I Wanna Be Yours

Кэти, конечно же, не раз видела триумфальную арку, поэтому осталась спокойнее, в отличие от меня.

Оксфорд-стрит — это самая оживлённая торговая точка в Лондоне, на которой находятся бутики, имеющие известны на весь свет названия.

Первый бутик, в который повела меня Кэти, полностью принадлежал такому известному бренду, как «CAMBIO».

На полочках, на вешалках находились джинсы разных фасонов, расцветка.

Нас приветствовали две молоденькие девушки, но Кэти быстро от них отделалась. И правильно, скажу я вам, сделала. Не люблю, когда кто-то стоит над душой, так ещё суётся со своими советами.

— Этот магазинчик гордится своими брючками и джинсиками, — Кэти озорно подмигнула, — Выбирай, что душе угодно. Я здесь частый покупатель.

Мои глаза разбегались. С минуту я по стойке смирно стояла на месте, но после, поняв, что это очень глупо, подошла к полочкам. С первого взгляда нашла свою светло-голубую, немного потёртую любовь, но секундой после нашла и вторую любовь, и третью…, Как оказалось, мне противопоказано находится в окружении шикарной одежды. На мои хрупкие плечи опустилось некое существо, представившееся шопоголиком.

— Кристина! — ко мне подлетела Кэти, вертя в руках вешалку, на которой красовались джинсы, — Скажи, классные, а? Сейчас очень модно носить джинсы по щиколотку.

Девушка бесцеремонно приложила их к мои бёдрам, довольно констатируя:

— Точно по тебе сшиты.

От такого заявления я повнимательнее присмотрелась к этой вещице. Джинсы были тёмно-синие с белой потёртостью, как уже было сказано, по щиколотку, но видно дизайнеру это показалось мало, потому что ещё в один слой завернул джинсы.

— Примеришь?

Почему бы и нет? Мне джинсы понравились, особенно когда увидела их на себе. Они не облегали, как перчатка, напротив, свободно лежали на бёдрах и смотрелись очень стильно. А главное, мне было в них удобно.

В итоге из магазина мы вышли с двумя пакетами, в состав которых входили примеряемые мной джинсы.

— К этим джинсам обязательно нужна симпатичная кофточка, — говорила Кэти, когда мы шли по торговой улице, — Что-нибудь не слишком светлое, а то будет теряться на фоне твоих волос. Кстати, это твой натуральный цвет?

— Да. Я с детства светло-русая.

— Этот оттенок очень подходит под цвет твоих глаз, — девушка притворно надула губы, — Вот я крашеная и сейчас ужасно завидую. Белой завистью, разумеется.

Я улыбнулась, но было неловко выслушивать столько лесных эпитетов по поводу своей внешности. Но скрывать не буду, плечи самостоятельно выпрямились.

За кофточкой мы пришли в бутик бренда «OUI», где мне сразу же приглянулась рубашка с узорами из белых, коралловых и черных маленьких ромбиков. Элегантность придавали маленькие белые пуговки и аккуратный воротничок. Рукава были длиной по локоть — всё то, что я так люблю. Не раздумывая, схватилась за эту рубашку, с улыбкой давая оценить Кэти.

— Такие рубашки лучше носить с пиджаками, — подсказала она, а после предоставила мне два пиджака на выбор, из которых я выбрала чёрный в едва ли заметную белую полоску.

Стоит признаться, что время, проведённое с Кэти, заставило меня осознать одну вещь: мне это нравится. Нравится ходить по дорогим бутикам, пить кофе, сидя на мягких диванчиках, когда устанешь обходить ряды одежды. И если я в первый час нашего шоппинга чувствовала неловкость, то уже через три часа от неловкости не осталось и следа. Мы смеялись, болтали на разные темы. В общем, я в удовольствие проводила время и мечтала, чтобы это была не последняя наша встреча.

— Какая же это гадость, — скривилась Кэти, глотая содержимое своего стаканчика, — Горечь. Даже сахара не положили.

Мы, одевшись в свои обновки, зашли в ближайшее кафе, заказав по чашечки кофе и по пирожному.

— А мне его переложили, — сморщилась, отодвигая от себя напиток.

— Слушай, Кристин, — девушка облокотилась локтями о поверхность стола, — Я всё хотела спросить…А как вы дальше с Алексом думаете…,мм… встречаться?

— В смысле?

— Ну, ты же скоро уезжаешь, да и у Arctic Monkeys скоро тур будет. Ты остаёшься в Лондоне или…?

— Я не знаю, — вспоминать о своём скором отъезде совсем не хотелось. Я и представить не могу, что будет дальше.

— Мы с Алексом не разговаривали на эту тему. Но остаться я не могу. У меня экзамены.

— И ты поступишь в университет? — я киваю, — В Москве?

— Мне надо обговорить это с родителями, но я не хочу учиться в Москве. В России, — растеряно пожимаю плечами, — Просто в Лондоне нет подходящего университета для меня — будущего финансиста.

Кэти задумчиво кивает моим словам, откусывая кусочек от пирожного.

— И только финансист? И больше никаких предпочтений?

— Например? — заинтересованно приподнимаю брови, в ожидании.

— Журналист. У меня есть пару знакомых, которые без проблем займут для тебя местечко в университете.

— Я думала об этом, — не могу сдержать горькой усмешки. — Но сомневаюсь, что у меня получиться читать новости или брать у кого-то интервью. Думаю, ты понимаешь, что я имею в виду.

— Не понимаю, — резко отзывается Кэти, — Сейчас ты со мной общаешься и всё отлично. Дефектов не наблюдается. Так в чём проблема?

— Это потому что я не волнуюсь, — беру своё пирожное, отказываясь продолжать этот разговор, — Закрыли тему.

— Окей, — девушка берёт салфетку, избавляя свои пальцы от крошек. — Знаешь, чего не хватает твоему образу?

Её способность, плавно переходить от одной темы разговора к другой, поражала.

— Что?

— Смоки айс, — Кэти пододвинула свой стул ближе ко мне и умоляюще заглянула в глаза, — Позволь мне сделать тебе макияж! Пожалуйста! Я буду пользоваться лишь карандашом.

Я нахмурила брови, готовая отказаться, но вовремя себя остановила. Почему бы и нет?

— Грех не подчеркнуть твои глазки, — девушка сложила свои ладони вместе, будто молиться на меня собралась.

Засмеявшись, согласилась. А Кэти не теряя времени, радостно достала из маленькой сумочки чёрный карандаш и кисточку.

— Ты не делаешь себе макияж?

— Делаю, но редко, — стоило Кэти приблизить к моему глазу карандаш, я взволновалась, — Только прошу, осторожнее.

— Не волнуйся. Знаешь, сколько раз я наносила себе макияж?

— Себе? — тихо переспросила и, когда дошло, намного громче запротестовала, — Именно, что себе!

— Не шевелись! — приказала Кэти и аккуратно провела чёрную линию близко к моему ресничному контуру и довольно заулыбалась, — Красота!

Когда то же самое было проделано со вторым глазом, в ход пошла кисточка. Кэти, с видом мастера make-up пояснила:

— Я слегка растушую.

После я с улыбкой до ушей смотрелась в маленькое зеркальце, милостиво подношенное мне девушкой.

— Круто! — только так смогла оценить содеянное, но, сколько эмоций вложила в это слово! А ведь действительно здорово вышло. Глаза стали шире и ярче.

— Большое спасибо!

— Ой, да мелочи, — отмахнулась Кэти, но несложно было заметить гордость во взгляде.

Как только было покончено с пирожными, мы вышли из кафе к поджидавшему нас автомобилю.

Но стоило мне случайно взглянуть на ближайшую остановку, которая находилась в десяти шагах от нас, так я резко остановилась.

Алёна и Катрина стояли на солнышке, поджидая автобус, а недалеко от них находилась Николаевна, читая какое-то объявление. Сомневаюсь, что она в нём что-то поняла.

Также резко, как и остановилась, отворачиваюсь, чувствуя укол совести. Я обещала Алёне провести с ними день, но не пришла домой.

— Ты чего? — удивлённо спросила Кэти, но уж очень громко. Зачем так громко?

«Кристина?»- услышала отдалённый голос Катрины. Совершенно не то время, чтобы встречаться. Совершенно не то, но уходить, будто не расслышала, не посмела.

— Я сейчас, — нервно говорю Кэти, — Подожди меня в машине, пожалуйста.

Она кивает, и я разворачиваюсь к подругам.

Катрина с ухмылкой, привычной для неё, машет мне рукой, когда Алёна, точно защищаясь, скрестила руки на груди.

— Привет, — останавливаюсь около них, неуверенно улыбаюсь.

— Классно выглядишь, — оценила Катрина, — Давно тебя не видела.

Она не могла не добавить этого.

— Твоя новая подружка? — спрашивает Лёна, кивком указывая на удаляющуюся фигуру Кэти.

— Знакомая, — поправляю, неуклюже топчась на месте, — Я не смогла прийти, как обещала.

— Постой, — Алёна схватилась рукой за Катю, расширенными глазами наблюдая за Кэти, — Я видела эту девушку на обложке одного журнала. Помнишь, я тебе ещё платье на ней показывала? Пойду, догоню её.

— Нет, — сказала, как отрезала, и совершенно не было стыдно за свой тон, — Это ни к чему.

— То есть, ты можешь с ней общаться, а я нет?

Не смогла подобрать слова, чтобы как-нибудь защититься.

На моё изумление, Катрина захлопала в ладоши:

— Молодец, Кристин. Что так смотрите на меня? Правильно ты поступаешь. Я бы нас, точнее вас, тоже кинула, если бы таких вот друзей нашла.

— Я никого не кидала, — возразила, чувствуя, как к глазам подкатываются слёзы.

— Да, всё нормально, — отмахнулась с улыбкой Катрина.

— Нет, не нормально, — Алёна прищурила глаза, — Ты меня обманула, а я, как идиотка, прикрывала тебя перед Николаевной. И для чего? Чтобы лишний раз убедиться, какая ты отстойная подруга? — подошла ближе, чуть ли не наступив на нос моих ботинок, — А знаешь, что? Когда тот парень кинет тебя и кинет эта моделька, не беги плакаться к нам! Таким эгоисткам, как ты, место в одиночестве.

— Алён, — Катрина дёрнула девушку за плечо, но та раздражённо его отдёрнула.

— Разве я не права, Катрин?

Почему-то плакать резко расхотелось. На место пелене слёз пришла пелена ярости. Голос, на удивление, звучал спокойно и холодно. Пожалуй, именно такой тон я и хотела иметь в той ситуации:

— Ты называешь меня эгоисткой? Отстойной подругой? Так это ты никчёмная подруга, которая никак не может понять и поддержать! Ты прекрасно знаешь, что мне понравился парень, что я хочу быть с ним как можно больше времени! Неужели так сложно это понять? Когда ты с кем-либо встречалась, я ни слова не говорила, потому что понимала! И никогда с вами не звалась гулять, потому что знала: буду третьей лишней! И ты бы была лишней, если бы я тебя пригласила к нам! Так сложно понять? Вместо поддержки подруги я получила предсказание будущего: меня все кинут, и я останусь одна! Отлично, Алён! Кто ещё из нас эгоистка!

— Ты забыла о нас! — прошипела Лёна.

— Потому что влюбилась! — в тон ей ответила и заметила, как подходит Николаевна.

— Какие люди и без охраны!

— Здравствуйте, Ольга Николаевна, — киваю, продолжая смотреть на подругу, — Я хотела вам сказать, что сегодня ночью не ночевала дома и предупредить, что сегодня дома не появлюсь.

Наконец, смотрю на ошарашенную руководительницу:

— Родителям я позвоню сама и обо всё предупрежу.

Когда развернулась и направилась к машине, в которой ожидала меня Кэти, услышала шокированный голос Николаевны:

— Что с девчонкой стало! Что стало! Из милого ангелочка превратиться в чертёнка! Ужас-то какой!

Так, помолитесь за меня, Ольга Николаевна.

Глава 19

Студия представляла серое здание, сливающееся в ряд с похожей архитектурой. Если бы мне не сказали, что именно здесь записывают свои синглы звёзды, никогда бы не обратила на это здание внимания.

— С тобой всё хорошо? — спросила Кэти, когда мы покидали автомобиль, — Ты какая-то встревоженная. Волнуешься?

Волнуюсь ли я? Очень. И сама себе не могла объяснить причину волнения. То ли мне настолько задели слова Алёны, то ли я приняла их за правду.

— Всё нормально. Просто, — развила руками и покрутилась на месте, намекая на свой наряд, — Это вызовет много внимания.

Девушка засмеялась:

— Именно. Не волнуйся. Лучше пошли быстрей, — она подхватила меня за руку, и мы вместе вошли в студию.

Не знаю, чего я ожидала, но помещение, в котором оказалась, выглядело совершенно обычно. Небольшой коридорчик с тремя ответвлениями, тусклый свет люстры и белые стены с фотографиями разных исполнителей мира музыки.

Кэти повела меня прямо по коридору к двери, за которой и оказались Arctic Monkeys. Они сидели на диванчиках, склонившись над небольшим столиком, на котором лежало множество бумаг.

Стоило нам войти, Мэтт откинулся на мягкую спинку дивана и довольно протянул:

— А вот и дамы…

Кэти сразу же приблизилась к своему жениху, запечатлев на его губах поцелуй.

— Скучали? Мы замечательно провели время! Скажи, Кристин? — от меня последовал кивок, — В каких магазинчиках мы только не были. Кстати…,- девушка отошла от Куки и эффектной походкой прошлась по залу, — Как вам? Я так рада, что прикупила эти туфельки!

— Да что нам на тебя смотреть, — отмахнулся от неё Мэтт, за что и получил подзатыльник, — Куки, утихомирь свою женщину! Я вот говорю, зачем нам на тебя смотреть, не видели что ли? — барабанщик характерно оглядел меня с головы до ног и на них остановил свой взгляд, — Я, кажется, понимаю заинтересованность Ала. Кристина, я окрылён твоей красотой!

— Смотри не улети, — расхохотался Ник и подмигнул мне, — Кэти, наверное, тебя замотала?

— Нисколько, — улыбаюсь и чувствую, как щёки приобретают розовый оттенок, — А где Алекс? — его в комнате не наблюдалось.

— Где-то бродит, — уклончиво ответил Мэтт и похлопал по дивану, рядом с собой, — Присаживайся. Он скоро подойдёт.

Я так и поступила, скрестив руки на своих коленях. Кэти о чём-то мило шепталась с Куки, поэтому я осталась в компании с Ником и Мэттом. Последний развернулся ко мне всем телом, с улыбкой смотря на мой профиль. Я с холодным спокойствием старалась его игнорировать.

— А чем вы сейчас занимаетесь? — кивком указываю на бумаги, и Ник охотно ответил мне:

— Это ноты. Смотрим, что стоит исправить, чего стоит добавить, — он протягивает мне листок, — Это черновик. Алекс сегодня около двух часов упорно не отрывался от него, а после всё оставил и ушёл. Когда он в работе, его лучше не трогать.

