Иерархия

Глава 11

При первом же шуме в подлеске сердце Бронвин подскочило к горлу, а дыхание замерло. Несколько мгновений она была слишком испугана, чтобы реагировать на это, но скачок адреналина всколыхнул ее инстинкты, и женщина побежала так быстро, как могла.

Она понятия не имела, куда направляется. За считанные секунды Бронвин потеряла из виду тропинку. Не важно, как быстро она бежала, или как сильно плутала между деревьями, сворачивая в разных направлениях, позади все равно слышались звуки погони.

В конце концов, вымотавшись так, что ноги передвигались исключительно из упрямства и ужаса, она выбежала из леса на небольшую поляну, покрытую дикими цветами. Ей и в голову не пришло ринуться обратно под защиту деревьев. Женщина пробиралась вперед, пытаясь перепрыгнуть высокие, достающие до бедра полевые цветы.

Внезапно, рык прорезал тишину, заставив её колени подогнуться. Не удержавшись, Бронвин обернулась, чтобы узнать, кто издавал этот рев. Она чуть не проглотила язык, увидев его — огромного чудовищного льва — африканского льва! Дрожа от ужаса, она огляделась вокруг, бросившись к деревьям, но смутно представляя, как вскарабкаться по стволу. Лев отрезал ей путь, загоняя на другую сторону поляны. Прежде чем женщина достигла кромки леса, что-то сильно толкнуло ее в спину и она, потеряв равновесие, растянулась на земле. До того, как Бронвин смогла встать на колени, он уже забрался на нее, горячо и тяжело дыша. Как бы то ни было, женщина попыталась столкнуть его с себя и подняться на ноги. Своей большой головой лев уперся ей в бок, опрокидывая, а затем переворачивая на спину.

Она лежала, широко раскрыв глаза, пока не почувствовала, что они почти выскочили из орбит. Женщина тяжело дышала, каждую секунду ожидая, что ее разорвут острые зубы, когда могучий зверь подошел к ней. Он взглянул на нее, его губы изогнулись в своего рода львиной улыбке. Прошло несколько минут, прежде чем ее ужас спал достаточно, чтобы она в действительности посмотрела на его морду, нависшую над ней, и поняла, что зверь смотрел прямо ей в глаза.

Женщина встретилась с золотистым с поволокой взглядом, который вдруг показался ей таким сверхъестественно знакомым, что Бронвин подумала, она сошла с ума от ужаса. Долго удерживая ее взгляд, он испустил тяжелый вздох и прижался своей мордой к ее животу и груди.

Ей хотелось закричать, схватить двумя руками рыжую гриву и оттолкнуть прочь. Однако ее парализовал страх. Все, что она могла, это смотреть на зверя и бороться за способность дышать.

По ее коже пробежали мурашки, когда дыхание льва коснулось ее голой кожи, и еще больше, когда он… облизал ее, пройдясь своим горячим шершавым языком от живота до шеи, при этом сняв с Бронвин короткий топ. Она глубоко вздохнула и задержала дыхание. Лев поднял морду, на некоторое время встретившись с ней взглядом, а затем снова начал ее облизывать.

Она никак не могла определить — то ли он пытается вымыть ее своим языком, то ли решить, достаточно ли ему нравится ее вкус, чтобы съесть. А когда женщина попыталась медленно отползти от него, зверь поставил свою огромную лапу на ее плечо и прижал к земле.«Игра окончена!», кричал ее разум, это было первой мало-мальски разумной мыслью с тех пор, как на нее напал лев.

Она крепко зажмурила глаза.

Животное облизывало ее грудь и живот, вызывая на коже мурашки, стимулируя нервные окончания, пока Бронвин не почувствовала себя так, будто ее заживо съедают огненные муравьи. Женщина старалась не думать об этом, но ей казалось, что чем больше она пыталась, тем сильнее сосредотачивалась на ощущении того, как лев облизывал ее, словно наслаждаясь блюдом со сливками, полный решимости не пропустить не единой капли. Ее соски, глупые комочки чувствительной плоти, напряглись и покраснели, став сверхчувствительными. Все, что Бронвин могла — это просто неподвижно лежать, пока он облизывал ее снова и снова, до тех пор, пока она не стала бессмысленной массой нервных окончаний, полностью потеряв в этой лихорадке связь со страхом.

