Хозяйка ранчо

Глава третья

В половине шестого Чанс был уже на ногах. Он подошел к широко распахнутому окну и всей грудью вдохнул свежий воздух раннего утра. Чанс прекрасно выспался и чувствовал необычайный прилив сил. Да и открывшийся ему из окна вид: бесконечные просторы уходящей за горизонт прерии — наполнил его сердце радостью. Трудно отвести глаза от великолепия гор, тронутых золотом восходящего солнца!

Заслышав голоса, он посмотрел во двор. Клео и Пит торопливой походкой направлялись к загону для лошадей. Увидел Чанс и Рози: девочка закрывала калитку изгороди и собаки провожали тоскливыми взглядами юную хозяйку.

Чанс невольно улыбнулся. Представшая его глазам идиллическая семейная сцена была ему в новинку и почему-то растрогала его. Похоже, Клео собирается взять Рози с собой. Вот и прекрасно! Могла бы захватить и собак. Чанс отошел от окна и принялся быстро одеваться. Простая синяя рубашка, джинсы, высокие сапоги — кажется, все? Потом, вспомнив, что Клео ходила вчера в шляпе, надел похожую. Чемоданы он так до конца и не распаковал — впрочем, какой смысл забивать маленький шкаф дорогими костюмами, которые вряд ли когда-нибудь ему здесь пригодятся? Нет, надо будет все-таки положить их в гардероб одной из пустующих комнат: едва ли у него появится еще когда-нибудь возможность покупать столь же дорогостоящие вещи. Ему почему-то вдруг стало весело. Что за чудо? Ведь в его теперешнем положении не было ничего радостного, и уж конечно, не мизерный положительный баланс ранчо мог привести его в хорошее настроение.

Чанс сбежал вниз и бодро поздоровался с Джо. Тот кивнул в ответ и лаконично произнес:

— Завтрак скоро будет готов. Вы пока наливайте себе кофе.

— Спасибо, с удовольствием, — откликнулся Чанс. Он наполнил большую толстую кружку дымящимся напитком. — Как тебя угораздило стать поваром, Джо?

— Сперва меня угораздило подцепить ревматизм, из-за него, проклятого, я не мог больше объезжать лошадей. А кроме стряпни, ничего другого я не умел.

— Готовка еды — тоже весьма уважаемое занятие.

— Уважаемое или нет, не знаю, но только надо же кому-то и этим заниматься, — пробурчал Джо, выкладывая на тарелки с пылу с жару оладьи. — Да кому тут оценивать мою стряпню? Раньше, бывало, полный стол народу собирался, а теперь?..

— Ты здесь давно?

— Еще до того, как Саксоны купили ранчо. Давайте ешьте!

— Спасибо, — кивнул Чанс, кладя варенье на оладьи.

— Правда, в те времена я при лошадях находился.

— Воевал? — спросил Чанс. Похоже, у этого парня башка тоже варила неплохо, хотя многословием он явно не отличался.

— Нет, не довелось. Верхом поедете?

— Да, вместе с Клео.

— Рози тоже намылилась ехать с вами.

— Пусть едет. Я детей люблю.

— Рози хоть и маленькая еще, а девочка смышленая. Не мешается, одним словом, самостоятельная. Такую другую и не встретишь.

Вошел Пит, и Джо направился к плите за новой порцией оладий. Пит степенно поздоровался, повесил шляпу на гвоздь и присел за стол. Чанс решил, что ему, должно быть, уже под пятьдесят.

— Слышь, мы с тобой сейчас отправляемся в Хелину, — обратился он к Джо.

— Это еще зачем?

— Надо перегнать машину Чанса в аэропорт.

— Вот напасть какая! Ненавижу город, и Клео это отлично знает.

— Одному мне не справиться, Клео сама велела, чтобы мы с тобой вдвоем поехали, — отозвался Пит.

Чанс с улыбкой слушал их ленивую перебранку. Покончив с едой, он нахлобучил шляпу и вышел, так и не дослушав их спор о том, чью машину они возьмут, Пита или Джо.

