Идеальный любовник (СИ)

Кусок четвертый

День начался с отрицательных эмоций и с отвратительнейших ощущений. Ну зачем я вчера столько выпила? Вечер вспоминался смутно, отрывками. А это говорило о том, что если не помню плясок нагишом при свете луны возле столба, то это не значит, что их действительно не было. Весь перечень подвигов, судя по всему, озвучит мне сегодня папа. От одной мысли об этом заранее муторно, а если прибавить к этому и похмельный синдром, то состояние ухудшается в геометрической прогрессии. Когда кошки на душе начинают водить дружбу с головной болью, тошнотой, сухостью во рту и общим гадостным состоянием, сразу возникает вопрос… А стоит ли жить дальше? Так же смутно помнилось то, что мы вытворяли с Германом в машине. Хорошо, что в этом лесочке не нашлось маньяка, страдающего вуайеризмом. Такое было поле для подглядывания.

С трудом оторвала голову от подушки. Мир сделал кульбит перед глазами, и затошнило в два раза сильнее, чем в тот момент, когда открыла глаза. Уронила голову обратно на подушку. Как же мне плохо! И Германа с рассолом в руках не наблюдается. Куда подевалась эта зараза? Мысль, что очень странно, что его нет, пробилась сквозь помехи в мыслетельном процессе. Обиделся что ли? Но надолго моих попыток осмыслить странности в его поведении не хватило. Слишком худо мне было. Да и с каких это пор то, что он не является с завтраком в постель, в данном случае с банкой рассола, стало странностью? Уже успела привыкнуть к нему, что ли?

Помогла мне подняться с кровати жажда. Иначе бы и до вечера не сползла с ложа. А так, подгоняемая засухой во рту, кряхтя и поминутно закрывая глаза — мир плясал чечетку при каждом резком движении, а в голове бабахал набат — все-таки спустилась с постамента на грешную землю. Вертикальное положение удавалось сохранить с трудом, но кое-как, переваливаясь как беременная страусиным яйцом утка, добралась до кухни. Здесь тоже не наблюдалось кареглазого индивидуума. Но это сейчас не так волновало меня, как желание выпить и желательно не воду. Открыла холодильник, рассола не обнаружилось. И не мудрено, в прошлый раз разбила банку, которая вряд ли изначально была прописана в моем холодильнике. Скрипя проспиртованными мозгами, попыталась сообразить, что будет лучше, тяпнуть водки, а значит рыться в шкафах в поисках никогда не водившегося у меня продукта, или выпить воды. Про таблетки антипохмелина можно было только мечтать. Организм, который при слове "вода" замутило с новой силой, подсказывал правильный вывод — искать спиртосодержащую продукцию. Но вот до магазина за поллитрой я точно не дойду.

В голову пришла "блестящая" идея. Свистнуть из окна папину охрану и приказать им принести опохмелку. А если на дежурстве сейчас те самые ребята, которые нас с Германом в лесу нашли, то они согласятся на что угодно, за данное мной обещание промолчать о том, что теряли меня из виду на какое-то время. Шантаж хорошее дело, главное с умом к нему подойти.

Ничего лучше, чем обозреть через окно окрестности, мне в голову не пришло. Еще более умная мысль явилась следом… Зачем смотреть через стекло, когда можно распахнуть форточку? Высунула голову в открытое окно, форточки мне показалось мало, окинула мутным взглядом двор, заметила знакомую машину у тротуара и призывно замахала рукой. В связи с тем, что осень еще только началась, листвы на деревьях было более чем достаточно. Меня в связи с этим обстоятельством никто не заметил. От махания рукой сильнее застучало в голове, и еле удержалась от того, чтобы не полететь вниз.

План А не сработал, пришлось применить план Б.

— Ребята! — попыталась крикнуть охране.

Голос сорвался на половине слова, и окончание прозвучало не громче комариного писка. Затошнило еще сильнее и какое-то время молчала и не замечала, как под окном остановился какой-то прохожий и задрал вверх голову. Как только чуточку почувствовала себя легче, снова кинула взгляд вниз и в парне узнала одного своего старого знакомого. А точнее одноклассника Лешку, свою первую любовь. Парень в школе нравился почти всем девчонкам, и каждая мечтала оказаться в его объятиях, и я в том числе. Как же страдала, глядя на него издалека, вздыхая и не надеясь ни на что, молодой человек вообще не обращал на меня внимания. Его не интересовали ни мои деньги, ни моя симпатичная мордашка. А я скрывала первую влюбленность под маской высокомерия и равнодушия. Давалось это сложно и слез ночью в подушку проливалось много, очень много. Потом школа завершилась, на выпускном балу он даже ни разу не подошел ко мне. Тогда-то и перелистнула эту страницу. А потом институт, потом Герман. Даже не вспоминала о Лешке последнее время. А тут он собственной персоной.

— Чего вам надо? — крикнул он мне.

Я же словно прикусила язык, но сил отшатнуться от окна не было, да и страх сделать лишнее движение, которое отольется головной болью и тошнотой, держал меня на привязи.

Молодой человек пожал плечами и двинулся дальше по своим делам. А я молчала, пока он не стал невидимым для меня. Как он ушел, подождала немного, чтобы быть точно уверенной, что он меня не услышит и вернулась к созерцанию автомобиля. Все-таки мой писк достиг не только ушей парня, но и папиной охраны. Вон, забыли про конспирацию и вывалили всей когортой пялиться на мои окна.

— Э, Лера? — как-то неуверенно спросил один из амбалов.

— Нет, царица Савская собственной персоной, — сипло отозвалась я.

— Э, что… кхм, — замялся мужик, не зная, видимо, как сформулировать вопрос. — Что случилось?

Его сотоварищи по несчастью все так же стояли, вытаращив глаза и потеряв почему-то дар речи.

— Сбегайте, эм, в аптеку, — в последний момент как-то смутилась на весь двор опохмел просить. Вон уже дети на детской площадке головы вверх задрали и тычут в окно пальцами. — Мне настойка пустырника срочно нужна. Пару баночек. Купите?

— Д-д-да, хорошо, — заикаясь, сказал охранник. — Купим. Двух точно хватит?

— Что? А, да, хватит, — не сразу сообразила что спрашивает.

Только когда один из амбалов почесал в аптеку, а другие вернулись в машину, вспомнила, что можно было бы и мобилой воспользоваться. Сначала номерок спросить из окна, а потом позвонить. В похмельную голову умная мысля, приходит только опосля.

— Так это точно ты! — восклицание снизу заставило мои шестеренки в мозгу, вертящиеся со скрипом, переключиться на осмысление информации поступающей с улицы.

Снова высунула голову из окна, борясь с головокружением и… замычала, увидев Лешу, который гипнотизировал мои окна. Хотелось от стыда провалиться сквозь землю. Если он не ушел далеко, значит, слышал весь разговор. И что он подумал про меня? Что я алкоголичка со стажем? Опохмеляюсь настойкой пустырника? Но в том-то и дело, что большая часть будет правдой. Вычеркнуть "со стажем" и вписать "начинающая" и вот она истина во всей своей неприглядности. Поэтому и мычала как дойная корова, которой уже невтерпеж дождаться, когда же доярка за дело возьмется.

— Прекрасно выглядишь, — иронично прокомментировал Леша. — Глаз не оторвать. Вот только сразу не признал.

В его голосе было столько насмешки, что похмелье даже начало сдавать свои позиции. На первый план вылезло желание заглянуть в зеркало и понять, что парень имеет в виду.

— Болеешь? — продолжил дальше издевательство надо мной молодой человек. — Нервы пошаливают или еще какие проблемы? Пустырник-то тебе зачем в таком количестве?

— Отвали, — прохрипела в ответ, не выдержав его издевок. — Иди куда шел. Ладно?

— Пойду. Вот только может тебе сразу антипохмелина заказать стоило? Чего стесняться, вокруг все свои, почти родные. Сосед соседу друг и товарищ, — эта сволочь и не думала оставлять меня в покое.

С грохотом захлопнула окно так, что чуть не вылетели стекла, чтобы не слышать больше насмешек остряка. И принесла же его нелегкая. Надеюсь, что он здесь проходом, а не на постоянно. А то же сживет меня со свету. И чем он раньше привлекал меня, ехидна такая?

Добрела до ванной, включила свет, зашла и замерла, не в силах оторвать глаз от своего отражения. Действительно, и мама родная не признает в этом страшилище меня. То-то Герман скрылся в неизвестном направлении и не появляется. Я б сама от себя сбежала бы, была б возможность. Но от себя не спрятаться, не скрыться. Остается только любоваться и с сегодняшнего дня начинать носить паранджу. Чтобы соседи не признали и пальцем не тыкали, смеясь и комментируя: "Это она из окна опохмел заказывала". Но паранджа потом, после того как отмою физиономию от потеков краски и глаза от черных кругов, тушь… Ох, как хорошо она размазалась. А так же распутаю оригинальную прическу под названием "щетка после десяти лет использования". Опустила взгляд на платье, оторвавшись от созерцания отражения, жеванное, что и требовалось доказать. А пятна на вполне определенных местах как бы намекают, что стоило бы после любовных утех принять душ и сменить одежду. Да бомж, который ежедневно роется в помойке возле дома, и то выглядит презентабельнее чем я сейчас. Еще бы Леше не ржать надо мной. Сама бы такую деваху в окне увидела бы, брезгливо поморщилась бы.

Звонок отвлек меня от созерцания красивой себя и, стыдливо пытаясь собрать руками юбку платья так, чтобы не было видно пятен, поплелась открывать. Правда сначала убито спросила: "Кто там?"

— Это, пустырник купил, — пробасил амбал.

Щелкнул замок, приоткрыла дверь, так, чтобы рука пролезла, выхватила у опешившего охранника пакет — выхватила сильно сказано, ухватила не сразу, пакет, можно сказать, впихнули мне в руку, сжалившись над моими попытками нащупать так нужное мне лекарство — и тут же захлопнула дверь. Трясущимися руками достала из пакета пузырек и подумала, что лучше было заказать и пустырника, и боярышника. Разнообразить лечебное распитие спиртных напитков. Отвинтила крышку, приготовилась выпить, головная боль, сухость во рту и плохое, очень плохое самочувствие не тетка, но… Не выдержала морального унижения. Ощущение, что сейчас не более чем опустившаяся алкоголичка, не оставляло меня после замечаний Леши. Слезы сами брызнули из глаз, отшвырнула пузырек от себя и зарыдала в полную силу. Как же плохо, как же мне плохо. Снова, в очередной раз. С появлением Германа в моей жизни преобладают черные краски и отрицательные эмоции.

Какой-то шум у двери заставил оторваться от смакования своего горя. Трое незнакомых мужиков тусовалось в коридоре. Все черноволосые, бледнокожие, темноглазые и очень похожие друг на друга. Не обращая на меня внимания, они принялись за обнюхивание, ощупывание и разглядывание вещей в квартире.

— Эй! — возмутилась я. — Что вам нужно? Кто вы такие? Как вы сюда попали?

— Она нас видит? — задал вопрос один из мужиков другому.

— Видит, — невозмутимо ответил тот. — Его нет здесь.

— Оно и так понятно, — сказал третий. — Можно было и не заходить.

— Опа! — кивнул первый на появившегося из ниоткуда Германа. — Пришел, красавчик. Мы вовремя заглянули на огонек.

— Сам сдашься или придется применять силу? — поинтересовался второй.

Мужчины переместились из разных углов так, чтобы окружить спокойно стоящего Германа. Тот, не выдавал ни взглядом, ни движением изумления. Казалось, он ждал чего-то подобного. Поражала скорость, с которой визитеры перемещались, а так же то, что даже похмелье не мешало мне успевать отследить их появление или исчезновение в той или иной точке пространства.

— Что происходит? — спросить удалось, только сделав усилие над собой.

Язык плохо повиновался мне, как и руки, как и ноги.

— Вы пришли за мной, забирайте, если получится. Девушка не причем. На ее совести нет нарушений.

— Мы ценим твое благородство и желание выгородить дамочку. Но, давай, мы разберемся сами, кто виноват, кто нет. Девчонка нам не нужна. В одном ты прав. Она не нарушала границу, — один из брюнетов переместился так, что оказался лицом к лицу с Германом. — Ее нарушил ты. Так сам пойдешь?

— А вы попробуйте, заберите! — гордо вздернул подбородок мужчина, карие глаза гневно сверкнули.

— Ты зря надеешься на привязку. Она снимается легко. Щелчком, — второй из незваных гостей щелкнул пальцами, демонстрируя. — Вот так.

После его слов меня накрыла темнота и тишина, мысли стали путаться и скакать, а воспоминания ускользали как вода сквозь пальцы, напоследок пролетая размытыми картинками перед глазами. Так что же происходит?

Пришла в себя, лежа на кровати и произнесла вслух:

— Так что же произошло?

Ощущение, что чего-то не хватает, грызло изнутри. Эмоциональный вакуум нагонял тоску. Воспоминания стали какими-то тусклыми, выцветшими, словно с того момента как мы познакомились с Германом прошло много-много лет. Поднялась с постели, дошла до ванной, снова испугалась себя "красивой" и снова задала себе вопрос вслух:

— А что с моим похмельем?

Голос пугал своей безжизненностью. Автоматически, больше не задумываясь ни о чем и не заморачиваясь вопросами, разоблачилась. Включила воду и так и стояла, уставившись на кран, пока ванна наполнялась водой. Залезла, расслабилась в блаженном тепле, безэмоционально перебирая все то, что было. Не удивляясь тому, что произошло и происходило в моей жизни последние дни. Вот только чувство, что потеряно что-то важное продолжало скрестись на задворках сознания, тревожа неестественное спокойствие и непонятно откуда появившееся безразличие. И в то же время чувство, что все что было, не более чем плод воспаленной фантазии — слишком красив и великолепен был Герман, чтобы быть настоящим — отвоевывало все больше и больше жизненного пространства в моем мозгу.

Лежала, лениво перебирая мысли, картинки воспоминаний, тасуя их, так и эдак стараясь собрать воедино, вернуть утраченное, очень долго. Вода остыла и только тогда я собралась вылезать. Замотанная в полотенце, дошла до кровати и встала возле нее как вкопанная, снова выпав из реальности. Никого больше не будет. Ни в постели, ни в квартире. Теперь одна, совершенно одна. Никто больше не вмешается в ход событий и не приготовит завтрак. Никто не выкинет финта с приходом в гости нагишом. Этому же надо радоваться, так почему же мне так плохо?

Звонок мобильника вернул меня в реальность. Наверное, папа ругать будет. Пусть ругает, может это вернет меня в реальность? Нажала кнопку:

— Алло.

— Лера, — голос матери был полон беспокойства. — Лера, ты только не волнуйся.

— Что случилось, мам? — не было желания проявлять к ней враждебность, поэтому вопрос задала спокойным тоном.

— Отец. Понимаешь, отец к тебе с утра ехал и не доехал, — мама сорвалась на рыдания. — Я не могу…, я не знаю. Хорошо, что с тобой все в порядке. Ты должна срочно приехать к нам. Скажи охране. Тебе опасно быть сейчас одной.

— Как это произошло? — чувствуя, что душа леденеет от плохого предчувствия, спросила я. — Авария? Он жив?

— Машина взорвалась. Он утром звонил, говорил, что хочет с тобой поговорить. Сделать внушение. И не смог выехать даже со двора. Машина взорвалась, — повторила она еще раз и снова зарыдала. Отдышалась и продолжила. — Милиция сейчас там, дома. А я за тебя боюсь. Скажи охране, чтобы они тебя к нам привезли. У меня голова кругом, — мать постепенно брала себя в руки, только тяжелое дыхание и истеричные нотки, проскальзывающие в голосе, говорили о том, что она сейчас на грани. — Я не знаю, за что хвататься. Приезжай, срочно приезжай. Слышишь? Тебе нельзя быть одной.

— Я, — как-то отстранено констатировала, что говорю спокойно, слишком спокойно. — Я приеду. Ты только не плачь.

— Я жду, Лерочка, солнышко. Будь осторожна, милая. Если и с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу, — мама судорожно вздохнула и повторила. — Будь осторожна. Мы ждем тебя.

Тупо глядя на телефон, в котором слышались короткие гудки, пыталась осознать произошедшее. Отца нет, больше нет. Этого просто не может быть. И вчера, я так сильно огорчила его вчера, а сегодня уже не могу попросить прощения, потому что он уже не может слышать меня. Оглушенная, стояла, пытаясь выдавить из себя хоть слезу, но шок пока не давал поверить, а значит и заплакать. Сомнамбулически стала собираться. Если взрыв, значит какие-то разборки и мама права, и ей, и мне грозит опасность. А жить стоит хотя бы для того, чтобы найти того, кто заказал отца и отомстить. Не верю, я просто не верю. Этого не может быть. Он жив. Врачи и милиция, наверняка, ошиблись. Не верю…

С того момента как я сказала себе "не верю" прошло три дня. За это время успела похудеть на три килограмма и съесть себя живьем за все, что происходило накануне гибели отца. Герман так и не появился, видимо, его забрали навсегда. Что-то похожее на сожаление мелькало в душе, при мысли о нем, но это проходило быстро, насущные проблемы не давали помнить. Иногда пробегала мыслишка, а вдруг смерть отца его рук дело. Ведь он отсутствовал утром дома и появился только после прихода странных личностей в количестве трех штук. Что он делал все то время, пока его не было в квартире? Вполне мог организовать покушение на папу.

Как странно, когда отец был жив, он чаще всего был для меня "папулей" или "папА", с ударением на последнем слоге. Какая-то доля иронии и насмешки над папой проскальзывала в подобных словах. Сейчас же я не могу его называть иначе чем "папа" или "отец". Как оказалось, чтобы добиться серьезного с моей стороны к нему отношение, ему было необходимо умереть. О каких ужасных вещах я думаю. Впрочем, за эти дни успела передумать многое, очень многое. И главный вывод из этого "много" был такой, что есть доля вины, моей вины в том, что случилось с отцом. Если бы он не сорвался утром вразумлять меня, вместо того, чтобы просто отдохнуть, он был бы жив сейчас.

На похоронах молчала, ни одной слезинки не удалось выдавить из себя. С каменным лицом стояла возле могилы, в которую сыпались с лопат комья земли, и не верила, что это правда. Черный цвет одежды присутствующих вызывал недоумение. Не получалось понять, зачем и почему пришли люди, которым абсолютно все равно, жив или мертв мой отец. Какая насмешка над мертвым, только один неравнодушный к его смерти человек и то, не может плакать. В то время как те, кому все равно, не забывали всхлипывать и делать скорбные лица, подсчитывая в уме, сколько стоили похороны и во сколько обошлись поминки. Не выдержала этого лицемерия, развернулась, ушла с кладбища, не собираясь больше участвовать в этом фарсе.

Андрей, который вместе со своим отцом тоже присутствовал, увязался за мной.

— Вот бессердечная, довела своими выходками отца до могилы, и хватает совести показать как ей все равно. Вот так вот растишь их, растишь, а они готовы канкан на твоей могиле плясать, — злобный шепоток за спиной достиг моих ушей, но даже не обернулась посмотреть на злопыхателя.

Андрей подхватил меня под локоток, оступилась пока шла по узкой тропинке между оградками, помог выровнять равновесие. Сегодня первый день как мы с ним пересеклись. В институт не ходила, не до того было, сам он не появлялся. Думала уже никогда ко мне и близко не подойдет. Фотографии, сделанные папарацци остались невыкуплеными, очередная насмешка надо мной. Как была уверена, что папа разрешит эту проблему, и моя пьяная рожа не появится на страницах газет. Но лучше пусть она мелькает, сколько хочет, чем осознание того, что отца больше никогда не увижу. Никогда он не появится на пороге моей квартиры, да и само жилье придется продать. Мама упорно зовет на ПМЖ заграницу, вместе со своим хахалем она собирается уехать туда. И если решусь ехать с ней, придется продавать все. Но это все потом… Тогда, когда осмыслю, когда поверю, когда пойму.

— Как ты? — заботливо осведомился Андрей, решив нарушить молчание.

— Как видишь, просто великолепно, — не удержалась, съязвила в ответ.

— Я просто спросил, — надулся, какая у него ранимая душа, однако.

— А я просто ответила, — враждебно сказала я.

Больше он не произнес ни слова. Довел до машины, помог в нее сесть. Сам остался за дверью и наблюдал за тем, как автомобиль выруливает на дорогу. Шофер неодобрительно косился на меня, но сделала непреклонное выражение лица и уставилась в окно, не позволяя себе даже вздохнуть. Я словно заморозила себя изнутри, не давая возможности сорваться и показать людям слабость. Удар за ударом обрушивались на меня. Отец не оставил завещания и как сказал адвокат, фирма папы находилась в достаточно шатком состоянии. Слишком много долгов и нет денег, чтобы расплатиться с ними. Со счета предприятия была через час после смерти отца снята огромная сумма. Милиция и служащие банка разводили руками, сработал грамотный хакер, хорошо замаскировавший следы. Но хакер хакером, кто-то же должен был дать ему наводку где и как. Не верю в простое совпадение. Смерть отца, пропавшие деньги и идущая с молотка фирма. Все очень грамотно придумано. Мы с матерью не станем ломать головы в попытках как-то спасти компанию. Я не знаю, как это сделать и как к этому подступиться, мать предпочтет все продать за копейки и уехать.

Шофер привез меня домой. Нет, не в ту квартиру, которая была моим временным прибежищем, а туда, откуда так хотела когда-то сбежать. Избавиться от опеки и заботы отца. У меня было несколько часов одиночества, пока закончатся похороны, пока пройдут поминки. Все эти дни одной мне побыть удавалось только ночью. Мучила бессонница и приходилось пить снотворное, чтобы иметь возможность поспать. А дни проходили в круговерти забот. Мама все время была в полуобморочном состоянии, пила успокоительное и отказывалась что-либо брать на себя. Звонки в похоронную контору, морг, выбор ресторана, организация всего и вся легла на мои плечи. Неоценимую подмогу оказал мне дядя Леша, который помогал мне справляться с проблемами. Допросы милиции, просмотр газет с фотографиями пьяной меня, выбор гроба и того, как пройдет сама церемония похорон, обсуждение меню для гостей. Голова шла кругом, и осознать до конца случившиеся так и не успевала. Некогда даже было плакать, потому что если бы позволила себе сорваться и как мама уйти с головой в смакование горя — именно картинным смакованием своего несчастья занималась она — некому было бы организовывать, думать, решать.

Всю жизнь отец огораживал меня именно от этого, возможности решать. А сейчас я ей была не рада. В такой тяжелый момент понимаешь, наконец, как много брал на себя отец, и можно было только удивляться тому, что он все это тащил и не жаловался. А я только спорила с ним и огорчала его. А последнее время вообще забывала говорить о том, что люблю его.

Я стояла растерянная, уставшая, на пороге зала, где еще недавно праздновали мой день рождения… И не видела комнаты. Вспоминался кортеж из амбалов, несущих на своем горбу полный снеди холодильник. Как это было давно, а ведь прошло не так много времени.

— Не смог я там оставаться, не смог, — дядя Лешка с досадой сплюнул. — Стервятники. Ну что, помянем?

Он достал из-за спины бутылку водки и кивнул на нее.

— Нет, дядь Леш, не буду, — отрицательно покачала головой.

— Нельзя, Лер, нельзя. Обязательно надо помянуть. Хоть один раз, но надо. Чтобы по-человечески…, - он не договорил чего там "по-человечески", но я и так поняла.

— Хорошо, наливай. Только пройдем на кухню, — не стала ломаться, все-таки он прав, отца помянуть надо.

Еще один неравнодушный нашелся, уже лучше. В его компании можно, не стесняясь, рассказать все, что гложет душу и вспомнить все светлое, что было сделано моим отцом за долгую жизнь. Вдвоем, незаметно, под разговоры об отце и о том, как дядя Леша ему обязан, мы уговорили бутылку водки, вот только в этот раз алкоголь подействовал на меня как-то странно. Не тянуло ни смеяться, ни дебоширить, ни плакать, а мозг работал четко, ясно и я не чувствовала себя пьяной. Так мы и просидели, тихо беседуя о папе всю ночь. Никто, даже мама, не вспомнил о нас, а нам и не нужно было общество. С дядей Лешей мы сейчас понимали друг друга с полуслова и впервые за эти дни, я заплакала. Рыдала у него на груди, выплакивая свое одиночество, свою боль. Этому человеку можно было показать свою слабость, ведь он так походил на отца своим умением брать на свои плечи ворох забот.

Утро принесло очередные проблемы. К воротам подкатил внедорожник с какими-то мужиками. Дверь машины открылась, с переднего сиденья выполз амбал в джинсах и полосатом свитере. Пощурился на солнце, отголоски лета еще изредка давали знать о себе, подошел к воротам и что-то сказал охраннику, который, не смотря на раннее время, бдил. Амбал потоптался еще у ворот, потом сплюнул себе под ноги и вернулся в машину. Во время переговоров боковые стекла джипа были опущены и за ходом разговора следили еще пару мужиков. После же того, как амбал сел на сиденье обратно, тонированные стекла поднялись, и автомобиль отъехал на несколько метров и остался стоять на обочине, неподалеку от ограды.

Обо всем этом рассказал мне дядя Леша, после того, как охранник доложил обстановку начальнику. Этот самый начальник очень долго мялся, прежде чем просветить меня относительно самого разговора между охранником и амбалом. Но, наконец, решился. Глянул на портрет отца, перевязанный черной ленточкой, его мы принесли на кухню с дядей Лешей из гостиной ночью, когда говорили за жизнь, и поставили на кухонный стол, прислонив к стене и, сурово произнес:

— Нас выгоняют отсюда, сказали, что дом уйдет в уплату долгов какому-то Домовому. Судя по всему, твой отец имел дела с кем-то из…

— Не надо, не продолжай. Но я все равно не верю, что он мог связаться с кем-то, имеющим кличку Домовой.

— Мы на осадном положении. Насколько я понимаю эти п… уроды, — дядя Леша явно хотел выразиться по-другому, но постеснялся, — настроены решительно. Сказали отсчет пошел. Если через сутки мы не выметемся отсюда, у нас будут крупные проблемы.

— Придется уходить? — подняла заплаканные глаза на начальника охраны. — Но за что? Почему?

— Не боись, мы что-нибудь придумаем, — погладил меня по голове дядя Леша, не удержался. — Нам вперед уплачено, еще успеем повоевать. Да и кое-какие связи у меня есть. Попробую навести справки об этом Домовом. Может, он просто решил бесхозное, по его мнению, имущество нахрапом подмять под себя? Да и я не брошу все так. Это ребята будут колебаться, их больше своевременная оплата интересует. А я, я еще за Ермолаича всем бошки поотрываю.

— Дядь Леш, — робко начала я. — Не могу я вашими жизнями рисковать. Потом на совести моей будет. Пусть забирают дом, главное чтобы все живы были.

— Э нет, Лерочек, нельзя под таких пидарасов прогибаться, — в этот раз начальник охраны даже не заметил проскользнувшего крепкого словца. — Они почуют слабину, сожрут целиком, не подавятся. И ты больше из-под охраны не бегай, слышишь? Если воевать, то не должно быть дезертиров и непослушания. Дисциплина в первую очередь. Понимаешь?

— Понимаю, дядь Леш, — вздохнула и отвернулась к окну, скрывая слезы. — Вот только кому я нужна? Только папе. А так, исчезну, никто и не заметит.

— Ты эти разговоры бросай. У тебя вся жизнь впереди, тебе еще детей рожать и растить. Нечего нюни распускать, — дядя Леша смотрел сердито на зареванную меня. — А собственность мы отвоюем. Не для того Ермолаич строил, чтобы так просто все отдать первому наехавшему. Мы еще повоюем, а ты нюни не распускай, отцу твоему от этого там, — ткнул он пальцем в потолок, — легче не будет.

Дядя Леша провел сутки в бурной деятельности, организовывая оборону и наводя справки. Новости были неутешительными. Домовой оказался хоть и мелкой сошкой, но очень зловредной. Обычно он не действовал по собственной инициативе, а только по чьей-то указке. Вот только на кого он работал, не знал никто. Как все вместе ложится интересно. Смерть отца, испарившиеся со счета деньги, попытка незаконного захвата дома и предприятия — оттуда пришли так же неутешительные новости. Персонал, вышедший на работу как обычно, к девяти, не смог попасть в офис. Полностью сменилась охрана и их просто не пускали.

Я же забилась в угол — свою бывшую комнату — пока другие действовали, и пыталась собрать мысли воедино и понять главное, кому выгодно. Но выходило что выгодно всем, с кем отец имел совместные дела. Кусок пирога — папина фирма — был приличным, многим хотелось заполучить его даром. Вопрос кто мог, тоже упирался в развилку из множества дорог и так ничего не придумав, подошла к окну, которое выходило как раз на ворота. Джип так и стоял на месте, и к нему присоединилась еще пара машин. Судя по всему, нас решили взять измором. Или они все-таки станут действовать более жестко? Не верилось, что пойдут на штурм. Двадцать первый век на дворе, вокруг куча элитных домов. Пусть поселок только строится, но соседей, влиятельных соседей у нас более чем достаточно. Вот только живут они по принципу моя хата с краю и вряд ли вмешаются, если нас попытаются выдавить из дома силой. Этот ужас никак не укладывался в голове, и даже звонок мамы, которая наконец-то вспомнила обо мне, не отвлек меня от тревожных мыслей. Мама выговорила мне за то, что я ушла с кладбища и не осталась на поминки. Но мне было все равно, что она думает. Пусть остается моей матерью, но она потеряла остатки моего уважения, когда ломала трагедию "несчастная жена хоронит мужа".

