Хозяйка ранчо

Глава седьмая

Внешне отношения между ними наладились, и они в полной мере ощущали этот сдвиг к лучшему. Вместе ездили по делам, обсуждали всевозможные вопросы, связанные с работами на ранчо, делали сообща что-то по дому. При встречах они намеренно подчеркивали чисто деловой характер своих отношений, словно такое поведение могло послужить преградой их сближению.

Большую часть времени на следующей неделе отняла заготовка сена. В течение двух дней на ранчо работал и местный кузнец, проверявший годность лошадиных подков к зимнему сезону. Подготовили и коров к осеменению.

Постоянно чем-нибудь занятая, Клео тем не менее чувствовала незнакомое ей прежде беспокойство. Раздражительность. Жизнь на ранчо заметно изменилась после приезда Чанса, и Клео не могла притворяться и делать вид, будто все осталось по-старому. По крайней мере, себя не обманешь!

Рози снова напомнила ей про давно обещанный пикник. Клео тем более охотно пошла навстречу желанию девочки, что ей нужно было расслабиться, сбросить с себя, хотя бы на время, напряжение последних дней.

— Давай в ближайшие выходные, хорошо, милая? Я поговорю с Чансом, чтобы он отпустил нас.

Вечером она отправилась в усадьбу, молчаливую и мрачную, как и всегда в это время.

— Чанс, ты где?

— В кабинете.

Клео проводила в кабинете немало часов — ведь все документы по ранчо находились в ее ведении. Довольно часто, садясь за единственный в комнате стол, она находила на нем оставленные Чансом бумаги. В первое время она их просматривала, но все эти цифры, которыми были исписаны страницы блокнотов, ничего ей не говорили, и в конце концов Клео стала сразу откладывать их в сторону, не заглядывая в них.

Войдя в кабинет, она заметила перед Чансом на столе один из таких блокнотов. Рядом стоял бокал с темно-янтарной жидкостью и кубиками льда.

— Тебе нужен кабинет? — Чанс поднялся.

— Нет. Я хотела поговорить с тобой, но ты, кажется, занят. Не буду мешать.

— Да у меня ничего срочного. — Чанс жестом указал на стул. — Садись.

Он взглянул на нее. Она была одета в белые джинсы и легкий вязаный свитер в красно-белую полоску. От постоянной работы под палящим летним солнцем ее кожа потемнела и обветрилась. Как всегда, когда на ней не было шляпы, ее медово-золотистые волосы были гладко зачесаны назад и стянуты лентой.

Когда она шла мимо стола, Чанс невольно отметил ее плоский живот и округлые линии бедер. Нет, что и говорить, джинсы идеально подходят таким стройным женщинам, как Клео. А их белый цвет делал девушку еще более привлекательной.

Он откашлялся и сел. Забавно: чем лучше сидела на Клео одежда, тем больше хотелось ему раздеть ее.

— Я хотела бы несколько дней отдохнуть, — сразу перешла Клео к делу. Если не считать разговоров, непосредственно связанных с ранчо, она и Чанс почти не общались друг с другом.

Чанс кивнул.

— Ты вольна распоряжаться своим временем, как считаешь нужным, Клео. Моего разрешения тебе не требуется.

— Я другого мнения.

Он глубоко вздохнул.

— Что же, считай, что разрешение у тебя есть.

— Спасибо. Мы с Рози отправляемся на пикник. Уедем в пятницу утром и вернемся в понедельник.

Слово «пикник» вызвало в Чансе целый поток воспоминаний о незабываемых минутах, проведенных в машине Клео. «Разве я заслужил эту вечную боль в сердце? — мрачно подумал он. — Почему, черт возьми, мне не удается забыть об этом раз и навсегда?»

— Гм… отлично. Я уверен, что Рози будет в восторге. И куда вы собираетесь?

— Скорее всего, на Чистое озеро. Это недалеко, и кемпинг там отличный.

Внезапно Клео умолкла.

— Ну вот и все, что я хотела сказать. Извини за беспокойство.

Она с любопытством взглянула на лежащий перед ним на столе блокнот с загадочными столбцами цифр.

