Хрупкое сердце

Глава 14

– Ох!

Он тоже мокрый, как я, но от дождя. Темные глаза блестят, скулы напряжены, а рот сжат. И только увидев меня, шагает ко мне.

– Алиса!

Ему хватает двух шагов, а я успеваю сделать вдох, когда его руки обхватывают меня и прижимают к груди. Он наклоняет голову и находит мои губы. Целует их жадно, потом лицо, волосы. Обнимает так, что не вырваться.

– Забери меня в свой мир, Алиска, – просит у уха, и шепот достает до самого сердца. – Мне больше некуда идти. Не прогоняй!

– Ты холодный.

– Да.

Он отпускает меня, но только чтобы снять куртку. Бросив ее у порога, вновь прижимает к себе горячему, возвращая меня своему телу и обволакивая мужским запахом расплавленной смолы и кедра – терпким и противоречиво-горьким, как наше объятие. И само объятие одновременно знакомое и чужое, как вкус его губ и прикосновения рук.

Теперь это губы и руки уверенного в своем желании молодого мужчины, а не вчерашнего парня. И я понимаю, что он не отпустит, даже если скажу «нет».

Руслан продолжает целовать мою шею и плечи, пока я держусь за него, поверхностно дыша – не в состоянии справиться с эмоциями и с собой. С тем, что захлестнуло нас, как только он меня обнял.

Он вернулся, а вместе с ним вернулось и общее прошлое, которое, кажется, было только вчера. И в этом прошлом давно исчезли границы и смущение, оставив памяти нас настоящих.

Сейчас я ощущаю себя лодкой, которая долгое время справлялась с течением, но оказалась не готова встретиться со штормом, и затихаю под ним, чтобы не утонуть.

У Руслана крепкие руки. Ему мало держать меня, он хочет чувствовать, и от его объятий полотенце соскальзывает с груди и падает к ногам.

– Прости. Сейчас!

Он приседает, чтобы его поднять… и вдруг утыкается лбом в мой живот, обхватив бедра ладонями. На секунду застыв, жадно сжимает их пальцами, прикасаясь к коже горячими губами.

– Господи, Снег… как мне тебя не хватало. Поверить не могу, что это ты. Где ты была всё это время? Где?!

А я ничего не могу ответить. Мое дыхание рвется всполохами на губах, а пальцы цепляются за широкие плечи. И слезы снова встают в глазах, потому что и слов нет, и оттолкнуть не могу.

Наша встреча похожа на помешательство. На точку в лабиринте для двоих, в которой мы вновь оказались – уже не юные и больше не беспечные. Не близкие, но и не чужие, иначе почему я откликаюсь? Вопреки всему оживаю под жадной лаской мужских рук и замираю от прикосновения губ, которые продолжают меня целовать.

– Руслан, ты сошел с ума! – выдыхаю, когда получается хоть что-то сказать, и неожиданно дотрагиваюсь до его волос взлетевшей рукой, вспоминая, какие они густые и послушные.

У Марджанова всегда были самые модные стрижки, и с тех пор ничего не изменилось.

– Давно, – не отрицает он. – Мне ничего не поможет, я болен тобой.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Я узнаю, Снег! Обещаю! Только разреши…

Он встает и выдергивает из-за пояса свою рубашку. Расстегнув ее на себе, снимает и накидывает на мои плечи. Закутав в рубашку, притягивает меня к груди, пряча губы в волосах.

– Алиса, разреши мне тебя согреть. На этот раз я постараюсь не быть идиотом. Я знаю, что сам все испортил. Всегда знал, но исправить не вышло.

Я замечаю, что дрожу. То ли от холода и нехватки сил, а то ли от избытка переживаний, которых, и правда, слишком много для одного вечера.

Когда-то я боялась влюбиться в этого парня – в его черничный взгляд и нахальную улыбку, ломающие границы моей личной зоны девичьего равновесия. Как оказалось, не зря боялась. Только поняла, что влюбилась, позже. Уже когда осталась одна.

После Марджанова ни к одному парню я ничего похожего не чувствовала. Они замечали меня – симпатичные молодые мужчины, но наталкивались на вежливое равнодушие и очень редко – на дружескую симпатию.

– Ты не изменился, Руслан. Всё так же берешь, что хочешь.

