Хрупкое сердце

Глава 18

Анюту интересно слушать, и пока мы едем, я узнаю много интересного из жизни бывшего лучшего друга. Дочка еще немного меня стесняется, но то, что я уже испытываю к ней, обещает не оставить между нами барьеров, и надеюсь, она это чувствует. Малышка продолжает рассматривать меня синими глазками, пока я улыбаюсь ей, обдумывая, какие слова подберу для Алисы, когда придет время говорить.

Их не просто найти – те самые слова, особенно если знаешь, что виноват и понимаешь, каким незрелым идиотом был когда-то. Каким именно меня видела Алиса, когда просила дать нам время.

Но идиотом был не только я.

Мы не виделись с Романом Снежным несколько лет, но с последней встречи ничего не изменилось. И сейчас он оставался глухим к моим желаниям человеком, с которым мы когда-то были близки, но однажды разучились понимать друг друга.

Я вижу его на пороге незнакомой квартиры, неожиданно короткостриженого, в привычной майке и штанах, и не здороваюсь. Прошу Анюту отвернуться и прикрыть ладошками уши, после чего вытаскиваю удивленного Ромку за майку на площадку и от души бью в морду.

– Значит, Алиска замужем и трое детей? Счастлива и меня забыла, мать твою?!

Конечно же, бывший друг видит свою племянницу и сдачи давать не спешит. Разогнувшись, соображает, стирая кровь с разбитой губы.

– Двое, – наконец бросает. – Третьего ты уже сам придумал.

– Сука ты, Снежный! – шиплю с тихой злостью. – Я тебя трижды находил, и каждый раз ты мне врал!

– Я просто хорошо тебя знаю, Марджанов. Ты никогда не изменишься. Алиске такой не нужен!

– А себя? Себя ты тоже хорошо знаешь? Какой я экзамен должен был пройти, чтоб ты мне рассказал про дочь? О том, что она растет без отца?.. Я тебя убью, Снежный! – не сдержавшись, вновь ударяю Ромку в челюсть, но на этот раз он уклоняется, и удар приходится в ухо. Тоже неплохо. – Чертов идиот!

– Угомонись! – он перехватывает мою руку, но я отталкиваю его. – Дай хоть сначала сына вырастить.

– Ничего, вырастет без отца. Найдем твоей жене нового мужа. Умного!

– Лучше заткнись, Марджанов!

– И не надейся! Не тебе решать, с кем быть Алисе и как расти моей дочери!

Мы оба тяжело дышим, сдерживая себя от возможной драки в присутствии ребенка. Но это обоим стоит явных усилий. Слишком много в нас скопилось обиды за прошедшее время.

– Где Алиса? Почему Аня с тобой?.. Анюта! – Снежный обращается к племяннице, и малышка тут же оборачивается, убрав ладошки от шапки. Сказку про Серого волка она знает, но ей совсем не страшно. – Скажи, этот дядя тебя украл? Как он тебя нашел?

Анечка умница. Она подходит ко мне и мотает головкой.

– Нет. Дядя Рома, это мой папа! Он меня не украл, а забрал из садика! Мама сказала, что он нас нашел и теперь хочет жить с нами. Правда, папа? – поднимает лицо и смотрит на меня так искренне, что я забываю о Ромке, наклоняюсь и подхватываю дочь на руки.

Она тут же обнимает меня за шею.

– Правда, Снежинка, – отвечаю. – Очень хочу!

Рядом хмыкает Снежный, но как-то неубедительно. Словно знает, что мне плевать.

И это так. У меня еще будет время ему доказать.

Я поворачиваюсь к бывшему однокласснику и обещаю:

– Сейчас мы с Аней уйдем, но я вернусь, и мы поговорим. Слишком много вопросов у меня к тебе накопилось.

– Что ж, давай, Руслан, буду ждать.

– Жди! Но не забудь нацепить нимб праведника, святоша. Чтобы мне было, что тебе начистить!

