Хозяйка поместья Бэзил-Холл (СИ)

Глава 1

Новый Орлеан, 1791 год.

Хэйл Далтон сидел в просторной гостиной своего новоорлеанского дома. Он удобно откинулся на мягкую спинку дивана, обтянутую темно-синим бархатом. Опустив руку на подлокотник, он, сам того не замечая, стучал по нему своими длинными красивыми пальцами, будто отбивал ритм. На его лице блуждала ленивая полуулыбка, явно указывающая на прекрасное расположение духа.

— Так и что же сообщает в письме мистер Оррел, душеприказчик твоего дядюшки? — негромко поинтересовался его друг Нэд Мадисон. Его светло-каштановые брови, взметнулись вверх, выражая очевидную заинтересованность. За время их общения, Нэд успел хорошо изучить своего друга Хэйла, и теперь мог с полной уверенностью сказать, что в письме, которое мистер Оррел выслал ему из Лондона пару месяцев назад, содержалось что-то по-настоящему стόящее.

— Двоюродного дядюшки, прошу заметить! И, что немаловажно, ныне покойного! — Хэйл скорбно склонил голову вниз, отчего несколько прядей его светлых мягких волос упали на глаза. Он тут же поправил их рукой.

— О! Pardonnez-moi! (Прошу прощения! (фр.)), — Нэд сделал изящный поклон. Он пока не мог понять, что за спектакль тут устраивал Хэйл, но решил подыграть ему.

Хэйл и Нэд познакомились в далеком детстве. Им обоим тогда было лет по восемь, не больше. Бабка и дед Нэда, Джейн и Моррис, которых, к слову, тот не видел ни разу в жизни, обосновались в Новом Орлеане жарким летом 1718 года. Великолепный особняк на Драйвер-Сквер был дарован им самим Филиппом II, герцогом Орлеанским, за верную службу Морриса Мадисона. После того, как сначала Джейн, а затем и Моррис скоропостижно скончались, особняк по праву наследования перешел их старшему сыну, отцу Нэда, Оуэну Мадисону. А весной 1762 года в этом самом особняке на свет появился долгожданный наследник, малютка Нэд.

Родители же Хэйла переселились в Новый Орлеан из Натчеза, когда Хэйлу было не больше года. Его отец, Найджел Далтон, будучи человеком дальновидным и имея от природы аналитический склад ума, вскоре по прибытию в Новый Орлеан, основал там портовую компанию «Далтон Корп». Уже через год дела компании пошли высоко в гору, тем самым озолотив семейство Далтонов. Мать Хэйла, Люсинда, думая о будущем своего единственного и горячо любимого сына, настояла их на переезде с окраины Нового Орлеана в один из его престижных районов. Найджел, который души не чаял в своей красавице жене, приобрел для нее старинное поместье Киллиан-Хилл, которое принадлежало семейству Далтонов и по сей день.

Вращаясь в одних и тех же кругах, Хэйл и Нэд стали посещать престижную школу для мальчиков, под руководством мсье Дюпонтé. Маленький и щуплый Нэд в детстве слыл тихим и робким ребенком. Он прилежно учился и не доставлял хлопот своим родителям. Чего нельзя было сказать о Хэйле. Смышленый, не по годам развитый мальчик, он часто использовал свой незаурядный ум не по назначению. Мсье Жиль, их учитель, находя на своем столе или стуле следы очередной проделки Хэйла, частенько наказывал его, приговаривая при этом:

— Je vais te sevrer! (Я отучу тебя проказничать! (фр.)).

Они бы так никогда и не подружились, уж слишком разными темпераментами обладали, и слишком разнились их интересы. Но однажды осенью, когда Нэд возвращался домой из школы, соседские мальчишки, креолы, решили наподдать ему. Рослые, они оказались на целую голову выше Нэда, и исход схватки, казалось бы, был очевиден.

— Tu vas l’avoir, sale américaine! (Сейчас ты получишь, грязный америкашка! (фр.)), — кричали они, загоняя Нэда в глухой переулок, из которого не было выхода. Выбив школьные принадлежности из его трясущихся рук, они стали смеяться, обступая его со всех сторон. Безусловно, Нэда ожидала не одна пара синяков, тумаки и, возможно, даже разбитый нос. Но на беду хулиганов, в тот самый переулок забрел Хэйл Далтон. Словно почувствовав намечавшуюся трепку, он встал на защиту Нэда, сказав, что нечестно нападать впятером на одного. Мальчишки тогда лишь посмеялись над Хэйлом. Они никак не ожидали, что американец сможет дать им достойный отпор, ведь их было в два раза больше!

