И никакая сила в мире...

Глава 5

Новая луна едва народилась. Все было окутано темной мглой, когда внезапно ночь прорезали две ослепительные вспышки света, затем еще три – условный сигнал, что все в порядке. Шлюп контрабандистов, бесшумно скользивший вдоль берега с убранными уже парусами, чтобы войти в бухту Бишопс-Крик, отозвался, послав к берегу яркий луч света. Очень скоро пузатые бочонки с бренди, до этого времени надежно укрытые под фальшивым днищем, вытащили на палубу и осторожно перенесли в маленькие проворные шлюпки, которые словно мухи мгновенно облепили борта.

До отказа нагруженные контрабандой, лодки медленно двинулись в обратный путь к берегу, а шлюп лег на прежний курс и, распустив паруса, мгновенно растаял в темноте. Шлюпки низко сидели на воде, но, несмотря на это, проворно скользили над едва покрытыми водой подводными мелями; только изредка слышался шорох, когда днище слегка задевало нанесенную прибоем гальку.

Гребцы и носильщики, все мускулистые мужчины от тридцати до сорока, проворно разгрузили лодки. Взвалив на могучие плечи по два четырехгаллоновых бочонка, люди в полной тишине начали карабкаться вверх по узкой тропе, которая вела на самую вершину горы. Слышно было только, как где-то глубоко внизу по вересковой пустоши несет свои воды быстрый ручеек, торопясь поскорее добежать до берега.

Вскарабкавшись на вершину, караван направился дальше по знакомой тропинке, пока не добрался до Мервест-Кросс. Единственный огонек на много миль вокруг пробивался из-за ставень в трактире «Могила епископа». Здесь, на перекрестье дорог, процессия разделилась: часть людей с грузом направилась на север, к сонной деревушке Мерлей, остальные двинулись на юг, к Уэстли-Эббот.

Сэм Лескомб, хозяин трактира, с тревогой прислушивался, как большие часы на лестничной площадке пробили час. Он не мог заметить никаких признаков людей внизу, на тропе, хотя был совершенно уверен, что они сейчас именно там. Во главе, как всегда, Джек Шелби, а охрана, вооруженная до зубов ножами и пистолетами, готова уничтожить любого, кто встанет у них на пути.

– Они ведь уже в дороге, так? – хрипло осведомился кто-то за его спиной.

Сэм Лескомб, который в эту минуту высунулся из окна, изо всех сил пытаясь хоть что-то разглядеть, подскочил от неожиданности и стукнулся затылком об оконную раму.

– Проклятие, женщина! – прошипел он, потирая рукой ушибленное место. – Чего тебе неймется? Хочешь меня раньше времени в гроб загнать? Что это тебе пришло в голову подкрадываться к человеку сзади, да еще бесшумно, словно змея?! Разве ты не видишь, что хочу послушать, не идут ли?

– Коль у человека совесть чище чистого, тогда ему нечего вздрагивать, если женушка подойдет сзади, – простодушно объяснила возникшая из темноты у него за спиной женщина. – Ничего не видать, ничего не слыхать, – проговорила она, даже не позаботившись понизить голос.

Резко обернувшись, Сэм уставился на жену тяжелым взглядом.

– В такую безлунную ночь, как нынче, Дора, тебе и не след что-то видеть или слышать. Видать, мало тебе пришлось поволноваться в то время, когда я уж и не чаял в живых-то остаться, не то что о делах думать. – Сэм Лескомб скорчил недовольную гримасу. Было уже очень поздно, он устал, а дел предстояло много. До рассвета было еще далеко.

– Бьюсь об заклад, опять уведут у нас лошадей! – сердито сказала женщина.

Сэм оглянулся, стараясь разглядеть в темноте лицо жены. Что она, в самом деле, шутки с ним шутит?

– Ну что ж, либо так, либо трактир спалят вместе с нами обоими. Ты, поди, уже позабыла, что стряслось с Вебберами, когда старик Дэниел послал их к черту и сказал, чтобы не смели брать в другой раз его лошадей?!

В воздухе повисло тяжелое молчание: оба слишком хорошо помнили, как всю ночь горела ферма Вебберов, а наутро от нее осталась лишь куча дымящихся развалин. Мэри Веббер стала вдовой без крыши над головой, а ее несчастного мужа нашли наутро у подножия скалы. Шея у него была сломана, но, прежде чем бросить в пропасть, его до смерти засекли кнутом.

Стояла такая тишина, что они оба услышали слабый шорох шагов на тропе далеко внизу. Шаги приближались, и вскоре не было ни малейших сомнений в том, что ночные гости уже близко. Внезапно шаги затихли. Муж и жена затаили дыхание. Впрочем, они знали, что очень скоро раздастся приглушенный стук копыт, слабый скрип седел и контрабандисты продолжат опасный ночной подъем.

