И в горе и в радости

9

— Да, и это мы тоже возьмем, — небрежно кивнул Роджер, удобно устроившись в глубоком кожаном кресле. Он потягивал кофе из чашечки, которую ему услужливо поднесли; и наблюдал, как Линда примеряет наряды. Они находились в самом шикарном бутике Сиднея. С того момента, как Роджер вошел сюда, ведя за собой Линду, ему оказывали повышенное внимание. Видно, сразу раскусили, что он за птица.

Линда похолодела от мысли, что костюм из золотой парчи, который она примеряла, стоил целое состояние — много больше, чем вечернее черное бархатное платье, которому она только что отдала должное. Линда ничуть против него не возражала, поскольку стоило оно ненамного дороже, чем ее зеленое шелковое, которое испортил вчера вечером Роджер. Когда же он предложил ей примерить выставленный в витрине парчовый костюм, она так и сделала, полагая, что он предлагает ей альтернативу бархатному.

По правде говоря, она предпочла бы костюм. Прямая облегающая юбка и приталенный жакет подчеркивали стройную фигуру, а глубокий треугольный вырез между атласными лацканами интригующе приоткрывал ее красивую грудь. Линда не могла отвести глаз от этого костюма, пока в примерочной не взглянула на ценник.

Все еще хмурясь, она подошла к Роджеру и наклонилась, чтобы прошептать на ухо:

— Роджер, этот костюм слишком дорогой. Я не могу принять такой подарок.

Он поставил чашечку, на блюдце, коротко вздохнув.

— Можешь, — сказал он тихо, но твердо. — Ты можешь делать все, что захочешь, Линда. Иметь все, что захочешь. Ты сегодня со мной, а я очень богатый человек. Прости меня, любимая, но я настаиваю! Мне очень нравится одевать тебя — почти так же, как понравится раздевать сегодня вечером, — заметил он, бросив игривый взгляд на ложбинку между ее грудями.

Линда резко подняла голову, их взгляды встретились, и она отчаянно покраснела.

— Ты… не должен так говорить, — сказала она, потрясенная тем, что Роджер назвал ее своей любимой, а еще больше — теми образами, которые вызвали эти слова. Греховный жар воспламенял ее кровь, горячил кожу. Желание забилось в ее жилах.

В его же взгляде читалось ликование.

— Наверное, не должен, — проговорил он. — Но не могу этому противиться. Я никогда не встречал женщину, которая повела бы себя так, как ты только что. И это значит, что ты — само очарование, милая Линда. Во всех отношениях…

— Я… я просила тебя не называть меня гак, — сказала она, тщетно пытаясь быть непреклонной.

— Но почему, если это определение так тебе подходит?

Он озорно улыбнулся, и Линда не смогла справиться с собой.

— Ты порочный тип, Роджер Ллойд, — улыбнулась она в ответ.

— Ну, ты многого хочешь, любимая. Богатство и добродетель вместе не ходят.

Это она уже поняла. Не собирается ли он сделать меня своей постоянной любовницей, подумала Линда. Возможно, он уже покупает ее, давая возможность привыкнуть к вещам, которые она никогда не смогла бы себе позволить, ради того, чтобы снова и снова получать то, что она даст ему сегодня.

— Я не собираюсь становиться твоей любовницей, Роджер, — предупредила она в надежде, что, сказав это вслух, предотвратит неизбежное.

Похоже, эти слова ошеломили Роджера.

— Так вот что ты об этом думаешь… — Он провел рукой по ее дорогому наряду.

— Я не права? — спросила она.

— Не права, — отрезал он, но не стал продолжать.

Удивление Линды быстро перешло в замешательство.

— Тогда что же все это значит?

— Это развлечение, Линда. — Он улыбнулся игривой, но загадочной улыбкой. — Как раз то, чего ты хотела сегодня.

— Развлечение, — медленно повторила она, пока вдруг не постигла смысл его слов. Да, конечно! Как глупо с ее стороны! Какая там любовница! Быть любовницей — унизительно для ее гордости, а поиграть в нее — ну что ж, придется.

Сегодня, что бы ей Роджер нежно ни нашептывал, будет лишь краткое свидание. Роман на одну ночь, только оформленный как нечто большее. В самонадеянных словах, что он отвратит ее от всех мужчин, не было ничего, кроме высокомерия. Они не сулили никакого продолжения, лишь одну незабываемую ночь.

