И Боги порой бессильны

ГЛАВА 9. Родовое древо Ир Куранских

Аронд, сидя в своем кабинете, задумчиво смотрел в окно. Ветка вечнозеленого тиса, качаясь от сильного ветра, скользила по стеклу, издавая писклявый скрип, давящий на душу и разум.

«Восемь лет жизни без дочери… восемь лет незатихающей душевной боли, восемь лет сердце сжимает черными лапами паук смерти и не дает сделать вдох без боли и скорби. Вириди, его маленькая ведьмочка, больше похожа на тень, и если бы не Нейтон, сложно сказать, что б с ней стало? Приходит ночь, но и она не приносит забвения моей любимой девочке. Ее тонкие пальцы в отчаянии сжимают со всей силы подушку. Из горла рвется крик душевной боли, и чтобы хоть немного облегчить муки горести, я сжимаю со всей силы тело любимой, собираю губами слезы на лице жены, чувствуя соль, молча, кричу. Разум преподносит бушующие в шторме воды моря, и из моего горла вырывается с гортанным рычанием стон отчаяния. Я не зверь, но в эти минуты хочется превратиться и умчаться в лес. Бежать, не обращая внимания на хлеставшие по телу ветки кустов. Бежать, не замечая, как немеют лапы. Бежать до хрипа в легких. Бежать до изнеможения. Упасть, чтобы хоть на миг раствориться в мириадах звезд неба, растаять в этом мире и не чувствовать, как горечь от потери родного дитя разъедает нутро».

– Опять рвешь себе сердце, – Сегель смотрел на праправнука с потухшим недобрым взглядом.

Аронд посмотрел на дух рода Ир Куранских.

«Не думал, что духи умеют страдать не меньше, чем люди. Рыжеволосая красавица с большими черными глазами и шаловливым взглядом была любимицей всей семьи».

– Я чего хотел у тебя спросить… – Сегель замолк, смотрел на Аронда задумчивым взглядом.

– Спрашивай, раз пришел.

– Хотел бы посмотреть на ту, что носит под сердцем твое дитя.

Ведьмаку хватило пары минут для того, чтобы осознать услышанные слова.

В это мгновение Сегель порадовался, что он призрак. Праправнук поднялся с кресла в одном прыжке, сжав в мертвом захвате жилистые растопыренные пальцы на его шее. Дух рода молчаливо, с содроганием смотрел на почерневшие белки глаз Аронда и исказившееся от гнева лицо.

– Ты-ы-ы, – хрипло, сквозь стиснутые зубы прорычал ведьмак.

– Прости… но факты говорят сами за себя.

В черноте глаз ведьмака промелькнуло непонимание. Его пальцы ослабили захват на призрачной шее прадеда. Ир Куранский отступил, хмурым взглядом смотря на дух рода.

– Какие факты?

Некоторое время Сегель обдумывал: говорить Аронду о том, что он увидел, или подождать и посмотреть, что будет дальше? Но решил: раз правнук считает, что он не заводил ни с кем шашни, то пусть сам полюбуется и разбирается.

– На твоей ветви родового древа появился новый росток жизни.

– Что?..

– Вот и я думаю, что бы это значило?

Не слушая больше Сегеля, ведьмак активировал портал, не замечая никого вокруг, вышел в коридоре родового замка и быстрым шагом поспешил в подвал.

Вириди, выйдя из покоев, проводила недоуменным взглядом быстро удаляющегося мужа. Его широкие плечи были напряжены, руки сжимались в кулаки с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Окликнув Аронда и не дождавшись от него даже поворота головы, ведьмочка, не раздумывая, бросилась ему вслед. Спускаясь по лестнице в подземелье замка, она вновь окликнула мужа, но он был так поглощен в свои мысли, что не отреагировал на ее окрик.

Ведьмак остановился возле толстой дубовой двери, на которой было изображено раскидистое дерево. Приложив руку к дереву, он, не дыша, смотрел, как рисунок окутывает золотое свечение и створки медленно, со скрипом стали открываться.

Аронд некоторое время стоял на пороге, издалека во все глаза смотрел на древо, растущее в центре комнаты. В основном древо окружал посеребренный свет, и лишь одну из ветвей охватило золотистое сияние. Маленькие, светящиеся золотым светом листочки, растущие на древе, обозначали жизни ныне живущих наследников рода Ир Куранских. Потухшим серебреным светом отсвечивали листья когда-то живущих предков.