Когда вокруг вновь наступила тишина, Сэм Лескомб перевел дыхание. Все было позади. Теперь он знал, что, спустившись вниз, найдет только пустые притихшие стойла. Может быть, где-то в конюшне припрятано бочонков двадцать превосходного французского бренди. Позже за ними придут, но и на долю Сэма перепадет парочка. А позже, когда он попотчует этим бренди кое-кого из постоянных посетителей, они принесут ему неплохой доход, который с лихвой окупит ночные страхи.

Дора Лескомб устало опустилась на стул.

– Боже, когда же этому придет конец, Сэм? – в сотый раз спросила она, прекрасно зная, что и на сей раз ответом будет молчание.

Из груди Сэма вырвался тяжелый вздох. Он не сердился на жену. Она только высказала вслух ту мысль, которая вот уже которую ночь подряд заставляла его беспокойно ворочаться с боку на бок на жесткой кровати, где они с женой мирно спали бок о бок почти тридцать лет.

– А поначалу все было совсем не так, – продолжала она.

– Знаю, – устало согласился он, промокнув вспотевший лоб.

– Тед сказал, тут все пошло по-другому, как только за дело взялся Джек Шелби.

– Да уж, твой братец верно подметил. Это Джек привел чужих в наши места. А кто они – преступники да бродяги! Подонки, вот что я тебе скажу. А потом, я слышал, кое-кого из них ищут за убийство в Бристоле!

– Ну, голову даю на отсечение, что всех нас теперь ждет петля за убийство, – напомнила Дора.

– Да уж. Знаешь, жена, мне и самому совсем не по нраву то, что случилось прошлой ночью в Пещере Дракона. В прежние-то времена мы бы этого королевского офицера просто-напросто стукнули как следует по голове или связали бы покрепче да сунули бы подальше, чтоб не совал свой нос куда не следует. Но чтобы вот так хладнокровно зарезать! Нет, это, брат, не одно и то же! – покачал головой Сэм Лескомб.

– Мыслимое ли это дело – убивать беззащитных людей, пусть даже они служат королю! – Дора в ужасе всплеснула руками. – Только последний мерзавец пойдет на это! Но самый страшный грех – убить одного из своих. Куда это годится – оставить людей без крыши над головой, жену – без мужа, детей – без отца! Куда им теперь, беднягам, податься – милостыню просить или на большую дорогу грабить?! Большой грех лежит у них на душе, Сэм Лескомб, а мне до слез стыдно, что и я тут руку приложила, если хочешь знать!

Сэм в бессильной ярости с грохотом опустил на стол могучий кулак.

– Думаешь, мне такое по душе?! Проклятый Джек Шелби и его душегубы запугали всех в нашей округе. Никто не осмеливается рта открыть, не то что сказать «нет», особенно теперь, когда они подняли руку даже на королевских солдат! Знаешь, боюсь я, что их теперь и не остановишь! Неужто они испугаются горстки деревенских рыбаков да пастухов?! Приходят сюда как к себе домой, пьют, едят в три горла да еще ни за что не платят! У всех тащат что плохо лежит! А знаешь, я слышал, что в ту проклятую ночь, когда они убили Тома да сожгли его ферму, убийцы не побрезговали да изнасиловали саму Мэри и их старшую дочку!

– Боже милостивый! А я этого и не знала! – всхлипнула Дора, благодаря небеса за то, что она уже бабушка, и с ужасом оглянувшись. Она знала, что весь этот сброд, успешно переправив товары, теперь веселится внизу, в пивной.

– Зовут себя Детьми сатаны, – угрюмо процедил сквозь зубы Сэм Лескомб, – а по мне, так они настоящие сучьи дети…

– Замолчи, Бога ради, Сэм! – испуганно шикнула на него Дора. Никто не мог быть уверенным, что его не подслушали. А вырвавшееся невзначай слово могло стоить человеку жизни. – Дай Бог, чтобы у Теда хватило ума не болтать все, что в голову взбредет, – вздохнула Дора, тревожась за брата и его семью, они жили в деревушке Мерлей. – Ты ведь знаешь, какой он. Только выведи его из себя, в сердцах такого наговорит, что и сам рад не будет!

– Думаю, он уже сам понял, что надо держать язык за зубами, – пожал плечами Сэм. – Не знаю, почему бы нашим деревенским не взяться за это самим? Помнишь, как в старые добрые времена, ведь и тогда вовсю занимались контрабандой! – горестно махнул он рукой. – Я всегда говорил, что с этими нынешними налогами на все товары это единственный способ прожить, если ты честный и порядочный человек. Как, спрошу я тебя, держать трактир, ежели не можешь подать клиентам ни чашки чаю, ни кофе?! А уж о рюмочке бренди и говорить нечего! Как тебе прикажешь печь пироги и пудинги, если никаких денег на сахар не хватает?! А уж о том, чтобы одежку какую-никакую своей женушке купить, и говорить нечего.