Бронвин инстинктивно вздрогнула, почувствовав, что лев погружается носом под пояс ее шорт. Безумно или нет, плохо или хорошо, женщина перевернулась на живот и попыталась отползти от него.

Плохая была идея. Он зацепил ее шорты одним из своих когтей, сдернув вниз на бедра, и она почувствовала жар его дыхания. Бронвин резко вздохнула, когда лев зарылся носом в расщелину ее ягодиц.

Он стянул ее чертовы шорты! Она рванула вперед, когда его нос коснулся лона. Выпустив ненужную ткань, зверь снова попытался поставить женщину на колени. Лев толкнул ее головой, вновь повалив на землю. Однако, на этот раз, в ту же минуту как та упала, он просунул голову ей между ног.

Первое же движение шершавого языка по лону заставило Бронвин подскочить. Даже не взглянув на нее, он поставил свою лапу ей на грудь и толкнул вниз. Она крепко зажмурилась, обнаружив, что не может сбежать от него, но даже не попыталась притвориться мертвой. Лев явно нашел вкус, который привлекал его, причём очень. Он толчком раздвинул ее бедра и с таким самозабвенным усердием принялся облизывать ее клитор и погружать язык во влагалище, лаская нежные складки, что ее тело взорвалось от восторга, несмотря на все те усилия, которые Бронвин прилагала, чтобы избежать этого. Несмотря на ее абсолютную уверенность, что это неправильно, с какой стороны на это ни посмотреть.

Она пыталась не кричать из чистого самосохранения и стыда, но лев продолжал ее облизывать, а женщина — биться в конвульсиях до тех пор, пока уже не смогла сдерживать крик, царапающий горло.

Когда она закричала, он остановился, подталкивая мордой ее вялое тело, пока Бронвин не перевернулась. В ту же минуту он схватил ее за талию, поставив на колени, и забрался на нее.

Женщина вскрикнула, когда зверь проник в нее, но была слишком слаба от предыдущего оргазма, чтобы сделать что-то большое, чем просто безвольно опустить голову и плечи на землю, пока он толкался в нее. Она кончила снова, сильнее, и была почти без сознания, когда лев, наконец, слез с нее. У нее не хватало сил даже опустить свой зад. Лев устроился около нее, снова потянув на себя, пока женщина не упала на него, и удовлетворенно вздохнул.

— Это было… восхитительно, — протяжно произнес он, слишком хорошо знакомым голосом.

Бронвин удалось открыть один глаз, чтобы взглянуть на него. Он снова был в человеческой форме, совершенно голый и абсолютно безразличный к сему факту.

— Значит, это ты меня преследовал! — удалось выговорить ей осуждающим тоном.

— Ммм, — самодовольно пробормотал Калеб. — Понравилась ли тебе утренняя пробежка так же, как и мне? Ведь я же обещал!

— Ты испугал меня до полусмерти! Я думала, ты собираешься меня съесть!

Он хмыкнул.

— Я и собирался. Между прочим, это было бесподобно. Самые вкусные сливки, которые я когда- либо пробовал.

По ней прошла дрожь при напоминании об произошедшем. Бронвин хотелось сказать, что ей не понравилось, но она подумала, что мужчина раскроет её ложь.

— Зачем ты это сделал?

Он удивлённо посмотрел на неё.

— Потому что хотел. Какие еще у меня могут быть причины?

— Но… Константин говорил, ты не можешь применять ко мне свою магию!

Калеб сжал губы.

— Я хотел бы быть уверенным, что не услышу это имя снова, — сухо сказал он. — Так случилось, что я не могу этого сделать… пока.

— Но… ты же был в форме льва!