Чанс перехватил ее взгляд.

— Я рассчитываю на увеличение поголовья в следующем сезоне. На этом ранчо могло бы разместиться раза в три больше скота, чем мы имеем сейчас.

Глаза Клео широко раскрылись от удивления.

— Земля-то прокормит и большее стадо, но…

Она снова замолчала. Финансовой стороной ведения хозяйства занимался Чанс, и она не имела к этому никакого отношения.

— Банковский заем, — коротко ответил Чанс.

При мысли о денежной ссуде, столь необязательной на ее взгляд, Клео содрогнулась.

— А земля пойдет под залог?

— Тебе эта идея, я знаю, не нравится.

— У меня нет права голоса в решении подобных вопросов.

Чанс прищурился.

— Я прошу тебя, будь со мной откровенной. Ты одобряешь мою идею увеличения стада?

— Увеличения стада… да!

— Есть только один способ добиться этого, Клео.

— Не так! Только один способ добиться этого быстро, — поправила Клео. — Сейчас твоей землей владеешь и управляешь только ты. Она в полной твоей власти. Обычному ранчеро лишь с большим трудом удается достигнуть такого положения.

— Я понимаю, что иду на риск, однако возможная выгода перевешивает все твои доводы. Я просчитал на бумаге десятки вариантов — вывод один. Положив заем на счет, можно было бы получить немалую прибыль от покупки и продажи коров. Чем больше будет поголовье стада, тем выше доходы.

Клео вновь уселась.

— А ты учел возможные колебания рынка? Нет никаких гарантий, что в следующем году ты сможешь продать говядину по такой же выгодной цене, как и в этом.

— Может быть, слишком поздно, но все же я усвоил одно важное правило: жизнь никогда и никому не дает никаких гарантий.

С этим Клео поспорить не могла, однако идея заложить ранчо ей пришлась не по вкусу.

— Клео, пойми, удачный год в любом бизнесе зависит от того, сколько раз удается провернуть каждый доллар, — спокойно продолжал убеждать ее Чанс. — Как раз об этом я и думаю. Мне нужен заем, чтобы весной прикупить молодых бычков. Осенью я их продам и расплачусь с долгом. Постепенно ранчо начнет само окупать собственные расходы, и займы будут уже не нужны.

— И коровы тоже?

Чанс на секунду помедлил с ответом. То, как он планировал работу на ранчо в будущем, слишком сильно отличалось от привычного здесь распорядка, и он опасался, что Клео не сможет, не захочет принять эти перемены.

— Я больше не собираюсь заниматься разведением скота. Прокорм коров в течение зимнего сезона обходится слишком дорого. Кроме того, ухаживать за ними приходится значительно больше, чем за бычками, особенно во время отела. Я уже не говорю о кастрации бычков весной и осеменении коров в августе. Пришлось бы привлекать людей со стороны. А если на ранчо не останется коров, мы, соответственно, избавляемся от лишних хлопот по уходу за ними, а значит, справимся со всей работой собственными силами.

— Ну что же, — прервала Клео слишком затянувшуюся после слов Чанса паузу. — Кажется, ты был занят.

Чанс посмотрел ей прямо в глаза.

— Я надеюсь, ты одобряешь мои планы?

А если нет? Он так быстро освоился с основными правилами ведения дел на ранчо, так уверенно и со знанием дела рассуждал о будущем… Перемены всегда давались Клео нелегко. За прошедшие пять лет она привыкла к повседневной, привычной рутине сезонных работ и жизни на ранчо. Торговала скотом — правда, немного. Однако самой большой радостью для нее было появление к весне телят и возня с ними.

— Да и ты будешь посвободнее, — вновь заговорил Чанс. — Тебе не нужно будет вести учет приплода.

— Для меня это было совсем не трудно, — холодно ответила Клео.

И сразу стало ясно, как она относится ко всем этим планам.

— Жаль, что тебе не понравилось. Я надеялся, ты меня поддержишь.

Ей хотелось возразить, что подобное решение не слишком продуманно и преждевременно, ведь у него еще недостаточно опыта в этом деле, однако она была наемным работником, а не партнером Чанса, и поэтому промолчала и, лишь глубоко вздохнув, поднялась со стула.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь… Надеюсь, что все пойдет так, как ты задумал.

