I Wanna Be Yours

— Ты мне сейчас очень Лёну напоминаешь! Давай, говори!

— Это, между прочим, было обидно, — Катрина достала свой мобильный, — Говори-говори…Сама читай!

Я сама и начала читать, открывая «Википедию». Первым дело, что набрала, так это «Arctic Monkeys». Как и ожидалось, никаких интересных фактов, не считая того, что это популярная группа в Великобритании, а с недавними гастролями по США приобрела всемирную популярность.

— Тебе они нравятся?

— Нормальные, — пожимает плечами подруга, — Они недавно стиль сменили. Ты видела причёску Алекса?

— Ну, да, — киваю, пролистывая веб-страницы.

— А теперь представь его с длинными волосами.

Неверующе посматриваю на Катерину:

— Насколько длинными?

Указывает по плечи, озорно поблёскивая глазами.

Я не теряя ни минуты, ищу фотографии Алекса. Какое же было удивление, когда среди множества снимков нашла подтверждение словам подруги. Длинные, коротки, средние. Он перепробовал все длинны. Его густым волосам могла позавидовать любая девушка. Поначалу я тихонько хихикнула, уведя его в непривычной мне прическе, но после было не до смеха. Неужели я гуляла с человеком, который собирает огромнейшие стадионы? Совсем не верилось. И даже смотря на фотографии, не могла представить его звездой, вот Том другое дело.

Захотелось узнать о нём, как можно больше. Вновь посетила «Википедию», в поиске набирая Тёрнера.

Узнаю про его детство, про которое написано не так много, про родителей, которые работают учителями, про его крепкую дружбу с неким Майлзом Кейном. Честно, первый раз о нём слышу. Или я настолько отстала или… Узнаю про их совместный проект, который приобрёл популярности, но ничто не вечно. Особенно дружба. Вот и их дружбе пришёл конец, хотя поговаривают, что связи поддерживаются.

Но больше всего меня заинтересовала категория «Личная жизнь». Я даже привстала, настолько стало интересно.

Как сообщают источники, встречался фронтмен с моделью Алексой Чанг. С моделью. Надо же. И почему мой мозг посылает удивление? По-моему, всё очевидно. Но какой у меня был шок, когда я увидела, сколько лет длились их отношения. Пять лет! Это же так много! Неприятное чувство затаилось в глубине душе, становясь всё больше и больше, с каждой прочитанной мною строчкой.

На данный момент фронтмен встречается с моделью (всеобщее удивление) и актрисой Ариэль Вандерберг.

— Это я и хотела сказать, — подала голос Катрина, — Поэтому я и волнуюсь за тебя.

Я тоже была взволнована, но очень неприятно взволнована. Как там говорил Алекс? «Я не час назад стал фронтменом, так что же мне должно мешать гулять с тобой?» А девушка — это не повод, дать мне отворот поворот? Не поймите меня неправильно, я прекрасно понимаю, что «любовь всей жизни»- это не стена, пододвинуть можно, но не модель с длиннющими ногами!

Внутренняя Богиня в замешательстве от моих мыслей. С какой стати меня должен так волновать Тёрнер?

«Может, потому что проявил к тебе внимание? А ты такая влюбчивая»- в сердцах дала пинок Богине и встала с дивана.

— Ты куда? — спросила подруга, наблюдая, как я надеваю куртку. Николаевна тут же подоспела к нам.

— Опять куда-то собралась? Подожди нас, вместе пойдём.

— Мне в другое место надо, — шепчу, завязывая шнурки на ботинках, — Далеко не уйду, возможно, прогуляюсь около Пентхауса и приду обратно, — и вышла вон, звонко хлопнув дверью.

Как мне это нравится! Обязательно приеду во второй раз в Лондон одна. Вольной птицей, так сказать.

Глава 12

Алёна была права. Погода и правда, сегодня тёплая, особенно для утра.

Я подошла к скамеечке и, убедившись, что она пригодна для использования, села. На улице было тихо, только вдалеке возможно расслышать шум машин, но это вдалеке. Вокруг меня царило спокойствие, я лишь могла порадоваться внутреннему удовлетворению, но жаль, удовлетворение не находили мои мысли. Они создали в голове вихрь, круг за кругом пронося одну и ту же информацию через мой мозг. Это очень напрягало.

Права Катрина, я начинаю зацикливаться. Ну, встретила парня, ну звездой он оказался, что теперь? Всё должно вертеться вокруг него? Конечно, нет. Я это понимала, но было очень неприятно: он ничего не сказал. Зато вселил в сердце надежду на новую встречу. Даже не удивляюсь, что не задевает его нелёгкий характер. Характер хамелеона. Меня всегда привлекал такой тип мужчин. Да и не меня одну. Можно сколько угодно плести лапшу про любовь с нежнейшим и добрейшим партнёром, но стоит на горизонте появиться противоположности твоего возлюбленного, как противоположность начинает тебя раздражать, потом ненависть и настоящая любовь. Настоящая сказка любви с обязательным хэппи эндом.

Я посмотрела на небо. Тучи мозолили глаза, но пока никак себя не проявляли. А ведь сейчас зима, хотя на улице царит осень, запоздалая, которой давно пора ослабить свои позиции.

Я наклонилась и подняла засохший, скорёженный желтоватый листочек.

Подношу к лицу и вдыхаю морозную свежесть, смешанную с запахом остывших угольков.

— Привет, — услышала рядом с собой голос, и от неожиданности выронила листок. Поднимаю глаза на рядом стоящего фронтмена. Одетый в тёмно-синие джинсы и чёрное пальто, он совсем не казался звездой. Мне не казался. Интересно, если это ему скажу, он обидится?

— Привет, — подаю я голос, наблюдая, как Алекс опускается на лавочку рядом.

— Возьми, — протягивает мне огненно-алый лист, гладкий, хоть немного по краям и рваный, — Он лучше.

С улыбкой принимаю этот «дар», вертя лист за стержень пальчиками.

— Кристина, — поглядываю на Тёрнера, — А мне можно целовать тебе при встрече?

— Куда? — ошеломлённая таким вопросом, задаю ещё более ошалевший вопрос.

— В щёчку, — широко улыбается он, продолжая растягивать в улыбке губы, — А там на твоё усмотрение.

И как у него совести хватает спрашивать такое? Дома девушка ждёт, а он тут со мной. Женская солидарность в обличии дамы в белом подошла и с гордостью положила мне руку на плечо.

Отрицательно качаю головой. Алекс перестаёт улыбаться. Лицо вновь серьёзное. И как оно способно так быстро преображаться?

— Из-за того, что я вчера тебе рассказал?

Ощущая поддержку Дамы в белом, с прищуром гляжу на Алекса:

— А ты не можешь допустить мысли, что я не согласилась бы с тобой целоваться, будь ты…,- я подыскивала подходящее слово, — Обычным человеком?

— Мне нравится это словосочетание, — кивает он, не показывая на лице какую-либо эмоцию, — Я в себе уверен, Кристин.

— Очень самодовольно с твоей стороны.

Тёрнер отклоняется на спинку лавочки, скрещивая пальцы на коленях:

— Что ты понимаешь под этим словом? — задал вопрос и не потребовал ответа, продолжив, — Восхищаться собой — это ли не великое достижение в самом человеке? Восхищаешься ты, восхищаются тобой. Я уверен в себе, а значит и люди уверены во мне.

— Ты увлекаешься ф…философией? — Тёрнер сводит брови.

— Ты говоришь, Кристина, и всё написано на твоём лице. Ты показываешь свой дефект на лице, и все копируют его.

Я махаю рукой.

— Закрыли тему.

— Как скажешь, — пожимает плечами, хватая мои пальчики в свою ладонь. Я не шевелюсь, не пытаюсь сопротивляться.

Тоже мне, философ рок-звезда.

Тёрнер гладит костяшки моих пальцев своим большим:

— У тебя очень нежная кожа, Кристина, а ты не носишь перчатки.

Отлично! Позавчера он был славным малым, вчера нахалом, а сегодня решил вылечить меня по всем параметрам.

— Ты и в кожных покровах разбираешься? — смотрю в его карие глаза, которые не скрываются за очками, и не замечаю, как голос с каждым словом все снижается.

Алекс не отвёл глаза, подносит мою руку к губам и целует.

— Я чувствую.

Как завороженная, киваю, ощущая горячее дыхание на своей коже. Его ладонь была тёплой, я бы даже назвала горячей.

— Ты тёплый, — не знаю зачем, посвящаю его в свои мысли.

— А ты холодная, особенно твои глаза, — он ещё раз прикасается к моей коже, — Медленно убиваешь меня своей холодностью, ледяная девочка.

— Ты меня совсем не знаешь, — бормочу я, — А я тебя уже убиваю.

— Убить может и совсем незнакомый человек. Стрельнёт глазками, — Алекс задорно подмигивает, — И ты убит. А я, видишь, какой странный. Сам бегу за палачом, а он от меня.

Аккуратно, чтобы не обидеть, выдёргиваю руку.

— Ты умеешь красиво говорить.

Тёрнер, наконец, улыбается:

— Мне положено. Я же натура творческая.

Улыбаюсь в ответ.

Тут-то Дама в белом напомнила о себе, сжимая моё плечо. Я отвожу глаза, пытаясь избавиться от глупой физиономии.

— Что-то не так? — со вздохом спрашивает Алекс.

— Я сегодня про тебя в интернете смотрела.

— Очень польщён, — кивает он. Не обращаю внимания на его слова.

— У тебя есть девушка. Ариэль, кажется. Так почему ты сейчас здесь, со мной, а не с ней?

— А, девушка, — как же легкомысленно это прозвучало.

Мы с Белой дамой тут же принялись точить ножи.

— Не всегда стоит верить тому, Кристина, что пишут в интернете. Хотя, наша цель и заключалась в том, чтобы люди поверили.

— Не понимаю.

— Мы с Ариэль повстречались где-то около двух месяцев. Она была для меня поддержкой после расставания с Алексис. Ты, наверное, и про неё уже читала?

Киваю. Алекс продолжает:

— Мы решили не озвучивать о своём разрыве. Для нас двоих это выгодно, понимаешь? Для меня, чтобы папарацци не отвлекали вечными вопросами о поиске дамы сердца. А для Ариэль. Ну, наверное, это выгодно встречаться с фронтменом.

— Наверное, — вновь киваю я.

— Хочешь попробовать? — спрашивает Тёрнер, стараясь заглянуть мне в глаза. Создать ту идиллию, которая минутами позже была между нами.

В моём мозгу произошёл минутный сбой, Дама в белом так раз медленно удалялась. Наконец, списав всё на шутку, засмеялась.

— Я почти поверила, — но не получив поддержки со стороны Тёрнера, даже намёк на улыбку, неловко перестаю смеяться, — А я свободна…То есть, от классной свободна. Могу без страха пойти погулять.

Тёрнер не перестаёт наблюдать за мной. Мне очень неловко:

— Если ты, конечно, не занят и можешь составить мне компанию.

— Ты меня приглашаешь? — хмыкнул он, вставая с лавочки, — На свидание.

— На д…дружескую прогулку, — встаю следом.

— Ну, у нас впереди ещё весь день, — подхватывает меня под локоть и выводит с территории Пентхауса.

— А ты не боишься, что тебя узнают и увидят со мной?

— Нет. Я на машине. Ты ведь не против машины, — от такой машины, какую я увидела, быть против просто невозможно.

— Это твоя? — указываю на серебристый, довольно объёмный автомобиль.

Тёрнер согласно кивает, открывая для меня дверь.

Внутри кожаный салон был пропитан его парфюмом. Еле слышался голос ведущего, из маленького встроенного телевизора. Кажется, что-то вещал про погоду.

— Нравится? — спросил Алекс, заводя мотор.

— Да, — такая машина не может, не нравится.

Признаться честно, никогда не каталась на чьих-то машинах, не считая родительской.

— А куда мы направляемся?

Он пожимает плечами:

— Ты завтракала?

Совсем вылетело из головы, что за сегодня ничего не ела, кроме пустой булочки.

— Нет.

— Отлично. Я знаю одно тихое местечко, где можно перекусить.

На том и порешили. Я откинулась на мягкую кожаную спинку кресла, наслаждая приятным витающим в салоне запахом. Поворачиваю голову к стеклу, наблюдая, как мы проносимся мимо различных зданий, проезжаем по мостовой, вновь здания и здания.

— Ты не любишь скорость? — с интересом спрашиваю я, замечая, что Тёрнер не превышает скорость и даже едет медленнее, где надо бы быстрее.

— Почему? Люблю, — поглядывает на меня, — Только когда за рулём не я, а кто-то другой.

Я киваю, не рассчитывая на подробности, но к моему удивлению они последовали с большой охотой:

— Моя проблема в том, что я много думаю. Даже разговаривая с тобой, у меня в мозгу идёт процесс сочинения бессвязных слов в рифму. Такая же штука и за рулём.

Мигом встревожилась:

— А может, тогда лучше не водить машину? Пешочком?

Он засмеялся.

— Не волнуйся так. У меня всё под контролем. А пешочком я как-нибудь и в старости похожу, — задумчиво наклонил голову, — Когда стану невыносимым занудой, опять же, много-думающим.

— Сомневаюсь, что ты станешь занудой.

Алекс ничего не ответил, а я, поняв, что разговор закончен, вновь обернулась к окну.

— Если ты хочешь спать, то я могу отклонить назад спинку сиденья?

Не знаю, сколько прошло времени, но мы остановились около светофора. Как оказалось, я немного задремала, во сне встречая свой лоб со стеклом.

— А нам ещё долго ехать? — сонно потираю ушибленный лоб.

— Мы бы уже давно были на месте, если бы не сломанный светофор, — больше не находя нужды спрашивать моего согласия, тянется к моему креслу и опускает его вниз, создавая очень даже уютную кроватку.

— А ты меня разбудишь? — неловко спрашиваю, как можно удобнее устраиваясь на разложившемся кресле.

— Обещаю, — улыбается он, не переставая смотреть на меня. От неловкости закрываю глаза, прекрасно зная, что смотрит. Наверное, мои щёки приобрели румянец, но я ничего не могла с этим поделать. Алекс легко мог раскусить меня и мои эмоции. Вся благодарность белой коже.

Наконец, автомобиль сдвинулся с места, и я облегчённо вновь задышала.

Большинство людей видят сны. Кто-то успевает побывать за ночь героем ужастика, кто-то оказывается в романтической сказке, а я совершенно ничего не вижу. Будто мне сделали наркоз: один миг и ты вновь просыпаешься. Только обычно просыпаюсь по зову будильника, а сейчас было что-то другое, что-то около уха.

Спросонья улыбаюсь, не открывая глаз, и улавливаю чей-то шёпот.

— Проснись, — и так слышится несколько раз. Чувство, будто этот голос у меня в голове раздаётся в кромешной темноте.

Медленно открываю глаза, встречаясь взглядом с ярким солнцем. Оказывается во сне, повернулась набок, прямо лицо к, наконец-то, поднявшемуся на радость людям солнцу.