Как же тяжело на душе. Кошки скребут, и тревога все нарастает. Снова этой ночью не усну сама, придется пить снотворное. А пока, чтобы не мучиться бездельем, можно попробовать разобрать бумаги у отца в кабинете. Возможно, удастся хоть в чем-то разобраться.

Через несколько часов, усталая и расстроенная я вернулась к себе в комнату. Разобраться не получилось. Если бы раньше, хоть чуточку, пыталась вникнуть в папины дела, если бы пыталась не только пользоваться деньгами отца, а еще и помогать их зарабатывать, сейчас не была бы в таком безвыходном положении. На глаза снова навернулись слезы от осознания своей бесполезности, никчемности, глупости.

— Папа, папа, — шептала тихо, размазывая слезы по щекам. — Прости меня, пожалуйста. Я была плохой дочерью.

Проплакала весь вечер, временами отходя от горя, временами снова срываясь на безудержные рыдания. Когда чуточку успокоилась, умылась холодной водой и спустилась вниз, спросить дядю Лешу, чем могу помочь.

— Главное слушайся и не высовывай носа из дома без охраны, — сказал он мне и убежал отдавать указания охране.

Мучимая ощущением собственной ненужности решила проверить на месте как идут дела, сидеть дома и плакать уже не было сил. Накинула куртку на плечи, надела черные, в тон траурному платью, туфли и вышла во двор. Подоспела как раз к интересному разговору у ворот. Кто-то просился в гости ко мне, а охранник категорически не пускал, кормя завтраками и советуясь с начальством по рации.

— Дядь Леш, пропустите его. Это Андрей, мой однокурсник, — наклонилась к отставленной руке охранника, в которой была зажата черная коробочка с антенкой.

Ответил он мне не сразу:

— Морда знакомая, ты права, кажется, он был на банкете. Его точно можно впускать?

— Да, можно. Да и что он может сделать?

— Хорошо. Даю добро.

Охранник приоткрыл калитку, чтобы Андрей смог проскользнуть, что тот с успехом и проделал, и тут же захлопнул ее.

— Привет, — хмуро поздоровался однокурсник.

— Привет. Зачем пришел? — даже не пригласила гостя зайти в дом.

— Проведать. Я беспокоюсь за тебя, — парень окинул взглядом двор. — Чаем напоишь?

— Я как-то не расположена сейчас к светским визитам, — глянула на него исподлобья.

— Я ненадолго. Только убежусь что с тобой все в порядке и пойду, — смешался Андрей.

— Хорошо, идем, — повернулась и пошла к дому, не оглядываясь.

Кому надо, тот поймет, что это и есть приглашение, велика честь проверять идет следом или нет. Забежал даже вперед меня, чтобы открыть дверь, джентльмен, так сказать. Недобро глянула на него, сейчас все его действия казались неуместными, как и сам визит.

Провела гостя на кухню, усадила. Стиснув зубы, чтобы не расплакаться, глянула на портрет отца и поставила чайник на плиту. Прислуга, вся, куда-то задевалась. Сбежали с корабля сразу после поминок, наверное. Чувствуют, что недолго нам осталось, хорошо, если и за расчетом появятся. В доме осталась только охрана, и то, благодаря усилиям дяди Леши. Но надолго они тоже не задержатся. Я стряпать толком не умею, а на яичнице много не навоюешь.

— Ты в институт ходить будешь? — нарушил тягостную тишину Андрей. — Декан спрашивал, просил узнать, что там у тебя и что ты решила.

— Да, знаю, надо сходить. Узнать, как академический оформить. Сейчас мне точно не до учебы будет, — села на стул и отвернулась к окну, стараясь не встречаться взглядом с собеседником. — Завтра, наверное, и схожу.

— Заодно и развеешься, — поддакнул Андрей. — Я, это… По делу зашел. Есть серьезный разговор. Выслушаешь?

— Это действительно нужно? — вздохнула и повернулась к нему. — Просто я сейчас не настроена ни на какие разговоры.

— Ты главное выслушай и сразу «нет» не говори, — торопливо произнес он и взял меня за руку. — Я тут подумал, с отцом поговорил. Мы с ним можем помочь справиться с ситуацией, оплатить долги…

— Альтруизм? Не верю, — прошептала расстроено и осторожно высвободила руку из его пальцев.

— Нет, конечно, не все так просто. Но отец партнер твоего…, - закашлялся он, чтобы не продолжать. — И нам выгодно, чтобы фирма спаслась от разорения. Но будет проще, если мы поможем на родственных основаниях. Понимаешь меня?

— Как ты прошел мимо джипов? — нахмурилась, пытаясь понять его мотивы, а так же мне хотелось отвлечь парня от скользкой темы.

— Просто. Прошел и все. Не уходи от разговора, пожалуйста, — помолчал, собираясь с духом. — Выходи за меня замуж.

— Какая доля отойдет тебе по брачному контракту? — тихо спросила вместо ответа.

— Это мы можем обсудить позднее. Я сейчас и не требую от тебя ответа. Подумаешь, решишь. Я ведь все понимаю. Тут такое горе и я с женитьбой. Но мой отец не последняя фигура и реально сможет помочь.

— Я, — голос дрогнул, очередная порция слез просилась наружу. — Я подумаю. Я не могу сейчас это обсуждать.

— Просто учти, что с решением лучше не затягивать. Чем быстрее мы договоримся, тем больше успеет сделать отец.

— Я подумаю. Сейчас я действительно не могу, — снова отвернулась от него к окну, сглатывая ком в горле. — Извини, слишком тяжело пока об этом говорить и думать.

— Да, конечно, я понимаю, — с сочувствием произнес он и поднялся со стула. — Я пойду, а ты мне позвони, как решишь. И если хочешь, завтра я могу отвезти тебя в институт.

— Спасибо, доберусь сама, если вообще выйду из дома. И да, я позвоню.

Чайник закипел, а незваного гостя и след простыл. Не стал он задерживаться в зачумленном доме, атмосфера, видать, не понравилась. Я же сидела, уткнувшись лицом в сложенные на столе руки, и плакала, взахлеб, по-бабьи подвывая.

С дядей Лешей, когда он нашел время выслушать меня, мы обсудили предложение, но он оставил решение на мое предусмотрение. Жить с Андреем, если скажу "да", мне. Да и не нравится мне то, что не захотел новоявленный жених цену называть. Вряд ли от большой любви рвется помочь в безвыходной ситуации. Да и мама что-то давно не звонила, это так странно. Лишь бы и с ней чего бы не произошло. Даже страшно набрать номер, но нужно.

Разговор с матерью ничего не дал. Она все так же стояла на позиции продать все и скорее сделать ноги, впрочем, постепенно я склонялась к тому же. Пусть Андрей и симпатичный малый, и предложение его как нельзя кстати приходится, но не лежит к нему больше душа, не лежит. Да и немало за спасение запросит, уверена в этом.

Снова снотворное и невыносимая тоска, прежде чем выпитые таблетки подействовали. Как же жить дальше?

Утро опять было безрадостным. Дядя Леша мое желание добраться до института не одобрил, ему не нравилось то, что я собиралась выйти из дома. Но решать с учебой что-то нужно было. А то отчисление за прогулы, в связи с сидением дома и нежеланием высовывать нос за его пределы, неминуемо. Поэтому сказав твердо "съезжу и если получится, начну оформлять академический", вышла за двери. И направилась прямиком к машине, в которой ожидал окончания нашего с дядей Лешей спора, шофер. Амбалы, призванные защитить меня от опасностей поместились так: один на переднем сидении, один рядом со мной и еще четверо в другой машине поехали следом за нами.

Доехали быстро, даже не смотря на то, что поднялась не слишком рано, из-за снотворного встать вовремя было не просто. Скорее были шансы приехать очень поздно, но все-таки у дверей института топталась я в то время, когда первая пара только-только началась.

Дела в деканате заняли немного времени, все, что нужно было сделать, для начала объяснить ситуацию, точнее сослаться на болезнь и узнать как и что делать, чтобы оформить нужные документы. Конвертик для декана мне вручил дядя Леша, хоть я и отнекивалась, и отказывалась. Дрожащей рукой подсунула его под папку, которая лежала у декана на столе. Тот сделал вид, что ничего не заметил, но глядеть на меня стал намного приветливей, чем вначале разговора, ограничившегося "здравствуйте" и "как у вас дела, девушка?".

Как оказалось, дело с академ отпуском осложнялось тем, что я всего лишь студентка первого курса, еще не успевшая толком отучиться. Поэтому так просто все не решится, если возьму академ более чем на четыре месяца, все-таки могут отчислить. Придется добиваться индивидуального подхода, либо ходить в институт. Вышла от декана нагруженная информацией. Он готов был пойти мне навстречу в любом случае, какое бы решение я ни приняла, но стоило понимать, что в таком случае академический отпуск обойдется мне недешево.

Задумавшись, не глядя под ноги, добрела до выхода из института и замерла растерянно на крыльце, куда-то подевалась вся охрана. Так хорошо слились с окружающей средой, что я их не вижу? Странно как-то.

Неуверенно спустилась по лестнице, не переставая вертеть головой в поисках своей свиты. Вздохнула с облегчением, когда, дойдя до угла здания, обнаружила за поворотом знакомую машину. И зачем они так далеко отъехали? Открыла дверь, удивившись тому, что никто не вышел мне навстречу, и застыла с открытым ртом на месте, крик застрял в горле. Меня обхватили сзади и зажали ладонью рот. Попыталась вырваться, но противник был намного сильнее меня. Рядом взвизгнули тормоза и сопротивляющуюся меня втолкнули в автомобиль.

"Машина, где-то должна быть вторая машина с охраной, раз ее нет рядом, значит, успели уехать и выжить" — крутилась в голове мысль. Сейчас меня спасать было некому, ни Германа, ни охраны нет. А значит пришел конец и если мои похитители захотят убить меня, трупы моих охранников говорят о серьезности намерений, ничто им не помешает. Прятать свои лица похитители не стали, так же и не стали применять никаких усыпляющих средств. И стоит подумать, хорошо ли это, или плохо. Потому что есть подозрение, что в живых меня в таком случае оставлять не собираются. Напряженная я ехала и смотрела вперед, чувствуя себя кроликом, попавшим в ловушку. Мужчины, сидевшие по бокам, молчали. В отличие от детективных и женских романов, никто не собирался злорадствовать, потрясать передо мной своим гениальным злодеянием или раскрывать все планы. Оставалась одна надежда, что убивать все-таки не станут и выкрали для каких-то других целей.

Уже ученная горьким опытом, как-никак не впервой крадут, тоже сидела молча и ждала решения своей участи. Вдруг все-таки расскажут к чему готовиться.

Везли меня за город, в лес. Чем дальше мы ехали и молчали, тем сильнее начинала бояться. Мне не нравились мрачные лица моих сопровождающих, мне не нравилось то, что чувствовала опасность, исходящую от них. Подбородок и руки мелко дрожали, только слезы не спешили показываться на глазах. Видать выплакала за вчера весь запас.

Машина остановилась в негустом лесочке, меня вытолкали из автомобиля. Маленький, плюгавенький человечек, сидевший на переднем сидении, достал пистолет и направил его на меня:

— Иди, сука, — повел дулом, показывая куда надо направляться.

Шофер и один из мужиков остались в машине. Тот, который сидел справа от меня, светловолосый мужчина в черной куртке и отвислых джинсах и плюгавый повели меня куда-то дальше, в чащу. Туда где нас никто не мог увидеть.

Шли мы долго. Плюгавый держал меня за локоток, чтобы не попыталась сбежать, и подталкивал в бок дулом пистолета. Светловолосый шел молча, дублирующим элементом, на тот случай если все-таки вырвусь. Когда мои сопровождающие решили, что удалились от дороги достаточно, мы остановились.

Меня развернули лицом к мужикам и плюгавый сделал несколько шагов назад. Вскинул руку с пистолетом и прицелился. Не могла поверить, что сейчас, так нелепо оборвется моя жизнь. Ведь могла кричать, вырываться, пока мы шли сюда. А я как-то надеялась, что это все-таки неправда и очередное похищение закончится так же как и остальные — вернусь в город, практически не пострадав. Но реальность оказалась более жесткой, и никто не собирался меня жалеть.

— За что? — вырвалось помимо воли.

— Стой, сука, где стоишь! — нервно отреагировал на мое движение рукой плюгавый.

— Мы что, даже не развлечемся с ней? — задал вопрос светловолосый.

— Приказ был грохнуть, — отозвался плюгавый, но пистолет опустил. — Тебе что, очень невтерпеж яйцами позвенеть?

— Да я так спросил, — пожал плечами светловолосый. — Ей уже все равно, а нам кайф. Она из тех коров, которые ни мычат, ни телятся. Грохнем, даже не пискнет. Трахнем даже не заметит.

Мир поплыл перед глазами, но сейчас не время было падать в обморок.

— Придурок, — отозвался плюгавый. — А если кто узнает?

— Так я ж с гандоном, никто и не заметит, что что-то было.

— Из-за тебя нам обоим яйца поотрывают, — зло огрызнулся плюгавый, но, подумав, смилостивился над напарником. — Лады, только быстро, понял?! Справишься сам?

— Пошли, сука, — дернул меня за руку светловолосый и повел в кусты.

Попыталась вырваться, столбняк от обуявшего меня ужаса постепенно стал проходить, но не удалось, держал мужик меня крепко.

— Пожалуйста, не надо, — попыталась воздействовать на его совесть.

— Молчи, шлюха! — рявкнул он на меня и по примеру плюгавого ткнул пушкой в бок. — Иначе хуже будет.

Когда мы немного удалились от плюгавого, мужик обхватил меня за талию рукой в которой был пистолет, притянул к себе, а второй рукой принялся мять мою грудь.

— Не надо, — снова попыталась дернуться, мужчина причинял боль своими грубыми действиями.

— Молчи, сказал! — отодвинулся и наотмашь ударил меня по лицу.

В глазах потемнело, что-то похожее на ярость и ненависть проснулось в душе. Хотелось кричать, царапаться, кусаться, только не допустить того, что собирался проделать со мной мужик. Но, ни звука не вырвалось из сомкнутых губ, не могла выдавить из себя даже рыдания. Отбивалась от насильника молча, пихаясь, кусаясь, толкая его в грудь. В какой-то момент натолкнулась рукой на что-то холодное и тяжелое, бессознательно ухватилась за это что-то и потянула на себя. Мужчина, занятый моим укрощением, не сразу заметил, что оружие перекочевало ко мне.

— Отдай, — потянулся ко мне, собираясь отобрать ствол.

Но, не задумываясь над тем, что делаю, нажала на курок, оружие было снято с предохранителя, раз выстрел раздался. Инстинкт самосохранения толкнул меня бросить пистолет и рвануть подальше от места происшествия. Пока ноги несут, и пока не очухался плюгавый, есть шанс выжить, а остальное можно будет обдумать потом.

Перемещение на границу с адом было практически мгновенным, но Герман и глазом не моргнул — был осведомлен о возможностях тех, кто пришел за ним. Его больше интересовало, как и какими словами оправдать нарушение границы, тем более что на обдумывание осталось очень мало времени. В аду суд скор. Кроме этого его волновало то, что будет с Лерой. Девушку он больше не чувствовал и не знал что сейчас с ней происходит. Ведь он втравил ее в свою авантюру и нес ответственность за возможные последствия, о чем раньше как-то не задумывался. Он, впрочем, как оказалось, вообще мало, что смог предусмотреть.

Через пост погранконтроля его почему-то повели так. Была какая-то странность в том, что не переместились сразу через границу в ад, а пошли пешком. Поэтому мужчина отвлекся от тревог и размышлений и постарался собраться с мыслями.

У самой заставы конвой остановился, пришлось и Герману сделать то же, чтобы не уткнуться носом в спину впереди идущего пограничника. Их встречали несколько высокопоставленных демонов — выдавала красная вышивка на рукавах черных хламид — стояли у заставы и ласково улыбались пришедшим.

— Мы так рады видеть вас, наш дорогой гость, — почти проворковал демон, возглавлявший делегацию. — Мы успели по вам соскучиться. Пройдемте? — указал рукой на заставу, приглашая сделать несколько шагов к ней.

— Я не понимаю, — Герман решил пока не торопиться и остался на месте. — Чему именно вы рады?

— Ну как же нам не радоваться! — один из демонов воздел руки к черному, без звезд, небу. — Вы вернулись к нам, разве это такой маленький повод для радости?

— Давайте сразу перейдем к суду, раз все судьи в сборе, — фыркнул Герман, настороженно наблюдая за демонами, которые стали переглядываться друг с другом.

— Пройдемте, — снова радушно улыбнулся один из демонов.

— Конечно, — Герман что-то начал подозревать, качнулся, сделал шаг, а потом передумал и вернулся обратно. — Когда объясните что происходит.

Демоны застыли неподвижными марионетками, из этих фигур словно исчезла вся жизнь, их глаза закрылись, и мужчины в черных хламидах попадали на землю, которая тоже видоизменилась. Если ранее она была покрыта пожухлой травой, то сейчас сквозь растительность стал пробиваться асфальт.

Знакомый Герману демон шел по тротуару навстречу, приблизился, доверительно подхватил под руку и проговорил:

— Это стоило трудов, вызволить тебя из лап погранконтроля, Арранав. А еще я могу помочь тебе в поисках или в мести.

— Меня не устраивает цена, — напряженно ответил Герман, тому, что видел не доверял, более искусных Мастеров Иллюзий чем демоны еще стоило поискать.

Все что находилось вокруг, город, люди, транспорт могло оказаться очередным наваждением. Демоны работали напрямую с сознанием и памятью живых людей, а так же душ и ареальность была зачастую и осязаемой, и обонять ее можно было. Но вот верить тому, что видишь, как раз не стоило. Даже если потрогать, даже если попробовать откусить кусочек от вкусной булки, лежащей на витрине кондитерского магазина, ощущения будут столь настоящими, что поверишь не осторожности и знаниям, а обману.

— Ну, зачем же ты так. Мы же можем по-дружески, по-свойски все решить. Я же не предлагаю тебе вечную кабалу по облизыванию горячих сковородок. Ты войдешь в элиту, станешь одним из нас. Что тебя не устраивает? Чем тебя так влечет этот мир?

— Своей реальностью. Что ты захочешь за то, что забрал с границы? — осторожно поинтересовался Герман.

— Да ничего. Это, считай, была дружеская услуга. Вот только привязку придется искать заново, и погранконтроль тебя быстро найдет, тем более, зная где искать, — с искренним участием произнес демон.

Герман не стал спрашивать, что демон имеет в виду. Мужчина сам прекрасно понимал, что дорога к Лере ему теперь заказана, это, конечно, если арест действительно был правдой, потому как тоже мог оказаться обманом. Демон, ведущий игру, не станет гнушаться любыми средствами.

А раз не станет гнушаться, лучше убрать Леру с линии огня, достаточно неприятностей по его вине с ней происходило. Что-то не так, в любом случае, с тем, как была снята привязка и с тем, как легко демон справился с пограничниками и не только с ними. Не было ли все это иллюзией? Все могло быть, логику демона Герман вряд ли поймет и уж конечно не сможет разгадать многоходовую интригу, задуманную им. Да и иллюзии такого уровня, которые подвластны настоящему демону, получеловеку не раскусить. Остается только быть осторожным и внимательным, чтобы вывернуться из расставленных сетей.

— Я подумаю над твоим предложением, — ответил Герман демону, который ласково улыбнулся в ответ:

— Конечно. Ты еще поймешь, что предлагаемые мной перспективы это большая удача для тебя. Пока же попрощаюсь с тобой, у меня есть дела. Удачи не желаю, она пригодится мне самому.

Демон испарился, а Герман продолжил прогулку по улице, пытаясь понять, находится ли он в ареальности или на Земле.

От решения этой загадки зависела и линия поведения. Если ареальность, можно не напрягаться и гулять дальше, если Земля, то стоило действовать и в первую очередь проверить как там дела у Линтенгейла младшего, его участие в планах играло важную роль. Потом следовало найти того, чьи чувства, незамутненные и яркие были способны послужить якорем для Германа. И опять же, если действо у границы было фарсом или иллюзией, тогда можно было бы и рискнуть, и проверить как дела у Леры. Но пока не стоило торопиться с этим, можно было подставить и ее, и себя. Но как же тянуло глянуть хоть одним глазком, убедиться, что все произошедшее никак не отразилось на судьбе девушки и она… Чего греха таить и врать самому себе, хотелось убедиться, что она не забыла его. А если забыла, тоже увидеть это и узнать, и понять, и пережить, как с Беллой.

Казалось бы, можно перелистнуть страницу, забыть о девушке, пожелать ей удачи и счастья, пусть живет сама по себе. А какой-то червячок сомнения, грызущий душу изнутри, не давал покою. Что-то внутри толкало, посмотри, убедись, узнай. И сопротивляться этому было сложно, поэтому Герман мысленно принялся за поиск своих дальних родственничков, ему необходимо было знать, где сейчас и старший, и младший Линтенгейлы. Плюнул на сомнения в реальности окружающего пейзажа, затолкал на задворки сознания желание поискать Леру и занялся делом, потому что, если он на Земле, если не удастся найти якорь, у него осталось очень мало времени на то, чтобы провернуть задуманное, прежде чем его вернут в ад.

В осеннем лесу иногда бывает так особенно светло, тихо, свежо, что можно, казалось бы, гулять вечно и вдыхать прохладный, прозрачный воздух полной грудью. Но мне было не до красот местности, меня гнал вперед страх. Выстрелы и мат, остались позади, а я все не могла остановиться. Ноги сами несли меня дальше и дальше. Все не верилось, что удалось оторваться. Плюгавый слишком расслабился, не ожидал от меня такой подлянки, поэтому не сразу среагировал, давая мне драгоценные секунды форы. Мне невероятно повезло, что удалось, петляя как зайцу, стать невидимой для него за густым кустарником, который очень удачно удалось обогнуть, а потом затеряться в путаном овраге, который столь прихотливо изобиловал обрывами, выступами, кустами и деревьями, что разглядеть меня, убежавшую далеко, было очень сложно. В боку жгло и рука, когда провела по правой стороне тела, чтобы проверить источник ноющей боли, окрасилась в красный цвет. То ли ободрала бок обо что-нибудь, то ли все-таки попал в меня, гад плюгавый. Но думать было некогда, испуг гнал вперед и я спешила убраться как можно дальше от преследователей, понимая, что искать, скорее всего будут, а значит времени на отдых нет.

Не скоро остановилась передохнуть. Кружилась голова, и мир перед глазами стал расплываться — сил бежать дальше не осталось. Зато в голову стали лезть мысли, которым там ранее не находилось места. К примеру, о том, что вероятно недавно убила человека. Или о том, что возвращаться домой опасно. Или же о том, что не знаю куда идти, чтобы не попасть в лапы бандитам. К дороге? Шум машин отсюда неплохо слышен, значит трасса рядом, но вот там меня будут искать в первую очередь. Впрочем, как и в ближайших поселках. Известно, что у страха глаза велики, но я не знала реальных возможностей тех, кто меня похитил, а значит, стоило перестраховаться. Но в таком случае куда идти?

Боль в боку, после того как остановилась, стала более ощутимой. Ноги дрожали от нагрузки и, казалось, не смогу сделать больше ни шагу. Я задыхалась от быстрого бега. Но и долго оставаться на одном месте страшно. Кто знает, как быстро меня найдут? Светлая идея позвонить дяде Леше неосуществима. Сумка осталась, кажется, в автомобиле у моих похитителей. Расстегнула куртку и задрала майку, чтобы проверить насколько сильно повреждение. Крови много, но рана не выглядит глубокой. Видать, все-таки задело по касательной. Достала дрожащей рукой носовой платок из кармана джинс, приложила к окровавленному боку, но следовало чем-нибудь самодельный тампон закрепить. Ремень, который пыталась приспособить под это дело, не держался, сползал постоянно — не подходил для использования в качестве повязки. Пришлось оторвать низ у майки, предварительно сняв ее, получив на выходе неровный край у данной детали туалета. Одно радовало, майка достаточно длинна, есть куда укорачивать. Кое-как перевязала рану, надела модернизированную майку обратно и побрела все-таки к дороге. Никто не мешал мне держаться поблизости к ней, при этом не голосовать и не высовывать носа из кустов, так чтобы в случае чего иметь возможность скрыться в лесу.

Удачно я бежала, когда не разбирала дороги, если бы выбрала обратное направление, было бы больше шансов заблудиться, а так, судя по шуму шоссе, хоть к какому-нибудь городу или заправке выйду. Там можно будет позвонить, не все же таксофоны упразднили. Либо попросить у кого мобилу, может кто сердобольный и разрешит сделать звонок. Двести рублей в кармане завалялись, более крупная наличность осталась в сумке. На такси не хватит, зато должно хватить на позвонить. Да и голосовать на дороге пока опасно, лучше остановиться на варианте с телефоном. Или все-таки поискать попутку? Мучимая сомнениями, незаметно добрела до проезжей части и чуть неосмотрительно не вышла на дорожное полотно. Хорошо успела вовремя спохватиться и нырнуть обратно в кусты. И, как оказалось, совершила маневр в нужный момент.

Машина, похожая на ту, в которой меня привезли в этот лес, остановилась у обочины в метрах пятидесяти от того места, где я пряталась. Сразу как услышала визг тормозов, устроилась в самых густых кустах, которые попались на глаза, и затаилась как мышка, молясь Богу, чтобы меня не заметили. Знакомые голоса, которые, если выживу, теперь будут сниться мне в кошмарных снах, подсказали, что спряталась вовремя. Как же неудачно вышла к дороге. Лучше бы вообще близко к ней не подходила. Но жалеть поздно.

Шаги слышались все ближе и ближе, а я дрожала сильнее и сильнее. Очень хотелось сорваться с места испуганным зайцем и бежать, куда глаза глядят. Волевым усилием удержала себя на месте, очень надеясь, что меня не заметят. Мужик в обвисших джинсах — жаль, остался жив, урод — остановился неподалеку от моего убежища. Но с другой стороны, камень с души — все-таки на моей совести нет отнятой человеческой жизни. Журчание жидкости казалось бесконечным, но радовало, что вышел этот урод из машины, чтобы отлить, а не из-за того, что меня заметил.

— Вот сука, — сказал плюгавый, его сквозь кусты не разглядела, но ох как хорошо помню гнусавое звучание его голоса. — Куда она могла смыться? И где теперь искать эту тварь? Ты все? — обратился он к вислоштанному.

— Сучка, — матюкнулся светловолосый. — Поймаю, поимею эту пи…у.

— Домой мы тебя закинуть не сможем, — с сожалением сказал плюгавый. — Сам понимаешь, нужно землю рыть, но эту блядь найти и не только найти, но и наказать. Так что, извини.

Звук выстрела заставил меня вздрогнуть, рефлекторно зажала рот рукой, чтобы не крикнуть.

— Жалко она тебя сразу не пришила, — сказал с сожалением плюгавый и зашуршал травой. — Было бы намного проще.

Возня продолжалась какое-то время, потом наступила тишина. Но я дрожала как осиновый лист и не решалась высунуть нос из убежища.

— Так-то лучше, — подал голос плюгавый, что говорило о том, что он еще не ушел. — Идиотское приказание.

Шуршание листвы под ногами и снова тихо. Что же там происходит? Червячок беспокойства заставлял меня выглянуть и проверить. Боязнь же что обнаружат, держала на месте как привязанную. Почти решилась выбраться из убежища, когда снова услышала шаги. Нырнула обратно в кусты и затаилась. Громкий звонок мобильника и я чуть не выпрыгнула из своей норы на божий свет, так неожиданно прозвучала мелодия и так натянуты были мои нервы.

— Да, да. Сделал, как сказано. Ментам еще не звонил. Уедем, позвоню. Да, пушку оставил. Все будет лучшим образом, — плюгавый перед кем-то отчитывался, но его собеседника слышать не могла.

А жаль, в некоторых телефонах громкость бывает так настроена, что рядом стоящий человек может слышать все подробности. Здесь же ничего не разберешь, кроме слов исполнителя, а я много бы отдала, чтобы знать, кто заказчик, потому что сразу бы стало понятно, кто заказал не только меня, но и отца. Думаю, это один и тот же человек или группа людей. И что-то наводит меня на подозрение, что завещание где-то все-таки имеется и вполне возможно, что основной наследницей, в связи с изменой матери, названа я. Если уж решились на крайние меры, значит, где-то там собака порылась.

Плюгавый завершил короткий разговор, выматерился, сказал:

— Прощай, Витек, — и, судя по шагам, удалился.

Сидела в засаде и колебалась. Голова, от слабости и до сих пор не прошедшего после выстрела шока, соображала плохо, а решать что-то надо было. Либо выходить и делать ноги, либо еще переждать. Но настораживали слова о ментах, что-то в этом было не так, и это 'не так' навевало определенные подозрения. Поэтому поколебавшись еще чуток, осторожно выглянула из кустов и окинула взглядом окрестности. Убедившись, что постепенно возвращаются привычные звуки леса, которые были потревожены присутствием людей, решилась выйти и разобраться в обстановке, которая меня напрягала. Собираясь при малейшем намеке на опасность прыгнуть обратно в кусты, от которых решила пока далеко не отходить, вытянула шею, осматривая место происшествия.

Морально была готова к тому, что увижу, но все равно удалось с трудом удержаться от крика, когда рассмотрела тело вислоштанного на пожухлой траве. Крови было не очень много, возможно она впиталась в сухую землю, поэтому сгустки ее были заметны только на желтой листве и травинках. Но и этого хватило, чтобы меня замутило и появилось желание снова навестить кусты, только уже по-другому вопросу. Но воспоминание о разговоре и ментах меня подгоняло. Нельзя было задерживаться здесь ни на минуту. Вряд ли доблестные стражи порядка станут прислушиваться к моим оправданиям, если застанут прохлаждающейся возле трупа.

