Игра

Глава 28

Рэндольф Лавлейс поднялся с места защитника и обвел взглядом зал суда. On держался очень независимо. Может быть, еще потому, что кругом были знакомые лица пэров, с самого начала присутствовавших вместе с ним на этом длинном и скучном процессе. Правда, во время допроса свидетелей обвинения многие почтенные мужи, участвовавшие в специальном заседании палаты лордов, откровенно спали. Другие сплетничали между собой. На задних рядах играли в карты. Но когда Рэндольф встал и приготовился говорить, все взоры обратились на него. Каждому не терпелось услышать, что скажет защита в оправдание выходца из Вест-Индии, ставшего с недавних пор знатным английским аристократом.

Фактически процесс превратился в своеобразный спектакль, интерес к которому возрастал по мере того, как обвинение допрашивало несчастных жертв известного разбойника Черного Джека Лоу. Кое-кто уже сейчас требовал повесить бандита, но большинство, преимущественно женщины, придерживались другого мнения. Некоторые романтически настроенные дамы даже преподнесли обвиняемому букеты цветов. Весь зал заседаний и балкон были заполнены публикой. Общий интерес подогрело утреннее заявление прокурора:

— Кто-то наконец должен понести наказание за все эти ужасные преступления!

Перед Рэндольфом стояла задача добиться, чтобы искупительной жертвой не стал его подзащитный — лорд Лоутон. И он начал с того, что обратился к своему главному противнику — свидетелю со стороны обвинения Алану Баклею:

— Сэр Баклей, я предлагаю вам опровергнуть утверждение обвинения, будто сидящий сейчас на скамье подсудимых господин является известным бандитом Лоу по кличке Черный Джек.

Баклей надменно поднял голову и скрестил руки на груди:

— Я, безусловно, не стану этого делать. Лорд Лоутон сам признался, что он Черный Джек. И я считаю своим долгом это подтвердить. Тем более что обвиняемый был в Бате, когда на дороге, ведущей к городу, произошли самые дерзкие грабежи, наделавшие много шуму.

— Тогда объясните нам, сэр Баклей, почему вы в то же самое время арестовали совершенно другого человека, объявив именно его Черным Джеком Лоу.

— Нет никакой нужды что-то объяснять. Ведь преступник сам признался!

— Признание было выбито из него с помощью кнута, — возразил Рэндольф.

Баклей самодовольно улыбнулся:

— И раньше многие признания добывались с помощью кнута. Подобный способ хорошо развязывает языки.

— Если постараться, то пытками можно вырвать и ложные показания, когда они кому-то выгодны, — парировал Рэндольф. — Такое ведь тоже нередко бывало?

— Я воспринимаю данное признание именно так, как оно было сделано!

Рэндольф почувствовал, что тему надо менять. Ибо в зале было немало сочувствующих методам ведения следствия, которые защищал Баклей.

— Не потому ли, сэр Баклей, вы сейчас столь яростно поддерживаете обвинение против нового кандидата на роль Черного Джека, что вашему арестованному удалось убежать из тюрьмы?

— Чепуха! Ведь виконт Дарлингтон сам сознался.

— Значит, в первый раз вы силой принудили арестованного сознаться?

Сэр Баклей сделался красным, как вареный рак.

— Я не могу говорить за того арестованного. Но моими действиями руководили чувство долга и уважение к закону.

Рэн улыбнулся и, обращаясь к суду, саркастически сказал:

— Джентльмены! Если когда-нибудь с вами, не дай Бог, случится несчастье и вы попадете в положение подследственных, берегитесь сэра Баклея! Его методы ведения дел оставляют желать лучшего!

И Рэн вновь занялся Баклеем:

— Вы уверены, что на ваши показания не оказала воздействия личная неприязнь к виконту Дарлингтону?

Глаза Баклея превратились в узкие колючие щелки.

— Я не понимаю, о чем вы говорите!

— Позвольте напомнить вам один случай, произошедший в Бате за карточным столом. Это случилось как раз в тот вечер, когда вы громко хвастались, будто бы поймали Черного Джека. Тогда между вами и виконтом Дарлингтоном произошла небольшая ссора. Есть и свидетели, которые могут это подтвердить. Насколько я помню, виконт намекнул на отсутствие у вас достаточной доблести… Гм-м… Как бы помягче выразиться?.. Ну, скажем, в будуарах.

Сэр Баклей покраснел еще больше.