Прищуриваюсь и расплывчатым взором пытаюсь сфокусироваться на Алексе, который, к моему удивлению, перегнулся через рычаг и, не волнуясь о моём личном пространстве, прижался к моему уху, всё шепча «Проснись».

Я не любительница фамильярности, даже в некоторых случаях отношусь к ней категорично отрицательно, но близость Алекса ко мне была приятной. До одурманивания приятна.

— Что ты делаешь? — также шепчу, поворачивая голову к нему лицом.

— Как и обещал, бужу, — убирает запутывавшиеся волосы с моего лица.

— Мог бы просто потрясти за плечи.

— Ну, так неромантично.

А балансируя на одной руке, прижавшись губами к моим ушам, очень даже романтично. И оригинально. Кажется, он опять сменил «окраску», изображая романтика.

Когда наша игра «глаза в глаза» стала набирать обороты, а именно Тёрнер посерьёзнел и проиграл, переместив свой взгляд на мои губы. Я испугалась. Возможно, потом и пожалею, но быстро попыталась встать, отчего Алексу пришлось со вздохом обречённого человека вернуться на своё место.

— Мы уже приехали? — спрашиваю, нарушая неловкое молчание.

— Приехали, — кивает он, — И даже уже уехали.

Непонимающе смотрю на него, а потом в окно. Он остановил машину в одном из спальных районов, где было очень тихо и спокойно.

— Кстати, — продолжает Алекс, — Я не знал, что ты любишь, поэтому заказал почти всё, что предлагалось в кафе, — указал на пакет, рядом с нашими сиденьями.

— Спасибо, — искренне была ему благодарна и мой желудок, предвкушавший вкусную еду.

— Ты подожди, ведь не знаешь, что я заказал, — он взял бумажный пакет, распаковывая его.

— Всё равно спасибо, — Тёрнер замирает и переводит на меня свой карий взгляд.

— Нет проблем, — всё же произносит, рассматривая содержимое пакета, — Как ты относишься к черничным пончикам?

— Черничные никогда не ела, — в изумлении отвечаю, тут же получая эти самые пончики в прозрачной упаковке.

— Попробуй, — и удивлённо присвистнул, — Они даже сюда Жареный Инжир положили. Ты любишь Инжир?

— Не пробовала, но название не цепляет.

— А жареный инжир?

Вновь качаю головой.

— А жареный инжир из рук Алекса Тёрнера?

Я не могла не засмеяться, беря из его рук и этот несчастный инжир.

— А ты пробовала оранжевый хлеб?

— Я ещё от жареного инжира не отошла.

— Извини, — пришла его очередь смеяться, — Тогда про яичный рулет тебе пока не говорить?

В притворно ужасе качаю головой, прикрываясь черничными пончиками.

— У меня только один вопрос, — наблюдаю за его «раскопками». — Как мы всё это съедим?

— О, ты ещё не знаешь какой у меня зверский аппетит.

Мы решили остановиться на этом, убирая пакет, прихватив с собой ещё зелёный чай.

— В Лондоне очень цениться этот чай, — говорит Алекс, — Люди, как правило, в пять часов вечера пьют его. Что-то вроде традиции.

— И ты в пять часов пьёшь?

— Нет. Я не сторонник традиций.

Пробую черничные пончики, оценивая их кисловатый вкус, который на удивление, не отталкивал, а вызывал желание, продолжить есть лакомство.

На инжир я как-то не решилась, а вот оранжевый хлеб попробовала, мало замечая разницы между нашим привычным белым хлебом.

Мы с Алексом, если сначала и молчали, что не стесняло нас, то потом нашли, казалось бы, обыденную тему для повседневных разговоров, но с ним было настолько легко общаться, что я не переставала смеяться на его разные колкие замечания. И пусть даже они были направлены на мою скромную персону. Например, я так сильно надавила на пончик, что весь черничный джем расползся с моих губ на подбородок, создавая для меня образ вампира.

Тёрнер так и назвал меня, — грозя мне пластмассовой вилкой.

— А это не дерево и даже не серебро, — со знание дело поведала ему, — Это обычная пластмасса.

Алекс вскинул брови вверх:

— Помнишь, что я тебе говорил? Главное быть уверенным и другие поверят. Я уверен, что это, скажем, серебряная ложка.

— Из-за того, что ты уверен, она никак не станет серебряной.

Он тяжко вздохнул:

— Похоже, занудство достигло тебя первой, а я был уверен, что эта учесть поджидает меня.

— Я не зануда, — мигом расстроилась на такой неожиданный поворот, — Я реалистка.

— С замашками зануды, — парировал Тёрнер.

Задыхаясь от возмущения, отвернулась к окну. И куда делся милый, пусть немного глуповатый романтик?

Чувствую, как он приближается ко мне, но не двигаюсь с места, упорно глядя в окно, на белый домик, с ухоженным садом.

Алекс ничего умнее не придумал, кроме ка уместить свой подбородок на моё плечо:

— Почему ты так легко обижаешься?

— Почему так так л…легко обижаешь? — задала встречный вопрос, стараясь оставаться неподвижный, особенно упорно сдерживала маску каменного лица. Главное, чтобы смотрелось эффектно и эффективно.

Мне стало щекотно, когда фронтмен потёрся носом о мою ключицу. Всё же пришлось отстраниться, чтобы не выдать из себя смешок.

— Что ты делаешь? — он пожимает плечами, а я предполагаю, — Просишь прощение?

— Наверное, — подумав, отвечает и вновь утыкается лицом в мою ключицу.

— Но не так просят прощение, — поворачиваю голову в его сторону, именно в тот момент он поднял свою. Результат: остался сантиметр до столкновения наших лбов. Носы уже приняли эту участь.

— Может, научишь меня просить прощение, — шепчет он, смотря в мои глаза.

Я так же не отвожу взгляд, замечая в его глазах палитру тёмных оттенков. Светло-карие, затем темнее и темнее. Очень красивые. И большие. Наверное, этим британцы и славятся. Большими глазами и тонкими губами. Губами…Непроизвольно взгляд опускается на губы. Моя природная стеснительность заставляет отстраниться, что я и планировала сделать, но рука Алекса, резко схватившая меня за затылок, не давая отодвинуться.

— Если мне нельзя, — Тёрнер сглатывает, с едва ощутимой болью сжимая мой затылок, — Если мне нельзя тебя поцеловать, то я разрешаю поцеловать себя, — неуверенно смеётся, — В конце концов, должно же это случиться.

— А если я не хочу? — слышу наше совместное дыхание, соединившееся в одно целое. Мы одно целое. Нет ничего, кроме нас: ни белого дома, ни прекрасного сад, даже машины, хоть мы в ней и сидим.

— Главное быть уверенным, помнишь?

Он оказался прав. Его уверенность передалась мне. Я понимала, что потом буду ужасно жалеть и винить себя. Винить каждую минуту и не спать, пронося этот момент в голове. Да я и так, навряд ли, его забуду.

Его глаза быстро сменились, становясь похожи на виски. Интересно он любит виски? Такие пьянеющие, заставляющие пьянеть меня. Они гипнотизировали, но мне удаётся закрыть их и преодолеть несчастный сантиметр. Неуверенно целую его холодные губы и готова была отстраниться и раствориться где-нибудь в облаках, но рука на затылке, пресекала все мои дальнейшие действия. Тёрнер приподнимается и, будто приняв эстафетную палочку, продолжает дистанцию. Длинную, тягучую, но неимоверно нежную. Мне не хватает воздуха, лишь на секунду отстраняюсь, уместив ладошки на скулы Алекса и вновь целую с большим напором, с большей страстью. На злобу олимпийским играм, могу сравнить поцелуй со сноубордом. Адреналин зашкаливает, бьёт в виски, пульсирует.

Алекс притягивает меня ближе к себе, если такое ещё было возможно. Давая мне отдышаться, перемещается на мои щёки, с наслаждением спуская к подбородку, туда, где недавно я измазалась джемом. Со всей чувствительностью целует его, будто давно мечтал сделать это: занять место салфетки и убрать джем с моей кожи.

Я точно никогда не забуду этот момент. Точно буду перекручивать его сотый за сотый раз в голове. Страсть, нежность, всё смешалось в нашем поцелуе. Я готова была задохнуться, лишь бы никогда не прерывать наш поцелуй, но какое было моё огорчение, когда Алекс сам отстранился. Прикасаясь к моим рукам, которые так и замерли на его скулах. Ему несложно было догадаться, какое разочарование испытывала я, поэтому он усмехнулся, поэтому прислонился к моему лбу своим, всё с той же усмешкой:

— А ты не хотела меня целовать. Теперь и не отстанешь, — смеётся. Надо мной смеётся.

Пытаюсь вырваться, раздосадованная его словами, но последующие слова, заставили меня раствориться в его объятьях.

— Как и я, Кристин, как и я.

Глава 13

Осторожно, чтобы не сорваться и не распластаться в глубинах этой бесконечности, смотрю вниз: на дымчатые облака, закрывающие от моих глаз целый посёлок, со своими бескрайними полями.

— Тут красиво, — отхожу от пропасти, поворачиваясь к Алексу, — Ты тут часто бываешь?

Тёрнер уместился под старое дерево, чьи ветви с каждым днём совершают поклон заходящему и восходящему солнцу. Как и сейчас, разноцветные запоздало, осенние листочки освещаются утреннему солнцу, приветствуя его и нас.

— Иди ко мне, — Алекс подзывает меня под одинокое дерево, которое тут же, стоило мне уместиться на колени к фронтмену, негодующе зашумело, будто пытаясь, докричаться: «Я не одинока! Я просто одна!».

— Так что? — перебираю пальчиками его чёрные волосы на затылке, необычные на ощупь, виною тому гель. Ещё одна фишка нового образа. Интересно, а какие они на ощупь без него? — Ты не ответил.

— Я был здесь один раз. Можно считать это место стало началом чего-то нового для меня.

— А чего именно?

— Новый стиль, новая музыка, новый альбом. Да, много чего. Ах, если ты не в курсе, новый альбом…

— АМ. Я знаю, — неприятные душевные всплески я подавила. Сама виновата, нечего было говорить, что ничего не знаю о его группе, — Почему ты больше сюда не возвращался?

Алекс призадумался.

— Наверное…,- он покачал головой, — Здесь я простился со старым, здесь же я обрёл для себя нечто новое.

Неприятная догадка пришла мне в голову, но я всячески пыталась избавиться от неё. Не вышло.

— Ты имеешь в виду, — убрала руку с его шеи, — Алексу?

— Она тоже входит в этот список.

Не знаю, что на меня нашло, но стало больно, обидно, и непонятное, неизведанное для меня чувство затаилось в сердце.

Я приподнялась, вставая с его колен. Неужели ревную?

— А почему вы расстались? Встречались же пять лет. Это немаленький срок.

— Были на то причины, — уклончиво ответил Тёрнер, тоже покидая уютное место под деревом, — Давай наперегонки по краю бездны?

— Ты серьёзно? — стараюсь выглядеть беспечной, но понимаю: он уходит от темы.

— Я сама серьёзность.

— К сожалению, я медленно бегаю, — развожу руками, — Уроки физкультуры проходили мимо меня.

Обхожу деревом кругом, но вот чувствую, как руки Алекса обняли меня за талию, а подбородок наглым образом опустился на плечо.

— Кристина. Кристина, — крепче прижимает к себе, а мне ничего не оставалось, как уткнуться носом в его макушку, — Кристина, Кристюшка, Кристи…

— Ты чего? Пытаешься перефразировать моё имя?

— Подбираю сокращение. На чём я остановился? Кристи, Крис, Тина, Ти…

— Можно просто К. Мы не гордые, — покидаю его объятья, отходя от него на приличную дистанцию.

Интересно, а как он Алексис называл? Опять это имя. И чего я так зациклилась?

— Я что-то сделал не так? — тяжело вздохнул он, наблюдая, как я провожу пальцем по шершавой коре дерева.

— Всё нормально.

— Нет, Кристина, не нормально! — Тёрнер выругался и встряхнул головой, — Я тебя не понимаю!

— Я тебя тоже, — вот ирония. Мы друг друга не понимаем.

— Прекращай с этим, — брезгливо отмахнулся Алекс, — Разве я не вижу, что с тобой что-то не так? Пять минут назад всё было нормально.

Пять минут назад ты не упоминал о своей бывшей.

— Были на это причины, — повторяю его же слова, не до конца ручаясь за них.

В карих глазах мелькнуло понимание.

— Кристин, — он подходит ко мне, вновь останавливаясь слишком близко. Почему так близко?

— Если кто-то и мечтает о парне рок-звезде, то Алексис было этого мало. Наверное, она мечтала о супер- пупер рок-звезде.

Я гляжу на него, не в состоянии поверить. Неужели эта…Алексис бросила его?

— А разве ты не супер-пупер?

— Раньше я таким не был, — он усмехнулся, — Сейчас другое дело.

— Она тебя оставила? — сердце неимоверно сжалось, дожидаясь ответа и, казалось, застыло, не стуча.

— Это вышло обоюдно. Я предложил, сомневаясь, что она согласиться. Всё- таки был очень глуп. Она согласилась и…и всё.

Я кивнула, испытывая горячую ненависть к Алексис, а к Алексу…Наверное, глупо говорить о своём сожаление, но не удержалась. Хотелось уничтожить весь несправедливый мир, каким он мне сейчас казался, и просто обнять, крепко-крепко обнять Алекса. И я обняла, скрепила пальцы не его шеи, прижимаясь щекой к груди.

Обида, которая зародилась во мне, испарилась без следа. Как можно быть такой эгоисткой? Ему тяжело, он любил, ведь любил?

— Мне жаль, — шепчу, трусь носом о его куртку.

— А мне нет, — целует меня в макушку, теснее, если то было возможно, прижимая к себе.

— А она поступила очень глупо. Уверена, сейчас сидит и кусает локти. Оно и лучше, пусть…

— Остановись, — с улыбкой прерывает меня Тёрнер, прикасаясь к губам указательным пальцем, — Я тебя прошу, больше никогда в молчанку со мной не играй. Я этого очень не люблю.

— Хорошо, — киваю, — А я не люблю недоговорённости. Если начал, то надо продолжать.

— Хорошо, — соглашается он, — А я ещё не люблю, когда мне что-либо запрещают делать.

— Хорошо, — поднимаю на него глаза, — Я тоже это не люблю…, думаю, мы с тобой сойдёмся.

Тёрнер гладит меня по щеке, без улыбки подтверждая сказанные слова.

— Ты мне нравишься, Кристина. Уже этого факта достаточно, чтобы нам сойтись.

Он оговорился? Другое мне совершенно на ум не приходило. Нет, я, конечно, догадывалась глубоко в душе, но не была готова сейчас к признаниям. Что в таких-то случаях отвечают? Наверное, должна ответно признаться, но…, я не могу. И он не может.

— Нет, — качаю головой, отступая на шаг, — Не н…нравлюсь я тебе.

Тёрнер, с видом глубоко измученного человека, развёл руками:

— Наверное, тебе виднее. Откуда мне-то знать?

— Именно. Ты не знаешь, потому что не знаешь меня. Совершенно не знаешь!

— Что мне надо, я знаю.

