Хранитель сокровищ

ГЛАВА 26

С трудом, справившись с приступом внезапно охватившей слабости, Эш отвернулся от жены. Еще немного, и он упал бы перед ней на колени, умоляя подарить хоть капельку нежности. Но больше Эш не собирался клевать на эту наживку. Он подошел к окну и с наслаждением, полной грудью вдохнул прохладный воздух раннего утра, наполненный пряными запахами трав и цветов.

– Зачем нужны в таком случае эти уроки? – спросил Эш с недоумением. – Зачем учиться правильно ходить, говорить и думать? Все эти тонкости чертовски важны только для тебя, но не для меня.

– Не понимаю, что общего между уроками и твоим нежеланием, признавать свою семью! – воскликнула Элизабет. – Наши занятия должны помочь тебе комфортно чувствовать себя в обществе.

Из окон открывался чудесный вид на владения Четсвика. Изумрудно-зеленые аккуратные лужайки, украшенные фонтанами и зеркальными прудами, перемежались с петляющими зарослями кустарника и пестрыми цветочными клумбами. Чтобы открыть этот новый мир, стоило пересечь океан. В старинном доме все очень любили и бесконечно баловали самого маленького обитателя. Сказочный дворец ожидал возвращения своего властелина. Я – король, властелин всего, что вижу. Но маленький мальчик вырос и стал обычным простолюдином.

Элизабет никак не понимала, что, сгладив острые углы в манерах и поведении мужа, она все равно не переделает его душу. Сердце Эша осталось там, на американском западе. И он не сможет и не захочет жить, подчиняя свою жизнь и каждый шаг надуманным правилам.

Мягко прошуршав платьем, Элизабет подошла к мужу.

– Марлоу и герцогиня тебя любят, – тихо сказала она. – Я тоже тебя люблю. Почему ты продолжаешь нас не признавать?

Сжав руку, лежавшую на оконной раме, в кулак, Эш не отрываясь, смотрел на зеленые стены тиссового Лабиринта.

– Неужели будет лучше, если я стану делать вид, будто собираюсь здесь остаться? – спросил он.

– Нет, конечно. – Помолчав немного, Элизабет снова заговорила тихим и печальным голосом: – Будет лучше только тогда, когда ты поймешь, насколько важно человеку иметь свой дом и семью.

Эш закрыл глаза. Он давно знал, как много значит для человека семья. Всю жизнь он находился в поиске, надеясь когда-нибудь обрести свой угол и семью. Ферму. Ранчо. Дом, из которого можно выйти во двор вечером и услышать громкий стрекот сверчков. Но уж никак не дворец! Здесь даже слуги смотрят на него, как на чудо-юдо.

– Поскольку этот разговор все равно ни к чему хорошему не приведет, – тяжело вздохнула Элизабет, – давай лучше подготовим тебя к предстоящему вечеру.

Снова зашелестев юбками, она отошла. Даже не оборачиваясь, Эш знал, что она остановилась возле письменного стола в позе строгой школьной учительницы. Он чувствовал, как сверлит его ее взгляд, но не поворачивался.

– Очень важно, чтобы на протяжении всего вечера ты оставался в перчатках, – заговорила Элизабет сухим и бесцветным голосом. – За исключением обеда. Ни в коем случае нельзя их снимать перед приглашением дамы на танец.

При одной мысли о предстоящем завтра званом вечере Эша охватывала тоска.

– Нужели мои голые ладони могут превратить леди в облачко, а? – усмехнулся он не без озорства.

– Твои голые ладони могут испачкать ее перчатки, а возможно, и лиф платья, – ответила Элизабет нравоучительным тоном.

– Лучше я не буду танцевать ни с кем вообще, чтобы не возникало никаких проблем, – с воодушевлением воскликнул Эш.

– Но ведь это же бал, – напомнила ему Элизабет. – И главным развлечением будут танцы. Ты просто обязан танцевать.

Он должен танцевать и при этом не выпускать ни на кого свои когти.