— Не помню… Возможно, что-нибудь подобное и было сказано… Но он скорее всего хотел произвести впечатление на ту потаскушку, сидевшую за столом.

Рэн тут же перешел к другой теме:

— Я позволю себе немного отвлечься. Ваша твердая уверенность в виновности виконта Дарлингтона, сэр Баклей, меня поражает. Мы здесь уже слышали много показаний. И тех, в частности, которые касались внешности Джека Лоу. Позвольте мне… — Рэн взял со стола какую-то бумагу. — Ага, вот… Позвольте мне зачитать некоторые приметы: «Молодой мужчина со смуглым цветом кожи… „, «Бросались в глаза кривые зубы… «, «Производил впечатление сильного человека, не знающего компромиссов… «, «Очень богато и со вкусом одет… «, «Монстр с горящими жгучим огнем глазами… «, «Мужчина с очень короткой шеей… «, «Высокий, стройный, очень красивый… «, «Худой и рыжеволосый…“ — Рэн положил бумагу на стол и снова повернулся к залу: — Сомневаюсь, что кто-нибудь из здесь присутствующих смог бы нарисовать достоверный портрет разбойника по столь противоречивым описаниям.

— Некоторые из них могут быть ошибочными, — скривил губы Баклей. — Кроме того, нельзя исключать, что разбойник как-то постарался изменить внешность.

— Или же в подобной экстремальной ситуации у большинства свидетелей просто сдали нервы и они вообще ничего толком не видели от страха, — предположил Рэндольф.

— Но я бы никого из них не посчитал лжецом, — ответил Баклей, снова скрестив руки на груди.

— Равно, как и я, — согласился Рэн и повернулся к председателю палаты лордов: — Но все же я твердо уверен, что ни один из них не был ограблен виконтом Дарлингтоном.

По залу пронесся легкий шорох. Но Рэндольф не обратил на это никакого внимания.

— Теперь мы подошли к серьезнейшей дилемме, — продолжал он. — Сэр Баклей, ночью второго ноября по дороге в Бат вы задержали человека, в котором заподозрили Черного Джека. Но в ту же ночь сквайр Хеллам заявил, что Джек Лоу напал на него в Дербишире и захватил в плен. Позволю себе утверждать, что Черному Джеку пришлось бы одолжить адского коня у самого сатаны, чтобы за одну ночь успеть доехать из Дербишира в Бат.

По залу прокатилась волна смешков. Сэр Баклей отрицательно покачал головой и строго посмотрел на развеселившихся пэров.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — вполне возможно, что далеко не всякое ограбление было со-1 вершено именно Черным Джеком Лоу. Но мы все время забываем главное. Виконт Дарлингтон сам признался, что он и есть тот самый бандит. Для меня лично этого признания совершенно достаточно.

Рэндольф посмотрел на него недобрым взглядом. Этот заключительный выстрел Баклея разрушал всю стройную систему защиты. Снова возникала ссылка на добровольное признание Дарлингтона, и без помощи виконта обойтись было просто невозможно. Он должен немедленно дезавуировать собственное заявление!

— Спасибо, вы свободны, — сказал он сэру Баклею и на несколько минут спустился в зал.

— Как все это выглядит? — спросил Рэн у сидевшего в первом ряду лорда Стилтона.

— Очень даже неплохо. Посмотрите на наших коллег. Они внимательно слушают. Такого не было, когда выступал обвинитель.

Удовлетворенный, Рэндольф уже хотел подняться назад и занять свое место защитника, когда поймал взгляд Шарлотты. Она сидела чуть поодаль и смотрела на мужа восторженными глазами. Рэн подошел к жене и, взяв ее руку, поцеловал.

— Я пришла, чтобы стать свидетельницей вашего триумфа, — прошептала Лотта. — А когда-нибудь непременно расскажу нашему сыну о грандиозной победе его отца.

Рэн смотрел на сияющее лицо жены и думал о том, что легко мог потерять ее. Но слава Богу, этого не случилось… Голос председателя вернул его к действительности:

— Защита вызывает мисс Линдсей для дачи показаний. Рэн еще раз посмотрел на Лотту и пожал ее руку. Но тут увидел, что сидящий на скамье подсудимых Дарлингтон поднялся и делает ему какие-то знаки. Он подошел к Джеку.

— Что вы делаете?! — прошептал виконт, настороженно глядя в глаза своему адвокату.

— Спасаю вашу шею от намыленной веревки.

— Я не просил об этом!