***

Я выхожу с дочкой на улицу и сразу звоню Алисе.

Она не отвечает на звонок, и это странно. Я набираю ее снова, но в ответ слышу длинные гудки, как будто абонент вне зоны досягаемости своего гаджета. И это напрягает, потому что до сих пор Снежная мне всегда отвечала. Пусть не сразу, но я обязательно слышал ее голос.

Подойдя к машине, я открываю заднюю дверь и сажаю Анюту на сидение. Пристегиваю к нему ремнем вместе с пандой.

– Ты кушать хочешь? – спрашиваю малышку, и этот новый для меня вопрос звучит неожиданно естественно. Как будто я спрашивал ее об этом много раз.

– Не очень. Совсем чуть-чуть!

Я роюсь в карманах брюк и нахожу конфеты, которые сегодня взял с отцовского стола. Тогда я еще не знал о сюрпризе, который мне подарила Алиса, но вдруг захотелось порадовать ее малышку. А оказалось, что нашу. Свою.

Где же ты, Снежная? – думаю про себя с беспокойством, а вслух произношу:

– Где же твоя мама, Анюта?

– Мама на работе, – уверено отвечает кроха, – но скоро приедет!

– Да, конечно, – говорю ей, ощущая, как в грудь холодком пробирается тревога за Алису. Страх, который я не способен побороть. – Но давай-ка лучше сами поедем и найдем ее. Хорошо, Снежинка?

– Хорошо. А почему Снежинка?

– Потому что твоя мама похожа на Снег, а ты похожа на неё.

Я сажусь за руль и направляю машину к центру города. Еду к аукционному дому, по пути продолжая набирать Алису. Вслушиваюсь в гудки до тех пор, пока на мой очередной звонок неожиданно не отвечает незнакомый мужской голос:

– Алло? Говорите четче! Кто вы?

– В смысле, кто? – я мгновенно напрягаюсь. – Это ты кто такой? Где Алиса?!

– Ответьте на вопрос, Руслан? Кто вы ей?

– Отец ее ребенка. А теперь ты скажи, какого черта я говорю с тобой? То, что ты умеешь читать, я понял, но мне нужна Алиса! Почему ее телефон у тебя?

В голове мелькает череда вариантов и нехороших мыслей, но то, что я слышу в итоге, стирает их все.

– Ты говоришь с врачом скорой помощи. Девушка находится в реанимационной машине. Я ответил на звонок, как только смог…

– Что-о…

А дальше провал. Первый черный провал в моей жизни в несколько секунд, в которые я ничего не слышу, и не вижу дорогу перед собой. Только инстинкты заставляют ногу нажать на педаль тормоза и съехать к обочине.

– … потеряла сознание. Мы направляемся в больницу Скорой помощи. Руслан, вы слышите меня? Подъезжайте на приемный покой, если эта девушка вам знакома.

– Она жива? – выдыхаю я. Да, знаю, что в машине Аня и она все слышит, но не спросить нельзя.

– Мы делаем все возможное.

– Твою мать, да ответь же!

– Жива, мы сняли блокаду сердца и подключили больную к аппарату жизнеобеспечения, но была полная остановка органа. Повторяю, сейчас мы ее контролируем.

– У нее порок сердца! Везите в кардиологический центр! Слышите?!

– Мы действуем согласно инструкции. Я отключаюсь. Подъезжайте к больнице.

Черт. Черт. Черт!

Кровь отливает от лица и нечем дышать. Мне не хватает места в этой долбанной машине и хочется сломать руль, разбить стекло, сделать что-нибудь разрушительное, чтобы избавиться от чувства беспомощности и страха. Я ненавижу себя за это!

Алиска. Алиска!

Мне кажется, я сам умираю в этот момент.

