Игра с огнем

Глава XXII

В середине июля стало совершенно очевидным, что журнал Мики не оправдает расходов. Меняли стиль, меняли обложку, но ничто не помогало. Журнал умирал.

Однажды в конце июля, набравшись храбрости, Мики вошел в кабинет Хольдона. Как всегда безупречно одетый, несмотря на жару, Хольдон встретил его со своей обычной вежливой манерой.

Мики сказал ему:

— Я сдаюсь.

Протянув ему портсигар, Хольдон спросил:

— Не хотите ли закурить и пойти со мной позавтракать к Гарику?

— Благодарю вас, — ответил Мики.

Вернувшись к себе в кабинет, он прислушивался к шуму, долетавшему со двора, и жалел, что не родился в какой-нибудь провинциальной глуши. У него не было ни малейшего представления о том, что делать дальше.

Одно только было ему ясно, что он не может продолжать брать деньги у Чарльза для дела, совершенно не оправдывающего затраченных на него усилий, времени и капитала.

Составив прекрасное меню завтрака, Хольдон за рыбой спросил:

— Ну, в чем же дело?

Мики рассказал ему обо всем подробно.

— Хорошо, что же вы предполагаете делать дальше?

— Не знаю, знаю только, что хочу работать.

С жалостью и восхищением человека, у которого есть десятитысячный годовой доход и полное знание своего дела, Хольдон смотрел на человека, у которого всего этого не было.

— Мне 28 лет, у меня есть пятьсот фунтов сбережений, считая и мое жалованье, вот и все, — сказал Мики.

Откинувшись на стуле, улыбаясь, он выглядел значительно моложе своих лет. Рассеянным тоном он прибавил:

— Я, кажется, смогу пока прожить на это.

Хольдону стало ясно, что Мики не хочет никаких предложений по поводу работы, чувствуя себя виновником неурядиц в делах. Это было вполне естественно.

— Я отдал в печать книгу Сенты, очень хороший роман. Во всяком случае вы совершенно правильно указали ей ее настоящее призвание. Если для вас журнал оказался гибельным, то для нее он был началом карьеры.

— Вы хотите этим сказать, что Сента написала роман, который будет иметь успех?

— Она написала хорошую вещь, мы сумеем на ней заработать.

— Знает ли она об этом?

— Еще нет, — с улыбкой ответил Хольдон, — пойдите сообщите ей и приходите ко мне вместе с Сентой. Вы можете сегодня после обеда не возвращаться в бюро. Боюсь, что вам придется все-таки поработать еще месяц, если только вы не пожелаете передать Фишеру руководство журналом.

— Нет, вы ошибаетесь. Я именно Фишеру хочу передать дело, чтобы иметь возможность поскорее уйти.

— Это значит, что вы потеряете месячное жалование.

— Это значит, что я хочу как можно скорее начать по-настоящему работать.

Они расстались. У дверей дома Сильвестра и Джорджи стоял красный автомобиль, на котором яркими золотыми буквами было написано: «Дарлинг». Из-за решетки сада раздался голос Сильвестра.

— Вижу, ты обзавелся авто, — заметил Мики.

Сильвестр сердито ответил:

— О, черт, я хотел бы избавиться от этой проклятой штуки, только не могу, так как должен еще большую часть денег.

Оказалось, что Сента, Джорджи и Сильвестр, собирались ехать в какую-то деревню, где некто, кого даже не все они знали, пригласил их провести несколько дней.

— В городе так отвратительно — совсем нет воздуха; поедем с нами, — предложил Сильвестр.

Мики рассмеялся и пошел искать Сенту.

— Поздравляю вас, Хольдон поручил мне передать вам, что успех вашей книги обеспечен.

— О, Мики, — она схватила его за рукав и с сильным волнением, краснея, бледнея, сбиваясь и путая слова, воскликнула, — неужели это правда, не есть ли это только любезность с его стороны; может быть, он меня хочет утешить? Передайте мне его слова точно.