Справилась с дурнотой, сделала шаг, чтобы уйти и какое-то смутное чувство заставило меня обернуться. Было что-то неправильное и стоило выяснить что. Подошла к трупу поближе, прижимая руку ко рту и стараясь таким образом удержаться от рвотных позывов. Было жутковато так близко находиться к мертвому телу, но это того стоило. Заметила в листве, неподалеку от трупа пистолет и тут же рой мыслей закружился в голове. Зуб даю, это то самое оружие, которое побывало у меня в руках. Сразу же появилось желание забрать пушку с собой, чтобы потом утопить в какой-нибудь речке. Следующей мелькнула мысль о том, чтобы вытереть пистолет, убрав с него свои отпечатки. Но носовой платок послужил средством перевязки, а на майке есть следы крови. Больше ничего подходящего для протирания, кроме нее, у меня нет. Не факт, правда, что какие-нибудь следы от майки останутся на оружии, а я и понятия не имею как далеко нынче шагнула криминалистика. Но другого выхода, кроме как вытереть оружие, не вижу.

До речки нести опасно и по пути не обязательно может попасться что-нибудь глубже лужи. В кармане будет заметно, а сумки нет. В руках нести вообще глупо, первый же попавшийся грибник, а по закону пакости такой найдется не смотря на то, что день давно уже в разгаре, донесет на странную окровавленную девушку, шарахающуюся с оружием в руках по лесу. Заткнуть за пояс штанов? А будет ли держаться? Экспериментировать не стала. Cнова стянула с себя многострадальную майку с длинным рукавом, оторвала оный. Надела майку обратно, надела куртку и приступила к процессу уничтожения улик. Аккуратно, через рукав взяла пистолет и обтерла свободным кончиком тряпки. Особо «напирала» на курок и на рукоятку, но и дуло не забыла. Все, можно и уходить. Нагнулась, положила пистолет на траву, и застыла в этой позе буквой «зю» и было от чего застыть.

Так и не разогнувшись, попой кверху, передвинулась на пару шагов подальше от трупа. Синенький переплет, золотое тиснение, чем-то эта маленькая штучка напоминает одну вещицу, которая лежала в моей сумке. Что в опавшей листве делает студенческий билет? Сделала еще пару шагов, подняла книжицу, раскрыла, так и думала, на фото была я. На душе стало еще неуютней, чем было, хотя, казалось бы, куда больше. Интересно, плюгавый на месте преступления только пистолет с моими отпечатками и мой студенческий билет оставил, или в траве еще какие-то сюрпризы скрываются? Теперь мне стали понятные его слова про ментов. Комбинация проста как пять пальцев и дольше мне возле трупа оставаться опасно. Лишь бы больше ничего, как бы случайно мной оброненного, не нашли менты, когда прибудут.

Оглядываясь, в надежде нашарить взглядом еще какую-нибудь улику до того, как уйду, как можно быстрее — рана все-таки беспокоила — пошла прочь от места преступления. Чем дальше я буду к тому моменту, как на месте преступления появятся правоохранительные органы, тем лучше для меня.

Господин Антонов листал книгу. Какую по счету, он уже не сказал бы. Слишком много их было за последние дни. Информация, ему нужна была информация. Но когда не знаешь где искать, ее добыча становится делом хлопотным, сложным. Вот и Морису пришлось перелопатить огромное количество книг, прежде чем он нашел то, что искал. С одной стороны Фрэнк, наверняка, знал то, что искал Линтенгейл, но с другой стороны, Антонову друг совсем сейчас не был нужен в ясном уме и твердой памяти. Морис жалел только об одном, что не догадался сразу спросить у Фрэнка чем страшны Мастера Иллюзий и как тесно они связаны с адом. Увы, господин Антонов этой информацией не располагал, в отличие от более опытного друга.

Сейчас он листал очередной том, в надежде, что те скудные знания, которые удалось почерпнуть из собрата этой книги, можно будет расширить. Ад и Мастер Иллюзий. Неужели Дэн смог вернуться? В это не верилось. Как простачок племянник смог стать демоном, а не просто умереть в аду? Как он обрел силу, если ее не было у него в тот момент, когда Линтенгейл переправлял его в ад?

Много лет назад казалось, что это идеальное решение, выход из создавшейся ситуации. Одним выстрелом, да двух зайцев, а то и целый выводок. Убрать мешавшегося под ногами наследника состояния, обладателя недюжинного дара, избавить Беллу от ненужного ей чувства, освободить дорогу своему сыну. Да Линтенгейл продумал все и, не подозревая, какими проблемами обернется это в будущем. И уж меньше всего он ожидал, что Дэн вернется. Нет, скорее всего, это все-таки не он. Не может обычный человек, не будучи мертвым, выжить в аду. Не может. А если же вдруг выжил? Тогда удивительно, почему все демоны ада сейчас не вьются вокруг, выпытывая подробности обряда, проведенного когда-то Морисом.

А может быть вся чертовщина последних дней и есть то самое верчение демонов вокруг? Сводят в могилу, в ад, чтобы иметь возможность допросить его без помех? Только почему целых семьдесят лет никто не беспокоил провинившегося Мастера Жизни? А может быть… У старика перехватило дыхание и закололо в левом боку. Возможно, что постепенный уход силы, это то самое вмешательство ада, незаметное, приближающее день смерти Мориса, обманувшего костлявую старуху.

Гадать же было бесполезно. Лучше было попытаться отыскать надоедливого создателя проблем для господина Антонова и попробовать перехитрить. А еще лучше убрать, уже навсегда. Терять все равно нечего. Запрет на не причинение вреда людям, давно уже нарушен и наказание хлебать приходится полной ложкой. И прежде чем уйти на тот свет, а судя по последним событиям, Морис стоял одной ногой в могиле, можно будет и пошуметь, да и прихватить кого-нибудь особо несимпатичного с собой.

Линтенгейл устало захлопнул том и посмотрел сосредоточенным взглядом в угол комнаты, которая все эти дни была его убежищем. Из больницы старик сбежал сразу после того, как госпитализировали Фрэнка, и стало понятно, что тот из комы выйдет не скоро, если вообще выйдет. Но в интересах Мориса было как раз то, чтобы Фрэнк протянул как можно дольше, потому что, после его смерти, вероятность того, что ад начнет топтаться на пороге с вопросами, возрастала.

Сведений о том, как найти демона, Морис не обнаружил. Но, можно было попробовать поискать по остаточным следам применения магии, для этого нужно было съездить на яхту, а так же на то место, где примерещилось чудище. Так же жизненно необходимо было знать, как бороться с иллюзиями, насылаемыми демоном, но про это в книгах тоже был молчок. Не верить своим глазам, возможно, это поможет. Заклинаний развеивающих иллюзии Линтенгейл не знал.

Пресловутый дядя Леша нарезал круги по комнате, ожидая новостей от своих бойцов, посланных на поиски Леры. К сожалению, о том, что девушка пропала, начальник службы безопасности узнал поздно и готов был растерзать подчиненных за то, что понадеялись на вторую машину и отъехали перекусить. Поели, сволочи, теперь их сослуживцы нескоро проснутся, что за газ, которым привели охрану в негодность, еще придется выяснять. А пока горе охранники находились в больнице, все-таки последствия отравления паралитическим газом могли быть непредсказуемыми. Те же, кто уехал позавтракать — в глубине души Алексей вынужден был признать, что на одних бутербродах долго воинственный дух не поддержишь — схлопотали по морде, лично от начальства — испробовали горячий нрав дяди Леши на себе — и теперь пришибленные, но злые, слонялись по двору, готовые пасть порвать любому, кто к ним сунется.

Одна надежда была на жучок в мобильнике, который должен был привести ищущих прямиком к пропаже. Но пока, пока никаких ново… Зазвонил мобильный, и начальник СБ торопливо нажал на кнопку, страшась и одновременно надеясь, услышать новости отличные от тех, которые были с час назад.

— Мы нашли сумку с мобильником и тех придурков, которые Леру похитили, Алексей Палыч, — сразу взял быка за рога подчиненный.

— Лера где? — почувствовал неладное дядя Леша.

— Ее с ними нет, — выдавил из себя охранник.

— Стас, где она? — голос начальства стал на пару градусов холодней.

— Мы мальчиков попросили пока вежливо рассказать, где искать. Молчат.

— На хуй вежливость! — рявкнул Алексей Палыч. — Вытащить любыми путями сведения из этих уродов. Чем больше сведений, тем выше награда, учти, Стас. Чем меньше сведений, тем больше проблем.

— Сделаем, — устало отозвался Стас. — К вам клиентов привезти не получится, везем на базу?

— Тут слишком много их дружков околачивается, могут просечь ситуацию, а нам надо, чтобы они и не догадывались, что кого-то из них накрыли. Сам понимаешь. Но новостей жду и как можно скорее. Не мне тебя учить, Стас. Сам знаешь, как и где.

Алексей хмуро смотрел на отключившийся телефон и мыслями был далеко в прошлом. Тогда Толян и он были молоды и пути дороги только-только пересеклись. Если бы не Толик, на людях Анатолий Ермолаич, Алексей Палыч сейчас бы мотал срок ни за что. Дядя Леша умел быть благодарным. За годы работы на Толика удалось поднакопить деньжат. Не те капиталы, чтобы развернуть полномасштабную войну, но на несколько боевых операций должно хватить. Да и связи, есть связи, есть знакомые. Так просто смерть друга оставлять Алексей не собирался. Той суке, которая приказала убить Толяна, недолго в живых ходить. Тем более опыт, приобретенный за последние годы, вполне позволял не церемониться с врагами. Алексей Палыч недобро оскалился, если кто-то посчитал, что убрав Толяна, сможет наложить руку на деньги и на бизнес, то он очень просчитался. Отомстить найдется кому.

За судьбу Леры, взбалмошной дочери друга, Алексей переживал сильно. К девчонке, которая выросла у него на глазах, начальник СБ был привязан. Он не раз выговаривал Толяну, что стоило бы поучить девочку жизни, что нельзя ее так огораживать от людей, но друг был непреклонен. Ему не хотелось, чтобы дочь даже подозревала какими могут быть люди. И в ее присутствии все: прислуга, охрана, мать — играли роли добрейших существ, не подвергнутых пороку. Сейчас с сожалением можно было убедиться в своей правоте, Лера не готова принять на себя всю тяжесть последних событий. Она не сможет не только постоять за себя, но и сохранить то, что нажил отец. Девочка слишком наивна и легко верит людям, чтобы суметь выкрутиться самой. Без помощи ей не обойтись, а значит, придется все решения брать на себя. А Лере лучше и не знать в чем заключался бизнес отца и что именно он прикрывал. Придется, как и Толик делать вид, что никаких жестких ситуаций в жизни отца и дяди Леши и не было. Но это все потом, главное найти девочку в целости и сохранности.

Очередной звонок вывел из раздумий.

— Да, Стас. Раскололи? Быстро вы обернулись.

— Кое-кто оказался очень хлипким, даже до базы не успели доехать, как петь начал. Даже погладить толком не удалось, ни вдоль шерсти, ни против.

— Что именно узнали? — сердце прожженного пройдохи пропустило удар.

— Девчонку хотели убрать, но не успели. Один из, хотел развлечься, она вывернулась и прострелила тому ногу. После они получили указания пришить ей мокруху.

— Подробно расскажешь потом. Кто приказал, узнали?

— Божится, что не знает. Мол не видел, только слышал, по мобиле. Но я тут кое-какие справки навел.

— Так кто?

— Домовой и кто-то, кто ему отдавал приказания. Эти парни на Домового работают. Но ты сам знаешь, он мелкая сошка, работает на подхвате и служит ширмой для других людей. Поговаривают, что кукловодом у него один интересный человек работает.

— Можешь не называть имя. У тебя там лишние уши. Я кое-что слышал об этом. Впрочем, это легко просчитывается. Будем готовить подарок друзьям, Стас. Так где Лера?

— Он не знает, — вздохнул Стас. — Божится, что как потеряли ее в лесу, так больше и не видели.

— Дуй сюда. Певчая птичка же пусть покажет, где потеряли девочку и начинайте Лерку искать, — дядя Леша секунду подумал. — Хотя, со встречей переиграем. Незачем кому-либо видеть лишнюю движуху у дома. Встретимся в обычном месте, через полтора часа. И проверь счет, Стас. Тебя ждет сюрприз.

— Спасибо, Алексей Палыч, — все, что сказал Стас и отключился.

— Ну, деваха дает, — довольно крякнул дядя Леша, недоверчиво улыбаясь. — Надо же, все-таки в отца пошла. Ну, теперь-то мы точно ее найдем.

Отдав необходимые распоряжения на время своего отсутствия, он, аккуратно перебравшись через ограду, так чтобы никто посторонний не увидел, пешком, через негустой лесок направился к тайному гаражу, в котором стояло неприметное авто, о котором не знал никто кроме него и Толяна.

Страх быть застуканной на месте преступления — тогда от подставы будет не отвертеться — гнал меня дальше и дальше. На дорогу боялась выйти, лучше это сделать подальше от того места, где скоро найдут труп. Странную девушку в грязной одежде легко вспомнят, если кто спрашивать будет, так что стоило пока держаться от людей подальше. Шла долго, очень долго, потеряв счет времени, наручные часы не жаловала, а мобильник, по которому узнавала который час, остался в сумке. Когда уже стали опускаться на лес сумерки, рискнула выйти на дорогу и попытаться все-таки поголосовать. Слабость, голод, жажда, все эти составляющие моего самочувствия стали причиной столь рискованного решения. Понимала, что вряд ли дойду до города. Так и сгину в лесу, тем более, пока дачных поселков по дороге не попадалось. С моей физподготовкой и общим состоянием на данный момент, вряд ли прошла действительно большое расстояние. Да и останавливалась часто, чтобы передохнуть.

На удивление попутку поймала быстро и моих жалких, заначенных в кармане стольников хватило на оплату проезда, вопреки всем ожиданиям. Лихой дедок на старых жигулях, довез меня до города и даже не мучил расспросами. Он насвистывал себе что-то под нос и смотрел, не отвлекаясь, на дорогу. А я хоть чуточку отдохнула, скорее уплыла куда-то в мир грез — нездоровилось. Прогулка по лесу в прохладную погоду могла плачевно закончиться для моих бронхов.

Очнулась от дремы, когда дедок решил уточнить, куда именно мне ехать. А действительно, куда? Податься-то некуда. Возле всех возможных убежищ меня могут ждать, если не бандиты, то милиция. Нельзя к себе в квартиру, нельзя в дом к дяде Леше. Единственная возможность позвонить. Но и это страшно. А если засекут звонок?

На фоне последних событий меня обуяла паранойя, и за каждым углом мерещился бандит. Поэтому куда двигаться после того, как меня высадят из машины, просто не знала. В конце концов, решила действовать, надеясь на удачу. Вдруг подфартит. К дяде Леше дедок меня точно не повезет, это надо считай через полгорода махнуть. Да и не хватит уже на оплату проезда. Только на метро осталось. Поэтому попросила высадить у станции метро, которая удачно располагалась неподалеку от моей квартиры. План был таков, сначала осмотреться, потом, если не замечу ничего подозрительного, нырнуть в квартиру — о том, что ключи в сумке, благополучно забыла — переодеться, а потом пытаться дозвониться до дяди Леши. Только он и способен сейчас мне помочь.

Других вариантов не было. К подругам, которых считай и нет, завалиться не смогу. Придется снимать куртку, которая хоть чуточку прикрывает безобразие с раной, а значит, возникнут ненужные вопросы. Значит решено… Хотя. Есть другой вариант. Все-таки позвонить дяде Леше и в ожидании, когда он меня заберет, пошататься по подворотням, стараясь не попадаться людям на глаза. Но снова не ясно, а стоит ли звонить? Может мне сейчас безопасней где-нибудь на вокзале переночевать?

Так и не придя к какому-либо решению, вылезла из автомобиля у станции метро, расплатилась с дедком и порадовалась, что сейчас не так светло и беспорядок в моей одежде меньше заметен. Жигули уехали, а я отошла подальше от многолюдной толпы, стараясь прижимать локоть к пострадавшему боку, чтобы никто не заметил подозрительных пятен на одежде. Что же делать? Как поступить? Чем дальше думала, тем хуже были перспективы.

— Лера? — какой-то парень остановился возле меня, стараясь заглянуть мне в лицо.

Шла, опустив голову, так чтобы никто не мог разглядеть за волосами лицо. Как только меня позвали, тут же ускорила шаг, стараясь отвязаться от парня.

— Лера, ты куда? — молодой человек догнал меня и схватил за левую руку.

Прошипела в ответ что-то злое и попыталась вывернуться, эта зараза умудрилась подойти с той стороны, которая в бою с насильником пострадала больше всего.

— Лер, что случилось? — голос парня был напряжен. — Ты почему убегаешь? Черт, ты вся в крови. А ну пойдем отсюда.

Меня потянули за руку в подворотню, но так просто, без боя сдаваться я не хотела, как и смотреть очередному похитителю в лицо.

— Лер, ты меня не узнаешь? — удивился парень, почувствовал, что я, молча, вырываюсь. — Я помочь хочу!

— Иди ты…, - снова зашипела, теперь от боли, резкие движения привели к тому, что рана заныла сильнее, — в лес, по ягоды. Помощничка бог послал, всю жизнь о таком мечтала. Руку отпусти, больно.

— Нет, пока не отпущу. Ты же сбежишь, а судя по всему, бежать тебе некуда или куда бежать еще не решила. Я прав?

Все-таки подняла взгляд на своего пленителя и офигела. Нет, это же какой погруженной в свои проблемы надо быть, чтобы не признать по голосу старого знакомца.

— Ты? — недобро сверкнула глазами. — И что ты тут делаешь?

— Интересный вопрос, — усмехнулся парень. — Главное логичный и своевременный. Живу тут, неподалеку. Забыла уже?

— Всю жизнь ты, Леха, язвой был, ею и остался. Чего тебе надо? — враждебно смотрела в лицо своей первой, неразделенной любви и злилась, что снова он застукал меня в дурацком положении и непрезентабельном виде.

— Мне почему-то кажется, что у тебя серьезные проблемы. Это так?

Давнишняя моя мечта, что этот темноволосый прекрасный рыцарь когда-нибудь спасет меня от неприятностей, сейчас вроде как сбывалась. Вот только ее ценность уже давно канула в лету. Упрямо молчала, уперев взгляд в блестящую молнию на его куртке.

— Молчание знак согласия, — сказал он, так и не дождавшись ответа. — Идем.

Снова потянул за руку, только теперь за правую и более бережно.

— Куда? — покрепче уперлась ногами в землю, не желая сдвигаться с места.

— Ко мне. Надо же разобраться в чем дело. А здесь мы можем стать объектом ненужного внимания. Или ты хочешь попасть сейчас под объективы камер репортеров из уголовной хроники? Или машину стражей порядка ждешь? Идем, не упрямься.

И я пошла, боясь верить, что действительно кто-то взялся мне помогать и в то же время, ожидая подвоха.

— А родители что скажут? — наконец нашла в себе силы заговорить.

— Ничего, они в отпуске в теплых краях. Любят бархатный сезон, — ответил парень.

Дошли мы быстро, Лешка действительно жил неподалеку, но вот где именно, раньше не знала, так как гордость не позволяла организовывать дежурств под окнами и дверями идеала, поэтому, никогда не уточняла более точно, куда идти караулить. Жил он на пятом этаже многоквартирной высотки, которая затесалась каким-то чудом среди девятиэтажек. В лифте мы молчали, парень о чем-то думал, разглядывая меня, а я не решалась заговорить. Мне не хотелось отвечать на вопросы, но и идти действительно было некуда. Вот и думала, как отвертеться от выдачи информации и в то же время не обидеть парня.

Когда мы зашли в квартиру, уютненькую, кстати, обставленную без претензий, но со вкусом — ничего из совкового прошлого родители Лешки не стали привносить в обстановку, сделав ее современной, но не вычурной — парень снова внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Снимай куртку. Будем смотреть, что у тебя там.

— А может не надо? — не хотелось демонстрировать огнестрельную рану, одна надежда на то, что он в них не разбирается.

— Не спорь, — сказал, как отрезал.

И я снова подчинилась. Лешка так решительно поджимал губы и серьезно смотрел на меня, что спорить дальше духу не хватило. Только дрожащим голосом — многочисленные сегодняшние стрессы, наконец, добрались до выхода и просились слезами наружу — спросила:

— Сесть будет на что?

— Извини, — в холодном взгляде голубых глаз можно было уловить искру сочувствия, но только искру. — Забыл об этом. Сейчас, — но не сдвинулся с места.

Откуда-то пришло понимание, что видит перед собой молодой человек в данный момент. Оборванную папенькину дочку, не привыкшую марать руки о настоящее дело. По выражению лица, по презрительному прищуру глаз, можно было прочитать все его мнение обо мне. Неожиданно для себя вспыхнула и отвернулась, в голову пришли воспоминания о том дне, когда он видел похмельную меня в окне. Что еще он должен обо мне думать? Только то, что ввязалась в передрягу из-за какого-нить наркотика, либо от нечего делать. Губы невольно задрожали, на глаза навернулись предательские слезы.

— Я пойду, — потянула ручку двери. — Не буду тебя утруждать.

На мои пальцы легла твердая и теплая ладонь.

— Не уходи. Я взялся помочь, значит, помогу, — голос звучал более мягко, но в лицо парню взглянуть так и не посмела.

Чувствуя себя униженной, растерзанной и несчастной, уже не смогла удержать слез и разрыдалась, выплакивая весь ужас последних дней. Выдернула руку из-под его руки и закусила кожу на ладони, стараясь не выть зверем от того, что мне очень плохо. Парень притянул меня к себе и, не отдавая себе отчета, прильнула к такому сильному, пахнущему свежестью и надежностью человеку. Он просто гладил меня по голове и молчал, давая выплакаться, понимая, что слова сейчас бесполезны. Когда чуточку успокоилась, Леша провел меня в комнату, усадил на стул, опустился передо мной на корточки и спросил:

— Все так серьезно?

Кивнула и произнесла срывающимся голосом:

— Отца убили, — на большее меня не хватило, снова потянуло плакать.

Больше он не сказал ни слова, ушел, видимо на кухню, потому что вскорости вернулся с кружкой, в которой плескалась вода. Заставил через не хочу сделать несколько глотков. Помогло, всхлипывать стала меньше. Отставил бокал и коснулся указательным пальцем куртки:

— Ее надо снять. Посмотреть что там, просто необходимо. А как немного придешь в себя, расскажешь все. Подумаем, что можно будет сделать.

Послушно попыталась стянуть куртку, но руки плохо слушались, все еще чувствовала себя оглушенной и слабой. Да и откуда было силам взяться, если целый день не ела? Да и вчера тоже не особо налегала на еду. И позавчера. От этих мыслей разыгрался аппетит, о чем и сообщила Леше:

— Извини, плохо получается. Я не ела сегодня весь день. Сил нет.

— Давай помогу, — спокойно ответил он и помог разоблачиться. — Еда позже будет. Сначала надо разобраться с раной.

Кинул смурной взгляд на пропитанную кровью майку, голую руку, дизайнерский подход к одежде его, видимо, не радовал и снова вышел из комнаты. Не было в этот раз его чуть дольше, и вернулся он уже с бинтом, перекисью водорода в одной руке и миской с водой в другой. Расположил это все на столике, возле которого стоял мой стул, покачал головой:

— Кофту тоже необходимо снять. Ее надо постирать, а еще лучше сжечь. Но негде.

— Зачем? И что тебе в голову пришло? Это только моя кровь, — попыталась возмутиться, но тут, же пришла в голову здравая мысль, что это не факт.

Мужика-то я ранила, и стоял он ко мне близко. Конечно, на майку могло и не попасть, а вот на куртку или джинсы. Да и в листве шарила в поисках улик, тоже могла испачкаться.

— Тогда и куртку туда же нужно, — тихо сказала и стала задирать одежку.

— Надеюсь, этого хватит, — кивнул на столик. — Если что-то серьезней, придется обратиться к врачу.

Снова присел на корточки передо мной, дождался, когда выпутаюсь из единственного рукава майки, потом потянул за узел сбившейся импровизированной повязки. Аккуратно потянул, чтобы ничего не повредить. Но платок, в том месте, где соприкасался с раной, не захотел так просто отставать, присох. Тогда Лешка, окинув задумчивым взглядом принесенные 'медикаменты', снова поднялся с места и, сказав: 'Извини, сейчас' удалился. Пришел он в этот раз уже с упаковкой ватных дисков и огромным куском ваты в руках.

Намочил вату, не сильно отжимая, и стал смачивать повязку, потихоньку оттягивая ее рукой вверх. Было больно, но я терпеливо молчала и кусала губы. Что эта боль по сравнению с ощущением, что весь мир рухнул, и больше в нем нет места для меня? Процесс получился длительный и неприятный. От того, что повязку пришлось отодрать, рана снова начала сочиться кровью. Сосредоточенно, меняя ватные диски, Леша принялся оттирать присохшую к коже кровь. После того как завершил с этим процессом приступил к обработке самой раны, уже больше не поминая то, что необходимо будет обратиться к врачу. Не так все ужасно, раз сам справляется. После того как завершил с перевязкой, сказал:

— Сейчас найду для тебя футболку или рубашку. Пока же умойся. Расческой можешь воспользоваться моей. Идем, покажу.

Парень довел меня до ванны, показал полотенце, расческу и оставил меня одну, чтобы могла привести себя в порядок. Долго умывалась холодной водой, после взялась за смывание того, что молодой человек не стал стирать ватными дисками. Сильно ыше уровня раны он не решился подняться, а кровь попала и на бюстгальтер и на грудь. Стук в дверь отвлек меня от осторожного, чтобы вода не намочила свежую повязку, отмывания крови.

Приоткрыла дверь, Лешка, не глядя в мою сторону, протянул рубашку.

— Спасибо, — смутилась, но поблагодарить не забыла.

Поколебавшись немного, сняла запачканное белье, оттерла с кожи всю кровь, которая попала под него, вытерлась и надела рубашку, которая мне была велика. Ничего, закатала рукава, и это стало не так заметно. Теперь можно было и расчесаться, и если не обращать внимания на опухшие красные глаза и нос, да на синяк на скуле, можно даже принять за обычного человека, а не гуманоида с неизвестной планеты. Нервно сглотнула, еще раз пригладила волосы рукой и вышла за дверь. Мне не хотелось ни обижать Лешку, ни отвечать на лишние вопросы. По сути, я не знала своего одноклассника достаточно хорошо. Ведь известна истина, что любовь застит взор, а значит, адекватно оценивать молодого человека раньше я не могла.

Но он опять не стал задавать вопросов, крикнул из кухни, когда услышал мои шаги:

— Я здесь. Дорогу показать?

— Уже дошла, — отозвалась и застыла, наблюдая за тем, как Лешка хлопочет на кухне.

— Садись. Сейчас кормить буду, — кинул беглый взгляд в мою сторону, скупо улыбнулся и вернулся к скворчащей сковороде. — Извини, особых харчей нет, готовка дается мне с трудом, но, надеюсь, яичница тебя устроит.

Осторожно села на табуретку, боясь потревожить затихшую рану, и нервно захихикала.

— Ты что? — удивился парень и обернулся ко мне.

— Нет, ничего. Просто я тоже могу только яичницу готовить. Ну, еще омлет.

Отсмеявшись, в смехе не было ничего веселого, скорее что-то отчаянное и истеричное прорывалось, замолкла, стараясь избегать взглядом того места, где стоял Леша. Как его хлопоты живо напомнили то ли явь, то ли быль, связанные с Германом.

— Я не знаю, куда тут кое-что еще из вещей деть, грязное, — вспомнила о белье, зажатом в кулаке.

— Я твои вещи закинул в стиральную машину, кидай туда же, — кивком головы указал на агрегат. — Сейчас запустим, все будет чистое, никто не подкопается. Проделала все необходимые манипуляции, уточняя у Лешки как правильно выставить режим и на что нажимать, потом снова села на стул и уставилась тупым взглядом на стиральную машину.

— Ешь, — передо мной поставили тарелку с яичницей и куском хлеба, лежащим на краю.

— Аппетита нет, — вид пищи вызывал отвращение, голод куда-то пропал.

Остались только сонливость, усталость и пустота в душе.

— Ешь, — нахмурился, когда увидел, что никак не отреагировала на то, что пододвинул тарелку поближе.

Взял вилку и нож в свои руки, отрезал кусочек, нацепил на вилку и поднес к моему рту:

— Открой ротик. Ну же, — удивленная его действиями, послушалась.

Только когда прожевала первый кусок, поняла что все-таки голодна, забрала вилку и нож у Леши и принялась за еду. После того как доела, мне налили чай и Лешка сел напротив тоже с кружкой, дымящейся паром и произнес:

— Рассказывай. Все рассказывай.

Отвела взгляд в сторону, закусила губу и неохотно, выдавливая из себя слова, стала говорить. Про смерть отца, про похороны, про то, как меня выкрали и хотели убить, про то, что не знаю, как поступить дальше и куда идти. Он слушал меня внимательно, испытующе глядя на меня голубыми глазами, ни разу не перебил, но я чувствовала, что мне сочувствуют и верят. От этого становилось немного легче, ведь удалось разделить тяжкую ношу, отдать какую-то часть собеседнику.