Пальцы сжимаются добела, торопясь выкрутить руль и вернуть «Теслу» на дорогу. Я с силой моргаю, мчусь вперед, пытаясь увидеть перед собой хоть что-то ясное, потому что реальность перед глазами рассыпается на куски. Свет от дорожных фонарей бликует на мокром от дождя стекле, и нужно за что-то ухватиться, иначе…

Я сбрасываю скорость и шумно выдыхаю, вспомнив, что больше не один. Вспомнив наш первый разговор с Алисой и ее слова об отце ребенка, которому она собиралась доверить дочь.

Анюта.

Протянув руку, я поворачиваю зеркало заднего вида, чтобы увидеть малышку, притаившуюся на сидении, и встретиться с ней взглядами.

Аня тихо плачет, без звука, сидит, как мышка, и я понимаю, что ей еще страшнее, чем мне, хотя это почти невозможно. Она всё слышала и всё поняла, потому что это она, а не я, жила с Алисой всё это время, и знает ее лучше всех.

– Не плачь. Мы скоро приедем, – обещаю ей, и сворачиваю на светофоре. Еду по адресу, по которому еще пять минут назад и не подумал бы ее отвезти, но выбора нет.

Больница Скорой помощи не место для испуганного пятилетнего ребенка, и в своем рассыпающемся мире я понимаю это очень четко.

Я останавливаю машину возле дома своих родителей, беру Анюту с пандой на руки и вхожу в подъезд. Потом поднимаюсь на свой этаж. Открыв ключом дверь, захожу в квартиру, в которой оказывается неожиданно шумно, если сравнивать с той тишиной, из которой мы с Аней пришли. Но дочь не пугается нового места, и ни о чем не спрашивает.

Сейчас мне кажется, мы понимаем друг друга без слов.

Шумная компания сидит за овальным столом в большой гостиной, а я лучше бы вернулся в тихую квартиру к Снежной. Мать первой замечает меня и радостно восклицает тоном радушной хозяйки, торопясь подняться из-за стола:

– Ой, а вот и наш Руслан пришел! Какое приятное совпадение, словно знал, что о нем разговор ведем!.. София Борисовна, мы с вами голову ломали, как представить друг другу наших детей, и зря! Сынок, проходи, у нас гости! – дает мне знать и продолжает: – Инночка, милая, не смущайся! Чувствуй себя, как дома. Просто наш сын умеет делать сюрпризы… Правда, Ру…Руслан?!

Мать выходит в прихожую и изумляется, увидев на моих руках Анюту.

– Кто это с тобой? – приподнимает брови, растерянно нас оглядывая.

Следом за ней в прихожую выходит и отец, и тоже застывает в проеме арки.

Сейчас не время спорить насчет моих способностей, и я отвечаю родителям, как есть:

– Это моя дочь. Анечка.

– Что-о?! – от удивления очки у матери, кажется, ползут на лоб, а веки моргают. Она бросает быстрый взгляд на отца, но тот стоит молча, и мать вновь поворачивается ко мне.

– Что значит дочь, Руслан? Это шутка? – понижает голос до глухого шепота, раздумав играть на публику. – Откуда у тебя взялся ребенок?

– Откуда у всех берутся. Из капусты! – отвечаю и спускаю Анюту с рук.

В квартире тепло, и я снимаю с головы малышки шапку, провожу рукой по темным волосам. Оставив ладонь на ее плече, поднимаю лицо к матери.

– Ма, мне некогда с тобой спорить и отвечать на вопросы. Сейчас мне нужно идти. Я оставляю Анечку на вас с отцом, но если с ее головы упадет хоть волосинка… У вас не будет ни сына, ни внучки!

– Руслан, ты с ума сошел такое заявлять? – ахает мать. – Объяснись… хотя бы! Это все-таки розыгрыш?

– Нечего объяснять, и какие к черту розыгрыши! Ее маму только что скорая отвезла в больницу с сердечным приступом. Я должен немедленно ехать к ней.

– К кому – к ней?

– К моей Алисе! Она в отделении Скорой помощи. Присмотрите за Аней, это всё, о чем я вас прошу!