— Знаю. Но существует еще и моя репутация, старина! Садитесь и ведите себя смирно, чтобы случайно не навредить мисс Линдсей.

— Если вы ее оскорбите, я вас убью!

— Для этого вам сначала нужно выйти на свободу.

Рэндольф быстро вернулся на свое место и стал ждать появления свидетельницы. Что ж, если Дарлингтон не хочет сам себя защитить, придется это сделать за него!

— Защита вторично просит мисс Линдсей занять свидетельское место, — вновь объявил председатель палаты лордов.

Сабрина не слушала наставлений, которые шептал ей на ухо сидевший рядом кузен. Макдоннел понял это и, больно наступив на ногу, злобно прошипел:

— Не забывайте, о чем мы условились!

Она резко встала и пошла на свидетельское место. Да, Сабрина не забыла условий сделки. Если Дарлингтона освободят, ей придется стать женой Меррипейса. Это шёлковое платье, которое сейчас было на ней, должно стать либо свадебным нарядом, либо саваном…

Сабрина еще не успела занять место свидетельницы, как стала объектом всеобщего внимания. Из первых рядов до нее долетали обрывки фраз:

— Потаскушка Дарлингтона!

— Смазливая бабенка!

— Проститутка!

— Безродная дрянь!

— Вот что делают деньги!

Сабрине стало душно от этой атмосферы недоброжелательства. Она подошла к столу, на котором лежала Библия, положила на нее руку и произнесла клятву.

— Мисс Линдсей, — очень мягко начал Рэндольф, — вы знакомы с моим подзащитным лордом Джеком Лоутоном, виконтом Дарлингтоном?

— Да.

— Ухаживал ли он за вами, когда вы бывали в компании друзей графини Лавлейс? Или же вы сами использовали ее расположение для сближения с молодыми аристократами, посещающими званые вечера в этом доме?

— Я ничего подобного себе не позволяла! — ответила Сабрина, удивленная странным вопросом со стороны защитника Джека.

Она внимательно посмотрела на адвоката, силясь понять, какую цель он преследовал. Но лицо лорда Лавлейса было непроницаемым.

— Нет? — переспросил ее Рэндольф. — Тогда, может быть, виконт сам обратил на вас внимание? Ведь его репутация соблазнителя женщин широко известна.

Сабрина понимала, что не смеет давать волю чувствам. Надо быть предельно внимательной и взвешивать каждое слово! Малейшая ошибка может стоить Джеку жизни!

— В присутствии графини виконт Дарлингтон никогда не делал попыток за мной ухаживать, — холодно ответила она.

— Обвинение утверждает, что виконт Дарлингтон, назвавшись Черным Джеком, похитил вас из дома графини и держал у себя с целью получения выкупа. Так ли это?

Сабрина изобразила улыбку:

— Абсурд! Я добровольно уехала из Бата с виконтом Дарлингтоном.

— Зачем?

— Он обещал помочь мне освободить младшего брата.

— Почему виконт вдруг выразил желание помогать в похищении незаконного сына вашего отца? — задал следующий вопрос Рэндольф, искоса поглядывая на своих коллег в зале.

— Виконт Дарлингтон удивительный человек. Он понял главную проблему моей жизни и с готовностью предложил свою помощь.

— Без всяких тайных мыслей и совершенно безвозмездно?

— Я не могу читать тайные мысли его сиятельства. Лучше спросите у него самого.

— Но самое серьезное обвинение состоит в том, что виконт Дарлингтон будто бы похитил вас, преследуя гнусные цели. Что вы об этом думаете?

— Меня никто не похищал, — вновь повторила Сабрина. Она вдруг почувствовала, что именно сейчас надо сказать всю правду, ничего не скрывая. Даже если ее посчитают падшей женщиной.

— То, что я сделала, — результат моего собственного добровольного решения! И я поступила бы точно так же снова!

Рэн бросил беглый взгляд на своего клиента и с удовлетворением отметил, что тот совершенно спокоен.

В зале же поднялся неимоверный шум. Чтобы призвать пэров и гостей к порядку, председателю пришлось довольно долго стучать по столу большим деревянным молотком. Рэн решил воспользоваться этим моментом, чтобы предложить Сабрине еще один вариант. Конечно, если она на него согласится.

— Я предлагаю вам подумать вот о чем, — тихо сказал он. — Вы являетесь обладательницей большого состояния. Материальное же положение виконта в момент вашего появления в Лондоне было, мягко говоря, незавидным. Не допускаете ли вы, что виконт Дарлингтон стал ухаживать за вами, рассчитывая заполучить богатство Линдсеев?

