И в горе и в радости

8

Квартира Линды и Маделейн располагалась на третьем, последнем, этаже довольно старого дома в Северном Сиднее, на улице, прячущейся за деловыми кварталами. Неподалеку находился вокзал, но вот, ни моста, ни гавани отсюда не было видно.

Всего в доме насчитывалось двенадцать квартир, по четыре на этаже. Линда жила в одиннадцатой. Окна ее гостиной смотрели на улицу, что было, конечно, ценным качеством, если бы кому-нибудь захотелось следить за всеми входящими и выходящими.

Без пяти одиннадцать Маделейн заняла позицию у полуприкрытого жалюзи венецианского окна.

— Какая у него машина? — крикнула она Линде, которая все еще решала в ванной, выйти ли ей к возлюбленному с распущенными волосами или с высокой прической.

— Черная! — крикнула Линда в ответ.

— Да, но марка, какая?

— Понятия не имею. Не спортивная, но обтекаемая, и похожа на иностранную.

— С просторными передними сиденьями, — едко прибавила Маделейн.

— И тонированными стеклами.

— Она только что остановилась перед домом.

— Правда?! — испуганно воскликнула Линда, вылетая из ванной, одной рукой придерживая рассыпающиеся волосы.

— Всегда завидовала людям, которые могут надеть любое старье и прекрасно при этом выглядеть, — осмотрев ее с ног до головы, заметила Маделейн.

— Это не любое старье, — протестующее возразила Линда. Эффектное ярко-оранжевое платье сидело отлично, облегая ее фигуру. — Оно стоило двести долларов.

Правда, купила она его пару лет назад и заносила донельзя. Но оно всегда приводило ее в хорошее настроение. К тому же из всех ее вещей оно было наименее чопорным — если, конечно, не считать того зеленого шелкового, что было на ней вчера вечером.

Ничто человеческое ей было не чуждо, и, в конце концов, Линда решила, что должна выглядеть в меру сексуальной.

— Поднять мне волосы или распустить? — спросила она в отчаянии.

— Подними, — ответила Маделейн. — Но вы пусти несколько локонов, чтобы струились вокруг лица. Не слишком туго закалывай. Небрежность сексуальна. И непременно серьги. Кстати, твой возлюбленный, только, что вылез из машины. Знаешь, ты права. Сногсшибательный парень!

— Как он одет?

— Голубовато-серый костюм. Блеск, Линда! Я уже хочу его.

— Руки прочь, Маделейн. Он мой.

Маделейн рассмеялась.

— Ты, правда, думаешь, что он хотя бы дважды взглянет на меня, если ты будешь рядом? Пойду, принесу серьги и остальное, что обещала. Воткни шпильки в волосы. А когда возлюбленный придет, целых пять минут не выходи.

— Перестань называть его «возлюбленный», — проворчала Линда. — Его зовут Роджер. И он еще не мой возлюбленный.

— О'кей, Роджер. Как-его-там?

— Ллойд.

— Подходит. Вот серьги. — И она протянула пару янтарно-золотых сооружений, каждое из которых легло бы Линде на плечи.

Линда отрицательно покачала головой.

— Нет, Маделейн, это слишком. Я лучше надену эти простые золотые шарики, если ты не возражаешь.

— Я не возражаю, только помни, чьи серьги на тебе были, когда ты вчера привлекла его внимание.

Линда решила напомнить Маделейн, что, ко всему прочему, вчера вечером Роджер принял ее за весьма легкомысленную особу. Возможно, на его первое впечатление повлияли как раз вызывающие серьги.

— Верно, но тогда была вечеринка. А сейчас день. Боже, звонок!

Маделейн лебедем поплыла к двери, а Линда снова скользнула в ванную. Дрожащими руками она закалывала волосы в том небрежном стиле, который Маделейн посоветовала, скорее случайно, чем продуманно. Тем не менее, она осталась довольна полученным результатом. Она выглядела элегантно и сексуально. Холодно, но неуловимо чувственно.