И Нэду и Хэйлу, им обоим уже стукнуло по двадцать девять лет, но дружба, вынесенная ими тогда, из глухого переулка, они смогли сохранить по сей день.

Поняв, что Хэйл не собирается продолжать, Нэд, не удержавшись, воскликнул:

— Ну же, mon ami! Мне из тебя каждое слово придется вытягивать калеными щипцами?

Расхохотавшись низким грудным смехом, Хэйл, легонько хлопнул себя ладонью по колену, обтянутому черной тканью брюк. Его забавляла вся эта ситуация.

— Какой ты нетерпеливый, Нэд! — пожурил он друга. — Так вот, вчера я имел честь получить письмо из Лондона от некоего мистера Оррела, в котором излагалась последняя воля моего достопочтенного дядюшки, ныне почившего Лоренса Палмера, герцога Олдонского.

Он сделал небольшую паузу, устремив взгляд своих насмешливых голубых глаз на Нэда. Тот, в свою очередь, сделал жест рукой, требуя продолжить. Ему не терпелось узнать, что же было в том злосчастном письме!

— Герцог Олдонский всю свою жизнь прожил в Лондоне, слывя заядлым холостяком. Мысли о женитьбе никогда не посещали его умную голову. Но когда ему стукнуло пятьдесят два года, он надумал жениться, взяв в жены вдову с маленьким ребенком. Девочкой.

Произнося эти слова, Хэйл неосознанно поморщился, словно говорил о чем-то мерзком и неприятном. Нэд хмыкнул. Просто поразительно, как невинные разговоры о женитьбе могут привести человека в крайнее замешательство!

Тем временем, не обратив никакого внимания на ухмылку Нэда, Хэйл продолжил:

— Его любимая женушка, невзрачная миссис Сибила, прожив с ним счастливые, но недолгие два года, скончалась, оставив на дядю свою маленькую дочурку. Дядюшка, будучи человеком благородным, и, разумеется, во имя любви к своей обожаемой жене, пожалел сироту и продолжил воспитывать после смерти ее бедной матушки, словно родную дочь.

Нэд подался вперед, ловя каждое слово Хэйла, который, казалось, собирался рассказать все подробности личной жизни его покойного дяди.

— Так вот. Как я узнал из письма мистера Оррела, два месяца тому назад, дядюшка отдал Богу душу. Так как родных детей у него нет, то своей последней волей он распорядился, чтобы титул герцога Одлонского отошел мне, вместе с поместьем Бэзил-Холл, которое, как ты знаешь, находиться в Лондоне.

— И это все? — прищурив карие глаза, поинтересовался Нэд.

Он смутно помнил дядю Хэйла, мистера Палмера, лицезрев его лишь пару раз, но не мог поверить, что такой жесткий и пронырливый человек просто так отдал титул герцога Хэйлу, о котором, между прочим, был не самого высокого мнения.

— О! Как ты проницателен, mon ami! Безусловно, нет! — снова засмеялся Хэйл, но от Нэда не укрылось, что на сей раз улыбка не коснулась голубых глаз его приятеля. Хэйла что-то тяготило во всей этой истории.

«Так! Так! А вот это уже интересно! Что же придумал его дядюшка, раз решил так расщедриться и сразу на титул?» — думал про себя Нэд, внимательно вглядываясь в лицо друга.

— Мой достопочтенный дядюшка назначил меня опекуном маленькой сиротки. Я должен подыскать для нее достойного спутника и удачно выдать замуж этот нежнейший цветок, который он взращивал несколько лет.

Когда Хэйл закончил говорить, в комнате воцарилась полнейшая тишина, а спустя несколько ударов сердца Нэд разразился приступом безудержного смеха. Он хохотал заразительно, откинув голову назад. Он так тряс головой, что, казалось, еще немного, и она отвалится от его шеи. На его глазах выступили прозрачные капли слез, которые Нэд не успевал вытирать рукавом своего темно-зеленого сюртука. Успокоившись, он поднял глаза на Хэйла, но, не сдержавшись, рассмеялся вновь.

— Я очень рад, мой друг, что смог развеселить тебя! — раздраженно бросил Хэйл, когда Нэд, наконец, перестал смеяться.