На этот вопрос у Сабрины был готовый ответ:

— Виконт Дарлингтон никогда не предлагал мне выйти за него замуж.

Рэндольф сделал небольшую паузу, потом очень серьезно посмотрел на Сабрину и, стараясь быть максимально тактичным, спросил:

— Мне известно, что, когда вы уехали в Бат, мистер Макдоннел решил немедленно выдать вас замуж. Это действительно так?

— Да.

— Здесь есть свидетель, утверждающий, что вы резко протестовали против этого законного решения опекуна.

«Миссис Варней», — подумала Сабрина. В том, что именно экономка Роберта оказалась таким свидетелем, у нее не было сомнений.

— Я не отрицаю, что была против этого брака, — ответила Сабрина. — Но отнюдь не считаю свой отказ преступлением.

— И тогда вы решили расстроить планы опекуна, связавшись с широко известным распутником?

Вопрос адвоката шокировал Сабрину, поскольку его скорее мог задать обвинитель, нежели защитник.

— Не было необходимости в подобного рода играх. Мне достаточно было сказать «нет», и мой опекун не смог бы ничего сделать. Согласитесь, что никто не имеет права выдать девушку замуж против ее желания.

— Понятно. Теперь прошу вас ответить на следующий вопрос. Вы рассказывали в Бате, что по дороге были ограблены и грубо унижены каким-то разбойником?

— Мой экипаж действительно был остановлен, и граби-тель отобрал у сопровождавшей меня экономки сорок фунтов.

— И все?

— Все.

— Вы слишком скромны, мисс Линдсей! Мне известно, что вы клялись, будто застрелили бандита из его собственного пистолета.

— Ода!

Сабрина потупила взгляд. Ибо в этот момент больше всего хотела бы застрелить самого лорда Лавлейса, с тошнотворной хитростью и коварством чего-то от нее добивающегося. Но надо держать себя в руках. Одно неосмотрительное слово может погубить все!

Она подняла глаза на адвоката:

— Наверное, рассказывая эту историю, я кое-что приукрасила. В частности, свое умение стрелять без промаха.

Лорд Лавлейс никак не отреагировал на ее объяснение. Но при следующем вопросе взгляд его стал жестким и колючим.

— Кто именно ограбил вас, мисс Линдсей?

— Разбойник не назвал своего имени.

— Разве вы потом не сказали экономке, что узнали в грабителе Черного Джека Лоу?

Мысленно Сабрина пожелала миссис Варней провалиться в преисподнюю.

— Возможно, я действительно так сказала. Потому что была ужасно напугана. Кроме того, накануне отъезда мы долго говорили с миссис Варней об опасностях предстоящего путешествия. Естественно, зашел разговор и о Черном Джеке Лоу. Поскольку ни с одним бандитом мне встречаться не приходилось, я знала лишь это имя. И когда на нас напал разбойник в маске, оно и пришло мне на ум. Если бы в тот момент я вспомнила имя лорда Лавлейса, то, возможно, назвала бы экономке именно его…

В зале раздался громкий смех. Улыбнулся и Рэн. У Сабрины сразу отлегло от сердца.

А лорд Рэндольф уже задавал следующий вопрос:

— Не могли бы вы, мисс Линдсей, объяснить, каким образом виконт Дарлингтон оказался соучастником похищения вашего сводного брата с целью получения выкупа?

— У меня не было и мысли о выкупе! Я только хотела увезти Кита в безопасное место. И уверена, что смогу заботиться о нем лучше, нежели кто-нибудь другой.

— И вы выкрали его?

— Кит поехал со мной добровольно. Он отлично знал, что я никогда не причиню ему вреда.

— Где сейчас ваш сводный брат?

— Там, где ему ничто не угрожает.

— Вы можете это доказать?

— Мне кажется, что местонахождение ребенка, которого король оставил без средств к существованию, не должно интересовать никого, кроме его родной сестры. А она самоотверженно заботится о нем.

Среди сидевших в зале началось некоторое волнение. По отдельным доносящимся до Сабрины репликам она поняла, что многие пэры готовы с ней согласиться, хотя у большинства из них определенно были незаконные дети, оставленные на произвол судьбы.

Рэн обернулся к своему оппоненту со стороны обвинения:

— Прошу вас, господин прокурор.

Прокурор поднялся со своего места. Его лицо было непроницаемым, а глаза холодно смотрели из-под огромного парика. Для Рэндольфа это был самый серьезный противник.