— Звонить опасно и ехать домой опасно. Тебя везде могут ждать. Раз такие дела, оставайся пока у меня. Завтра съезжу к тебе домой, посмотрю, что можно сделать. Если удастся, передам весть твоему дяде Леше. Ему можно доверять? — подумав немного после того, как завершила рассказ, сказал Лешка.

— Можно. Он за папу и за меня любому глотку порвет.

— Ты думала над тем, чтобы найти того, кто заказал твоего отца? — небрежно спросил он и отхлебнул чай.

— Думала. Но я не знаю, с какого краю подойти к этой проблеме. Где искать концы? — тоже сделала глоток горячего напитка.

— Твой дядя Леша, у него же есть связи. Он может знать кто такой Домовой. Не поверю, что никаких слухов о том, кто с ним связан, не ходит.

— Думаешь, стоит начинать оттуда? — устало прислонилась к стене, возле которой стоял мой табурет.

— Попробуй. Чем черт ни шутит, — подумал еще немного и тихо добавил. — А я тебе помогу. Как на это смотришь?

— Спасибо, — вздохнула в ответ. — Но я не хочу втягивать в это еще и тебя. Это очень опасно.

— Прорвемся, — убежденно ответил он и поднялся с табурета. — Давай кружку. Тебе стоит отдохнуть. У тебя был очень тяжелый день. Сейчас перестелю кровать в своей комнате.

— Я на каком-нибудь гостевом диване могу перекантоваться. И потом мне не хочется стеснять тебя.

— Сказано кровать, значит кровать, — не терпящим возражений тоном возвестил он и вышел из кухни.

— Давай помогу, — тоже поднялась и сказала вдогонку.

— Не надо. Отдыхай. Все сам сделаю, — донеслось до меня из комнаты.

Помаявшись немного бездельем, взялась за мытье посуды. Хоть какая-то благодарность приютившему меня однокласснику. К тому моменту как он появился на пороге кухни, успела все помыть и умудрилась не разбить ничего, что удивительно с моими трясущимися как у алкоголика руками.

— Я б все сам сделал. Ладно, пошли, — только и сказал он, когда увидел меня возле мойки. — Уложу тебя баиньки.

Поплелась следом, устала зверски и против сна ничего не имела. Главное чтобы кошмары не снились, с такими-то событиями неудивительно будет. Уже не в состоянии была смотреть по сторонам и при виде постели облегченно вздохнула, потянулась к молнии джинс, но тут же вспомнила о присутствии парня в комнате и решила повременить с раздеванием.

— Знаешь, я так благодарна тебе, за то, что выслушал, за то, что помог, — до меня только дошло, что не помешало бы и спасибо сказать.

— Спокойной ночи и не стоит благодарности, — спокойной ответил Лешка так, будто привык каждый день вытаскивать девушек из передряг. — Завтра еще все обсудим. Можешь спать в этой рубашке, можешь переодеть. Футболка для тебя на стуле.

— Спасибо, — устало ответила, наблюдая за тем, как он исчезает за дверью.

После того как он ушел, сняла джинсы и вспомнила, что не мешало бы хотя бы ноги помыть. Пусть полноценный душ принять я не могу, но какие-то мелочи стоит сделать. Да и про джинсы я забыла, а ведь и на них могла попасть кровь, кроме того они просто грязные, а я в них стулья гостеприимному хозяину пачкала.

— Леш, ты не спишь? — рискнула высунуть нос из его комнаты и вломиться в гостиную, где молодой человек как раз стягивал с себя футболку. — Ой, извини, — пискнула, увидев обнаженный, красивый торс и попыталась сбежать.

— Нет, не сплю. Что случилось? — смотрел он на меня все так же, непроницаемым взглядом.

— Я в душ хочу сходить. Дашь полотенце?

— В душ? — хмыкнул он. — Не очень удачная идея.

— Ну, не рассказывать же мне тебе все интимные подробности.

— Хорошо, полотенце сейчас достану. И зубную щетку дам. Я угадал с твоими пожеланиями?

— Да, спасибо. Неудобно тебя беспокоить, но…

— Ладно, замяли, — он, порывшись в шкафу, выдал мне требуемое.

После водных процедур вернулась в комнату, выделенную мне Лешкой. Попутно успела увидеть в темной гостиной парня, который сидел на диване с ноутом на коленях, увлеченно щелкая клавиатурой. Но заходить не стала, как и вспоминать о том, что стирка уже завершена и следовало бы достать мокрые вещи и посушить, а так же закинуть в машину еще и грязные джинсы.

Уснуть долго не получалось, сон не хотел посещать уставшую меня и привычных в последние дни таблеток снотворного не было под рукой. Ворочалась долго, в конце концов, не выдержала, поднялась, дошла до гостиной, заглянула в приоткрытую дверь. Лешка еще не спал, вот только сейчас он даже не смотрел на ноут, а сидел, откинувшись на спинку дивана, и о чем-то думал. Свет от экрана ноута падал на четко очерченные губы, правильные черты лица, придавая лицу парня какую-то загадочность и взрослость. Не зря он мне нравился раньше. Не зря. Красив паршивец, ничего не скажешь.

— Извини, — кашлянула я. — Знаю, надоела. Но уснуть не получается. Можно я с тобой посижу? Одной мне страшно.

— Бессонница? — серьезно посмотрел на меня Лешка.

— Да, последние дни только благодаря таблеткам сплю, — робко села на стул.

— Не увлекайся этим делом, только хуже будет. Лучше пытаться массажем, успокаивающим чаем, ваннами всякими дело выправить.

— А есть успокаивающий чай? Ванна исключается сразу, сам понимаешь, — чуточку оживилась я.

— Нет, такого чая нет, извини. Хочешь, сделаю массаж?

— Неудобно как-то, — не смела поднять взгляда на парня.

— Не бойся, не укушу, — хмыкнул он и поднялся с дивана. — Ложись. Массаж умею неплохо делать. У отца спина больная, приходится мне иногда отдуваться.

Видя мою нерешительность, он не выдержал и приказным тоном отдал распоряжение:

— Так, ложись, давай, а то передумаю.

Поднялась со стула, сделала несколько шагов к дивану и остановилась. Лешка снова не вытерпел, подтолкнул меня к 'ложу'. Чтобы не выглядеть ломакой, больше не стала сопротивляться и легла.

— Футболку задери! — снова отдал приказание и тут вспомнила о том, что вообще-то одеяние на мне короткое и еле-еле закрывает бедра и что думаю я непонятно чем, если хожу в таком виде перед парнем.

Нашарила рукой одеяло и попыталась натянуть его на ноги, увидев мои мучения Лешка помог прикрыть ноги, а так же задрал на мне футболку. Хорошо, что все-таки не решилась расстаться с трусиками и постирать их, пусть они были и после целого дня носки несвежими. А то сейчас бы оказалась в глупом положении. Еще чего доброго решит, что я так соблазняю его. Все-таки парни мыслят не так как мы, девчонки, и кто знает, как он воспринимает мой приход к нему в комнату.

Затихла испуганной мышью, боясь шевельнуться, испытывая сейчас страх перед Лешкой. Сегодняшние приключения сильно отразились на моем восприятии мужского пола и только шоком можно объяснить то, что с самого начала не стала шарахаться от парня. Сейчас же очень хотелось зарыться в подушку, накрыться одеялом, спрятаться под диваном, только больше не испытывать страха от того, что рядом мужик, пусть и не сорока лет отроду, а только восемнадцати.

Но, то ли я слишком испорчена и мню о себе невесть что, то ли парню действительно было абсолютно все равно, а занялся он именно массажем, пристроившись сверху на моих ногах. Делал массаж он неплохо, прямо чувствовала, как под его руками расслаблялись каменные мышцы и успокаивались истерзанные нервы. Дремота же всерьез взялась за мою сонливость и незаметно для себя я скоро провалилась в сон.

Леша стоял рядом с диваном и думал, как поступить. Либо перенести Лерку в комнату, либо не трогать и никак не мог решиться. Да и правду сказать, нравилось ему вот так стоять и смотреть на спящую девушку. Ее появление в короткой футболке, в комнате, стало испытанием для него. С трудом удалось держать себя в руках. За те несколько месяцев, которые он не видел ее, девушка успела сильно измениться. Стала более женственной и менее надменной, не такой, какой он помнил ее по школе.

Высокомерная богачка раздражала его и своим взглядом свысока на всех ребят, в том числе и на него и своей испорченностью. По крайней мере, ему казалось, что если есть деньги, которые ты можешь тратить, не прилагая никаких усилий для того, чтобы их заработать, то не можешь не испортиться. Вот и в Лерке ему мерещилось целое гнездовище всех тех пороков, которые он ненавидел. Серьезный и развитой не по годам, парень давно научился нести ответственность за свои поступки и в финансовом плане с шестнадцати лет не зависел от родителей. Поэтому ему претила и сама Лера, и ее образ жизни, и ее избалованность.

Даже сейчас он не совсем мог понять, что в его чувствах на данный момент больше, раздражения на глупую девчонку, которая не в состоянии позаботиться о себе самостоятельно или желание ею обладать. Все-таки Лерка превратилась в настоящую красавицу и равнодушно смотреть на ее длинные, стройные ноги совсем не получалось. Но ведь в девушке не только красивые ноги должны привлекать, важны и характер, и ум.

Лешу всегда интересовали независимые девушки, имеющие свое мнение, умеющие думать. А Лерка, Лерка требовала к себе повышенного внимания. С нею необходимо было нянчится, успокаивать. Нет, конечно, доля женственности не помешает любой девчонке, но в случае Леры, все-таки речь шла о переходе женственности в инфантилизм. Вполне возможно, что девушке и удастся повзрослеть, все-таки на долю не всякого человека выпадает ворох таких испытаний, которые за последнее время пришлось перенести ей. Но вот как быстро это произойдет?

Впрочем, Лешку привлекала возможность ввязаться в серьезную авантюру, пусть и в наличие характера у Лерки он и не верил. Почему бы и не попробовать провести собственное расследование? То как умер Леркин отец, не могло ни вызвать вопросов. А Лешка был достаточно любопытен и азартен, чтобы не отказаться найти решение там, где спасуют остальные. По крайней мере, хотелось, чтобы было именно так.

Все-таки перевернул Леру на спину, подхватил ее на руки и перенес на кровать, которая, безусловно, была более удобной, чем диван. Зацепился взглядом за джинсы, свет из коридора косо падал на стул со снятыми девушкой вещами. Забрал вещь, которая могла сыграть плохую шутку, если на нее тоже попала кровь. Отнес на кухню, вытащил Леркины вещи из стиральной машины и забросил туда джинсы. Усмехнулся кружевному белью — что бы сказали родители, увидь они сына сейчас — отнес вещички на балкон и развесил.

Вернулся в гостиную, взял в руки ноут, но рабочее настроение так и не приходило. Да и проект не горел. Время его сделать еще было. Поэтому молодой человек углубился в обдумывание ситуации, он твердо решил вмешаться и помочь. Но решить одно, а понимать, что можешь сделать, это другое. К вопросу стоило подойти серьезно.

Палыч стоял в толпе зевак и думал, что делать дальше. Спокойное лицо Стаса с аккуратненькой маленькой дырочкой в виске отпечаталось в памяти. Кто-то заметал следы, и выглядело это подозрительно. Неужели кроме одного кукловода имелся и другой? Алексей ничего не понимал. Зачем кому-то убирать Стаса? Или это никак не связано с делами самого начальника СБ, а только с делишками Стаса? Хреново, что осмотреть место происшествия внимательней не удастся. Впрочем, не беда, есть человек, который предоставит копии протокола и заключений специалистов.

Алексей Палыч выбрался из толпы зевак, дошел до авто, устроился за рулем и задумался. В своих выводах он был уверен. Виновник, безусловно известен, вот только кое-какие сомнения еще бродили в голове. Мало ли темных лошадок может найтись в этом деле.

Зудящее ощущение, которое возникло после последнего разговора со Стасом, будто что-то он упустил, не давало покоя и чтобы немного унять волнение, машинально набрал номер:

— Паш, как птички? — дядя Леша даже не стал здороваться, со своими особыми подчиненными он не особо церемонился, предпочитая сразу начинать разговор с дела.

— Птички сдохли! — сказал в ответ кто-то незнакомый и в трубке зазвучал отбой.

— Суки! — с чувством выругался Алексей Палыч и с трудом удержался от того, чтобы швырнуть мобилу в лобовое стекло.

Что с особым отрядом по разбору деликатных дел, так он называл состоящих у него на жаловании убийц, предстояло еще выяснить. Но то, что подчиненных вряд ли удастся увидеть живыми, это как пить дать. Пришла пора брать сынка Анатольича за яйца, вряд ли папаша сможет противиться тем условиям, которые можно будет диктовать, если в заложниках будет единственный наследник. Пока же Евгений Кукловодов, кукловод хренов, обыгрывает всех.

Завел машину, резко стартанул с места, какое-то время ехал молча, взбешенный, стиснув зубы, уставившись прищуренными глазами на дорогу. Когда немного отошел от неожиданных новостей, свалившихся на голову, еще раз взял в руки мобильник. Все что нужно было сделать — отослать SMS на определенный номер, чтобы запустить операцию. После этого можно было уничтожить сим-карту, оформленную на абсолютно левого человека, по поддельному паспорту, и залечь на дно, ожидая результатов. Он сам не знал в точности, удастся ли все задуманное, но раз кое-кто оказался хитрее, чем Алексей Палыч думал и начал игру по своим правилам, следовало прибегнуть к плану Б.

Сообщение отослано, теперь необходимо позаботиться о телефоне. Мост над мелкой речушкой пришелся как никогда кстати. Алексей Палыч остановил машину у тротуара, вышел, подошел к парапету, словно любуясь открывающимся видом…, и телефон незаметно выскользнул из пальцев и улетел в воду. Дядя Леша постоял еще немного, сплюнул под ноги и вернулся в автомобиль. Окинул взглядом окрестности, не заинтересовался ли кто его персоной и, успокоенный, нажал на газ. Народ в маздах, тойотах, мерседесах, фордах и прочем транспорте, спешил по своим делам куда-то и ему не было дела до какого-то дядьки, стоящего на тротуаре, пусть и праздные прохожие не часто на мостах с большим автомобильным движением встречаются.

Давно заготовленная квартира в маленьком городке соседней области и затаренные бакалеей шкафы в съемном жилье ждут своего часа и он пробил. Какое-то время придется пожить в отрыве от людей, но к такому развитию событий дядя Леша был готов. Можно будет выезжать в соседние городишки, и пользоваться таксофонами. Это даст небольшую отсрочку, потом придется менять место лежки, но пока…, пока можно раздавать ценные указания. И Лерку можно будет отыскать и спрятать, но все это лучше сейчас делать на расстоянии. И машину придется бросить тоже сейчас. Чем позже менты нападут на след и станут задавать неудобные вопросы о Стасе, о подчиненных, тем лучше. Стоило еще позвонить бойцам в доме, но это все потом, по дороге. С таксофона, на какой-нибудь заправке, тоже можно сделать звонок. Но лучше чтобы в черте города. Меньше возможностей, что засекут направление лежки.

Утром не было ни Германа, ни завтрака в постель. Проснулась с тяжелой головой, чувствуя себя очень вялой и несчастной. Долго пыталась понять, где нахожусь, спросонья это удалось не сразу. Но потом пришли воспоминания в полном объеме, и захотелось завыть волком. Сдержалась, пора вырабатывать в себе выдержку и характер, поднялась, одернула футболку, коротковата, но придется выйти в люди, то бишь к Леше, в таком виде, хотя… На стуле лежали шорты — обрезанные по колено джинсы с бахромой по краю — и ремень. Одежа была велика, но затянула ремень и пусть выглядела нелепо, но можно было не опасаться того, что Лешка воспримет мою одежду как сигнал к действию. Конечно, вчера он не позволил себе ничего такого. Но все равно как-то не по себе. До сих пор дрожь пробирает при воспоминании о козле, который собирался мною попользоваться в лесу. Жалко, что нельзя полноценно вымыться, ощущение его пальцев на руках до сих пор еще живо.

А все-таки Лешка жук. Уснула на диване, а проснулась в кровати. Перетащил, вредина, хоть так, но на своем настоял. Звук льющейся воды на кухне отвлек меня от мыслей о бывшем однокласснике. А точнее натолкнул на другие мысли о нем. Кошеварит что ли? Но прежде чем идти проверять предположения, направилась в ванну, умываться. Отражение в зеркале не порадовало. Синяк расположился некрасивой кляксой на щеке, губы, от удара того урода, были припухшими. Выражение глаз затравленное и вообще не понравилась сама себе, выглядела загнанным в ловушку зверем, который отчаялся найти спасение.

Умылась и после того как тщательно вытерла руки и лицо, решила взглянуть на ранение. Задрала футболку, глянула на повязку и поняла, что сама не решусь ее снять, ведь потом не смогу вернуть все как было. Поэтому лучше будет попросить Лешку глянуть, хоть и не хочется. Стоило еще придумать, как не дать ему вмешаться в мои дела. Не хватало только, чтобы у него возникли проблемы из-за меня. Дошла до кухни, Лешка занимался жаркой омлета и стоял ко мне спиной, но, видать услышал, как я вошла, потому что сказал не оборачиваясь:

— Доброе утро. Как спалось?

— Нормально, — зябко поежилась, его хлопоты у плиты вызвали непрошеные воспоминания к жизни.

— Садись, — мельком глянул на меня и кивнул на стул. — Сейчас будем завтракать.

— У тебя, наверное, много яиц уходит, когда ты живешь один? — задала идиотский вопрос, чтобы нарушить молчание, которое мне казалось тяжелым и гнетущим.

— Что? — немного опешил он, пытаясь въехать в то, что я произнесла. — А, да… Яиц много расходую. И замороженных пельменей и блинов. К моменту, когда возвращаются родители, зверею окончательно и теряю человеческий вид.

— Это как? — его замечание показалось мне забавным.

— А вот так! — рявкнул он и скорчил зверскую рожу. Не выдержала, прыснула, таким смешным он выглядел сейчас.

— Ой, не могу! Ну ты даешь! — подняла вверх кулак с поднятым вверх большим пальцем, после того как отсмеялась. — Класс!

Лешка вернулся к готовке, а я занялась разглядыванием кухни — вчера не в состоянии была рассмотреть все, как следует — и пережевыванием невеселых мыслей.

— Ну что, царевна-несмеяна, завтрак готов, — снова отвлекся он от плиты и улыбнулся одними глазами.

Поднялась с табурета, подошла к разделочному столу и махнула рукой в сторону сушилки для посуды, устроившейся на поверхности из полированного камня:

— Тарелки здесь взять?

— Здесь, — согласился он, с недоверием наблюдая за тем, как беру посуду, вилки, ножи и несу это все на обеденный стол.

Окончательно Лешка отмер, когда аккуратно расставила все это на столе, и услышал мое насмешливое:

— Я, конечно, белоручка, но не до такой же степени!

— Ага, — буркнул он, взял за ручку сковороду, отпилил лопаточкой половину омлета, подошел к столу и разложил порции по тарелкам, упорно избегая смотреть на меня.

Странно, почему он отводит взгляд? Впрочем, какая разница. Моя задача переубедить его не вмешиваться в мои дела, пусть помощь бы и не помешала. Но сначала лучше позавтракать.

Омлет пришлось запихивать в себя силой. Аппетита не было и только понимание того, что плохое самочувствие и слабость мне совсем ни к чему, подталкивало к механическому, без ощущения вкуса, пережевыванию пищи. Пока ели, молчали, я упорно разглядывала окно и цветы, стоящие на подоконнике, Леха упорно смотрел в тарелку, только закипевший чайник отвлек его от рассматривания омлета. Парень ведет себя так, словно провинился в чем-то.

В упор посмотрела на молодого человека, почувствовав мой взгляд, он и сам оторвался от рассматривания стола и тарелки.

— Знаешь, я тут подумал…, - повертел он вилку в руках и отложил в сторону. — Может тебе не стоит пока возвращаться домой?

— Почему? — нахмурилась в ответ, но взора не отвела от голубых глаз.

— Подумай сама. Если твой дядя Леша заберет тебя, то посадит под колпак, и ты носа высунуть из дома не сможешь, а значит и узнать что-нибудь сверх того, что сообщит тебе начальник СБ.

— Допустим, — хмыкнула и снова уставилась на цветы. — И?

— Кроме этого, — начал он горячиться, — подумай сама. У дома бродят какие-то типы, сама говорила, а значит, узнают, что ты вернулась, и снова могут попытаться тебя убрать, — Лешка нервным жестом взъерошил волосы, чувствовалось, что он хорошо обдумал то, что говорил сейчас и собирался отстаивать свою точку зрения.

— Хорошо, но ты понимаешь, что меня все равно будут искать? Раньше или позже, а найдут. Оставаться здесь я не могу…

— Почему? — не дал мне договорить парень.

— Что почему?

— Почему не можешь остаться?

— Причин много. К примеру, потому что не могу до бесконечности сидеть на твоей шее. Пожалуйста, дай договорить, — протянула руку и дотронулась до его пальцев, останавливая его возражения. Лешка явно собирался снова перебить меня. — Кроме того, что не хочу вмешивать тебя, есть и другие причины. Ты, можно сказать, мой сосед, а значит, бандиты шатаются где-то неподалеку. Высуну нос на улицу и, кто знает, чем это закончится.

— Я могу одолжить тебе парик, — выдал дурацкую идею Леха. — Знаю, глупая мысль, — но тут же загорелся другой идеей. — Слушай, ну это же все решаемо. Я ж хотел вот что предложить. У моей бабушки есть домик в деревушке. Конечно удобств там никаких. Воду придется из колодца таскать. Единственно, что газ в баллоне можно купить и плита под это дело имеется. Не уверен, что тебе там понравится. Но это выход. Там можно попытаться переждать проблемы. Скучно, конечно, будет. Правда есть много книг, бабуля знатная книгочейка.

— Все хорошо. Но как-то не совсем понимаю, зачем убегать из города. Дядя Леша сможет меня защитить. И потом, я могу совсем не подставлять тебя. Достаточно позвонить откуда-нибудь с улицы и договориться о том, чтобы меня забрали. Мне не хочется рисковать и твоей жизнью. Ты никаким боком к этой истории не относишься, а может достаться и тебе, — поднялась с табурета, собрала грязную посуду и отнесла в мойку. Приступив к мытью тарелок, продолжила. — А если судьба умереть, то где бы я ни пыталась спрятаться от смерти, уйти от нее все равно не получится.

— Глупости! — резко заметил недовольный парень. — Глупости! Никакого рока не существует. Каждый сам вершит свою судьбу. И если ждать смерти сложа руки, от нее действительно никуда не деться. Как говорят, на Бога надейся, а сам не плошай и это верно. Главное поставить цель и добиваться ее, а отговорки вроде судьбы, это глупость и чушь.

— Я решила, Леш. Не имею права тебя подставлять. Поэтому позвоню дяде Леше, договорюсь обо всем и не буду больше тебе надоедать. Не сердись и не обижайся. Я тебе очень благодарна и буду еще более благодарна, если ты не станешь вмешиваться. Это не твоя война, извини.

— Ну как знаешь. Думай сама, — явно надулся, но знаю, что поступаю правильно.

— Вот и договорились. Правда, еще немного тебя побеспокою. Где можно мои вещи забрать?

— На балконе, — хмуро ответил парень, рассматривая ногти на руках. — А насчет деревни все-таки подумай.

— Спасибо. Я обязательно подумаю, — это сказала, снимая свою одежку с веревки, натянутой на балконе.

— Может все-таки стоит избавиться от вещей? — задал он важный вопрос.

— Как? Сжечь негде, а это самый верный способ. Выбросить на помойку, тоже не дело. Могут найти. Придется носить самой, дабы не скомпрометировать невинных людей.

— Когда хочешь позвонить? — парень говорил сухо и коротко, выражая тоном неодобрение в отношении моих планов.

Но можно сказать ему спасибо за то, что не стал отговаривать.

— А чего тянуть кота за хвост? Оденусь и пойду в бой, — остановилась напротив парня по дороге с балкона в ванну. — Не сердись. Не люблю вешать свои проблемы на посторонних. Привычка такая.

Попыталась улыбкой разрядить натянутую атмосферу, но не получилось. Лешка даже не посмотрел на меня, рывком поднялся с табурета, прошел мимо, словно меня рядом и не было, остановился у двери на балкон и коснулся пальцем листка растения, стоящего на подоконнике, рядом с дверью:

— Я провожу тебя, и это не обсуждается. Пока не сдам с рук на руки в целости и сохранности, не успокоюсь.

— Леш…, - хотела возразить, но передумала, парень стоял в напряженной позе и все говорило о том, что в этом вопросе он не уступит ни сантиметра. — Хорошо, договорились.

Джинсы были еще влажными, но это меня не остановило в стремлении поскорее слезть с шеи гостеприимного одноклассника. Натянула чистую одежду, поеживаясь от прикосновения влажной ткани к телу, но упрямство закусило удила, поэтому понадеялась, что вещи на мне высохнут быстрее, чем на веревке на балконе. Железные монетки, все мое богатство на сегодняшний день, постирались вместе с джинсами. Спасибо Лешке, что вообще вспомнил про мои вещички и позаботился о них. Вообще он большой молодец и потрясающий человек, но пора и честь знать, как бы спокойно и тепло мне не было под его покровительством.

Молодой человек уже наготове ждал меня возле дверей. Неодобрительно посмотрел на мои мятые и влажные вещи и хмуро заметил:

— Может мне тебе свою куртку одолжить? Простынешь же.

— Спасибо, я и так уже чересчур села тебе на шею и ножки свесила. Лучше пойдем поищем откуда позвонить можно.

— Неподалеку таксофон есть. Но, он довольно близко к тому дому, где ты живешь.

— Тогда стоит поискать что-нибудь подальше от дома.

— Я могу на разведку сходить, — предложил, немного оживившись, Лешка.

Бросалось в глаза, что он не хочет выпускать меня за порог и готов придумать любые отговорки, чтобы проделать все самому. Странный он, все-таки, хоть и хороший.

— Пойдем вместе. Можно в метро, там точно хоть один, да есть. А можно и по-другому поступить.

— Как? Хочешь дам свой мобильник, позвонишь? — проявил очередную порцию заботы парень.

— Нет уж, вот этого, точно, делать не стоит. Все-таки не в шутки играем. Мобила оформлена на тебя, а значит, могут легко найти.

— Им еще нужно до баз мобильного оператора добраться, — не сдавался Леха.

— Почему ты так не хочешь выпускать меня на улицу? — решила задать вопрос в лоб. — Сам же понимаешь, что им эти базы достать раз плюнуть.

— Предчувствие плохое, — буркнул он и чтобы завершить разговор, открыл замок, но ладонь так и оставил на ручке двери. — А куртку, на вешалке висит, надень, хотя бы поверх своей. Воспаление легких схватишь, на улице не лето.

Глянув на решительно поджатые губы молодого человека, не стала спорить и проделала то, что он просил. Только после этого он открыл дверь и выпустил меня на лестничную площадку. Лешкина куртка была мне великовата, но в каком-то смысле это было даже хорошо. Если волосы не будут выбиваться из-под воротника, и если натянуть капюшон на нос, буду похожа на пацана, а не на девчонку, никакой бандит не узнает, а это сейчас нужнее всего.

Лешка всю дорогу до метро был мрачен и молчал, а я была не в том настроении, чтобы поддерживать светскую беседу. Дошли мы без приключений, никто не обращал на нас внимания, и это было очень даже на руку. Только когда разыскали где купить карточку и Лешка, даже не спрашивая, есть у меня наличность или нет, оплатил покупку, вспомнила, что мобила осталась у похитителей. А номер дяди Леши был как раз там. Возникло желание побиться головой об стену из-за того, что память дырявая и уверенности, что точно помню номер, нет. Но выбора все равно не было, так что пришлось надеяться, что все-таки со склерозом мы познакомимся в старости и сейчас я не ошибусь. Набрала номер и снова возникло желание побиться головой об стену. С мрачным выражением лица протянула трубку Лешке. Тот, впрочем, и так мог слышать повторяемое механическим голосом сообщение: 'Абонент вне действия сети'.

— Хреново, — наконец озвучила свое мнение о ситуации.

— Вертаемся домой. Ты меня подождешь, а я съезжу и все проверю, — парень решил взять ситуацию в свои руки.

— Может не стоит?

— А другого пути нет. Да и я осторожен буду. Только гляну издалека, если опасно, вернусь домой, если можно пройти, попытаюсь передать весточку твоим. В случае чего, вернусь и можно будет обдумать предложение насчет домика в деревне. Так что пошли.

— Ладно, — сдалась я.

Как ни пыталась, чтобы этого не случилось, но, видимо, молодому человеку придется по уши завязнуть в моих проблемах. Правда, зачем я себя накручиваю? Если все удастся, то его участие в истории закончится, как только дядя Леша заберет меня. До Лешкиного дома тоже дошли без приключений. Договорились о том, что сначала он позвонит с таксофона на мобильный, который мне оставит, и только потом дверь открывать ключом станет. Так, на всякий случай. На мой вкус получались какие-то глупые игры в шпионов, но раз считает, что такая предосторожность нужна, то пусть будет. Но ой как я не хочу, чтобы он мне мобилу оставлял.

Все уговоры оказались бесполезны. Телефон Леха оставил, и рванул искать приключения на пятую точку. Хоть и просила погодить и сходить чуть попозже снова позвонить. Молодой человек твердо стоял на своем и в результате я сдалась. Закусила губу, сглотнула, беспокойство за одноклассника стало очень сильным, когда поняла, что отговорить не удастся, и тихо сказала:

— Удачи и будь осторожен.

— Все будет хорошо. Увидишь.