Сделав несколько глубоких вдохов и собравшись с силами, Линда, наконец, нашла в себе мужество покинуть свое временное убежище и выйти навстречу судьбе.

Роджер выглядел сногсшибательно, как и сказала Маделейн. Его ослепляющее очарование казалось неуместным в маленькой, обставленной дешевой мебелью гостиной. Когда Линда вошла в комнату, он стоял спиной к прикрытому жалюзи венецианскому окну. Пиджак его был расстегнут, руки покоились в карманах брюк.

Полоски солнечного света, пробивавшиеся сквозь окно, золотом ложились на его сияющие волосы и искорками играли на шелке дорогого летнего костюма. На нем была светло-голубая рубашка, с которой безупречно гармонировал галстук с дерзким абстрактным узором из зелено-желто-голубых пятен.

Линда лишь однажды видела Роджера в костюме на его злополучной свадьбе. А это вовсе не то же самое, что встретить его в одиннадцать утра в собственной гостиной. С упавшим сердцем она поняла, что за те деньги, которые стоил этот шикарный костюм, она могла бы купить десять платьев, подобно тому, которое сейчас было на ней.

Богатство Роджера раньше никогда не волновало ее. Но прежде она и не имела на него таких видов, как сейчас. Теперь же его миллионы казались ей главным препятствием на пути к более серьезным отношениям. Девушки вроде Линды Уилсон не выходят замуж за таких мужчин, как Роджер Ллойд. В лучшем случае они становятся их веселыми подружками.

Линда обнаружила, что мрачно смотрит на него, Роджер хмурится, видя выражение ее лица, а Маделейн неодобрительно смотрит на них обоих.

Спрятав свои глупые мечты подальше, Линда изобразила на лице сладкую улыбку.

— Ты очень пунктуален, — уверенно сказала она.

— А ты очень красива, — произнес он также сладким голосом.

С губ Маделейн сорвался легкий вздох.

Линда посмотрела на подругу, и наклонилась, чтобы взять со столика кремовую сумочку. Она не слишком подходила к ее кремовым туфлям, что не особенно беспокоило ее раньше, но теперь… У Линды возникло желание бежать в магазин за новой сумочкой и новыми туфлями. Ей захотелось купить изысканное кружевное белье. И чтобы ее серьги были не позолоченные, а из чистого золота.

Черт возьми, ей почти захотелось быть богатой!

— Пойдем? — беззаботно предложила она.

— Приятно было познакомиться, Маделейн, — сказал Роджер, вежливо протягивая руку.

— Мне тоже. Если не секрет, куда вы сейчас собираетесь? — спросила она, прежде чем Роджер успел увести Линду.

Линда высвободилась из властно обхватившей ее локоть руки и посмотрела ему прямо в глаза.

— Да, куда мы сейчас направимся, Роджер? — эхом отозвалась она, восхищаясь своим спокойным и непринужденным тоном.

Маделейн права. Тот непроницаемый образ, который Линда создала себе за годы жизни в Сиднее, позволял успешно прятать самые глубокие чувства, но она вовсе не была уверена, что этот образ ей нравится. Куда исчезла простая и непосредственная деревенская девчонка? Разве чувствовала бы прежняя Линда себя униженной, если бы цвет каких-то чертовых туфель не подходил к цвету сумочки?..

— Думаю, стоит пройтись по магазинам, — сказал Роджер. — Его чувственные губы изогнулись в легкой улыбке. — Я же обещал тебе новое платье, помнишь? А потом нам надо где-нибудь основательно перекусить.

— Ах, значит, к чаю, Линда вернется? — снова влезла Маделейн улыбаясь. — А то, видите ли, моя очередь готовить, и мне надо знать, рассчитывать ли на двоих? Или может быть, на троих?.. — И она многозначительно взглянула на Роджера.

— Я бы не ждал Линду к чаю, — мягко ответил он. Веселые искры в его глазах говорили, что он понял, чем интересуется Маделейн. — Я бы не ждал ее и поздно вечером. У меня есть кое-какие планы. Ты сегодня вечером свободна, Линда? — Он смотрел прямо на нее, разумно игнорируя Маделейн.