Мики исполнил ее просьбу.

— О, Мики, подумайте, ведь это только начало. Если бы не вы, я никогда бы ничего не написала. Теперь я с вами согласна, что, действительно, большинство людей могли бы писать, если бы их к тому поощряли.

— Да нет, что вы, — полусердито, полусмеясь, сказал Мики.

— Да, но ведь если бы вы и Хольдон не настаивали и не помогали мне, я сама никогда не написала бы книги, никогда в жизни!

Милое худощавое лицо его покраснело.

— Ну, глупости.

— Но это так!

Мики старался в смехе скрыть свое смущение и радость за нее.

— Как заглавие книги? Каково содержание?

— Книга называется «Все о нас» и рисует именно действительность и всех нас: вас, меня, Сильвестра, Чарльза.

— О милом Чарльзе можно написать много книг.

Мики рассмеялся и покраснел. Он чувствовал, что это замечание довольно скверного тона.

— Я хочу посвятить книгу «Все о нас» вам, — заметила Сента.

Не успел Мики ответить, как вошла Джорджи.

Сента сейчас же поделилась с ней новостью.

Джорджи была очень рада и насмешливо спросила:

— Сможешь ли ты переносить присутствие обыкновенных, непричастных к литературе, смертных и разрешишь ли нам поехать вместе с тобой в Бошем? Мики, поезжайте с нами тоже.

Мики согласился, так как он давно нигде не был за городом. Но когда выразил желание несколько изменить маршрут для того, чтобы заехать к себе домой и взять хотя бы зубную щетку и пижаму, Джорджи запротестовала:

— Глупости, Сильвестр вам что-нибудь одолжит.

Сильвестр использовал пребывание Мики, чтобы заставить «Дарлинг» двинуться с места. Познания Майкла, достигнутые им в автомобильном деле во время его пребывания в Индии, всеми тепло приветствовались. Сильвестр громогласно заявил:

— Ты должен стать механиком.

Сначала «Дарлинг» очень упорствовала и не хотела двигаться.

Сидя рядом с Сентой среди нагроможденных вокруг них чемоданов, любуясь ее оживлением и весельем, Мики не сопротивлялся больше силе своего увлечения.

Незнакомец, к которому ехали, оказался артистом по имени Октавиус Лег.

Когда они приехали в Бошем, его там не было.

— Хорошо, что есть хотя бы его дом, — сказал Сильвестр.

Он влез через окно, широко раскрыл дверь и тоном гостеприимного хозяина попросил своих спутников чувствовать себя как дома.

Вскоре каждый занялся делом. Сента и Мики убирали комнаты, Джорджи пошла делать закупки, Сильвестр затопил плиту.

Мистер Лег, несомненно, обладал хорошим вкусом и создал из трех маленьких коттеджей прелестный дом.

Сильвестр весело объявил:

— Море доходит почти до сада, — а затем продолжал информировать, — Октавиус очень богат, его отец имеет фабрику бумаги.

На следующее утро все вместе купались, весело провели время за завтраком, затем легли спать. Вечером, лежа опять на лужайке, чувствуя благотворное влияние дней, проведенных вдали от городской суеты, каждый из них думал — как чудесна жизнь! Даже Джорджи казалась не такой нервной и была более мягка в своем обращении с Сильвестром, нуждающимся в ласковом слове.

Шли дни, а прелестный и невидимый Октавиус все еще не появлялся.

Сента в тысячный раз раздумывала над тем, какое значение будет иметь для нее начало ее литературной карьеры. Даст ли книга возможность утолить ее сердечный голод и успокоит ли она ее? Быть может, если книга окажется хорошей и принесет ей достаточно денег, она сможет поехать путешествовать. Из Рильта все еще не было никаких известий и, вероятно, никогда больше не будет.

«Ничто не разлучит нас!..»