Улыбнулся на прощание, первая за это время улыбка, адресованная мне, и она ему очень идет.

— Ни пуха, ни пера тебе.

— К черту! — задумался на секунду, стоя на пороге. — Никому не открывай и никуда не уходи. На звонки на домашний телефон не отвечай. Скоро вернусь.

— Пока.

На душе стало очень тоскливо и тяжело, после того как дверь за ним захлопнулась. Ключ повернулся в замке, парень решил не полагаться на мою ответственность и закрыл меня сам. Время потянулось тягуче и невыносимо медленно. Если бы знала, на какую пытку себя обрекаю, никогда бы не согласилась остаться одна. Как же тяжело ждать, особенно когда нервы натянуты как струны, когда каждый момент чудится, что сейчас позвонят и скажут, что с Лешей что-то случилось. Я не прощу себе, если он пострадает из-за меня. Не надо было идти у него на поводу. Зачем я его отпустила?

Герман, а точнее Дэн, нервно облизал губы. Сегодня у него было третье за последние дни свидание с Димой. Наследник старого Линтенгейла уже смотрел на Германа влюбленными глазами, заглядывал ему в рот, ловил каждое слово и готов был на все, чтобы ни попросил любимый. Дэна передергивало каждый раз, когда иллюзия снова шла в ход, и приходилось видеть влюбленные взгляды, бросаемые внуком Мориса на него. В аду Дэну приходилось наблюдать многое, но вот участвовал он далеко не во всем, и до сих пор его коробило при одной мысли о возможности… О таком он даже думать не хотел, и пока дальше определенной границы не заходил на этих свиданиях, но приходилось играть роль, а после отплевываться, лежа на кровати в дешевой гостинице.

Мысли о Лере он упорно гнал от себя. Тянуло проверить как она там, помочь, если у нее какие-либо проблемы. Но пока удавалось себя держать в руках и заниматься тем, ради чего он и пошел на нарушение закона. Сегодня следовало совершить решительный ход и после останется еще немного времени, чтобы понаблюдать за результатом, а вот шоу придется досматривать уже в аду. Привязки нет, пытаться использовать кого-то еще, как Леру, претило. Внушенная Дмитрию любовь привязкой служить не могла, а спать с парнем ради того, чтобы еще чуть-чуть задержаться на Земле, Дэн не хотел. Значит уже скоро, влекомый силой ада, он переместится к границе, а там, там вряд ли ожидает что-то хорошее. Но больше он не хотел проходить то, что уже было пройдено с Лерой.

Почему-то мысли все равно возвращались к девушке. Беспокойство за неприспособленную к жизни девчонку все сильнее и сильнее овладевало им. Да и тянуло не только проведать. В этом он мог признаться себе. Хотелось прикоснуться к светлым волосам, снова наблюдать, как темнеют голубые глаза от страсти. Хотелось… Много чего хотелось, но все это было нельзя. Его вычеркнули если не из памяти, то из жизни девушки и незачем ее тревожить своим присутствием. Да и лучше будет и для него больше не видеться с ней. Чем меньше привязанность, тем меньше потом будет тоска по ней, когда останется только безысходность и одиночество в аду.

Сосредоточился на родственнике, хорошо что родная кровь подсказывает где того искать, пришла пора очередного сеанса связи. Дмитрий находился в своей квартире. Он уже успел вернуться на родину и пару раз позвонить на несуществующий номер. Впрочем, Герману-Дэну удавалось легко отслеживать все инициативы родственника, поэтому проколов не случалось. Вот и сейчас мобильник на стеклянном журнальном столике зазвонил и Дима, лежащий на диване, резко дернулся от неожиданного звука. Потом поспешно поднялся, схватил телефон и дрожащими пальцами коснулся экрана.

— Да! — ответил он.

— Привет, красавчик! — небрежно произнес Герман. — Как жизнь?

— Нормально, — отозвался Дима, а потом жалобным голосом спросил. — Мы сегодня увидимся?

— Не знаю, возможно, — холодно ответил Герман.

— В кафе, ты помнишь, мы там последний раз были. Придешь? — робко поинтересовался Дмитрий.

— Через час, — подумав, сказал Герман и отключился от 'абонента'.

В назначенное время Дмитрий Антонов ерзал на стуле за столиком в кафе и поглядывал на дверь. Темноволосый и темноглазый красавец до такой степени вскружил ему голову, что Дима готов был на все, только за один благосклонный взгляд и за возможность подержать за руку любимого. Но Герман опаздывал, как это делал всегда. Видимо, ему нравилось заставлять себя ждать. Вот и сейчас Дима боялся, а вдруг капризный новый знакомый вообще решит не приходить и снова будет болезненное разочарование, что и этот вечер для внука Линтенгейла пройдет в одиночестве. Но пока вечер только начинался, и парень ожидал красавца.

Высокая фигура появилась возле стеклянных дверей, толкнула их двумя руками, распахивая обе створки, и вошла в кафе. Сердце Дмитрия забилось где-то у горла, дыхание перехватило. В который раз стало сложно контролировать свои эмоции и все это от одного только взгляда в темные, большие, опушенные густыми ресницами, глаза.

— Ну, здравствуй, — Герман снисходительно улыбнулся и окинул ленивым взглядом кафе.

— Привет, — хрипло ответил Дима и отхлебнул чай из чашки.

Жидкость попала не в то горло и парень закашлялся. Герман постучал собеседника по спине и спросил:

— Ну как? Легче? — когда парень откашлялся, продолжил. — И как твой дед?

— Совсем в маразм впал. Копается в каких-то книгах, колдует чего-то, — замолчал Дима, испугавшись того, что сболтнул то, что не следовало говорить.

— А что колдует? — волшебно улыбнулся Герман так, что парень заворожено уставился на ямочки на щеках.

— Так, всякую ерунду, — осторожность и привычка взяли верх над обаянием шатена.

— А мне очень нравится всякая мистика. Удивляюсь тем, кто может видеть будущее, наводить порчу, совершать привороты, находить людей. Всегда привлекали колдуны. Они такие загадочные, — с намеком улыбнулся Герман.

— Да что в них загадочного? — вспыхнул Дмитрий. — Всякой ерундой маются, — в его словах звучала неприкрытая зависть.

— Я слышал, что этому можно научиться, а еще что можно заимствовать чужую силу. В свое время перечитал море литературы, все таинственное еще со времен юности меня влекло, — Герман подозвал официанта и заказал себе кофе.

— Да? — дождался Дима ухода официанта и настороженно уточнил. — А что это за способы?

— Как сказать, — неопределенно пожал плечами Герман. — Не очень точно помню. Что-то там было связано с кровью, смертью и ритуалами. Если интересно, могу поискать подробную информацию. Так сразу точно все не припомню. Давно это было.

— Заинтриговал, — Дмитрий старался не показывать, как его заинтересовал этот разговор, но это плохо у него получалось. — Мне было бы интересно про такое почитать.

— Дай мыло, я тебе скину письмом, — Герман кивнул официанту, который поставил перед ним чашку с горячим напитком, коротко глянул на собеседника. — Когда читаю такие вещи, возникает иногда желание попробовать провести какой-нибудь простенький ритуал.

— И как? Пробовал? — даже привлекательность темноволосого мужчины отступила на время, перед интересной информацией.

Дмитрий был уверен, что Герман и не подозревает о том, что зачастую все эти ритуалы, описанные в книгах, могут содержать в себе зерно истины и сработать в умелых руках. Поэтому его так заинтересовало то, что сказал мужчина, ведь он задел тайную страсть парня.

— Не решился. Но кое-кто из знакомых пытался, говорили, что все прошло удачно, только какие-то последствия были. Какие точно так и не выяснил, потому что тогда увлекся другими вещами и на время забросил мистику. Там вроде надо, чтобы был человек, у которого есть способности, он выступает в роли донора. Еще лучше если этот человек родственник. И чем полнее ритуал, тем больше ты в результате получаешь. Не знаю, можно ли верить этому. Мыло пиши, кину инфу, если уж так заинтриговало.

Дима послушно начертал на визитке, которую достал из визитницы, адрес почтового ящика и плавно разговор ушел в сторону от мистики и перешел на личность самого молодого Антонова. Тот и сам не заметил, как стал жаловаться на жизнь своему красавцу знакомому. Постепенно, как и в прошлые разговоры, он рассказал про то, что дед не допускает его до серьезных дел. О том, как его притесняет и вообще ни за кого не считает, и это еще он не знает о том, что Дима гей. Что будет, если узнает, парень даже не представлял. Почему-то была твердая уверенность, что дед в таком случае лишит единственного наследника наследства.

Герман внимательно слушал излияния Дмитрия и поддакивал, и сочувствовал, и соблазнительно улыбался. Все свои способности к внушению он употреблял сейчас на дело, давя на податливые точки, развивая в парне еще большее чувство зависти к деду и его силе, к деньгам, которыми ему не давали распоряжаться, к власти. Все шло, как было задумано.

Лешка тихой сапой, лесочком, внимательно присматриваясь ко всем кустам, пробирался ближе к дому. Высокая ограда скрывала то, что происходило во дворе, поэтому следовало как-то ее преодолеть, притом так, чтобы никто лишний не заметил. О том, что охрана на проникновение на территорию могла неадекватно среагировать, он как-то не подумал. Да и незачем было уже думать. Что-то тяжелое обрушилось на голову, и мир померк перед глазами.

Когда парень очнулся, голова разламывалась от боли, и окружающее не сразу обрело четкие очертания. Приподнялся, осмотрелся, оказалось, он лежал на бетонном полу какого-то полутемного помещения. Слабый свет лампочки на черном проводе, свешивающейся с потолка, выхватывал только некоторые подробности из окружающей темноты. Такие как бетонные стены, отсутствие мебели и наличие непонятного хлама в одном из углов. Молодой человек сел и схватился за голову, мир от резкого движения потерял устойчивость и парня сильно затошнило.

— Очнулся голубчик, — сказал кто-то, чье лицо не получалось разглядеть.

Этот некто стоял на расстоянии от сидящего Леши, и притом стоял так, чтобы быть в тени.

— И зачем ты по окрестностям шляешься, а? Что-то высматриваешь, что-то вынюхиваешь…

— А что не так? — голос парня срывался, говорить было тяжело, слова с трудом продирались сквозь пересохшее горло. Но Леха все равно хорохорился, надеясь обмануть собеседника. — Не имею права повидаться со своим знакомым?

— И кто же этот знакомый? — мужчина говорил очень вежливо и располагающе, но почему-то от его слов холодок пробежал по спине молодого человека.

— Дядя Леша, — решил он назвать имя человека, который точно жил в этом районе.

— А зачем тебе, Алексей Лисицын, дядя Леша был нужен? — вкрадчиво поинтересовался мужчина.

— Поговорить с ним хотел, — парень лихорадочно соображал, пытаясь придумать причину. Думалось с трудом, адски болела голова и подташнивало. — Он обещал мне помочь с работой.

— Да ну! Какой добрый дядя Леша, — насмешливо протянул собеседник. — А где он живет?

— Я к этому дому как раз и шел. Дядя Леша там начальником службы безопасности работает, — Лешка тщательно строил из себя дурачка-наивнячка, который ни сном, ни духом, ни о чем таком особенном не ведает.

— А это мы проверим, — весело отозвался мужчина. — И советую помолиться, чтобы проверка показала, что ты не врешь. Поверь, никому из нас не хочется учить тебя говорить правду. Подобная учеба калечит молодые жизни и напрочь отбивает любовь к походам в гости через лес и буераки.

Леха промолчал, он не совсем понимал, что хочет от него собеседник. Сейчас он жалел только об одном… Лера осталась в квартире, а лучше бы, если бы она находилась в домике бабушки, в деревне.

— Пока побудешь один. Отсюда тебе не выбраться. Если ты еще не понял, это подвал. Выход один и он будет закрыт, — мужчина направился к темному квадрату в стене.

— Зачем я вам?

— Просто так, как сувенир, нужен, — хмыкнул мужчина и вышел за дверь.

Вслед за ним из темноты, по направлению к выходу, выдвинулись еще несколько фигур. Вот правильно почувствовал парень, что не стоило рыпаться, поэтому и играл в дурачка. Чутье не подвело на этот раз, любое лишнее телодвижение закончилось бы большими проблемами.

Теперь можно и попытаться обследовать подвал. Для начала ощупал себя, пытаясь понять, есть ли еще какие повреждения, или только по голове ударили. Вроде все было нормально. Вот только ощупывание карманов не порадовало. Небрежно засунутый в нагрудный карман паспорт намекал, что пока Леха был в беспамятстве, его обыскали. Вот откуда они знали, как его зовут. Плохо, следовало не брать с собой документы на такое рискованное предприятие. Не зря же разведчики на войне, перед тем как идти на задание, сдавали все документы, которые могли выдать их. А тут получается, ничего не выяснил, попал под раздачу и родственников, и Лерку подставил. Хреновый из него разведчик вышел.

От нетерпения и беспокойства чуть ногти не начала грызть. Ноут, который оставил в мое полное распоряжение Леша, никак не помогал скоротать время. Я уже множество раз обошла все комнаты, помаялась бездельем на кухне, порываясь даже чего-нибудь приготовить. Но есть не хотелось, поэтому ждала, когда придет Леша. Тогда можно было бы и блеснуть своими хиленькими кулинарными талантами.

И я опять, и опять нарезала круги по квартире, и чем больше минут проходило, тем невыносимей становилось ожидание. Никогда еще время не тянулось так долго. Натяжение нервов, которое возникло от этого времяпровождения, грозило обернуться сумасшествием, поэтому снова попробовала погрузиться в интернет. Погружение проходило плохо, то ли батискаф неисправен, то ли я окончательно дошла до ручки.

Звук открывающейся входной двери, вызвал во мне неадекватную реакцию. Я подпрыгнула на диване, потом отложила ноут в сторону, собираясь сорваться с места с криком: 'Лешка! Ты вернулся!'. Но тут же одернула себя, как только вспомнила о договоренности, что сначала он позвонит и только потом придет.

Заметалась по комнате в поисках угла, в который можно было бы забиться. Но таковой не находился.

— Привет, цыпочка, — звук голоса заставил меня застыть завороженным кроликом на одном месте.

Какой-то подозрительный мужик стоял на пороге комнаты и смотрел на меня взглядом шулера сорвавшего не хилый банк.

— Она здесь! — крикнул он кому-то невидимому мне. — Пошли с нами, девочка, — ласково позвал он меня.

— Не пойду, — с ужасом наблюдала за тем, как этот урод приближается ко мне.

Ожили воспоминания о предыдущем дне, меня затрясло. Выхода из ситуации не видела, этих уродов было двое и в этот раз вырваться не удастся. Или все-таки попробовать? Дверь свободна, а значит…

Рванула с места, собираясь проскочить мимо бандита. Но не успела, второй индивидуум перехватил меня на выходе из комнаты, обхватил за талию и прижал к себе.

— Отпусти, урод, козел! — попыталась достать его ногтями и лягнуть ногой, но все как-то промахивалась, а если и попадала, то без пользы для дела.

Завизжала, пытаясь высвободиться, и мужик тут же зажал мне рот ладонью. Попробовала укусить, не с первой попытки, но удалось, и я снова завизжала, когда он отдернул руку.

— Сука, кусается! — выругался он.

Его товарищ подошел ближе, достал из кармана носовой платок, зажал мне рукой нос и затолкал тряпку мне в рот. Его напарник тут же зажал мне рот ладонью и потащил к входной двери. Отбивалась как могла, но все было бесполезно. Кричать не получалось. Все что могла, это беспомощно мычать и плакать. Меня вытащили из квартиры, стащили по лестнице, вытолкали на улицу и запихнули в машину с тонированными стеклами. Похищение дубль два и что-то мне подсказывает, что второй раз убежать не дадут.

Ехали мы долго, судя по мелькающему пейзажу за окном, направлялись за город. Было страшно, очень страшно. Меня трясло от волнения, но я мужественно молчала, понимая, что молить о пощаде бесполезно. Сколько ни плачь, а живой уйти у меня очень мало шансов. Лишь бы не мучили, перед тем как убить.

С трассы мы свернули на проселочную дорогу, и какое-то время ехали по ней, потом снова выехали на заасфальтированную поверхность. Скоро после этого показалась белая, высокая ограда, вдоль которой мы ехали довольно долго. Над забором возвышалось вычурное строение из красного кирпича. Нелепая башня, с синей крышей, никак не вписывалась в современную архитектуру загородного дома а-ля замок. Дом казался собранным из кусков не похожих друг на друга зданий, которые вырвали из разных эпох. Окна темного, непроницаемого для постороннего взора стекла, из века двадцать первого. Башня откуда-то из средневековья. Арочные проемы дверей намекали на что-то готическое. А ярко-голубая крыша вообще ассоциировалась с Незнайкой. Только в сказке о нем могли использовать подобный яркий цвет для крыши.

Странно, но вид дома почему-то чуточку успокоил меня. Вряд ли меня привезли сюда, чтобы убить. Это проще сделать где-нибудь в безлюдном лесу. В помещении отмой потом стены и полы от крови. От подобных размышлений меня передернуло. Да и утешение было слабым, под такими домами как этот, в подвале у хозяев, повернутых на средневековье а-ля современность, вполне могут оказаться казематы и пыточные камеры.

Машина подъехала к ажурной решетке ворот. Шофер — мои спутники амбалы всю дорогу молчали и делали вид, что меня в машине нет — вышел из автомобиля, что-то сказал в подобие домофона и решетка стала медленно отъезжать, прячась за оградой. Водитель вернулся на место, машина тронулась и проскочила в появившееся между решеткой и забором пространство.

Как только мы проехали, ворота медленно вернулись на место. Куда же меня привезли? Хотя предпочла бы никогда не видеть этого места. Навстречу автомобилю из дома вышел человек. Он подходил ближе и ближе, а я стискивала зубы сильнее и сильнее. Андрей не мог меня обычным способом пригласить в гости? Что-то как-то тут не так, и лучше бы мне с этим парнем никогда не целоваться. Кажется, пришло обещанное им плохо.

Один из моих похитителей открыл дверь и сказал мне:

— Выходи, приехали.

Поколебавшись немного, решила поступить благоразумно и выйти самостоятельно, иначе есть все шансы быть вынесенной кем-нибудь из амбалов и не факт что осталась бы целой и невредимой в процессе извлечения меня из машины. Вышла на свет божий, сложила руки на груди, так чтобы было незаметно, что они дрожат, и спросила:

— Что все это значит?

— Ты моя гостья, — улыбка чеширского кота Андрюхе совсем не шла, чувствовалось в ней что-то фальшивое. — Какое-то время поживешь у меня. Все-таки сейчас тебя надо охранять. Так что чувствуй себя как дома.

— А как гостья я могу уйти в любой момент? — голос предательски дрогнул, что-то мне говорило, что ответ будет отрицательным.

— Увы, за пределы территории пока не получится. За тобой идет настоящая охота, зачем же мне тебя подставлять под пули? — Андрей строил из себя искренне озабоченного моей судьбой, а я не верила ни единому его слову.

— Я не хочу быть гостьей, я хочу домой, — попыталась снова подвинуть его мысли в нужную мне сторону.

— Ничего, это пройдет, — ласково улыбнулся он мне, подхватил под ручку и бережно, но твердо повел в сторону дома.

— Не хочу! — попыталась вырваться из захвата, но парень только крепче перехватил мой локоть.

— Извини, но будет так, как нужно мне, — он перестал улыбаться и в голосе стали проскальзывать холодные нотки. — А еще впереди у нас с тобой очень длинный разговор и лучше тебе говорить правду, правду и только чистую правду.

— Ты мне угрожаешь? — задавать вопросы и пытаться упираться одновременно было непросто, пыхтела как самовар, но все-таки у меня получилось придать сказанному нужную интонацию.

— Всего лишь предупреждаю. Мне позвать охрану или ты все-таки войдешь в дом без их помощи? — насмешливо поинтересовался он.

— Войду, только отпусти мой локоть, — все это время так и держала руки сцепленными на груди, как только умудрилась удержать их в таком положении, сама не понимаю.

Может потому что не так сильно молодой человек меня и тянул? Андрей отпустил мою руку и, гордо задрав нос, вошла в услужливо открытую охранником дверь. Парень зашел следом за мной, встал рядом, наслаждаясь моим изумлением, и произнес:

— Идем к отцу в кабинет, у него есть к тебе разговор.

Всю дорогу до кабинета сдерживала себя, чтобы не глазеть по сторонам. Нет, папа у меня тоже не бедный человек был, но он никогда не позволял себе такой вычурной и тяжеловесной роскоши. Его больше привлекали минимализм и функциональность. А тут одна дорогая безвкусица вокруг, пусть и поражающая воображение. Зачем на потолке в коридоре золотая лепнина? А зачем золотая рама картине, с изображением бездарно выписанной голой женщины? Для чего эти тяжелые, бархатные портьеры красного цвета, с золотыми кистями по верху и низу? Каждая вещь по отдельности возможно и смотрелась бы хорошо, в более спокойной обстановке, но все вместе эти вещи были так кричаще вульгарны и не к месту, что все время хотелось поморщиться. Всего было через край, зря Андрюха принял мое изумление безвкусице за восхищение богатством дома. Что-что, а вкус у меня есть.

В таком настроении чуть не проспала дверь кабинета. Если бы парень не дернул меня за руку, так и прошла бы мимо, даже не смотря на то, что дверь была открыта. Фыркнула на него, выдернула руку, пригладила волосы. Почему-то совсем не хотелось заходить в открытую дверь, но все равно у меня сейчас нет выбора, не зайду сама, заставят. Поэтому сделала шаг за порог, неловко помялась у входа и двинулась дальше к столу, за которым никого не было. Андрюха спокойно переждал мою нерешительность и зашел вслед за мной. Охрана из двух человек, которая сопровождала нас всю дорогу от дверей до дверей, закрыла за нами тяжелые створки, оставшись с той стороны.

— Ну, здравствуй, Лера, — насмешливо поприветствовал меня отец Андрюхи, хоть убейте не помню как его зовут.

От страха всю память отшибло, голос мужчины хоть и был насмешливо-доброжелателен, но в нем проскальзывало что-то такое холодное и недоброе, что мне стало не по себе.

— Здравствуйте, — попыталась состроить уверенное выражение лица.

— Садись, нам есть о чем поговорить, — он радушно улыбнулся, но взгляд остался тяжелым.

Я не выдержала, опустила глаза. Пожилой же мужчина отошел от шкафа с книгами слева от стола, устроился в кресле напротив.

— Садись, садись, в ногах правды нет, — ласково сказал он мне.

Андрей устроился за спиной у отца, облюбовав для рассматривания тот шкаф, возле которого стоял до этого его родитель. Села в предложенное кресло, на самый краешек и выпрямила спину, потом подняла и взгляд.

— Чего вы от меня хотите? — не стала ходить вокруг и около, да делать вид, что ничего не понимаю.

— Информации, — бесстрастно произнес мужчина и откинулся на спинку кресла.

Закинул ногу на ногу, сцепил руки замком на колене, окинул меня оценивающим взглядом. Андрей отвернулся от шкафа с книгами, усмехнулся и вернулся к рассматриванию томов в дорогих переплетах.

— Какой информации? — задала очередной вопрос.

Больше отводить глаз не стала, с такими людьми этому желанию лучше не поддаваться.

— Где деньги? — мужчина не изменил позы, а я наконец-то вспомнила как его зовут.

— Евгений Анатольевич, может вы перестанете разговаривать загадками и расскажете о каких деньгах идет речь? — нахмурилась, пытаясь сообразить о чем он.

— Неужели не знаешь? — недоверчиво хмыкнул он. — О деньгах-то которые пропали со счета?

— Слышала, но почему вы спрашиваете о них меня? Для меня их пропажа такая же неожиданность как и для вас. Разве это были ваши деньги? Они принадлежали отцу.

— Ошибаешься, деточка, ошибаешься. Половина из этой суммы моя и мне хотелось бы знать куда она подевалась.

— Но я-то откуда могу это знать?

— Ну как же, разве Лис не твой друг? — мужчина играл со мной как кошка мышкой.

Обладая изначально большей информацией чем я, он безусловно был на шаг впереди в этом разговоре, а я, как не понимающий о чем речь человек, постоянно вынуждена была догонять.

— Какой Лис? — удивилась я.

— Лисицин Алексей, твой одноклассник и дружок, — охотно пояснил свои слова Евгений Анатольевич, но от этого мне не стала понятней ситуация с деньгами.

— При чем здесь он? — невозможно держать себя в руках, когда совершенно не ясно что, зачем и почему.

— Ну как же, Лисицын Алексей, он же Лис…, - мужчина прервался на половине фразы. — Ты же знаешь что такое никнейм?

— Знаю, — с опаской ответила я. — Лис его ник в сети?

— Да. Все сходится. Твой дружок известен как отличный программист и компьютерный гений. Фамилия Лисицын, вот откуда ник Лис. Сейчас мои люди проверяют его комп… Еще ничего не хочешь рассказать? — снова ласково улыбнулся хозяин кабинета.

От его усмешки меня продрал озноб, потому что поняла, что попала конкретно. У этого одержимого возвратом денег мужика явно отключилась думалка и сейчас любая мелочь, которая подтвердит его догадки, станет для меня и Лешки роковой. Что-то мне подсказывает, что однокашник тоже у них в руках. Лешка, Лешка, что же ты учудил? Неужели ты и есть тот загадочный хакер, который взломал защиту банка и упер деньги? Как мало у меня сведений на руках, как мало я понимаю в происходящем. Нас с Лехой утопят как котят, мы и пискнуть не успеем, правда, перед этим основательно помучают и только после того как вытрясут всю информацию, пришьют. Нет, не верю, просто не верю, хороший программист это еще не хакер.

— О чем я должна вам поведать? — сделала вид, что никаких мыслей в голове и не мелькало.

— О том где деньги лежат, деточка.

— Я не знаю, — ответила честно, вот только мне не поверили.

— Ты гостья, пока гостья. Прежде чем начать задавать тебе серьезные вопросы, я хочу получить убедительные доказательства того, что твой дружок и Лис одно лицо. Но лучше тебе рассказать все сразу, прежде чем я рассержусь. В твоих же интересах не дожидаться момента, когда тебя припрут к стенке. Ты играешь не в тем игры, деточка, в которых маленькие девочки остаются целыми и невредимыми. Подумай над этим хорошенько, — Евгений Анатольевич поднялся с кресла, показывая что аудиенция окончена. — Сынок, проводи гостью в ее комнату.

Андрей молча склонил голову, показывая, что понял и выполнит распоряжение и рукой указал мне на дверь. Поднялась с кресла, делая вид, что бояться мне нечего, пусть коленки и тряслись и последовала за однокурсником, бывшим однокурсником.

Пока мы шли, я уже не обращала внимания на безвкусный интерьер, слишком была поглощена собственными мыслями. Никак не укладывалось в голове, что и Лешка мог быть замешан в этой афере. Как же все сложно и непонятно. Но если меня не стали сразу пытать, значит… Что же это значит? Хотят проверить информацию о Леше? А может просто запугивают и я живая им пока нужна? Только для чего? Как бы цинично не звучало, им проще пытками добиться от меня правды, чем ждать информации о том что Лешка хакер, тот самый хакер, который взломал счет. Так что же тогда им нужно на самом деле?

Окончательно запутавшись в том, что происходит, устало опустилась на кровать в предоставленной гостевой комнате.

— Как тебе апартаменты? — подал голос Андрей, про которого я совсем забыла.

Говорит так, будто бы не его отец только что угрожал мне расправой.

— Никак, — буркнула в ответ. — Что, теперь жениться на мне передумал?

Какой смысл быть вежливой со своим возможным убийцей? Парень пожал плечами и вышел за дверь, которую с той стороны подперли пару амбалов. И как же быть дальше? Надо бежать, а возможно ли это? И почему Андрюха предлагал мне замуж за него выйти, если не собирался жениться? Или он передумал, когда они узнали, что мы с Лешкой Лисом хорошие, очень хорошие знакомые. Настолько хорошие, что я даже ночую у него. Все признаки сговора налицо. Неужели они думают что мы с Лехой договорились убить моего отца и спереть его деньги? Бессмыслица, глупость, полная дурость. Зачем мне убивать отца? Он и так бы дал мне денег, стоило только попросить…

Ой ли? После празднования-то дня рождения? Когда я опозорила отца, там не только Евгений Анатольевич мог подумать, что у нас с отцом очень плохие отношения. Но все-таки чушь, чушь, чушь. Неужели они не понимают что это полная чушь?

Сидела, уперев руки в колени, сгорбившись и уткнувшись лицом в ладони, а выход из положения так и не находился. Не знаю, сколько времени я провела в таких мыслях, но когда отняла руки от лица, за окном уже темнело. Осень, дни короче и короче, но время все-таки пролетело мгновенно.

— Привет, — в комнату вломился Андрюха, с подносом в руках. — Ужин.

— Спасибо, не хочу, — аппетита действительно не было. Передернула плечами и отвела взгляд от парня. — Смертникам незачем есть. Или скажешь что вы оставите меня в живых?

— Почему бы и нет? Скажешь отцу где деньги, останешься цела. Даже на волю выйдешь, моей женой, — судя по стуку донесшемуся от стола, Андрей поставил поднос.

— Зачем я тебе? Как трофей? Или это ты так издеваешься?

— Это раньше отец хотел тебя пришить, мокруху на тебя повесить, когда ты сбежала, а сейчас он передумал. Так что поженимся, детишек заделаем, — что-то подсказывало, что сейчас парень гнусно ухмылялся. — Можем прямо сейчас приступить к процессу деланья детей.

— Извини, я не в настроении, — с трудом удержалась от того, чтобы с криком не вскочить с постели.