– А разве на балу женатым мужчинам можно танцевать с другими женщинами? – удивился Эш.

– Положение женатого человека не запрещает танцевать с другими женщинами, – ответила Элизабет. – Конечно, ты не должен уделять слишком много внимания какой-то одной леди. Это не останется незамеченным.

Но Эша интересовала только одна женщина. Оглянувшись через плечо, он увидел, что она стоит возле стола в той позе, в какой он и представлял себе, и выглядит именно симпатичной классной учительницей. Удивительно, как этой странной маленькой женщине удавалось даже ледяным взглядом разжигать в нем жаркое пламя страсти?

Желая позлить жену, Эш усмехнулся. С гневом он еще мог справиться, а вот другие эмоции грозили вот-вот охватить его целиком.

– Значит, если я встречу на этом балу какую-нибудь хорошенькую женщину, я не могу уделять ей все свое время? – спросил он, старательно придавая голосу оттенок разочарования.

Элизабет резко вскинула голову и посмотрела на мужа блестящими от возмущения глазами.

– Можешь, конечно, – выпалила она, – если хочешь унизить меня, своих родных и самого себя.

– В таком случае мне придется, по всей видимости, не отходить от тебя весь вечер ни на шаг, – еще более разочарованно протянул Эш.

Элизабет перевела дыхание. Терпение начинало лопаться.

– Если супруги весь вечер ни на минуту не разлучаются, это тоже считается неприличным, – сухо заметила она.

Ему никогда бы не хотелось разлучаться с этой женщиной. Он завороженно смотрел на нее. Блестящие волосы Элизабет отливали на солнце золотом и падали на узкие плечи роскошными прядями. Грудь волнующе поднималась и снова опадала. Эшу стало жарко. Огонь страсти грозил сжечь его живьем. Откашлявшись, Элизабет продолжала:

– Ты не должен танцевать на балу больше двух танцев с одной и той же дамой. Иначе все решат, что ты не зря уделяешь ей много внимания.

– Не понимаю, зачем я должен танцевать с кем-то вообще? – раздраженно произнес Эш, прислонясь к стене.

Нервно поправляя камею на воротнике платья, она ответила:

– Если ты не будешь танцевать хотя бы половину всех танцев, тебя сочтут полным истуканом.

– Совсем забыл, какие у вас здесь порядки, – усмехнулся Эш. – Значит, о человеке могут судить по такой ерунде, как умение танцевать?

Элизабет вдруг внимательно посмотрела на мужа, видимо, о чем-то подумав.

– Ты ведь не умеешь танцевать, – догадалась она.

Эш не ожидал от жены такой проницательности.

– Мне негде было этому учиться, – ответил он сухо.

Элизабет кивнула.

– Как же я об этом раньше не догадалась? «А почему, черт возьми, человек, далекий от цивилизации, должен уметь танцевать?»

– Подожди меня здесь, – попросила Элизабет. – Я сейчас приду.

Через несколько минут, она вернулась с блестящей деревянной коробочкой в руках.

– Марлоу и герцогиня вернутся только к полудню. А поскольку одновременно я не могу учить тебя танцевать и играть на фортепиано, нам придется обойтись этим. – Поставив ящичек на стол, она открыла крышку. Из шкатулки полились чарующие звуки вальса.

Но Эша музыка нисколько не обрадовала.

– Эта вещь старинная, – сказала Элизабет, с улыбкой глядя на музыкальный инструмент. – Его подарил мой прадед, маркиз Блэкторн, моей прабабке еще в 1812 году. Это был первый вальс, который они танцевали вдвоем.

Элизабет продолжала смотреть на шкатулку, красивое лицо было торжественным и печальным, словно она думала о ком-то давно ушедшем. Может быть, эта удивительная леди сейчас думала о том человеке, с которым ей хотелось бы закружить в вальсе под нежные звуки мелодии. Может быть, она хотела бы видеть на его месте кого-то другого. Того, кто уже умел танцевать. Прекрасно разбирался бы во всех правилах этикета и назвал бы этот сказочный дворец своим домом.

