен, дорогой тесть.

Да что происходит?

И почему у меня такое чувство, будто сейчас я упустила какой-то важный смысл?

События разворачиваются стремительно.

Высунувшись из каюты, Медведь отдаёт распоряжения, но кому и какие именно услышать не удаётся. Я, воспользовавшись моментом, разглядываю карту — пытаюсь понять, с какими территориями у графства есть связь, но выходит, что ни с какими. Вскоре возвращается капитан и гостеприимно предлагает чай, обещая редкий сорт, но Медведь отмахивается. В каюте мы не задерживаемся, и капитан провожает нас до трапа. “Вам действительно интересны слёзы солнца?” — звенит в ушах его полушёпот. Поднять эту тему было ошибкой…

Большая часть строений в порту из дерева. Я замечаю всего пару каменных зданий, и Медвель увлекает нас в одно из них. Оказывается, что в порту есть свой переход. Спрашивается, зачем мы тогда тряслись на лошадях? Видимо, есть причины. Либо переход удовольствие дорогое даже для купца, готового выставить за брак с графом несколько набитых золотом сундуков, либо не полезен, либо…

Пока я перебираю варианты, маг открывает переход. Зеркало узкое, и Гарету приходится повернуться боком.

— С багажом запрещено!

— Это личная собственность, — тотчас вмешивается Медведь.

У меня внутри всё обрывается. Если Гарет сейчас попытается отдать ларец…

Но муж приятно удивляет. Он просто шагает вперёд.

— Нельзя…

— Это личная собственность графини, — дополняю я Медведя и тоже скрываюсь в арке.

Медведь замыкает.

Интерьер знакомый, переход привёл нас в берлогу Медведя, и я радостно вспоминаю про планы. Нам ведь нужно продовольствие… Едва ли крупы и корнеплоды, которыми нас кормит тётушка Хлоя, доставляли кораблём. Почти наверняка сыграла магия. То есть вес, который можно с собой протащить хоть и критичен, но…

Додумать я не успеваю.

— Поторопимся от беды, — бормочет Медведь.

Он отходит к стене, прикладвает ладонь, и одна из плиток отходит в сторону, открывая тайник. Я удивляюсь, что Медведь позволяет нам с Гаретом увидеть. Только вот в тайнике нет ничего особенного. Несколько кругляшей, один из которых Медведь вынимает и прикладывает к зеркалу.

По стеклу бежит рябь, и отражение тотчас сменяется видом на бескрайние снега северного побережья.

— А зелья?! — грубовато напоминаю я.

— Потом, всё потом, — отмахивается Медведь.

— Я был рад встрече, дорогой тесть.

— Взаимно, — Медведь слегка кланяется.

Я понимаю, что бесполезно пытаться добиться чего бы то ни было, вместе с Гаретом окунаюсь в зиму. Первое, что я делаю — это подхватываю припорошенное снегом одеяло. Я закутываюсь, но на улице одеяло промёрзло, и толку от него чуть.

Когда я оборачиваюсь, переход уже закрыт.

Странное ощущение…

Какая-то незавершённость.

Только вот скальный берег не лучшее место для рефлексии. Я мигом вспоминаю, что туфельки на мне тканевые, даже не уличные. Воздух как будто стал ещё холоднее, и Гарет без лишних слов увлекает меня в Дом, прямиком на кухню, где хлопочет тётушка Хлоя.

Вчерашний день словно повторяется, только криво, искажённо.

Я вновь замёрзшая отогреваюсь перед очагом, тяну к оранжево-ржавому огню ладони. Вновь тётушка заваривает для меня свой волшебный отвар, и Гарет придерживает для меня чашку. На кухне, кто бы сомневался, появляется Бетти. Старшая из сестёр молча обливает меня презрением и кивает на кувшин с отваром. Тётушка, позволив себе вздохнуть с лёгкой укоризной, наливает порцию и для Бетти. Я замечаю, что Гарет отказывается. Заварки у нас… дефицит?

В отличии от меня Бетти не садится, пьёт стоя и смотрит на меня с высоты своего роста.

Она замечает ларец:

— Гарет, это и есть приданое твоей драгоценной супруги? Вместо обещанных ста тысяч имперских золотых дублонов господин Пегкер отсыпал горстку? Как и ожидалось от купца.

— Бетти.

— Разве я не права? Господин Пегкер оставил вас ни с чем.

— Леди, прежде, чем обвинять моего отца, проясните либо зрение, либо разум. Опечатанное личное имущество никак не может считаться приданым.

Отвар действует волшебно. Я больше не чувствую себя отмороженной сосулькой, оттаиваю, прихожу в себя.

Бетти понимает, что обмишурилась.

Фыркнув, но теперь не презрительно, а маскируя собственную неловкость, она отставляет чашку с недопитым отваром на стол и быстрым шагом уходит.

— Как вы себя чувствуете, Даниэлла?

Мы снова на “вы”?

— Спасибо, я в порядке. Гарет, мы можем поговорить?

— Да… Тётушка, у нас неприятность случилась. Попробуй поискать для графини сменную обувь и ещё одун пару чулок. Те, что были, мы… потеряли.

— Ох, лишенько! Сию секунду!

Всплеснув руками, кухарка уходит.

Гарет берёт недопитую чашку, опрокидывает в себя остатки отвара.

— О чём вы хотели спросить, Даниэлла?

У меня миллион вопросов, но начну я с главного.

— Гарет, что такое инициация и что с ней не так? За что офицер собирался меня задержать? Почему инициацией мог заинтересоваться император? — я выдаю вопросы один за другим, не давая Гарету и слова вставить. — Почему “на злости”? А как ещё бывает? Что означает инициация?

Я уже повторяюсь?

Я выдыхаю, и понимаю, что с инициацией действительно что-то не так. Иначе почему у Гарета взгляд бегающий?!