Мгновение он потрясенно смотрел на нее, а затем расхохотался. Бронвин села и смерила его негодующим взглядом, что, казалось, еще больше его рассмешило. Невзирая на это, мужчина схватил ее, когда она попыталась вскочить и отойти, затащив под себя. Он взял ее за руки, когда она положила их ему на грудь в попытке оттолкнуть, подняв и удерживая над головой.

— Я же говорил, что я — Раджа.

Это замечание несколько остудило ее гнев.

— Раджа — это означает лев?

Он прикрыл глаза.

— Царь зверей, — пробормотал Калеб, зарычав.

— Значит… ты говоришь, что лев — твоя истинная форма?

— Хмм, — равнодушно пробормотал мужчина, зарывшись лицом в ее шею.

— Так это не твой истинный облик? — Вместо ответа он снова хмыкнул, покусывая ее шею и посасывая кожу. — Значит, ты владеешь магией.

— Нет, — возразил он, толкая Бронвин вниз, чтобы обхватить губами кончик ее груди. — Способность менять облик… как это делают ликаны… и другие. Ты действительно хочешь терять время, обсуждая это сейчас?

— Истинная форма Люка тоже не человеческая? — спросила она, слегка встревожено.

— Я не знаю Люка. Я не хочу знать Люка, и, конечно же, не хочу обсуждать Люка, в то время как занимаюсь любовью со своей суженной.

— Я не твоя суженная.

— Конечно же, ты моя пара. Я только что покрыл тебя в истинном виде. — Он запнулся. — Если он чистокровный, то человеческий облик не является его истинной формой. Довольна?

— Ты считаешь, что я твоя пара, потому что поимел меня в своей истинной форме?

— Нет. Я знаю, что ты моя пара, потому что так и есть.

— Почему?

— Потому, что я так сказал.

Бронвин не знала, была она раздражена или удивлена. Женщина криво усмехнулась.

— Ты высокомерный осел!

— Если ты так считаешь, дорогая, — протянул он безучастно — Но красивый, мужественный, высокомерный осел, согласись.

Она ничего не могла с собой поделать. Бронвин знала, что Калеб абсолютно серьезен, и это ее рассмешило.

Он поднял голову и пригвоздил ее обвиняющим взглядом.

— Я здесь нахожусь в процессе кое-чего важного. Сосредоточься.

Бронвин посмотрела на него с притворным раскаянием.

— Да, дорогой, — прошептала она покорно.

Он наклонил голову, долгое мгновение изучая ее.

— Это звучит приятно. — Мужчина переместился вверх, чтобы его лицо оказалась напротив ее. — Попробуй «любимый».

Ее губы изогнулись в улыбке.

— Да, любимый.

Он опустился ниже и впился в ее губы прежде, чем снова поднять голову, чтобы посмотреть на нее.

— Если бы я тебе нравился, то как бы ты хотела меня называть?

На этот раз Калеб казался серьезным. Она изучала его лицо, пытаясь представить себе, какие слова любви могли бы прийти ей в голову, влюбись она в него.

— Милый.

Он выглядел немного обескураженно.

— Правда? Почему «милый»?

— Не знаю. Потому что Нана любила меня, и называла «милой». Я думаю, для меня это означает любовь.

— Тогда так я и буду тебя называть. Тебе придется придумать для меня что-то более подходящее.

— Как насчет «любовь»? Да, любовь моя?

— Это подойдет. Помни, так ты будешь называть меня, когда полюбишь, — пробормотал он, накрывая ее губы и прекращая разговор.

«Сумасшедший», подумала Бронвин рассеянно, почувствовав, как его горячий поцелуй закружил ее в водовороте чувств. В человеческом обличии его язык не был таким восхитительно шершавым, но он так чудесно поглаживал ее, раздувая томный жар из золы предыдущего оргазма. Его руки умело скользили по чувствительной коже.

Она не была уверена, что мужчина не использовал против нее магию. Он сумел пробудить ее чувства, которым требовалось нечто большее, чем несколько томных поцелуев и прикосновений.