Но, Боже, как она стремилась к этой ночи! Даже сейчас, стоило ей посмотреть на этого красивого мужчину, элегантно расположившегося в кресле, как она готова была умолять прекратить этот фарс и немедленно отправиться в номер для новобрачных. Она не хотела тратить короткие мгновения, которые ей суждено провести с любимым, на то, чтобы наряжаться, словно кукла Барби, не хотела, есть этот дурацкий ланч…

— Знаешь ли, я не нахожу в этом ничего забавного, — раздраженно начала она. — Не лучше ли вернуться… то есть, я бы предпочла… я хочу, чтобы ты… — Голос Линды сорвался. Она не могла набраться мужества, чтобы признаться в терзавшем ее желании. Но все было ясно без слов — румянец, блеск глаз, приоткрытые губы выдавали трепет ее учащенно бьющегося сердца.

Роджер посмотрел на спутницу поверх чашки, опалив откровенным взглядом. Желание, вспыхнувшее в синей глубине глаз, заставило Линду; задрожать. Словно сбивчивое признание девушки сорвало с него маску любезного джентльмена, и стало ясно, что значит для него ночь любви с ней. Ее невероятно тронуло и взволновало это.

— Роджер. — Дыхание ее дрожало, перед глазами все плыло. Как и накануне, она видела только его.

— Да, — выдохнул он. — Я знаю, чего ты хочешь.

Чашечка вновь звякнула о блюдце, и, перед тем как неторопливо подняться на ноги, ему пришлось отвести взгляд от нее.

— Леди уйдет в этом платье, — резким командным тоном приказал Роджер суетящейся вокруг продавщице. — Она не будет переодеваться в прежнюю одежду. Заверните ее оранжевое платье вместе с черным. Вот моя кредитная карточка.

Когда он повернулся к Линде, нервное возбуждение охватило ее. Она томилась в предвкушении того, что должно было произойти. В неизвестности было что-то невероятно захватывающее. И вместе с тем невероятно пугающее.

Она пронзительно посмотрела на Роджера. Он крепко взял ее под руку и подвел к прилавку. Пять минут спустя он уже усаживал ее в такси. Предстояла недолгая поездка к отелю.

Казалось, Роджер знал, что не стоит прерывать молчание во время этого короткого путешествия, ни в роскошном холле отеля, ни даже в лифте, который поднимал их в номер для новобрачных. Линда была благодарна ему за молчание — вряд ли она была способна сейчас вести осмысленную беседу.

Дверь лифта отворилась, и не успела она оглянуться, как уже стояла перед тяжелой деревянной дверью, а Роджер вставлял ключ в сиявший медью замок. Впервые Линда задумалась, как может выглядеть номер для новобрачных. В любом случае она не ожидала того великолепия, которое открылось ее глазам, когда Роджер распахнул дверь и провел спутницу внутрь.

Белый, кремовый и золотой цвета ослепили девушку. Белые стены и мебель, кремовый ковер и шторы, золотые светильники и подушки. И еще немного стекла. Все столы были стеклянные. И одна стена. Сквозь нее открывался великолепный вид па гавань, мост и окрестности. Огромная хрустальная люстра с позолотой свисала с высокого белоснежного потолка.

— О! — только и сказала она, войдя. Все плотские желания на мгновение отступили. — Какая прекрасная комната!

Это было нечто большее, чем просто прекрасная комната. Этот номер для новобрачных должен был превзойти все подобные номера. Изящный. Просторный. Трогательно романтический. Как в тумане Линда миновала гостиную и вступила в грезу спальни. Она смотрела на огромную белую кровать с кружевным балдахином в оборках, разглядывала перламутровое атласное стеганое покрывало и множество маленьких кружевных подушечек, пристроенных напротив четырех обтянутых атласом подушек. Это воистину была постель для новобрачных.

— Тебе нравится? — нежно спросил Роджер, подходя сзади и обнимая Линду за плечи.

— Это… Это — совершенство, — с трудом вымолвила она. У нее перехватило горло. Боже, она не готова к этому… Она думала, что готова, но нет… Она окаменела. Почти в буквальном смысле. Чувствовала себя как мерзлое полено. Или холодная мраморная статуя.

— Попытайся расслабиться, — мягко предложил Роджер и наклонился, чтобы поцеловать ее в шею.

Линду охватила паника.

— Я… Мне надо в ванную.

Роджер выпрямился, и она буквально влетела в ванную, с шумом захлопнув за собой дверь.