Грудь обожгло жаром от осознания, что он глава рода, но так давно не заходил в эту комнату. Сделав первый нерешительный шаг, Аронд с замиранием дыхания смотрел на серебряные листья, на которых застыли лица предков и родителей. Безмолвные посмертные окаменевшие маски не вызывали страха или отторжения. Хотелось пройтись по ним рукой, чтобы хоть на миг почувствовать близость родителей. Десятилетним мальчишкой он бежал из замка именно по этой причине. Не мог тогда принять факта одиночества. Ему не хватало материнского тепла и чистого любящего взгляда отца.

Переборов внутренний трепет, ведьмак решительно направился к древу. Остановившись под ветвью, дрожащими от волнения пальцами прошелся по коричневой коре. Какими они были молодыми, когда покинули этот мир.

Коснулся своего листочка, затем Вириди, с улыбкой на лице он смотрел на толстую ветвь старшего сына. Между золотыми листьями Имрана и Виктории набухла маленькая почка.

«Надо же, а ведь и не обрадовали нас, хотя, может, и сами пока не знают. Не до детей сыну было. Виктория училась в академии. Превосходно освоила магию феникса, на отлично сдала все экзамены. В Финийском государстве через девять месяцев будут праздновать появление на свет первенца королевской четы. Надо отдать должное сиятельным лордам Финийского государства, они не посмели возразить выбору хранительницы источника. В первые годы Имрану было очень трудно. Спасибо Орланду, помогал советами. После рождения мальчика у королевской четы Мирского государства Рикард все-таки уговорил отца и отказался от наследования. Какой трон, когда у Вики столько интересных идей! Сиди, только воплощай. Вот они с Элерией и перебрались жить во дворец к молодой королевской чете в Финийское государство. И оба погрузились в артефакторство. Их семилетняя дочь и наша первая с Вириди внучка Авирам – копия папы, но такая же непоседливая, как и все ведьмочки. На родовом древе ветви имеют только наследники рода. На ветви Нейтона красуется только его одинокий лист. У дочерей ветвей нет, их жизненный путь будет отражаться на других древах рода. На его родовой ветви только золотые листья Элерии и Рикарда, черенки их листьев переплетены между собой, показывая, что брак консумирован…».

– Как красиво, – Вириди не удержала возгласа восхищения.

Аронд резко повернулся. Душу сжала в тугом узле тоска от вида отсвета бликов золотого свечения листьев в черных печальных глазах любимой. Ведьмак подошел к жене, обнял её за талию, подвел к ветви сына.

– Смотри, – указав на крохотную светящуюся почку, с любовью посмотрел на Вириди. – Сын с невесткой не спешат поздравить нас с тем, что мы вновь станем дедушкой и бабушкой, а может, и сами не знают.

Вириди прижалась к груди мужа, полюбовалась светящимися листочками, подняв голову, вздохнула.

– Ты за этим сюда так спешил?

Черные брови ведьмака мгновенно сошлись вместе.

– Нет… – осмотрев беглым взглядом ветви и листья, он остановился взором на маленькой золотой почке, выросшей рядом с серебряным листом Сари. Аронд отметил про себя, что на листочке не отпечатался слепок лица дочери.

Вириди проследила за его взглядом, ее пальцы сразу сжались на руке мужа.

– Что это?..

– Не знаю…

Пальцы Вириди медленно разжались, выпуская из своего захвата руку мужа. Ведьмочка сделала один робкий шаг, за ним второй, остановилась под маленькой веточкой. Дрожащими от волнения пальчиками она прикоснулась к почке и вскрикнула от яркого свечения, озарившего комнату.

Аронд, обхватив жену руками, прижал к себе и с изумлением смотрел, как крохотная почка медленно набухает. Ее крепкие чешуйки разрывали острие листа. Раздвинув золотую скорлупу почки, листок вырвался на свободу, озарив комнату лучистым светом. Почка развернулась у них на глазах, превращаясь в золотой листик. Он настолько легкий, что слегка покачивался от едва уловимого дыхания ведьмочки.

– Доченька, – прошептала Вириди, во все глаза, смотря на игру света крохотного листа. – ДОЧЕНЬКА! – разлетелся по помещению ее душераздирающий крик.

Ноги ведьмы стали бесчувственными, падая, она протянула руки к листу, словно он был живое воплощение их умершей дочери.