Женщина задохнулась от удовольствия, когда Калеб нащупал головкой члена вход в лоно и пронзил ее одним мощным движением, лишившим Бронвин дыхания, проникая все глубже и глубже, поглаживая чувствительные стенки влагалища. Казалось, он не спешил, наслаждаясь неторопливым скольжением, медленно разжигая ее костер до полномасштабного пожара.

Сначала женщина сдерживалась, отдавшись ощущениям, а затем начала двигаться вместе с ним, почувствовав, что ее охватывает жар, напряжение увеличивается все сильнее, а мышцы сжимаются все туже и туже. Темп увеличился. Калеб положил под нее руку и толкнулся бедрами вперед, погружаясь в лоно полностью, и Бронвин вспыхнула, как римская свеча[8], задыхаясь и дрожа в экстазе.

Когда он утолил свою страсть, то передвинулся, чтобы посмотреть ей в лицо.

— Я уверена, что выгляжу ужасно, — пробормотала она, не открывая глаз.

— Любимая, ты выглядишь как женщина, которую хорошенько оттрахали, и я нахожу это крайне привлекательным, — ответил мужчина со смехом в голосе.

Она почувствовала, как в ответ на его слова губы изогнулись в улыбке. Он поцеловал ее и вскочил на ноги. Нагнувшись, Калеб поднял ее безвольное тело и прижал к своей груди.

— Завтрак стынет. К тому времени, как мы приведем себя в порядок, придется заказать другой.

Это замечание привело Бронвин в чувство — на ней не было ничего, кроме короткого топа.

— Мои шорты! — воскликнула она, пытаясь вырваться из его рук.

— Тебе они не понадобятся. Мы примем ванну, после того как повалялись по земле.

— Но… я голая! Не хочу, чтобы меня притащили в дом голой! Что делать, если кто-то увидит?

— Я тебя не тащу, и Янси не станет смотреть.

— Калеб! — сказала Бронвин, впившись в него взглядом. — Я хочу свои проклятые шорты!

Его брови поднялись в удивлении, но после того, как он с минуту изучал ее, то вернулся и нашел одежду.

— Спасибо, — сказала она, несколько нелюбезно, надевая шорты, а затем пробормотала, понизив голос: — У меня вся внутренняя поверхность бедер мокрая.

Калеб схватил ее и перебросил через плечо, пока женщина не очутилась подвешенной за лодыжки. Она закричала, схватившись за него:

— Что ты вытворяешь, сумасшедший?

— Не хочу, чтобы ты потеряла мое семя, любовь моя. Я хорошо потрудился, чтобы посеять его, — его голос дрожал от смеха.

Она укусила мужчину за ягодицу.

— Ммм, — промурлыкал он, не скрывая возбуждения. — Теперь за другую.

Вместо этого, Бронвин ударила его по заднице.

— Кровь приливает к голове! У меня случится аневризма!

Мужчина засмеялся, стащив ее с плеча и наклонившись, чтобы поставить на землю. Она зашаталась, схватившись за голову, и мужчина снова подхватил ее на руки. — С тебя капает, любовь моя. Я должен найти что-нибудь, чтобы заткнуть дырку.

— Ох, ты такой весельчак!

— Но, это же золотое семя, любимая! Семя Раджи. Его нельзя терять!

— Удивлена, что ты согласился им поделиться, — сухо сказала Бронвин.

— О, я не против делиться им с тобой. На самом деле, уверен, что мне придется повторно посеять его, как только мы вернемся в комнату.

Женщина не думала, что Калеб серьезен, но он доказал, как она ошибалась. Стоило им войти в комнату, он подошел к кровати, бросив ее сверху и перешел к "повторно посеять". К тому времени, как мужчина закончил, у нее так дрожали коленки, что она еле передвигала ноги, пока шла в ванную.

— Мне сделать тебе массаж, моя маленькая бабочка? — замурлыкал Калеб.

— Кушать! — слабо попросила Бронвин.