Спустя несколько минут Элизабет закрыла крышку шкатулки и повернула в ней маленький золотой ключик. Выражение ее лица уже не было таким торжественным. Она снова стала учительницей, строгой и готовой продолжать обучение недоумка, который достался ей в ученики.

– Ты должен постоянно поддерживать талию своей партнерши правой рукой. А ее правая рука должна при этом лежать в твоей левой ладони. Вот так. – Элизабет вытянула вперед правую руку, словно придерживая партнера. Потом она подняла левую, объяснив, как следует держать руку леди. – Этот танец имеет размер три четверти.

Эш молча наблюдал, как кружит по комнате жена в объятиях воображаемого кавалера. Подол платья то и дело задевал вытканные на ковре золотые вазы с белыми цветами. Слушая объяснения, Эш пытался убедить себя, что танцевать вальс – не так уж сложно. Однако когда жена знаком попросила его присоединиться, он почувствовал, что ноги словно налились свинцом.

Подойдя к жене, Эш поднял руки и с улыбкой сказал:

– На мне нет перчаток.

В ответ она помахала своми ладонями без перчаток.

– Представим, что они на нас есть, – невозмутимо ответила учительница. – Обними меня за талию правой рукой.

Эш обвил стройную, затянутую шелком талию жены. Он старался не думать, какая она податливая и нежная без одежды. Элизабет тоже пыталась подавить в себе воспоминания о властных и умелых руках.

Она подняла крышку музыкальной шкатулки, вновь выпуская из нее сладкие звуки вальса. Направляя шаги мужа, она, не поднимая глаз, смотрела на его плечо. Эш следовал за женой, чувствуя себя огромным и неуклюжим медведем, опасающимся что-нибудь задеть. Без конфуза не обошлось. Большая и неловкая нога тяжело опустилась на изящную ножку Элизабет. Услышав, как она вскрикнула от боли, Эш выругался про себя.

– Прости, – сказал он. – Послушай, может быть, никто и не заметит, что я не танцую?

Опершись о стол, Элизабет приподняла оттоптанную ногу, помахивая, ею на весу.

– Увы, ты будешь подвергнут самому пристальному вниманию, – невесело усмехнулась она.

Иными словами, с него сорвут маску цивилизованного джентльмена и увидят скрывавшегося под ней дикаря.

– Ах да, совсем забыл – ради меня ведь и устраивается этот бал. Я буду, как танцующий в балагане медведь.

Элизабет закрыла крышку затихшей музыкальной шкатулки и тихо сказала:

– Завтрашний вечер едва ли можно назвать балаганом.

– Не думаю, – мрачно произнес Эш.

– Неужели ты так легко сдашься, даже не пробуя, как следует научиться танцевать? – удивленно посмотрела Элизабет.

– Может быть, не стоит, и начинать, – хмуро предложил он, – пока я не переломал тебе ноги?

– Не волнуйся, мне не раз наступали на ноги, – успокаивая мужа, она повернула в шкатулке ключ и открыла крышку. – Попробуем еще раз?

Серые глаза вызывающе блестели. Поколебавшись немного, Эш привлек ее к себе и сказал:

– Хорошо. Только не говори потом, что я тебя не предупредил.

Элизабет упрямо сжала губы.

– Сделай шаг назад левой ногой, – попросила она.

Подстегиваемый рукой жены, лежащей на плече, Эш отступил назад. Громкий и отчетливый голос Элизабет звучал снова и снова, преподавая очередной урок танца. Постепенно шаги перестали быть неуклюжими, мягкий ритм голоса дошел, наконец, до его сознания. Он понял, что урок вовсе не так уж плох. Когда умолкли последние звуки вальса, Элизабет подхватила мелодию и стала негромко мурлыкать себе под нос.

– Ну, вот, – улыбнулась она мужу, – у тебя все отлично получается.