— Нет, — вновь отступаю, всё ближе подходя к машине, — И я тебя совсем не знаю.

— Но целоваться тебе это не мешало, — вскидываю на него голову так же резко, как и он бросил мне эти слова.

Нравлюсь ли я ему? Хотелось бы мне, чтобы нравилась? Да, какая девушка будет против симпатии со стороны парня? Но рано, ещё очень рано. И сомневаюсь, что наступит то самое подходящее время. Мы наедине не можем провести больше пяти минут без ссор. О чём речь?

— Отвези меня…,- куда? Возвращаться в квартиру не хотелось, — Отвези меня к Центральной Библиотеке, п…пожалуйста.

Он хмурится, подходя к машине.

— Ты ведь там уже была.

— Мне не в Библиотеку, а к Библиотеке.

Кстати то было или же нет, но мне вспомнился магазинчик с одной брошкой в форме бабочки. Я сейчас и чувствовала себя бабочкой, попавшей в человеческие руки, безжалостно облитой серебром и выставленной на всеобщее обозрение — на обозрение Алексу.

Невероятно как, но мне хотелось, ему нравится.

На всём пути, а он был не короткий, мы молчали под музыку «Bryan Adams».

Оно и лучше. Мне совершенно не хотелось о чём-либо разговаривать. Для начало требовалось разобраться, ведь таких крутых поворотов моя скромная персона не ожидала. Не ожидала, когда я, будучи в Москве, рассматривала множество фотографий и видео с Томом, слушала Arctic Monkeys, не зная состав группы, за что очень стыдно перед Алексом.

Если для Тёрнера новый этап начался с одинокого дерева на краю пропасти, то у меня с Лондона. Только ещё не решила, радоваться этому или нет.

"Бесконечный путь"- это именно тот магазинчик, где я, в день своего приезда, заприметила брошку. Тогда достаточной суммы, чтобы её купить не было.

Магазин встречал нас своей объёмной витриной, которая выделялась на фоне других множеств.

— Останови, пожалуйста, — это первое, что было произнесено за время молчания.

Алекс тут же нажал на тормоз. Вышло довольно резко, показатель его напряжённости, выраженное на лице.

— Если у тебя не появились планы, то можешь подождать меня, — открываю дверь, — если, конечно, хочешь.

На моё огромнейшее удивление, Алекс вышел следом и закрыл машину.

— Хочу с тобой, — подходит ко мне и берёт за руку. Меня. На улице. Среди белого дня.

— Для тебя очень рискованно, — пытаюсь вырвать руку, но безрезультатно, — Алекс, я не обижаюсь, не стоит этого.

— Пожалуйста, — с улыбкой поглядывает меня, всё же доставая очки из кармана, — Давай просто зайдём в этот чёртов магазин, — опьяняющие глаза скрылись за чёрным пластиком.

Я понимала, что это слишком. Узнают, и тут поползут слухи о простушке и рок-звезде.

А с другой стороны, не всё ли мне равно?

Именно сейчас, чувствуя тепло его ладони, чувствуя, что он рядом, испытывала счастье и понимание: всё правильно, так и должно быть.

В магазине было намного теплее, чем на улице. По телу пробежали мурашки, от контраста градусов.

Тёрнер обвёл взглядом небольшое помещение, явно не понимая, в чём состоит моё любопытство.

Я прошлась вдоль одного большого ряда, усеянного кучей статуэток и фарфоровых штучек. Моей бабочки не наблюдалось.

— Вам что-нибудь подсказать? — пожилая женщина вышла ко мне из соседней комнатки, обрадовавшись посетителям.

— Я как-то у вас на витрине, видела небольшую брошку в виде бабочки. Не могли бы вы мне её показать.

Женщина задумалась, постукивая указательным пальцем по подбородку, будто это могло помочь ей вспомнить о брошке. Так ничего и, не вспомнив, удалилась на поиски. Я обернулась к Алексу.

Он стоял спиной ко мне, покачиваясь на носках чёрных ботинок.

Подошла к нему, коснувшись его плечо своим.

— Интересная картина, — киваю я на изображение, которое привлекло внимание фронтмена.

— А главное понятна, — действительно, две разноцветные линии пересекаются и создают ещё две, которые также пересекаются, и всё по новой. Иногда, смотря на искусство, сомневаюсь, что художники в состоянии рассказать, какую мысль несёт их творение.

— Ты напряжён, — Тёрнер был подобен струне, готовой скоро лопнуть. Я его понимала и была благодарна за такую маленькую, но приятную для меня жертву.

Чуть-чуть приподнимаю его очки, чтобы заглянуть в глаза, но самое малое из моих слов могло сравниться с лёгким поцелуем, который я подарила его губам, лишь на мгновение, не останавливая зрительного контакта.

Возвращаю очки на место, чувствуя, как щёки приобретают багровый оттенок.

Могу гордиться собой, второй раз поцеловала парня сама, теперь уж без его наставлений.

— Девушка, — голос продавщицы вывел меня из мира "Поцелуйчики-обнимашки-цветочки-сердечки".

Я подошла к кассе, всё ещё ощущая на губах горячее покалывание. Настолько волшебно.

Тёрнер подошёл вместе со мной, явно довольный такому повороту событий. И да, он уже не выглядел напряжённым.

— Вот эта брошка? — женщина подаёт мне изображение бабочки, именно той, которая мне приглянулась. Я с улыбкой подтверждаю.

— К сожалению, таких брошек не осталось. Их было небольшое количество. Но у нас есть брошка — ящерка, хотите взглянуть?

— О, нет, спасибо, — всё, что смогла ответить на тираду продавщицы.

Жалко брошку, но ящерка не для меня.

— Ты хотела эту брошку? — спрашивает Алекс, но даже не получив моего ответа, продолжил, — А сколько она стоила?

Если переводить на наши русские монетки, то выходит в пределах пятисот рублей.

Алекс хмыкнул:

— Алюминиевая?

Легонько толкаю его локтем, поправляя:

— Серебряная.

В своей манере многозначительно протянул "м-м-м-м". Это было красноречивее всех нелепых эпитетов, которые выражали бы его отношение к брошке.

— Кристина, мы уходим, — взяв меня за локоть, уводит к выходу, удосужившись сказать "до свидания" продавщице.

— Тебе не понравилась брошка? — огорчилась я, как только мы оказались на улице.

— Я ничего не имею против бабочек, но лучше купить настоящее и качественное. И, безусловно, дороже этой. А лучше в единственном экземпляре. По своим эскизам.

— Издеваешься? — от негодования и…, радости? скрещиваю руки на груди.

— Если только самую малость, — улыбается, беря меня за руку.

Привычный жест. Он уже стал привычным.

— Алекс! — кто-то окрикнул Тёрнера, отчего я остановилась, а со мной остановился и он.

Две девушки подбежали к нам, вооружившись блокнотами и ручками.

Алекс не задавал вопросов, просто молча расписывался на белом листе, а я пыталась стать, как можно незаметней.

И, если девушки сначала восхищались Тёрнером, то вот сейчас обратили внимание на ничем неприметную меня. А ведь они мои ровесницы, может и старше!

Казалось, их меткий взгляд за долю секунды обследовал всю меня, благо Алекс быстро черкнул в двух блокнотах, собираясь продолжить свой путь к машине.

— Можете сфотографироваться с нами? — щенячьими глазами смотрели на фронтмена, но что-то мне подсказывало: фотографии были уже сделаны, и не только его.

— В другой раз, девушки, я спешу.

Отходя от поклонниц Тёрнера, я спиной чувствовала, как меня прожигает камера.

Но даже сейчас с трудом верилось, что Алекс — это кумир миллионов, что чьи-то комнаты завешаны его плакатами и плеер забит его голосом.

Глава 14

Это не есть хорошо.

Я взяла из рук Алекса его телефон, нервно рассматривая экран.

— Прошло от силы три часа, — передаю телефон Тёрнеру, избавляясь от своего изображения и комментария «КТО!?», — Всё началось с инстаграмма той девчонки?

Он кивает, задумчиво смотря на неработающий фонтан.

Как полчаса назад позвонила его Ариэль и сообщила о последней ленте новостей. Пожалуй, я могла бы испытывать неприятные чувства, когда Алекс разговаривал с бывшей, но не в этой ситуации.

Ариэль, судя по звонкому голосу, была недовольно увиденной фотографией. Ещё бы, ведь официально они вместе, а тут я.

— А что теперь делать?

Тёрнер пожимает плечами, ещё раз переводя свой взгляд на экран телефона:

— А мы с тобой вместе неплохо смотримся.

Серьёзно смотрю на него, не испытывая хоть малейшей весёлости:

— Я серьёзно! Разве у тебя не будет из-за этого проблем?

— Моё дело с кем проводить время. Хотя по любому моя пиар-компания захочет замять это дело.

— Было бы хорошо. Уверена, меня прокляла большая часть твоих фанатов.

— Они в замешательстве. Ты не похожа на какую-либо модель, на актрису и прочих личностей, — видя моё угрюмое лицо, улыбается, — Да всё нормально. Даже я не парюсь по этому поводу.

— А Ариэль?

— Понятное дело, ей тоже стало любопытно. Кстати, мне нужно с ней встретиться.

— Зачем? — вышло довольно резко, чем того хотелось.

— Чтобы решить, что нам дальше делать.

Непонимающе смотрю на Тёрнера:

— А что решать? Сам же сказал, твоя пиар — компания обо всём позаботится.

— А если я хочу, чтобы у меня была новая официальная девушка?

— Я? — непроизвольно отодвигаюсь на лавочке как можно дальше, чем только насмешила Алекса.

— Ход твоих мыслей мне по душе, но Ариэль тоже не обходится без мужского внимания. Скрывать действительность мне надоело.

Мысли в моей голове лихорадочно складывали пазл, пока, наконец, не образовалась картинка. В немом вопросе гляжу на Тёрнера.

— Значит я удобный случай, чтобы ты расстался с Ариэль? А ничего, что это отразится на мне? Я так и вижу свои фотографии в интернете и подписью "разлучница".

— "Разлучница"? Серьёзно? — его смех мне не понравился, — Я тебя уверяю, твоя репутация останется без единого чёрного пятнышка.

Я молчала, прикидывая в уме, насколько процентов могла бы сойти за подружку Тёрнера. Он тем временем встал с лавочки, поднимая меня за собой.

— Сейчас нам нужно встретиться с Ариэль.

— Я тоже? — пытаюсь вырваться из рук Алекса, — Думаю, ваша встреча возможно и без моего участия.

Если быть честной, то меня совсем не привлекала новость, что возможна встреча с Ариэль. Уж с кем, но с бывшей Алекса встречаться не хотелось.

— Кристина, я не хочу, чтобы эти чёртовы фотографии завершили на сегодня нашу прогулку. Мне всего лишь нужно переговорить с Ариэль, а после я весь твой, — тут он улыбается, сжимая мою ладонь, — Как мне нравится это словосочетание. А тебе?

Глубоко вздохнула, набирая в лёгкие, как можно больше воздуха.

— Где вы договорились встретиться?

— Здесь недалеко есть кафе. Там и поговорим. И да, закажем что-нибудь поесть.

— Ладно, поехали.

Мы шли по аллеи к выходу, когда Тёрнер вновь заговорил:

— Ты не ответила.

Спрашивать на что именно, мне не пришлось. Киваю, не в силах скрыть смущённой улыбки.

— Да. Мне нравится это словосочетание.

Путь до кафе был быстрым. На протяжении всей поездки я вспоминала фотографии и слова Алекса, будто мы вместе отлично смотримся. Шутка ли или нет, но сейчас именно так мне казалось. Очень гармонично. Впоследствии наших встреч только и делаю выводы о том, что Алекс и я вместе. И это "вместе" меня пугало, но и заставляла счастливо улыбаться.

— Она опаздывает, — предположила я, когда заметила пустующий столик.

Само кафе было безлюдным, все будто испарились или же просто обходят заведение стороной. В нашем случае лучше. Уже и так есть в интернете множество фотографий с моим испуганным лицом.

— Ну, мы же никуда не спешим. Тебе что-нибудь заказать?

— Кофе с молоком, — отвечаю я, умещая свой подбородок на ладонь, — Мне что-то надо говорить?

Я его удивила, что легко можно было увидеть на его лице.

— Ну, если хочешь, — тут же лукаво улыбается, — Можешь рассказать ей, как я тебе нравлюсь.

— Я даже тебе такого не говорила.

— Именно, — Алекс хлопнул в ладоши, — Можешь меня осчастливить.

Я откинулась на мягкие сиденья диванчиков, нервно сжимая и разжимая пальцы. Не могу понять: говорит ли Тёрнер серьёзно или таким способом посмеивается надо мной?

— Ты мне нравишься, — чуть ли не шёпотом признаюсь, готовая в любой момент от стыда убежать.

Наблюдаю, как Алекс вскидывает голову, явно не ожидавший от меня признаний, но после на его шею легли пальчики с ярко-красным маникюром.

Мне тут же стало неприятно, стоило Ариэль поцеловать Тёрнера в щёчку, а тот и не думал отлынивать. Ответил поцелуем. Щёчка в щёчку, но как же неприятно.

— Привет, Ал! — у неё хрипловатый голос, что никак нельзя вписать в список минусов. У неё длинные волосы со светлыми и тёмными прядками. У неё длинные ноги и очень пухлые губы, чётко выраженные скулы, будто их только вырезал скульптор. Как бы я себя не чувствовала уверенной, но образ этой русалки заставлял испытать на себе понятие "третий лишний".

— Рад тебя видеть, Ариэль. Познакомься, это Кристина. Кристина, это Ариэль.

Кажется, я выдала что-то на подобие "привет", на что получило ещё более безразличное "хай".

— Ну, скажу я вам, ребят, заставили вы меня сегодня понервничать. Представь, Ал, моё удивление, когда у одной из своих подписчиц увидела вашу фотографию. Так что это? Я думала, мы с тобой всё решили.

— Надо что-то менять, Ариэль. Я хочу быть откровенным с тобой. Это не последние фотографии, которые могут попасть в сеть.

Пожалуй, тут я удивилась намного больше, нежели русалка. Алекс что, с кем-то ещё собирается "проводить " время?

Официант принёс мне мой кофе, но я даже не обратила на это внимание, уж настолько была поглощена тем, что прожигала Тёрнера взглядом. Он, конечно же, это заметил и скрыл улыбку. Ему смешно! Весельчак!

— И с кем на этот раз ты появишься? Если не секрет?

Какой точный вопрос и как же натерпеться узнать ответ.

Алекс с улыбкой смотрит на меня, хотя и отвечал на вопрос, поставленный Ариэль.

— Уже, какой день эта милая иностранка не даёт моим мыслям покоя. Как я могу удержаться от соблазна, и вновь не появится с ней на публике?

Сказать, что я смутилась, это ничего не сказать. Одним глотком выпила чашечку кофе, только потом, когда горло болезненно защекотало, обратила внимание на температуру напитка.

— Понятно, — протянула Ариэль, наблюдая, как я хватаюсь за салфетку, глухо кашляя в неё. В этот момент готова была провалиться сквозь землю.