Листок был исписан нотами и пометками. Я с улыбкой провела пальцем по надписи в углу листочка, но разобрать, что именно там было написано, у меня не вышло.

— Кристина, а тебе, сколько лет? — тем временем спросил Мэтт, которому надоело просто на меня смотреть. И чего ему от меня нужно-то?

— Восемнадцать, — ответила, отложив листочек на стол, — Алекс не говорил?

— Может и упоминал, — пожал плечами, — Если я буду запоминать каждую чепуху, которую он несёт, то я свихнусь!

Его слова мне были неприятны, но судя по смеху, эта была шутка.

— А не слишком ли ты молода для Ала? Я имею в виду, может он соврал тебе и прикинулся двадцатилетним пацаном. И такое может быть.

Я разозлилась, но постаралась скрыть свои эмоции за ухмылкой. Надеюсь, она не выглядела, как оскал:

— Мэтт, не стоит так волноваться по поводу наших отношений. А то я могу подумать, что ты ревнуешь Алекса.

Наступила тишина.

Ник подавился воздухом и расхохотался, согнувшись пополам. Даже Куки, который, казалось, был погружён в общении с Кэти, не сдержал смех.

— Я твой фанат! — сквозь смех выговорил Ник, показав мне большой палец вверх.

Мне стало неудобно, но всё же взглянула на Мэтта. Он, на моё удивление, смотрел не озлобленно, а заинтересованно:

— Ал на верхнем этаже.

Киваю и смущённая покидаю комнату, не забыв захватить с собой черновик Тёрнера.

Понятия не имела, где находится лестница или же лифт, но на моё счастье, я быстро нашла дверь, за которой бетонные ступеньки вели наверх.

Поднялась до самого последнего этажа, испытывая волнение. Из-за него чуть было не помяла лист в моей руке, благо вовремя опомнилась и расслабила пальцы.

Когда открыла железную дверь, то ахнула от удивления. Ветер с неожиданной для меня силы ударил в лицо.

Может, я немного переборщила с верхним этажом? Уже хотела закрыть дверь, когда уловила звуки мелодии и поняла: не ошиблась.

Осторожно закрыв за собой дверь, прошла по крыше здания к звукам музыки.

В самой отдалённой части крыши находилась лавочка из коричневого дерева и с чугунными чёрными подлокотниками. Тёрнер сидел на ней, пальцами перебирая струны акустической гитары. Его чёрные волосы развивались на тёплом ветру, а после спадали на глаза. Он сидел ко мне спиной, лицом к голубому небу и ярким лучам солнца.

— Привет, — подала я голос, когда подошла достаточно близко.

Фронтмен резко обернулся с неожиданностью во взгляде и, увидев меня, улыбнулся:

— Ты уже приехала, — он отложил гитару, одним движением сокращая между нами расстояние.

Стоило мне почувствовать его ладони на своей талии, как я поняла, что соскучилась. И очень сильно. Будто зависима и ни минуту не могу провести без него. В ответ обвиваю его торс руками, утыкаясь лицом в грудь. До чего же приятно стоять в его объятьях и дышать запахом его парфюма.

— Ты очень красивая, — шепчет мне на ухо, касаясь его губами, — Я так счастлив, что зашёл в библиотеку и встретил там тебя.

Поднимаю на него свой взгляд, заглядывая в шоколадные глаза. Тёрнер нежно улыбается:

— А ведь у меня были совершенно другие планы. И сглупив, я мог бы сейчас сидеть здесь в одиночестве и не радоваться твоему приходу.

— Или я, струсив, могла бы сейчас находиться под надзором Николаевны.

Он смеётся и, наконец-то, касается моих губ в лёгком поцелуе, тут же отстраняясь. Хмурю брови и сама, привстав на цыпочки, тянусь к его губам, но стоило их только коснуться, как Алекс вновь отстранятся.

В негодовании и непонимании скрещиваю на груди руки.

Тёрнер с улыбкой приподнимает бровь, будто спрашивая «И что ты сделаешь?»

— Хорошо, — точно песню, протягиваю я, не предпринимая попыток вновь его поцеловать.

— Так быстро сдалась? А я думал, ты по мне соскучилась, — притворно обидевшись, возвращается на лавочку, освобождая от гитары место.

Может Николаевна была права, когда говорила, что у меня выросли рожки? Потому что так просто я сдаваться не собиралась. И та уверенность, которая неожиданно заселилась в уголках моей души, заставила меня наглым образом не взглянуть на свободное место, а усесться прямо на колени к фронтмену.

— Я по тебе очень соскучилась. И если ты меня не поцелуешь, я буду вынуждена перейти к крайним мерам.

— Да? — заинтересовался Тёрнер, — И что это за крайние меры?

Пожала плечами:

— Я пока не придумала, но обязательно придумаю.

Он с улыбкой гладит мою щёку, не прерывая наш зрительный контакт:

— Мне кое-что кажется, но я в этом пока не уверен. И это не даёт мне покоя.

Я хотела спросить, что именно ему кажется, но прикосновение его губ к мои перечеркнуло все вопросы. Обхватываю его шею руками, ближе притягиваясь к нему и упиваясь поцелуем.

Шелест бумаги, привлекает внимание Тёрнера, и он с любопытством смотрит на свой черновик, который я принесла.

— Ты сегодня над этим работал, — говорю, передавая ему лист.

— Да. Это «Cornerstone». Я планировал изменить несколько переходов, потом понял, что лучше не сделаю. Только всё испорчу.

— Споёшь? — спрашиваю, указывая на гитару, — Очень хотелось бы послушать.

— Ну, раз очень, — посмеивается Алекс, прижимая мою спину к своей груди, — Тогда держи.

На моих коленях оказывается его гитара. Признаться честно, я раньше никогда не держала инструменты в руках. Как-то не выпадало такой возможности.

— А тебе будет удобно? — с сомнением спрашиваю, когда Тёрнер положил своей подбородок мне на плечо.

— Ты же мне поможешь!

В моих пальчиках оказывается небольшая металлическая пластина — медиатор, по форме своей напоминающая лепесток ромашки.

Улыбка озарила моё лицо, когда я поняла свою роль в этом исполнении.

Длинные пальцы Алекса сомкнулись на грифе:

— Будешь подпевать, — предупредил меня, касаясь губами голого участка кожи на моей шее.

— Я не умею петь, — предупредила в свою очередь, озорно поглядывая на него.

Тёрнер усмехнулся, а я начала неуверенно водить медиатором по струнам.

Мелодия лилась под нашими пальцами, сливаясь в прекрасный водоворот чистого неба, расстилающегося перед нами со всей своей красотой города, и удивительного голоса фронтмена.

Я могу с уверенностью сказать, что Алекс — это гений, ибо его тексты песен несут в себе смысл, скрытый подтекст в каждой строчке. «Cornerstone»- это одна из тех песен, которая не могла оставить меня равнодушной. Одно дело — слушать её в своём плеере, а другое, когда солист пропревает тебе каждое слово, прижимая к себе и касаясь своей щекой твоей.

«I saw your sister in the cornerstone

On the phone to the middleman

When I saw that she was on her own

I thought she might understand

She was close, well you couldn't get much closer

She said…»

Я не подпевала, как было мне велено, боялась, что испорчу песню своим голос. Не скажу, что всё настолько ужасно с моими голосовыми данными, некоторым личностям даже нравится мой голос, но сама я относилась к этому критично.

Но всё же преодолела себя, вспомнив, что решилась сохранить себе рожки, а значит быть смелее.

Стоило Алексу пропеть «She said…», как я подхватила ноты его голоса и пронесла последней строчкой до финала:

«I'm really not supposed to but yes,

You can call me anything you want».

Нервно рассмеялась, поцеловав Тёрнера в щёку, дабы опустить момент моего пения (надеюсь, было не так ужасно).

— Спасибо, — заглядываю в карие глаза, настолько пьянящие, что мигом начинала кружиться голова.

— Кристин, — от его серьёзного голоса напряглась, точно струна на гитаре.

— Что?

— Если я не ошибаюсь, то…,- Тёрнер горько усмехнулся, — Ты завтра уезжаешь?

— Вечером, — настроение мигом улетучилось, оставляя осадок минувшей радости.

— Тогда могу я у тебя кое-что попросить?

Киваю, крепче сжимаю пальцы на гитаре.

— Ты можешь сегодня не возвращаться домой? — хрипло рассмеялся, направляя свой взор на небо, — Я, наверное, обнаглел, но не могла бы ты и завтра не возвращаться домой? До вечера, разумеется.

«А что потом?»- так и просилось слететь с языка, но не так уж я осмелела, чтобы вслух задать этот вопрос.

Возвращаться домой не собиралась, что и сообщила Николаевне, будучи на остановке. И да, она уверена, что я предупрежу родителей, и не станет им звонить, но и родители не станут звонить, уверенные, что я дома. Конечно, это всё мой коварный план и, конечно, я не собиралась звонить родителям. Они бы мне не разрешили, а узнав, что я не ночевала дома, мигом отправили обратно в Россию.

Почему так всё сложно?

— А где мы будем ночевать? В Белом Доме?

Тёрнер пожал плечами, привлекая мою голову к себе на плечо. Я с удовольствие откликнулась.

— Можно в Белом Доме, но сегодня там будет шумно. В общем, как и всегда после наших репетиций в Лондоне.

— Дом для развлечений, — припоминаю слова Мэтта, испытывая гадкое чувство в душе.

Алекс тоже это помнил, поэтому довольно резко сказал:

— Не стоит слушать ахинею, которую несёт Хэлдерс. От неё можно свихнуться.

Я расхохоталась, что, пожалуй, было неуместно в сложившейся ситуации, но удержаться было сложно.

— Что я смешного сказал? — нахмурился фронтмен.

— Мэтт что-то подобное сказал про тебя, — прижала ладонь к губам, пытаясь остановить смех, — Извини. У тебя, кстати, намного лучше получилось.

— Что-то он в последнее время разговорился, — Алекс хмыкнул, — Тем не менее, я предлагаю остановиться не в Белом Доме. У меня есть квартира в Лондоне. Я там редко бываю. Мы могли бы сейчас поехать туда: приготовить ужин, посмотреть старое кино с субтитрами или просто послушать музыку.

— Звучит заманчиво, — приподнимаюсь, чтобы заглянуть ему в лицо, — Ты умеешь готовить?

— Да. И специально для тебя приготовлю блюдо по собственному рецепту.

— Так ты помимо текстов песен сам придумываешь рецепты для блюд?

— Моя фантазия частенько мечется между музыкой и едой, — Тёрнер рассмеялся, крепче сжимая меня в объятьях, — Поехали?

Я была всеми ногами и руками «за»!

Мы быстро распрощались с ребятами. За это «быстро» Мэтт успел получить второй подзатыльник, но уже от Алекса. Я виновато потупила тогда глаза, ведь сдала же барабанщика.

Как-то я говорила, что Тёрнер — это хамелеон, способный менять своё настроение каждую минуту. Так на протяжении всего дня он не переставал быть милым и внимательным. И такой Алекс мне нравился, но что-то внутри подсказывало: стань он сейчас хамом и эгоистом, каким представился мне во второй день нашего знакомства, или же серьёзным и молчаливым, я бы не посмела его оставить. И мысль о том, что завтра покину его, причиняла боль. Я уже чувствовала, как сердце пускает слёзы.

Квартира Алекса находилась в центре города, среди высоких многоэтажек. Они напомнили мне о доме, в котором я остановилась с подругами. Всё также: ресепшен, вокруг которого толпятся посетители, приветливый персонал.

Стоя в лифте, обнимая Тёрнера за талию, мне, возможно некстати, вспомнился Том Хиддлстон. Я также вспомнила свой позор в лифте, его дружелюбные улыбки, адресованные мне. Интересно, а будь сейчас дома, встретила бы его вновь? И если да, то чтобы он сказал? Подошёл бы? Завтра уезжать, а я так и не взяла у него автограф.

— О чём задумалась? — спросил Алекс.

Я честно ответила, о чём после пожалела:

— О том, что я так и не взяла автограф у Тома Хиддлстона.

Лифт остановился и запищал.

Фронтмен молча вышел из лифта, а я следом за ним, ощущая внезапное напряжение, возникшее между нами.

Квартира находилась на самом последнем этаже, поэтому, когда вошла внутрь, меня сразу же покорил вид из окна. Стоило только открыть дверь квартиры, как большое окно, во весь мой рост, приветствовало гостей.

В помещении было темно, но благодаря открывшемуся виду, комнаты освещали лучи заходящего солнца. Алые лучи плясали по паркету, по мебели, которой было немного. Минимализм же в моде, не так ли?

Стоит упомянуть, что коридора нет. Войдя в квартиру, сразу же попадаешь в большой зал, с уже упомянутым окном. В левой части наблюдалась арка, где, находилась кухня. Я заметила винтовую чёрную лестницу, которая уводила на верхний этаж.

— У тебя просторно, — улыбаюсь, но напряжённый взгляд Тёрнера стёр улыбку с лица.

— Не люблю, когда много мебели.

Я схватила его руку, когда он направился на кухню:

— Алекс, что произошло? Я что-то не так сказала?

Тёрнер усмехнулся:

— Ты тоже это заметила?

Отпускаю его руку:

— Не понимаю.

— Кристин, когда девушка со мной, мне не хотелось бы, чтобы она думала о другом мужчине. Мне кажется, это вполне нормальное желание!

— Да брось, — выдаю из себя смешок, — Это же Том Хиддлстон.

Его брови стремительно взлетаю вверх:

— Меня должно это утешить? Когда ты успела стать фанатиком?

— Я не фанатик, — от переполнявшего меня возмущения не хватало воздуха, — Я никогда не скрывала, что мне нравится Том, нравится его игра в кино. Не понимаю, почему ты вдруг так разозлился!

— Может потому что видел, как ты с ним мило болтаешь, смеёшься, а после, обнимая меня, говоришь, что думаешь о нём и горюешь об автографе! — Алекс повысил голос, в раздражении разлохматив себе волосы на затылке, — Для меня это причина, чтобы разозлиться, чёрт возьми!

Он скрылся на кухне, а я всё так же стояла, пытаясь понять, когда идиллия успела разрушиться. Стоило только подумать о мире между нами, как снова всё рушилось. Казалось, и дня не проходило, чтобы мы не ссорились, но видно, наши отношения без этого не могут существовать. А существуют ли они вообще?

Я схватилась за ручку входной двери, намереваясь покинуть квартиру, но моё сердце не давало мне этого сделать. Оно бешено билось, вызывая бурю внутри меня. Подзывая слёзы к моим глазам. Я отпустила ручку, понимая, что если сделаю шаг из этой квартиры, то это конец. А случись так, моё сердце разобьётся вдребезги.

Осторожно прошла на кухню. Алекс сидел за барной стойкой, вертя в руках бокал с непонятной для меня жидкостью. Что это был алкоголь, я не сомневалась.

— Ты всегда пьёшь, когда злишься?