Воздух был настолько прозрачен, что казалось, до гор рукой подать. Чанс постоял минуту-другую, любуясь видом и радуясь всему, что его окружало. Вечером он принял важное решение: часть скота все-таки придется продать. Немного — ровно столько, сколько необходимо для того, чтобы справиться с неотложными финансовыми проблемами. Это отнюдь не означало, что всем их заботам разом придет конец, и потому его самого удивлял тот необъяснимый подъем духа, который он сейчас испытывал.

Продолжая улыбаться, Чанс направился к загону с лошадьми, но по пути передумал и повернул к домику Клео: ему захотелось рассмотреть получше собак Рози. Оба пса бегали за заборчиком и, казалось, были готовы вывернуться наизнанку, лишь бы понравиться незнакомцу. Чанс присел на корточки и, погладив их высунувшиеся между дощечками морды, проговорил:

— Привет, ребятки. Сейчас попробуем что-нибудь придумать и освободить вас. Несправедливо, когда такие отличные псы сидят за оградой, а вокруг столько всего интересного, правда?

Обе собаки, словно догадавшись, о чем идет речь, так и норовили лизнуть Чанса. Рассмеявшись, он выпрямился и тут же увидел подходившую к нему Клео.

— Доброе утро, мистер Саксон.

— Да забудьте вы об этом «мистере» хотя бы на сегодня! — шутливо воскликнул он, в тот же миг почувствовав, что ее вид возбуждает его столь же сильно, как и при первой встрече. На ней были все те же старые джинсы, простая мужская рубашка и — никакой косметики, зеленые глаза — прекрасные и ясные — сияли, как нынешнее утро, как струившийся с неба на простор лугов солнечный свет. От одного их взгляда его душу переполнила радость.

Клео вздохнула с облегчением: Чанс держался по-дружески и в его глазах не горел огонь желания, что так напугал ее накануне.

— Лошади оседланы, можно отправляться, — сказала она.

— Моя — тоже?

— Да, конечно. — Клео, хотя и выбрала для Чанса лошадь поспокойнее, все-таки тревожилась, сможет ли он держаться в седле. — Если она придется вам не по вкусу, то быстренько найдем другую…

— Сейчас поглядим, что за зверь, — отозвался он и с широкой улыбкой добавил: — Какое прекрасное утро!

— Да, но прогноз погоды неважный. Во второй половине обещают дождь. Правда, к тому времени мы постараемся вернуться.

Они подошли к лошадям, где их ждала Рози.

— Здравствуйте, мистер Саксон, — несмело произнесла девочка.

— Привет, Рози. А я ходил смотреть на твоих собак. Как их зовут?

— Тиск и Таск, — живо отозвалась девочка. — Мама мне их принесла совсем маленькими и сказала, что они оба страшные проказники.

— Так оно и было на самом деле, — вступила в разговор Клео. — Но теперь они поумнели и прекрасно ладят с Рози.

— Вы всегда их держите за оградой?

— Да, они у нас шустрые больно.

— Но не кусаются?

— Не беспокойтесь, Чанс. Кусаться они не кусаются, но вечно лезут куда не надо.

— Уверяю вас, Клео, мне они нисколько не помешают. Выпустите их, пускай побегают. — Чанс слегка понизил голос, чтобы девочка его не слышала, но Рози была полностью поглощена важным делом: она подтягивала подпругу на своей лошади. — Не терплю, когда животные в неволе. Даже в зоопарк из-за этого никогда не любил ходить.

Слова Чанса обрадовали Клео, она и сама всегда так считала. Кинув признательный взгляд на Чанса, Клео повернулась к дочери:

— Рози, милая, беги скорее, выпусти собак.

От удивления глаза Рози сделались круглыми-круглыми.

— Ты серьезно, мамочка?

— Вполне. Мистер Саксон не хочет, чтобы их держали взаперти.

— Но ты же говорила, что они нам будут только мешать.

— Мистер Саксон считает иначе.

Лицо девочки засветилось от счастья, и она бегом кинулась к дому. У Рози были такие же, как и у него, синие глаза и темные волосы. Джинсы, рубашка, как и у матери, и шляпа, болтавшаяся за спиной на резинке. «Какая миленькая, — подумал Чанс. — А ведь у меня вполне могла быть дочь ее возраста». Подумал и сам удивился: о чем, о чем, а уж о том, чтобы обзаводиться потомством, он никогда не помышлял.