Чанс вскочил.

— Ты сказала очень важное слово, Клео, — надежда. Пока, на бумаге, все выглядит просто и убедительно.

— Будешь продавать коров?

Чанс прокашлялся.

— Они уже проданы. Ты, вероятно, знаешь покупателя — это Джим Кэндлберри.

Ранчо Кэндлберри в их краях было известно каждому.

— Да, я его знаю. Он хочет забрать коров до осеменения?

— Он собирается свести наших коров со своими быками и просил, чтобы их перегнали в начале следующей недели.

Известие о продаже коров стало для Клео ударом. Теперь август, обычно самый хлопотный месяц в году, окажется заполненным лишь скукой и безмолвной пустотой загонов. Конечно, Чанс имел полное право поступать так, как считал нужным, однако Клео почувствовала себя задетой тем, что он даже не удосужился обсудить с ней свои действия.

Неожиданно ей пришло в голову, что с той ночи в хлеву они почти не разговаривали друг с другом. Почему бы, решила Клео, не воспользоваться удобным случаем и не сбросить еще один тяготивший ее груз?

— Кстати, могу обрадовать, — голос ее прозвучал глухо, бесцветно, — можно больше не думать о…

Слова застряли у нее в горле.

Чанс пристально взглянул на Клео, и ее щеки внезапно вспыхнули. Ей так хотелось произнести эти слова спокойно, безразличным тоном, но слишком живы оказались воспоминания о случившемся, слишком сильно ранили они ее чувства. Она не могла заставить себя произнести ни звука.

— Не думать о чем, Клео? — мягко спросил Чанс, уже догадавшись, о чем пойдет речь.

— Я… не беременна, — выдавила она из себя и потом, уже раскованней, добавила: — Уверена, ты вздохнешь с облегчением.

— А ты?

— Я? О да, конечно!

Она уловила какое-то странное выражение, мелькнувшее в глазах Чанса, но понять его не смогла и, внезапно смутившись, попятилась к двери.

— Ты можешь вновь вернуться к твоим… расчетам.

С каждым днем они все больше отдаляются друг от друга, подумал Чанс. То, что они работали вместе, ничуть не меняло ее отношения к нему. Он старался избегать слишком личных тем и говорил только о делах, но — вот незадача! — она не одобряла и его хозяйственные планы. И самое неприятное — даже не пытается выразить свое неудовольствие.

— Клео!

Та остановилась почти в дверях.

— Что?

Чанс обогнул стол и подошел к девушке. Ему мучительно захотелось сжать ее в объятиях. Дом был пуст и тих. Если считать, что единственное, чего им обоим не хватало, чтобы их отношения приняли естественную форму, — это уединение, то сейчас его было в избытке.

— Останься, и давай поговорим, — сказал он, тщетно силясь подавить растущее возбуждение. — О ранчо, о моих планах. Мне бы хотелось, чтобы ты тоже приняла в них участие.

— Не криви душой. Тебе это вряд ли придется по вкусу. — Ответ ее прозвучал резко, едва ли не грубо.

— Ты не одобряешь мои действия?

— Одобряю или нет — какая разница: все равно ничего не изменится.

— Твое одобрение много значит для меня.

Его взгляд помимо воли скользнул по телу Клео.

— Ты очень нужна мне. — Голос его, изменившийся от проснувшегося желания, стал глуше, настойчивее.

Чанс шагнул вперед, заставив тем самым Клео отступить и прижаться спиной к стене. Пытаясь удержать его на расстоянии, она уперлась рукой ему в грудь.

Глаза Чанса затуманились. Он нервно облизнул пересохшие губы. Клео с испугом прислушалась к гулким ударам собственного сердца. Могла ли она предполагать, заходя в кабинет — кстати, зачем она сюда приходила, никак не вспомнить! — что ей придется выдержать новое испытание на крепость духа и воли.