Необыкновенно теплая улыбка жены приятно согрела Эша. Он кружил с ней по комнате в ритме вальса, и пышные юбки касались его ног, пробуждая волнующие воспоминания. Перед глазами Эша снова возникло обнаженное тело жены, с которого неслышным шелестом соскальзывало платье. Мужчина крепко обхватил талию своей партнерши. Гладкий щелк под ладонью дразнил. Он хотел провести рукой по бархатной коже Элизабет и ощутить жар ее тела.

Опустив глаза, он посмотрел на красивую грудь жены под зеленым шелком лифа. На Элизабет было скромное платье, глухое, до самого подбородка, но мысленно он видел ее раздетой, такой, какой каждую ночь она лежала в его объятиях. Теплой. Ласковой. С упругими розовыми сосками, блестящими от влажных поцелуев.

Трепет, охвативший женщину, передался и ему. Через несколько тактов, она наступила мужу на ногу.

– Прости, – смущенно пробормотала она, отстраняясь.

Но Эш не разжал своих рук и встретил растерянный взгляд жены, не пытаясь отвести горящие желанием глаза. Он походил сейчас на свирепого зверя, которому не терпелось накинуться на жертву. Накинуться прямо здесь. Но зверь продолжал стоять, как изваяние. Легкая волна тонкого аромата лаванды нежно окутывала его. Прятавшийся зверь снова зашевелился, решительно заявляя о своем желании обладать Элизабет. Она могла бы остановить этого хищника одним движением руки. Но ее пальцы уже побежали по шее мужчины. Эш не мог больше сдерживать себя. Желание вспыхнуло, как сухой хворост. Он притянул жену к себе и подхватил на руки. Страстный поцелуй заглушил все протесты Элизабет. Собственно, она и не собиралась возражать.

Обвив руками шею мужа, она ответила на поцелуй с такой страстью, что он закачался. Элизабет, прижимаясь к нему, все теснее придвигала его к столу. Руки Эша принялись нащупывать на спине Элизабет пуговицы платья и быстро их расстегивать. Она судорожно вцепились в ворот его рубашки и, прежде чем он успел о чем-либо догадаться, рывком распахнула ее. На пол посыпались пуговицы.

Эш запрокинул голову, жадно хватая ртом воздух. Горячие губы Элизабет обжигали его грудь, а пальцы уже раскрывали застежку на брюках. Расстегнув платье жены, он потянул его, и оно с мягким шуршанием соскользнуло на пол. Эш положил Элизабет на стол. Слишком нетерпеливый, чтобы освобождать ее тело от всех кружев и белья, он просто приподнял нижние юбки. Рука нащупала узкую прорезь, и в следующее мгновение пальцы дотронулись до мягких шелковистых завитков. С губ Элизабет сорвался хриплый стон. Она молила об удовольствии, которое он сам научил ее требовать. Ему не терпелось поскорее добраться до груди Элизабет. Рванув сорочку, он оголил розовые соски, которые манили своим уже знакомым вкусом.

Эш потерся щекой об упругие холмики, поцеловал ложбинку между ними, обхватил губами нежные бутончики и стал жадно, как младенец, их посасывать.

Вскрикнув, Элизабет схватила мужа за плечи.

– Выпусти его, – прошептала она, сгорая от нетерпения и нащупывая объект своего желания сквозь нижнее белье.

Эш судорожно рванул пуговицы – и вот уже теплые пальцы жены обхватили возбужденное «копье». Она направила его к жаркой и узкой щели. Забыв обо всем на свете, Эш проник в горячую бездну. Элизабет подалась к нему телом, принимая мужа всего без остатка. Она извивалась, двигалась с ним в одном ритме и стонала, пока удовольствие, не достигло апогея. Ни с одной женщиной Эш не достигал в любви такой гармонии.

Уткнувшись лицом в разметавшиеся волосы Элизабет, он покорно лежал в ее крепких объятиях. Длинные ноги жены сжимали талию, а руки держали шею. Она не хотела его отпускать, а у Эша не было сил сопротивляться.