– Не всё. Тебя я всегда хотел, но не получил. Остальное мне доставалось без усилий. А теперь…

– Что теперь? Ты стал более избирательным? – Я поднимаю голову и смотрю на него в полутьме прихожей. В темные глаза, которые не одной девчонке вскружили голову. – Почему ты здесь, когда есть другие? Зачем я тебе? Ради бога, Марджанов, у меня не хватит сил пережить все снова. Я больше не одна, ты видел.

– Алиса…

– Я не стану тебе ничего отвечать!

– Не надо, я сам отвечу. Хочешь знать, что я понял, когда сегодня увидел тебя?

– Что?

Что он еще может сказать кроме того, что я уже слышала?

Руки Руслана поднимаются по спине, а взгляд держит крепче, чем его объятие. Он говорит, но прежде склоняется к моим губам, обдавая их жаром дыхания:

– Я вырос, Снежная, и больше не дам себе ни одного шанса тебя потерять. У тебя больше нет доводов!.. Я видел в какой из комнат первой погас свет – там спит твоя дочь. И теперь знаю, где спишь ты…

Он захватывает мои губы своими, и отрывает меня от пола. Несет в спальню, словно уже был здесь, продолжая целовать. Конечно, планировка квартиры обычная и мне не стоит удивляться его уверенности. И все же в Руслане есть много нового, не знакомого мне раньше.

Мы входим, и он закрывает за нами дверь. В комнате темно, лишь от окна падает неясный свет луны. Кровать у меня небольшая, здесь только мои вещи, и это ответ на его недавний вопрос.

Он кладет меня на постель и нависает сверху. Распахнув на мне свою рубашку, целует ключицы и опускает горячую ладонь на грудь. Гладит ее, обхватывая ареолу второй груди ртом и, отпустив, приподнимает языком сосок. Ласкает его, создавая чувствительное трение, от которого я шумно дышу и невольно прогибаюсь навстречу ласке.

Нахожу ладонями плечи Руслана и сжимаю на них пальцы, когда он опускает голову ниже и проводит губами по коже. Целует меня под грудью, заставляя кровь бежать по телу жаркими волнами. Спустив ладони на голые бедра, проводит языком у пупка, пробуждая к жизни маленькие горячие смерчи. Они вспыхивают внизу живота, наливая его томительной тяжестью. В том месте, где после рождения Анюты остался шрам от кесарева сечения.

Сейчас шрам почти незаметен. Но не для чувствительных и жадных губ Руслана. И найдя его, он на секунду замирает.

Я тоже замираю в эту секунду, оторвав руки от крепких плеч, не готовая просить… но он возвращается. Раскинув мои колени, опускается у кровати и вклинивает сильную ладонь под ягодицы. Приподнимает меня себе навстречу, гладит живот, бедро… проводит языком по чувствительной коже, раскрывая меня так, как хочет. Ласкает осторожно и нежно, на этот раз не спрашивая и не давая выбора. Берет, распаляя жар там, где уже пульсирует желание, разбуженное его жадными поцелуями.

Сжимая ягодицы, припадает ко мне крепче… и тихий стон вместе с именем сдержать не получается:

– Ох, Руслан…

Я не сопротивляюсь и не прячусь, не для этого мы здесь. После возвращения Марджанова в мою прихожую мне уже не закрыться ни от его взгляда, ни от рук.

Но я могу закрыться от прошлого, и прикрываю веки, отдаваясь на волю удовольствию, которое он дарит – острому и терпкому, потому что остается много несказанного между нами.

Ладони Руслана скользят по моим бедрам, сжимают их, и оргазм накрывает с головой. Я прогибаюсь в пояснице, приподнимаю грудь, чувствуя, как вздрагивают колени и перехватывает дыхание. А сердце стучит громко и заполошно, ударяясь об эхо знакомой боли – не проснувшейся, но затаившейся, – умоляя, чтобы я его успокоила.

Как? Если тело хочет жить и чувствовать?!

Руслан гладит мои ноги, отпускает их и встает. Но только затем, чтобы сесть на кровать, поднять меня и усадить на свои бедра. Склонив голову, продолжает целовать мою грудь, умело играя с ней языком и губами. А я продолжаю мучить свое сердце, внезапно почувствовав укол тоски, вспоминая, каким нежным он был со мной в наш первый раз. Совсем, как сейчас.

Невозможно и больно думать, что он такой со всеми.