— Я хочу тебя, — прошептал Чанс. — Я никогда и ни к кому не испытывал еще такого страстного желания. Ночью ты приходишь в мои сны, днем — властвуешь над моими мыслями и чувствами. По утрам, смешно сказать, приходится обливаться холодной водой. Пойми, я вовсе не пытаюсь во что-нибудь тебя втянуть, ведь я дал слово, что не прикоснусь к тебе, и сдержу его. Но ты, ей-Богу, сводишь меня с ума. Что со мной, Клео? Может, ты знаешь ответ?

«Это любовь», — мелькнуло в мозгу Клео, но она тут же отринула эту мысль. Не может быть! Заговори сейчас Чанс о любви, не поверила бы ни единому слову! Зачем ей выслушивать лживые признанья!

— Не знаю… — Голос ее звучал тихо и напряженно. — Дай мне пройти, мне нужно домой.

Клео, конечно, ошиблась, когда положила руку ему на грудь: Чанс крепко прижал ее к себе и теперь девушка ощущала волнующий жар его тела.

«Жизнь казалась такой простой, пока в нее не ворвался Чанс Саксон», — подумала она и тяжело вздохнула. Прежде ее ничто не волновало, ничто, кроме ее маленькой Рози, и она была счастлива, о Господи, как же она была счастлива! Так что пусть теперь сколько угодно обливается холодной водой! Так ему и надо!

Но что сильнее всего беспокоило Клео, так это она сама: что бы они ни говорили друг другу, оставшись наедине, она чувствовала, как в ней пробуждалось неподвластное ее воле желание. И она понимала: одно слово, одно неосторожное движение — и Чанс заключит ее в свои объятия. Возникшая в сознании Клео картина заставила ее вздрогнуть. По коже пробежал сладкий холодок, дыхание участилось.

А Чанс продолжал легонько поглаживать ей руку. В его глазах Клео читала мольбу: «Согласись, Клео! Разреши… Я хочу тебя!»

И она не смогла больше противиться их общему желанию. Клео закрыла глаза и медленно склонила голову на грудь Чанса.

Затаив дыхание, Чанс привлек ее к себе и робко поцеловал в губы. Затем, не совладав с порывом страсти, принялся покрывать поцелуями ее лицо.

— Клео… — Охрипший голос Чанса трудно было узнать.

Желание обладать стоявшей рядом женщиной поглотило все прочие чувства, ни одна женщина не возбуждала его так сильно. Нелепо рассуждать о самообладании, когда в его объятиях находилась Клео. Он не мог, да и не хотел сдерживаться.

На всякий случай Чанс решил запереть дверь. Услышав щелчок запора, Клео вздрогнула. Это произойдет сейчас и здесь, и она не в силах ничего изменить… Не может и не хочет…

Они начали поспешно раздевать друг друга. Чанс снял с нее через голову вязаный свитер; державшая волосы лента упала, и шелковистые пряди волос рассыпались по плечам, закрыли лицо. Чанс приподнял голову Клео и снова нежно поцеловал девушку в губы. Его язык проник во влажную глубину ее полуоткрытого рта. Застонав, Клео слегка приподнялась и обвила ногой его бедро, прижавшись к уже вздыбившейся ширинке его брюк.

На мгновение они оторвались друг от друга, чтобы раздеться, но тут же снова обнялись, забыв обо всем на свете. Клео успела лишь прошептать:

— Презерватив есть?

— Да, да… — Он нетерпеливым движением рванул джинсы. Вскоре он уже вновь прижимал ее к себе. Ни на секунду не прекращая целовать Клео, Чанс поднял ее и, когда она обхватила его бедра ногами, прижал к стене и со стоном наслаждения вошел в нее.

Клео уткнулась ему в плечо, стыдливо пряча лицо.

— Посмотри на меня, — выдохнул он, и до самого конца их любовной игры его горящие страстью глаза властно удерживали ее взгляд. Хотя Клео и ощущала сладострастную дрожь Чанса и слышала у своего уха тяжелое прерывистое дыхание, ее внимание было сосредоточено на охватившем все ее существо наслаждении, и с каждым движением Чанса они оба стремительно приближались к экстазу.