— Да ладно, ты же еще та шлюшка, отцу именно это в тебе так не нравится, но ничего, я его уговорю, если обслужишь по высшему разряду, — парень положил руки мне на плечи. — Ну как? Что решила? Хорошо отсосешь и я замолвлю за тебя словечко перед отцом.

— Отпусти! — вывернулась из его рук, вскочила с кровати и прижалась спиной к стене. — Не нужно за меня ничего замолвливать. Лучше вали куда-нибудь подальше!

Андрей неприятно рассмеялся, но подходить ближе ко мне не стал:

— Как знаешь, как знаешь. Только когда шлюха корчит из себя целку, это всегда выглядит тупо и по-идиотски.

Не иначе уязвленное самолюбие толкнуло его на эту речь, но хорошо, что он больше не пристает. Напряженно наблюдала за тем как медленно парень идет к двери, недобро улыбаясь. Готова была в любой момент метнуться к окну, двери, куда-нибудь, только подальше от этого урода.

Только после того как он вышел за дверь вздохнула с облегчением. Сглотнула образовавшийся комок в горле и рухнула на кровать. Хотелось разрыдаться, слезы царапали горло, щипали глаза, но я держала себя в руках. Как же я устала от всего того кошмара, который последние дни преследует меня беспрестанно. Я будто вычеркнута из жизни, меня нет, никто не считается со мной. Любой может пнуть и совершить надо мной любую жестокость, а я могу только… Да что я могу?

Поднялась с кровати, подошла к окну, безнадежным взглядом окинула окрестности. Нахожусь где-то на третьем этаже. Если прыгать отсюда, то далеко убежать со сломанными ногами не получится. Высоко. И так просто ли открыть окно? Стоит попробовать и посмотреть, можно ли использовать простыню, которая, как говорит беглый осмотр кровати, всего одна, для того, чтобы сбежать.

Нет, бредовая идея. Длины простыни не хватит. Если добавить две наволочки с подушек? Нет, ерунда получается, даже если мысленно прикидывать. Кроме того, стоит брать в расчет то, что в комнате могут быть камеры видеонаблюдения. Если так, то все мои потуги заранее обречены на провал. А если камер нет в комнате, они точно есть во дворе и по периметру забора, их я видела, когда выходила из машины. Тогда что получается? Я в ловушке? Нет, наверное, нет. Лешкин мобильник в кармане безразмерных одноклассниковых шорт. Меня не обыскивали и вряд ли обыщут, пока. Но это если не стану обнаруживать свою заначку раньше времени. Надо хорошенько обдумать, как воспользоваться такой возможностью.

Прошлась по комнате, приглядываясь ко всему, что в ней есть. Может быть, в каких-то вещах кроется для меня путь к спасению? Но ничего путного на глаза не попадалось и, в конце концов, устала и снова устроилась на кровати. Взяла с подноса кусок хлеба и стала вяло жевать, в надежде, что это ускорит мыслительный процесс. Ну, должен же быть какой-то выход, хоть какой-то.

Взгрустнула, вспомнив Германа, эти дни не было времени толком подумать о нем и о том, не приснился ли он мне. Уж ему-то точно не помешали бы ни амбалы, ни видеокамеры. Жалко, что мы больше с ним не увидимся. Сердце больно кольнуло при воспоминании о жарких поцелуях, об улыбке, от которой образовывались такие удивительные ямочки на его щеках. Поймала себя на мысли, что, оказывается, жалею, что наш роман так быстро и странно завершился. Появись мужчина сейчас передо мной, была бы я рада ему? Наверное, да.

Какая ветреность, какое непостоянство. Как легко я забыла о том, что для Германа вряд ли была чем-то большим, чем игрушка. Но так и осталась неразгаданной тайна этого нечеловека. Но сейчас мне не до его тайн, хотя и жаль, что так и не узнаю в чем же они заключались, у меня слишком много своих проблем, которые совсем непонятно как решать. Лучше надеяться на то, что Лешка все-таки на свободе и смог передать весточку и дядя Леша сейчас ищет меня.

Мужчина долго стоял у стены, приходя в себя. Постепенно взгляд прояснился, а слабость ушла из рук и ног, так же испарилась жажда. Дэн недоуменно потряс головой, вялость мышления растворялась, и просыпалось удивление. Вот уже много лет Дэну не приходилось знать, что такое жажда, голод и холод. Обычные человеческие потребности, такие как еда, питье, отдых и сон, с тех пор как он переболел в аду непонятной болезнью, природу которой ему так и не удалось выяснить, потеряли свою актуальность. Поэтому чувство жажды, да еще и слабость вызвали такое изумление у отвыкшего от подобного Дэна.

Он видел только одно объяснение тому, что сейчас с ним происходило. Отсутствие привязки к реальному миру. Симптомов он не знал, да и не подозревал, что это как-то может проявляться. Ему казалось, что придет срок и мир просто выкинет его обратно в ад, но то, что это будет сопровождаться заблаговременным ухудшением самочувствия, об этом Дэн и не подозревал. А раз появились признаки, значит находиться на Земле ему осталось недолго. Еще так много не сделано, стоило ускориться. Мелькнула мысль о том, что неплохо бы напоследок повидать Леру, но понимание того, что лучше раз и навсегда вычеркнуть себя из ее жизни, остановило порыв. Зачем лишний раз напоминать девушке о себе, если скоро вообще не будет возможности видеться? Нет, конечно, у него будет вариант следить за ее жизнью, отраженной в Зеркальном озере и сожалеть о том, что вмешался когда-то. Но она забудет, легко забудет, если больше не делать ошибок и не напоминать о себе.

А одним глазком, все-таки хотелось взглянуть, увидеть, что у нее все в порядке, утихомирить совесть, которая нашептывала, что соблазнил и бросил. Ведь потом возможности вернуться и хотя бы объяснить все, уже не будет. Он сам не понимал, почему его так тянуло попытаться загладить свою вину перед Лерой, да и не хотел анализировать свое трудно контролируемое желание. Время на анализ будет потом, после возвращения в ад. Там в его распоряжении будет такое количество часов и минут, что можно будет сочинить не один том о собственных переживаниях и муках совести.

Дэн взглянул на свои дрожащие руки, поднял их на уровень глаз, словно желая убедиться в том, что видел. Дотронулся пальцем до подбородка, проверяя, как работают конечности и решился. Ведь можно же просто посмотреть, не обязательно показываться девушке на глаза. Этого достаточно, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. А потом можно доделать все оставшиеся дела и уйти в мир иной со спокойной совестью и поразмышлять о странных метаниях и неожиданном волнении, при мысли о том, что скоро увидит Леру. Больше не задумываясь о последствиях своего поступка, Дэн попытался найти девушку на расстоянии, попытался почувствовать ее. К его удивлению это удалось сделать. Слабо, но эмоции девушки получилось уловить, а значит, и понять, в каком направлении искать. Пришлось сосредоточиться только на слабой нити, которая, до сих пор, на удивление, связывала его с Лерой. То, что удалось считать, вызывало беспокойство и он мог только порадоваться тому, что принял такое, неправильное с точки зрения здравого смысла, решение.

Морис Линтенгейл устало потер виски, поиски по остаточной магии до сих пор не дали весомых результатов. Слишком малы крохи, которые удалось застать на месте недавних событий, чтобы делать окончательные выводы. Чертов племянничек провалился как сквозь землю и пока никак себя не проявлял. Господину Антонову уже даже хотелось, чтобы родственник хоть как-то проявил себя. Хотелось вступить в последний бой, а также хотелось понять, что же сейчас из себя представляет Дэниел.

Номер, в котором находился Линтенгейл, был далеко не роскошен и старик мысленно усмехнулся, когда-то ему доводилось ютиться в похожих меблированных комнатах. Тогда не было денег ни на что, даже поесть удавалось зачастую только раз в день. Морис был паршивой овцой в семье, отец, после того как младший сын был отчислен из университета, выгнал его с позором из дома. Линтенгейл старший был не в меру строг и больше всего на свете ненавидел тех, в ком, как он считал, нет толку. Отец Мориса и его брата Александра сам поднялся из низов. Начинал он с небольшой бакалейной лавочки, а впоследствии сумел разбогатеть, постепенно расширив дело.

Старший сын радовал отца послушанием и прилежанием, он охотно пошел по стопам отца, помогая развивать семейное дело, которое к тому моменту уже не ограничивалось несколькими бакалейными лавками. А вот младшенький, на вкус Линтенгейла старшего, был слишком легкомысленным и с готовностью проматывал заработанные отцом и братом деньги, а вот учиться чему-либо не хотел, как и трудиться.

Сейчас Морис понимал, что все его ночные пирушки в молодости и совращение гувернанток, были не более чем протестом против строгого отца, который не гнушался подымать руку на непокорного отпрыска. Возможно, понимай он это раньше, отношения с отцом не зашли бы в тупик и тот бы не отказался иметь дело с младшим сыном. Возможно тогда не было бы истории с Дэном, возможно… Но сожалеть о прошлом не имело смысла. Сейчас он здесь и с сегодняшними проблемами на руках, которые необходимо решать. В закалке, которую Морису пришлось когда пройти на дне общества, был один плюс, она лишала колебаний и долгих мук совести, когда необходимо было спасать свою шкуру.

Старик поднял голову, осененный идеей. Если Дэн до сих пор жив, если ему удалось сохранить свое тело, то вопрос родства имеет приоритет. Достаточно капли собственной крови, чтобы найти Дэниела. Конечно, это может не сработать, но это тот самый призрачный шанс, которого так не хватало господину Антонову. Откладывать дело в долгий ящик он не стал. Зачем? Чем быстрее он будет знать, где искать родственника, тем больше успеет сделать.

Линтенгейл достал из стандартного набора для штопки, который входил в цену обслуживания в данном отеле, как и одноразовые зубные щетки, полотенца, мыло, иглу. Прищурив глаза, он рассматривал тонкую металлическую полоску. Если смазать кончик ядом, то можно отправиться на встречу с демонами прямо сегодня, или отправить кого-нибудь другого туда же. Старик решительно приблизил иголку к указательному пальцу и кольнул кожу. Ранка получилась слишком маленькой, поэтому Морис уколол палец в этот раз сильнее, отложил иглу в сторону, сжал кожу возле прокола пальцами правой руки, так чтобы ярко-алая капля выступила быстрее. Закрыл глаза, заклинание срывалось с губ, нечеткими, размытыми словами, после того как отзвучало последнее из них, слизнул кровь с пальца, решительно подошел к входной двери и рывком распахнул ее.

— Что ты делаешь здесь?

— Дед, привет, — Дима приветливо улыбнулся. — Можно я войду?

— Проходи. Но ты не ответил на мой вопрос, — Линтенгейл впустил внука в номер.

— Что за странная причуда останавливаться в таком ужасном отеле? — снова увильнул Дима.

— Это тебя не касается, — сердито ответил старик. — Что ты здесь делаешь? И как нашел меня?

— Голос крови никто не отменял, — усмехнулся парень.

— О чем ты? — насторожился Линтенгейл.

— О том, что я хочу знать все, — молодой человек высвободил из-под перекинутого через руку плаща пистолет. — Кто преследует тебя, дед, что ты прячешься в этом заштатном городишке в грязном отеле?

— Не слишком ли ты прыток, юноша? — старик подобрался и посуровел, не отводя взгляда от черного зрачка дула.

— А еще я хотел бы знать, кто такой тот сладенький мальчик, у которого есть зуб на тебя? Сам расскажешь, или будем решать все по-плохому?

— Ты слишком самонадеян, молокосос! — зло бросил Линтенгейл и вскинул руку, собираясь применить силу.

— Это как посмотреть, — хмыкнул Дима, который успел раньше, чем дед произнес еще хоть слово, скользнуть ему за спину и приложить по голове рукояткой пистолета.

Когда Морис пришел в себя, то понял, при попытке пошевелить рукой или ногой, что связан. Голова болела, а спину — все-таки не молоденький мальчик, возраст сказывался — от неудобного положения ломило.

— А вот теперь мы можем и поговорить, — произнес Дима, сидящий на кровати и рассматривающий лежащего на полу деда. — Расскажи-ка мне все, дед. Абсолютно все. Я могу как помочь, так и помешать.

— Иди ты! — не слишком вежливо ответствовал старик.

— Мне недавно сделали предложение, от которого очень сложно отказаться, — молодой человек отвел взгляд в сторону и поведал скучающим тоном. — Вот я и взвешиваю все шансы. На весах твоя сила и моя нежная привязанность к любимому дедушке. Как думаешь, что перевесит?

— Вот что он задумал! — вырвалось у злого Мориса. — Самонадеянный щенок!

— Я или он? — задал наводящий вопрос Дмитрий.

— Ты, — усмехнулся старик, и путы на руках рассыпались в прах. — Не стоит забывать, Мастер Жизни здесь я, а не ты.

— Плоховат из тебя Мастер стал, дедуля, — Дима нисколько не испугался, только с любопытством наблюдал за тем, как дед подымается с пола. — Меня к себе подпустил, да и пуля быстрее произносимого тобой заклинания будет. Раньше тебе не требовалось столько времени, чтобы отреагировать. За часть состояния, полученную прямо сейчас, я готов рассказать, где искать этого молодчика. Ты же от него прячешься в этом захолустье? Я правильно догадался?

— И как наследство получать будешь? — кряхтя, старик дошел до скрипучего стула и устроился на нем. — Я с собой чемоданов с деньгами не вожу.

— У меня все продумано. Я могу прожить и без твоей силы, а вот деньги мне всегда нужны. Ты ставишь подпись под этими документами и получаешь все необходимые сведения, — молодой человек достал из кармана плаща, лежащего возле него, сложенные вчетверо листки бумаги, расправил их одной рукой на колене и продолжил говорить. — А я живу, как хочу и ни в чем от тебя не завишу. Как тебе сделка?

— Плохо, ты кое-чего не учел. Я и так знаю где искать нужного мне человека. И твоя помощь мне в этом не нужна. Что еще ты можешь мне предложить за ту информацию, которую хотел получить от меня? Я тоже не готов предоставлять ее бесплатно, — старик оскалился, насмешливо рассматривая внука.

— Деньги мне нужнее, чем информация. И без нее проживу, — нехорошо улыбнулся Дмитрий, но в глаза деду смотреть не стал. — Тем более все, что необходимо знать, у меня есть.

— Да, и что же именно у тебя есть? — болезненная гримаса исказила черты лица Линтенгейла.

Старик потер рукой затылок и тяжело выпрямился на стуле, глядя на внука внимательно, стараясь отслеживать любое его движение правой руки, в которой находилось оружие.

— Я пытался разобраться, как ты смог понять, что я за дверью, — парень замолчал, следя за выражением лица деда.

— Да, и что ты понял? — Морис держал себя в руках, не показывая, что каждое слово внука для него открытие.

Он меньше всего ожидал от слабовольного и наивного юноши гея такого жесткого поведения, а так же умения мыслить быстро и делать правильные выводы, зачастую на одной интуиции. Сейчас он понимал, шестым чувством, что и в этот раз внук угадает, а значит, определенные способности в своем наследнике Линтенгейл проморгал. Возможно это способность к вот такому анализу, результаты которого сейчас Дима демонстрировал своему титулованному родственнику?

— Кровь, родственная связь, это то, что тебе помогло увидеть меня. Я осмотрел твои руки, пока ты был в отключке. Прокол на пальце еле заметен, но он есть. Раз ты использовал кровь, то она, логично предположить, должна была указать на кого-то, кто связан с тобой родственными узами. Почему указать? Ты прячешься от кого-то, логично предположить, что ты хотел бы знать, где этот кто-то находится, чтобы понимать в какую сторону либо бежать, либо в каком направлении искать врага. Получается, кровь нужна была для того, чтобы кого-то найти и этот кто-то связан с тобой родственными узами. Только в моих жилах течет твоя кровь. Точнее до этого дня я был уверен, что только в моих. Кровь тебе подсказала, что я за дверью, а так же местоположение врага, в этом ты сам сознался. И получается, что где-то бродит неучтенный родственник. Внебрачный сын? Чей?

— Ты ошибся только в одном, — Линтенгейл смотрел на внука задумчиво с долей уважения. — Это не внебрачный сын.

— Тогда кто, дед? — парень разглаживал левой рукой листки на колене, не сводя взгляда с Мастера Жизни. — Только не говори мне, что это внебрачная дочь, у меня другие проверенные сведения.

— И ты хочешь обмануть меня, рассказывая, что тебя не интересует то, что я знаю? — Морис отвернулся от внука, даже то, что на него направлено дуло пистолета, не помешало ему уставиться в окно. — Возможно, нам имеет смысл договориться, вот только получится ли? Ты преследуешь какие-то свои цели, которые явно не совпадают с моими. Теперь пришла моя очередь поиграть в угадайку. Он очень красив?

— Ты даже не знаешь, как выглядит твой враг? — Дима никак не выдал своих эмоций, только насмешливо улыбнулся в ответ.

— Тебе не надоела эта игра? — раздосадовано поморщился Морис.

— Мне нужна информация, тебе нужна информация, возможно, нам стоит ею обменяться? — предложил выход из тупика Дмитрий.

— Извини, то, что ты можешь мне поведать, для меня интереса не представляет. Ты все-таки самонадеянный щенок. Или надо было стрелять сразу, или не давать мне времени на подготовку, — зло усмехнулся Линтенгейл и протянул правую руку вперед, одновременно шепча слова заклинания, которые проговаривались быстро, отрывисто, принимая на выходе материальную форму.

Серый, удушливый туман, срываясь с пальцев и губ Мастера Жизни, стал заполнять небольшую комнату. Дима закашлялся, пистолет выпал из его ослабевшей руки, и парень потерял сознание. А туман продолжал прибывать дальше, скрывая путь отхода Мастера Жизни, который вышел на охоту за своим врагом.

Меня снова потревожили, в дверь вошел серьезный дядя, который не любит шутливых разговоров, Андрюхин папа. Он прошел в комнату, окинул меня холодным взглядом, который я со спокойным выражением лица выдержала, не показывая, что это стоит мне какого-либо напряжения. Мужчина дошел до столика у кровати, на котором стоял поднос с едой, небрежно поддел пальцем кисть винограда в вазе, обошел кровать и подошел к окну. Я же молча наблюдала за его передвижениями по комнате, пытаясь понять, зачем он пришел. Неужели уже подошло время физического воздействия? Тогда почему он один, без охраны? Ах да, забыла, охрана за дверью, стоит только свистнуть.

— Дам тебе добрый совет, — Евгений Анатольевич не отрывался от наблюдения за дождем, который барабанил в стекла уже что-то около часа. — Расскажи все сама, мне не хочется применять насилие к тебе, девочка.

— Что бы я ни сказала, вы не поверите мне, — спокойно ответила, здравого смысла хватило, чтобы не начать убеждать его в своей невиновности. — Вы поверите только признанию, вырванному под пытками.

— Ну почему же, — он повернулся ко мне и ласково улыбнулся. — Ты попробуй.

— Я не знаю ничего о деньгах, — его улыбка меня не обманула, поэтому ответила просто, вложив максимальную искренность в слова.

— Хорошо, я тебе верю, — снова улыбнулся он, только глаза оставались безжизненно-равнодушными и сверлили меня недобрым взглядом. — Тогда, возможно ты знаешь, кто мог быть замешан?

— Этого я тоже не знаю, — почувствовала, что повторное «не знаю» звучит неубедительно и неуверенно замолчала.

— Отлично! Тогда ты можешь подсказать, куда делся Алексей Палыч и где его искать? — мужчина вернулся к рассматриванию двора за окном.

— Он исчез? — эта новость была очень неприятной.

— И этого ты не знаешь? — в изумлении приподнял брови Евгений Анатольевич. — Как много ты не знаешь, девочка. Даже удивительно.

— Но я действительно не знаю! — все-таки не выдержала, сорвалась, не смогла остаться спокойной.

— А где твоя секс игрушка, которая так блистала на приеме в твою честь? — задал он очередной каверзный вопрос, на который у меня не было ответа. — Понимаешь, деточка, все вместе взятые, эти факты выглядят очень странно и подозрительно. Особенно странно, что ты ничего не знаешь, даже о собственном любовнике.

— А что вам могут дать сведения об альфонсе, который сбежал и даже забыл попрощаться? — наглая ложь далась тяжело, внутренне меня всю перекоробило от произнесенного.

Но смотрела на мужчину смело, не выдавая своих истинных мыслей.

Надеюсь, что не выдавая, мало опыта у меня в подобных делах — сокрытии своих чувств.

— Сбежал, не с деньгами ли? — Евгений Анатольевич погрузился в свои мысли и долго молчал.

Я не мешала ему думать, стараясь вообще не напоминать о своем существовании. Еще лучше было бы выскользнуть за дверь и сделать ноги, но останавливало понимание того, что за дверью с распахнутыми объятиями меня ждет не дождется охрана.

— Его мы еще проверим. Мне нужны сведения об этом альфонсе. Как зовут, где живет, — мужчина отмер и задумчиво окинул меня взглядом. — Хоть это-то ты знаешь?

— Знаю совсем немного, — хотелось верить что дрожи в моем голосе он не различит. — Зовут Герман, а нанимал его отец.

Мне очень не хотелось врать, но нужно было оттянуть время и отвлечь внимание Андрюхиного отца от меня и Лехи. С Германа не убудет, но вдруг удастся что-то придумать, пока его будут искать? Или дядя Леша объявится и поможет мне. Но на него сильно рассчитывать не стоит, да и само его исчезновение подозрительно. Либо с ним что-то случилось — об этом даже думать не хотелось — либо он сам завяз во всем этом по самые уши.

В дверь вежливо постучали и Евгений Анатольевич не успел задать следующий вопрос. Он обернулся к двери и недовольно нахмурился:

— Что такое? Я просил нас не беспокоить.

— Евгений Анатольевич, — дюжий охранник робко заглянул в приоткрытую дверь. — К нам гости.

— Какие гости? — кинул на меня хмурый взгляд хозяин дома.

— Какой-то мужик, спрашивает…, - споткнулся на слове охранник, холодный взгляд работодателя остановил его, не дав досказать.

— Сами вы разобраться не можете? — зло бросил Евгений Анатольевич и вышел направился к выходу из комнаты, бросив напоследок мне. — Мы еще поговорим.

— Ну зачем же откладывать на потом? — этот голос я узнаю из тысячи.

По спине пробежала толпа мурашек, сердце ухнуло вниз, в пятки, в животе похолодело от радостного предчувствия, но поверила в реальность происходящего только тогда, когда увидела обладателя голоса.

Жадно впилась взглядом в знакомое лицо, но мужчина, который вошел в комнату, даже не посмотрел в мою сторону. Но мне было все равно, я только впитывала каждое его движение и не отрывала глаз от знакомой фигуры.

— Ты пришел! — вырвалось непроизвольно, зажала рот ладонью, но было уже поздно брать слова обратно.

Только сейчас Герман мазнул по мне взглядом, никаких эмоций не промелькнуло на его лице, и вернулся к пристальному разглядыванию Евгения Анатольевича.

— А вот и альфонс пожаловал, собственной персоной, наяву и во плоти, — в голосе хозяина дома проскользнуло напряжение. С изумлением посмотрела на него, мне казалось, этого человека нельзя было прошибить ничем, но сейчас он явно нервничал. — Почему в дом пустили постороннего? — мужчина продолжил говорить, не сводя взгляда с незванного гостя. — И альфонс ли он? — этот вопрос он адресовал уже мне.

— А меня никто и не пускал, я сам пришел, — ухмыльнулся Герман, охранник, судя по глупому выражению лица и немигающему взгляду, вообще не мог ответить. — Я всегда сам прихожу. Сейчас же жутко тороплюсь, поэтому заберу свою вещь и больше не побеспокою вас. Лера, пойдем!

— Я не вещь! — ответила на автомате, все еще не в силах осознать, что легко отделалась. — Где ты пропадал?

Женская логика снова показала себя во всей красе. Ведь все это можно выяснить потом, главное сейчас выбраться из плена, но нет же, не задать вопрос я не смогла.

— Обсудим позже, пойдем, — протянул Герман руку ко мне.

Шагнула к нему, но, вздрогнув, бросила испуганный взгляд на Евгения Анатольевича, вдруг попробует помешать. Хозяин дома словно не видел меня, стоял на одном месте, смотрел на дверь и выглядел неживым.

— Ты идешь? — в голосе Германа проклюнулось нетерпение.

Протянула ему руку, отбросив сомнения и страхи на потом. Спасителю в зубы не смотрят и недостатков не разбирают, хотя бы в момент спасения.

Мужчина взял мою ладошку и крепко сжал, потянул меня на себя, но я уперлась, девичья память решила воспрянуть ото сна и я сказала:

— Не могу уйти, оставив Лешку в беде. Он же мне помогать взялся и сам попался.

— Лешку? — немного напрягся Герман. — Где его искать?

— Не знаю, уверена только что где-то здесь его держат. Должен он знать, — ткнула пальцем в сторону Евгения Анатольевича, сдала подлюгу с потрохами.

— Хорошо, попробуем разобраться, — криво усмехнулся Герман и, отпустив мою руку, подошел к подлюге.

Шатен не стал ни махать руками, ни что-либо произносить, просто постоял рядом с Андрюхиным отцом, посмотрел ему в глаза, подумал о чем-то и вернулся ко мне:

— Идем, — кивнул на выход и показал пример действием, направившись к нему.

Больше мужчина не протягивал мне руки и пошел так быстро, что пришлось мчаться следом за ним бегом.

— Куда мы идем? — задала мучивший меня вопрос, как только догнала Германа.

— Выручать твоего друга, — выделил он голосом слово «твоего».

Я промолчала, надувшись на его мрачный тон. Если знала бы, что могу обойтись без помощи, обязательно ответила бы что-нибудь, спротивничала бы, а так проглотила рвущуюся с языка обиду и насупилась.

Дом словно вымер, никто не попадался нам на пути, ни когда мы шли по коридорам, ни когда спускались по лестнице вниз. В подвале же находилась охрана, которая осталась недвижимой, когда мы явились пред ее светлы очи. Герман не стал искать ключи, даже не задумываясь над собственными действиями он прикоснулся рукой к двери и она отворилась, словно и не была закрыта. Мужчина перешагнул через порог и застыл статуей, медленно повернулся к дверному проему, широко открытыми глазами посмотрел на него, потом на свои руки, изумление проскользнуло на его лице, но он быстро справился со своими эмоциями и принялся рассматривать обширное помещение. Правда, ему хватило короткого промежутка времени, чтобы увидеть все, что нужно. Герман видит в темноте? Впрочем, мне давно стоило научиться не удивляться, я же не имею понятия о возможностях своего экс-любовника, хоть он и демонстрирует их направо и налево. А может и не экс? Щелкнул пальцами и над нами зажегся огонек, разбавляя мрак подвала до состояния сумерек, но мужчина сам же первый от этого огонька и отшатнулся:

— Все демоны ада! — звучало витеевато, но зловеще.

Странно он как-то на собственное волшебство реагирует, нервный стал какой-то, дерганный. Но стоять и ждать пока Герман придет в себя было глупо, поэтому дальнейший осмотр продолжила пока одна.

— Лешка, ты здесь? — тихо позвала, надеясь на ответ.

Если бы парень был здесь, то после появления огонька он вполне мог сам подойти к нам, моей персоны достаточно, чтобы он не прятался. Тьфу, дура! Он же может быть связан, но кляп же ему в рот не вставили? Ответа-то нет.

Герман, перестав рассматривать огонек, направился в самый дальний угол подвала, где склонился над темной фигурой, распростертой на полу. Блин, слепая команда! Надо же не увидела сама. В груди похолодело, стало страшно, фигура была недвижима.

— Лешка, — позвала шепотом и приблизилась к Герману, который встал на колени и, поджав губы, коснулся рукой лба парня.

Слезы сами собой навернулись на глаза. Одноклассник находился в плачевном состоянии. Кровоподтеки, разбитые губы, сломанный нос, порванная одежда — под ней, наверняка, повреждения тоже есть. Его точно не собирались отпускать живым. Сволочи!

— Лешка, — сжала зубы, чтобы не разрыдаться в голос, но слезы удержать не удалось, они сами соскальзывали с ресниц и катились по щекам. — Герман, ты сможешь что-нибудь сделать?

— Я не всесилен и не Мастер Жизни, — огрызнулся он, но над парнем склонился, вслушиваясь в дыхание. — За что его так?

— Они думают что это он взломал счет, с которого увели деньги, — я плакала не в силах остановиться, слова прерывались всхлипами. — Он выживет?

— Во что ты ввязалась, Лера? — холодно спросил Герман.

— Папу убили, — и разрыдалась, больше сдерживаться не удалось. — И думают, что это я и Лешка виноваты-ы-ы, — последнее слово вышло особенно удачной иллюстрацией к тому, как мне плохо, потому что подвывание получилось очень уж колоритное.

Задавать вопрос, а, не так ли это на самом деле, не убийцы ли мы с Лешкой и воры, Герман не стал, заворожено вглядываясь в лицо парня. Слова сами, безотчетно срывались с губ мужчины, я не могла понять какой язык звучал в этом мрачном помещении, но чем дальше, тем более жуткими он казался мне. Неприятная дрожь пробежала по телу, слезы высохли сами собой, поднялись дыбом мелкие волоски на руках и я покрылась гусиной кожей. Хотелось крикнуть: «Прекрати!», но молчала, почему-то была уверенность что сейчас происходит что-то очень важное.

— Лерка, — срывающийся шепот в полусумраке подвала прозвучал громом с ясного неба. — Нам уходить надо, они же нас убьют.