Руслан целует ключицу и поднимает губы к моей шее. Греет ладонями спину, гладит талию, не спеша раздеваться сам – хотя меня и его голый торс обжигает.

За те годы, что мы не виделись вчерашний спортивный мальчишка возмужал – спина стала шире и плечи крепче. Но любовница из меня по-прежнему не самая умелая, только его это, кажется, не сильно волнует.

Мы не говорим, молчим. Он целует, а я глажу пальцами его затылок.

– Ты такая красивая, Снег. Везде! От тебя не оторваться.

– В комнате темно, – отвечаю шепотом, – ты не можешь видеть.

– Я вижу.

– А если бы я была вся в шрамах?

– И что? Для меня это ничего бы не изменило.

Он все же заставляет меня улыбнуться.

– Надо же, Марджанов, твой любимый вопрос. Когда– то ты отвечал им на любое мое возражение.

– Ты просто никогда мне не верила, а я говорил всерьез. Мне оставалось с тобой только спорить.

Улыбка исчезает вместе с тяжелым выдохом, и мы снова молчим, хотя это молчание очень чувственное, и губы Руслана уже подбираются к моему уху.

– Алиса, я тебя хочу!

Хочет, удивляться поздно. Я давно ощущаю его возбуждение между своих ног. И тем не менее, отвечаю категорично.

– Надеюсь, у тебя есть защита? Иначе и не мечтай.

Однако смутить его ответом не получается, хотя я на это надеялась.

– Насовсем хочу, Снежная. Себе!

На этот раз у него есть защита, а я не спрашиваю «почему». Я успела заметить на аукционе его компанию и симпатичную, темноволосую девушку, явно искавшую внимания Руслана. Что будет завтра – не знаю, но сегодня мы уже зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад.

Он не спеша приподнимает мои бедра и опускает на себя, не торопясь закончить акт. Останавливается, наполнив собой до края, и только потом ослабляет руки. Целует глубоко, доставая до нёба, вновь разжигая во мне желание лаской языка и своих пальцев.

Эта близость похожа на сладкую пытку. Я начинаю отвечать на нее, веду бедрами навстречу толчкам, впиваясь руками в спину и сжимая его изнутри. Разорвав поцелуй, хватаю воздух ртом, и наконец падаю Руслану на грудь, когда мы оба кончаем.

Он не уходит после, а я не прогоняю. Мы снова лежим с Марджановым в одной постели, как лежали когда-то в его спальне, но на этот раз не смеемся и не дурачимся. Он лежит у края, решительно притянув меня к себе спиной, и шевелит дыханием мои еще влажные волосы. Долго перебирает пряди в пальцах, успокаивая меня одновременно своим присутствием и молчанием.

И это гораздо лучше, чем искать ответы на вопросы.

И лучше, чем слышать мысли, от которых не спрятаться.

Он продолжает гладить мои волосы, и я незаметно для себя засыпаю, но прежде успеваю сказать:

– Руслан, я не стану завтра ничего обещать.

– Не обещай.

А когда просыпаюсь ранним утром, то обнаруживаю, что одна.

***

Уже рассвело и дождь закончился, но день обещает быть по-осеннему пасмурным, и в комнате тихо и сумрачно.

Я отворачиваю одеяло и сажусь в постели, поправляя у щеки спутанные волосы. Они высохли и в беспорядке вьются у лица. Губы припухли. Представляю, какой у меня сейчас небрежный и взъерошенный вид.

В спальне всё как обычно, немногочисленные вещи остались на своих местах, и мне уже кажется, что Руслан ушел. А может, и вовсе приснился. Но, повернув голову, я замечаю в постели его рубашку, которую мы вместе смяли и отодвинули к ногам, когда увлеклись друг другом.

Я беру ее и встаю. Повесив на спинку стула, надеваю тапочки и халат. Запахнув последний на груди, подвязываюсь поясом и выхожу в коридор, где замечаю, что на кухне включен свет. А значит, мой гость там.

Руслан действительно на кухне, и когда я вхожу в помещение, стоит в одних брюках и босиком у раскрытого холодильника и перебирает мои лекарства, глядя на экран сотового, который держит в руке. Вбивает в поиск название, и лицо у него при этом очень сосредоточенное.

Он замечает меня и поднимает голову. И в этом новом дне я цепляюсь за мысль, как непривычно видеть мужчину на своей кухне.