— Ты подавилась? — если бы не хамоватая улыбочка Алекса, подумала бы, что он встревожен.

— Нет, — прохрипел, приняв милостиво поданный им бокал простой воды, — Обожглась.

— Осторожнее, — отвечаю улыбкой на улыбку, не решаясь взглянуть на русалку. Стыдно.

— В общем, Ариэль, ты поняла, что я имею в виду.

— Более чем. Сами выберем душераздирающую причину расставания или же предоставим выбор твоей команде?

— Всё банально. Работа отнимает много времени. Не хватает времени на личную жизнь.

— Что-то подобное было и с Чанг, — хмыкает русалка, — Но я не против.

— Тогда договорились, — Тёрнер бросил взгляд на мой пустующий стакан и поднялся из-за стола, — Нам пора.

— Уже? — огорчилась Ариэль, беспомощно разводя руками в воздухе, — Куда-то спешите?

Я тоже встала вслед за фронтменом, хотя прекрасно знала, что можно было задержаться, но ему этого не требовалось.

— Да, Ариэль, спешим, — Алекс наклоняется и целует девушку в щёчку. На протяжении их прощания, старалась смотреть куда угодно, лишь бы не на них.

Чувство собственности так и разыгралось во мне, плавно возникая около меня в образе статной дамы с ледяным лицом.

— Удачи, Кристина, — надо же, русалка и меня не оставила без внимания. Благо не полезла целоваться, — Алекс от вас не отстанет.

— О, Ариэль, молю, — засмеялся Тёрнер, уводя меня всё дальше от столика.

— Пока, Кристина, — в унисон её звонкому голосу бормочу «пока».

Мы пошли в противоположную сторону от выхода, что не могло меня не удивить. Алекс привёл нас к чёрному выходу, помещение которого был плохо освещено, только благодаря чуть приоткрытой двери, виднелась полоска солнца.

— Мы разве куда-то спешим? — спросила я, чувствуя себя немного неудобно, ибо не знаю, зачем мы здесь, — А рок-звёзды не выходят из заведения, как обычные люди? Только через чёрный выход?

Тёрнер не ответил. Явно обезумев, толкает меня к стене, прижимаясь всем телом.

Из меня так и выбился весь воздух, да и дух, отчего мне оставалось лишь невнятно замычать.

— Бог мой, Алекс! — в шоке и страхе хватаю его за плечи, надеясь, что никого поблизости нет.

— Можно просто Алекс, — смеётся мне в шею, а после нежно целует, — Я хотел побыстрее уйти, чтобы тебя поцеловать.

«Ого»- это всё на что я могла быть способна.

— Я тебе правда нравлюсь? — озорно спрашивает Тёрнер, — Или я тебя опять вынудил сказать, как вышло с поцелуем?

Меня охватило тоже безумство, смешанное с адреналином при осознании, что нас могут застукать работники кафе.

Притягиваю его за шею и углубляю поцелуй, вкладывая в него ту нежность, которую испытывала в данный момент. Однако нежный поцелуй быстро набирал обороты, и мне пришлось запустить пальцы в волосы Тёрнера и придвинуться к нему ещё ближе.

— Так отлыниваешь от ответа? — шепчет он, когда пришлось прервать поцелуй, для глотка кислорода.

Трясу головой, ощущая его горячие губы у себя на щеке и ниже, ниже…

— Ты мне нравишься, — повторяю, радуясь, что в помещении настолько тусклый свет, и он не сможет разглядеть румянец на моих щеках.

Но что могу разглядеть я, так это его улыбку. В это же мгновение он берёт мою холодную (от нервов) ладонь и целует пальчики.

— Сегодня вечером, я встречаюсь с друзьями в пабе, — сцепляет наши пальцы в крепкий замок, не переставая усыплять их лёгкими поцелуями, — Я очень хочу тебя познакомить с ними.

Сердце забилось сильнее, но я в нерешительности нахмурилась:

— Алекс, я не уверена, что всё пройдёт гладко…

— Они замечательные ребята. Там будет Мэтт, Куки и Ник. Куки, я уверен, пригласит свою невесту. Всё будет отлично. Обещаю.

Он обещает.

Почему бы и нет? Новые знакомства — это всегда хорошо, тем более Тёрнер будет рядом.

Но ведь они не просто новые знакомые…

— Хорошо, — промолвила, прижимая голову к груди фронтмена, — Сегодня вечером, да?

— Да, — согласно кивает он, — Я представлю тебя, как свою девушку…Вот чёрт.

Непонимающе поднимаю на него голову:

— Я совсем забыл спросить, согласна ли ты быть моей девушкой.

Не смогла сдержать тихого смеха. Встаю на носочки и прижимаюсь губами к его уху:

— Я тебе сегодня вечером скажу точно.

Глава 15

Я выключила телевизор. Тут же в квартире наступила тишина, нарушаемая лишь тихим тиканьем настенных часов и гулкими ударами моего сердца.

Мои блудные подруги и преподавательница не вернулись с того утреннего часа, когда я их покидала. С одной стороны для меня этот факт был радостным. Не хочется выслушивать пламенные речи Николаевны и расспросы Алёны, но с другой стороны советы подруг мне бы сейчас пригодились.

Подхожу к зеркалу, наверное, уже сотый раз за последний час, и ничего нового там не увидела.

Мои ноги облегают зауженные тёмно-синие джинсы с эффектом потёртости; далее наблюдалась чёрная блузка, доходившая мне где-то до бедра, но в отличие от джинс не облегала, а свободно лежала на плечах, а после также свободно спадала по телу. Часть моей кожи слабо прикрывалась воротником и вырезом в форме V. Рукава аккуратно застёгнуты пуговичкой на запястье, но именно сейчас, когда пришло время выходить, мне захотелось завернуть их по локоть.

Волнение зашкаливало, отчего покалывали холодные пальцы. Стараясь не довести себя мыслями до обморока, откинула свободно спадающие волосы за спину и направилась в коридор, где меня дожидались куртка и сапожки.

Стоит упомянуть, что я редко пользуюсь косметикой. Да что там говорить, я почти ей не пользуюсь, не считая едва ли заметного блеска для губ. И сейчас не стала рушить свой «устав», ведь и Алекс мог подумать «Не красилась, а тут «на» тебе». Всё же я трусиха.

Последний раз кидаю взгляд на зеркало, подмечая побелевшее от страха лицо. Может, чуть косметики и не помешало бы, но в целом я себе нравилась. Главное нравится себе, так ведь? А там и другим, глядишь, понравишься. Но что-то сейчас, закрывая дверь и направляясь к лифту, я в этом сомневалась.

В холле, около ресепшена, как всегда бывает по вечерам очень людно и шумно. Многие незнакомые мне личности сидят на диванчиках, переговариваясь, другие личности толпятся у стенда информации. В общем, люди не скучают и не трясутся подобно мне — истеричке.

Выхожу на улицу, глотая холодный воздух. Заметно похолодало, и небо чернело прямо на глазах. Остаюсь около входа, поджидая, когда появится знакомая мне машина. Часть моего мозга кричит мне «успокойся» и советует не истереть, но я иначе не могу. А вдруг участники «Arctic Monkeys» меня не примут в свой дружеский круг? А вдруг меня о чём-нибудь спросят, а я не смогу ответить? С моими талантами оратора это не проблема.

Делаю глубокий вдох, содрогаясь от холодного воздуха, и тут же замираю на вдохе, когда вижу поднимающегося по ступенькам Тома Хиддлстона. Моя везучесть всегда выбирает такие не подходящие моменты для своего появления.

Он тоже меня заметил и мигом улыбнулся. Неуверенно улыбаясь в ответ, не замечая в себе желание упасть на землю без памяти. Может тому виной мысль о скором приезде Тёрнера?

— Кристина, — Том подошёл ко мне, приветливо кивая, — Добрый вечер.

— Здравствуйте, — эхом повторяю за ним, неуклюже топчась на месте.

— А почему вы стоите на морозе? Вы, наверное, замёрзли.

— Я тут друга жду. И я не замёрзла.

— А судя по вашим дрожащим губам, замёрзли.

В эту же секунды наши взгляды упали на губы: он смотрел на мои, я на его. Интересно, мне одной показалось это очень неловким?

В страхе отрицательно мотаю головой:

— Может только чуть-чуть.

Уверена, после мне будет очень стыдно, и я буду ругать себя многими некультурными словами, но сейчас очень хотелось увидеть Алекса, очень хотелось, чтобы он быстрее приехал. И это в присутствие Хиддлстона! Кажется, я в край обнаглела.

До боли неуютная тишина опустилась на наши плечи, не давая покинуть неловкость.

«А с Алексом иначе», — ловлю себя на этой мысли и не могу сдержать улыбку. Он добрался до моих мыслей и не даёт покоя.

— Что-то ваш друг не спешит, — говорит Том, нарушая тишину, но не очень удачно, как он сам понял, стоило мне, резче, чем требовалось, ответить:

— Это я просто раньше вышла, — Хиддлстон удивлённо приподнимает брови, но более не говорит, зато я чувствую себя последней истеричкой, — Простите, я просто немного волнуюсь.

— Из-за моего присутствия? Не стоит.

Еле сдерживаю себя, чтобы не ляпнуть обратного. Уж пусть думает так.

— Знаете, я боюсь, что могу не понравится людям, которые что-то значат для моего друга, — странно, мы оба произносим слово «друг», но подразумеваем совсем иное, больше, чем друг.

— Вы понравитесь, — уверенность в его голосе заставляет меня непонимающе свести брови, — Вам же удалось произвести на меня впечатление, хоть, скажу я вам, ситуация была не очень-то удобная. Вы, если помните, на время взяли моё пальто и ещё взяли взаймы деньги.

От его подчёркнутого «на время» покраснели щёки.

Том засмеялся, явно заметив, как мне до сих пор стыдно.

— Это не упрёк. Я клоню к тому, что вы смогли меня заинтересовать, — Хиддлстон пожимает плечами, — Как личность, будучи в такой нелепой ситуации. Уверен: со значимыми людьми вашего друга такого момента не произойдёт.

Я очень на это надеялась. Но мой мозг иногда способен поворачиваться, как избушка в сказке, задом, выставляя меня полной дурочкой.

— Спасибо, — застенчиво улыбаюсь, не смея, не признать, что его слова мне приятны.

Громкий автомобильный сигнал заставляет подскочить на месте. Хиддлстон тоже вздрогнул, смотря поверх моей макушки. Идиллия между нами испарилась.

Разворачиваюсь, чтобы увидеть стоящего у машины Алекса, лениво подзывающего меня к себе пальцами.

— Это ваш друг? — изумление легко читалось на лице Тома.

Узнал ли он фронтмена?

— Да, — вприпрыжку спускаюсь со ступенек, на лету прощаясь. В унисон слышу ответные слова.

Точно окрылённое создание подлетаю к Тёрнеру и счастливо улыбаюсь.

Прошло всего несколько часов после нашей разлуки, а я понимаю, насколько соскучилась. Нельзя, нельзя так привязываться к человеку, но этот процесс уже необратим.

— Привет, — лицо так и оставалось счастливым, но даже это не могло скрыть моего волнения.

— И снова здравствуйте, — тихонько посмеивается Алекс моему внезапному порыву и, коснувшись пальцами моих скул, притягивает к себе.

Лёгкий поцелуй, но он стоил того, чтобы в напряжённости просидеть часы.

— Я тебе удивляюсь, — после говорит фронтмен, когда мы сели в машину, — Ты ведь стояла рядом с Хиддлстоном? С какими ещё звёздами ты знакома?

— С тобой, — смеюсь, нервно забирая прядки волос за ухо, — На самом деле, мне очень повезло, что я вообще с ним познакомилась.

— Взяла автограф?

— Нет, — промолчала и не стала упоминать свой позор, случившийся при моей попытке, — Твои друзья знают, что я тоже буду, да?

— Конечно, — это последнее, что было сказано до тех пор, пока мы не подъехали к пабу.

Во время поездки я смотрела на проносившиеся за окном здания, улавливая мелодии песни Glenn Morrison.

Волнения завладевало мной с новой и новой силой. Алекс не мог остаться без внимания, когда я каждый раз ерзала на сиденье, тяжело вздыхая. За молчание была ему очень благодарна. Мне стоило успокоиться, что выходило дурно.

Когда на горизонте показалась переливающаяся огнями вывеска паба, я постаралась улыбнуться естественной улыбкой, дабы не расстроить Тёрнера.

Машину он остановил на стоянке, после чего услужливо открыл дверь с моей стороны.

— Не волнуйся, — он сжал мою ладонь, когда мы подходили к входу в заведение, — Всё будет отлично, я обещаю.

— Хорошо, — киваю и, не удержавшись, обнимаю его за талию.

— Просто будь собой, — Алекс проводит губами по моей макушке, — И улыбнись, — чувствую, как он сам улыбается, — А то друзья подумают, что я тебя бью.

Ну, не могла я на это не засмеяться. Алекс тихо смеётся в ответ, поглаживая по щеке.

— Так лучше.

Взявшись за руки, мы вошли в помещение. В ноздри сразу же проник резкий запах дыма и горьковатый запах алкоголя.

Заведение было небольшим, я бы даже назвала его тесным. Барная стойка, заполненная различными спиртными напитками, по бокам, ближе к окнам, столики и мягкие диванчики.

Тёрнер потянул меня к дальнему столику, за которым сидели три парня и одна, красивая брюнетка.

— Привет, ребят, — Алекс привычным жестом обнял друзей, и чмокнул девушку в щёчку. Я не посмела заревновать.

— Познакомьтесь, это Кристина, — и, глянув на меня, добавил, — Моя девушка. А это Ник, балбес Мэтт, — "балбес" отсалютовал мне бокалом, — Вот этот парень Джейми.

— Можешь звать меня Куки, — дал он добро.

— А это невеста Куки, Кэти, — девушка приветливо помахал рукой, хлопая по дивану рядом с собой.

— Очень приятно с тобой познакомиться, Кристи, — своё сокращённое имя я пропустила мимо ушей, иначе бы скривилась. Я никогда не упоминала, что не люблю сокращения своего имени?

— Алекс столько про тебя говорил. Он, наверное, никогда столько не говорил.

— И мы все желали увидеть тебя, — Мэтт оценивающе осмотрел меня. Я, как можно быстрее, села к Кэти, лишь бы избежать этого взгляда.

— Я и сейчас могу говорить про неё без умолку.

От такого внимания мужского пола, мне стало неловко, крайне неловко.

— Парни, успокойтесь, — шикнула на них Кэти, — Вы так смотрите на неё, будто в первый раз девушку увидели.

— Да, Кристин, извини. Просто Ал тебя так описывал, мы думали, сам ангел спустится к нам с небес, — с улыбкой поведал Ник.

Да, ожидали ангела, а тут я…

— Я говорил, что она особенная, а вы уж сами одарили её нимбом.

— Что из напитков ты будешь? — тем временем спросила меня Кэти, — Хочешь текилу? Я только её попробовала. Не пожалеешь.

— Нет, — поспешно, чем, наверное, требовалось, отказалась, — Не хочется.

— Закодированная, что ли? — засмеялся Мэтт, но его "шутку" никто не поддержал.