— Да. — Вот и все, что смогла она вымолвить.

Боже, зачем она согласилась, чтобы Роджер заехал за ней так рано? Предстоящий день обещал стать долгими часами невыносимой пытки. Она уже не была уверена в том, что вечер ей понравится, когда, наконец, настанет. Возможно, к тому времени она совсем разнервничается.

— Отлично, — произнес Роджер. — Всего хорошего, Маделейн.

— Всего хорошего? Это звучит так, будто мы больше никогда, не увидимся.

Линду передернуло от цинизма, таившегося, в словах Маделейн.

— Разве? — протянул Роджер. — Тогда до скорого свидания!

Линда злобно взглянула на Маделейн через плечо Роджера. Маделейн лишь заговорщически улыбнулась в ответ.

— Ну, идите. И не забудь, что я говорила о напитках, Линда.

— Не забуду, Маделейн, — ответила Линда, беря Роджера за руку и вытаскивая его из квартиры, чтобы эта интриганка не успела сказать еще что-нибудь.

Роджер коротко засмеялся, когда дверь закрылась.

— Что смешного? — набросилась на него Линда.

— Твоя подруга. Можно подумать, ты Красная Шапочка, которая собирается прогуляться по лесу с большим Серым Волком. Что ты там наговорила ей обо мне?

— Только правду.

— Твоя версия имеет мало общего с истинной правдой. Но в этом нет твоей вины. Дэн долгие годы выставлял меня в таком невыгодном свете! Я ему вчера сказал об этом и просил прекратить это.

— Надеюсь, ты не сказал брату, что сегодня встречаешься со мной?

— Нет, хотя, черт возьми, у меня было такое искушение. Я сдержался только потому, что обещал тебе. Поскольку я знал, что могу ляпнуть что-нибудь, о чем потом пожалею, если останусь там, я переночевал в мотеле.

Вчерашнее видение — Роджер и блондинка, сплетающие тела в номере мотеля, — тут же встало у нее перед глазами. Линда не могла от него избавиться, как ни старалась. Или вовсе не из-за блондинки и не из-за стычки с Дэном Роджер уехал ночевать в мотель? Что, если ему просто надо было залечить раны, которые она сама ему нанесла?

Они в молчании спускались по лестнице. Линда ненавидела свои сомнения, но они все возрастали, приводя девушку в отчаяние.

— Почему ты так молчалива, Линда? — спросил он с тихим видом. — Что случилось? В чем я теперь виноват?

Она остановилась у подножия лестницы и, крепко сжимая сумочку, повернулась к Роджеру.

— Поклянись, что не спал вчера с той блондинкой! — судорожно выкрикнула она. — Пожалуйста, Роджер, поклянись!

Раздражение, вспыхнувшее в его глазах, еще больше испугало Линду. Когда на лестнице послышались чьи-то шаги, Роджер схватил девушку за руку, выволок на улицу и усадил в машину. Сев за руль, он резко повернулся к ней. В его взгляде читался горький упрек.

— А если поклянусь? — жестко спросил он. — Что это докажет? Будь я способен на такое, мне бы ничего не стоило соврать. Но если тебе от этого станет легче, клянусь. Не спал я вчера ни с блондинкой, ни с брюнеткой и ни с кем другим не спал. Я спал один. Чтобы уж до конца все прояснить, я не целовался вчера ни с какой другой женщиной, кроме тебя, детка!

— Хватит! — простонала она. — Я верю… верю тебе.

— Да ну? Как мило. — Сарказм слышался в каждом слове.

Линда съежилась.

— Господи, Роджер, прости меня. Прости, пожалуйста. Я тебе верю. Верю! Это просто потому, что ты такой привлекательный, а я жутко заревновала, когда увидела тебя с той… и…

— И я все еще заложник своей репутации, — печально заключил он. — Господи, если бы можно было вернуться в те времена, я бы отправился учиться в какой-нибудь закрытый монастырский колледж, а не в университет. Я не оправдываю свое тогдашнее поведение, ведь я был испорченным и избалованным юнцом, у которого количество гормонов многократно превышало ум. Но, по-моему, я изменился в этом отношении. Я перестал извлекать преимущества из своего нелепого таланта привлекать противоположный пол. После университета у меня вообще не было подружек на одну ночь. Перед тем, как жениться, я целый год спал только с Синди.