Нет, не любого мужчину, а именно Руслана. И мне снова хватает взгляда, чтобы еще раз удивиться тому, как вырос вчерашний мальчишка, которого я помнила.

– Алиса, у тебя проблемы с сердцем? – не здоровается Руслан, хмуро глядя на меня темным взглядом из-под упавшей на лоб длиной челки. – Что с тобой?

Я никак не ожидала застать его за подобным занятием, и не на шутку напрягаюсь.

– Доброе утро, Марджанов, – здороваюсь осторожно, не найдясь с ответом.

Я просто не знаю, что ему сказать. До сих пор в мои лекарства так глубоко нос никто не совал.

– Алиса, скажи! – требует Руслан, и вот в этом он ничуть не изменился. В желании знать всё немедленно.

Возможно, это утро виновато и то, что он меня застал врасплох. Но проблема так давно в моей жизни, а доказательства у него в руках, что смысла изворачиваться нет.

– Допустим.

– Насколько всё серьезно? – он смотрит на упаковку лекарств в своей руке и возвращает взгляд к моему лицу.

– Руслан, я не уверена, что ты захочешь знать, – неохотно и ровно отвечаю.

– Я сам это решу, Алиса.

Но я упрямо молчу, и он набирает чей-то номер. Подносит сотовый к уху.

– Привет, Шибуев, это я. Да знаю, что утро, и что я сволочь, но ты мне нужен прямо сейчас! Скажи, если человек принимает вот эти лекарства, – Руслан поднимает упаковки с моей полки и перечисляет незнакомому абоненту названия, не обращая внимания на сигнал холодильника, сообщающий, что пора бы его закрыть. – Что с ним, к черту, происходит?.. Здесь расписано всё по числам. Есть капсулы и ампулы для инъекций. Она, двадцать пять лет… Я знаю, что ты не чертов провидец. Но просто проснись и скажи!.. Понял. Спасибо, Андрей.

Руслан отключает звонок и прячет сотовый в карман. Вернув лекарства на место, медленно закрывает холодильник.

– Значит, серьезно, – отвечает сам. – И давно у тебя проблемы с сердцем, Снежная? – поворачивается ко мне.

– Давно.

– Алиса, ты можешь сказать, как есть?

Я схожу с места и подхожу к чайнику. Он почти пустой, и я наполняю его водой. Включаю кнопку, открываю дверцу кухонного шкафа и достаю чашки. Две.

– Послушай, Руслан, зачем это тебе? – обращаюсь к Марджанову, не глядя на него. – Мы просто переспали, и ты скоро уйдешь. Никто никому ничего не должен. А тем более лезть в душу.

– Мы не просто переспали, Алиса, и я не исчезну. Что же касается души – то лезь в мою на здоровье, я не против!

Я сержусь на него, и сама не знаю почему. Эта тема слишком болезненная для меня, чтобы начинать «игры доверия» в семь утра, а тем более напрашиваться на жалость. Наверное, поэтому я поворачиваюсь и отвечаю излишне резко:

– Сколько лет твоей вчерашней подруге, Марджанов? Она ведь младше тебя? Вот возвращайся к ней, и стройте вместе счастливое будущее! Ты верно заметил, это моя проблема, и я… я не привыкла ее обсуждать!

Но от Руслана не так-то просто отделаться. Его точно не смутить подобными замечаниями, и красивые губы кривятся в усмешке.

– А говоришь, просто переспали. Ревнуешь, Снежная?

– Что? Да очень надо!

– Правильно. Забудь! Я тебя знаю двадцать лет…

– Пятнадцать. – И почему сегодня мне хочется с ним спорить?

– Не важно. Неужели ты думаешь, что даже если пройдет еще двадцать, для меня что-то изменится?.. Алиса? – он подходит ближе, обхватывает рукой мое запястье, и я внутренне вздрагиваю, ощущая, как тело отзывается на прикосновение импульсом тока.

Руслан держит крепко, показывая, что не отпустит, и я сдаюсь. В конце концов, мы оба взрослые люди, и моей вины в том, что эти медикаменты лежат в моем холодильнике – нет.

– У меня порок сердца, если просто. Я узнала о нем в восемнадцать лет, после того, как однажды боль в груди закончилась потерей сознания. Поэтому я всегда бледная. В последнее время я живу с болью практически постоянно. Эти лекарства помогают мне с ней справиться. Теперь ты знаешь.