— П..просто не х…хочу, — от неловкости не знаю, куда деть глаза.

Тёрнер пришёл мне на помощь, позвал официанта и попросил апельсиновый сок.

Не удержавшись, улыбнулась. Именно апельсиновый — мой любимый.

— Кристина, а где ты учишься? — спросила Кэти, попивая свою текилу.

— Я планирую поступать в университет.

— А я в модели пошла, — хмыкнула она, — К чему тратить свои годы, когда можно заработать славу и деньги?

Вопрос остался без ответа.

— Кстати, Алекс, — Джейми с напряжением глянул на него, — Сейчас Майлз подойдёт.

Майлз. Я знала его, читала про него в интернете. И, как известно, их дружбе пришёл конец, а судя по скривлённому лицу фронтмена, данные не ложь.

— А кто его звал?

Ответить не успели. К столику и правда, подошёл Кейн, с широкой улыбкой приветствуя всех собравшихся. Зачем он пришёл? Я глянула на Тёрнера и в его глазах прочитала тот же вопрос.

Алекс вяло и нехотя ответил на приветствия, с непонятным блеском в глазах поглядывая на меня.

— Кэти, ты шикарна!

— Благодарю, — кивнула девушка.

— А у нас новые лица! Алекс, ты чего молчал? Представь же нас.

— Кристина, это Майлз, — Тёрнер махнул в воздухе рукой, — Майлз, это Кристина.

— Очень приятно, — он добродушно улыбнулся, пожимая мне руку, я не могла не ответить улыбкой, после замечая, как Алекс делает большой глоток ликёра, — Вы одна из немногих прелестных созданий, которых мне доводилось встречать в этой компании.

Такая лесть даже меня покоробила.

— Майлз, почему ты меня не подождал!? — с наигранным возмущением, подошла к столику девушка, и внутри меня всё упало вниз, разбившись о пол.

Если, разглядывая фотографии, сомневалась в её красоте, то сейчас…

То ли от волнения, то ли по неведанной мне причине, она казалась идеальной. Эти скулы, небрежный хвост и спускающиеся по лицу каштановые прядки. Эти широкие глаза, подведённые чёрным карандашом. Это платье из серебристой паутинки.

Я искоса посмотрела на Тёрнера. Вышесказанные мною комплементы подтвердились.

Образ гадкого утёнка уселся мне на плечо, ободряюще приговаривая: «Ну, я же стал лебедем. И твоё время придёт»

— Алекса! — восклицает Кэти, вставая из-за столика и обнимая девушку, — Как я рада, что ты пришла. У нас гостья.

Медовые выразительные глаза впились в меня, но тут же переместились за мою спину. Ко мне ближе подсел Алекс, сжимая мою ладонь. Поддерживая меня, да и себя.

— Привет, — подаёт голос Тёрнер, когда затих гул приветствий.

— Здравствуй, Ал, — вновь бывшая фронтмена глянула на меня, — Привет…м, как тебя?

— Кристина, — самой стало противно от своего писклявого голоса. Почему у меня не так идеально поставлена речь, как у Чанг?

— Привет, Кристина, — больше не обращая на меня внимания, села за столик, на свободное место, которое, благо, находилось напротив Алекса, а не рядом. Майлз последовал её примеру.

Я не переставала испытывать на себе взгляды всех присутствующих. Они оценивали, ждали, как я себя проявлю.

Но как? Как себя проявить, как бывшая Алекса прожигает взглядом, а сам Алекс прожигает взглядом её. Обидно? Очень! Но на что я способна?

«Не так я себе представляла это вечер!»- шепчет в тёмном уголке моё внутреннее я. Очень с ней солидарна.

Алекса видела, как на неё посматривает Тёрнер и довольная смотрела на меня. Наши глаза встретились. Её так и кричали: «Видишь? А что ты? Ничто!»

— Кристина, вы грустите?

— Что? — задумалась и не поняла, кто именно ко мне обращается.

— Вам скучно? — Майлз не оставил меня без улыбки.

— Нет. Совсем нет, — холодок прошёлся по спине, когда Тёрнер отпустил мою ладонь.

Посмотрела на него, но лучше бы и не смотрела. Он откинулся на спинку дивана, запрокинув голову назад. Не удивительно. Столько выпить ликёру. Я, честно, старалась его понять. Встретить девушку, с которой рука об руку провёл пять лет…, но, казалось, пора забыть. После неё была и Ариэль и..я. Но, как видно, быстрее забыли про меня.

— А пойдёмте танцевать? — предложила Алекса.

— Я за! — тут же поддержала Кэти, дёргая Джимми за руку.

— Нет музыки!

— Сейчас будет, — хохотнула Алекса грациозно вставая с дивана, и, как положено модели, прошла к бармену плавной походкой.

Слёзы так и навернулись на глазах, когда Тёрнер приоткрыл веки, проследив за бывшей девушкой.

— Я сейчас, — улыбнулась и встала, не в силах сдерживать слёзы.

Не помню, как нашла дверцу уборной, просто ввалилась в первую попавшую комнату.

Боже, что же я увидела в зеркале.

Огненные щёки, ярко-голубые глаза размером с шайбу, разметавшиеся по плечам волосы, точно струйки шампанского. Пожалуй, я бы назвала себя симпатичной, не будь перед глазами образ Алексы. Так и завис в голове, не давая сердцу биться в привычном ритме.

Я подошла к раковине, обдавая лицо и шею холодной водой. Горячие слёзы не переставали скатываться из глаз, вынуждая меня сдавленно всхлипывать.

Почему так больно? Почему именно я должна испытывать эту боль? Чем заслужила это?

Сейчас готова была на повторную ситуацию, которая произошла с Томом, лишь бы не видеть пьяного Тёрнера и Алексы, явно лидировавшую за его внимание. Почему он напился? Хотел забыться?

От всех вопросов болела голова, заставляла болезненно морщиться.

Час назад, Алекс обнимал и целовал меня, говорил успокаивающие слова. А сейчас? То и дело следит за каждым движением Алексы, не давая и слова мне сказать, а то вдруг, не смогу выговорить, потом оправдывайся.

— Кристина? — в дверцу постучали.

Я лихорадочно принялась тереть глаза, добившись ещё худшего эффекта.

— Почему вы плачете? — это Майлз. Он зашёл в уборную, не соизволив закрыть за собой дверь.

— Это женский туалет, — напоминаю, от неловкости не зная, куда себя деть.

— Не беда, — слабо улыбнулся, — Вас что-то расстроило?

— Нет, мне просто стало жарко, — указала на открытый кран, откуда ещё текла вода.

Он качает головой, не поверив.

— Я догадываюсь, — Кейн подошёл ближе, — Алекс он такой. Не стоит из-за него расстраиваться.

— Со мной всё хорошо, — я сделала попытку обойти Майлз, но он не дал мне этого сделать, схватив за плечи.

— Отпусти, — с тревогой вскрикиваю, ошалевшая от его прикосновений.

— Кристина, я не хочу, чтобы Алекс видел твои слёзы. Он не стоит их.

— Да тебе какое дело? Отпусти!

Послышались шаги. Вновь попыталась вырваться, но Кейн резко притянул к себе, отчего я в печаталась ему в грудь.

Раздался хлопок. Мне удалось вырваться, чтобы увидеть, как с бешеной силой Алекс хлопает дверью.

Не думавши, выбегаю из уборной, в надежде догнать Тёрнера. Но он будто поджидал меня, больно схватив за руку.

— Алекс, — не испытывая боли, проговариваю я, — Ты…

— Мне неинтересно! — выплёвывает он, не заботясь о всеобщем внимании, устремлённого на нас, — Можешь валить, — он грубо толкает меня к выходу.

Члены группы встревожено приподнялись.

— Алекс, — ошарашенно, не верящая в происходящее, шепчу я, — Ты чего? Он просто зашёл и…

— И забирай с собой героя-любовника! — кивает на Майлза.

Он пьян. Я в этом была уверена. Трезвый Тёрнер никогда бы не опустился до такого.

— Алекс…

— Ты можешь заткнуться? — точно змея, шипит он, — Моя ошибка была приводить тебя сюда, — он неестественно покачнулся, — Сейчас мечтаю, чтобы ты свалила.

Будто во сне, а не наяву делаю шаг вперёд.

— А может ты к этому и стремился? Пришла Алекса и я тебе стала не нужна. А вот и повод, чтобы от м…меня из…збавиться…

— Из…збавиться, — повторил за мной Тёрнер, подражая моему голосу. Он кривлялся лицом, будто ему противно. Я противна! — Как же ты меня бесишь, — он сделал неустойчивый шаг, вонзая в моё сердце кинжал медленно, с наслаждением, — Вали! Дефектным девочкам пора за кулисы.

Все смотрели на меня, дефектную девочку. А я мечтала не расплакаться. Но слёзы сами выкатывались из глаз, заставляя меня сдавленно всхлипывать. Я не хотела, но рука поднялась для звонкой пощёчины. Это не Алексу причинило боль, а мне. Сильную, невыносимую боль.

Тёрнер схватил меня за ладонь, чуть ли не свернув кисть. Я согнулась от унижения и боли:

— Кто? Кто ты такая, чтобы!?…

— Ал! Успокойся! — на помощь пришли его друзья, — Ал, ты чего!?

Мэтт попытался вырвать меня из рук пьяного Тёрнера, но это мало давало результатов.

В сторонке стояла Кэти, прикрыв от шока рот.

— Тёрнер! — закричал Мэтт, с болью для него вырывая мою руку.

Я прижала её к груди, в надежде убежать как можно быстрее. Становилось тяжелее дышать, захлёбывалась собственными слезами.

Нет, это не может быть реальностью. Я сплю. Сплю в машине Алекса на пути в паб. Это всё сон.

— Не смей уходить! Я не договорил! — это был не Алекс, я понимала, душа понимала, но боль не проходила. С каждым его презрительным взглядом становилось больнее. Становилась понятна действительность. Все мои волнения были не зря. Мне не стоило приходить.

— Милый! Успокойся, — перед ним оказалась Алекса, схватив ладонями его лицо, — Посмотри на меня. Смотри. Пусть она идёт. Успокойся.

Сквозь слёзы замечаю её победную улыбку, но никто её больше не заметил или не хотел замечать.

— Прости, — услышала я голос Майлза, но, даже не глянув на него, убежала.

Глава 16

Я не знала, куда мне следует идти. Я не понимала, на какой улице нахожусь. Я совершенно оказалась одна.

Вытирая слёзы, старалась сообразить, где именно располагается паб.

Но на ближайшем горизонте не наблюдалось автобусных остановок, а ловить машины боялась.

Я стояла посреди автостоянки, дрожа всем телом от неимоверной боли всех конечностей и от холода, от которого не спасала куртка.

«Он пьян»- не переставая, твердила себе, но стоило лишь вспомнить его одурманенные карие глаза, с презрением смотревшие на меня, как внутри обрывается всё. Абсолютно всё, оставляя лишь пустоту. Он меня передразнил, а это, в моём положении, очень больно. Он оскорбил публично, после чего я сама себе стала противна.

— Я умру, — шепчу, присаживаясь на корточки, — Умру, не найдя выхода со стоянки.

Красная дорогая машина звонка и долго просигналила, дабы ушла с дороги. Но я была и это не в состоянии сделать, медленно глотая солёные слёзы.

— Идиотка! Проваливай с дороги! — от неожиданного громкого мужского баса я упала коленками на асфальт, больно ударив коленки и испортив грязью джинсы.

— Напьются, а потом мешают людям! — без моей помощи удалось мужчине объехать, наградив меня этими обидными словами.

Я закрыла лицо испачканными ладонями, оставляя следы на лице. Но было глубоко всё равно. Лишь одна мысль не давала покоя: "Всё могло быть идеально. Но почему? Почему пришла Алексис?" Ответ очень прост: вернуть то, что было ей потеряно.

— Почему? — навзрыд спрашиваю пустоту не в силах подняться на ноги. Коленки жгло, руки неприятно пахли от грязи: бензин со смесью отходов машины.

— Бог мой! Кристина! — кто-то пытался поднять меня за плечи, но я упорно продолжаю закрывать лицо, — Чего вы встали! Помогите!

Женский голос. Определённо женский и очень звонкий. Зачем так кричать?

Кто-то выругался и рывком поставил меня на ноги.

— Мне больно…

— Извини, — без сочувствия в голосе, произносит мужской голос.

Наверное, я улыбнулась. Интересно, а не пришла ли ему в голову мысль, что я далеко не о физической боли говорила?

— Я убью вашего Ала! — с трудом открываю опухшие глаза. На меня с тревогой смотрела Кэти, доставая из сумочки влажные салфетки, — Надо же до такого довести бедную девочку.

— У девочки должны быть мозги! — рявкнул на неё Мэтт.

— Остынь! — а это кажется Куки, поддерживающий меня за талию, — Пойдёмте в машину.

— Подожди, — Кэти аккуратно вытирает моё запачканное лицо, — Нашла из-за кого так слёзы пускать. Тёрнер! Тоже мне, мачо, — об упоминании его имени сердце тревожно екнуло, но вонзённый Алексом кинжал, понёс вслед за ударом боль.

Вновь по щеке потекла слеза.

Мэтт хмыкнул.

— Мы собираемся их класть в одну машину?

— Класть? Удачно подобрал слово! — оценил Куки, — Они же не мешки с картошкой.

— Да. Всего лишь бухой фронтмен и неудачная подружка.

Я ему не нравлюсь. Не сложно это понять, даже в таком состоянии, в каком нахожусь я. Произвела впечатление, ещё бы! Стою с красными глазами и носом, с покусанными губами, от сдержанных криков, и грязными коленками.

— Кристина поедет с нами в машине, — вмешалась Кэти, закончив очищать моё лицо, — Поедешь с нами? — ласково спросила она.

Киваю, вытирая ладони предоставленной мне салфеткой.

Мы двинулись к машине. Надо отдать Куки должное, он поддерживал меня за локоть, в случаи чего. Конечно, я понимала, что это он делает ради Кэти, дабы не обидеть её. Да и пусть так.

Меня уместила на заднее сидение большого чёрного джипа. Наверное, джипа, если судить по размеру, до марки мне не было дело.

Кэти не переставала совать мне салфетки, отчего я уже была заброшена ими по горло.

— Кэти, — тихо обращаюсь к ней, надеясь, что Куки не услышит, — А, где сейчас Алекс?

Она закатывает глаза, но всё же отвечает в тон мне:

— Едет в машине Мэтта, — кивком указывает назад, где вслед за нами следовала машина. Там Алекс. От волнения задрожали руки. Я ухватилась за салфетку, неосознанно мну пальцами.

— А Алекса?

Кэти поджала губы, отвернувшись к окну. На ответ я уже не надеялась, и даже мечтала его не получить, но она всё же неосознанно причинила мне повторную боль:

— В той же машине.

Конечно, куда ещё её можно было посадить?

Прислоняюсь горячим лбом к холодному окну машины. От солёных слёз глаза слипались, а вскоре настигла моё подсознание усыпляющая дымка.