— Ну вот, благодаря вам у нее сегодня один из самых счастливых дней за последнее время, — заметила Клео.

— А что нужно для счастья вам, Клео? — негромко спросил Чанс.

Клео тут же перевела разговор на другую тему:

— Посмотрите на эту серую кобылу. Если не нравится — подберем другую.

— На сегодня сойдет, а там видно будет. Сам себе и подберу. Только, пожалуйста, Клео, перестаньте меня бояться!

— А я и не боюсь, — соврала она.

— Вы словно в рыцарских доспехах, — шутливо пожаловался Чанс.

— Мы, кажется, договорились поддерживать наши отношения на строго деловом уровне.

— Чистая правда, договорились, — подтвердил он. И тут же воскликнул: — Поглядите-ка, что там творится!

Обернувшись, Клео не смогла удержаться от смеха: Тиск и Таск, обрадованные неожиданной свободой, кидались из стороны в сторону, что-то вынюхивали и возбужденно лаяли.

— Видите, как они радуются! — сказала немного запыхавшаяся Рози, подбежав к взрослым. — Спасибо вам, мистер Саксон!

— Не за что, малышка. И потом, если твоя мама не против, мне бы хотелось, чтобы ты звала меня просто Чанс.

— Ладно, мама?

— Да, да, конечно, — ответила застигнутая врасплох Клео.

— А какая из лошадок твоя? — спросил Чанс.

— Вот эта, пегая.

Разумеется, самая низкорослая.

— Значит, ваш — вороной? — обратился он к Клео.

— Да. Между прочим, я его купила на соседнем ранчо два года назад.

— Великолепный экземпляр, — одобрительно проговорил Чанс, похлопав по крупу животного. По всему было видно, что он знает толк в лошадях. Клео вдруг захотелось побольше узнать о Чансе, как он жил до приезда сюда и о чем думает теперь, оказавшись без гроша в кармане. Но она промолчала, понимая, что сейчас не время и не место для подобных расспросов.

Они вскочили в седла и выехали со двора. Чанс почти отпустил поводья и готов был петь от восторга. Вот она, настоящая жизнь: дорога, свежий воздух, красота кругом да приятные попутчики! Даже его неказистая кобыла не портила ему настроения.

— Как зовут лошадок? — весело спросил он.

— Вашу — Жемчужина, лошадь Рози — Лоскутик, а мою — Ночка.

— Ну что, Жемчужина, похоже, мы с тобой поладим, — сказал он, потрепав лошадь по холке.

От взгляда Клео не укрылась та непринужденная грация, с которой Чанс сидел верхом. Так держатся в седле только опытные наездники. Чанс сразу сделался ближе и понятнее Клео, хотя она сознавала всю опасность подобных сопоставлений. Что ни говори, но они принадлежали к совершенно разным мирам: Чанс, несмотря на теперешние финансовые трудности, привык к роскоши; Клео тяжким трудом добывала всегда каждый доллар.

Слушая, как Рози свободно общается со взрослым, почти незнакомым человеком, что расспрашивал ее о школьных делах, Клео не могла удержаться от горделивой улыбки.

Тиск и Таск не долго следовали за ними: едва они отъехали от ранчо, собаки развернулись и побежали назад.

— Ваши земли кончаются вон за той цепью холмов, — заговорила Клео. — Их южная граница проходит по той стороне реки, примерно в миле от берега; на севере их замыкают вон те два холма, а на востоке они доходят до Неттлтон-роад, по которой вы ехали сюда, когда свернули с шоссе.

«Мои земли», — тихо повторил Чанс. До этой минуты до него как-то не доходил смысл того, чем стало для него ранчо Кид-Ривер. Его земли. Его владения, хотя, разумеется, формально совладельцами являлись и его братья, так же как и он — их компаньоном в Неваде и Орегоне.