Какое-то время девушка стояла, прислонившись к двери и зажмурившись. Сердце отчаянно колотилось. Когда, наконец, она открыла глаза, перед ней предстала ванная. Такой большой ванной комнаты Линда в жизни не видела. И такой роскошной. Огромные пространства кремового, с золотыми прожилками мрамора, утопленная в полу ванна, скорее похожая на бассейн…

Она только головой качала, разглядывая золоченые краны в форме купидонов. Вода выливалась из их стрел. Здесь было все, что только можно себе представить, все мыслимые удобства. От отдельных фенов — для «нее» и для «него» до туалетных принадлежностей, зубных щеток и салфеток. На подставке рядом с раковиной стоял телефон. На бронзовых вешалках висели белые махровые полотенца и халаты, углы и карманы которых украшали атласные купидончики.

Обычные новобрачные в этом номере никогда не бывали, решила Линда. Это был номер для мультимиллионеров. Ночь любви здесь стоила целое состояние.

Когда Линда вернулась в гостиную, Роджер наполнял шампанским два узких бокала. Серебряное ведерко для льда покоилось на пристенном столике, рядом с огромным блюдом, полным разнообразных фруктов, конфет и пирожных. Линда точно помнила, что ничего этого не было, когда они вошли сюда. Или она просто не заметила? Может быть, волнение настолько захватило ее в тот момент, что она не рассмотрела мелких деталей? Тогда она была готова на все. Но сейчас нервное возбуждение притупило желание, она снова подумала, что, возможно, сваляла дурака.

У Роджера наверняка было много красивых женщин — и все, без сомнения, куда опытнее нее. Его жена — Линда помнила — была само совершенство — черноволосая, белокожая, с фиалковыми глазами. И если Синди, в конце концов, оказалась потаскухой, это не умаляло се знаний о том, как угодить мужчине в постели.

— Угощение прислали, пока ты принимала ванну, — сказал он, поднося взволнованной девушке один из бокалов. — С поздравлениями от отеля.

Линда почувствовала облегчение. Все-таки не настолько она одурманена всем происходящим, чтобы не замечать очевидное. Ей вспомнилось, что советовала Маделейн. Выпить пару бокалов и расслабиться перед великим событием. Она подошла и взяла бокал.

Роджер улыбнулся, когда они соединили бокалы.

— За мою красивую невесту! — произнес он тост, и Линда вздрогнула. Бокал замер на полпути.

— Не надо, — прошептала она, опуская взгляд, чтобы скрыть внезапно набежавшие слезы.

— Что не надо?.. — В его голосе было неясное замешательство.

— Не играй со мной… этим…

Он гневно взглянул в ее затуманившиеся глаза, едва не выругавшись. Но, заметив в них настоящую боль, негромко сказал:

— Ты считаешь, я способен на подобные шутки? Я вовсе не играю, Линда, лишь жалею об одном, что пришлось ждать этого дня так долго. Я должен был сделать это много лет назад.

С этими словами он коснулся рукой ее шеи, нежно лаская бархатистую кожу. Он-то смотрел ей прямо в глаза, то переводил взгляд на ее дрожащие губы и еще ниже, на порывисто вздымающуюся грудь.

— Боже, как ты красива! Как невероятно красива! — глухо проговорил он, вынимая бокал из ее оцепеневших пальцев. Все ее существо сотрясла неудержимая дрожь. — Я недостоин тебя. Но сейчас это неважно. Я должен испить эту чашу… — Он сделал глоток шампанского. — И ты тоже…

Он поднес бокал к ее губам, слегка раздвинул их и влил ей в рот немного шампанского. Прищурившись, он наблюдал, как она пьет, как кончиком языка слизывает задержавшуюся каплю.

— Еще, — приказал он и снова поднес бокал к ее губам. Пальцы Роджера слегка дрожали. Хрусталь звякнул о ее зубы, она подняла руки, чтобы соединить их с его руками и помочь напоить ее искрящейся жидкостью.

Линда никогда прежде не испытывала такого удовольствия от вина. Она сделала очередной глоток, и Роджер снова наполнил шампанским ее рот — и так до тех пор, пока оба бокала не опустели. Все чувства в Линде пробудились одновременно. Шампанское подействовало с яростной силой, ворвавшись с невероятной скоростью в ее жилы. Она вся трепетала, покачиваясь на высоких каблуках. Роджер поставил второй бокал на место и подхватил ее на руки.