— Прости, Хэйл! Просто, ты уверен, что твой дядя хорошо тебя знал? Он не побоялся оставить бедную сиротку на тебя? Он, что же, ненавидел несчастное создание, раз решил доверить ее такому опекуну, как ты? — улыбаясь во все тридцать два зуба, спросил Нэд. Он хотел поаплодировать мистеру Палмеру стόя. Это же надо такое придумать — Хэйл Далтон опекун сироты! Да у этого старого скряги было отменное чувство юмора!

— Я и сам никак не возьму в толк, отчего он решил назначить опекуном именно меня, а не моего отца, скажем? Он ведь прекрасно знал о моей репутации в обществе. Сам столько раз пытался, как он любил выражаться, вразумить меня, что бы я, его нерадивый, никчемный двоюродный племянник, взялся, наконец, за голову и не позорил честь семьи! Но! Не будем о грустном! Как только я выдам девицу замуж, то эта тяжкая ноша ляжет на плечи ее бедняги-мужа! — поднимаясь с дивана, быстро произнес Хэйл. Он стал расхаживать по светлой гостиной, мельтеша у Нэда перед глазами.

— А сколько лет сиротке? Не слишком ли ты торопишься? — поинтересовался Нэд, пытаясь сосредоточиться на лице Хэйла.

— О, мой друг! Сиротке уже девятнадцать стукнуло! Надеюсь, еще не слишком поздно, и кто-нибудь, да возьмет ее в жены. Не могу понять, о чем дядюшка раньше думал? Хотя, учитывая, кем была ее мать… — Хэйл не договорил, останавливаясь, наконец, напротив Нэда.

— А кем была ее мать? — приподняв брови вверх, спросил Нэд.

— Если честно, я никогда не понимал, почему дядя женился на этой женщине, Сибиле. Она никогда не отличалась крепким здоровьем, постоянно болела, да и красавицей ее нельзя было назвать, скорее наоборот. Слишком бледная кожа, невзрачные голубые глаза, в которых постоянно сквозила какая-то отрешенность от этой жизни. А ее светлые волосы, собранные на макушке, были постоянно завиты в кудри, которые ей совершенно не шли! — лицо Хэйла скривилось. Он словно в данный момент видел перед собой лицо Сибилы Палмер, так подробно описывая его.

— Oh mon Dieu! (О, мой Бог! (фр.)), — поддел его друг. — Надеюсь, сиротка хоть чуточку симпатичней мамаши, а то до конца дней тебе быть ее опекуном!

— За нее назначено приличное приданое, в виде крупной суммы денег, которая будет выплачиваться ежемесячно, пока девице не стукнет двадцать пять лет. И, как ты уже наверно догадался, я отдам ее за первого встречного, что позарится на наследство, которое дядя оставил для нее, — выдал равнодушным голосом Хэйл.

— Ба! А ты что же, ни разу ее не видел⁈ — вновь засмеявшись, спросил Нэд. — Хорош опекун!

— Нет, я не имел чести видеть мисс Бетани Палмер. Она училась в каком-то частном пансионате благородных девиц, и во время моих кратких визитов в Бэзил-Холл, не бывала дома, — пожав плечами, ответил Хэйл. Он хотел поскорее закончить обсуждать его новую головную боль, так некстати подкинутую дядей Лоренсом. Ему стоило поспешить в Верити-клуб. Взглянув на часы, что держал сейчас в руках, он нахмурился. Чейз Эмерсон и Дюк Хауелл, вероятнее всего уже находились в клубе, и ждут их появления с минуты на минуту, а Нэд, не смолкая, засыпает его глупыми вопросами!

— Мисс Бетани, — проговорил Нэд, словно пробуя имя на вкус. — А мне нравится, как звучит!

— Друг мой! Еще немного, и ты станешь просить ее руки, и учти, я возражать не стану! — засмеялся Хэйл. — Нужно срочно уладить все дела до отъезда. Не хочу, чтобы что-то помешало моей поездке в Лондон.

— Ты отправляешься в Лондон? Я должен непременно поехать с тобой! Я просто обязан увидеть мисс Палмер, ну и, само собой, то, как ты управишься с ролью опекуна! — усмехнулся Нэд, предвкушая эту поездку.

— У тебя что, нет никаких дел в Новом Орлеане? — нахмурившись, спросил Хэйл. Он хотел поскорее закончить эту историю с опекунством, в которую втянул его покойный дядя. — Не думаю, что пробуду там слишком долго. В мои планы не входит носиться с мисс Палмер дольше пары месяцев.