– Постой, Руслан… Я помню, – вспоминает мать. – Я знаю. Такая красивая, серьезная девочка со светлыми волосами. Ну, конечно! В какой больнице? Что с ней?!

– Да уж, ты помнишь, – не могу удержаться от горькой шпильки. – Вот и я ее не смог забыть. Потом все подробности, не сейчас!

Я отворачиваюсь от родителей и присаживаюсь на корточки перед дочкой. Она во все глазенки смотрит на меня, словно больше здесь никого нет. Отложив игрушку на пол, расстегиваю на ней застежку-молнию и снимаю курточку. Беру ладонями за тонкие плечики.

– Анечка, – говорю негромко, но родители слышат. – Это твои бабушка с дедушкой, они тебя не обидят. Здесь ты дома, ничего не бойся, поняла?

– Я не боюсь, папа.

– Умница! Мама говорила, что на твоей руке есть очень важный браслет.

– Да, есть. Вот он! – дочка поднимает ручку и показывает браслет. Я киваю, погладив ее по волосам.

– Покажешь его бабушке. Она у тебя умная, сама всё поймет, поверь мне.

– Хорошо, покажу. А мама?

– Анюта, я сейчас поеду к твоей маме и буду с ней всё время, обещаю! Я ее никому не отдам. Она не будет одна, она будет со мной.

– А я? Где буду?

– А ты пока останешься здесь, Снежинка. Так будет лучше. Но я тебе позвоню и приеду сразу же, как только смогу.

– А маме не будет страшно?

Я так уверенно отвечаю, будто сам в это верю:

– Со мной нет. Твоя мама очень смелая, как ты!

Я наклоняюсь и целую дочь в горячие щечки, еще мокрые от слез.

– Я люблю тебя, моя сильная умница, – говорю, и это правда, которую я чувствую.

– И я люблю тебя, папа.

– Господи, Ренат… ты тоже это видишь? – где-то сбоку восклицает мать, но я уже встал и ухожу. Оставив дверь открытой, спешу туда, где меня ждет Алиса.

– Яснее ясного, Ольга.

***

В больнице много людей, и суета кажется нескончаемой. Одну машину скорой помощи сменяет другая, кого-то везут на каталке, какой-то мужик кричит, что его отравили, и требует главврача, и я едва не рычу на фельдшера в приемном покое, пытаясь узнать, куда привезли Алису Снежную.

Она находится в отделении реанимации. Состояние больной стабилизировали, но сколько это продлится – молодой врач, парень лет тридцати – сказать не может. И пустить меня к ней тоже не может, хотя я представляюсь мужем, потому что в этот самый момент больной оказывается необходимая помощь.

Нет, Алиса в сознание не пришла, и до сих пор находится в состоянии кардиогенного шока. Врач озвучивает возможный диагноз простыми словами, и всё, что я понимаю – это то, что возможно потребуется хирургическое вмешательство. Но нужно немедленное обследование и ни минуты промедления.

А еще, что у нее внутри сердца что-то оторвалось … Или может оторваться. Я смотрю на парня в медицинской форме и глохну на последних словах.

– Нет! Вы не должны этого допустить!

– Успокойтесь и сядьте, Руслан. Мы делаем всё возможное!

– Кто ее будет оперировать?

– Я еще не сказал наверняка, что операция будет.

– Но ей нужна операция, я это точно знаю! Она проходила необходимые обследования в клинике и готовилась к ней, а потом… Не важно! Передайте вашим врачам, пусть найдут информацию! Должна же у вас быть какая-то связь с другими больницами! Обмен файлами, в конце концов? Скажите им, что Алисе нужна помощь!.. – Я впиваюсь пальцами в предплечья врача. – Или я сам скажу!

Ему удается меня остановить, хотя это очень трудно, и посмотреть в лицо.