— Демон! — прокомментировал Герман и отшатнулся от парня, отходя от транса в котором был, но долго думать больше на стал. — Уходим, я не смогу удерживать их минут через пять.

— Лешка, — снова заплакала я, мне не верилось что он жив и пришел в себя. — Лешка, живой…

— Идти сможешь? — задал вопрос поднявшийся с колен Герман.

— Конечно смогу, — даже всхлипывать перестала, так он меня удивил.

— Я не тебя спрашиваю, — не очень вежливо отозвался мужчина.

Промолчала, что-то действительно я сегодня подтормаживала.

— Леш, ты сможешь…, - договорить парень мне не дал, тяжело приподнялся на локтях, а потом, покачнувшись, встал.

— Уходим, нет времени, — недовольно сказал Герман и не оглядываясь на нас с Лешкой потопал к выходу.

— Тебе помочь? — сердобольная я не удержалась от предложения помощи, вид одноклассника вызывал острое чувство вины.

— Дойду сам, — попытался улыбнуться разбитыми губами, но не получилось.

Действительно парень довольно бодро направился к двери, а я последовала следом. Не следовало задерживаться здесь надолго.

В коридоре неторопливых нас дожидался Герман:

— Где вы собираетесь скрываться от этих…, - слов он не подобрал и поморщившись замолчал.

— Это можно выяснить потом, — вернула мужчине его невежливость, которая занозой засела в душе.

— Это необходимо выяснить сейчас, — огрызнулся Герман.

— Зачем тебе это ты как всегда не скажешь? — разозлилась уже я, старые обиды давали о себе знать, а благодарность за спасение стремительно испарялась.

Герман закатил глаза и произнес с мученическим видом:

— Женщины! Я расскажу потом, когда будет время обсудить. Тебя устроит такой ответ и ты, наконец, скажешь, где вы собираетесь прятаться?

— К бабушке моей поедем, в деревню, — вмешался наш пострадавший и контуженный на всю голову Лешка.

— Нас там, в первую очередь искать будут, — ответила злая я.

— Не будут, ее адрес знают только родители, ну еще и я, — сказал Лешка. — И пару дней перекантоваться мы там сможем.

— Глупо, родственников проверяют в первую очередь, — все еще злилась я.

— У тебя есть другие предложения? — задал каверзный вопрос Леша.

— Нет, — буркнула в ответ и замолчала.

— Давай быстрее мне руку, — обратился Герман к Лехе. — Подумай о том, где хочешь оказаться.

Парень в отличие от меня не стал задавать глупых вопросов и подал свою покрытую кровью лапу.

— И куда это вы намылились? — Андрей собственной персоной, в сопровождении охранников спускался по лестнице вниз. — А попрощаться с радушными хозяевами позабыли. Ай-яй-яй, как нехорошо. Я смотрю, Лерка, ты где-то уже своего альфонсика откопала. Эй, альфонсик, а мальчикам ты тоже даешь, или только бабам?

Губы Германа побелели, глаза сузились, ноздри стали раздуваться сильнее от ярости, чувствовалось, что сдерживается он из последних сил. Мужчина выбросил руку вперед, по направлению ко мне, ухватил за локоток, рывком подтянул к себе и обернулся на Андрюху.

— О твоих предпочтениях, мальчик, поговорим, когда я вернусь, — ответил Герман.

Все последующее случилось практически одновременно. Охрана вскинула пистолеты, беря нас на мушку, Андрей крикнул: «Стреляй!» и мир подернулся фиолетовой дымкой.

Герман даже не предполагал, насколько сложна ситуация, в которой оказалась Лера. Следуя смутному чувству, которое не показывало точного местоположения девушки, он начал поиски с ее квартиры, продолжил домом ее отца, почувствовав там ауру смерти, забеспокоился сильнее. Но, к сожалению, связь с Лерой сейчас была так ничтожна, что пришлось бы заняться поиском иголки в стоге сена, если бы не идея, пришедшая в голову совершенно неожиданно. Он даже не смог понять откуда появилось понимание того что надо делать и как должно звучать заклинание поиска, ориентированное на слабую связь между девушкой и Дэном. Только когда последнее слово слетело с губ, мужчина понял, что в его запасниках знаний этого заклинания раньше не было и выплыло оно непонятно откуда. Это настораживало, но времени разбираться не было, связь с Лерой после заклинания поиска только усилилась и он чувствовать страх и отчаяние девушки. Отбросив на потом все вопросы о происходящих с ним странностях, Дэн переместился к дому, в котором силой удерживали Леру. Он позабыл здравое намерение не показываться ей на глаза, одно желание сейчас брало верх над разумом, увидеть ее и вытащить из неприятностей, а вот потом можно было и испариться.

Держать под контролем сознание людей, находящихся в доме, было тяжело, но и эту странность он отбросил на время, хоть раньше подобные фокусы удавались ему легко. Потом у него будет время подумать, но не сейчас. Неприятной неожиданностью для Германа явилось наличие какого-то Леши, о котором так беспокоилась Лера. Он был так рад ее видеть, хотелось обнять, зарыться руками в волосы, а девушка просто взяла и оттолкнула его. Ее больше волновала судьба друга. Да и друга ли? Не сразу Дэн осознал, что банально ревнует и злится, что Лерка, его воробышек, предпочла ему кого-то другого. Парадоксально, но когда он на расстоянии рассуждал о том, что не стоит влезать в ее жизнь, что ей лучше найти обычного парня, выйти замуж, родить детей, это казалось легковыполнимым, а на деле, все выходило по-другому. Его бесило то, что о судьбе этого парня она думает больше чем о чем-либо. Бесило, что она не обрадовалась появлению Дэна, а так же совсем не хотелось делить свою девушку с кем-либо еще. Но постепенно способность здраво мыслить возвращалась и пусть просьба Леры сделать что-нибудь, чтобы спасти Лешу и резала мужчину без ножа, он понимал, что молодой человек лучшая кандидатура в мужья для Леры, чем сам Дэн. Ей нужен был обычный человек, а не полудемон, который не способен даже к воспроизведению потомства, а попросту стал в аду бесплодным. Что он мог ей дать? Разлуку в ближайшее время? Мысленные поцелуи издалека? Если думать о том, что лучше для Леры, то Лешка идеально ей подходил. Одни и те же интересы, возраст, максимализм. Так что стоило стиснуть зубы и терпеть то, что на его глазах начинается роман между близкими по духу молодыми людьми и отойти в сторону, не мешать чужому счастью, отпустить Леру и помочь ей разобраться с проблемами. Именно в помощи она сейчас нуждалась сильнее всего. Но удержаться от грубости при общении с девушкой удавалось с трудом. Так и хотелось выместить свои разочарование и ревность, что было совсем не свойственно Герману, но что так подходило к прежнему, человечному и чувствительному Дэну.

— И где мы? — неугомонная я вылезла с очередным глупым вопросом.

Сиреневый туман, а точнее фиолетовая дымка так и висела вокруг нас троих, не давая рассмотреть, что находится за ней.

— Неважно. Я не смогу вам объяснить. А направляемся мы к его бабушке, — устало сказал Герман и замолчал.

Его лицо было сосредоточенным и серьезным, он стоял, закрыв глаза, и удерживал нас за руки. Лешка выглядел ошарашенным и вертел головой, пытаясь разобраться в происходящем.

— Это глупо, нас там найдут, — надулась я.

— Ты хочешь попробовать узнать, кто взломал счет? Мне нужен будет ноут, — Лешка все еще выглядел удивленным, но свое желание побывать у бабули решил объяснить. — Тот, который находится дома, для меня недоступен, а у бабушки есть моя старая машина. Родаки не разрешают ноут брать в деревню на лето, когда меня отправляют на природу, поэтому я заныкал старый бук у баб Маши. Там есть необходимые программы и можно попытаться кое-что выяснить.

— Что кое-что? — мое любопытство совсем распоясалось и требовало прояснения ситуации.

— Ты не поймешь, ты же…, - он не договорил, но то, что чайником хотел меня обозвать, поняла.

— Ну и ладно, — фыркнула я и посмотрела с беспокойством на Германа, который выглядел неважно.

— Прибыли, — выдохнул он и дымка рассеялась, открывая нашим глазам вид на небольшую деревушку, за которой виднелась темная полоса глухого леса.

— Может ты возьмешь свой ноут и мы свалим отсюда по добру, по здорову? — выдвинула встречное предложение. — И да, все хочу задать вопрос, а ты точно не Лис?

Парень застыл на месте, сдержал непечатные выражения, которые явно рвались наружу, и сказал:

— Баба Маша сразу не отпустит — это раз. Ноут надо зарядить — это два. И твоему странному знакомому нужен отдых, если твое эгоистическое величество этого еще не заметило, — направился он в сторону деревни. — И я не Лис! Ясно?! — припечатал парень на ходу, даже не обернувшись на нас.

— Герман, — начала я, соизволив обратить внимание на своего любовника, но тут же закричала. — Лешка! Пожалуйста! Лешка! Ему плохо! Помоги мне!

Мужчина медленно осел на траву, а я почувствовала очередной позыв к слезам. Но плакать было некогда, следовало действовать. Леха, услышав мои вопли, вернулся. Вдвоем мы попытались поднять Германа, но он был слишком тяжелым, долго нести мы его не смогли, пришлось делать остановку. Действовали мы с парнем бестолково, сначала чуть-чуть пронесли бессознательного Германа и только потом подумали о том, что стоило бы сначала убедиться, что мужчина жив. Всполошено кинулась проверять пульс, который к моему ужасу не прощупывался. А был ли он изначально? Хоть убей, не помнила моментов, когда слышала стук сердца в его груди. Не обращала внимания? Или Герман просто мертвец или вампир? Содрогнулась при одной мысли об этом. Расстегнула рубашку, приложила ухо к его загорелой груди, вслушиваясь и боясь не услышать. Но слабое тук-тук-тук успокоило меня. Все-таки живой. Но что же произошло?

Какая же я эгоистка, он же еще в Андрюхином доме говорил, что ему тяжело удерживать людей, а я не обратила внимания. Еще время с Лехой тратили, препирались. Сглотнула колючий ком в горле, шмыгнула носом, подняла полный раскаяния взгляд на лицо Германа и увидела знакомую насмешливую улыбку, которая так красила его.

— Может, перестанешь меня оплакивать? — съязвил он, рассматривая залившуюся румянцем меня. — Дыхание рот в рот можно отложить до лучших времен.

— Находящихся на расстоянии вечности-бесконечности, — не удержалась от ответной колкости, но потом добавила с беспокойством. — Как ты? Что с тобой было?

— Потерял сознание как кисейная барышня, — беззаботно улыбнулся Герман, но внимательная я уловила беспокойство в его карих глазах. — Ничего страшного, справлюсь.

Чувствовалось, что на вопросы он отвечать совсем не хочет, поэтому проявила тактичность и не стала больше спрашивать. Правда состояние Германа меня беспокоило. Никогда не видела его слабым и даже представить не могла, что он так же может легко заболеть, как и я и что ужаснее всего, умереть. Не хотелось даже думать о такой возможности, мне хватило того испуга, который уже успела пережить. Но еще меньше хотелось думать о том, почему меня так волнует здоровье или нездоровье Германа.

Минут через десять мы подходили к первым домам в деревне и с каждым пройденным шагом скорость нашего передвижения падала. Леха стал прихрамывать и морщиться, изредка останавливаясь, а мы с Германом подстраивались под его шаг. Правда, подозреваю, что моему экс-любовнику самому был необходим отдых, поэтому он так охотно замедлял ход. А я с тревогой посматривала на обоих, мысленно умоляя их не падать с ног, потому что просто не знала как смогу справиться с ситуацией, случись что-либо с ними.

— Леш, стой! — умной мне пришло кое-что в голову, поэтому схватила парня за руку, останавливая. — Мы дураки! Если твоя бабуля увидит тебя в таком состоянии, она тут же инфаркт получит.

— Не переживай, она меня и не таким видела, — хмуро отозвался Леха, но посмотрел на меня, ожидая идей. — Что предлагаешь?

— Хоть немного, но привести тебя в порядок, — растерянно окинула взглядом себя и спутников. — Только нечем его наводить.

Герман подошел ближе к нам с Лешкой, до этого он стоял поодаль, рассматривая поле, которое мы пересекли только что и сказал:

— Я попробую помочь, — нахмурился, побледнел и поджал губы, но упрямо гипнотизировал взглядом Леху, потом отвернулся. — Вот и все, теперь ничего не заметно. Раны не залечит, но видно повреждений не будет.

Действительно Леха теперь выглядел как новенький, а вот Герман… Его бледный вид и поджатые губы меня пугали. Как бы не получилось, что лучше бы к бабуле как есть, а не с двумя не ходячими больными на руках. С тревогой оглядываясь на Германа, последовала вслед за Лехой, который прихрамывая, побрел по улочке, никогда не знавшей, что такое асфальт.

Придержала шаг, то как неуверенно передвигался мой лю… бовник, не давало мне покоя. Плечо как опору побоялась предложить, выражение лица Германа говорило о том, что он совершенно не хочет, чтобы кто-либо заметил его слабость и уж тем более прокомментировал. Щадя его чувства, сделала вид, что в обувь попал камешек, поэтому мне срочно понадобилось ее снять и вытряхнуть все лишнее. И естественно потом было с моей стороны догнать мужчину и пристроиться с независимым видом рядом. Хотелось присмотреть и если что помочь, а может и предупредить проблемы. Конечно смешно, что я смогу сделать, если он снова потеряет сознание или случится что посерьезней… Но идти рядом с ним было как-то спокойней.

Он не обращал на меня никакого внимания, а я все косила и косила глазом, так и дошли до домика Лешиной бабушки. Кирпичный домишко, давно не крашенный, с покосившейся деревянной верандой сбоку и желтыми, рассохшимися рамами, являлся типичным жильем для деревни. В какой-то мере он был даже роскошным, другие дома на этой улочке были более кособокими и бесприютными. Деревянный, некрашеный штакетник, не столько преграждал путь всяким нехорошим личностям, сколько служил границей территории. Сушащиеся на воздухе стеклянные банки и пару алюминиевых кастрюль, украшали забор.

Скрипучая калитка ворчливо отворилась, пропуская непрошенных нас. Мы с Германом предпочли остановиться сразу за распахнутой калиткой, не решаясь нарушать невидимую границу.

Леха постучал в перекошенную дверь, но никто не отозвался.

— Бабуля на огороде, наверное, — парень доковылял до маленького сарайчика, который стоял отгороженный от улицы забором и старой сиренью. — Ничего, где-то тут ключ висит. Чего стоите? Проходите, давайте.

Действительно, искомый ключ обнаружился на гвоздике, вбитом в деревянную стену сарая. В чем мы с Германом смогли убедиться, перешагнув невидимую черту и очутившись в дворике, образуемом оградой, домом и сарайчиком. Но открывать дверь парень не стал, вместо этого он пошел по тропинке, выложенной камнем. Она огибала дом и терялась где-то за ним. Скоро послышались радостные возгласы, перемежаемые звуками поцелуев. Леха что-то говорил кому-то в полголоса, видать предупреждал о нас с Германом.

Бодренькая, сухонькая старушка появилась из-за угла, сопровождая свое передвижение причитаниями:

— Рада-радешенька. Лешенька, а я и не ждамши никого. А тут такая радость. Да как вы доехали? Чай на такси? Больно дорого дерут, ироды, — все эти высказывания сопровождались всплескиваниями рук и счастливыми улыбками. — А я только прибралась, полежала, а потом на огород. Как чувствовала. Сейчас кашки сварю, яичек пожарю. Сосиски у меня есть, свежие, только вчера Нинка в магазин ходила, принесла. Еще куриное мясцо есть, супчик сварим. Вчерашние щи сама съем, а вам свеженького наварю.

— Баб Маш, не надо ничего, — пытался остановить разбушевашуюся бабушку Леша. — Мы ненадолго. Мне бук надо забрать, задерживаться не будем.

— Как это не будем? Я год тебя не видала, а ты не будем, — обиделась бабуля, на глаза которой навернулись слезы обиды, взамен слезам радости. — Чтойто у тебя случилось. И хромаешь ты. Как там мамочка? Как отец?

— Привет передавали, — соврал и не покраснел Леха. — Бабуль, нам реально нельзя у тебя надолго оставаться.

— Что-то ты темнишь соколик, — слезы высохли, а взгляд у старушки стал хитрым. — С друзьями, что ли познакомил бы. И пока не поедите, не отдохнете, никуда не пущу. Так и знай.

— А нюх как у собаки, а глаз как у орла, — прокомментировал Леха и вздохнул. — Нельзя нам надолго задерживаться, ба.

— Но хоть поесть и отдохнуть успеете? Все-то вы куда-то спешите, молодые, — недовольно покачала головой старушка. — А толком поесть и забываете. Так как друзей зовут? И девонька ладная. Твоя девушка?

Умеет же задавать вопросы и, поди, на все ответь.

— Нет, ба, не моя, — ответил Леха и кивнул на меня. — Это Лера, моя одноклассница, а это…, - замялся он, когда дело дошло до Германа.

— Герман, — подсказала я. — Мой хороший знакомый.

— А я баб Маша, для дорогих гостей, можно и просто бабушка, — хитро улыбнулась старушка.

— Очень приятно, — улыбнулась в ответ.

Герман промолчал, хмуро рассматривая дом и пустой огород, словно прикидывая с какой стороны могут подступить враги.

— А я все одна, да одна, — баб Маша продолжила разговор за нас всех, снимая ключ с гвоздя и открывая дверь. — И за огородом присматриваю сама, и курочки у меня свои. Яички, нагулянные на воздушке, на травке, не то, что ваши городские. Вот утречком рано подымаюсь, кашки поем и в огород. И прополоть надо, и перекопать надо, и картошку сажать надо. А какие помидорчики и огурчики растут. Чисто сахар! А потом отдохну, ножки-то болят, полежу, глядишь и отступает. Супчику свежего поем и опять в огород. Так и толкуся цельный день. А вот зимой беда и заняться нечем, тяжко зимой. Лера, ты яичницу ешь?

Я не сразу вычленила в словесном потоке фразу, адресованную мне, поэтому запоздала с ответом:

— Да, ем, я все ем, — а баб Маша уже снова рассказывала про курочек и про соседку, которая давешней зимой ногу сломала и далее, далее, далее.

Энергичности пожилой дамы можно было только позавидовать. Для своего возраста она обладала завидным здоровьем и оптимизмом. Вот и сейчас развила бурную деятельность, устраивая нас поудобней, заботясь о том, чтобы накормить и не отпустить за порог усталыми. Мои порывы помочь с готовкой, баб Маша отмела на ходу не позволяющим возражений тоном. Я и не настаивала, меня беспокоил Герман, который рухнул на старый, облупленный табурет и закрыл глаза. Осторожно дотронулась до руки мужчины, привлекая внимание к себе.

Он открыл глаза, и я поразилась его усталому, бесцветному взгляду.

— Что? — спросил мужчина и попытался улыбнуться, получилось вымученно и неубедительно.

— Что с тобой? — скрыть тревогу не удалось, да я и не старалась это делать.

— Все нормально, — тусклый голос мужчины так же пугал.

— Ненормально. Пожалуйста, скажи, может я смогу помочь, — жалобно попросила я.

— А ты знаешь, что все время нашего знакомства я использовал тебя? — слова Германа прозвучали пощечиной.

— Я догадывалась, — отвернулась, пряча наворачивающиеся слезы. Мужчине незачем знать, что сейчас он больно ранил меня. Зачем ему мои проблемы и чувства? — Я догадывалась, что была тебе нисколько не интересна. Зачем ты вернулся? И что с тобой происходит? Это не опасно?

— Лера! — повысил голос Герман. — Ты слышала, что я сказал? Я использовал тебя, в своих, отнюдь не благородных, целях. И ты все еще хочешь знать, что со мной происходит?

— Не имею права? — сглотнула ком в горле и повернулась к мужчине лицом. — А может именно потому, что ты использовал меня, ты можешь и обязан дать мне хоть какие-нибудь разъяснения. Ты об этом не думал? С позиции порядочности и человечности не приходилось рассуждать? А может, попробуешь? Быть честным и откровенным до конца. Или кишка тонка?

— А захочешь ли ты знать ту правду? Уверена, что потянешь? — голос Германа, обретший до этого более бодрую окраску, снова потускнел.

Леха, сходивший куда-то в комнаты и вернувшийся оттуда с ноутом под мышкой, с интересом прислушивался к нашему разговору, впрочем, как и баб Маша, которая, крутясь возле плиты, держала ушки на макушке и даже не вставляла ни слова в наши разборки.

— Я хочу и имею право знать правду, — смотрела прямо в карие глаза, твердо проговаривая каждое слово.

— Сейчас не время и не место, — устало произнес Герман и отключился.

— Нет! — попыталась подхватить тяжелое тело, которое как в замедленной съемке заваливалось на бок.

Но силенок удержать не хватило, мужчина все-таки упал на пол, мне удалось только смягчить падение. Глотая слезы, пару раз ударила Германа по загорелым щекам. Возглас баб Маши на несколько секунд отвлек меня от процесса. Проследила за ее взглядом и тоже чуть не вскрикнула. Леха тоже осел на пол, а все то, что проделал Герман, чтобы скрыть ссадины и кровоподтеки, исчезло в один миг, и Леха предстал перед своей бабушкой во всей красе. Бабуля же оказалась неробкого десятка и энергично, как до этого за готовку, взялась за болящего внука. А я не знала куда бежать и что делать. Судорожно всхлипнув, постаралась взять себя в руки. Ревом делу не поможешь, и от него все здравые мысли разбегаются. Так что отбрасываем панику и думаем, что можно предпринять.

— Врач в деревне есть? — обратилась к баб Маше, которая причитала над внуком и не забывала ковыряться в шкафчике, который располагался как раз рядом с потерявшим сознание Лехой.

— Какой врач? Нету у нас врачей. Давно нету. Надо в город ехать за врачом, — сказала баб Маша и достала из шкафа засаленную баночку темного стекла. — Будем сами лечить, а вот после вы мне все-все-все расскажете.

Она отвинтила белую крышечку и попыталась ногтем поддеть пластиковую пробку, но так не поддавалась, тогда она распорядилась:

— Нож подай, там, на столе.

Пришлось отвлечься от бездыханного Германа и прижимания его головы к себе и подать требуемое.

Баб Маша подсунула открытый флакончик под нос Лешки, тот пару раз чихнул и открыл мутные глаза:

— Где бук? — первым делом спросил парень.

Следующим на очереди был Герман, на которого нашатырь, а в бутылке был он, вообще не подействовал. Чувствуя, что паника, которая до этого только подымала голову, усиливается, заломила руки и попросила:

— Баб Маш, а позвонить откуда можно? Нужно вызвать скорую. Вдруг Герман умрет? Пожалуйста!

Старушка бросила на меня острый взгляд:

— Скорая часа два ехать будет, если вообще приедет. Без врача обойдемся. Спит твой касатик. Просто спит.

— Но, — посмотрела полными слез глазами на Германа и не стала озвучивать рвущиеся с губ слова о том, что он в сне не нуждается.

Наклонилась над мужчиной, снова, как и на улице, приложила ухо к его груди и с облегчением услышала, как бьется сердце, ровно, только медленно.

Баб Маша зашептала что-то над Лешей, больше не обращая на меня и Германа внимания, а я решила пока помолчать и понаблюдать, чутье подсказывало, что старушка не так проста, как кажется на первый взгляд.

— Деревенская ведьма я, — ответила на невысказанный вопрос баб Маша, после того как закончила бормотать. — А твой-то просто устал очень, надорвался, поэтому спит.

Хотела возразить, да прикусила язычок. Я же не знала предела возможностей Германа, а так же того, скольких сил ему стоило вытащить нас с Лешей из когтей Евгения Анатольевича. Не удивительно если перенапрягся и устал.

От слов баб Маши стало как-то легче, я почему-то безоговорочно ей поверила и успокоилась. Даже удивительно, но думать я стала уже не о том, как бы вызвать врача, а о том, что стоило бы перенести Германа на более удобное место.

— Сейчас кровать покажу, правда тащить своего мужика придется самой, а потом и с Лешей мне поможешь, одной мне не осилить, — снова угадала направление моих мыслей бабуля. — Вижу гости вы непростые, придется потом нам долго с вами беседовать по душам. Как же ты на Лешку похожа, девка, как похожа.

— В смысле похожа? — удивилась я.

— Идем, покажу, куда своего тащить будешь. Осилишь ли? Больно хлипка ты.

— А другого выхода и нет, — развела руками и пошла за баб Машей, понимая, что ответа на вопрос не будет.

Комната была рядом с кухней, в которой мы находились до этого, да и кровать оказалась невысокой. Можно было приступать к делу, поплевать на ладони и приступать. Процесс переноски Германа описывать не буду, стоит только сказать, что вспотела я как мышь, утащившая кусок сыра больший по размеру в несколько раз самой себя. Каждый раз, когда приходилось останавливаться, чтобы передохнуть, думала что все, больше не смогу сделать ни шага, хотелось расплакаться от собственной беспомощности и плюнуть на все. Но потом приходило понимание, что никто кроме меня этого не сделает и я снова подхватывала мужчину подмышки и тащила волоком к кровати. Недлинный путь до кровати показался мне вечностью, хорошо, что на кровать взгромоздить Германа помогла баба Маша. Пусть ее помощь была не сильно ощутима, но все-таки мы это сделали, мучжина лежал на кровати и не думал приходить в себя.

Рухнула было на табурет, стоящий возле стола, у окна, но долго рассиживаться не стала. Следовало еще заняться Лешкой. Но с ним получилось проще. Достаточно было подставить плечо, и молодой человек, который уже приподнялся на локтях и сидел, оперевшись спиной о стену, поднялся на ноги и поковылял до другой палаты неожиданного лазарета. По бледному лицу и закушенной губе было понятно, что Лехе приходится нелегко. Но как только он улегся и заботливая баба Маша поправила подушки у него под спиной, тут же вытребовал бук в собственное пользование. Включил его и уставился на меня испытующим взглядом:

— Бабуль, ты могла бы оставить нас одних? Я хочу с Лерой поговорить.

Старушка понятливо кивнула головой, кинула на меня острый взгляд и сказала:

— Недолго только, я тебя лечить буду. Как раз подготовлю все, — и вышла на кухню, прикрыв за собой дверь в комнату.

Я подозревала о чем может быть разговор и меньше всего хотела бы отвечать на Лешкины вопросы, но стоило помнить, что парню из-за меня досталось, если он, конечно, не Лис, поэтому вздохнула и приготовилась к допросу.

— Кто такой твой друг? — долго думать Леха не стал и задал вопрос прямо в яблочко.

— Не знаю. Честно Леш, сама не знаю кто он и что он. Появился в моей жизни, успел хорошо потоптаться, как слон в посудной лавке, а потом исчез. Сейчас же зачем-то объявился. Впрочем ругать его за это не буду. Он вытащил нас с тобой из серьезной передряги. Стоит сказать хотя бы спасибо.

— Но он же странный, — нахмурился парень и закусил губу. — Он что-то сделал там, в подвале и теперь, я уже успел себя ощупать, ни одного перелома не осталось. Боль да, а переломов нет. Так не бывает! И эти перемещения на большие расстояния. И ты ни разу не поинтересовалась откуда он все это знает и умеет? Не верю.

— Я спрашивала, — против воли в ответе прозвучала горечь и голос дрогнул. — Мне никогда не давали ответа. Не доросла, видать, — старая обида дала о себе знать и я замолчала, чтобы не ляпнуть еще чего лишнего.

Молодой человек искривил губы в понимающей улыбке, но выражение его глаз мне не понравилось. Было там что-то не очень понятное, но точно не выражение добрых чувств по отношению к Герману.

— Ладно, оставим твоего знакомого в покое. Все равно ты мне ничего про него не расскажешь, — парень отвел от меня взгляд. — Лучше скажи мне, кто мог посоветовать твоему отцу положить деньги именно в тот банк.

— А что не так? Посоветовать никто не мог, он принимал решения сам, — с облегчением переключилась со скользкой темы про Германа на другую.

— Точно никто не мог посоветовать? — Лешка уставился в бук, словно не желая смотреть на меня. — Черт, — охнул и правой рукой потер ребра. — Болит зараза, — потом продолжил. — Понимаешь, Автофинанс банк пользуется определенной репутацией.

— Какой? — насторожилась я.

— А ненадежной. Хранить там деньги, значит играть в русскую рулетку. Самое интересное, что деньги со счетов пропадают, а никто никуда не обращается и ни с кого не спрашивает.

— А ты откуда это знаешь? — насторожилась я.

— Интернет слухами полнится, а мне для банка этого разок заказ приходилось выполнять, — нехотно ответил Леха. — Наводил справки. Пока меня били и допрашивали, кое-что я в память отфильтровал из…, - договаривать он не стал, а снова поморщился. — В общем, деньги лежали в Автофинансе и пропали оттуда и сразу возникает вопрос. А был ли хакер?

— О чем ты? — холодок недоброго предчувствия поселился в душе и я неуверена была, что хочу слышать ответ.

— О том, что если твоему отцу никто не советовал класть деньги именно в этот банк, то почему тогда он это сделал? — парень так и не смотрел на меня и правильно делал, за одни такие мысли убить его готова была. — Понимаешь, либо он сам хотел провернуть аферу с деньгами и поэтому перевел их именно в этот банк, либо его кто-то подставил, а значит мог посоветовать. Ты говоришь он решения принимал сам, тогда делай выводы.

— А ты их уже сделал, да? — разозлилась и вскочила с шаткого стула, на котором сидела. — А случайности ты выкинул из своих размышлений? А если он просто перевел деньги в первый попавшийся банк и не собираясь их там долго держать?