– И что, ничего нельзя сделать? Чтобы тебя вылечить?

– Можно. Теоретически моя проблема операбельна. Но и риск большой, что не проснусь. Должны совпасть многие факторы – моё общее здоровье, возраст… Руслан, мне непросто тебе об этом говорить.

– Я хочу знать всё! Рассказывай, Алиса! Я знаю, что тебя не было в городе, иначе бы мы встретились раньше. Где ты жила? Почему вернулась именно сейчас?.. Снежная, я ведь все равно узнаю!

Я обкусываю губы, спуская взгляд на его голую грудь. Этой ночью я грелась от ее тепла и не хотела просыпаться.

– Не было. Я вернулась недавно, когда поняла, что у меня нет выбора и операции не избежать. Мне придется решиться сейчас, пока мое сердце сможет с ней справиться. Но не это было главной причиной.

Чайник закипел, и я даю себе паузу. Освободив запястье из руки Руслана, отворачиваюсь и разливаю кипяток по чашкам, предварительно бросив в них по пакетику чая.

– Извини, у меня нет кофе. Я его ужасно люблю, но мне нельзя, – признаюсь, взяв чашки и ставя их на стол. – Ты с сахаром пьешь или без?

– Алиса…

Мне приходится выдохнуть, мой эмоциональный марафон продолжается.

– Я не знаю, сколько у меня есть времени, – говорю предельно честно. – Я вернулась, чтобы решить вопрос будущего Анюты. Это главнее всего для меня. Моя семья против, поэтому пришлось заверить свое решение нотариально у юриста.

– Что за решение?

– Если со мной что-то случится, то опекуном дочери будет ее отец.

Марджанов молчит, хмуро сдвинув брови, а я достаю чайные ложки и хлеб.

– Это он вчера ждал тебя у подъезда?

Мне кажется, что руки не слушаются, но я стараюсь себя контролировать.

– Нет, – отвечаю скупо, не глядя на Руслана. – Так с сахаром или без?

– Без.

Я отхожу к холодильнику, вновь открываю его и беру все необходимое для бутербродов. Делаю их, пока Руслан продолжает стоять и смотреть на меня.

– Слушай, у меня последние дни были рабочие, – заговариваю, стараясь оставаться спокойной, хотя в душе все переворачивается и сжимается – настолько прошлое жи́во и до сих пор болит, – пришлось изучать информацию по аукциону и общаться с клиентами, поэтому не было времени готовить. Только для дочки. Так что…

– Не страшно… Черт, Алиса!

Руслан вдруг оказывается рядом, поворачивает меня к себе за локоть и ловит мои запястья.

– Что? – не выдерживаю я. – Ну что, Марджанов?! Ты хотел знать, теперь знаешь! Не заставляй меня и душу вытрясти перед тобой!.. Тебе… тебе лучше выпить чай и уйти! Сейчас Анечка проснется. Она не привыкла видеть здесь незнакомых мужчин!

И только я это говорю, как хлопает дверь ванной комнаты, а Руслан произносит:

– Поздно, Снег. Она проснулась и уже меня видела – только что подходила к порогу. Хочешь, я сам с твоей дочкой поговорю?

– Нет, – я качаю подбородком. – Она разговаривает только с теми, с кем хочет и кому доверяет.

– Значит, со мной она хочет. Мы говорили вчера.

– С Аней? – я изумляюсь. – Когда?

– На лестничной площадке. Я курил, а она выглянула и сказала, что тебе нельзя дышать дымом. И сейчас я понимаю, почему.

И я теперь тоже понимаю, почему вчера входная дверь в квартиру оказалась открыта, а Руслан вошел.

Он словно считывает догадку в моих глазах, потому что замечает:

– Это была случайность, Алиса. Ты ведь не станешь ее ругать?

– Нет, конечно. Это не в моих правилах.

– У тебя очень умная девочка.

А вот с этим не поспоришь. Особенно, когда его глаза так близко, а рука легла на талию и медленно придвигает к нему.

– Да. Ты даже не представляешь, насколько мне с ней повезло.

Мы смотрим с Русланом друг на друга и снова теряем ориентиры реальности, потому что я вдруг оказываюсь у его груди.

Но меня возвращает к действительности родной голосок:

– Мам, здесь только два стула. А где мне теперь сидеть?