– К сожалению, у нас нет такой возможности. Вся информация о пациентах в любом медучреждении охраняется законом и врачебной этикой. Мы можем получить ее только с согласия больного или его родственников. Дождитесь решения врачей. Сейчас вы бессильны что-то сделать!

– Кто ее будет оперировать, если будет такое решение?

– Хирурги нашего отделения.

– Нет! Я хочу, чтобы мою жену оперировал профессор Шибуев! Вы можете с ним связаться?!

Парень серьезен и сдержан, но даже в такой момент он не удерживается от сухого смешка.

– Вы бы еще звезду с неба захотели, уважаемый. Простите, но это невозможно!.. Я должен идти. Ожидайте здесь.

Ожидайте?!

К черту! Сидя здесь, можно только волосы выдрать, или скулить от отчаяния!

Я стремительно выхожу из отделения в коридор, достаю телефон и набираю номер Шибуева-младшего.

Андрей сразу же отвечает на звонок, но я не здороваюсь с другом. Сейчас не до этого.

– Андрей, Алиса в больнице, – взволнованно и резко произношу. – Забрала скорая. Мне нужен твой отец. Срочно! Ради бога, скажи, что он дома!

Шибуев отвечает озадаченно и немного смущенно:

– Руслан, он только что приехал. Минуту всего, как вошел в дом…

Но когда это уповающие слышали отказ? Никогда. И я практически требую:

– Андрей, пожалуйста, передай телефон своему отцу!

Профессор сам отбирает сотовый из руки сына, и я понимаю это по его короткому и басистому:

– Слушаю, Руслан. Говори!

Я хочу кричать и просить. Я готов умолять, если надо и убеждать бесконечно долго… Но едва слышу голос человека, который по-настоящему способен помочь Снежной, как решимость пропадает, и я бессильно проговариваю, ощущая, как горло душит страх отказа и ложной надежды.

– Павел Павлович… Алиса сейчас в реанимации. Была остановка сердца… Помогите ей, умоляю вас…. Они не смогут так, как вы… Они не знают… Пожалуйста!.. Если она умрет, я тоже не хочу жить!

– Что сказали врачи?

Я повторяю всё, что смог запомнить, и следующая за моим ответом секунда тишины мне кажется вечностью. Не выдержав, я кричу в телефон:

– Павел Павлович, я вам всё отдам! Хотите почку? У меня обе здоровые! Берите хоть правую, хоть левую, мне все равно! Или еще что-нибудь отрежьте! Только Алису спасите… Прошу!

– Дурак. Где она?

Я называю адрес больницы, в которой сейчас нахожусь, и профессор Шибуев, не прощаясь, отключает звонок. Пока я стою минуту или две, слепо глядя перед собой, он вдруг перезванивает.

– Руслан?

– Да. Я слушаю!

– Твое счастье, что мое такси не уехало, а я успел ознакомиться с историей болезни девушки. Я дал команду своей бригаде готовить операционную и позвонил в отделение Скорой помощи. Сейчас ребята из реанимационной отвезут твою Алису в мою клинику. Не болтайся у них под ногами и не истери, в каком бы состоянии она ни была. Ты меня услышал?

– Да.

– Пока не позову, чтобы я тебя не видел. Но будь там – Андрей расскажет, куда ехать.

– Спасибо, Павел Павлович…

– Рано благодарить. У меня просил, теперь проси выше – но чтобы вот так же, сердцем! А я всего лишь человек.

– Я буду!

– Давай, дело серьезное, парень. Мне помощь не помешает…

***

Алису отвозят раньше, чем приезжает Андрей, и мне стоит громадных усилий не броситься к каталке, которую сопровождают врачи, и дать им возможность поместить ее в машину. Я замечаю капельницу на тонкой руке и кучу каких-то датчиков и проводов. И белое лицо Снежной – неподвижное и красивое, словно она сама снег. Как бы я хотел увидеть сейчас на нем ее раскрытые глаза – ярко-синие под всеми этими лампами. Услышать ее голос, встретиться с ней взглядом и забрать ее у всех этих людей.