Стоны Клео перешли в непрерывное, идущее из самых глубин сознания счастливое бормотание:

— Чанс… Чанс…

Желание целиком захватило Чанса, неудержимо требуя выхода. Он еще выше приподнял Клео и мощными и частыми ударами бедер довел их обоих до оргазма. Сладкий восторг одновременно охватил тесно прижавшихся друг к другу мужчину и женщину, и от всепоглощающего чувства блаженства слезы потекли из их глаз. На миг они застыли, затем Чанс, ощутив внезапную слабость в ногах, опустился на колени, бережно поддерживая Клео.

— Ты победил… снова! — хрипло воскликнула она.

— Разве мы соперники? Взгляни на меня, Клео!

Она подняла на него полные слез глаза.

— Я не могу с тобой бороться. Бессмысленно…

— И не нужно бороться, Клео. Даже когда мы просто встречаемся друг с другом, в нас рождается желание. Я теряю покой и самообладание, едва завидев тебя. Ни одна женщина до сих пор не завладевала так моими мыслями и моим воображением.

Клео подавленно вздохнула, она испытывала то же самое, что и он. И как ни пыталась заставить себя не обращать на него внимания или даже вовсе не встречаться с ним, однако постоянно думала о нем, его теле, руках, губах…

Для душевного равновесия — поняла она — просто необходимо уехать на пикник, побыть одной и все обдумать. Рози ей не помешает.

— Перестань хмуриться, — мягко прервал ее размышления Чанс.

Стоило Клео только намекнуть взглядом ли, жестом, словом, и он был бы готов все повторить сначала. Уже не столь, возможно, бурно и страстно, а более спокойно и нежно. В его глазах вновь блеснул огонек желания.

— Давай переберемся на кровать. Я так хочу, проснувшись ночью, почувствовать тебя рядом.

— Что за фантазии! — Голос Клео сделался строже. — Рози осталась одна. Мне нужно возвращаться.

Так как Чанс продолжал молча смотреть на нее, она поспешно добавила:

— А если Рози придет сюда за мной?

Клео прекрасно понимала: Рози никогда не придет сюда без приглашения. Однако Чансу это было знать вовсе не обязательно. Клео просто испугалась, что снова уступит Чансу, ибо она, бесспорно, лучше других знала силу его убеждения и свою собственную слабость!

Имя Рози остановило Чанса. Он ни в коем случае не станет как-то влиять на отношения Клео и Рози, ибо всегда восхищался привязанностью и любовью Клео к дочери, поскольку сам вырос без матери.

— Да, — спокойно и уверенно поддержал он ее. — Ты должна идти.

Он в последний раз ласково, с безграничной нежностью поцеловал Клео в губы и, заметив ее удивленное лицо — она явно не ожидала такой податливости с его стороны! — растроганно улыбнулся.

— Теперь ты поверишь наконец, что небезразлична мне?

Но Клео по-прежнему была уверена лишь в одном: Чанс хочет заниматься с ней любовью и, пока она живет на ранчо, не оставит ее в покое. А поверить в то, что их отношения могут вырасти в нечто большее, чем просто секс, она не могла.

Клео молча освободилась из его объятий и, повернувшись спиной к Чансу, стала одеваться.

— Почему ты не ответила на мой вопрос?

Клео повернулась:

— Мне кажется, тебя интересует лишь одно.

— Объясни.

— Что тебе объяснить, Чанс?

— То, что ты сказала.

Клео натянула свитер и заправила его в джинсы.

— Хорошо, — резко ответила она. — Мне кажется, я похожа на кусок пластилина в твоих руках. Стоит тебе дотронуться, как я размякаю и веду себя как безмозглая шлю…

— Замолчи! — прокричал Чанс, обрывая готовое вырваться у нее грубое слово. — Черт возьми, неужели ты и впрямь считаешь меня сволочью?!

Клео собрала волосы в пучок и оглянулась в поисках ленты.

— Все вы готовы затащить первую попавшуюся женщину в постель, полагая, будто это свидетельствует о вашей мужественности и сексуальности. Все мужчины! — В голосе ее прозвучала горечь. — А как называют легкодоступных женщин, сам знаешь.

— Тебя нельзя назвать легкодоступной.