Качает головой, запустив пальцы в волосы:

— Ты сводишь меня с ума. Я ничего не могу с собой поделать, хотя и осознаю, что веду себя, как идиот.

Я тоже на него злилась, но желание подойти и обнять преодолевало мою злость. Боже, я опять его прощаю. Раз за разом. Это очень пугало. Сколько так может продолжаться?

— Том, — шепчу, обнимая его за шею, — Это фотография, статья в журнале, персонаж в кинотеатре. Лишь тебя мне хочется поцеловать и сказать как сильно…,- я спотыкнулась на словах, понимая, что зашла слишком далеко, — …хочу быть твоей.

Это не совсем то, что просилось слететь с языка, но большее не смогла себе позволить. Трусиха!

— Прости меня, — бормочет Тёрнер мне в губы, заглушая слова поцелуем. Как смогу прожить без его поцелуев, когда уеду? Я не могла себе представить.

Прикоснулась к своим губам, переводя взгляд на бокал, в котором ещё оставался алкоголь.

— Это виски, — поясняет фронтмен с улыбкой.

Быстро целую его губы:

— Вкусный виски. Я могу попробовать?

— Ты же не пьёшь алкоголь.

— Почему-то сейчас захотелось, — пожимаю плечами, — В конце концов, я спрашиваю разрешение. Ты можешь мне запретить.

Тёрнер протягивает мне бокал:

— Не буду.

— Я никогда не пила, — предупреждаю не в силах сдержать смех, — За себя не ручаюсь, если что.

— Я за тобой прослежу.

Не прерывая нашего зрительного контакта, делаю большой глоток. Тут же упиваюсь поцелуями фронтмена и чувствую, как напиток обжог горло, но мне не больно. Может только, до боли приятно.

— Ещё, пожалуйста.

— Хочешь напиться? — смеётся Тёрнер, но бокал наполнил, хотя больше половины выпил сам, оставляя мне меньшую часть. Осторожничает.

— Я завтра уезжаю, — сказала и чувство, будто стены сужаются, загоняют в угол. Как же больно, — Хочу расслабиться и повеселиться.

Алекс с минуту не сводил с меня взгляд, а после встал со стула и взял с полки бара бутылку виски.

— Отлично, — берёт меня за руку, в тот момент, когда я допивала оставленный им напиток, — Пойдём.

Мы прошли в зал, который благодаря солнцу, казался горящим огнём.

— Ничего себе! — восхищённо выдыхаю, чувствуя себя частью этого великолепия, — Это же красота!

Плазменный телевизор включился на противоположной стене. На его экране то увеличивались, то уменьшались очертания белого круга, в зависимости от музыки. Заиграла песня «Wrong» в исполнении Depeche Mode.

— Мне нравится эта группа, — с улыбкой сообщаю Тёрнеру.

Он улыбается в ответ, возвращаясь ко мне:

— Теперь давай расслабимся.

Наш долгий поцелуй со вкусом алкоголя заставил двигаться в такт играющей музыки. Вскоре виски дал о себе знать, когда я не боясь и не стесняясь задала свой ритм танца, чувствуя лёгкость во всём теле. Свобода так и окружала меня, поглощала всю целиком.

Под ритмы музыки мы с Алексом разделились. Я сама себе удивилась и удивилась той энергии, которая пробудилась во мне. Заполнила каждую клеточку моего тела. Хотелось танцевать, танцевать и танцевать. В квартире стало неестественно жарко и, не думая, сняла пиджака, небрежно откинув его на диван.

«Танцевать, танцевать!»- бился в мозгу голос, и я не смела ему противиться. Когда чувствовала себя так легко? Да никогда!

Смотрю на Алекса. Он пьёт виски из горла бутылки, покачивая бёдрами под песню. Как на концерте, отдаваясь своим песням и публике.

Я им восхищалась. И как смела часом ранее подумать о том, чтобы покинуть эту квартиру? Его? Идиотка!

На улице заметно потемнело. Зал освещал отблески от экрана и огни ночного города. Мне предстоит завтра покинуть эту красоту, вернуться в Москву. Как же не хочется!

Сделала глоток виски, дабы выкинуть ненужные мысли из головы. Сейчас не время для них.

Взглядом приметила лестницу, на которую обратила внимание, когда только зашла в квартиру.

Бегом, подпрыгивая под ритмы песни, поднялась по лестнице, очутившись в спальне. Наверное, так будет верно.

Потолок был низким, будто попала на чердак. Одна стена белого цвета, и под контраст ей чёрная стена. Здесь была кровать, две тумбочки, стоявшие не около кровати. А поодаль от неё, что было довольно странно, но со стороны смотрелось в тему, потому что комнату создавала впечатление небрежности. Задуманной небрежности.

И небольшое белое окно с чёрной дверью.

«Балкон»- догадалась я, когда тёплые руки обвили мою талию.

С улыбкой поворачиваюсь к Тёрнеру, смотря в его карие глаза. Волшебные, притягивающие глаза. Пока алкоголь не покинул мою кровь, и чувство уверенности всё ещё бурлило во мне, обняла его за шею, притягивая к себе.

Хотелось раскрыться ему, сказать, что…, люблю и не хочу уезжать, по крайней мере, навсегда. Ведь знаю, что привыкла к нему, что не смогу без него.

Сколько мы знакомы? Пять дней? Возможно, ли полюбить человека за пять дней? Возможно, ли довериться ему так, как доверяюсь я, обнажая свою душу, сердце всего за пять дней? Это кажется безумием, но да.

Притягиваю его ближе к себе и чувствую, как он напрягается.

— Кристин, постой! — Алекс отстраняется от меня, качая головой, — Давай остановимся. Ты много выпила.

— Совершенно нет, — уверяю его. Совершенно не хотела останавливаться, — Я в своём уме. Честно.

Вновь приближаюсь к нему, полная решимости: сейчас или никогда.

— Пожалуйста, — шепчу ему в губы. — Я хочу принадлежать тебе. Показать свою любовь.

Всё. Призналась. С души вдруг упал тяжёлый булыжник. Так верно. Так и должно быть.

Алекс смотрит на меня, не мигая. Хочет что-то сказать, но не решается.

Делает шаг назад.

Внутри меня всё падает. Он не может уйти. Не сейчас.

— Кристин, ты…,- он хватается за голову, будто она у него болит, — Ты не обязана. Не стоит вести себя так, будто прощаешься со мной. Чёрт! Я могу подождать!

— Я не хочу ждать, — уверена, сейчас я красная, как никогда, — Если ты чувствуешь ко мне то, что я чувствую к тебе, то подойдёшь ко мне.

Иначе я умру со стыда и неловкости.

Он подошёл, и моё сердце подпрыгнуло под аккорды моих ошалевших нервов.

— Ты сдашь свои экзамены, — шепчет, сжимая ладонями моё лицо, — Вернёшься обратно. Поняла?

Тяжело сглатываю, слыша лишь стук своего сердце.

— Кристина, ответь мне.

Тёрнер смотрит на меня умоляюще. Я перестала дышать, упоённая его глазами, его голосом.

— Я вернусь.

Алекс целует меня, не находя больше слов. Да и они были бы лишними. Только я и он. И больше никого.

Его руки бережно сползают на шею, и также бережно он подталкивает меня к кровати.

Только я и он.

Глава 20

Алекс сидел на ступеньках лестницы в своей квартире, слушая, как ему по телефону что-то говорит Ник. Хотя нет, он не слушал. Его мысли были далеко и не давали сконцентрироваться на разговоре.

Сильнее прижал телефон к уху, пытаясь уловить нить разговора, которая давно была потеряна. Взгляд метался между верхним этажом и золотистым мешочком, который он держал в руке.

— Ал, ты меня слушаешь?

— Слушаю, — устало отозвался фронтмен.

— А мне кажется, нет, — Ник раздражённо продолжил, — У нас скоро тур, может пора возвращаться к работе, а не забивать себе голову…

— Чем? — резко спросил Алекс, — Может, я сам решу, без твоих нравоучений?

— Пора спуститься на землю.

— Пора перестать выносить мне мозг, — нажал отбой и отбросил телефон на пол. Тот, в тишине дома, звонок сообщил о своём падении.

— Чёрт! — прошипел Тёрнер, боясь, что грохот разбудит девушку.

И чего он такой раздражённый? Ведь Ник дело говорит, и сам он это понимал, вот и злился. Самое ужасное, что он не хотел спускаться на «землю», не хотел думать о чём-то, кроме Кристины. Злился, потому что понимал: скоро всё кончится и снова придётся возвращаться в привычную для него колею.

Раскрыл мешочек, который держал в руках, и высыпал его содержимое на ладонь.

Подцепил золотую цепочку пальцем и приподнял, купая её в лучах восходящего солнца.

Цепочка из белого золота поблёскивала, вертелась на его пальце, а вместе с ней вертелась бабочка. Её основой, опять же, было белое золото, но крылышки переливались сиреневым оттенком, а глазки сверкали чёрными камешками.

Алекс помнил восхищение в глазах Кристины, когда они были в магазине «Вечный путь», помнил её разочарование, когда опоздала купить серебряную брошку — бабочку. Он искренне не понимал, что было в ней привлекательного. Обычная безделушка, которая ничего не стоит. Но ценна она была для Кристины.

Вновь покрутил цепочку. Эта бабочка была очень похожа на ту безделушку (формой, разумеется). Среднего размера: не слишком большая, и не слишком маленькая. Глаз привлекала.

Послышались осторожные шаги.

Алекс сжал цепочку в своей ладони, поворачивая голову в сторону звука.

Кристина оказалась на лестнице, нервными движениями заворачивая рукава своей рубашки.

— Привет, — неуверенно произнесла, присаживаясь рядом на ступеньках.

Вся раздражительность мигом испарилось.

Улыбнувшись, Тёрнер притянул девушку к себе, зарываясь лицом в её распущенные, до чудес шелковистые волосы.

— Привет.

— А почему ты здесь сидишь? — отстранилась, чтобы заглянуть в его глаза, — Я проснулась, а тебя нет, — неестественно рассмеялась, — Первая мысль: «Неужели сбежал?» Причём из своей же квартиры.

— Что за глупости? — нахмурился фронтмен, — Мне Ник по делу звонил, пришлось выйти, чтобы тебя не разбудить. Как спалось, кстати?

Улыбается ему в шею, сильнее сжимая в объятьях.

— Я люблю тебя, — она боится смотреть в глаза, продолжала дышать запахом его кожи и свежестью мужской туалетной воды.

Тёрнер хочет что-то сказать, но сам не мыслит о чём говорить. Может, Кристина ошибалась, считая себя трусихой? На самом деле трус он.

— Кристин, — произнёс фронтмен, нежно отстраняясь от девушки, — У меня для тебя кое-что есть.

Девушка непонимающе свела брови и не сразу заметила, как он раскрыл ладонь, вновь предоставляя свету возможность поиграть с крылышками бабочки.

— Вчера, когда вы с Кэти ходили по магазинам, я тоже решился не лишать себя такого удовольствия, как покупки. В общем, пытался найти что-то похожее на понравившуюся тебе брошку.

Кристина не смотрела на брошку, всё её внимание было обращено на Тёрнера, что не могла не волновать его. Понравилось или нет?

— Это подарок, и я очень хочу, чтобы ты его приняла, — приблизился к застывшей девушке. Убирая в сторону её волосы, закрепил застёжку цепочки на шее.

Кристина, наконец, обратила внимание на бабочку. Проводя пальцем по её крылышкам, чёрным глазкам. Аккуратно взяла в руки. Цветные камешки переливались в её небесных глазах, излучавших нескрываемый восторг. Случайно, сама того не желая, нажала на чёрную бусинку — глаз и брошка с щелчком открылась.

Кристина взглянула на Тёрнера. Тот улыбнулся, будто подбадривая. Стоило открыть брошку, как тело пробила мелкой дрожью.

На одном крылышке была их совместная фотография. Она помнила, когда произошла эта «фотосессия». На третий день знакомства: они гуляли по городу, после остановившись около лавочки напротив одного озера. Тогда-то он и сфотографировал на свой телефон их счастливые мордашки.

Кристина улыбнулась. А ведь и правда, счастливые. Он улыбается, она улыбается. Они ещё тогда не так расковано вели себя друг с другом, особенно она.

Перевела взгляд на другое крылышко и почувствовала, как одинокая слеза выкатывается из глаза, пробегая по щеке.

На крылышке была написана единственная фраза, которая могла заставить любую девушку чувствовать себя счастливой: «I Wanna Be Yours».

Он хочет быть её так же, как она мечтает быть его. Может, Алекс и пугался слов «Я люблю тебя», но зато не боялся показать свою любовь и сделать счастливым её сердце.

— Ты плачешь? — растерянно спросил он, приподнимая лицо девушки, — Это тебя расстроило?

Закрыла брошку, отчаянно качая головой.

— Я счастлива, — нервно рассмеялась, притягивая к себе фронтмена, — Счастлива, как никогда.

Алекс улыбается, запечатлев поцелуй на её губах:

— Тогда счастлив и я.

Кристина не остановилась, продолжала целовать и упиваться его поцелуями, руками.

Тишину в квартире нарушил телефон Тёрнера, небрежно выброшенный своим хозяином.

— Кто опять? — проворчал он, протягивая руку за телефоном, — Да?

Кристина почувствовала, как его плечи напряглись:

— Слушаю, Майлз.

Снова Кейн. Каждый раз, когда он появляется, обязательно случается что-то нехорошее с их и так хрупкими отношениями.

— Я сейчас занят…, Не твоё дело…, Рад, что догадываешься…, Настолько срочно? Да, я тебя понял. Скоро буду.

— Когда-нибудь я выполню своё обещание и врежу ему, — пробормотал Алекс, заправляя золотистый локон девушки за ухо.

— Тебе надо куда-то уехать? — догадалась Кристина, испытывая разочарование.

Почему именно сейчас он позвонил? Как не вовремя.

— Да. Я недолго. Надо решить вопрос по поводу тура, а после я вернусь.

— Можно с тобой?

Глаза Тёрнера почернели:

— Я бы не хотел, чтобы ты встречалась с ним.

— Я подожду в машине.

Спустя долгую минуту раздумья, он кивнул.

Девушка улыбнулась и достала из кармана джинс резинку для волос, намереваясь стянуть их в конский хвост.

— Давай я, — пробормотал фронтмен, перехватывая её руку.

— Ты и причёски умеешь делать, — повернулась к нему спиной, позволяя коснуться своих волос, — А есть то, что ты не умеешь делать?

— Возможно, — Тёрнер смеётся, перебирая золотистые прядки, — Но я пока такого не встречал. Кстати, я очень хорошо плету косы.

— Да? — чувствовала, как он ей и заплетает косу, — Интересно, на чём ты тренировался? На куклах?

— На Нике, — хмыкнул фронтмен, беря у меня резинку, — Своими волосами ты напоминаешь мне Рапунцель.

Кристина засмеялась, поворачивая голову.

— Постой, — Тёрнер расслабил косу, делая её небрежной, — Теперь всё.