Почему, ну почему я не Бог? Что ему пообещать, чтобы он спас ее?

– Думаешь, ему от тебя что-то нужно? – ко мне подходит Андрей и садится рядом. Кладет куртку рядом на длинный диванчик. – Ты ошибаешься.

Я отрываю руки от головы и смотрю на него.

– Я начал говорить вслух?

– Угу. Но не ты первый, Марджанов. Люди всегда говорят вслух, когда остаются один на один с пустой комнатой. Им всем нужна рука, которая покажет выход и выведет из замкнутого пространства. В этом мы похожи друг на друга, поэтому и равны перед Богом. Всё просто. – Андрей тяжело выдыхает. – Правда, не одинаковы.

– В чем же тогда разница?

– В смысле существования. В целях, в любви, в поисках выхода. У комнаты нет размера и нет срока. Но есть препятствия, понимаешь? Можно бродит в ней вечно и быть забытым, а можно поймать Бога за бороду, если повезет и он услышит. Поэтому так важно говорить.

– Чертов философ! – ругаюсь я на друга, но не зло. – Замолчи, Андрюха, а то я поверю.

– Да я-то что, – дергает бровью Шибуев. – Это так, рассуждаю вслух. Намекаю, что можешь меня не стесняться. Ты бы слышал, какие интересные разговоры велись у нас на кухне за столом, пока я рос. Например, о силе ментальной энергии. Или о памяти крови. В детстве я думал, что мои родители – инопланетяне.

– А потом ты вырос и понял, что так и есть? – догадываюсь, и Андрей невесело усмехается.

– Типа того. Букашки с душой, как говорит отец. Пыль, способная бросить тень на Млечный путь.

Я провожу рукой по лицу, с силой моргаю и встаю. Смотрю в светлый коридор, из которого уже успели увезти Алису, и где продолжает ходить медперсонал.

– Шибуев, мне пора, – говорю, торопясь наклониться и взять вещи. – Покажи, куда ехать?

Андрей тоже встает. Берет в руки куртку, и мы идем рядом. Выходим сначала из отделения, потом из здания больницы, и подходим к моей машине.

– Я с тобой, – бросает Андрей и садится в «Теслу». Пристегивается ремнем, диктуя адрес для навигатора.

Однако, когда мы выезжаем на дорогу, и автомобиль начинает набирать скорость, а мои пальцы нервно сжимаются на руле, он командует, показывая рукой в сторону:

– Сверни к заправке, Руслан. Сейчас же! Сворачивай!

Я машинально сворачиваю, но торможу резко, заехав на парковку автозаправки с заносом.

Шибуев выходит из машины, и мне ничего не остается, как сделать то же самое.

– Андрей, какого черта?! – рычу на друга, хлопая дверью. – Мне надо в больницу к Алисе! Она там одна! Что мы здесь делаем?

Но Андрей невозмутимо поджимает рот и прямо смотрит на меня.

– Марджанов, тебе нужно сделать паузу, – вдруг выдает. – Выпить кофе, поесть. Ты себе уже всю кожу на руках разодрал до крови и губы прокусил. Или могу вколоть успокоительное. Последнее – на крайний случай, но у меня с собой есть.

Я не верю тому, что слышу.

– Ты шутишь?

Он отрицательно качает головой, подходя ближе.

– Руслан, я серьезно предлагаю. У тебя все признаки сильного стресса и близкой потери контроля над ситуацией. Тебя трясет и, скорее всего, у тебя лихорадка – в таком состоянии ты еще влетишь куда-нибудь к чертовой матери! Кому будет лучше, Алисе?

– Нет у меня никакого стресса! Что ты выдумал? Я отлично себя чувствую!

Я поворачиваюсь и возвращаюсь к машине, чтобы сесть за руль, но Андрей меня останавливает:

– Руслан!

Мне приходится повернуться к другу и сбросить с себя его руку.