Аронд успел перехватить руки жены, сев на пол, прижал к себе, и они во все глаза смотрели на сияющий золотом листок.

– Она жива… я верила… Боги не могли не спасти ее… моя девочка, – завыла Вириди, вжавшись лицом в грудь мужа, царапая коготками пальчиков его плечи.

Ведьмак, сжав со всей силы любимую ведьмочку, во все глаза смотрел, как рядом с листом дочери быстро появляется почка, а из нее вырывается и раскручивается новый лист. Аронд затаил дыхание в ожидании и вздохнул облегченно, когда золотые листья слегка покачивались, так и не переплетясь черенками. Глава семейства поднялся, направился в покои, продолжая прижимать к себе Вириди.

Яд горечи, сжигающий столько лет сердце и душу, растворился, уступая место надежде и вере. В комнате ведьмак бережно уложил жену на кровать, с наслаждением коснулся красиво очерченных губ ведьмочки. Не помня себя, с жадностью впился в податливые чувствительные губы жены. Широкая мозолистая ладонь с трепетом стала исследовать долгожданное тело любимой. Восемь долгих лет они не могли прикоснуться друг к другу. Слишком глубока была горечь потери рыжеволосой маленькой доченьки. Заполонила свет их душ пустота, чернота разъедала разум, боль терзала сердце. Маленький, крохотный золотой листик озарил светом надежды, и они потянулись друг к другу. Истерзанные болью тоски, изголодавшиеся по ласкам нежности и страстной любви…

Сегель, водя рукой по подбородку, нахмурился, смотря на два золотых листочка. Почесав затылок, он осмотрел другие листья детей правнука.

– Пока Аронд до конца не осознал произошедшее событие, нужно запечатать вход к родовому древу. Иначе рванет искать свою дочь. А в том, что она жива, уже сомнений нет. Но вот где ее искать? На этот вопрос даже Дар не смог дать ответ, попытка разыскать правнучку в мире Эйхарон провалилась. Не ответили родовые нити на зов. От этого история с Сари становится еще загадочней… – Сегель долго находился у древа, все думал, размышлял. И в какой-то миг его глаза округлялись от появившейся крохотной, светящейся золотом искорки на родовой ветви Аронда.

– О Боги!.. – Призрачный дух Ир Куранских упал на колени перед родовым древом. Как же он заблуждался, когда его правнук взял в жены Ралли Дар Акронскую. Злость бурлила внутри от того, что девушка была не чиста телом, да ещё носила под сердцем чужое дитя. С рождением наследника рода, Аронда, немного потеплело в груди, но опять обуревала злость, когда внук связал себя узами брака с ведьмой. Ведьмы-одиночки рождали только девочек, да и замуж никогда не выходили. Как же он был неправ… Никогда Сегель не видел ведьмы с такой добрейшей душой и таким любящим сердцем. А уж то, что она родила не только дочек, но и сыновей, выходило за рамки принятых норм и поверий. Аронд и Вириди дышали друг другом, их сердца стучали в унисон, а когда они встречались взглядами, вокруг их тел вспыхивал золотистый свет. Маленькая ведьмочка сломала все устоявшиеся традиции о ведьмах и родила четверых детей. И только сейчас Сегель понял, что ему нет разницы, кем родится пятый ребенок рода Ир Куранских. Главное – он будет у них. Оглушит окрестности своим криком, вновь разожжет пламя любви в сердцах своих родителей, даст им силы жить дальше, воспламенит пламя угасающей любви. Запечатывать двери не буду. Черенки листьев не переплелись, а это значит, что их маленькая четырнадцатилетняя Сари связала себя узами брака, но брак не консумирован. Элерия была чуть старше, когда тоже обручилась с Рикардом. И хотя не все гладко было в этом браке, но сейчас все переживания позади. В дружной семье царит взаимопонимание и любовь. Оба родителя души не чают в своей черноглазой дочери. Что ж… главное, чтобы тот, с кем связала себя узами брака Сари, не был щепетильным в вопросах близости. Так, что-то у меня мурашки по телу от таких мыслей. Интересно… чего это он так поспешил брачные узоры по телу пустить? И к какому роду относится этот смертник? Дух Ир Куранского, раздувая от злобы ноздри, смотрел на золотой лист, словно хотел увидеть на нём отражение лица незнакомца, посмевшего связать себя узами брака с его рыжеволосой праправнучкой.