И все же… все же земля, по которой он сейчас проезжал, принадлежала лично ему. Сознание этого факта неожиданно для него самого переполнило его сердце чувством неведомой раньше гордости. Что, в самом деле, он мог назвать своим в прежней жизни? Огромный, роскошный особняк, где Чанс провел юность? Яхты? Лошадей для игры в поло? Все это принадлежало не ему — деду. Как, впрочем, и эта земля. Вся штука в том, что у него никогда не было ничего своего. Даже одежда, что сейчас на нем, приобретена на деньги деда.

Внезапно Чанса охватил такой острый стыд, что он даже покачнулся в седле. Почему до него не доходило раньше, какой паразитический образ жизни он вел?! Почему дед ни разу не сказал ему правду в лицо? И только сейчас, оглянувшись назад, Чанс понял простую истину: удовлетворяя каждый каприз внуков, дед стремился таким образом возместить им горькую утрату — смерть родителей. Именно поэтому он так баловал их и, по сути дела, своими собственными руками сделал ни на что не годными. Чанс понимал, что не вправе сурово осуждать старика за желание сделать жизнь внуков безоблачной. И все же ужасно, что лишь его смерть и почти полная потеря состояния наконец открыли им глаза. Во всяком случае, Чанс надеялся, что его братья испытывают те же чувства, что и он сам.

Погруженный в свои размышления, он только сейчас заметил, что Клео и Рози значительно опередили его. Издали мать и дочь выглядели очень похожими друг на друга. Когда Рози вырастет, она, скорее всего, станет столь же красивой и ладно сложенной, как и Клео. Да и в седле она держится ничуть не хуже матери и, если уж на то пошло, почти столь же непринужденно, как и он сам!

— Смотрите, Чанс! — крикнула Клео, указывая вперед. — Вон там стадо, видите?

Чанс, прищурившись, посмотрел вдаль и действительно различил на склонах холмов еле заметные точки.

— Можно я поеду вперед, мама?

— Можно.

Девочка пришпорила своего коня и, пригнувшись к луке седла, как профессиональный, взрослый наездник, пустила его в галоп.

— Хорошо ездит, ничего не скажешь, — заметил Чанс, догоняя Клео.

— Ей было всего три, когда мы здесь поселились. И уже через неделю я ее в первый раз посадила на лошадь, и, поверьте, это ей сразу пришлось по душе.

— Значит, вся в мать?

— Похоже, так.

— Милая девчушка.

Вид Рози всколыхнул воспоминания Чанса о собственных детских годах. Он не часто говорил об этом вслух, тем более с малознакомыми людьми, но тут вдруг сказал:

— Я потерял родителей, когда мне было пять. Они погибли в авиакатастрофе.

Неожиданное признание взволновало Клео, и она не нашла ничего лучшего, как коротко сказать, что ей очень жаль его.

— Спасибо. О нас позаботились. Дед взял нас к себе. А вы? Ваши родители живы, Клео?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Нет. Мама умерла. Об отце ничего не знаю. Он оставил нас, когда мне исполнилось девять, и с тех пор я его не видела.

Она настороженно посмотрела на Чанса: разговор принимал слишком личный оборот, и поэтому, предваряя дальнейшие расспросы, торопливо закончила:

— Я воспитывалась у тетки.

Невеселые воспоминания о прошлом угнетающе подействовали на Чанса, и он решил сменить тему.

— Я намерен продать часть скота.

Клео нахмурилась: заявление хозяина ранчо расстроило ее едва ли не больше, чем даже их предыдущая беседа о личной жизни.

— Неужели без этого не обойтись?

— Боюсь, другого выхода нет. А поголовье потом восстановим.

— Естественный прирост потребует немало времени.

— Как? Разве мы не сможем удвоить стадо уже на будущий год за счет приплода?

— Не все так просто, как вам кажется, — отозвалась Клео и пустилась в детальные разъяснения по поводу увеличения процента выкидышей, выбраковки слабых телят, продажи животных-производителей и обязательной кастрации части бычков в конце года. Чанс внимательно слушал, не переставая изумляться широкой осведомленности Клео во всем, что касалось разведения скота.

Они подъехали к пасущимся коровам. Большинство были черные или темно-бурые с белыми мордами.

— Что это за порода? — поинтересовался Чанс.