Не произнеся ни слова, он просто перенес ее в спальню и положил на снежно-белое покрывало. Когда он присел рядом и начал ее раздевать, Линда закрыла глаза. Голова ее слегка кружилась. Она расслабилась и была очень, очень податлива.

Когда он попросил ее сесть, она села. Когда попросил приподняться — приподнялась. А когда велел снова лечь, она легла.

Линда открыла глаза, когда на ней оставались лишь лифчик и трусики. Ей показалось, что Роджер вышел. На самом деле он прервался, чтобы раздеться. Он уже снял пиджак и галстук, расстегнул рубашку до пояса.

— Тебе хорошо? — спросил он, глядя ей в глаза.

— Не уверена, — сообщила она.

Ей казалось, что комната вращается.

— Через пару минут все будет в порядке. Ты слишком быстро выпила шампанское.

— Это ты меня заставил, — укоризненно сказала Линда.

— Верно. Так же, как убедил тебя прийти сюда. — Роджер усмехнулся, снимая рубашку. Его великолепный обнаженный торс вызывал желание прикоснуться к нему, так же как и много лет назад.

Губы у нее пересохли. Она любовалась его прекрасной фигурой: широкими плечами и четко обрисованными грудными мышцами, плоским мускулистым животом. Мысль о том, что скоро она сможет ласкать все его тело, привела ее в экстаз. Соски напряглись, приподняв еще скрывавшую их ткань.

Взгляд Роджера сосредоточился на них, они словно магнитом притягивали его. Как завороженный, он протянул руку и сжал приподнявшийся бутон соска большим и указательным пальцами. Когда он начал довольно сильно массировать его, зрачки Линды расширились от изумления. Это прикосновение могло причинить боль, будь она обнаженной. Но скрывающий сосок атлас придавал ощущениям лишь невероятную остроту. Из горла Линды вырвался полный животного наслаждения стон.

Свободной рукой он накрыл другую ее грудь, и Линда задохнулась от наслаждения. Когда кончики уверенных пальцев скользнули под лифчик и коснулись обнаженных сосков, она вся изогнулась, губы приоткрылись.

Он наклонился, чтобы насладиться вкусом ее губ. Язык его путешествовал по ним, ошеломляя настойчивыми толчками. До сих пор казалось, что Роджер в любой ситуации контролирует свои чувства, но сейчас желание взяло верх.

В ответ Линда забилась в первобытной страсти. Он крепко обнял ее, ненасытным языком проникая все глубже и глубже. Линду возбуждал его звериный стон, то, как он грубо сорвал с нее лифчик, не прерывая поцелуя, как грубо мял в руках обнаженные груди. Ей не хотелось, чтобы он был нежен. Она восхищалась его неистовостью.

Девушка разочарованно застонала, когда он оторвался от ее губ. Но разочарование длилось недолго. Настойчивые губы скользнули от ее шеи к возбужденным грудям. По пути его язык обласкал жаждущие соски и двинулся дальше, изучая тело возлюбленной.

Целуя и покусывая ее живот, он снял с нее трусики.

Упиваясь новизной ощущений, Линда знала, что последует дальше. Впечатления прошлой ночи заставляли ее томиться в предчувствии. Яростный жар бился в ее жилах, когда она вспоминала, как нежные губы Роджера ласкали ее там, внизу… Как каждая клеточка кричала от восторга, когда он касался ее возбужденной плоти. Ей снова хотелось испытать этот восторг. Все тело, словно к наркотику, стремилось к этой сладкой пытке.

Бросив на пол ее трусики, он двинулся в обратный путь, лаская ее бедра руками. Поначалу Линда была разочарована — она ждала его губ, — но к тому времени, как он достиг заветной цели, сердце девушки готово было вырваться из груди. Безжалостно и настойчиво его пальцы исследовали влажную долину меж трепещущих бедер, дразня и возбуждая, пока ее ноги не начали раздвигаться… все шире и шире… требуя большего… Глаза девушки потемнели от желания, дрожащие веки полузакрылись. Линда тихо застонала.

Когда, наконец, он коснулся ее девственной плоти, мышцы ее инстинктивно напряглись, но она изогнулась, устремляясь навстречу ласкающим опытным пальцам, словно требуя новых ласк, принимая их без колебаний. Она не противилась им, как вчерашним вечером. Мышцы, тогда судорожно сжатые, были теперь расслаблены. Линда расцветала, наслаждаясь проникновением, почти безболезненным и совсем не страшным. Когда же его язык проник в самое средоточие ее женственности, тело ее изогнулось в экстазе, она кричала, голова ее металась по подушке…

Ни разу в жизни она не испытывала подобного, казалось, пережить это немыслимо — но все кончилось слишком быстро… С тревожным стоном она открыла глаза. Смешанные чувства владели ею. Оргазм, который она только что испытала, был великолепен, но ей хотелось не этого. Точнее, не только этого. Она хотела настоящего соития.