На улице светило солнышко, но дороги были мокрыми и в ямках наблюдались следы дождя. Пахло свежестью и пожелтевшими листьями.

Кристина застегнул пиджак, чтобы согреться, даже тогда, когда они были в машине.

— А где ты должен встретиться с Майлзом?

— В студии.

В машине тихо играла незнакомая композиция, но она не могла снять напряжение, которое нарастало с приближение к зданию.

Кристина помнила последнюю встречу Тёрнера и Кейна. Закончилось всё не очень хорошо и, если бы не Ник, то драки не миновать. Она чувствовала, что стоит пойти с Алексом, но также понимала: ему это не понравится.

— Я скоро, — он остановил машину и быстро поцеловал Кристину.

Могли ли они тогда подумать, что это их последний поцелуй?

Студия встретила Тёрнера тишиной. Лишь в левом крыле раздавалось эхо чьих-то голосов.

Направился в комнату, где проходили частые репетиции. Стоило только открыть дверь и увидеть Кейна, как пальцы непроизвольно сжимались в кулак.

— Здравствуй, Ал, — привстал Майлз, — Как дела?

— Я очень спешу, — отозвался Тёрнер, присаживаясь на диване, — Давай быстрее всё обговорим и разойдёмся.

— Я не хотел бы, чтобы на протяжении всего тура между нами оставались такие напряжённые отношения.

— А кто в этом виноват? Не ты ли приставал к моей девушке?

— Всё не совсем так, — покачал головой Кейн.

— Давай ближе к делу. Насчёт песни «505»: остаётся всё так, как было задумано. Ты проигрываешь свою партию. Не думаю, что для этого мне потребуется питать к тебе дружеские чувства.

Дверь в комнату вновь открывается.

Алекс удивлённо приподнимает брови:

— Ник? А ты тут, какими судьбами?

Друг улыбается, проходя к дивану:

— Решил присоединиться к вашему разговору.

Тёрнер откидывается на мягкую спинку дивана, с прищуром оглядывая собравшихся:

— Я один не понимаю, что здесь происходит? Мне казалось, речь пойдёт о «505» или ошибаюсь?

— Речь пойдёт о туре, от которого зависит судьба нашего нового альбома, — со вздохом начал Ник, — Ты ведь сам знаешь, как это важно. Мы долго готовились, сосредотачивались, но стоило тебе познакомиться с этой девчонкой, как ты выбился из колеи. Ты только и говоришь о ней. С начала мы с парнями посмеивались, ну знаешь: «Ал влюбился». Но когда это стало мешать нашим репетициям, как, например, вчера; когда ты не на шутку увлёкся, мы встревожились. Я не против этой девчонки, она классная, но никогда на носу важный тур.

Тёрнер перевёл взгляд на Майлза и тот кивнул:

— Разве ты не видишь, что Кристина всё рушит? Ты думаешь тогда, в пабе, я был виновником? Нет, Ал. Кристина плакала, поэтому зашёл к ней. Да, моя вина в том, что я её обнял, но разве она была против? Я бы так не сказал. Она не была против.

— Ты представь, она сейчас здесь, а что будет, когда она уедет? Будет крах, Ал.

Как они искусно передавали мяч друг другу. Алекс сидел и старался не улыбнуться, а после с той же непоколебимой улыбкой не дать каждому в глаз.

Уж от кого, но от Ника он такого не ожидал. Где-то глубоко внутри понимал, что друг беспокоится о группе, но на поверхности была лишь ярость. Ярость, которая в любую минуту готова выплеснуться наружу.

Тёрнер готов был открыть рот, чтобы возразить, но вовремя остановился. Судя по их выражению лица, они не отступят так просто. Ещё бы.

Фронтмен до боли в костяшках скрестил пальцы вместе, наклоняясь вперёд:

— Я вас понял, — он не хотел, но был вынужден сказать следующее, — Думаете, я сам это не понимаю? Мне с Кристиной весело, ей-то всего восемнадцать лет. Мы приехали в Лондон отдыхать, вот я и отдыхаю, — Тёрнер ухмыльнулся, — «АМ» для меня очень важен, и вы это оба знаете.

Ник одобрительно закивал, а Алекс, будто без чувств, вновь откинулся на спинку дивана.

***

Я зажала рот рукой. Потрясение было настолько сильным, что захотелось списать всё на злую шутку. Жестокую шутку. Но видя в проёме двери спокойный профиль Тёрнера, слыша его невозмутимый голос, поняла, насколько была глупа.

Как наивная пошла за ним, переживала, что у него с Майлзом начнётся ссора, а тут…

Если я раньше считала Алекса хамелеоном, то сейчас с уверенностью могу сказать, что он профессиональный актёр, который каждую божью секунду меняет маски.

И этого я простить не могла.

Мне ещё в детстве говорили, что подслушивать нехорошо. Всегда согласно кивала и вновь подслушивала. Моё любопытство сегодня сыграло против меня.

Я чувствовала, как по щекам текут слёзы, чувствовала, как болит сердце, которое наивно открыла для него. А он что? «Мне весело, я отдыхаю!». Надеюсь, он хорошо отдохнул перед туром, ведь это так для него важно.

Лихорадочно сжимаю пальцы, дабы унять их дрожь.

Такси, в котором я находилось, направлялось на улицу Кингс Кросс. Представляю, какой представлюсь своим подругам. Так и вижу глаза Алёны, кричащие: «Ну, что я говорила!?»

Как же мне было плохо. Я с такой силой сжала пальцы, что легко могла их переломать, как веточки. В голове металась тысяча мыслей, начиная с «какая же я дура» и заканчивая «какой же он подлец»

Перед глазами и так проносилось его спокойное лицо, его чёткий голос, без намёка на ложь. Если подходя к двери комнаты, я сомневалась, что это действительно он говорит, то стоило увидеть Алекса, как всё стало на свои места. А вдруг я не единственная? Вдруг он и раньше запудривал мозги хорошеньким фанаткам? Да и зачем запудривать, и так понятно, что они без ума от него.

От этой мысли меня передёрнуло, а во рту появился горьковатый привкус отвращения. Ведь меня предупреждала Катрина, говорила, что представляют собой рок-звёзды. А я что?

Закрываю лицо руками, понимая насколько же ничтожна. Пока подруга пыталась поставить мне мозги на место, я ходила и улыбалась, как дура: «Посмотрите! На меня парень обратил внимание, да не просто парень, а звезда!».

— Девушка, приехали, — прозвучал в моей голове голос водителя. Расплачиваюсь за проезд и выхожу из машины на едва ли удерживающих меня ногах.

На улице заметно похолодало, не спасал даже пиджак. Или это меня трясёт лихорадкой? Но мне тогда было безразлично. Я не могла преодолеть себя и подняться на этаж нашей квартиры. Не могла посмотреть в осуждающие глаза Николаевны, в глаза подруг, для которых я уже и не подруга. В этом и не сомневалась. Как можно дружить с той, которая погналась за парнем, зная его от силы пять дней, и бросить подруг, с которыми сидела за одной партой одиннадцать лет.

Поднимаюсь по ступенькам, опустив голову. Мимо меня проходили люди, не замечая, скрывались в Пентхаусе. Куда им до меня, в общем, как и мне до них? У каждого своя жизнь: удачи, потери, любовь, предательство. Кому есть дело, что в эту минуту разбивается чьё-то сердце — моё сердце — обладательница которого, наконец-то, сняла розовые очки?

Стоило мне преодолеть последнюю ступеньку, как я тут же присаживаюсь на лавочку около входа в здание. Ноги не держали, они тряслись, будто я алкоголик со стажем. Вытягиваю их, не обращая внимания на прохожих. Пусть думают что хотят, ведь каждый увидит то, чем страдает сам.

Странно, но за своими мыслями совсем забыла о слезах, которых и не осталось. Глаза щипало, кололо, но слёз не было. И это намного хуже. Я бы стерпела свои истерики, накричала на себя в душе, а после попыталась бы забыть. Сколько в мире таких идиоток? Куча! Но именно сейчас я чувствовала себя единственным ничтожеством, но разве не от ничтожества только что уехала?

Голова ужасно болела. Я схватилась руками за виски. Почему мне хочется накричать на Алекса, обозвать его последними словами, а после молча уйти, пожелав ему счастья?

— Идиотка, — прошипела вслух, и пусть вышедший из Пентхауса мужчина обернулся.

Пальцы непроизвольно переместились с виска на волосы. Алекс сам делал мне причёску.

«Своими волосами ты напоминаешь мне Рапунцель».

— К чёрту! — как ненормальная, резкими движениями снимаю резинку с волос и избавляюсь от косы.

Со стороны я выглядела, как сумасшедшая, и, пожалуй, меня бы продолжал не заботить этот факт, но знакомый мне мужчина обернулся ко мне и я застыла.

Если он здесь, значит…

— Так про что я, Том? — Люк прошёлся по мне взглядом и вновь вернулся к шедшему за ним мужчине, — Контракт выгоден, сам понимаешь. И не бери в голову, что у вас с Рейчел уже есть своя история. Скоро и новая не за горами. И я надеюсь, принесёт не меньше успеха!

— Ты думаешь, я сам это не знаю? — Хиддлстон остановился, покачиваясь на носках чёрных ботинок, — Рейчел рада, что мы вновь снимемся в одном фильме. Пусть будет так.

— Ну, вот и отлично! — Люк похлопал Тома по спине, — Теперь поехали. Надо успеть заскочить к Кеннету.

В эту минуту я молилась, чтобы он не поворачивался. Но Хиддлстон обернулся, будто знал, что я где-то поблизости. Наверное, он не ожидал увидеть меня с «гнездом» на голове, от которого старательно пыталась избавиться. Безрезультатно.

Сегодня явно мой день. Со стыдом за пазухой, отворачиваюсь.

— Люк, дай мне минуту, окей? — с замиранием сердца слышу, как ко мне подходит Хиддлстон.

Поджимаю ноги, примерно положив руки на колени.

— Здравствуйте, Кристина.

— Здравствуйте, Том, — слежу за его движениями: вот он садится рядом и смотрит.

— Давно вас было невидно, — Хиддлстон внимательно всматривается в моё лицо, — С вами всё хорошо?

— Да. Всё замечательно, — выдавливаю из себя улыбку. Боже, кого я обманываю.

Он не поверил, что и требовалось ожидать.

— У вас заплаканные глаза.

А у него голубоватые глаза, напоминающие цвет моря. Я первый раз вижу их так близко. Но почему душа не может порадоваться этому? Неделю назад, случись это со мной, я бы превратилась в лужицу у его ног. А сейчас со страхом осознаю, что мечтаю увидеть карий взгляд.

«Фальшивый карий взгляд! — кричит моё подсознание, — Не забывай!»

Пожимаю плечами. А что мне остаётся? Отрицать, когда и так всё очевидно?

— Знаете, Кристина, не стоит отчаиваться, если вас кто-то обидел или произошло что-то, чего вы не могли ожидать. Если это случилось, значит, это должно было случиться, значит, это вас чему-то научит или откроет перед вами двери к новому жизненному пути.

Меня это чему-то научило? Возможно. Но в чём я точно уверена, так это в том, что Алекс ткнул меня носом в мою наивность и доверчивость.

Глаза закололо. Мне пришлось проморгать несколько раз слезу. Не заплачу. Только не перед Томом.

— Наверное, так и есть, — в опустевшем сердце разлилось тепло, — Спасибо.

— Том! — послышался голос Люка, указывая пальцем на свои часы, — Время!

— Знаю, — отмахнулся Хиддлстон, вновь возвращая своё внимание мне, — Больше не будете грустить?

— Постараюсь. Вы спешите, Том.

— Улыбнитесь, чтобы, покидая вас, я был уверен: вы не заплачете.

Не осознанно, но действительно улыбнулась.

Хиддлстон неспешно протянул руку к моему лицу, но так и не решился убрать прядку моих волос, упавшую на глаза от холодного ветра.

Он джентльмен, а джентльмен не прикоснётся к даме при такой неожиданной встрече.

Был мне знаком тоже один джентльмен, который казался таким в первый минуты знакомства. Будь он на месте Тома, то не только коснулся, но и поцеловал, после наглым образом заявив о своей неотразимости.

«Вон его из головы! Вон!»- негодовало подсознание, и я была вынуждена с ним согласиться.

— Кристина, мне надо уходить, — Том поднялся с лавочки, а я вслед за ним, — Мог бы я взять номер вашего телефона и позвонить?

Вновь чувствую растворяющуюся в сердце нежность.

— Я бы с радостью, но, к сожалению, сегодня вечером уезжаю домой.

Хиддлстон выглядел растерянным и с минуту о чём-то задумался, но мне не стоило ломать голову, над чем именно он думал. Том сам озвучил свои мысли:

— В таком случае, вы будете не против, если я вечером приеду в аэропорт и провожу вас?

Теперь моё лицо приобрело растерянное выражение. Том, видя моё замешательство, пояснил:

— Просто я сейчас очень спешу, не хотелось бы второпях с вами прощаться.

Почему бы и нет? Не каждый раз тебя провожает Том Хиддлстон. Конечно, вопрос: «Зачем ему это?» у меня возник, но я не озвучила его.

Назвала аэропорт и время своего вылета, после наблюдала, как Том удаляется. Проследила, как он садится в машину, и она удаляется. Специально тянула момент, когда придётся подняться в квартиру и встретиться с подругами. А это сделать придётся, хотя бы потому что, там все мои вещи.

Стоило нажать на кнопку лифта, как снова чувствую приближение того депрессивного состояния, которое настигло меня на улице.

Когда лифт остановился на знакомом мне этаже, то я уже была готова расплакаться.

«Возьми себя в руки! Всё будет хорошо!» — очень на это надеялась.

Сначала хотела открыть дверь своим ключом, но передумала, осторожно постукивая в дверь костяшками пальцев.

Я топталась на месте, в напряжении заправляя волосы за уши.

— Кристина? — удивлённо спросила Катрина, открывшая мне дверь.

— Привет, — прошептала, сомневаясь, что она расслышала, — Я войду.

Подруга отступила, а я, точно вихорь, забежала в квартиру.

В зале, на диване сидела Николаевна, переключая каналы телевизора, а рядом с ней Алёна, заинтересованно перелистывая страницы журнала.

Стоило мне ворваться в комнату, как Лёна удивлённо округлила глаза, её же мимика передалась Николаевне.

— Девушка, а вы дверью ошиблись? У нас здесь рок-идолов не наблюдается, да и звёзд Голливудских я не примечала, — проговорила подруга, поджимая губы.

— Кристина, с тобой всё хорошо? — Николаевна встревоженно приподнялась на диване. Не знаю, что такое было написано на моём лице, но она не сказала ни слова, даже когда я забежала в свою комнату и хлопнула дверью.

С разбегу приземлилась на кровати, сбросив обувь и обхватив колени руками.

Слезинки одна за другой катились по щеке, а я не смела их останавливать. Я хотела выплакаться, чтобы больше никогда не позволять себе такую слабость.