— У нас в основном херфордская, но не чистокровная. Хорошие животные, выносливые и сильные.

Они находились у самых предгорий. Чанс обернулся: волнуемое ветром зеленое море трав уходило вдаль, подступая к строениям ранчо. И снова, как незадолго до того, им овладело чувство гордости: именно он, Чанс Саксон, — владелец этой земли. Сейчас, конечно, трудно было загадывать далеко вперед, ведь с его приезда прошли всего лишь сутки, тем не менее он по-прежнему ощущал радостное волнение и смело смотрел в будущее. И вдруг ему совершенно неожиданно пришло на ум, что здесь, в этом плодородном, прекрасном крае, можно прожить спокойно и счастливо до конца своих дней. Что за нелепая, дикая мысль для человека, привыкшего к удовлетворению любой своей прихоти и имевшего всегда все только самое лучшее! А с другой стороны, подумалось Чансу, может быть, раньше он просто глубоко заблуждался насчет того, что следует называть «самым лучшим»?

Его взгляд снова вернулся к Клео.

— К этим местам как-то сразу привязываешься, не правда ли?

— Со мной так и случилось.

— Однако насчет меня вы, я вижу, сомневаетесь?

— Я в этом штате родилась, — уклончиво ответила Клео. — А для вас здесь все в диковинку.

— Полагаете, я тут ненадолго?

И хотя он угадал ее мысли, Клео ушла от прямого ответа:

— Пожалуй, пока воздержусь от каких-либо выводов.

— О чем вы сейчас думали?

— А зачем вам это знать?

— Затем, что вы пока единственное связующее звено между мною и делами ранчо. Я очень ценю ваш опыт и восхищаюсь вашими знаниями. Вам тут каждый бугорок знаком — разве не так?

— Так. И я с радостью готова передать вам все свои знания. Но мне кажется, лучше не привносить в наш с вами разговор ничего личного. Ибо это грозит в дальнейшем серьезным разладом.

— Разладом с вами? Уверяю вас, Клео, это самое последнее, чего бы мне хотелось. Вы мне очень нужны.

Клео вдруг стало трудно дышать. Ей почудился в словах Чанса иной смысл, не имеющий никакого отношения к делам ранчо. Или ей померещилось? Внезапно ее охватило смятение от близкого присутствия мужчины, давно уже она не ощущала ничего подобного, по крайней мере все восемь лет после рождения дочери.

Разозлившись на себя за столь глупые мысли и стараясь совладать с нервами, она с наигранной живостью воскликнула:

— Может, вам хочется взглянуть на реку поближе? Рози, мы едем к реке! — и, не дожидаясь ответа, пришпорила лошадь. Клео мчалась во весь опор. Она пыталась понять, что же с ней происходит. И находила лишь один ответ. Единственная надежда, что Чанс надолго здесь не задержится. Сегодня новые впечатления, красивые места и прекрасная погода его заворожили, но скоро он ко всему привыкнет, и флер очарования исчезнет. Ладно, предположим, он уедет, и что тогда станется с ранчо? И с ней самой, если она, как последняя дура, позволит снова увлечь себя уже другому бессовестному проходимцу — и все оттого, что он красив и ее к нему тянет? Нет, она перегибает палку и, может быть, возвела напраслину на человека: как у него обстоят дела с совестью, ей пока ничего не известно. Но можно ли довериться человеку, который приехал сюда лишь погостить и, мало того, за всю свою жизнь и пальцем не шевельнул, чтобы заработать хоть доллар?!

Чанс тем временем попридержал лошадь и подождал, пока Рози поравняется с ним.

— Мы едем к реке? — спросила девочка.

— Твоя мама предложила посмотреть на реку вблизи.

— Она красивая, наша речка. И мама даже иногда разрешает мне немножко поплавать. Правда, не везде, а там, где помельче.

— Ты хорошо плаваешь?

— Не очень, но на воде держусь.

— Знаешь, давай как-нибудь отправимся вместе на реку, и я научу тебя плавать кролем!

— Ой, правда? Вот будет здорово! А то мама тоже плохо плавает.