— Ответьте мне на один вопрос, мисс Линдсей, — ровным и бесцветным голосом сказал он. — Вы верите в то, что виконт Дарлингтон и Черный Джек Лоу — одно и то же лицо?

Сабрина невольно рассмеялась:

— Я? Конечно, не верю!

Бесстрастность и надменность на лице прокурора сменило презрительное выражение.

— Вы разочаровываете меня, мисс Линдсей! Я думал, что столь умная и проницательная женщина, как вы, должна была бы заметить совершенно очевидную и изобличающую связь между ними.

— А именно?

— Взять хотя бы созвучие имен. Дарлингтону при рождении было дано имя Джон. Потом оно трансформировалось в имя Джек. Его фамилия Лоутон.

Подумайте: Джек Лоутон.. Джек Лоу… Разве прозвище бандита не говорит само за себя?

— Все зависит от интерпретации, — возразила Сабрина. Она с удивлением задумалась над странной схожестью этих имен, чего раньше никогда не замечала. Джек для нее всегда был виконтом Дарлингтоном. А когда она полюбила его, то стала мысленно называть «мой дорогой Джек». И не находила в этом имени ничего таинственного и опасного.

— Джеков много, — продолжала она. — Надо быть чудаком, чтобы усмотреть в имени хитрость или злой умысел.

В зале снова засмеялись.

— Не думаете ли вы, мисс Линдсей, что сейчас не время развлекать суд? — уже с раздражением спросил прокурор.

Сабрина с улыбкой посмотрела на него:

— Я не собиралась никого развлекать, сэр! Просто отвечаю на ваш вопрос в том же духе, в каком он был задан. Если я сказала что-то не так, то прошу меня извинить.

Сабрина отлично понимала, что прокурора разозлила та независимость, с какой она отвечала на его вопросы. Ведь перед судом аристократов была простолюдинка, которой не полагалось вести себя слишком вольно в подобном случае.

Прокурор смотрел на нес чуть дольше, чем требовалось. Видимо, он обдумывал следующий вопрос. Но вдруг сжал тонкие губы и сказал:

— Спасибо, мисс Линдсей. Вы свободны.

Рэндольф некоторое время наблюдал за Сабриной, которая с достоинством направлялась на свое место, и в душе аплодировал ей. Вообще все это представление начинало доставлять ему удовольствие. А главное, Сабрине удалось отвести обвинение в похищении ребенка и оправдать Дарлингтона, пусть даже ценой собственной репутации…

Он посмотрел в зал и увидел сидящего с мрачным лицом Макдоннела, а около него Меррипейса. Последний нервно покусывал нижнюю губу.

— Защита вызывает лорда Джека Лоутона, виконта Дарлингтона, — объявил председатель. — Джек Дарлингтон, пройдите на свидетельское место.

Джек подошел к столу, положил руку на Библию и произнес клятву.

— Лорд Лоутон, — начал Рэндольф, — будучи в Шотландии, вы называли себя разбойником Черным Джеком Лоу?

— Возможно. На шотландцев, похоже, большее впечатление производит человек, живущий собственным разумом и смекалкой, нежели за счет труда угнетенных соотечественников.

Со скамеек, занятых аристократами и землевладельцами, послышались возмущенные выкрики. Председатель несколько раз ударил молотком, призывая к порядку.

— Значит, вы признаете себя известным бандитом Черным Джеком Лоу?

— Конечно, нет! Просто мне порой было выгодно так называться.

— Выгодно? Разве вы не были арестованы после признания в похищении мисс Линдсей и ее сводного брата с целью получения выкупа?

— Тогда мне казалось более благоразумным прибегнуть ко лжи, нежели позволить увезти мисс Линдсей в такое место, где из нее силой попытаются выбить еще одну ложь.

При этом Джек посмотрел на Баклея, который нервно заерзал на стуле.

Рэндольф театрально закашлялся, после чего задал следующий вопрос:

— Не могли бы вы объяснить суду, в каких отношениях вы находитесь с мисс Линдсей?

— Нет.

— Вы говорите так, чтобы защитить ее честное имя?

— Ее честное имя не нуждается в защите. Мисс Линдсей чистая очаровательная девушка со смелым сердцем и самыми благородными устремлениями.

— Похвальное заявление! Особенно если его делает человек, уговоривший девушку убежать из дома и скитаться с ним по диким горам Шотландии.