Качалась из стороны в сторону, взад-вперёд, лишь бы унять боль, которая оковала всё моё тело.

Почему именно со мной такое произошло? Почему я не могла спокойно провести неделю в Лондоне, а после с чистой душой улететь домой? Почему?

Всё же было идеально у меня с Алексом, я верила в эту идеальность. Да, ссорились, но куда же без ссор? Я призналась ему в любви, открылась и телом и душой, а он так жестоко поступил. И друзья его теперь смеются надо мной, даже Кэти, я уверена, потешается.

Пальцы нашли и сжали брошку. Драгоценные камушки впились в кожу, но я не чувствовала боли. Что такое физическая боль по сравнению с душевной?

Дрожащими пальцами открываю бабочку и задыхаюсь. Вот его карий взгляд обращён на меня. Улыбается, обнимая меня за плечи.

Провожу указательным пальцем по его лицу, забыв, что моим лёгким требуется кислород.

— Надеюсь, тебе было весело? — спрашиваю и мигом бросаюсь к подушке, заглушая ей рыдания.

Неужели человек способен так врать? Мне казались его слова искренними, как и улыбки, как прикосновения.

— Не может человек так врать, — шепчу я в подушку, — Не может.

Слышу приглушённые голоса. Кажется, говорит Катрина:

— Ты не могла держать свой рот на замке?

— Не могла! — крикнула Алёна, — Я говорила, что так будет? Пусть теперь валит! С этим человек я не намерена общаться!

— Дура! — выплюнула Катя.

— Сама такая!

— Девочки, тише! — голос Николаевны был взволнованным, — Мне кто-нибудь объяснит, что произошло?

— Кристина нашла себя а-ля друзей, а они её кинули!

Дальше я не слушала, сильнее зарываясь головой в подушку.

— Кристин…? — Катя приоткрыла дверь, быстренько заходя в комнату, и закрыла её.

— Я хочу побыть одна!

— Хорошо. Представь, что меня здесь нет. Но я не уйду, это ведь и моя комната тоже.

Прошло около пяти минут тишины, которая нескончаемо давила на меня, причиняя головную боль.

— Ты, конечно же, можешь и дальше реветь в подушку, а можешь всё рассказать. Мне кажется, второе больше успокоит, чем первое.

Я молчала, сильнее сжимая подушку в руках.

Катрина присела на мою кровать и положила мне руку на плечо. От холодного прикосновения к моей разгорячённой коже я вздрогнула.

— Поговори со мной, Кристин.

Резко принимаю сидячее положение, вытирая лицо от солёных слёз.

— Алекс плёл чушь о том, что я ему важна, что я такая необыкновенная. А сегодня подслушала его разговор с друзьями и узнала, что для него это развлечение, которое он забудет, когда поедет в тур, — опухшими глазами смотрю на подругу, — Ты была права. Мне не стоило с ним продолжать встречаться. Но я уже тогда в него влюбилась, понимаешь? Я призналась ему в любви, и его взгляд кричал о любви. Я не понимаю. Как можно так притворяться?

Катрина притянула меня к себе, обнимая за плечи.

— Ты уверена, что это было правдой? Может кто-то это специально устроил?

— Нет. Я видела его в тот момент, — и слёзы с новой силой выступили на глазах.

Примерно через час я заснула. Это был лучший способ забыться на время, но и самое тяжёлое испытание. Проснувшись, с надеждой оглядела комнату, думая, что всё было сон и сейчас я в квартире Алекса. Вот он заходит, садится рядом и обнимает. Ха! И ещё раз ХА! Реальность такова: я в съёмной квартире, укутанная в одеяло, точно в кокон, а рядом Николаевна трясёт за плечо.

— Ты проспала весь день. Пора собирать вещи.

Как же сильно эти слова кольнули моё сердце. Собирать вещи — значит поехать в аэропорт, вернуться в Россию, слушать по новостям о популярности Arctic Monkeys и тихонько плакать в подушку.

Я встала с кровати и пошла в душ. Стоило мне только высушить свои длинные волосы, как вбежала Алёна, бросила «Быстрее собирай вещи» и убежала. Обидно? Конечно.

Я складываю вещи, не заботясь об их помятом состоянии. Чемодан уже полон, но нахожу всё больше новых вещей, лишь бы оттянуть момент, когда придёт конец. Когда придётся покинуть квартиру и отправиться в аэропорт. Здесь, именно в Лондоне, я оставляла самое важное, что обрела за чёртову неделю, и потеряла. Даже не так, это со мной, но уже никому ненужное. Мне ненужное. Обманываю ли я себя?

Не могла ответить на этот вопрос.

Закрываю чемодан, намеренно резко, наперёд зная, что это причинит боль. Боль. Да что боль по сравнению с разбитым сердцем? Ничто.

— Кристин, мы выходим, — в чуть приоткрытую дверь заглянула Катрина, в глазах которой застыло волнение.

— Я догоню, — она без лишних слов уходит. Что я люблю в ней, так это догадливость. Меньше всего мне сейчас нужно чьё-то общество.

Если во время истерики я могла принять чьи-то успокаивающие слова, но сейчас, чувствуя внутри холодную пустоту, не выдержала бы сострадания. Точно набросилась бы на виновника моего уединения.

Интересно, Алекс понимал, какого мне будет, когда правда раскроется? И собирался ли он раскрывать её? А ещё интереснее представление с Алексой. Я была помощником Тёрнера, чтобы отделаться от неё или же она сейчас вместе с ним посмеивается надо мной?

Алекса — это стерва, умеющая получать желаемое. Оно и видно, ведь получила.

А я — глупое создание, которое, не отставая от Тёрнера, шептала чушь о "вместе долго и счастливо". Фронтменам этого не требуется, куда более их привлекают коварные хитрости таких, как Алекса.

У Катрины зазвонил телефон, но не спешила отвечать, догадываясь, кто это мог быть.

Даже телефон, который ни в чём не виноват, хотелось разбить о стену.

Беру его с тумбочки, взирая на имя звонящего. Почему внутри так неприятно? Я противна сама себе, за свою глупость, наивность и неимоверное чувство, будто можно что-то вернуть. Нельзя! Нельзя!

Принимаю вызов, осторожно присаживаясь на кровать. Тишина на другом конце раз за разом разбивает сердце, а оно-глупое, как и его носитель, вновь приобретает прежнюю форму.

Откидываюсь, чувствуя спиной упругий матрас.

— Кристин, — от его голоса, начинает болеть голова, слёзы собираются в районе горла, готовые вырваться зверским рычание. Закрываю рот ладонью, но не могу сдерживать рыдания. Грудь с бешеной скоростью поднимается то вверх, то вниз.

— Пожалуйста, не бросай трубку, — так и вижу, как он ходит взад и вперёд, пытаясь подобрать нужные слова. Не стоит утруждаться, они не помогут. И пусть я буду жалеть, и пусть умру в Москве, но больше никогда ему не поверю.

— Ты меня слышишь, Кристин? — его голос отрывистей, точно чересчур натянутая струна.

— Я тебя ненавижу, — приглушённо выговариваю, всё ещё зажимаю себе рот.

— Прошу тебя, давай встретимся. Я когда нашел, пустую машину, чуть с ума не сошёл. Совсем не понимаю, что происходит…, что случилось?

Его голос убаюкивал или же я умираю. Да какая теперь мне разница.

— Я не могу тебе доверять. Больше не могу.

Послышался грохот на другом конце провода, но я даже не шелохнулась, лишь облизывала губы, с наслаждением пробуя вкус слёз. Насколько вкусна моя ненависть? Странно, она безвкусна.

— Где ты, Кристина? — голос стал глуше и резче, — Меня пугает неизвестность, слышишь? Прошу, давай встретимся!

Я молчала, настолько увлечённая мыслями о своём одиночестве и безвкусия слёз. Наверное, это оно- сумасшествие.

— Не молчи! — Алекс уже кричал, не сдерживая себя, — Где ты?

— Далеко, — всё же отвечаю, — А ты меня не найдёшь. Знаешь почему? Потому что я мертва! А знаешь, почему я мертва?

Слышалось напряжённое дыхание, и Тёрнер заговорил спокойнее, если в его состоянии это было спокойно:

— Если ты не скажешь, где находишь, я всё переверну верх дном, но найду тебя.

— Для чего тебе это? Ещё захотелось развлечений с восемнадцатилетней дефектной девчонкой? Найди себе кого-нибудь другого, пожалуйста, — я отключаю вызов, напоследок слыша ещё один грохот и лязг. Наверное, сломал гитару. Жалко гитару.

Закрываю лицо ладонями и начинаю несдержанно рыдать, зная, что сейчас прибежит Катрина. Как же я устала!

Быстро бегу в ванную и обдаю лицо холодной водой. В зеркало не хочется смотреть, ведь наперёд знаю, что глаза красные, губы, искусанные и опухшие, нос не отстаёт от предыдущих. Вытерев насухо лицо, выхожу из комнаты в коридор, где уже столпилась троица.

Мой чемодан был маленьким и лёгким, в общем, также было у Катрины, кроме Алёны. Она-то со своим «добром» намучилась, благо таксист вовремя смекнул и помог спустить его с лестницы.

На улице шёл дождь, но я настолько была погружена в себя, что даже этого не заметила, пока Катя не натянула на меня капюшон.

— Спасибо, — вяло улыбаюсь, когда мы сели в автомобиль. Она угрюмо кивнула, не проронив ни слова.

У меня не было желания смотреть на Пентхаус, как это делала Алёна с Николаевной, причитав о хорошей квартирке, добром её владельце и обслуживании.

Я смотрела за запотевшее окно и тщательно выводила Alex Turner. Наверное, медленно схожу с ума, но ничего не могу с собой поделать. Мой мозг понимает, что я должна успокоиться, забыть, перед этим кинуть ему в лицо пару ласковых слов, но душа тянулась к нему, молила, чтобы это было неправдой.

Катрина, сидевшая рядом, с мрачным видом потянулась через меня и стёрла надпись. Пусть так.

Мы подъехали к знакомому аэропорту. Кажется, так давно это было: счастливые выходили из здания, предвкушая незабываемую неделю, встречу с Томом Хиддлстоном. И тут я вспомнила про обещание Тома.

Как не оглядывалась по сторонам, когда мы вошли в зал ожидания, его не нашла.

— Его высматриваешь? — спрашивает Катя, — Думаешь, придёт?

Отрицательно замотала головой.

— Любовь жестока, а?

— Не любовь жестока, — ухмылка искажает мои губы, — Её виновник жесток.

Чувствую, что ещё немного и заплачу. Ведь всё могло быть иначе. Сейчас бы стояла рядом с Алексом, прижавшись к его груди, наслаждалась его присутствием, а после со спокойной душой уехала бы, но обязательно вернулась. Сейчас я в этом была не уверена.

— Пойду, куплю водички, — оповестила нас Алёна и отошла.

В нервозе обхватила плечи руками, всё смотря на эскалатор. Я сама не понимала, кого мечтала там увидеть: то ли Тома, то ли Алекса, что определённо вызвало бы во мне истерику.

Но когда я увидела знакомый силуэт, на губах появилась улыбка.

— Куда пошла? — зыркнула на меня Николаевна.

— В уборную, — ответила и направилась в сторону эскалатора.

Том, облачённый в чёрное пальто, то самое, за которое мне до сих пор стыдно, остановился около меня, широко улыбаясь.

— Очень рада, что вы пришли, — искренне призналась я, не обращая внимания на Алёну, заметившую нас. Краем глаза замечаю, как ей что-то говорит Катя, удерживая на месте.

— У вас опять печальные глаза, — Том задумчиво наклоняет голову, — Но даже это затмевает их красота.

Я смутилась. И очень сильно, раз Том тихонько засмеялся:

— Что я могу сделать для вас, Кристина?

— Для меня?

— Не хочу, чтобы вы грустили.

Я тоже этого не хотела, но не от меня зависела грусть.

Неожиданно приходит запоздалое осознание и, не выдержав, улыбаюсь:

— Вы мне так и не оставили свой автограф.

Хиддлстон стукнул себя ладонью по голове:

— А ведь точно! — расстёгивает две верхние пуговицы на пальто и достал ручку, — Это можно легко исправить.

На его удивление, протягиваю свою руку:

— У меня нет листочка. Но я не могу упустить такой шанс.

Том с улыбкой, осторожно выводить роспись на моём запястье, касаясь пальцами моей ладони. Почему лишь прикосновения Тёрнера вызывают в теле дрожь?

— Спасибо, — благодарю, смущённо посылая улыбку.

Том хотел что-то сказать, но заметив изменившееся выражение моего лица, остановился.

Он обернулся и тоже увидел стоявшего рядом (совсем рядом) Алекса, чьи руки покоились в карманах чёрных джинс.

Моё сердце болезненно сжалось, а слёзы наполнили глаза.

Мягко освобождаю свою руку, прижимаю к груди.

— Кристин, нам надо поговорить.

Он издевается? К чему всё это? Точно китайский болванчик трясу головой, делая шаг назад.

— Нам не о чем говорить.

Тёрнер прикрывает глаза, будто услышанное приносит ему боль. А сколько я боли получила от его слов?

Он приближается ко мне стремительно, с явным намерением добиться своего и поговорить.

— Мне кажется, вам ясно сказали, что разговора не будет, — я испугалась, услышав спокойный голос Тома.

— Это не ваше дело, — фронтмен неотрывно смотрел на меня, — Прошу, дай мне объяснить.

— Пожалуйста, Алекс, уходи. Том прав, разговора не будет.

Тёмные брови приподнялись:

— Но раз Том прав, — он отступил и последнее, сохранившееся в моей душе, отступало. Душа тянулась к нему, а разум отвергал.

— Что ты слышала, Кристин, было неправдой. Мне очень жаль. Наверное, и правда, лучше уйти. Не вижу будущего с той, которая так быстро усомнилась в моих чувствах.

Моя рука, всё ещё прижатая к груди, нащупала брошку, сквозь слой куртки. Неужели это последнее, что связывает меня с ним? Проглотила слёзы. Не сейчас. Если плакать, то потом.

Алекс проследил за моей рукой и, конечно же, всё понял.

— Мне ужасно оттого, что я каждый раз заставляю тебя плакать. Меня утешали твои слова: «Я готова простить тебе многое, потому что люблю». Интересно получается, не находишь? Ты осуждаешь, не давая всё объяснить. Такая твоя любовь?

Он отступает вновь и вот нас уже разделяет пять шагов.

— А твоя любовь какая? Сколько ещё мне нужно услышать подобных разговоров, твоих пьяных оскорблений, чтобы найти твою любовь? А она вообще существует?

Я совсем забыла о Томе, который также от меня отдалялся, поняв, что лишний; забыла о Николаевне, о Катрине, еле сдерживающая себя, чтобы не вступиться за меня; об Алёне, прожигающей меня завистливым взглядом. Навряд ли я смогу общаться с этим человеком дальше.

— Уходишь ты, Кристин. Я остаюсь.