Мне было совершенно всё равно, куда мы едем. Хоть куда, главное не домой и, если то возможно, подальше от Алекса. Уж с кем, но с ним я была не в состоянии видеться.

Сквозь дремоту слышу тихие обрывки фраз, пытаясь собрать их воедино, что удавалось с большим трудом.

— Мне кажется, надо отвезти её домой, — шептала, кажется Кэти.

— Нет, — был ей категоричный ответ, а после непонятный мне писк, — Сегодня все переночуют в нашем Белом Доме.

— Но, Джейми… — невестка явно пыталась возразить, но продолжить так и не решилась. Или же я окончательно уснула.

Вскоре, не знаю, сколько точно прошло времени, машина мягко остановилась, погасив фары.

Меня тронули за плечо:

— Кристина мы приехали.

Куда, мне опять же было неинтересно.

— Отведи её в дом, — сказала Кэти своему парню, — Я пока поговорю с ней.

С ней, это с Алексой. Догадаться было несложно. Неужели она будет перед ней оправдываться и просить, чтобы я осталась? Как же мне стыдно!

Мы находились в сером подвале, но скорее его можно списать на гараж. Я поднялась вслед за Куки по широким в длину бетонным ступенькам, проходя через проём, прикрываемый чугунной дверью, которую услужливо придержал парень.

Мы оказались в доме, но осмотреть обстановку мне не позволила темнота, лишь лунный свет, исходящий сквозь окно, дал понять, что находимся мы на кухне.

— Ты можешь устроиться в этой комнате, — первое, что сказал Куки за наш «поход», — Там ванная, — он указал на синюю дверь, когда мы вошли в небольшую комнатку, — Если что-нибудь понадобится, зови.

Он хотел уже идти, не видя надобности оставаться и дальше со мной, но вопрос сам слетел с моих губ, заставляя его остановиться:

— Я ведь здесь лишняя, — присаживаюсь на мягкую кровать, — Так почему я здесь?

Он улыбнулся как тогда, когда меня представлял Алекс.

— Потому что проблемы стоит решать на свежую голову, а не обрывать всё на корню, будучи в неадеквате.

Он выходит, плотно закрывая за собой дверь.

Я наперёд знала, что не посмею оставаться в этом доме, дожидаясь появления Алекса со «свежей головой». Мне было страшно оттого, что стоит мне только взглянуть на него, как все обиды улетучатся.

Сейчас, прижимаясь щекой к подушке и вдыхая лавандовый запах белья, понимала, что готова простить многое этому человеку. Но такую слабость со своей стороны планировала избежать.

Я совершенно не спала. Ворочалась на постели в разные стороны, тяжело вздыхала и закрывала лицо подушкой, но никак не растворялась в полноценном сне. Я слышала довольно громкие голоса из ближних комнат, голоса, которые вызывали во мне слёзы.

Когда спустя час они стихли, то я смогла на время тревожно прикрыть глаза, тут же представляя, как выдуманная мною дама в чёрной вуали садиться рядом на кровать и устало опустила плечи. Наверное, так выглядит моя боль, будучи в обличии человека.

Никогда не замечала в себе, что способна просыпаться точно в то время, которое было мной запланировано. В основном меня всегда спасал будильник, но сегодня меня вытолкнула из сна уже знакомая дама в вуали, указывая тонким пальчиком на часы, стоявшие на столике, неподалёку на кровати. Половина четвёртого. Самое то, чтобы выходить влюблённым на крышу и смотреть на сумрачное утреннее небо, борющееся с ночной мглой. Но это не про меня.

Я, на своё удивление, поднялась с кровати без малейшего «не хочу», как обычно бывает в ранний час. Первым же делом захожу в ванную, мало обращая внимания на обстановку. Всё моё внимание было приковано к засохшей на джинсах грязи. Пришлось немного включить воду, не создавая при этом шума. Волосы после моих метаний по кровати выглядели не лучше джинс. Пожалуй, их легко можно сравнить с птичьим гнездом, но приложив свои усилия, я превратила их в просто солому. Пусть лучше так. Джинсы, которые были влажными в нижней части, пришлось подвернуть по колено.

Честно, весь мой образ так и напоминал бомжа. Надеюсь, это не помешает мне поймать такси и благополучно добраться до дома.

На носочках, боясь разбудить людей, с которыми я не горела желанием встречаться, прошла к выходу из комнаты. Стоит упомянуть, дабы читатель не воспринял мою персону наглой, я поправила постель, на которой спала. Она-то мне ничего плохого не сделала.

В коридоре стояла тишина, я бы назвала эту тишиной гробовой и сравнила бы её с тишиной, царившей в морге, если бы не была уверена, что все просто спят, а не поубивали себя за ночь.

Коридор был длинный, но узкий. Напротив комнаты, в которой мне довелось ночевать, висела своеобразная картина. На неё-то я и уставилась, чуть ли не целую минуту. Нет, меня вовсе не привлекли «психические отклонения художника» (иначе я просто не могу назвать то, что изображено на холсте), мне требовалось время, чтобы собраться с силами и пройти по знакомому пути: прямо по коридору, направо, и прямиком на кухню. А оттуда я выход найду.

Я так бы и поступила, если бы не услышала голос, издававшийся буквально у моих ног. От неожиданности я подпрыгнула, благо хватило сил не закричать. Опускаю взгляд вниз и…И жалею, что сразу же не побежала на кухню, а остановилась около картины.

На полу, уперев свои длинные ноги в стену, сидел фронтмен. Он не поднимал головы, я вообще сомневаюсь, что он мне что-то говорил. Его волосы были растрёпаны. Этого факта я не могла не подметить, учитывая его повседневный гель.

При виде Алекса, ноги набились ватой и неестественно отяжелели. В голове картинкой за картинкой проносился вчерашний вечер, и я бы упала и распласталась на полу, забившись истерикой, если бы меня не поддержала дама в чёрной вуали. Она- это тот вакуум, который сохраняет мою адекватность, но даже этот пустой сосуд даёт трещину, стоило только Тёрнеру медленно поднять голову и посмотреть на меня.

Мои глаза тут же защипали и наполнились слезами, будто кто-то жестокий, подсунул мне под нос белый лук. Но Алекс не смотрел на меня, он смотрел сквозь, как будто у него перед глазами, как и у меня, минутой назад, пронёсся весь альбом вчерашнего вечера. И всё же он сделал последнее движение и посмотрел мне в глаза.

Я должна что-то сказать? Почему он так смотрит? Ждёт истерик? Криков? Чего угодно? Но я, казалось, была не способна даже на шёпот, которым всегда говорю в напряжённые моменты своей жизни.

Просто большими шагами пытаюсь перешагнуть через его ноги и убежать из Белого Дома, как его окрестил Куки.

Мне бы удалось сделать шаг, если бы Тёрнер быстрее, чем я, не подтянул под себя ноги и не схватился своими руками за мои.

Не ожидавшая такого поворота, я хватаюсь руками за стену, чтобы удержать равновесия, но этого не требовалось. Тёрнер, уткнувшись мне в живот (неужели у меня настолько маленький рост?), обвил руками мои ноги.

Меня точно ударили разом по всему телу. Больно. Очень больно.

Кажется, я что-то пытаюсь сказать, открывая и закрывая рот, но в итоге не прерываю тишину.

Алекс сильнее прижимается ко мне, зная, что я готова в любой момент убежать.

Слезинки, одна за другой, прозрачной струйкой скатываются по щекам и подают на макушку Алекса, вдребезги разбиваясь. Непроизвольно- честно не хотела этого- запускаю пальцы в его волосы.

Как мне хотелось узнать, какие его волосы на ощупь без геля. Мечта идиота исполнена, но не так я это видела. Фронтмен что-то неразборчиво бормочет, и я, испугавшись, что он ещё пьян, руками пытаюсь вырваться.

— Пожалуйста, Кристина, — от его резко громкого голоса, замираю, — Пожалуйста.

Он не пьян. Интонация его голоса отличается от той, что настигла меня в пабе. И стоило это вспомнить, как слёзы с новой силой хлынули из глаз.

— Мне надо уйти, — стараюсь, чтобы голос держался твёрдо, но это трудно. Очень трудно.

Тёрнер мотает головой, всё так же прижимаясь ко мне всем телом.

— Ал…,- как же сложно произнести его имя, — Алекс, пожалуйста, отпусти. Мне надо уйти.

— Это всё неправильно, — шепчет он, не переставая, как китайский болванчик, качать головой, — Всё должно быть не так.

Вновь пытаюсь вырваться, но безрезультатно.

— Да, — соглашаюсь я, — Неправильно.

Тёрнер медленно выпрямляет спину. В напряжении наблюдаю за ним. Вот он поднимает голову, отчего мои руки вынуждены безжизненно упасть.

Его глаза. Они красные, но совсем по иной причине, чем я могла бы подумать. После вчерашнего он ещё хорошо отделался: лишь красные, чуть опухшие глаза и небрежный вид. Это я, непьющая, выглядела, повторюсь, как последний бомж.

— Ты не уйдёшь, — хрипло говорит, поднимаясь на ноги, — Нет. Не уйдёшь.

Когда Алекс поднялся во весь свой рост, я почувствовала себя в большей незащищённости, чем было раннее. Откуда мне знать, что ему вновь придёт в голову?

Поспешно, по стеночки, направляюсь в сторону кухни, но Тёрнер преграждает мне путь рукой, уперев ладонь о гладкую поверхность стены.

— Я хочу уйти, — шепчу, не в силах остановить бежавшие из глаз слёзы.

— Нам надо поговорить. Останься.

— Я не хочу говорить.

— И не надо. Я буду говорить, ты только не уходи.

— Я не х…хочу, — стоило с трудом выговорить слово, как я навзрыд отдаюсь слезам и, чтобы не видеть Тёрнера, закрываю лицо руками.

Как была «дефектной девочкой», так за ночь ничего и не изменилось.

Сильные, тёплые руки притягивают меня к себе, крепко прижимая к груди. Кажется, Алекс что-то шепчет мне в ухо, но я не могу расслышать из-за приглушённых рыданий. Лишь чувствую, как грудь разрывают хрипы и боль. Почему так много боли?

— Прости, молю, прости, — Алекс целует меня в район уха, шею, продолжая что-то быстро шептать.

Я знала: мне стоит оттолкнуть его, выбежать из дома поймать такси и вернуться к подругам. Но тогда это конец?

Именно этим утром, когда обняла его за талию, не прекращая надрывать своё горло тихими хрипами, поняла, что причисляюсь к тем людям, которые страдают от боли, но раз за разом, стоило только избавиться от неё, как углубляются с большим порывом и живут. Любят и ненавидят, страдают и прощают, плачут и смеются.

— Прошу тебя, не плачь, — бормочет он, вытирая мои солёные от слёз щёки.

Кажется, я немного успокоилась, когда поняла, что Алекс ведёт меня на кухню и сажает на мягкий угловой диванчик. Я забралась на него с ногами, обхватив себя руками.

Мой мозг упорно сопротивлялся действительно, кричал: «Выход рядом, беги, дура, беги!», но дура не бежала. Она наблюдала за быстрыми действиями фронтмена: вот он достаёт из холодильника бутылку газировки, вот берёт стакан, а вот уже садиться напротив меня, опять же на колени.

— Попей, — я беру стакан и пью маленькими глоточками, чувствую, как горло обжигает прохладная вода, словно на раскалённую поверхность положили кусочек льда.

— Как ты себя чувствуешь? — от такого вопроса из меня вырвался нервный смешок.

— Замечательно.

Алекс кивает, скрещивая свои руки на моих бёдрах. Такая бесцеремонность и фамильярность заставляет напрячься, что довольно странно, если вспомнить пятиминутный концерт в коридоре.

— Давай поговорим, — неестественно спокойно предлагает Тёрнер.

— Мы уже говорим.

— Тогда я продолжу? — понятное дело, что он не собирается продолжать разговор на тему «как ты себя чувствуешь?».

Киваю, истерично сжимая пустой бокал. Побелели костяшки пальцев.

— Я не рассчитывал на приход Майлза, Кристин. У нас с ним довольно напряжённые отношения, хоть мы и пытаемся держаться на публике старыми добрыми друзьями. Но это не так. По крайней мере, для меня. Этот человек, как медаль. Ну, знаешь, такая фишка: одна сторона на показ, другая ближе к сердцу? Так тут такая же фигня. Майлз-добряк и Майлз- циник. Меня это бесит. Я знал, что именно с тобой он будет добряком, — Тёрнер опустил взгляд на свои скрещенные руки, — Как когда-то он был добряком и с Алексой. И знаешь, что в итоге? Мне пришлось её делить. Биться за её внимание, когда мы в компании. А я этого не люблю.

— Собственник, — не смогла удержаться и не вставить свои пять копеек.

— Да. Так и есть. Собственник. В общем, появился Кейн и я понял, что его милые улыбочки подействуют на сто процентов.

— Нет, — качаю отрицательно головой, — Не подействовали. Вчера никто бы не смог занять хоть часть моего внимания, — печально улыбаюсь, — Оно всё было твоё.

Он кивает, так и не взглянув на меня:

— Для меня алкоголь — это успокоительное. Я даже на сцене, бывает, его пью, ибо иначе сошёл бы с ума. Я умею пить, Кристин. Просто вчера ещё Алекса пришла…После расставания был период, когда мы поставили стену между нами. Если и приходилось пересекаться, то проходили мимо друг друга, будто никогда и не были знакомы. Но год назад всё стало иначе. Она стала иначе….относиться что ли? Я понимаю, что стоит мне допустить ошибку, как опять пройдут годы вместе с ней, а после горькое расставание. Я этого больше не хочу. Вчера, я переборщил с алкоголем. Такое очень редко бывает. А после и ты ушла, а за тобой Кейн….

***

Тёрнер сделал ещё один глоток ликёра, обезумевшим взглядом провожая друга. Сомнений, куда он идёт, не оставалось.

Карий взгляд вновь останавливается на лице Алексы. Почему она ему так мило улыбается? И почему эта улыбочка столь неприятна?

— А знаете, сейчас придёт Кристина с Майлзом и мы все вместе могли бы…

Почему у Кэти такой звонкий голос? Тёрнер поморщился, неуверенно вставая из-за стола.

— Знаешь, Кэти, есть одно очень- очень про тебя высказывание.

Девушка так и не договорила, с улыбкой оборачиваясь к фронтмену. Последний неуклюже взмахнул руками:

— Если у тебя есть фонтан, заткни его: дай отдохнуть и фонтану.

— Знаешь, Тёрнер, — отозвался Куки, — Есть тоже одно высказывание: иди #запрещено цензурой#.

Алекс затуманенным взглядом поманил рукой друга:

— Идём, проводишь.

— Остынь, окей?

То ли он и правда решил остыть, то ли передумал злить друга. Махнул рукой и отправился к уборной.

Кэти обидно поджала губы:

— Я действительно много говорю?

— Он пьян, — оправдала его Алекса, каждую секунду бросая взгляд на дверь, куда ушла троица, будто чего-то поджидая.

— Сегодня с нашего Ала хватит, — Мэтт убрал со стола бутылку ликёра.