— Лер, ты точно уверена, что случайность могла быть? — вздохнул Леха и, наконец, посмотрел на меня. — Твой отец был серьезным человеком и ты веришь что он мог, без чьих либо советов и ручательств, не проверив репутацию банка, перевести туда деньги? Большие деньги, заметь. Ты осталась практически без наследства, если не считать недвижимость и саму фирму.

— Отца убили, одно это делает твои подозрения безосновательными, — устало ответила и опустилась на стул.

— Тогда надо искать советчика, — Леху явно переубедить не удалось и он вернулся к буку. — Я, конечно, еще уточню информацию о банке. Все-таки странно, что деятельностью такой темной конторы никто до сих пор не заинтересовался. Не зря же мы за буком пришли. А, черт, интернета нет. Забыл совсем, а без нета мы так ничего и не узнаем. Надо какой-нибудь USB-модем купить. Скорость дрянная будет, но так я не смогу ничего проверить. Давай так, ты отвлечешь баб Машу, а я сбегаю в магаз за модемом.

— Это кто тут меня и от чего отвлекать будет? — ласково вопросила бабуля, неожиданно появившись на пороге команаты. — Так, милые, хватит болтать, лечиться надо и в магазин, Лешенька, я тебя не отпущу, так и знай.

— Вот и Цербер пришел, — проворчал Леха.

— В магазин могу сходить я, — как же мне не хотелось уходить от пострадавших мужчин, но раз выбора не было. — Какой модем брать? И где находится магазин?

— А ты точно сможешь выбрать? — усомнился в моих умственных способностях парень.

— Думаешь, здесь богатый выбор? — съехидничала я.

— А черт! Денег нет! — чертыхнулся Леха. — Такой хороший план накрывается медным тазом. Придется выкручиваться как-то по-другому.

— Сколько нужно, — баба Маша, которая сейчас бережно ощупывала внука на предмет повреждений, решила вложить свою лепту в разговор. — Я дам, раз это важно.

— А кто его знает сколько здесь будет стоить модем, — вздохнул Леха и посмотрел на бабушку жалобным взглядом.

— Да дам я денег, дам, — сказала бабуля и несильно надавила парню на грудь, тот охнул, видать было больно. — Вот только проверю тебя и расскажу Лере где искать магазин. Так странно, все залечено, а болит. Но это само пройдет. Тут и делать ничего не надо. Только травок попить. Уж не Герман ли постарался? То-то спит без задних ног. Ладно, пойдем, Лер, я тебе про магазин расскажу и денег дам, и травок заварю.

Я покорно последовала за баб Машей, кроме того прогулка до магазина стала казаться желанной. Хотелось кое-что обдумать. К примеру то, что Лешка слишком в курсе всех дел моей семьи. Ладно про банк он мог узнать во время допроса, а остальное? Например то, что я осталась без наследства? Вряд ли ему это кто-то в подвале рассказывал. Неужели он действительно тот самый пресловутый Лис и имеет самое непосредственное отношение к тому, что деньги пропали? Но это тогда просто нереальное совпадение, что мы с ним повстречались в такой сложный для меня момент. Или… наша встреча была не случайной? Голова кругом от всех этих предположений.

Размышляя таким образом я слушала объяснение баб Маши дороги в магазин, а потом и шла до него как в тумане. Не особо задумываясь купила первый попавшийся модем, тем более он там был в единственном экзепляре и вернулась домой. Удивительно что не заблудилась.

Отдала Лехе вожделенную игрушку и предпочла выйти из комнаты, боялась не удержаться, так хотелось задать все накопившиеся вопросы в лоб. Лучше проверить как там Герман и попытаться хоть ненадолго забыть о том, что Лешка может оказаться подлецом.

Тихонько, на цыпочках, вошла в комнату, в которой оставила ранее Германа. Выцветшие занавески с рисунком из самоваров и чашек, кружевная скатерть на столе, настольные часы, оставшиеся приветом из далеких времен, начала постройки коммунизма. Старый рассохшийся шкаф. Вся обстановка дышала деревенскими покоем и простотой. Как же в этой комнате легко дышалось, как покойно становилось на душе. Возможно от того, что за окном не было многоголосого шума, который мешает нам жить в больших городах.

Я присела на табурет у стола и глянула в окно. Двор, засыпанный опадающей листвой, напомнил о том, что сейчас осень. Но на улице было очень тепло, даже не замерзла, пока ходила в магазин. Ясно, солнечно, хорошо. Перевела взгляд на мужчину на кровати. Внимательно, черточка за черточкой изучала знакомое лицо и задавалась вопросом, почему я так легко впустила Германа в свою жизнь и не подумала даже подробно расспросить обо всех странностях, которые были с ним связаны. Нет, после того как он исчез, мне было не до вопросов о нем, слишком много на меня обрушилось, чтобы вспоминать о любовнике и его загадках. Но сейчас было время подумать и попытаться понять, какое же место занимает мужчина в моей жизни и может ли какое-либо занимать.

Поднялась, перенесла табурет поближе к кровати, села и облокотилась о постель. Тонкий нос, пухлые губы, которые ни разу не складывались в искреннюю улыбку. Глупо, но мне снова хотелось услышать ласково-укоризненное: «Воробышек». Закусила губу, сглатывая слезы. Вряд ли для меня есть место в жизни такого необычного человека как Герман. Да и человека ли. Ведь для него, больше не нужно было себя обманывать, я в своей жизни готова освободить любое место, стоит ему только пожелать. Когда и как он успел въестся в мое сердце, я не могла сказать, но успел же. Но лучше, наверное, выкинуть все мечты из головы, мужчина сам сказал, что использовал меня, только использовал. И даже это я готова ему простить. Глупая я, глупое мое сердце… как же мне будет плохо, если Герман снова исчезнет из моей жизни. Об этом даже не хотелось думать, как и не хотелось тешить себя надеждами из-за того, что мужчина все-таки пришел мне на помощь, хотя мог этого и не делать. Возможно он так же неравнодушен ко мне? Хотя, глупо надеяться. Что и кто я? Маленькая дурочка, которая замахнулась на любовь, которая ей не по плечу. Станет ли мужчина когда-нибудь относиться ко мне не как к девчонке, которую можно только использовать?

Слезы сами соскальзывали с ресниц, тихо и незаметно сбегая солеными каплями по щекам. В голове царил сумбур, в душе поселилась тоска и даже уже не хотелось знать, замешан ли Леха в убийстве отца, или нет. Слишком сложными были сейчас мои чувства, так что даже я сама не могла понять чего же больше в них, обиды на Германа, нежности к нему, тоски по отцу, или беспомощности перед жизненными обстоятельствами в которых очутилась.

— Ты плачешь? — встретилась с внимательным взглядом карих глаз. — Почему?

— Неважно, — приподняла голову с ладоней, на которые опиралась, смахнула слезы. — Столько всего произошло, немудрено в истерику впасть.

— Это не истерика, это тихая грусть. О чем грустишь, воробышек?

Сердце сделало кульбит, стоило Герману назвать так меня.

— О разном и несбыточном, — снова попыталась уйти от ответа и встала с табурета. — Что-то ты недолго спал.

— Спал? — мужчина очень удивился и приподнялся на кровати.

— Так баб Маша сказала, мол ты сильно утомился и уснул на ходу, — объяснила, но удивление на лице Германа так и не собиралось никуда деваться.

— Устал? — переспросил он. — Странно. Сколько времени прошло?

— Час, полтора, не больше, — прикинула время на глазок, не засекала его, что поделать.

— Странно, — еще раз сказал Герман и поднялся с кровати.

Задумавшись, прошелся по комнате, потянулся и зевнул. Тут же остановился как вкопанный, словно споткнулся и с изумлением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Чтобы не мучить себя больше ненужными размышлениями и чувствами, взяла себя в руки, перестала пялиться на красавца-мужчину и направилась к двери. Комната была небольшой, поэтому неудивительно, что наши с Германом пути пересеклись, он, видать, тоже решил выйти и столкнулись мы прямо у порога.

Носом уткнулась ему в грудь, хотела отпрянуть, но он не дал мне этого сделать, обнял и прижал к себе. Как же билось мое сердце, как же боялась посмотреть мужчине в глаза, ведь он прочтет меня как открытую книгу, притвориться не смогу, да и не захочу сейчас. Я так скучала по нему, даже не отдавая себе в этом отчета, даже не понимая этого. Но теперь, когда почувствовала тепло родных и таких знакомых рук, начала понимать, что мне не хватало Германа все это время.

А потом решилась, пан или пропал. Что я теряю, если он все поймет, если прочитает в глазах? Возможно получу от жизни еще один удар в спину, но что так, что так все одно. Не увидит, не поймет, будет больно. Увидит, поймет и пренебрежет, тоже будет больно. Так чего тогда бояться? Я в любом случае уже проиграла, потому что влюбилась не в того, в кого стоило бы.

Подняла глаза, сдерживая внутреннюю дрожь, боясь увидеть отрицательный ответ. Но карие глаза обожгли меня нежностью, увидела как в них вспыхнуло понимание, минутную радость, а потом мир пропал, исчез в водовороте ощущений. Герман склонился ко мне и поцеловал, поцеловал так, как не делал этого раньше. Бережно, нежно, совсем не властно. Было так приятно зарыться пальцами в его волосы, прижиматься к нему, радоваться что он не оттолкнул меня. Но счастье длилось недолго. Поцелуй прервался и Герман отодвинулся от меня, не желая продолжать начатое.

— Что? — выдохнула, не желая верить.

— Я снова решаю все свои проблемы за твой счет, используя тебя, — ответил он максимально честно, но взгляд стал холодным и чужим. — Ты только скажи мне. Ты любишь меня?

— Нет, не люблю, — отступила на шаг назад, пытаясь справиться с болью, которую причинили его слова.

Из всего им сказанного, услышала только слова о том, что он снова использует меня. Похоронным набатом они отозвались в ушах. Зачем ему тогда правда о моих чувствах?

— Не любишь? — переспросил Герман и сделал шаг навстречу. — Но…

— Да, не люблю! Мне просто хотелось, чтобы ты почувствовал каково это, когда тебя используют, когда тебя обманывают, — говорила глупости и понимала это, но Остапа понесло и он не мог остановиться. — Лучше бы я тебя совсем не знала.

Мужчина посторонился, когда оттолкнула его, чтобы выйти и не стал задерживать меня. Конечно, оно ему надо?

Дэну стоили больших усилий подвиги по спасению Леры и ее друга. Он с удивлением понимал, что с ним случилось то, чего не могло быть по определению, он устал, сильно устал. Когда мир поплыл первый раз перед глазами, это было удивительным, но когда мужчина отключился второй раз и очнулся уже под пытливым взглядом Леры, это было уже другое дело. Дэн не мог поверить в то, что способность уставать проявилась у него как у обычного человека. За демонами он подобных привычек не знал. Те были воистину неутомимы. Возможно когда-то Дэн поторопился с безоговорочной верой в то, что все человеческое в нем умерло? Или это все-таки проявлалось отсутствие привязки к этому миру? Он не мог дать точного ответа, еще не было в истории тех, кто стал частью ада, будучи живым, а потом вернулся в мир реальный. Как может проявляться вписывание в реальный мир, или окончательное вычеркивание из него, Дэн сказать не мог, поэтому чувствовал себя очень неуверенно. Словно ступал по тонкому льду, который в любой миг мог проломиться под ногами.

Пока думал, чуть не упустил момент, когда Лера захотела выйти из комнаты. Она явно не была настроена на разговор, но вот Дэн совсем не хотел отпускать ее без объяснений. Все-таки стоило рассказать ей о себе все, абсолютно все… и, возможно, даже то, что решил оставить при себе. Выражение лица девушки, когда она смотрела на него, вселяло ненужные надежды на то, что все еще может закончится хорошо. Возможно, даже не придется думать о привязке, ведь тогда вопрос решится сам собой. Самого покоробило от такого отношение к чувствам девушки, но если, если она неравнодушна, если есть возможность снова быть счастливым, то стоило подумать и о том, чтобы было за что зацепиться в реальном мире и остаться в нем надолго. Хотелось уверенности в том, что завтра он снова будет тут и сможет быть с Лерой рядом изо дня в день.

Невероятное ощущение головокружения от того, что прочитал в ее глазах… Он не мог поверить что это правда и стоило большого труда удержаться, остановиться на поцелуе, попытаться объяснить. И как следовало ожидать, попытка неуклюже оправдаться и рассказать как дела обстоят на самом деле провалилась не успев начаться. Девушке не нужны были оправдания, глупость своих слов он осознал потом, ей не нужны были именно сейчас объяснения и все получилось не так, как хотелось.

Злые слова о том, что не любит, больно полоснули по натянутым чувствам и прозвучали чем-то вроде пощечины. Но прежде чем окончательно самоустраниться, Дэн собирался выяснить все окончательно. Ему жизненно важно было знать, любит или нет. Если нет, тогда он больше не станет мешать ей жить и уйдет. Но взгляд, как забыть взгляд полный любви и нежности?

— Любовь, любовь, за нее проливают кровь, — дурным голосом проблеял знакомый демон. Он нагло расположился на кровати и похабно ухмылялся. — Какой вы сентиментальный, вьюноша. А как же месть? Как же Морис Линтенгейл, который вышел на охоту? Ты думаешь девчонка любит тебя? Она видит в тебе только героя, который явился в нимбе вызволять бедняжку из рук врагов. Юность падка на героев и кумиров, дружок, не тебе ли это знать. Представляешь, а Димочка дяде все-все про тебя рассказал. Каков дурак. Я было восхитился, такой элегантный ход, ты ни при чем, все решается между родственниками, а Димусик возьми да перехитри сам себя. Не забудь поцеловать дядю, когда он появится и передай ему привет. Интересно, он Леру пощадит, или тоже отправит в ад как свидетельницу?

Демон растворился, напоследок напомнив:

— Тебе осталось только несколько часов в этом мире. Отсутствие привязки неплохо на тебе сказывается. Как ощущения? Нравятся? До встречи в аду, Дэн.

Появление старого знакомца из ада немного отрезвило и отвлекло от обустройства личной жизни. Какие чувства, когда еще остаются нерешенными проблемы?! Конечно, демону не стоит верить на слово, соврет и недорого возьмет. Но тревожит то, что тот держится так уверенно, будто знает что-то, что неизвестно самому Дэну. Особенно кстати пришлось напоминание о том, что привязки нет… Или демон врет как сивый мерин? Ведь Лера так смотрела… Или взгляд был обманом?

Обычно хладнокровный Дэн никак не мог придти к какому-либо решению и решил исходить из худшего варианта, из того, что скоро ему предстоит встреча с адом один на один. И за это время нужно было помочь Лере, так чтобы она могла спокойно жить, не оглядываясь на врагов и разрешить вопрос с местью. Если очень повезет и если приложить максимум усилий, то можно было успеть почти все. Так что же выбрать? Чем же в первую очередь заняться? Благополучием Леры? Или местью? Колебался недолго. Он был в долгу перед девушкой, а значит ее проблемы стоило начать решать прямо сейчас. Лешу переместить в безопасное место, как и Лерку, и поработать с памятью врагов. Им незачем помнить о том, что имеют что-то против молодых людей. А уж разгадать все загадки Лерка с Лешей смогут сами. Тут он уже не успеет им помочь.

Стоит еще загодя приготовиться к встрече с родственником. Как она пройдет после стольких лет? Вот тут необходимо продумать расход сил, разговор вряд ли будет дружеским.

Мне стоило большого труда сдерживать рвущиеся наружу слезы. Хватит, наплакалась. И задерживаться в этой деревне тоже не стоит. Но все опять упирается в ненавистного Германа. Без его помощи нам не выбраться, разве что бабуля Лешки еще раз проспонсирует. Но это уже будет наглостью с нашей стороны. Точнее с моей. Лешка-то понятно, он ей внук. Правда и с ним неохота никаких дел иметь, как и с Германом.

Как же хочется сбежать куда-нибудь на край света, но нет ни средств, ни возможности. В раздрае и не заметила как выбежала во двор, еще чуть-чуть и за калитку бы ушла, куда глаза глядят, так сильно мне хотелось оказаться подальше от этого места сейчас.

— И чего ты девонька бежишь как на пожар? — остановила меня баб Маша, которая вышла следом и стояла на пороге веранды.

— Уйти хочу, как можно дальше, — буркнула и шмыгнула носом.

— А ну пойди сюда, ко мне, — баб Маша спустилась по невысокому, перекошенному крылечку и подошла к скамейке у сарайчика. — Присядь-ка рядом, уважь старуху.

Надулась, но все-таки сделала так, как она меня просила. Села на облупленную, скрипучую скамейку — узкие доски были приколочены к двум тяжелым колодам, которые служили опорой для конструкции.

— Нельзя убежать от проблем. Нельзя убежать от боли. Нельзя убежать от себя, — после недолгого молчания обронила баб Маша. — Никто и никогда не решит все за тебя. Можно надеяться на это, ломать все, если оно не удалось и пытаться строить заново. Но ломать, не хранить. Гораздо тяжелее продолжить рушащееся дело, чем начать новое. Вот только жизнь пройдет, а не остается того, что завершено, доделано. Будут одни недостройки.

— Это все хорошо, — хмыкнула и пожала плечами, я не готова была слушать поучения от кого-либо в этот момент. — Но если сохранять нечего, если уже все разрушено и не мной?

— Тогда да, тогда нужно возрождать и подымать из руин новое здание. Но прежде убедиться, не сама ли приложила руку к разрухе. Благими намерениями вымощена дорога в ад и то, что кажется тебе правильным, зачастую ведет ой в какие дебри. Ой, чегой-то я тебя совсем заговорила, хотя послушай старуху, девонька, и подумай, стоит ли бежать. Подумай, подумай. Я ж чего хотела… Фотографии показать. Ты вылитая Лексей в детстве. Один в один, почти. Сейчас принесу, только ты никуда не уходи.

— Э… Как это вылитая? — но баб Маша уже скрылась в доме.

Теперь точно не уйду, пока фотографии не покажет. Хотя и неприятно, что она так меня, мол, не могу ничего достроить. А если я еще даже и строить ничего не начинала? Да и как что-либо построить с таким человеком как Герман? Блин, разбередила душу, теперь буду мучиться вопросом, что же не так я сделала. Как же погано на душе, как же хочется реветь, от души, со вкусом, долго. Но я держалась, загоняла обиду и боль как можно дальше, на задворки сознания и делала вид, что все нормально. Кто знает, сколько я смогу еще так продержаться? Рана кровоточит и ничего нельзя изменить… Но я держусь и все в порядке, почти в порядке.

Бабуля скоро вернулась со старым, потрепанным фотоальбомом. Обложка его была непонятного — то ли фиолетового, то ли коричневого — от старости выцветшего, цвета. На желтые листы наклеены черно-белые, не очень хорошего качества, карточки. Вид альбома заинтриговал меня очень сильно, вряд ли там фотографии последних лет, мне будут показывать что-то действительно старое.

— Где же это было? Подожди, Лерочка, сейчас найду. Совсем стара стала, не помню где же было. Ага, вот! Смотри! — баб Маша торжествующе уперла перст в старое фото, на котором запечатлены были двое парней. — Это Стасик мой, Лешкин отец, а это Лексей, друг его. Не разлей вода были. Лексей Стасику жизнь спас, век ему благодарна буду. Когда Стасик тонул, Лексей его из речки вытащил, полуживой сам был, водовороты у нас там ой какие. Сколько говорила не купаться там, нет, пошли же. Потом, правда, уже туда не ходили. Потом только в Березовке плавали, она поспокойней будет. В честь Лексея Стасик внучка мово и назвал, даже не смотря на то, что дружба закончилась. Лексей, он Павла сынок был, они тут, через два дома жили. Павел-то по пьяни в сугробе замерз зимой. Уснул и замерз. Аккурат когда Леше двадцать стукнуло, он как раз из армии вернулся. А мать Лексея, Нинка, за городского потом замуж вышла и Лексея с собой забрала. Ох, Лешка и шебутной был. На месте не сидел и слабый до женского полу был. Все девки у нас от него ревьмя ревели. Попортил всех кого мог. Заговорить мог любую, через девку они со Стасиком и поссорились. Были не разлей вода, а Оксанка всю дружбу попортила. Хвостом вертела и перед Стасиком и перед Лексеем. Лексей-то об нее зубки и обломал и со Стасиком поссорился. Она ни того, ни другого не выбрала, потом за богатея какого-то замуж вышла. Уехала в столицу там и вышла. Лиса Оксанка была, ой какая лиса. Любого могла провести. Хорошо, что Стасик ее легко забыл. Я все боялась, когда он в столицу поехал, в институт поступил, что с ней увидится. Ан нет, не пересеклись пути дорожки. А Лексей как из армии пришел, думал Оксанка еще здесь, цветы ей купил, кольцо, предложение руки и сердца собирался делать, а она уже укатила в столицу-то. Он бешеный неделю ходил, а потом поуспокоился. Зимой-то и отец замерз, а Нинка долго горевать не стала. Полюбовник у нее городской был, приезжал в гости к бабке Антонине кажним летом, вот за него и выскочила замуж. Лексей тоже охотно в столицу переехал. Видать, надеялся с Оксанкой встретиться. Да та уже замужем была.

— По-моему, мы совсем не похожи, — умудрилась вставить свои пять копеек в сплошной поток информации, который на меня выливала баба Маша. — Да и почему мы должны быть похожи?

— Ну, почему не знаю, — хитро улыбнулась старушка. — Но вы действительно очень похожи. Сама глянь. Лицо один в один. Нет, сейчас, Лексей, наверняка другой совсем. Постарел, поседел, тебе лучше знать. А вот поставь вас рядом, когда он молодой был, один в один. И разрез глаз, и волосы, и губы. Все его. Только нос и цвет глаз Оксанкин. У Лексея глаза карие.

— Что вы такое говорите? — я вскочила со скамейки, попутно уронив фотоальбом на землю, до меня только сейчас стал доходить смысл слов баб Маши. — Моего отца не Алексеем зовут…, - я стала даже заикаться от ужасной догадки. — А-а-а-н-натольевна я, по отчеству.

— Прости, Лерочка, — в ужасе всплеснула руками баб Маша. — Я не знала! Я думала, что Оксанка развелась и все-таки за Лексея вышла! Если бы знала, я бы не сказала бы тебе ничего. Незачем тебе это знать. Прости дуру старую.

— Этого просто не может быть, — чувствовала, как мурашки бегут по коже и становятся дыбом волосы. — Этого не может быть. Вы все врете. Врете. Мне всегда говорили, что я вся в отца, в моего отца. Вы врете, врете, врете.

Села обратно на скамейку, обхватила плечи руками и завыла, тихо завыла. Столько боли, обиды, предательства и все в один день. Я качалась из стороны в сторону и заливалась слезами. Кто-то сбежал с крылечка и знакомые руки заключили меня в объятия:

— Что вы ей сказали? — грозно спросил Герман у баб Маши.

Та испуганно ответила:

— Глупость сказала, я все придумала. Все неправда и никакого сходства нет. Лерочка, деточка, не слушай ты меня, дуру старую. Мало ли, может я с ума сошла на старости-то лет.

— Она мне сказала, что я похожа на дядю Лешу, — отстукивая дробь зубами, умудрилась с трудом выговорить фразу, сквозь подвывания.

— Тсс, не плачь, — Герман сел рядом со мной. — Ну и что, что похожа. В жизни бывает много двойников. Не плачь, воробышек, не надо. Не надо воспринимать все так болезненно.

— Ты не понимаешь, — своего он добился, я смогла справиться с эмоциями и больше уже не выла волком. — Ты ничего не понимаешь. Раз я на него похожа, раз он мать мою любил, значит это все он, он… Это он отца убил, это он с мамой на отцовские деньги собирается жить заграницей. Поэтому маман так настаивала, чтобы я с ними уехала. Все они знали, и она виновата в смерти отца. То-то спектакль разыгрывала, безутешную вдову из себя строила. Сволочи, какие же они оба сволочи. Интересно, они сколько лет моего отца обманывали? Я не дочь дяди Леши, нет, не дочь. Не верю. У меня один отец, который так и останется единственным и другого мне не надо. Надо в милицию обратиться. Надо что-то делать. Нельзя давать им возможность уехать с отцовскими деньгами! — я вскочила со скамейки, оттолкнув Германа. — Отец эти деньги не для них зарабатывал.

— А теперь спокойно и внятно расскажи, что все-таки произошло, — приказным тоном велел Герман. — А потом и будем решать что делать.

— По словам баб Маши выходит, что дядя Леша, Алексей Палыч, — поправилась я, дядей Лешей больше не хотелось эту сволочь называть. — Всю жизнь любил мою маму и я один в один похожа на него. Вот и делай выводы. Отца убили, деньги украли, мама с любовником собирается переехать на ПМЖ заграницу. Все сходится. Не знаю, когда они это все задумали и знает ли дя… Алексей Палыч, что я его дочь, но, то, что это их рук дело, уже не сомневаюсь. Маман у меня та еще стерва. А дя… Алексей Палыч все эти годы притворялся папиным другом и верным начальником СБ только ради одной цели, спереть деньги, забрать маман и жить счастливо. Сволочь.

— Я ничего такого не говорила, — испугалась старушка и всплеснула руками. — Может это и не та Оксанка. Да и Лексей на тебя не так уж и похож. Вот губы совсем другие и щеки. Ты только глянь.

— Вы не говорили, но выводы сделать можно, — пропало желание плакать, появилось желание действовать. — Я знаю, как поступить. Что-то мне подсказывает, что Алексей Палыч знает про наше с ним родство. Я могу послужить приманкой для того, чтобы найти его. Достаточно будет позвонить маман и сказать ей где меня искать, тогда сразу станет ясно верны ли мои догадки или нет. Я хочу уехать отсюда, срочно. А еще хочу позвонить Андрею. Ему будет интересно узнать, кто же украл деньги.

— Лера. Не надо горячиться и принимать поспешные решения, — попытался урезонить меня Герман. — Стоит обдумать и прикинуть все варианты.

— Я уже все обдумала. Ты поможешь мне? Если нет, справлюсь сама. Только мне нужно быть в столице как можно скорее. Еще будет нужен мобильный, с которого сделаю все звонки, потом можно будет выкинуть симку, на всякий случай. Еще необходимо побывать в милиции и рассказать все, что я знаю. Пусть поучаствуют в поимке преступников.

— Ты уверена, что хочешь именно этого? — осторожно спросил Герман.

— Я хочу отомстить. Мой отец не заслуживал того, чтобы мать наставляла ему рога с его же начальником СБ. Папа не заслуживал того, что его так подло убили и обокрали. Виновные должны заплатить и я приложу все усилия для этого. Он был замечательным человеком, и я отомщу. Нельзя подобные вещи оставлять безнаказанными. Лешка может остаться здесь, он только помешает. После того как позвоню Андрею, вряд ли они с его отцом станут Леху искать.

— Месть не самое лучшее чувство, она связывает руки и выжигает душу, — грустно сказал Герман. — Но если ты решила, то помогу тебе.

— Что здесь происходит? — умирающий лебедь Леша появился во дворе. — Что за крики, а драки нету?

— Мы уходим, — сказала твердым тоном. — Ты можешь остаться, теперь ты в безопасности, тебя не будут искать.

— Будут, — усмехнулся Леха. — Я с вами. Ноут тоже с собой возьму.

— Не будут, я позвоню Андрюхе, и тебя оставят в покое, — махнула на парня рукой и повернулась лицом к сидящему на скамейке Герману. — Ты готов?

— Будут. Мне виднее, — и кинув нам. — Подождите меня, только вещи возьму, — скрылся в доме.

— Что-то мне подсказывает, что и этот враль нечист на руку, — проворчала, но решила, что Леху стоит взять с собой, хотя бы ради того, чтобы порасспросить.

— Баб Маш, вы простите нас, неучтивый мы народ, — Герман решил извиниться перед хозяйкой дома за наш внезапный отъезд, я же сделала вид, что он за нас за всех расшаркивается. — Но видите сами, срочно надо ехать. Да и не хочется приводить за собой беду в ваш дом.

— Да я все еще никак не отойду, совсем не хотела никого расстраивать, а вона как получилось, — баба Маша давно уже встала со скамейки и все время, пока мы общались с Германом, простояла у забора, всплескивая руками, да приговаривая «не хотела я». — Куда же я вас отпущу? Не поемши, не отдохнувши толком.

— Ничего, Бог даст, свидимся, — вежливо улыбнулся Герман и встал со скамейки. — Вы уж извините нас, потревожили вас зазря.

— Приезжайте еще. Детишек нарожайте и приезжайте, — прослезилась баб Маша. — Вы с Лерочкой такая красивая пара и детишки у вас будут один другого краше. Вы простите дуру старую, не хотела я никого обидеть, знала бы молчала.

Герман ничего не ответил на эту фразу, только выражение лица у него было такое, словно ему наступили на любимую мозоль.

— Я готов, — Леха появился на пороге, поморщившись потер ребра сквозь толстовку, которая, видать, лежала заныканая у бабули как и бук, не помню этой вещи на парне. — Бабуль, не поминай лихом. Поехали мы. Пока.

— Ох, Лешенька, и не повидались толком. Ты там родителям привет передавай, — баб Маша обняла Леху и смачно расцеловала в обе щеки. — И себя береги. Тебе бы сейчас полежать и никуда не ехать.

— Ничего, бабуль, прорвемся, — улыбнулся Леха. — Ну что, пошли?

— До свидания, — я первой выскользнула за калитку.

Следом вышел Лешка, а Германа задержала баб Маша. Что-то она ему сказала на прощание, и вышел он от нее немного ошарашенным.