И что-то мне подсказывало: остаётся он не в аэропорту, а в моём сердце.

***

Алекс видел, как небесные глаза наполняются слезами, и она резко развернувшись, уходит от него. Сбегает всё дальше и дальше. Это было больно. Он понимал, что ведёт себя неправильно, что стоило быть с ней мягче там, где он проявлял жёсткость своего характера. Но ведь она раз за разом прощала. Это превратилось в систему: он виноват, она прощает. И надо же, неожиданно произошёл сбой: он провинился, она не простила.

Кристина шла с поникшими плечами. Они дрожали. Вся она дрожала.

Тёрнер терял нечто большее, чем просто девушку. Но почему люди такие идиоты и истина доходит до них лишь в конце пути, когда, вряд ли, что-нибудь возможно исправить.

Он неожиданно для себя улыбнулся:

— Тебе это доставляет удовольствие?

Тёрнер непонимающе обернулся, с усмешкой разглядывая стоящего мужчину.

— Сомневаюсь, что ты поймёшь. Пришёл попрощаться? — сочувственно развёл руками, — Сожалею, что прервал вас.

— Зато ты попрощался, — лицо Тома не выражало каких-либо эмоций, — Для чего? Чтобы она лишний раз поплакала.

Тёрнер последний раз оглянулся назад, что нечасто делал в своей жизни. Кристина ушла.

Желание продолжать разговор так и не появилось. Алекс прошёл мимо Хиддлстона.

— Ты её совсем не знаешь. Она слабее, а ты ставил на равных.

Алекс остановился:

— Это ты её совсем не знаешь. Я сомневаюсь, что, узнав, будешь давать мне пояснения.

Том так и не понял, что фронтмен имел в виду возраст девушки и её неоконченная школа. На миг возникло желание рассказать всю правду и позлорадствовать, увидев его выражение лица. Но Алекс не посмел.

Он медленно двинулся к выходу.

Часть вторая

Глава 1

Моё настроение желало быть лучшим. Но ранним утром, когда яркое солнце светит мне в сонное лицо, я морщусь, и настроение морщиться вместе со мной.

Я сидела в кафе на Тверской улице, пила растворимый кофе и слушала речи подруги.

Пять месяцев назад, когда мы вернулись из Лондона, Катрине взбрело в голову обрезать свои волосы и перекрасить их цвет. Её превращение прошло мимо меня, ибо была в депрессии, отчего трепались нервы своим близких.

Я хандрила около недели, пока в один замечательный день ко мне не прибежала Катя и не рассказала новость.

— У меня для тебя кое-что есть, — так начала подруга, без разрешения проходя в квартиру.

— Да, конечно, входи. Спасибо, что спросила разрешение, — закатила глаза, проходя в большой зал, вслед за подругой, — Что у тебя есть для меня?

— Да вот думаю, показывать или нет, — подруга приземлилась на диван, — Боюсь, тебя это может расстроить.

— Тогда зачем пришла?

— Какая ты стала грубой!

— Мне самой до себя, Кать! Давай ближе к делу или я пойду спать.

— Сейчас половина десятого, — изящная бровь изогнулась, — Не рано ли спать?

— В самый раз, — устало потираю глаза, недовольно поглядывая на подругу, — Так что? Будешь говорить?

— В общем, тут такое дело, — Катрина выдержала паузу, — Вчера мне на телефон пришла СМС-ка с одного знакомого номера. Сначала я решила не обращать внимания и не стала тебя тревожить. Но сегодня мне опять пришла СМС-ка.

— Маньяк? — предположила я, отломав кусочек шоколада от целой плитки.

— Если так, то сейчас бы я была в полицейском участке.

— Ладно. Что за СМС- то? Что пишут?

Катрина достаёт из кармана телефон и протягивает мне.

— Взгляни.

И я взглянула. Шоколадка так и выпала из моих пальцев, когда увидела знакомый номер, но больше было потрясение, когда прочитала содержимое сообщения: «Я жду тебя. 130».

— Сто тридцать? — удивлённо прошептала, в сотый раз перечитывая несчастную строчку, — Что за сто тридцать?

— Я сначала тоже не поняла, но первая СМС-ка гласила то же самое, но было сто тридцать один. Это я так понимаю дни, — подруга взяла выпавшую из моих рук шоколадку, — Романтично, нет?

— Это Алекс?

— Наверное, — пожимает плечами, — Номер его.

— Может чья-то шутка? — сердце сильнее забилось. А вдруг нет? Вдруг он не отпустил, как мне казалось в аэропорту?

— Без понятия, Кристин. Может что-то ответить?

— Ответим и мигом станем банкротами, — отчаянно качаю головой, — Не забывай: мы в России, а он в Лондоне.

— Но денег твой Тёрнер не жалеет.

— Не мой, — отвечаю на автомате, замирая в страхе. А ведь действительно уже не мой.

— И то верно, — Катя тянется за шоколадкой, — Я предлагаю не обращать на это внимания. Ты ведь не собираешься возвращаться в Лондон? Да и когда тебе? Поступление на носу.

— Вообще-то, — начала я, — Мне один человек подкинул заманчивую идею. Я могу поступить в лондонский университет. Стать журналистом.

— Журналистом? — Катрина смотрела на меня во все глаза, — А как же финансы? Кристин, ты меня пугаешь. Какой журналист? Это всё из-за Алекса? Из-за того, кто тебя кинул?

— Хватит! — резко встаю с дивана, вырывая шоколадку из рук подруги, — Это моё решение. И Алекс здесь не при чём.

— Я так и знала! Не стоило тебе показывать эти сообщения! Уже простила, а?

— Уже давно простила, Кать. И это ничего не меняет. Я не смогу быть с ним. Помнишь мою истерику, когда я увидела свои фотографии в интернете, на форуме одной фанатки?

— О, да! «Кто эта девчонка? Неужели Алекса бросил русалку ради…»

— Не продолжай! — раздражённо прервала подругу, — Я не смогу жить в его мире. Точка!

Сейчас, глотая горячие кофе, думала: возможно ли эту точку превратить в запятую? Ведь на этом сообщение не прекратились. Каждый день, ближе к вечеру приходил один и тот же текст, только числа менялись.

— Кать, — позвала подругу, отставляя чашечку, — Тебе ничего не приходило на телефон?

— Нет, помешанная, ещё нет.

Я себя и чувствовала помешанной. Эти СМС-ки были связывающей нитью через многие километры. Всё же соврала, когда сказала и подумала, что не смогу его простить. Простила и очень скучала. Но страх окутывал всё моё тело при мысли, что возможно его увидеть. Кстати, в этом моя уверенность пошатнулась, несмотря на сообщения. А вот причина: в один жуткий вечер, сидя во всемирной паутине, наткнулась на недавние фотографии, сделанные пару недель назад. На них красовался Алекс на какой-то вечеринке и …, нет, не Ариэль (будь так, я бы не заморачивалась), а с какой-то девушкой, лицо которой было не видно, лишь рука, покаявшаяся на его плече. Вторая фотография — это общество трёх девушек. Трёх! Моя нервная система настолько пошатнулась, после уведенного, что я чуть ли не разбила свой ноутбук. Сестра лишь покрутила пальцем у виска, а на плечи мне уселась Ревность. Пожалуй, я бы с болью в сердце смотрела на эти фотографии, не будь чёртовых сообщений. Одна мысль, что он обнимается с этими девицами, а после пишет мне: «Жду», приводит в бешенство.

В общем, я была ни в чём не уверена.

— Ко мне вчера Алёна заходила, — говорит Катрина, после минуты тишины.

— Что говорит?

— Звала на выходных съездить к речке.

С Лёной мы не общаемся с самого нашего приезда. Я совру, если скажу, что скучаю. Это не так. Может, я виновата в наших испортившихся отношениях, что, в общем, и признала, но не она. После её оскорблений и подколок в мою сторону, я помахала её ручкой.

— Неплохая идея. Сейчас так раз погода позволяет поплавать, — киваю, поворачивая голову к окну. На улице месяц май, но уже печёт солнце, будто разгар лета.

— Я буду скучать, Кристин, — признаётся подруга, и я не смею не улыбнуться.

— Ты не представляешь, как я буду скучать. Но у нас есть скайп, социальные сети. Не пропадём.

Примерно через час пришла СМС-ка. Я сама вызвалась прочитать её, будто там меня ждёт что-то новое.

«Я жду тебя. 4».

Мы гуляли целый день по Москве. Даже умудрились сходить на красную площадь, будто никогда там не бывали. Я прекрасно понимала, что больше возможности — повидаться с подругой перед отъездом, не предвидеться, потому что последние три дня меня ждут покупки и наставления родителей о взрослой, самостоятельной жизни.

— У меня идея, — воскликнула Катрина, когда мы стояли на автобусной остановке, — А давай пойдём в клуб? Сегодня моя любимая группа выступает!

— Ты же знаешь, что русский рок не для меня.

— Но домой совсем не хочется.

— Пойдём ко мне в гости, — предложила я, — У меня к тебе так раз одна просьба будет.

Таить от подруги, какая именно просьба зародилась в моей голове, я не стала. Смотря на её короткую стрижку, мне самой захотелось что-нибудь изменить в себе. С годами, прямые длинные волосы надоели, да и выглядели довольно просто и безвкусно.

— Ты хочешь, чтобы я тебя подстригла? — удивлённо переспрашивает Катрина, — С тобой точно что-то не то.

— А почему бы и нет? Ты сама говорила, что у тебя тетя стилист и даёт уроки мастерства.

— Ну, говорила…

Благо, родители ещё не вернулись с работы и я, не волнуясь о том, что кто-то будет против моей затеи, принесла Катрине ножницы.

— А насколько резать? — я удивлённо оглянулась, услышав неуверенный голос, что для подруги было редкостью.

— По плечи, наверное.

— А не жалко? Я потом ничего вернуть на место не смогу.

— Спасибо, что просветила. Я готова.

Спустя минуту, не выдерживаю. Оборачиваюсь к Катрине:

— Ну, ты чего? Будешь стричь?

— Мы с тётей пока только изучаем теорию.

— Так пора переходить к практике, — ободряюще улыбаюсь, — Если что, то пойду в парикмахерскую.

— А может прямо сейчас?

— Пока я доберусь до неё, окончательно стемнеет на улице. Так что подстригай.

Моя уверенность начала меня покидать, когда я услышала, как хрустят мои золотистые волосы. Будто они живые и у них ломаются позвоночники.

— Ну, как? — спросила через минуту, на что подруга лишь шикнула, явно увлекаясь процессом.

— Знаешь, длинные волосы надоедают, — всё говорила я, — было бы неплохо ещё и цвет поменять.

— Даже не думай! — передо мной появилось лицо Катрины, — У тебя замечательный цвет волос. Только всё испортишь.

Примерно через полчаса вокруг стула, на котором я сидела, образовался круг из моих же волос. На ум тут же пришёл фильм «Вий», когда главный герой чертил вокруг себя круг от разной нечисти.

— Смотрится скучновато, — оценила своё творение Катрина, — Как на счёт того, чтобы я укоротила тебе волосы спереди: около висков и ушей? Как же это называла моя тётя? Ах, да! Стрижка на средние волосы!

— Тебе настолько понравилось меня подстригать? — усмехнулась я, трогая свои, уже не длинные, локоны, — Может тебе пойти по стопам тёти?

— Я подумаю. Не пропадать же таланту!

Когда стрижка была завершена и Катрина быстренько сбежала, не дожидаясь прихода моих родных, я осталась стоять около зеркала.

Семья будет в шоке.

Глава 2

У меня очень болела голова. Самый неудачный рейс, который был в моей жизни, выпал именно в момент начала "новой жизни". Студенческой жизни. Вновь тот же аэропорт встречает меня, который встречал пять месяцев назад. С замиранием сердца вступаю на экскаватор, вспоминая болезненную для меня сцену, развернувшуюся около него.

Здравствуй, Лондон!

Палящее солнце встретило меня на улице вместе с бескрайним голубым небом. Странно, но почему нет чувства восторга, которое испытывает человек, приезжая в новую для него страну? Для меня Лондон стал родным городом, не побоюсь этого слова. Чувство, будто и не уезжала, будто заснула, открыла глаза и снова дома. В Лондоне.

Родители отказали мне в общежитии, уверяя, что они ничем не лучше наших общежитий, поэтому жить я буду в съёмном доме, куда сейчас и направляюсь.

Документы, как и следовало, подала в университет, и только после узнала: существуют специальные курсы, которые посещают будущие студенты, чтобы сдать вступительный экзамен, а именно: тебя присоединяют на время летнего сезона к одному из журналов/газет современности, и ты проходишь практику, что и является экзаменом. Меня ждало то же самое, поэтому оставалось мне лишь молиться.

Мой будущий дом на будущие пять лет — это дом из красного кирпича с крышей цвета болотистой жижи. Жилище окружено травой и цветочками, за которыми явно давно не ухаживали, ибо всё заросло сорняками. Радовало, что дом стоит в теньке, от солнца его прячут два дерева, связанные гамаком. Эта находка меня тоже радовала.

Домик был двухэтажным и с верандой на первом этаже, на которой стоял столик и стульчики. Ничего особенного, всё как в обычных британских сериалах.

Но в тот момент меня охватил неподдельный восторг. Я буду жить в этом доме, буду сидеть по вечерам в гамаке с книжкой в руках, а по утрам завтракать на веранде. Да я готова запрыгать от счастья!

Расплатившись с таксистом, пошла вместе со своими чемоданами по каменной дорожке.

Как мне известно, хозяйкой дома является женщина, но на моё удивление дверь мне открыл парень. И симпатичный, скажу я вам, парень с рыжими волосами и веснушчатым лицом. Смазливо, конечно, но меня заворожили его впалые щёки, экзотический разрез глаз и асимметрическая короткая стрижка.

Увидев меня, стоящую в окружении чемоданов, парень не растерялся, тут же схватил их в охапку, попутно толкая меня в дом.

— Привет! Ты Кристина, да? А я Вилсон, но не смей меня так называть. Лучше Вил, мне так больше нравится.

— Приятно познакомиться, — растерянно оглядываюсь по сторонам, — Я думала меня встретит Маргарет…,- как там её? — Хозяйка дома.

— О, нет. Моя мамочка загорает где-то на краю света и слушает джаз. Да это и не так важно. Экскурсию по дому я тебя и сам могу устроить, — Вил задорно улыбнулся, — В общем, обживёмся с тобой и будем дружными соседями.

Будем кем? Я не ослышалась?

— В смысле соседями? Ты будешь жить в этом доме?

— Конечно! Да, не волнуйся ты так! Подружимся. Только сразу предупреждаю: убираться я не люблю, но что-нибудь приготовить с радостью; громко музыку с девяти и до двенадцати слушать нельзя, потому что в это время музыку слушаю я. Не всё так плохо, а?

Я лихорадочно соображала: или меня забыли предупредить о соседе, или мои родители будут сами в шоке, когда я им позвоню и сообщу. Жить в одном доме с парнем! Мне такое и в голову прийти не могло.