Стоило ему это сделать, как послышался громкий шум. Посетители непонимающе начали оборачиваться. И ребята не понимали, пока не увидели, как Алекс толкает заплаканную Кристину на середину зала. Все, сидящие за столиком, приподнялись.

Дальнейших поворотов никто не ожидал. Кэти от страха пришлось отойти от столика подальше, с ужасом наблюдая, как Мэтт оттаскивает обезумевшего Тёрнера от бедной девочки. Она ещё никогда не видела Алекса таким…другим.

Кэти видела, как Кристина в слезах покидает зал, а ей вдогонку что-то говорит Майлз. Что он ей сказал?

— Милый! Успокойся, — перед ним оказалась Алекса, схватив ладонями его лицо, — Посмотри на меня. Смотри. Пусть она идёт. Успокойся.

Кэти подбежала к Куки, наблюдая, как бывшая девушка пытается успокоить Тёрнера. Возможно ли это?

Он смотрел на неё, но что-то непонятное мелькнуло в его взгляде, что даже Алексу заставило замолчать на полуслове.

— Алекса, — жёстко выговаривает он, — Никогда не прикасайся ко мне, без моего согласия, ясно?

Девушка отстранила свои руки, отступая на шаг. Мэтт ближе подошёл к фронтмену:

— Совсем с ума сошёл? — шипит он, выводя его из помещения.

— Нет, не я, — язык Тёрнера начал заплетаться, — Всё вы сошли с ума. Совсем страх потеряли. Одна убегает, другая лапает, и всё без моего разрешения, — он вырывался из «объятий» друга, когда все вышли на стоянку. — И ты не имел права….

— Ник, давай его в машину, — Мэтт и не стал слушать, направляясь вслед за Кэти, которая стремительно куда-то направлялась.

— Трус, — закричал Ал, а стоило Мэтту обернуться, запрыгал на месте, как боксёр, приглашающий соперника к спаррингу.

— Приятель, я тебе обязательно отшлёпаю, дождусь только, когда ты протрезвеешь.

Тёрнер ограничился «факом» в спину уходящему барабанщику.

— Давай, Ал, сядем в машину, — Ник, открыл рядом стоящий автомобиль, куда уже уместилась Алекса и Майлз.

— Ты действительно думаешь, что я просто так уеду, пока не договорю всё то, что думаю о…,- будто что-то щёлкнуло в голове фронтмена и он закричал, — Куда она ушла!? Я не договорил!

— Ты договоришь, Ал, завтра договоришь! Садись в машину.

Кажется, до него только сейчас дошло, что перед ним стоит его же машина, в которой сидел Кейн и Алекса. На последнюю он не обратил внимания.

— Какого чёрта он делает в моей машине?

— Ал, — Ник предпринял ещё одну попытку утихомирить фронтмена, но он вывернулся из его рук:

— Вали, Кейн, иначе я сам тебя выпру из машины!

То не двигался, даже когда Алекса что-то нервно начала ему шептать.

Алекс вновь покачнулся, на этот раз его спас Ник от столкновения с землёй.

— Можно просьбу?

— Какую?

— Укради где-нибудь трактор. — Тёрнер ухмыльнулся, — Я перееду на нём машину.

— Обязательно, только давай завтра, чтобы без свидетелей. А сейчас, давай в автомобиль.

На удивление, Майлз покинул салон машины, прощаясь с Алексой.

— Мне лучше, поймать такси. Алекс, я надеюсь, мы с тобой позже поговорим.

— О, поговорим, — Тёрнер чуть не оскалился, — Не сомневайся в этом.

Ник с облегчением выдохнул лишь тогда, когда пришёл Мэтт и Ала всё же удалось усадить в машину.

— Куда она ушла? — спросил он уже сотый раз за пять минут езды к Белому Дому.

— Домой ушла. Успокойся, — огрызнулся барабанщик, — Он теперь ночью не даст спать, — было уже обращено к Нику. Тот кивнул, угрюмо подтверждая:

— А завтра репетиция.

Тем временем Алекса, сидевшая рядом с фронтменом, положила свою ладошку на его плечо.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Он приоткрыл глаза, недовольно косясь на своё плечо:

— Уже нет.

Девушка поджала губы:

— Ты хочешь спать, — не спрашивала, утверждала, — Можешь положить голову ко мне на колени.

Неожиданно Тёрнер развернулся к ней с милой, пьяной улыбочкой:

— Хочу вытянуть ноги. Они, знаешь, затекли.

И действительно, принялся перебрасывать свои ноги на колени Алексы. Последняя возмущённо зашипела.

— Тёрнер, не буянь! — предостерёг Мэтт.

— Слушаюсь, папочка, — голова фронтмена встретилась с окном и он, пленённый снотворной дымкой, уснул.

***

До меня начало медленно, но доходить. Доходить о том, почему Майлз так со мной поступил, хотя совершенно не знал. Очевидно, это Алекса манипулировала им. От головной боли потёрла виски:

— И ты всё помнишь?

— Это, наверное, самое ужасное, — Алекс взял мои пальчики в свои ладони, целуя каждый по отдельности:

— Я бы никогда так не поступил с тобой. Мне бы никогда такое в голову не пришло.

Киваю, сжимая в ответ его пальцы.

— Я боюсь.

— Меня не стоит бояться, Кристин, — он приподнимается, упираясь коленями в диван, а лицо мне в шею, — Такого больше не повториться. Обещаю.

Помниться, тогда он мне тоже обещал.

— Я боюсь не тебя. Мне страшно от такого, что я готова простить тебе многое. Правда. Но когда-нибудь меня это сломает.

Он заглянул мне в глаза, со всей серьёзность моля:

— Доверься мне.

Я не могла сдержаться. Не могла не засмеяться и не заметить:

— Тебе нужно доверие дефектной девочки?

Алекс замирает, и я замираю вместе с ним.

Он отстраняется.

— Ирония. Разбитый стакан винит оцарапанную вазу в её дефектности. Пожалуй, я не заслуживаю твоего доверия.

Но, тем не менее, оно у него уже было.

Глава 17

Я не знаю, сколько точно прошло времени, но проснулась я, укрытая шерстяным одеялом, всё на том же диване. Что было непривычно и даже неловко, так это тот факт, что подушкой мне служила рука Алекса, а своей второй он собственнически прижимал к груди. Что он собственник, мы уже выяснили, и, пожалуй, в этом я не видела ничего ужасного. Сама ведь люблю злоупотреблять этим чувством.

Медленно, чтобы не разбудить Тёрнера, тихо посапывавшего мне на ухо, поворачиваю голову. На улице выглянуло солнце и сейчас ярко освещало кухню. Тут-то я и сделаю остановку, не поленюсь и опишу обстановку, ибо она заслуживала внимания и отличалась от привычного для меня вида кухонь. Первое, что привлекло, так это синяя барная стойка, в которой находилось много бутылок с напитками. Второе, это холодильник, украшенный множеством разнообразных магнитиков, бумажек и прочих мелких деталей. В кухне преобладали белые оттенки, но роль выделяющегося цвета была отдана синему.

Но и убранство кухни меня недолго интересовало. Куда интереснее было чувствовать тепло тела, прижимающего тебя к себе. Это что-то ново и неизведанное для меня: вот так просыпаться в чьих- то объятьях. Но, скажу я вам, неимоверно приятно.

От столько тёплых мыслей меня отвлёк звук вибрации. Я непонимающе повернула голову, пока не поняла, что вибрирует телефон Алекса, в его же кармане. Он и сам это почувствовал, недовольно засопев и нахмурив брови. Картина так умиляла, что я не удержалась и потрепала Тёрнера по чёрной густой шевелюре.

Неожиданно он перехватил мою руку, отчего пальцы так и замерли на его волосах.

— Просыпаться и видеть тебя рядом — это, я тебе скажу, великое удовольствие, — приоткрыл глаза, с улыбкой целуя пленённую им же руку.

Алекс выглядел иначе, чем обычно. Это не могло меня не привлекать и не тянуть к нему, но что-то мешало мне поддаться искушению и поцеловать его. Только спустя долгую секунду я поняла, что меня останавливает. Дама в чёрной вуали стояла около барной стойки, но уже с гордо выпрямленными печами.

Чувствуя разочарование, я отстранилась от Тёрнера.

— Тебе звонят.

Он достал из кармана телефон, недовольно поглядывая на экран:

— Это твоя подружка, — протягивает мне телефон, когда страх во мне раздался дрожью.

Хотелось чем-то стукнуть себя по голове. Я же не ночевала дома!

— Мне ответить? — видя моё состояние, спросил Алекс, но я покачала головой, принимая вызов.

— Алло…? — тихо спрашиваю, в напряжении вставая с дивана. Судя по тяжёлому вздоху фронтмена, моё отсутствие его не устраивало.

— Где тебя носит? — шипела Катрина, но надо отдать ей должное не закричала во весь голос. Да, она могла быть сдержанной.

— Я в гостях, Кать. И, пожалуйста, только не кричи! Что Николаевна говорит?

— Ничего! — подруга перевела дух, более спокойно продолжая, — Она спит в две ноздри. Вчера мы пришли поздно, и она думала, что ты спишь в комнате. И я так думала, пока не увидела пустую кровать! А представь, какого нам с Лёной, когда ты и утром не появилась?

— А сколько сейчас времени?

— Семь! — рявкнула Катя, — Быстрее домой, пока Николаевна не обнаружила, что тебя нет.

— Я не могу приехать, — подошла к окну, в напряжении запускаю пальцы в волосы. Думай, Кристина, думай!

— Скажи классной, что я ушла на утреннюю пробежку!

— Что? — кажется, подруга явно была недовольно моей просьбой, благо трубку перехватила Лёна, что-то бормоча Катрине:

— Кристина, ты с тем парнем, да? — и почему я так удивилась? Это же Алёна!

— Лёночка, миленькая, скажи, пожалуйста, Николаевне, что я ушла на пробежку!

Подруга молчала, а для меня именно она была последней надеждой.

— А может лучше домой, а? Я понимаю, что парень понравился, но помнишь, какие планы строили, когда узнали о поездке в Париж? — Алёна грустно добавила, — Без тебя скучно. Я в окружении двух зануд, Кристин!

— Я всё слышу! — недовольно отозвалась Катя.

Моё сердце, от переполнявших эмоций, болезненно ёкнуло.

— Конечно, помню. Я обещаю, — сглотнула застрявший в горле ком, — Я обещаю, что приеду, только чуть позже. Сейчас не могу. Ты меня прикроешь?

— Куда я денусь. Мы ждём тебя.

Я нажимаю на отбой, чувствуя себя виноватой. Ведь действительно были планы, о которых мы говорили каждую минуту, но кто знал, что всё перевернётся таким образом?

Помню, ещё во время уроков мы с Алёной переговаривались, сидя за одной партой и обменивались с Катриной записками, где писали «Наполеоновские планы».

Что я — эгоистка, поняла, когда руки Алекса обхватили мою талию, и вина тут же покинула уголки моей души.

— Всё нормально? — киваю, отдавая ему телефон.

Глупо полагать, что ради дружбы готова пожертвовать отношениями. Я не могла, но и совестно, как минутой ранее не становилось.

Повернулась лицо к Тёрнеру, заглядывая ему в глаза. А ведь я не солгала, когда говорила ему о страхе. То, с какой скоростью я привязывалась к этому человеку, была немыслима. Это, правда, пугало, но и не могло оставить равнодушной.

Дама в чёрной вуали всё стояла, мозоля мне глаза своим присутствием. Два желания: обижаться и простить, боролись друг с другом, но победа была очевидна. И то, с какой страстью я набросилась (Что только нервы с людьми не делают) на фронтмена, подтверждало это. Кажется, прошла вечность с последнего нашего поцелуя. Но это только придавало сладости.

Обвиваю руками его шею, чувствуя ответные объятия, но этого мне было мало. Запускаю пальцы в его пушистые волосы, углубляя поцелуй.

Хотелось выплеснуть все эмоции, которые не давали мне свободно мыслить, хотелось ощутить лёгкость, но позволить себе этого не могла. Признаться Алексу в том, что он проник в мои мысли, сердцу и душу? Нет, я трусиха.

Быстрое движение, и оказалась прижатой спиной к подоконнику. Я на мгновение отстранилась, дабы перевести дыхание. Тёрнер дал мне такую возможность, наблюдая за каждым мои новым вздохом. Почему у него такой настороженный взгляд? Я ведь никуда не уйду. Уже не уйду. Просто не посмела бы.

— Не так давно ты просил себя поцеловать, — шепчу я, не отрывая свой взгляд от его карих глаз, — Теперь моя очередь просить.

Я хотела, чтобы он понял, что нечего остерегаться, чтобы он первый сделал шаг, как делал всегда.

Целую минуту, тяжёлую для меня минуту, он смотрел серьёзно, разглядывая каждую чёрточку моего лица. В том, как мы смотрели друг на друга, было нечто особенно. Нечто другое, позволяющее уничтожить барьеры, которые были между нами.

Он улыбается, и душа моя взлетает к небесам. Улыбка, по которой я скучала. Пусть она каждый раз разная: то нагловатая, то смущённая, то милая, но она всегда была адресована мне.

Улыбаюсь в ответ, тая от прикосновений его рук к моему лицу.

— Можешь начинать просить. Я сегодня очень податливый.

Но стоило мне лишь приблизиться к нему, как оказалось, ему не требовались уговоры.

Алекс опёрся руками о подоконник, прижимаясь ко мне ближе и целуя. С нежность, со страстью. Можно ли сочетать их воедино? В нашем чувственном поцелуе было возможно всё. И от переполнявшей страсти я не удивилась, когда Тёрнер подхватил меня под бёдра, заставляя обвить ногами его торс. Я была за, лишь бы это позволило раствориться в нём.

Он отрывается от моих губ, переходя на шею. С большим трудом мне удалось расслышать то, что он говорил между лёгкими поцелуями:

— Моя Арабелла…

Послышался звонкий хлопок, заставший меня тихонько вскрикнуть и «спуститься на землю». Алекс раздражённо прикрыл глаза, а после полуобернулся, чтобы разглядеть виновника, нарушившего нашу идиллию.

— Доброе утро, ребят, — моя душа с громким шумом упала с небес на землю, стоило услышать голос Чанг, — Что у нас на завтрак?

— У нас самообслуживание, — Тёрнер отстранился от меня, но связь между нами не нарушил. Продолжал держать за руку.

Алекса налила в стакан сок, который достала из холодильника. Именно хлопок его дверцы прервал нас.

— Кристина, как ты себя чувствуешь? Вчера был не самый твой лучший день, а?

— Спасибо. Всё х…хорошо, — Алекс сильнее сжал мою руку, но не прервал, дал возможность продолжить. Но мне добавить было нечего.

— У нас открыта форточка? — девушка хмыкнула, — Или у вас, русских, принято повторяться?

— А у вас, телеведущих, задавать глупые вопросы? — выгнул бровь Алекс.

— Очень грубо. Я просто спросила, — Чанг и не думала расстраиваться, — Кристина?

Я пытаюсь вырвать свою ладонь из руки Алекса, но чувствую, как он боязливо удерживает меня сильней, думая, что я уйду. Но нет. Никогда не позволю себе вновь увидеть её победную улыбку.