Когда Роджер хотел встать, Линда села и схватила его за локоть. Ее душа и тело были опустошены, и он один мог их наполнить.

— Не уходи! — крикнула Линда.

Он вернулся, чтобы поцеловать ее в дрожащие губы. Потом снова откинул ее на подушки.

— Моя милая Линда, — прошептал он. — Я вовсе не ухожу… Я просто хочу раздеться.

— Да… да… конечно, быстрее!

— Я никуда не ухожу. А пока ты ждешь, — улыбнулся он, — выбери что-нибудь. — Он вытащил из кармана брюк несколько блестящих пакетиков и в беспорядке разбросал их по ее нагому животу. — Я не мог решить, какой бы тебе понравился, и принес все.

Насмешливый блеск его глаз развеял в Линде всякое смущение. Она разложила все по порядку. Увидев последний, она стрельнула в Роджера взглядом.

— С ароматом пэшн-фрута?

Он порочно улыбался, расстегивая молнию на брюках.

— Кажется, это подходящий аромат. Кроме того, помнится, ты неравнодушна к пэшн-фруту.

Линда покраснела от смущения. А может быть, от чего-то еще. Она была готова на все, лишь бы доставить Роджеру удовольствие. Она дождаться не могла, когда же, наконец, сможет приступить к изучению его тела, так же, как он изучал ее только что. Хотела, чтобы и он содрогался от экстаза под ее пальцами и губами.

Наконец Роджер разделся. Он был великолепен — как она и предполагала. В своей наготе он чувствовал себя совершенно непринужденно, хотя его желание теперь ничем не было скрыто. Он вернулся и сел на кровать, взял презерватив и надел его так быстро и ловко, что Линде стало не по себе. Но не успела она почувствовать настоящую тревогу, как он уже снова целовал ее в губы, ласкал ее тело до тех пор, пока она снова не затрепетала от желания.

— А теперь закрой глаза, любимая, — прошептал он в ее полуоткрытые губы. — Лежи и думай только о нас с тобой, о том, что мы вместе, что любим друг друга. Мы долго ждали этого момента, и ты достойна самого лучшего…

Его слова подстегнули Линду. Сердце ее переполнилось нежностью. Она обняла возлюбленного, прижалась к нему, впуская его в свое тело, и вскрикнула от радости, почти не ощутив неизбежной боли. Когда он остановился, она вцепилась в его ягодицы, требуя, чтобы он двигался глубже и глубже, пока они окончательно не слились воедино.

Их губы искали друг друга, чтобы единение было полным, их сердца бились в одном ритме. Их пальцы сплелись, он высоко поднял ее руки, простирая над ней свое тело, прижимаясь к ее груди, закрывая ее руки своими руками. Некоторое время он оставался в таком положении, и она с радостью чувствовала его вес. Ее ноги сами собой обвились вокруг него, чтобы он мог погрузиться в ее плоть еще глубже. Линда инстинктивно двигалась вместе с ним, и их Общий ритм барабаном отдавался в голове, захватывал, заставлял звучать все ее тело.

Ритм ускорялся, все громче бился у нее в висках. И вдруг яркая вспышка ослепила Линду, и все вокруг окрасилось в золотистые тона.

Она вскрикнула и со всей силой вцепилась в Роджера. Сладкие судороги сотрясали ее тело. Они никак не прекращались, и она с такой силой сжала Роджера в объятиях, что тот застонал.

Она чувствовала, как судорожно сотрясается и его тело, и глаза ее наполнились слезами. Наверно, это были слезы облегчения и освобождения, но ей хотелось думать, что это были слезы любви. Ведь она всем сердцем любила этого мужчину, который только что подарил ей несказанное блаженство. Она так его любила, что невыносимо было даже думать о расставании.

Из глаз ее брызнули слезы, и Роджер стал поцелуями осушать их.

— Не плачь, дорогая, — шептал он. — Ты прекрасна. Боже, как я не хочу возвращаться завтра в Брисбен. Если бы я мог остаться здесь и любить тебя вечно!..