— Кто бы говорил! — цинично воскликнула она, вскинув брови. — И как ты тогда меня назовешь? Какое определение дашь женщине, что готова лечь с тобой, как только ты сожмешь ее в объятиях?

— Для тебя и я могу найти тысячи определений, но ни одно из них не будет оскорбительным. Красивая, чувственная, умная…

— Ну да, это я-то умная! Чудненько… — саркастически усмехнулась Клео и, отыскав ленту на полу возле одного из книжных шкафов, нервным движением затянула узел на затылке. — То, что здесь произошло, называется любовным приключением, Чанс. И не пытайся скрыть правду за красивыми словами.

— Все женщины, с которыми я встречался раньше, всегда предпочитали красивые слова.

Она метнула на него злобный взгляд.

— У меня нет ни малейшего желания слушать о твоих былых победах.

Внезапно Клео осознала, что Чанс все еще не одет. Так до сих пор и не застегнутые джинсы выглядели столь вызывающе привлекательно, что она стиснула зубы: почему, черт его побери, он не может привести себя в порядок!

Слово «победы» вызвало у Чанса кривую усмешку, он знал и других женщин, но к победителям себя никогда не причислял.

Заметив искорки веселья в его глазах, Клео вышла из себя:

— И что такого смешного я сказала? Поделись, посмеемся вместе.

— О чем ты говоришь, Клео! — уже с некоторым раздражением отозвался Чанс. — Ты слишком все драматизируешь. Мы с тобой обыкновенные мужчина и женщина, понравившиеся друг другу. Может быть, я излишне самонадеян, но, мне думается, ты тоже увлечена мной. А уж про меня и говорить нечего, хоть веревки вей!

— Не больно ты обыкновенный. Зачем прибедняться! Вряд ли сыщется здесь второй ранчеро с таким же прошлым, как у тебя. Да, пожалуй, и во всем этом чертовом штате! По крайней мере я ничего похожего не слышала.

Чанс, слегка прищурившись, посмотрел на нее.

— Откуда ты знаешь, кем я был до того, как приехал сюда. Не спорю, моя семья жила обеспеченно и ни в чем не нуждалась. Однако позволь мне кое-что тебе сказать, Клео. Ни единого цента, ни одной минуты своей жизни я не потратил на то, чтобы создать это богатство. Как, впрочем, и мои братья. Наш семейный капитал — заслуга деда. Так что мне нечем гордиться! Я презираю свое прошлое точно так же, как и ты свое. Наше отличие в том, что я — оптимист, а ты нет. Все мои вчерашние ошибки остались навсегда в прошлом, а я живу в настоящем, с надеждой на будущее. Бери с меня пример. Ведь все твои проблемы, страхи, комплексы сейчас и гроша ломаного не стоят!

Слова Чанса тяжелым камнем ложились на душу Клео, и больнее всего ее самолюбие ранило то, что он очень точно определил ее внутреннее состояние. Да, она действительно жила прошлым, до сих пор ощущая бремя вины за запретную любовь к женатому мужчине. И то, что она ничего не знала о брачных узах Джейка, ей не казалось достаточным оправданием — могла бы догадаться, могла бы узнать!

От внезапного смущения сдавило в висках, и Клео судорожно сжала их пальцами. Чанс прав: отвергать физическую близость с мужчинами после этой истории с Джейком ее заставлял не здравый смысл, как казалось ей раньше, а ощущение собственной греховности. Чанс сумел пробить стену, за которой она отгородилась от мира. Осталось теперь понять тайный смысл происшедшего. Одно из двух: либо природа потребовала своего, либо она просто устала жить в одиночестве и сделалась менее требовательной к себе и к окружавшим людям.

— Прости, Клео, — участливо проговорил Чанс: уж слишком потрясенной выглядела девушка. — Я не хотел тебя расстраивать.

Он подошел к ней, намереваясь взять Клео за руку, но та резко ее отдернула и бросилась к двери.

— Клео, постой!

Напрасный труд! Девушка даже не оглянулась.

Нахмурившись, Чанс выскочил вслед за ней в темный коридор.

— Когда же это кончится, Клео? Тебе не надоело от меня бегать?