— Алекс уже ответил на твой вопрос.

— А он твой переводчик?

— Да. Мой, — с чувством подчёркиваю последнее слова.

Глаза Алексы неприятно блеснули.

— Алекс ужасно не любит кому-либо принадлежать. Сочувствую, Кристина, но Алекс ничей. Ограничивать его этим словом очень опасно, особенно для таких хрупкий отношений, как ваши.

На пламенную речь своей бывшей фронтмен неприятно рассмеялся.

— Какая ирония. Ты за пять лет так и не поняла меня, а Кристина меньше чем за неделю ограничила меня тем, о чём я грезил в пустую, проживая многие годы.

Чанг покачала головой:

— Как на тебя не похоже, Ал.

— Действительно? — его губы опустили в кривой усмешке, — Может тебе покопаться в своей памяти? Может, в её недрах отыщешь подтверждение моим словам?

Алекса молчала, как и я, смотревшая на паркет под своими ногами.

— А теперь может покинешь этот дом к чёрту? Я создаю со своей девушкой незабываемые моменты.

Алекс прошёл мимо Чанг к холодильнику, и я последовала за ним, чувствуя на себе обжигающий взгляд. Я жестоко навру, если скажу, что не счастлива, видя боль в глазах Алексы. Почему меня это должно волновать? Вчера она совершенно не задумывалась о моём состоянии, когда подговаривала Майлза.

— Всё же ты изменился, Ал, — не оборачиваясь, Чанг вышла из кухни, а вместе с ней я наблюдаю за уходом дамы в чёрной вуали.

— Что хочешь на завтрак? — Тёрнер открывает холодильник, рассматривая его содержимое, — Мы можем сделать омлет или тосты. Что хочешь?

Его преувеличенная бодрость заставляет меня засомневаться в его холодность по отношению к бывшей.

— Всё нормально? — спрашиваю, указывая на только что закрывшуюся дверь.

Алекс с едва заметной улыбкой подходит ко мне:

— Всё замечательно, — поглаживает мою щёку костяшками своих пальцев, — Ты не представляешь, как мне сейчас легко и свободно.

Я тянусь к его губам, но не могу не отметить, что каждое моё ответное действие на его нежность отдаётся противоречием. Всё же вчерашний вечер оставил после себя немалый осадок.

Но стоило только почувствовать его губы на моих, как понимаю: я не отступлю. Ни Алекса, ни вчерашний инцидент не смогут заставить меня отказаться от таких вот моментов.

«Тёрнер!»- неожиданно, на весь дом раздался ор Мэтта. Я встревоженно подпрыгнула на месте.

Алекс посмеивается:

— Когда осмысливал, какой я идиот, случайно сломал барабанные палочки Мэтта.

Подхватываю его смех, заглушая поцелуем.

— Мэтт сильно расстроился? — спросила, когда шум из соседней комнаты стих.

— Это его не первые палочки. Но как кричал, как кричал, — Алекс усмехается, повышая голос, — Лучше бы ты так на концертах напрягался, брат!

Послышались шаги. И не одни, а несколько. Я смущённо отступаю от фронтмена, когда вижу Мэтта и Кэти, с заспанным лицом.

Стоило увидеть руку Алекса на моей талии, Кэти тут же подходит ко мне:

— Кристина, всё нормально?

— За утро этот вопрос успел стать актуальным, — ободряюще улыбаясь девушке, — Всё хорошо. Спасибо.

— О! Алекс снова с нами, — Мэтт подходит к другу и толкает Тёрнера кулаком в плечо. Пожалуй, этот жест можно было бы принять за шутку, если бы фронтмен не поморщился, — Кажется, я вчера обещал тебя отлупить?

— Кажется, ты вчера трусливо сбежал, — парировал Алекс.

— Ну, ты придурок, — протянула Кэти, улавливая мой недоумённый взгляд, — Знаешь, как мы все вчера переволновались? А у меня были планы, которые ты разрушил!

— Я приношу свои извинения, — Алекс, точно провинившийся ребёнок, опускает голову, — Надеюсь, ты меня лупить не станешь?

— Всё шуточки твои, — Кэти возмущённо скрестила руки на груди, — Ладно ты вчера меня оскорбил, но так ещё и Кристину обидел.

— Не надо, — слабо возражаю я, хватая девушку за руку, — Всё нормально.

— Нет! Ненормально! Пусть он знает, как ты вчера плакала, сидя на проезжей части.

— На стоянке, — поправляет Мэтт, которого вся ситуация забавляла, но не меня. И не Алекса, который больше не гримасничал, а слушал. И от этого мне было больше не по себе.

— Ты привёл девушку и должен был быть с ней, но ты повёл себя, как настоящая свинья! Пьяная свинья!

— Я знаю, — отвечает фронтмен, фокусируя свой взгляд на мне, — И я сделаю всё, чтобы ты меня простила.

Мне хотелось сказать, что я уже простила, но что-то заставило меня промолчать.

Затянувшуюся паузу не выдержал Мэтт, закатывая глаза на нашу «минуту молчания».

— Всё же хорошо, а? Твоя малышка не в обиде, — подмигивает мне, подходя к столешнице и доставая кукурузные хлопья, — Да и самого тебя сушняк не мучает. Жизнь прекрасна.

— Ты ужасен, — качает головой Кэти, направляясь в ванну.

Я присаживаюсь за стол, наблюдая, как Мэтт сооружает себе завтрак, а Алекс что-то ищет на полках.

— Блин. Ал, у нас нет молока, — констатирует барабанщик, хлопая дверцей холодильника.

— Предлагаешь сходить и подоить корову? — саркастическая улыбка, — Что ты на меня так смотришь? Я не знаю, есть ли тут ближайшие магазины.

— А где мы? — спрашиваю я, краснея от взглядов сразу двух парней.

— Кристина, это дом, — Мэтт обводит руками помещение.

Наверное, его сарказм должен был меня задеть. Пожалуй, так и есть, но я не подаю виду:

— Спасибо, за столь познавательную информацию. Алекс, мы далеко от моего дома?

— Ну, примерно час езды до него. Тебе надо домой?

Да, но мой язык выдаёт обратное.

— Нет. А чей это дом?

— Arctic Monkeys, — отвечает за Тёрнера Мэтт, — Мы здесь частенько развлекаемся.

Алекс кидает на друга предостерегающий взгляд. Это не ушло от моего внимания, но я лишь делаю лицо «спасибо за ответ», хотя любопытство так и кричало «Как? Как развлекаются?»

Завтракать решили тостами. Мэтт был крайне недовольным из-за отсутствия молока, поэтому ел сухие хлопья.

Мне кусок в горло не лез, когда все члены группы уселись за стол. Никто больше тему о вчерашнем не поднимал, за что я в сердцах радовалась. Но ловить каждую минуту на себе взгляды было нервозно. Кэти поглядывала на меня всякий раз, когда мы с Алексом невзначай улыбнёмся друг другу, а Мэтт, не скрывая своего любопытства, пялился. Я точно ему не нравлюсь.

— У нас сегодня репетиция, Ал. Ты в форме? — спросил Ник, ломая свой тостер пополам.

— Как всегда, — пожимает плечами фронтмен и тут же с улыбкой обращает на меня взгляд, — Если у тебя нет никаких планов, я бы хотел, чтобы ты пошла.

Из головы позорно вылетел тот факт, что я обещала Алёне приехать и провести день с ней и Катриной. Что говорить, подруга я плохая.

— Конечно, — киваю, чувствуя, как счастье медленно заполняет всё моё тело, — Я бы очень хотела послушать, как ты поёшь.

— И я, — поднимает руку Мэтт, откидываясь на спинку стула, — Я тоже пою.

— Как всегда с надеждой в голосе, — захохотал Ник.

Алекс поддержал смех, я ограничилась улыбкой. Слушая песни Arctic Monkeys, всегда ловила себя на мысли, что подпевка Мэтта на высоте, в общем, как и его высокие ноты.

Сам главный герой шутки не засмеялся, всё продолжал смотреть на меня, от чего мне пришлось скрыть улыбку. И чего он от меня ждёт? Чего смотрит?

Смотрю на Куки, который за это утро обмолвился лишь парой фраз. Он явно напряжён, но я надеюсь не из-за меня.

— Я пойду, принесу чай, — объявила Кэти. Проходя мимо моего стула, остановилась, коснувшись плеча, — Не поможешь, Кристин?

— Конечно, — наверное, мне стоило самой предложить помощь. Но осознание пришло ко мне лишь после того, как я подошла к столешнице.

— Я очень рада, что у вас с Алексом всё хорошо, — заговорила Кэти, но так и не продолжила. Будто тоже, как и Мэтт чего-то ждала от меня.

— Он вчера был пьян. Сомневаюсь, что было бы всё также как и сейчас, если бы он был трезв.

— Да, тогда бы ему не сыскать оправдания.

Киваю, открывая упаковку чая.

— Кристин, — я поднимаю голову на Кэти. Девушка прикусила губы, будто в напряжении, но я замечаю её улыбку. Она улыбается, и я улыбаюсь в ответ, заметно расслабляясь.

— Ты покорила нашего Ала.

В смущение опускаю глаза на упаковку, но всё же не могу воздержаться от вопроса:

— Думаешь?

— Уверена, — девушка подходит ко мне ближе, озорно заглядывая в глаза, — Я смотрю какой он с тобой. Он другой. Улыбается, шутит и всегда упоминает о тебе. А знаешь, что главное?

— Что? — сердце замирает. Надеюсь, она не шутит и не запрыгает с воплями: «Тебя снимает скрытая камера», ибо это было бы очень жестоко.

— Он очень часто тебя касается, — недоумённо свожу брови на переносице и не выдерживаю. Смеюсь.

— Касается?

— Именно. То руку возьмёт, то до плеча коснётся, то приобнимет. Если быть честно: меня очень пугает такой Алекс. Он смахивает на сумасшедшего. И ты, кстати, тоже.

— Ну, спасибо, — мой смех привлекает внимание парней. Я тут же себя останавливаю.

— В общем, я хотела сказать, что ты молодец.

— Мм, спасибо..?

— Просто, — Кэти вздыхает, — Я бы не простила. Но это уже мои заморочки.

Мы вновь возвращаемся к столу, но меня не покидает мысль о том, что Алекс настолько мной очарован. Прикосновения…,А кому не хочется прикасаться к человеку, который нравится?

— У нас репетиция в четыре часа планируется. В студии, — поведал мне Ник, но Тёрнер отмахнулся:

— Она со мной поедет.

— О, нет, Ал, — Кэти мило улыбнулась, — Кристина, ты не против составить мне компанию? Я планировала пробежаться по магазинам. Думаю, к четырём часикам, мы с тобой уложимся.

— Сейчас только восемь часов утра, — Мэтт поражённо уставил на часы, — Боже, Куки утихомирь свою жёнушку.

— Ты не против? — тихо спрашиваю я фронтмена, когда Кэти продолжала что-то колкое говорить барабанщику.

— Если тебе действительно хочется идти, то я не против.

Не могу себя удержать: протягиваю руку и запускаю пальцы ему в волосы.

— Эй, — Кэти машет рукой, привлекая наше внимание, — Кристин, ты со мной?

— Я с тобой! — девушка издаёт победный клич и хлопает в ладоши.

Шопинг в Лондоне — это, конечно, здорово, но куда больше мне требовалось побыть подальше от Алекса. Когда он рядом, я не могу мыслить адекватно. Как сказал человек со стороны: «Мы похожи на сумасшедших». А мне стоит о многом подумать.

Глава 18

Я привела свой внешний вид в порядок. Расправила джинсы, поправила помятую кофту и расчесала волосы, завязав их в конский хвост.

— Я очень рада, что ты согласилась со мной поехать, — сказала Кэти, когда мы покинули гараж Белого дома на машине, в которой вчера мне суждено было побывать, — У меня традиция: всегда перед их репетициями устраивать шоппинг, а после хвастаться покупками.

Я киваю, ловя себя на мысли, что мне нравится эта девушка. Нравится своей отзывчивостью и добротой (вчерашний вечер этому показатель). Модели в моём представлении более отличались от Кэти. Но со многими ли я моделями общалась?

— А куда именно мы направляемся?

— На Оксфорд-стрит, — восторженно отвечает мне Кэти, которая явно была в предвкушении, — Там множество магазинов. Кстати, у тебя с собой лишь наличные?

Киваю, представляя, как моя «круглая сумма» превращается в круглый ноль.

— Плохо, — пожимает плечами девушка, но заприметив мой удивлённый взгляд, поясняет, — В Лондоне мало мест, где принимают наличные. Везде карточки. Но мы что-нибудь придумаем. В конце концов, воспользуешься моей картой.

— Нет, — отрицательно качаю головой, не собираясь ходить у кого-то в должниках, — Лучше что-нибудь придумать.

— Зря отказываешься, — автомобиль покидает спальный район, выезжая на оживлённую улицу, — Я бы взяла, как компенсацию за моральный ущерб.

— Но ведь не ты мне его нанесла.

Кэти закатывает глаза, но я улавливаю её улыбку:

— Предлагают, Кристи, бери. Было обиднее, если не предлагали бы, а?

Я лишь качаю головой не в состоянии сдержать смех. Конечно, в её словах есть правда и тот, кто наглее меня, согласится на столь заманчивое предложение, но я не «тот наглый».

Кэти — это человек, способный говорить и говорить. Не скажу, что мне нравится болтать, не переставая, но с ней это было в удовольствие и очень легко. Пусть мне будет стыдно, но с Кэти намного легче, чем с Алёной или же с Катриной. А в чём причина? На свой же поставленный вопрос получила ответ, когда Кэти включила на всю громкость «Katy Perry — Dark Horse».

Голосовые данные у нас не ахти, но это не мешало подпевать и пританцовывать в сидячем положении. Даже Кэти, которая умудрялась совмещать управление машиной и пародию под Кэти Перри.

Я открыла окно, впуская в салон тёплый ветерок, тут же разлохмативший мои волосы. На улице царило настоящее лето, хотя самое время занять свои суровые позиции зиме. Сегодня Лондон отличался от множеств слухов о «сером городе».

— А какая у вас в России музыка? — спросила Кэти, когда пришло время новой песне.

Попсовая — так и хотелось этому слову слететь с языка, но я его с трудом, но проглотила.

— Разная. Но я больше иностранные композиции люблю.

— И правильно. Британская музыка лучшая, — широко улыбается девушка, после крича в открытое окно, — Британия форевор!

— Боже, храни королеву!

Переглянувшись, мы синхронно расхохотались. Наверное, шизофрения передаётся воздушно-капельным путём.

И если возвращаться к поставленному вопросу: «Почему мне с Кэти так легко?», то ответ прост: с новыми людьми всегда легче. Они ничего о тебе не знают, и ты способен начать «жизнь» с чистого листа.

Когда мы приехали на Оксфорд-стрит первое, что увидела, так это мраморную арку. Её величественный размах и декоративные узоры не могли не завладеть моё внимание. Я даже не посмела удержаться от восхищённого вздоха, стоило нам пройти через чугунные ворота арки.