— Возможно, я ее тоже чему-нибудь научу, — медленно проговорил Чанс, неотрывно смотря вслед Клео: девушка по-прежнему скакала вперед, не оборачиваясь. Потом, спохватившись, поправился: — Я хотел сказать, научу ее лучше плавать.

— Спасибо, мистер Саксон.

— Не мистер Саксон, а Чанс. Мы же договорились, забыла?

— Спасибо, Чанс.

Некоторое время они ехали молча, а затем вдруг Рози, бросив на него робкий взгляд, спросила:

— А у вас есть дочка, Чанс?

— Нет, малышка, — ответил он и после небольшой паузы добавил: — Не все же такие везучие, как твоя мама: у нее есть ты!

Прежде Чанс никогда не задумывался над тем, что такое везение. Он не был по натуре игроком, все и без того доставалось ему шутя и играючи, зачем тогда волноваться и гадать, улыбнется ли ему госпожа Удача или обойдет стороной.

Но то было в иной жизни. А теперь, когда появилась Клео? Ей, можно сказать, повезло, и именно в тех вещах, о существовании которых Чанс прежде и не подозревал. Здесь, пусть даже на чужой, не принадлежащей ей земле, у Клео корни, и она имела все необходимое для счастья: дом, постоянную работа и любимое существо — дочь Рози. Не избежала Клео и сложностей, разочарований, иначе почему вся съеживалась и выставляла, словно ежик, «иголки» всякий раз, когда он пытался хотя бы на один шаг прорваться за грань официальных отношений?

На один шаг. Но и этого шага она не позволяла ему сделать. Чанс никогда не считал себя робким в отношениях с женщинами, не собирался отступать и теперь. Черт возьми, разумеется, он отдавал себе отчет в том, что близкие отношения с девушкой намного осложнят ему жизнь, но не мог ничего с собой поделать. Клео ему нравилась. Нравилась — даже не то слово: одна только мысль о Клео сводила его с ума. Походка, зеленовато-голубые глаза, стройные ноги в потертых сапожках, даже манера надевать перчатки — все будоражило его и возбуждало. Если он в ближайшие несколько недель не добьется взаимности, ему, ей-Богу, несдобровать. Никогда еще ни к одной женщине не тянуло Чанса с такой непреодолимой силой, как теперь к Клео! И подумать только: всего день назад он даже не подозревал о ее существовании! Нет, похоже, он спятил, не иначе. Так не бывает! Что за внезапная страсть, похожая на умопомрачение! Клео тысячу раз права, что так себя держит с ним. Конечно же, Клео права! А он-то хорош, ничего не скажешь, лезет напролом!

Сердито стиснув зубы, Чанс дал себе слово сохранять необходимую дистанцию в отношениях с Клео. Он поглядел на Рози, что ехала рядом с ним, негромко напевая что-то себе под нос. Какая ласковая девчушка! И непонятно, почему он так болезненно воспринял ее вопрос о том, есть ли у него дочь. Мысль о собственном отце ее явно нисколько не тревожила. Интересно, что же ей сказала Клео? Ему-то она ничего не объяснила. Наверно, влюбилась в того парня без памяти, иначе бы не родила Рози. А он небось бросил Клео с ребенком на руках и исчез, как ее собственный папаша? А может быть, хотел жениться, да Клео не согласилась? Похоже, что именно так все и произошло. А Клео, судя по всему, способна на такой поступок, характер у нее сильный. А за подтверждением далеко ходить не надо: девушка — и вдруг взялась за мужскую работу. И главное — зачем? Чтобы дочь не воспитывалась чужими людьми! Понравилось Чансу и то, что Клео никому себя не навязывала. Его никогда не привлекали женщины, легко соглашавшиеся на физическую близость. Может, именно из-за ее неуступчивости его так сильно тянет к ней?

Как бы там ни было, нужно держать себя в узде. И отныне никакого флирта! Неважно, что ему будет непросто с Клео. Преуспевание ранчо того стоит. Ему во что бы то ни стало необходимо добиться успеха. Другого пути нет. Для него это вопрос жизни и смерти.

Но уж в одном Клео точно глубоко заблуждается: он отсюда ни за что никуда не уедет!