— А когда женился? Ты был ей верен, Роджер?

— Не хочу лгать. Не был. Но она довела меня до этого. Она перестала спать со мной больше года назад. Я хотел, чтобы у нас были дети, а она отказывалась. Черт возьми, я хотел детей со дня нашей свадьбы. Сначала она говорила, что родит ребенка через два года. Потом два года превратились в три. Наконец она вообще отказалась. Словами не передать, как я разозлился. После этого она перестала доверять мне в постели и просто убегала из спальни, едва я начинал настаивать на близости.

— Тогда почему она не пользовалась таблетками?

Роджер хмуро засмеялся.

— Говорила, что это разрушает ее либидо и что от этого она толстеет. А я, доверчивый дурак, ей верил. Но, конечно, таблетка не защитит, ни от чего, кроме беременности, особенно если гулять направо и налево.

— У Синди появились любовники?

— Уже вскоре после медового месяца. Частный детектив, которого я, в конце концов, нанял пару месяцев назад, чтобы проследить за ней, показал мне список ее дневных свиданий в отеле. Время и даты за долгие годы. Она беспечно подписывалась, расплачиваясь за номер кредитной карточкой, которую получила от меня. Иногда, когда я уезжал по делам за границу, она отпускала прислугу и принимала любовников в моем доме. Они прямо в нашей супружеской постели занимались любовью с другими.

Линда, молча, смотрела на Роджера.

— Когда я показал Синди отчет детектива в начале этой недели, она призналась, что никогда не любила меня, и назвала сумму, которую рассчитывает получить при разводе. Вот тут я и ушел из дома — чтобы не убить ее. А пока меня не было, Синди собрала вещи и уехала. Ее всегда интересовали только мои деньги!

— Боже мой, Роджер, это ужасно! И даже… почти невероятно!

— Если ты не веришь, могу показать отчет детектива, — сухо сказал он.

— Конечно, я верю. Просто не понимаю, как женщина может выйти замуж за человека, которого не любит… И как женщина, выйдя замуж за тебя, вообще могла хотеть другого мужчину. Невероятно!

Теперь уже Роджер, молча, уставился на нее. Его взгляд постепенно потеплел, и он погладил Линду по щеке.

— Дорогая, ты так добра ко мне. Господи, если бы все женщины были такими, как ты. Если бы… — Он замолчал, расправляя плечи. Глубокая морщина прорезала его высокий лоб, погруженный в раздумья.

— Роджер? — нежно позвала она его после долгого молчания.

Он вышел из задумчивости и улыбнулся. Это была самая печальная улыбка, которую Линда когда-либо видела на лице Роджера. Сердце девушки сжалось. Со стороны могло показаться, что у Роджера есть все, о чем только можно мечтать, но на самом деле у него не было ничего по-настоящему ценного — ни настоящей любви, ни преданности. Линда знала, что родители уделяли ему не слишком много времени, и у него не было ни братьев, ни сестер. Линда подозревала, что его мать, родив мальчика — будущего наследника, больше не стремилась иметь детей. Она видела эту женщину на свадьбе Роджера и была поражена ее холодным снобизмом.

И жена Роджера, несомненно, никогда не любила его по-настоящему. Из того, что рассказал Роджер, стало ясно, что с тех пор, как Синди познакомилась с сыном и наследником семьи Ллойдов, она ни о чем, кроме денег, не думала.

Линде хотелось признаться, что она любила и по-прежнему любит его, но что-то удержало ее. Какое-то запоздалое беспокойство подсказало, что рассказать о такой долгой и почти слепой любви — означает дать Роджеру огромную власть над собой. И, как ни восхищалась Линда Роджером, его происхождение и этот ужасный брак не могли не повлиять на него отрицательно.