– Я знаю, Шибуев, что не должен беспокоить твоего отца. Я и не собираюсь! Просто приеду и подожду в коридоре. Я обещал Анечке, что не оставлю Алису одну. Я должен быть с ней!

– Алиса не одна, а с бригадой врачей. Ты хотел получить профессора Шибуева, ты его получил. Сейчас операционная бригада возвращается на работу, а это первоклассные специалисты – лучше не найдешь. Я знаю своего отца, он сделает всё, что сможет, а потом попробует сделать всё, что не сможет. Но они все люди, которым предстоит подготовить операционную и отстоять на ногах половину ночи. Избавь их от знания, что ты сидишь под дверью и рвешь себя на куски!

– Руслан… – Андрей вновь подходит ближе и обнимает меня за плечи. – Давай попробуем с чашки кофе и хот-дога. Потом поговорим и поедем. Здесь точно никому нет дела до нас.

Я не знаю, почему именно это объятие друга вышибает почву у меня из-под ног. Или его спокойный голос. Но страх за Алису убивает, и больше нет силы его терпеть.

Или себя терпеть.

– Черт, Шибуев! – я грубо отталкиваю друга. – Катись к гребанной матери! Что ты знаешь о том, что я чувствую?! Как виноват?! Я люблю ее всю жизнь. Я обязан был ей помочь раньше! А вместо этого кувыркался с другими всё то время, пока Алиска одна растила нашу дочь. Я ненавижу себя и готов оторвать любой кусок! Это я должен быть там и всё терпеть! Я, а не она… не она.

У Шибуева длинные руки, и ладонь снова дотягивается до моей шеи. Хочется дать ему в морду, а лучше получить самому. Но Андрей, сволочь, знает, как достать без кулака, и сражает фразой:

– Надо будет позвонить родителям Алисы. Ты знаешь их телефон?.. Наверняка они тоже ее ищут.

Вместо ответа я выдыхаю, и сухо обкусываю губы. Опустив плечи, дергаю подбородком.

– Нет.

– Ладно. Пойдем, Марджанов, подумаем, как быть. Черт, ненавижу это!..

***

Алиса

Вокруг странно тихо и ощущается незримое эхо пустоты. Так бывает, когда ты оказался в незнакомом месте и ничего не знаешь. И запахи незнакомые, морозные и колкие, хотя мне не холодно.

У меня такое чувство, словно я поднялась со дна на поверхность, проснулась, но еще не открыла глаза. Видела сон, но сон ли это был?

Я смутно помню какие-то фигуры и голоса. Звук сирены, парализовавшую тело боль, и яркий, бьющий в глаза, свет. Он сменил воронку, в которой я вращалась без возможности за что-нибудь ухватиться. Поднять руки и всё остановить. Дотянуться до протянутых пальцев.

Но сейчас всё стоит – и время и пространство.

– Я что… умерла?

Рядом слышится какой-то звук и что-то глухо громыхает, как будто кто-то вскочил на ноги и что-то уронил. И голос, который я знаю, спешит ответить:

– Нет, ты жива! Алиса?!

– Руслан?.. Где я? Почему вокруг темно?

– Ты в больнице. Сейчас ночь. Врач сказал, что тебе нужен отдых, и я не включал свет.

– А Аня? Где Анечка?!

– Наша дочь у твоих родителей. Они забрали ее у моих, и мои теперь сходят с ума. Мать всё время пишет мне в мессенджер и плачет. Спрашивает про тебя и просит разрешения увидеть внучку. Даже во Франкфурт не улетела, плюнула на самолет, представляешь?..

– Руслан… – я едва выдыхаю, – это правда ты?

Он включает свет в крошечной прихожей отдельной палаты, в которой я лежу, и возвращается ко мне. Опускается возле кровати и берет мою руку в свою.

– Алиска… я. Не плачь. Тебе нельзя, слышишь?

– Что со мной? Я могу дышать. У меня ничего не болит.