Во время войны Сента часто говорила себе:

«Если Англия будет побеждена, я не могу вернуться, но если будет поражена Германия, тогда я стану женой Макса». Теперь же ясно понимая, что все кончено, она заставляла себя забыть обо всем и стойко относиться к ударам судьбы.

Она сидела на лужайке, на траве. У ее ног присел Мики. Не вполне владея своим голосом, но прямо глядя Сенте в глаза, он сказал:

— Сента, я вас безумно люблю. Не говорите — я знаю, что вы не можете меня любить, но я буду вас так сильно обожать, что вы не сможете не ответить мне на мое чувство… У меня почти нет денег, но сегодня утром я нашел себе дело. Знаете ли вы тот гараж, который находится в конце деревни? Его хозяину я предложил свои услуги в качестве механика и часть своего капитала на восстановление дела. Он согласился. Мне кажется, что такое дело может здесь иметь будущее, особенно, если вложить в него немного денег. Я понимаю, что эта работа не интересная, но все же она избавит меня от безделья и от необходимости жить на чужой счет. Я ожил в тот день, когда пришел сообщить вам о вашей книге. С тех пор я все более и более оживаю.

Он проговорил все это, нерешительно улыбаясь, а затем вдруг положил ей руки на колени и спросил:

— Сента, неужели вы меня не хотите понять?

Сента смотрела на него сквозь слезы.

Что ответить ей, только что думавшей и вспоминавшей блаженные дни своего счастья с Максом?

— Я понимаю вас, — сказала она, — я прекрасно понимаю вашу мысль об умерших чувствах, она является связующим звеном между нами. Мики, пусть время продолжает свое великое дело, может быть, оно все залечит… Я не хочу вас терять. Если бы вы могли предоставить все времени…

— Хорошо, — прервал ее Мики, с нежной улыбкой глядя на нее, — пусть время идет, а мы будем работать.

Затем серьезным и бодрым голосом он добавил:

— А мои мысли и все порывы будут сосредоточены только на одном желании — заставить вас полюбить меня.

Почти с отчаянием Сента воскликнула:

— Как бы я этого желала!

Тогда Мики стал на колени, крепко обнял ее и, не стыдясь и не смущаясь, поцеловал в губы.

Сильвестр окликнул их из дома.

Мики, стоя на корточках с блестящими глазами, наивно спросил Сенту:

— Можно ли это часто делать?

— О нет, — пробуя рассмеяться, ответила Сента.

— Но вы не знаете, как такие желания все более и более овладевают человеком.

Совсем по-мальчишески он сказал:

— Какая вы бесчувственная. Вы меня бесконечно волнуете, я хотел бы, чтобы то же было и с вами.

— Мики, дарлинг, я вас очень люблю.

Услышав милые слова, он сильно покраснел.

— Вы увидите, Сента, когда-нибудь вы меня полюбите.

Она хотела ему сказать:

«Заставьте меня», но…

На лужайку пришел Сильвестр. Он был в скверном настроении, зевал, вид у него был унылый, время от времени он содрогался от озноба.

Он почти плакал.

С неизменной папиросой во рту подошла Джорджи; заведя ручной граммофон, который она принесла с собой, она села и, бесстрастная и таинственная, слушала его игру.

Сильвестр непрерывно барабанил пальцами по стулу.

— Какой ужас, вечно жить на глазах друг у друга. Все те же лица, голоса, звуки, танцы, смех…

Джорджи с озлоблением прервала его:

— Но зато большинство из нас скрывает свои слезы и свою слабость.

Сента встала. Ей было стыдно за Сильвестра и за его резкость. Джорджи, не глядя на нее и не поднимая глаз, сказала:

— Не уходи, поверь мне, что Сильвестр сказал это без всякого злого умысла.

Вмиг Сильвестр опустился на колени перед ней, спрятав лицо в складках ее платья.

— Я подлый человек, вот что, подлый… Я тебя люблю… Ты единственная…

Джорджи подняла лицо и виновато улыбнулась Сенте и Мики.