Он вздохнул с сожалением, но позволил ей обсохнуть и одеться, и присоединился к ней за завтраком, который был горячим, поскольку Янси несомненно заменил холодную еду, пока Калеб "помогал" ей купаться. Когда они закончили, мужчина поцеловал ее в макушку и вышел из комнаты. Она не видела его всю оставшуюся часть дня и даже ночью. Бронвин уже начала думать, что он совершенно забыл о ней. Однако, на следующее утро, когда она решила предпринять еще одну попытку к бегству, Калеб внезапно снова появился в облике льва и погнался за ней, повалил на землю, когда женщина полностью выдохлась, и затрахал до бессознательного состояния, но только после того как облизал ее, вырывая крик наслаждения.

— Ахх! Разве это не весело? — пробормотал он лениво, обнимая ее и устроившись отдыхать на ярком солнце.

— Ох! Просто супер! — слабо согласилась Бронвин, слишком устав, чтобы найти в себе силы язвить.

— Если бы я знал, что получу столько удовольствия от спаривания со своей парой, то сделал бы это раньше, — сказал он задумчиво.

Бронвин в удивлении посмотрела на него.

— Ты не спаривался раньше?

Мужчина глубокомысленно нахмурился.

— О, да! Я забыл. Раз или два, точно.

Она бросила на него кислый взгляд.

— Я думала, ты сказал, что не делал этого раньше.

Он хмыкнул, опершись головой о руку.

— У Раджей это немного по-другому, дорогая. Мы несколько… территориальны по природе.

— Нет! — воскликнула Бронвин саркастически. — Правда?

Мужчина взглянул на нее сверкающим взглядом.

— В действительности, да. Мы, как правило, одиночки, и должен признать, что тоже предпочитаю одиночество, но тогда бы у меня не было никаких… э-э… кого-то, чтобы поиграть время от времени.

Он просто играл с ней? Она чувствовала себя мышью в лапах кота, почти с того самого момента, как оказалась здесь.

Не то, чтобы это не имело своих преимуществ! Тем не менее, Бронвин до ужаса испугалась, когда Калеб решил поиграть с ней в догонялки. Она ничего не могла с этим поделать. Даже теперь, когда знала, что это он в облике льва, видя, как что-то большое и свирепое бросается за ней, инстинкт самосохранения не срабатывал. К счастью, мужчина, казалось, крайне наслаждался погоней, не заметив, что Бронвин на самом деле пыталась скрыться.

Или, может, он просто не понял этого?

Она отбросила эту мысль. Калеб был слишком умен, чтобы не понимать происходящего, и, вопреки этому, женщина впервые подумала, что он и не сумасшедший. У него просто было кошачье чувство юмора, что означало — в любой ситуации ему просто очень нравилось играть.

— Итак… обычно ты спариваешься и идешь дальше?

— На самом деле, самки спариваются и идут дальше. Когда они готовы, то находят мужчину и остаются с ним достаточно долго, чтобы убедиться, что семя прижилось, а затем возвращаются на свою территорию.

Бронвин нахмурилась.

— Значит, ты не знаешь, есть ли у тебя дети?

— Я совершенно уверен, что есть. Как сказал ранее, я спаривался раз или два, возможно три или четыре. Я забыл.

— Тебе… никогда не было одиноко?

Он удивился, но задумался над её вопросом.

— Я так не думаю.

Бронвин кивнула и села, стряхивая с себя траву и листья.

— Итак, — пробормотала она, ковыряя ногой землю, — когда ты будешь уверен, что семя прижилось, я смогу свободно уйти?

Он тяжело вздохнул.

— У меня выскочило из головы, что ты не Раджа.

Она оглянулась на него.

— Это имеет значение?

— На самом деле, нет, но я позабыл, что люди такие разные, главным образом потому, что я никогда не обращал на них большого внимания. Вы беременеете, не так ли?

Бронвин бросила на него удивленный взгляд и почувствовала, что ее лицо залилось краской.