– И не будет. Тебя прооперировали – сам профессор Шибуев. Он сказал, что твое сердце теперь здорово. Вот поправишься, рубцы заживут, и все будет хорошо.

– Хорошо?

– Конечно.

Марджанов сидит в одной футболке и спортивных штанах. Волосы взлохмачены, челка упала на лоб, а темные глаза блестят. Сейчас они, как ночь, но я знаю, что с приходом дня в них появится черника. Та самая, что давно завоевала меня. И сколько бы себе ни лгала, я не хочу смотреть ни в какие другие.

Сколько же ошибок мы оба наделали. И да, я тоже. Тогда, когда не умела слышать.

Я высвобождаю руку из горячей ладони и касаюсь пальцами его лица. Убираю волосы со лба и провожу пальцами по небритой щеке.

– Ты раздет. Ты что, здесь спал?

– Да. А где же еще?

– А разве негде?

– Негде, Алиса. Я не хотел тебя оставлять одну.

– Сколько времени я в больнице?

– Две ночи. Профессор дал тебе выспаться и набраться сил. Мы думали, ты очнешься утром. Снег?

– Что? – я выдыхаю, а Руслан уже перехватывает мои пальцы и целует их, сжимая в своих.

– Я так скучал. А еще подбил глаз твоему брату, и всем здесь сказал, что ты – моя жена. Похоже, твои родители приняли меня всерьез. Не разочаровывай их. Нам пришлось вынести непростой разговор.

– Какая насыщенная у тебя выдалась неделя, Марджанов, а все из-за меня.

– Алиска, скажи «да».

– Прямо сейчас?

– А когда? – тихо удивляется Руслан. – Я стою на коленях, а мы и так опоздали с тобой на пять с лишним лет. Но главное, я обещал Анюте, что у нас теперь все будет по-настоящему. Не могу же я ее подвести?

Я не спрашиваю, просто смотрю на него, понимая, что между нами больше не осталось секретов.

– Ты знаешь…

– Прости, Алиса. Я должен был сразу догадаться про дочь. Мне нет оправдания.

– Ты говорил со мной. Я слышала, но думала, мне это приснилось.

– Говорил. Не хочу вспоминать первую ночь здесь. Мне казалось, что я сойду с ума, пока наступит утро.

– Да.

– Снег?

– Я согласна. Но у тебя будет жена в шрамах, Марджанов.

– Я их не увижу, ты же знаешь.

Он продолжает держать мою руку у своего лица, и я замечаю на безымянном пальце ободок с камнем.

– Руслан, мне кажется, или у меня на руке кольцо? – с сомнением спрашиваю.

– Тебе не кажется. Пока с тобой были родители, мы с Анютой нашли здесь рядом ювелирный магазин. Я выбрал платину и бриллиант. Оно твоё, Снег.

– О господи, ты точно сумасшедший! – тихо изумляюсь. – Теперь думаю, что проспала целую вечность.

– Ты не представляешь, Алиска, как я хочу тебя обнять! – вдруг признается Руслан и вздыхает с грустью: – Но нельзя. Профессор лично пообещал оторвать мне уши и пришить их к заднице. Как думаешь, это прибавит мне сексуальности?

– Дурачок…

– Стоп, смеяться тебе тоже нельзя! – всерьез спохватывается, когда замечает на моих губах улыбку. Спешит поправить у моего бока одеяло. – Тебе не холодно?

– Нет, – честно отвечаю. – Даже странно. Скажи, я могу встать? Мне нужно, в общем… очень нужно в одну комнату.

– Да, профессор сказал, что можем пробовать. Но, Алиска, подожди… У тебя катетер, я сейчас придержу!

– Что? О, нет… – я ужасаюсь, догадавшись, о чем он. – Ты же не хочешь сказать, что видел…

– Конечно. Тебе нечего меня стесняться!

– Какой ужас, Марджанов. Я еще не вышла за тебя замуж, а уже готова с тобой развестись!