— Пара месяцев — это не такой уж большой срок. Думаю, отец сможет обойтись здесь без меня, — улыбнувшись, произнес Нэд. — Не могу отказать себе в удовольствии лишний раз побывать в Лондоне.

— Хорошо, будет тебе Лондон! — сдался, в конце концов, Хэйл. — Мисс Палмер нужно непременно оповестить о нашем приезде. Думаю, письма, содержащего пару лаконичных фраз, будет достаточно. Друг мой, ты позволишь мне исполнить свой долг?

Нэд учтиво кивнул в знак согласия, и Хэйл, откланявшись, направился по коридору прямиком в кабинет. Письмо нужно было отправить как можно скорее, что бы оно успело придти еще до их приезда в Лондон. Он хотел избавить себя от лишних разговоров и возможных истерик мисс Палмер, намекнув в письме о своих планах, относительно ее замужества. Легкая улыбка вновь тронула его губы. Усевшись за большой деревянный стол, он стал выводить твердым почерком следующий текст:

' Дорогая мисс Палмер!

Я с прискорбием узнал печальное известие о кончине моего дяди Лоренса Палмера, достопочтимого герцога Одлонского. Прошу Вас, примите мои искренние соболезнования по сему поводу. Горечь утраты навсегда поселилась в моем сердце, как, я уверен, и в вашем.

Получив письмо от мистера Оррела, я сразу же решил приступить к порученному мне делу, исполнив роль вашего опекуна в полной мере, как бы того и хотел мистер Лоренс Палмер. Чтобы не порочить ваше честное имя, заставляя вас жить в моем поместье Бэзил-Холл дольше, чем того требуют обстоятельства (и, безусловно, приличия!), я постараюсь устроить ваше счастье как можно скорее. Я, как человек чести и слова, не намерен откладывать свою прямую обязанность, и исполню ее сразу же по прибытию в Лондон.

С уважением, ваш опекун и нынешний владелец Бэзил-Холла Хэйл Далтон.

P. S. Я надеюсь, это письмо дойдет до вас скорее, чем я прибуду в Лондон'.

Перечитав еще раз, Хэйл удовлетворенно улыбнулся. Да, это письмо, ясно говорит о его намерениях. Он лишь понадеялся, что мисс Палмер не обделена умом, как ее покойная мать, и сможет понять, что он не станет долго терпеть ее присутствие в поместье. Пусть поторопится, и перед его приездом подыщет себе женишка получше. Несомненно, это было в ее же интересах.

Выйдя из кабинета, он передал письмо Рэндалу, их дворецкому, с просьбой отправить его в самое ближайшее время.

— Конечно, мистер Далтон, непременно сделаю, — отозвался дворецкий, беря письмо в свои пальцы, слегка подрагивающие от старости. Хэйл в очередной раз подумал о том, что пора бы найти нового дворецкого, вместо престарелого Рэндала. Нужно будет поговорить об этом с матерью. Она постоянно вставала на защиту Рэндала, ссылаясь на то, что он служит здесь уже давно. Это не аргумент. По крайней мере, для него, Хэйла.

Направляясь уверенной походкой в гостиную, где его ожидал Нэд, Хэйл решил, что займется этим вопросом, как только вернется из Лондона.

Старый Рендал вышел из рабочего кабинета, держа в руке конверт с письмом. Он неторопливо шаркал по светлому коридору Киллиан-Хилла, прокручивая в голове просьбу мистера Хэйла, что бы, не дай бог, не забыть ее! В последнее время Рэндал стал слишком рассеянным. Но что поделать — возраст брал свое! Он столько лет прилежно служил в этом доме, выполняя обязанности дворецкого, что уже сбился со счета. Рэндал поступил на службу в Киллиан-Хилл, когда мистер Хэйл был еще маленьким мальчиком. Как давно это было!

Он спустился по лестнице на первый этаж, направляясь прямиком на кухню. Следовало убедиться, что обед, как всегда, будет подан вовремя. Зайдя в комнату, он сложил конверт с письмом в карман своих коричневых брюк, чтобы не потерять его.

— Рэндал, не беспокойтесь! Обед почти готов, — сказала тучная кухарка Мэри, выдворяя Рэндала из кухни. Закрыв за ним дверь, она буркнула себе под нос:

— Вот же, старый дурак!

Так бесцеремонно выпровоженный за пределы кухни, Рэндал все еще хмурился. Эта нахальная кухарка сбила его с какой-то смутной мысли! Он что-то должен был сделать для мистера Хэйла. Что-то очень важное. Вот только бы вспомнить, что именно?..