— Я так думаю. — Женщина обдумала варианты и, наконец, сделала решающий шаг. — Тем не менее, я уверена, что с тобой этого не случится. Нана говорила, что я найду мужчину, который меня полюбит. И это его детей я рожу.

Калеб сел.

— Пророчество Раджи гласит, что появится женщина, которая понесет от Раджи и впустит в мир Раджу, который будет могущественнее, чем любой другой прежде.

Бронвин нахмурилась.

— В нем говорится "женщина"? Не другая Раджа?

— Раджина — нет, — исправил он ее. — Оно ясно гласит женщина-мужчина-ребенок, и так как ты носишь эту метку, солнце и луну, символизирующие соединение дитя солнца — тебя и дитя ночи — меня. Хотя, оно не говорит, что это буду непременно я. Только то, что она придет к Радже, и он станет отцом детеныша.

Ее грудь странно сдавило, и на нее опустилась необычная грусть.

— Странно, это пророчество так похоже на ту судьбу, что предсказала мне Нана, и все же они такие разные.

Калеб взял ее лицо в ладони и заглянул в глаза.

— Что это я вижу, любимая? Тревожные мысли?

Бронвин вырвалась из его рук и отвернулась.

— Должно быть "критические дни", — пробормотала она.

Минуту, он выглядел озадаченным, а потом его осенило. Он слегка улыбнулся.

— Пророчество бы не сбылось, если бы не эти дни, милая! Конечно же, у тебя "критические дни". Я мог чувствовать сладкий аромат этого, как и запах ликана, когда ты приехала. Почему еще, ты думаешь, я так старательно спаривался с тобой?

Бронвин через силу улыбнулась.

— Я не подумала об этом. Ты считаешь, что "оплодотворение" уже случилось?

Он выглядел удивленным.

— Ты не знаешь? Я считал, что ты знаешь.

— Люди нет, — сказала она сухо. — Если бы ты принесешь мне упаковку теста на беременность, я смогу проверить.

Он пожал плечами.

— У меня есть идея получше, — пробормотал Калеб со смехом в голосе. — Давай притворимся, что не имеем об этом ни малейшего понятия, и просто продолжим работать над этим. Рано или поздно, оно обязательно случится.

Проблема состояла в том, поняла Бронвин, что если она останется с ним надолго, то это обязательно разобьет ей сердце. Конечно, было безумием, но женщина давно уже поняла, что ее причудливая физиология делала ее по-настоящему странной. Она уже влюбилась в двух совершенно неподходящих мужчин — или, по меньшей мере, самцов. Бронвин не могла рисковать влюбиться еще и в Калеба, особенно, когда он выглядел еще страннее ее. Но нельзя было обойти стороной тот факт, что она чувствовала себя ужасно подавленной, не находя в себе никакого интереса к беременности.

По правде говоря, Бронвин не могла не заметить, что жила намного лучше, вообще не зная о "другой" стороне. Их цели могли отличаться от целей тех придурков в Гринвилле, но результаты оставались теми же, за исключением того, что эти пришли с более высокими ценниками и багажом, и преуспели более чем любой другой.

Если она не была беременна, то, вероятно, упустила свой шанс! Если же была — это ее не особо беспокоило, у нее появится адски много времени выяснить, кто из них оказался удачливее, так как женщина спала со всеми тремя и в такой стремительной последовательности. Ребенок был бы ее. Это все, что имело значение, и кроме того, у нее не могло возникнуть никаких сомнений в том, что ей нравился отец — она была без ума от всех трех.

Не существовало никакой возможности потерпеть неудачу, если только она вообще могла забеременеть. Вот будет ирония!

Тем не менее, она не нашла еще ни одного, который любил бы ее! Все, что ей удалось сделать, это найти троих, которые были вполне готовы воевать друг с другом до смерти, чтобы стать тем, кто «обрюхатит» ее! На самом деле, она считала, что оба — Константин и Люк — уже решили напасть на крепость Калеба и выбить из него весь территориализм.