— Извини, но здесь какая-то ошибка. Мне не говорила, что у меня будет сосед, так ещё и парень. Мне надо позвонить родителям и уточнить!

— Да брось! — парень выглядел разочарованным, — Ты действительно собираешься оставить меня одного в этом доме? Какая разница, девушка сосед или же парень!

— Ну, не скажи…,- я с подозрением оглядела Вила, — Разница большая.

— Не в нашем случае, милашка, — парень вместе с моим багажом повёл меня на верхний этаж, — Здесь твоя комната. Я надеюсь, ты не против розового потолка? Моя мамочка всегда мечтала о дочке.

В изумлении поднимаю голову и смотрю на потолок. Действительно розовый, будто апартаменты самой Перис Хилтон.

— Вообще, ты можешь здесь всё менять на свой вкус. Я не расстроюсь, — Вил подошёл ко мне и взялся за мои плечи, — И, пожалуйста, не думай о переезде. Это самый дешёвый и удобный вариант из всех домов близ университета. Если что, я на кухне.

Когда парень вышел, я не могла перестать потрясённо моргать глазами. Что-то меня в нём смущало.

Я даже улыбнулась своим мыслям, присаживаясь на краешек кровати. А может не всё так плохо?

Если не считать розовый потолок, то комната довольно симпатичная: бежевые стены с декоративными узорами, собственный шкаф, ванная комната, туалетный столик, большое окно, выходящая на дворик. Единственное, что меня останавливало раскрыть чемодан и обживаться, так это Вил. Мысль, что придётся делить дом с парнем, заставляла в смятении качать головой. Но сосед-то вёл себя иначе, чем парни, которые учились в моей школе, да и с которыми мне доводилось знакомиться. Вил слишком мягкий, что ли? От своих догадок не могу перестать глупо улыбаться.

Я спустилась на кухню, где, как и ожидалась, нашла Вила. Он сидел за деревянным столом и что-то задумчиво записывал в блокнот. Услышав мои шаги, обратил своё внимание:

— Я думал, ты нескоро спустишься. Ну, раз ты здесь, присаживайся, — кивком указал на стул, — Давай поближе познакомимся.

Я села за стол, примечая большую по размеру кухню.

— А больше соседей нет?

— Нет. Ты единственная про кого мне известно, — парень подпёр щёку рукой, — Расскажи о себе.

Пожимаю плечами.

— Моё имя тебе известно. Мне недавно исполнилось девятнадцать лет. Приехала из России собираюсь стать журналистом.

Рыжая бровь приподнялась:

— И всё? Негусто! Вот я Вил, мне двадцать лет. Родился и вырос в Лондоне район Кенсингтон в этом самом доме. Единственный сынишка в семье. Родители в разводе. Учусь в Королевском Колледже на факультете общественной политики. По знаку зодиака я дева. Люблю слушать Синти-поп и смотреть фэнтези. Парня у меня нет, зато есть кошка, только она решила уехать вместе с мамой. Мне приходится удивляться: как только пропустили с кошкой в самолёт? Но мама — женщина- камень, так что я спокоен.

Моя рука так раз тянулась за орешками в вазочке, но после услышанного я замерла:

— Прости, ты сказал нет парня? Парня?

Вил откинулся на спинку стула:

— Ты что, гомофобка?

— Нет, — растеряно пробормотала, понимая, что мои подозрения не напрасны.

— Тогда отлично! Не волнуйся, я парней у таких милашек, как ты, не отбиваю.

— Да, у меня и парня нет.

— Ещё лучше! — Вил хлопнул в ладоши, — Будем вместе по вечерам смотреть мелодрамы и плакать в платочки. У меня их целый запас.

Я засмеялась. Чувствую, жизнь в этом доме будет весёлой.

Около двух часов у меня ушло на то, чтобы обустроиться в комнате. В то время Вил хозяйничал на кухни, приготавливая нам ужин.

Если быть с вами честной, то приготовленное жаркое было отвратительным, что и сам понял сосед, испытывающе глядя на меня — с трудом проглатывающую дольку за долькой ужин. Не обижать же его, в самом деле?

— Как ты можешь это есть? — удивился он, когда на моей тарелке осталась одна картофелина.

— А можно было, не есть?

Вил рассмеялся, отправляя свой ужин в мусорное ведро:

— Я всё ждал, когда ты это спросишь. Честное слово, Кристин, жаркое- это моё фирменное блюдо, но сегодня оно не получилось!

— А ты раньше не мог мне этого сказать? До того, как я всё съем? — мой живот тревожно заурчал. Мне так и захотелось запустить оставшуюся картофелину в рыжую голову.

— Ты с таким усердием ела, я не посмел отвлекать!

— Вил! — вскрикнула я, а парень, смеясь, скрылся в гостиной.

— Кстати, ты моешь посуду, как договаривались!

Я и помыла, при этом бурча себе под нос ругательства, несвойственные приличным девушкам.

— В следующий раз закажу еду из ресторана, — сказала, приземляясь на мягкий диван рядом с соседом.

— Тебе обязательно надо попробовать чили по моему собственному рецепту.

— Нет, спасибо. Я всё же остановлюсь на ресторане.

— Как знаешь, но уловив неповторимый аромат блюда, будешь пускать слюнки, а я тебе не дам!

Закатываю глаза, наблюдая, как Вил с интересом наблюдает за происходящем на экране.

— Спанч Боб? Ты это смотришь?

— Конечно, кто не любит Спанч Боба?

— Я, — пожимаю плечами, — В чём смысл мультфильма? Неужели так интересно смотреть на придурковатую губку и умалишённую звезду?

Вил театрально «выкатил» глаза:

— Я буду называть тебя Сквидвард.

Шутливо пихаю его локтем.

— У тебя есть планы на вечер?

— Нет, — качаю головой, с любопытством поглядывая на соседа, — А у тебя есть какие-нибудь предложения?

— Хочешь сходить на концерт? Сегодня вечером в одном клубе. Выступает моя любимая группа!

— Что за группа?

— Hurts. И я даже не буду спрашивать тебя: «Слышала ли ты о такой группе?».

— И не надо. Я знаю такую группу. Послушать можно.

Вил с озорной улыбкой приобнял меня за плечи, отчего я невольно смутилась. Что поделать? Не привыкла, когда парень вот так просто лезет обниматься.

— Значит идём?

Я согласилась. А что ещё делать вечером в спальном районе?

Пошла в свою комнату переодеваться в подходящий наряд, который состоял из чёрного комбинезона без рукавов, с полупрозрачной вставкой на груди. Волосы лишь расчесала, создавая эффект небрежности. Всё же, как удобно с короткими волосами!

— А далеко до клуба? — спросила я Вила, отмечая его переодетые тёмно-синие джинсы и чёрную футболку.

— Да, нет. Рядом.

Настолько рядом, что я успела в такси заснуть. А позже мы на своих двоих проходили два квартала. Благо я надела туфельки на небольшом каблучке.

На улице было тепло, лёгкий ветерок приятно ласкал кожу и трепал волосы.

Клуб представлял собой здание в ряду множества других зданий. Его можно было распознать по незамысловатой вывеске «Club». Хозяин клуба явно решил не заморачиваться с названием.

— Куда ты меня ведёшь? — забеспокоилась я, когда мы прошли мимо «вышибалы», в обход.

— Дело в том, что у меня нет билетов, — Вил ребячески подмигнул мне, — Но здесь работает мой знакомый. Он нам всё устроит.

Около чёрного входа мы остановились. Сосед осторожно подошёл к двери и, постучав три раза, стукнул ногой о дверь, после ещё три раза постучал.

Из меня вырвался нервный смешок:

— То, что ты делаешь, это нормально?

— Тише, милашка, у нас с Эриком свои секретные условные сигналы.

Отлично! Мой сосед мало, что голубой, так ещё и шизофреник.

— И где же твой Эрик?

— Не называй его моим, — шикнул Вил, — Мы с ним, как год назад, расстались.

Я забеспокоилась:

— А он точно поможет?

— Конечно. Мы расстались друзьями.

Дверь, наконец-то, открылась, и нам представился смугловатый парень с копной чёрных колечек на голове. Я не буду описывать наше поспешное знакомство. Хотя, что можно было описать? Меня не совсем культурно вместе с Вилом затолкали в комнату, которая гудела от громкой музыки.

— Так, ребятки, я очень спешу. Быстро бегите через эту дверь, а после постарайтесь раствориться в толпе и не привлекать внимания к себе. Если я вам понадоблюсь, то вы знаете, где меня найти, — последнее, пожалуй, было обращением к Вилу, нежели ко мне.

— Это ведь не совсем законно, да? — шёпотом спросила я, указывая на дверь, — Что будет, если нас поймают?

— Не знаю, — сосед потёр лоб, — Хотя…, Возможно, что дадут пинок под зад и выкинут из клуба, а может что и похуже.

В шоке уставилась на него:

— Ты сейчас серьёзно? — ярость и страх перемешались во мне воедино, создавая бурный коктейль эмоций, — Чтоб я ещё раз куда-нибудь с тобой пошла!

А идти-то дальше пришлось!

Глава 3

Hurts уже были на сцене. На весь клуб звучала песня "Stay". Посетители подпевали, подпрыгивали вверх и тянули руку. Несложно представить, в какой водоворот я и Вил попали. Он тащил меня за руку ближе к сцене, что, конечно же, вызвало недовольство со стороны некоторых личностей.

— Не привлекать внимание, помнишь? — прокричала я в ухо соседа, но сомневаюсь, что ему удалось расслышать.

Как же было тесно, как же было душно. С меня после десяти минут уже катился пот, так ещё липкие тела так и прислонялись ко мне, а некоторые имели наглость хвататься за плечи. С этой помощью они подпрыгивали, а я еле могла устоять на ногах.

— Осторожней, — кричу, но на меня, как и ожидалось, ноль внимания.

— Вил! — пытаюсь протиснуться до соседа, но толпа уносит его всё дальше и дальше.

Первый раз мне довелось остаться одной в толпе незнакомцев, некоторые из которых были в нетрезвом состоянии или же чем- то "накаченные".

Неожиданно чьи-то руки схватили меня за талию и подняли вверх. Как же в тот момент у меня напряглись голосовые связки.

Какой-то сумасшедший парень посадил меня к себе на шею, не забыв похлопать по бёдрам. Инстинкт самосохранения сработал и ещё как. Я со всей своей силой вцепилась в волосы незнакомца и, кажется, что- то кричала. Парень отклонялся назад вместе со мной, и в ужасе понимаю, что падение неизбежно. Мы столкнулись с ближайшими к нам посетителями клуба, которые оттолкнули нас, не отрывая взгляд от сцены.

А солист явно не упустил из виду шоу, которые происходило в центре зала, со мной в главной роли.

— Ненормальная, чёртова дура! — кричал парень мне прямо в лицо, когда мы со свистом в ушах повалились на пол. Мои коленки от удара саднили, ладони тоже умудрилась оцарапать, когда хваталась за что попало, лишь бы не свалиться. Боль в ногах распространялась, с трудом заставила себя встать, а то бы точно задавила обезумевшая толпа.

— Отвали! — кричу в ответ, не испытывая страха перед этим фриком. Так и хотелось нанести пару тяжких.

Вдруг стальная хватка очутилась на моей руке выше локтя, и меня резко дёрнули в сторону. Воздух выбился из моих лёгких, мне оставалось задыхаться и, еле передвигая ногами, куда-то плестись. С непонятной для меня радостью замечаю, что " любитель носить девушек на плечах" следует за мной, прижимаясь к крупному мужчине с лысиной на блондинистой голове.

От мужчины, который до боли сжимал мою руку, сильно пахло перегаром, отчего у меня появилась потребность раскашляться. Что я и сделала, сгибаясь пополам, но на тот момент мы остановились в слабо освещённом помещении.

— Девчонка-то совсем согнулась, — присвистнул громила, отпуская мою руку.

— Да она наркоманка! Как кинется на меня, — мой обидчик коснулся своей головы, — Она мне половину волос вырвала.

— Это ты! — в истерике крикнула я, когда лёгкие обрели возможность принимать кислород, — Ты меня схватил и посадил к себе на плечи!

— И что? Велика беда!

Слёзы наполнили мои глаза, я попыталась их сморгнуть.

— Я могу идти? — спросила осипшим голос, теряя былую уверенность.

— Конечно, — кивнул лысоватый громила, — Только браслетики пропускные покажите и можете валить. Нам проблемы с хозяином не нужны.

— Весь вечер испортила! — скривился парень, — Вот мой браслет! — поднял руку вверх и продемонстрировал серебряный браслет, плотно облегающий его руку.

— А ты чего стоишь? — подогнал меня громила, — Где твоя браслет?

— Я…,- мои ноги готовы были танцевать чечётку, а голос предательски дрожал, — Я его п…потеряла.

— Да врёт эта чокнутая, не видно разве? — когда же уже этот парень уйдёт, а?

— Ты давай, вали, а то и помочь можем! — он быстро ретировался, оставляя меня одну с двумя вышибалами.

— Потеряла, — повторила я и обхватила себя руками.

— Как можно было потерять браслет на липучке? За идиотов нас держишь?

— Чего с ней церемониться? В общем, оставляй свои координаты.

— Зачем? — отступила на шаг назад, поглядывая на дверь, ведущую на выход.

— Это платный клуб, девушка!

Неожиданно дверь открылась, и в комнате появился молодой человек, но лучше его рассмотреть мне не дали слёзы, наполнившиеся в моих глазах.

«Спасение!»- билось в моей голове и, не знаю, что именно читалось в моё лице, но вошедший заинтересовался.

— А что здесь происходит?

— Да вот, девчонке удалось пройти в клуб незамеченной! — отозвался громила, отвлекаясь от внимания ко мне.

Я вытерла глаза ладонями, избавляясь от слёз и уже чётко рассматривая собравшихся, поймала на себе пристальный взгляд.

И я узнала вошедшего. Сложно было не узнать. Мне кажется, только от Тео Хатчкрафт может исходить настолько спокойная, холоднокровная энергия. Под его пристальным взглядом захотелось забиться в угол. Интересно, а если мне удастся выбраться, он даст мне автограф для Вила? Кстати, Вил…

— Я её знаю, — Тео перевёл свой взгляд на громил, — Всё нормально, ребят. Она со мной.

Благо позади меня была стенка, ибо от удивления я чуть не спотыкнулась, стоя на месте. Он меня знает? Но откуда? А может это как-то связано с Алексом? От всех вопросов голова готова была взорваться.

— Ну, раз так, — вышибала были потрясены не меньше меня. Им оставалось лишь разводить руками.

— Пойдём, — кивнул мне Тео, открывая дверь. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

— А мы разве знакомы? — спросила я, слабо соображая, чтобы остановиться и не задавать глупых вопросов, — Вы меня знаете?

— Ты, — поправил он, останавливаясь в узком коридорчике и поворачиваясь ко мне, — Я тебя не знаю. Но твоё лицо мне знакомо.