Спустя несколько минут Элизабет подняла руки и запустила пальцы в густую шевелюру мужа.

– Просто невероятно, но ты абсолютно уничтожаешь мою порядочность, – призналась она с улыбкой.

Эш слегка приподнялся и посмотрел на жену. С румянцем во всю щеку и покрасневшими от поцелуев губами, она была очень хороша.

– Да, я такой, – сказал он. – Я настолько лишен порядочности, что занимаюсь любовью с тобой на столе среди белого дня.

– Держу пари, многие женщины согласились бы поменять своих порядочных мужей на страстных мужчин, – ответила она.

Похоже, Элизабет тоже не возражала, где, как и когда заниматься с ним любовью. Эта женщина была вполне довольна своим мужем-зверем. Эш посмотрел в ее глаза: может быть, она в самом деле, его любит?

Он встал со стола и стал приводить в порядок одежду. Это было нелегко: большинство пуговиц валялось на полу. Элизабет по-прежнему сидела на краю стола с поднятым ворохом нижних юбок. Ничуть не стесняясь почти раздетого вида, она довольно улыбалась. Эш поднял ее платье. Им предстояло еще многое обсудить, но пока она не облачится, разум ему не подчинится.

– Лучше одеться, пока сюда кто-нибудь не вошел и не увидел этого зрелища, – посоветовал Эш.

– Хорошие слуги всегда стучатся, прежде чем войти. – Поправляя бретельки сорочки, она легко спрыгнула на пол и томно потянулась. – Мне так нравится, когда ты смотришь на меня раздетую, – призналась она. – У меня даже голова кружится.

Эш не стал говорить, что он чувствует в такие минуты. Он помогал Элизабет надеть платье, долго копаясь в застежках.

– Ты быстрее раздеваешь, чем одеваешь, – мягко поддела Элизабет.

– Мне ни разу не приходилось одевать женщин, – ответил муж.

Когда он застегнул последний крючок, она, обернувшись через плечо, с улыбкой сказала:

– А одеваешь ты тоже очень неплохо.

Эш отошел – на расстоянии ему легче с ней разговаривать. Неужели эта необыкновенная женщина, в самом деле, любит его? Он уже готов поверить. А что, если она... Боже, что, если она...

– А что, если нам никогда не удастся доказать мою личность? – быстро заговорил Эш. – Ты когда-нибудь задумывалась над этим? После смерти Марлоу сюда немедленно примчится Клэйборн и присвоит себе все. Как тогда ты будешь относиться к своему мужу?

Элизабет улыбнулась, в глазах светилась уверенность.

– Марлоу еще не собирается умирать, – ответила она. – Когда это все-таки случится, за тобой уже прочно закрепится титул лорда Энджелстоуна.

Эш чувствовал, как его начинает трясти, точь-в-точь, как в тот день, когда впервые увидел перед собой убийцу.

– Но если Клэйборн передаст дело в суд, следствие станет скорее на его сторону, чем поможет мне. Может оказаться, что у человека, за которого ты вышла замуж, не будет имени и титула. Как тебе это понравится, принцесса?

Нахмурившееся лицо Элизабет уже не было таким уверенным.

Она подошла к шкафу, на полках которого застыла вереница старых игрушек. Эш пытался убедить себя, что ему наплевать, каким будет ее ответ. Дрожь, охватившая его, так и не унялась.

Взяв с полки кролика в ярком зеленом сюртучке, она погладила серые ушки.

– Мне казалось, что такой человек, как ты, будет до последнего драться, за свое законное право и наследство, – сказала она, глядя в маленькие глазки-пуговки.

Значит, он нужен ей только в том случае, если Четсвик и титул останутся у него? Эш хотел вздохнуть, но сжавшееся вдруг горло помешало это сделать. Он не мог даже, как прежде, усмехнуться.

– Думаю, для одного дня уроков более чем достаточно, – выдавил Эш из себя.

И он ушел, чтобы Элизабет не видела его слабым и раздавленным.