Дарлингтон посмотрел на своего адвоката усталым и скучающим взглядом.

— Вы слишком холодны и сдержанны в своих чувствах, чтобы понять. Нам вовсе не потребовалось долгих раздумий, чтобы отправиться в путь, полный приключений.

— Вы можете честно сказать, что эти приключения не преследовали исключительно финансовые цели? Я имею в виду, естественно, с вашей стороны. Ведь будущий муж мисс Линдсей получит право на все ее огромное состояние.

— Богатство мисс Линдсей меня не интересовало. Ей требовалась помощь, которую я и обещал оказать.

— Без каких-либо ответных обязательств со стороны этой молодой и очаровательной женщины? Честное слово, я просто поражен! Если только ваши намерения не носили куда менее благородный характер. Может быть, обещая мисс Линдсей помощь, вы на самом деле думали о том, чтобы ее соблазнить?

— Может быть.

Этот односложный ответ вызвал мгновенную реакцию со стороны обвинения. Прокурор поднялся со своего места и звенящим от возмущения голосом заявил:

— Здесь, в этом зале, где вершится правосудие, вы осмеливаетесь спокойно объявлять себя бессердечным соблазнителем невинной девушки?!

На балконе снова поднялся шум. Сидевшие внизу лорды тоже начали перешептываться, возмущенные подобным цинизмом.

Джек почтительно посмотрел на прокурора. Зал мгновенно затих. Все затаили дыхание, готовясь не пропустить ни одного слова обвиняемого.

— Я признаю, что мой интерес к мисс Линдсей никогда не был абсолютно целомудренным, — спокойно сказал Дарлингтон. — Но хотел бы спросить любого из сидящих здесь джентльменов: может ли он клятвенно засвидетельствовать, что никогда не чувствовал порывов страсти в отношениях с женщиной, которую любит?

— Любит?

Этот вопрос, услышанный всеми сидящими в зале, вырвался из груди Сабрины.

— Так дело не пойдет, милорд! — раздался голос прокурора, поднявшегося из-за стола и выступившего вперед. — Вас, господа, призывают поверить хитрому обману, симуляции чувств с целью разжалобить суд и вызвать сочувствие к обвиняемому!

Зал вновь взорвался. Прокурор терпеливо ждал, когда шум утихнет, и с презрением посмотрел на Дарлинга — Господа! Мы все стали свидетелями попытки «манипулировать судом. Обвиняемый говорил о любви. Но почему-то умолчал о том, что Сабрина Линдсей помолвлена и сегодня вечером станет женой лорда Меррипейса.

— Что?! — воскликнул Джек, впервые потерявший хладнокровие.

— То, что вы слышали, лорд Лоутон, — с улыбкой сказал прокурор. — Оглашение состоялось в прошлое воскресенье. И Сабрина Линдсей добровольно дала согласие на брак.

Джек впервые за все это время посмотрел на Сабрину. Она выглядела совсем убитой, а лицо было белее снега. Даже если бы у Дарлингтона и появились сомнения относительно правдивости услышанного, они мгновенно рассеялись. Да, прокурор сказал правду…

Итак, Сабрина поставила на карту его жизнь против своего будущего. И выиграла! Джек был потрясен. Он не мог себе представить, чтобы кто-либо еще мог решиться на такую жертву! Но ведь этого совершенно не требовалось! Он и сам мог спасти себя. Сабрина должна была это предвидеть!

Джек обернулся к прокурору и громко, чтобы все слышали, сказал:

— Что ж, в таком случае прошу мисс Линдсей принять мои поздравления. А теперь вернемся к делу, ради которого все вы здесь и собрались… Ваша честь! Заявляю, что я не Черный Джек Лоу! И сейчас это докажу.

Дарлингтон посмотрел на человека, все это время молчаливо сидевшего в первом ряду около двери. Тот утвердительно кивнул Джеку и поднялся во весь рост.

Он был строен, высок и элегантно одет во все черное. Выделялись только дорогие кружевные манжеты.

— Я попросил бы вас, господа, уделить мне минутку внимания, — произнес он с заметным французским акцентом.

Прокурор с удивлением посмотрел на него и спросил:

— Извините, сэр, кто вы? И откуда?

Незнакомец подошел к столу председателя и повернулся лицом к залу.

— Я затем и пришел, чтобы назвать себя, милорды. Перед вами приехавший из Франции месье Жак Юстис де Тристе. То есть тот человек, которого у вас называют Черным Джеком Лоу…