– Ах, Сэм, как это похоже на тебя! Всегда подумаешь, чем бы порадовать женушку, хотя в шерстяном платьице мне и теплее! – благодарно отозвалась Дора, совсем не желая, чтобы муж переживал еще и из-за плачевного состояния ее гардероба.

– Говорю тебе, Дора, так они скоро додумаются и на навоз налоги ввести! Уж и не знаю, как и выжить тогда, – проворчал трактирщик, ломая голову, чем заплатить за овес для лошадей.

– А Тед сказал, что уже договорился кое с кем из местных. Они бы и рады пойти за ним да взяться за старое, – прошептала Дора, испуганно озираясь, хотя знала, что, кроме них с мужем, в комнате никого нет.

– Да уж, голову кладу на отсечение, многие наши будут только рады пойти с ним и приняться опять за прежнее. Не пойму, кому это пришла охота взять за главного этого душегуба Шелби. Меня, во всяком случае, никто не спрашивал. Только вот что странно: похоже, у него денег куры не клюют. Да и почему-то всегда он знает, где засели драгуны. Не иначе как дружбу водит с кем-то из больших людей, вот помяни мое слово!

– Не знаешь, когда он собирается потолковать с Шелби?

– Кажется, завтра. Я бы лично поостерегся на его месте. Да, твой братец всегда был отчаянным, не то что я!

– Похоже, тебе это не по душе, – заволновалась Дора.

– Да уж, в самую точку угодила. Этот Джек Шелби просто зверь какой-то и с каждым годом все злее становится. Уж я бы на месте Теда дважды подумал, прежде чем вставать у него поперек дороги.

– Или у того, другого.

– Ты о ком?

– Да Тед говорит, что у самого Джека, дескать, мозгом не хватит заправлять в одиночку всем делом. Смеялся тут, говорит, почти догадался, кто тут всем командует, – сказала Дора.

– И кто же?

– А он мне не сказал. Только цыкнул, когда я спросила.

– Ну и ладно. Только, надеюсь, у него ума хватит, чтобы не назвать Джека дураком в лицо. А то, стоит только разозлиться, такого нагородишь, что и сам потом не рад будешь.

– Так ведь Джек всегда был бешеный, разве не помнишь! А нынче только хуже стало. Знаешь, мне иной раз кажется, что с тех самых пор, как дочечку его нашли мертвую на скалах, он совсем умом тронулся. Так и не пришел в себя, бедняга! Его бы давно следовало посадить под замок, а то беды не оберешься.

– Знаю, Дора, но кто ж на это решится? Никто, если он только в здравом уме, и слова не скажет супротив Джека Шелби. Небось сама понимаешь, что тогда было бы! В тот же день сгинешь, и поминай как звали! Вспомни, что случилось с викарием в Уэстли-Эббот, когда бедняга вздумал им что-то поперек сказать! Должно быть, пьян был, сердечный, иначе разве пришло бы ему в голову ляпнуть такое, да еще с церковной кафедры, да под которой сложены тюки с чаем и бочонки с бренди?! – хихикнул Сэм Лескомб, но тут же снова нахмурился. – По крайней мере нам есть за что Бога благодарить.

– Да?

– А как же – за то, что Мердрако по сию пору пустой стоит. Скорее всего наш молодой хозяин давно уж ко дну пошел вместе со своим кораблем.

– Знаешь, а мне всегда было жаль, что так оно вышло с молодым господином, – жалостливо сказала Дора, совсем позабыв о том времени, когда она, как и большинство деревенских, готова была поверить в худшее, что говорилось о молодом маркизе. – Он ведь такой красавчик был когда-то! Конечно, не без причуд, играл, как молодой жеребчик, так ведь и молодость на что?! Да и потом, про Летти Шелби ты никак позабыл? Нечестивица такая, я всегда знала, что не миновать ей в один прекрасный день попасть в беду! Получила что заслужила, и чего это папаша с ней носится, словно со святой какой?!

– Ну да ладно, – устало зевнул Сэм Лескомб, – это все давно в прошлом, кому сейчас до этого дело? А вот ежели его светлость вдруг ни с того ни с сего решит вернуться в Мердрако, тогда, Бог свидетель, беды не миновать. Храни нас милосердный Господь, Дора, если это случится!

– Ты прав, но чего ж заранее-то голову ломать, – вздохнула Дора, мысленно желая Джеку Шелби побыстрее успокоиться футов на десять под землей, где вреда от него никому не будет.

А пару дней спустя Тед Сэмпле сгинул без следа. Он возвращался домой, плотно пообедав у сестры, Доры Лескомб, и зятя Сэма в трактире «Могила епископа». Домой он не вернулся, и с тех самых пор о Теде не было ни слуху ни духу.