Поэтому она просто сказала:

— Давай больше не будем говорить о твоей Синди и вообще ни о чем серьезном. Давай просто радоваться жизни.

Он улыбнулся в ответ, и эта улыбка вернула ей Роджера, которого она знала. Зубы сверкали белизной, синие глаза горели, на щеках появились ямочки.

— Лучшее, что я слышал за год! — радостно произнес он.

Они ехали через мост в центр города. Та Роджер свернул к «Хилтону», рядом с которым сверкали витрины дорогих магазинов. Линда узнала это место только потому, что недавно видела короткий сюжет о нем по телевизору. Славившийся европейской изысканностью, этот район отличался и немыслимыми ценами. Постоянными клиентами здешних магазинов были лишь самые богатые и известные люди.

— И… зачем мы сюда приехали? — нерешительно спросила Линда. — Мы будем здесь завтракать?

— Нет. Я здесь остановился.

— Давно?

— С тех пор, как утром позвонил и заказал номер. Это в двух шагах от магазинов и театров, не говоря уж о набережной и гавани. Получится прекрасная база для нашей сегодняшней деятельности.

Деятельности?..

Линда слышала, что то, чем они собирались сегодня заняться, называют по-разному, но чтобы секс называть «деятельностью»… Нервный смешок грозил сорваться с ее губ, но девушка вовремя спохватилась и одарила Роджера, как она надеялась, загадочной улыбкой Джоконды. Должно быть, ей это удалось. Он нахмурился и посмотрел на спутницу так, как всякий мужчина смотрит на женщину, когда не знает, Что у нее на уме, но очень хочет узнать.

— Мне показалось, ты говорила, что хочешь развлекаться, — проговорил он. — В таком случае, может быть, попытаешься хоть немного расслабиться?

Линда рассмеялась, и, когда Роджер захохотал в ответ, теплая волна любви подхватила ее.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал он. — Пора выбираться из машины и идти в отель. Служитель отгонит ее на стоянку.

Линда во все глаза смотрела, как Роджер отдает распоряжения по поводу багажа помпезно разряженному портье, как вручает ключи от машины не менее импозантному служителю…

— Ты бывал здесь раньше? — шепнула она, когда Роджер взял ее за руку и повел за тяжелые стеклянные двери.

— Нет, никогда. А почему ты шепотом говоришь?

— Просто в таком месте хочется шептать, — сказала она все еще приглушенным тоном, зачарованно рассматривая отделанные дорогим деревом стены, шикарный ковер на полу, глубокие кожные кресла и многочисленные бронзовые статуэтки обнаженных античных героев. Линда находила декор весьма напыщенным и не думала, что он соответствует вкусам Роджера. Она хорошо представляла себе людей, которым здесь понравилось бы.

— Почему ты выбрал именно этот отель?

— Потому что это единственный отель в Сиднее, где сегодня был свободен номер для новобрачных.

Линда замерла.

— Для новобрачных? — уставилась она на Роджера, ожидая объяснений.

— Верно, — сказал он, нежно лаская ее голосом и взглядом. — Ведь наша первая ночь должна быть чем-то совершенно особенным. Как-то отражать то, что ты для меня значишь.

Ком подступил у нее к горлу. Она готова была разреветься, но справилась с собой.

— Это так… мило с твоей стороны, Роджер.

В его глухом смехе было что-то бесстыдное.

— Это вовсе не мило, Линда. Я не так воспитан, чтобы быть милым. Я эгоистичен и высокомерен, а временами крайне жесток. И ни перед чем не остановлюсь, чтобы увериться, что ты никогда не забудешь сегодняшний вечер. И что я никогда не забуду. Если ты считаешь, что именно я когда-то отвратил тебя от других мужчин, то поверь, после этой ночи ты не взглянешь на другого мужчину до конца жизни! Что? Страшно? А теперь сядь вон в то кресло, — приказал он, улыбаясь совершенно безжалостной, но поразительно притягательной улыбкой. — Я пойду зарегистрируюсь. А потом поведу тебя за покупками.