— Сомневаюсь, — усмехнулась я, — Твоё лицо мне, конечно же, знакомо, но моё тебе… Сомневаюсь.

— В интернет-газете я видел тебя, — Тео скрестил на груди руки, — Мне, кажется, что это ты. Правда, у той девчонке волосы были длиннее.

— Ты меня с кем-то путаешь. Про меня не написано в газетах, пусть даже и в электронных.

— Значит, это не ты была замечена с Алексом Тёрнером где-то? — он неопределённо махнул рукой.

Моё сердце болезненно сжалось и миг, забилось сильнее. Неужели фотографии фанаток распространились дальше инстаграмма и социальных сетей?

— Не ошибся, — хмыкнул Тео, — По глазам вижу: не ошибся.

— Это вышло случайно, — я попыталась взять себя в руки, — Но я рада этой случайности. Благодаря ей меня узнали вы…,точнее, ты.

Мне же удалось спасти ситуацию, да? Судя по его довольной улыбке, так и есть, и, судя по его шагу ко мне, он принял это за флирт.

Честно, мне было всё равно. В голове так и билась мысль: «Алекс! Конечно же, он знает Алекса! Конечно же, он с ним знаком!»

— Как тебя зовут?

— Кристина, — да, простят меня идеальные люди за лже-флирт, — Мне повезло, имя своего спасателя я знаю.

— У тебя замечательный акцент, — Тео, кажется, был польщён, — Ты иностранка?

— Да. Приехала из России. И в первый же день такая удача.

«Что я творю!?»- моё подсознание отстранённо качает головой, будто не имеет к этому отношение.

— Я был в России прошлым летом. Там много красивых девушек, но ты превзошла всех, — смущённо опускаю взгляд к своим туфелькам, имея лишь маленькую, но надежду на то, что всё это притворство не напрасно, — К сожалению, мне пора на сцену. Я так понимаю, ты не хочешь возвращаться в зал.

С сожалением во взгляде качаю головой:

— Боюсь, меня там затопчут.

Тео задумчиво нахмурил брови, после с улыбкой обратился ко мне:

— Тогда, ты не против подождать меня? Осталось около трёх песен, а после я мог бы отвезти тебя домой.

— Конечно, — активно закивала, искренне радуясь его предложению, — Правда, я сегодня не одна…, эм…, с братом. Он где-то в зале. Мне надо его найти.

Долго искать не пришлось. Вил стоял около входа в зал, тревожно топчась на месте. Когда я подбежала к нему, он сгрёб меня в медвежьи объятья. К такой фамильярности надо будет привыкнуть.

— Милашка, я думал, что тебя превратили в лепёшку и ты прилипла к подошве того парня, — кивком указал мне на плотного по телосложению парня, рост которого был выше всех присутствующих. Да, такой наступит и не заметит.

— Всё хорошо. А сейчас нам надо уходить.

Тео уже вышел на сцену, а я привела Вила в гримёрку солиста.

— Да ладно? — сосед шокировано крутился на месте, — Ты сейчас серьёзно?

Он, конечно, не поверил мою рассказу о встречи с Тео. Я бы тоже не поверила, но после встречи с Алексом, с Томом, поняла: возможно всё.

— Да, он нас подвезёт.

Вил прикрыл глаза руками, делая глубокие вдохи и выдохи:

— Подвезёт нас? Тео Хатчкрафт? Дай, я тебя расцелую!

Я рассмеялась, отбежав к диванчику.

Во время выступления группы, сосед с нескрываемым любопытством рассматривал гримёрку кумира, а я, достав телефон, решила связаться с Катриной в соц. Сети. На своё удивление, нашла около десяти сообщений от подруги, которая кричащими буквами то просила прощение, то писала про Алекса, то про его СМС-ки.

— Блин, — прошептала я, дочитав всё до конца, — Блин…

— Что такое? — полюбопытствовал Вил, присаживаясь рядом со мной.

— Ничего особого, тут подруга просто…обрадовала!

Я готова была застонать от досады, но потом поняла: это к лучшему.

Катрина сообщила мне о том, что последнее сообщение от Алекса имело иной текст от предыдущих. Он просил о встречи в день моего приезда, то есть сегодня. Он указал и место встречи и время. Подруга извинялась, что сообщает только сейчас, когда уже бессмысленно что-то предпринимать. Она оставила свой телефон, а сама уехала с Алёной на речку.

Я поджала губы, понимая, что Тео — это мой единственный шанс для встречи с Тёрнером. Хочу ли я этого? Очень! Наверное, я мазохиста. Но иначе не могу. Тянет меня к нему, тянет неведомой силой!

Спустя час вернулся Тео. Бедный Вил. Он еле устоял на ногах. Но я не забыла предупредить его, чтобы держался в руках. Он, скажу я вам, держался молодцом.

— Вы далеко живёте? — спросил Тео, когда с концертом было покончено, и мы сели в его машину.

— Район Кенсингтон, — ответил Вил и дёрнул меня за руку, «выкатывая» глаза, будто говоря «Смотри! У нас с ним диалог!»

Я села на пассажирское сиденье рядом с водителем, а соседу пришлось уместиться на задних сиденьях. Он выглядел счастливым. Разве много надо для счастья?

Я посмотрела в окно. На улице темно, ничего не видно, кроме света фар. Вижу очертания своего лица, на которое натянула милую улыбочку.

— Как прошёл концерт? — спросила, когда машина плавно двинулась по дороге.

— Сегодня толпа действительно была сумасшедшей.

— Испробовала на себе, — засмеялась, улавливая поднятый вверх большой палец Вила. Я заигрываю? Мой тон — мой ответ на поставленный вопрос.

— Кристина, — Тео произнёс моё имя так, будто пробует конфету на её вкус, — А тебе обязательно сейчас домой? Мы могли бы продолжить наше знакомство в более спокойном месте. Скажем, в ресторане, — кинул взгляд на соседа, — Конечно, после того, как отвезём твоего брата домой.

— Брата? — Вил удивлённо вскинул брови, но, увидев моё лицо, вовремя смекнул, — Ну, да. Брата.

Я лихорадочно соображала. Согласиться и провести с ним время или же оттолкнуть и надеяться наудачу? Ехать куда- либо совсем не было желания.

— Я сегодня очень устала, — состроила страдальческую рожицу, — Я бы с удовольствием, но в другой раз, — добавила немного краски на лицо, — Если ты, конечно, будешь не против.

Мой выбор оказался верным.

— Понимаю, — кивнул Тео, задумчиво смотря на дорогу, прикидывая что-то в своей голове. Наконец, посмотрел на меня:

— Завтра у меня запланирован вечер в кругу коллег. Если тебя это не стеснит, то я бы хотел, чтобы ты составила мне компанию.

"Коллеги"- это слово заплясало у меня перед глазами, а вместе с ним и образ кареглазого брюнета. Будет ли он там? Будет ли один или тоже с компанией? В его компании я не сомневалась.

Но глупо было бы идти на попятную, после того, как заставила себя флиртовать с Тео и позволяла заинтересоваться собой.

Выдавливаю из себя, как мне хотелось бы, счастливую и благодарную улыбку:

— Я буду очень рада составить тебе компанию.

Глава 4

Стоило мне только включить радио, как его голос заполнял всю комнату, не давая возможности свободно вздохнуть.

Выключаю радио и раздражённо откидываюсь на спинку дивана.

— Почему ты выключила? — рыжая голова соседа выглянула из кухни, — Мне нравится эта песня.

И мне нравится, ты даже не можешь представить насколько.

Вновь нажимаю на кнопку, позволяя бархатистому голосу вскружить мне голову.

Я очень нервничала, ибо меня терзали противоречия. А вдруг его не окажется на вечеринке, и что тогда делать. Или ещё хуже: вдруг он, как я и предполагаю, окажется в кругу незнакомых девиц.

Сама же усмехаюсь своим мыслям. А чего мне обижаться? Он ничего не обещал, в «вместе долго и счастливо» не клялся. Это я его оставила, так ещё и ревную.

Готова стукнуть себя кулаком по лбу.

Зачем вообще о нём думаю? Всё кончено, и пора с этим смериться.

«После вечеринке смеришься!»- напоминает мне подсознание, и я согласно киваю.

— Кристина, приём! Как слышно?

Растерянно моргаю и замечаю Вила, недовольно поджавшего губы:

— Ты где витаешь? А, я, кажется, понимаю, — сосед присел на краешек дивана, — Волнуешься встречаться с Тео? Я бы тоже волновался. Вот почему кому-то везёт, но только не мне, а?

— Ну, я бы не назвала себя везучей, — пожимаю плечами, — Тео- это не тот, по кому я могу сходить с ума.

Вил махнул рукой:

— Если не нравится, отдай другим!

Со смехом качаю головой, радуясь, что есть кто-то, способный поднять мне настроение.

— Кстати, милашка, — сосед быстро перегнулся через спинку дивана, протягиваю руки к столу, — Тебе тут почта пришла.

— Мне? — удивлённо гляжу на кучу конвертов в руках Вила, — Все мне?

— Ещё чего! — прищурился он, отдавая мне белый конвертик, — Тебе только одно письмо.

В изумление верчу в руках конверт, не понимая, кто именно мог мне написать? Все близкие мне люди могут позвонить, а письмо- это лишняя трата времени.

Долго гадать у меня не получилось. В глаза сразу бросился адрес университета, куда я подала свои документы.

Точно ошпаренная, вскакиваю с дивана, попутно задев почту соседа.

— Осторожнее! — недовольно воскликнул он, собирая с пола свои бумажки.

Не слушая соседа, дрожащей рукой открываю конверт.

«Хоть бы не отказ! Хоть бы не отказ!»- молила я в сердцах, отбрасывая конверт, из которого достала белый лист бумаги.

— От кого письмо? — полюбопытствовал Вил, — Что пишут?

— Пишут, — протянула я, пробегаясь глазами по тексту, — Пишут, чтобы я завтра приехала на Сент-Джонс-Вуд к девяти часам.

— И это хорошо?

— Наверное, да, — неуверенно пробубнила, перечитывая строчку за строчкой, — Это очень хорошо! Я так понимаю, это будет что-то наподобие вступительного экзамена.

Вил послал мне воздушный поцелуй:

— Желаю тебе удачи, милашка! А если ты не поступишь, то тебе придётся возвращаться в Россию?

— Сплюнь! — шикнула на него, складывая листочек, — У меня большие планы. И несчастный экзамен их не испортит!

— Правильно, — кивнул Вил, — Мне совсем не хочется жить одному.

Я старалась не думать о том, что ждёт меня завтра. Всё моё внимание было сконцентрирована на сегодняшней встрече, поэтому, когда часы пробили шесть часов, я с волнением в глазах, рассматривала свой гардероб.

«Что надеть?»- очень часто возникает у девушек такой вопрос, и меня он не обошёл стороной.

Все мои вещи казались скучными и до тошноты повседневными. А хотелось выделиться, показаться ему с новой стороны…, ему? Как глупо это осознавать, но мне что-то хотелось доказать Алексу, хотелось увидеть его глаза, когда он заметит меня (если вообще заметит), когда поймёт, что я не одна. Как и он не один. Интересно, он будет чувствовать тоже, что и я, когда просматривала его фотографии с разными моделями, или Тёрнер сделает вид, что не знает и не станет утруднять себя вниманием ко мне?

— Что творю? — прошептала я, вытираю тыльной стороной ладони мокрые щёки. Опять слёзы, и опять из-за одного человека.

Приняв холодный душ, в надежде, что душа и сердце станут не менее холодными, принялась расчёсывать свои волосы. Делать какую-либо причёску я не решилась, да и для такой длины это мало требовалось.

Собрав в себе все силы, которые имела, выбрала чёрное приталенное платье-бандо без бретелек. Длина воздушного покроя достигала середины бедра. Завершал мой образ выделяющийся поясок и туфли на скрытой платформе.

Я никогда не любила наносить макияж. Исключением являлась лишь тушь и блеск для губ, но именно сейчас, стоя перед зеркалом и рассматривая своё ничем не запоминающееся лицо, вспомнила мастер класс Кэти.

Кэти…

Невольно улыбаюсь, вспоминая наше общение. Как же мне не хватает того дня, когда мы ходили по бутикам, сидели в кафе и смеялись. Я чувствую, что это моё: ждать, как и Кэти, когда вернётся любимый с гастролей, посещать репетиции и смотреть за кулисами на выступление любимого человека.

Со вздохом достаю из косметички карандаш и провожу им по ресничному контуру, стараясь максимально выделить небесный цвет глаз. Только сейчас они больше напоминали цвет глубокого синего моря, но никак не голубого неба.

Последний раз, рассмотрев себя в зеркале, покидаю комнату.

Весёлый голос Вила, который с кем-то болтал по телефону, раздавался по всему дому, а я в свою очередь нервно шагала взад и вперёд перед входной дверью.

С минуты на минуту должен появиться Тео.

От неожиданной мысли останавливаюсь. А что если он не приедет? Нашёл другую «компанию»?

— Мне кажется, тебе нужно срочно успокоиться, — появление соседа я не заметила, пока его руки не легли на мои голые плечи.

— Я спокойна, — уверяю его, чувствуя, как стук сердца отдаётся в висках.

— Это ты от спокойствия так побелела? — Вил легонько встряхнул меня, — Не нервничай. Просто будь собой, милашка. Я уверен, всё будет супер. Ты покорила Тео.

«Да причём здесь Тео?»- так и хотелось закричать мне, но вовремя себя остановила. Надо успокоиться и не вести себя, как истеричка.

Раздался звонок в дверь.

— Тео, — мечтательно вздохнул сосед и подтолкнул меня к двери, — Встречай, счастливица, а я пойду, повешусь.

Не смогла сдержать улыбки.

Как только Вил скрылся в одной из комнат, подхожу к двери и открываю её, предварительно нацепив на лицо маску: никакого нервоза, всё хорошо и прекрасно.

— Привет, — улыбнулся Тео, стоило мне открыть дверь, и протянул красную розу, которую он держал за душистый бутон.

— Спасибо, — смущённо подаюсь вперёд и едва касаюсь своими губами его щеки и принимаю цветок.

Хотела поставить его в вазу, но Тео, решительно взявший меня за руку, не дал этого сделать. Пусть так, благо роза без шипов.

— Ты очень красивая, — сказал он, открывая передо мной дверь своей машины.

— Очень приятно слышать это от тебя, — шепчу, вдыхая аромат красной розы.

Я совру, если скажу, что красная роза — это мой любимый цветок. Куда больше мне нравятся белые или же нежно-розовые цветы.

Также я совру, если скажу, что внимание и комплименты Тео мне нелестны. Приятно и ещё как.

В машине негромко играла песня Snow patrol «Run» и под нежные ноты мелодии я расслабилась, посмотрела в окно. Дома, сады и ещё множество домов проносились у меня перед глазами, пока мы не выехали на оживлённую улицу.

Я не знала о чём говорить с Тео. Даже не могла представить, с чего начать разговор, да и он не спешил. Если с Алексом тишина была умиротворённой, то с Тео она угнетала.