Их нежная возлюбленная

Шайла Блэк

"Их нежная возлюбленная"

Серия: Порочные любовники (книга 8)

Автор: Шайла Блэк

Название на русском: Их нежная возлюбленная

Серия: Порочные любовники

Перевод: marvel_silence, DiMamedova15, Kyte, zhenechka_poyma

Сверка: Amelie_Holman

Бета-корректор: Ольга Романова, Султана

Редактор : Amelie_Holman

Оформление: Skalapendra

Аннотация

Идеальное прибежище для беглянки…

Обвиняемая в ужасном убийстве, которое она не совершала, бывшая наследница огромного состояния Калли Уорд не могла найти себе пристанище с шестнадцати лет - пока она не обнаружила идеальное убежище, клуб «Доминион». Единственной проблемой стало то, что она влюбилась во владельца заведения, Митчелла Торпа, который держит ее на расстоянии вытянутой руки. Как же мало она знала о том, что его причинами для такой дистанции между ними были: не ввязываться во что-либо, что могло затронуть его израненное сердце… и всепоглощающая к ней страсть.

чтобы воплотить в жизнь ее самые смелые фантазии…

В «Доминионе» появляется новый Мастер, Шон Киркпатрик, который очень интересуется Калли. Надеясь заставить Торпа ревновать, она, становясь более уступчивой с каждым своим дрожащим вздохом, подчиняется Шону. Проходит совсем немного времени прежде, чем девушка понимает, что влюбилась в них обоих. Но нежный любовник, который медленно соблазняет ее тело и завоевывает ее доверие, является не тем, за кого он себя выдает…

...и влюбиться.

Когда эмоции выходят наружу, а правда раскрыта, Шон готов рискнуть всем, чтобы удержать Калли и та не ускользнула сквозь его пальцы. Но он не единственный, кто поставил на карту все. Теперь Калли разрывается между Шоном и Торпом, и, хотя она не уверена, кому из них можно доверять, ей придется подчиниться телом и душой им обоим…если она хочет ускользнуть от убийцы.

Пролог

– Я знаю, что это неудобно и твоя беременная жена скорее всего чертовски зла на то, что ты здесь, поэтому я буду краткой. Ты поможешь мне исчезнуть?

Калли Уорд стояла, скрестив руки на груди, под порывами бушующего ноябрьского ветра, чуть в стороне от освещающих парковку прожекторов. Она глядела в упор на Логана Эджинктона, нервно постукивая ногой. У бывшего морского пехотинца не было ни одной причины помогать ей, особенно учитывая как дерзко она себя с ним однажды вела. Но он был единственным человеком, которого она знала, кто мог помочь ей исчезнуть, на этот раз навсегда.

Он скрестил свои мускулистые руки на груди и посмотрел на нее так, будто она потеряла рассудок. Она потеряла всё остальное, так почему нет?

– Исчезнуть? – он глянул на часы. – Сейчас полночь, Калли, так что, да, Тара не была рада, когда ты позвонила. Я бросил свой тёплый дом ради этого вопроса жизни и смерти, а ты мне сейчас говоришь, что просто хочешь выбраться из города? Мне кажется или я слышал, что ты сейчас носишь чей-то ошейник?

Автоматически Калли потянулась к пустому месту на шее в поисках недавно висящего там замка из белого золота.

– Да, но...

– Ты знаешь, как это работает. Поговори со своим Домом.

– Он – тот, от кого я бегу, – её голос задрожал.

Как только Калли осознала всю глубину предательства её Мастера, она бежала от него, как от черта. Она стала слишком расслабленной. Самоуверенной. Почти опасно счастливой.

Она шмыгнула носом, потом взяла себя в руки, стараясь не заплакать. Она не будет думать о том, что влюбилась в Шона Киркпатрика – если, конечно, это его настоящее имя.

Взгляд чертовски-злого-Дома смягчился, когда Логан наклонился, теперь будучи мужчиной-защитником.

– Он тебе угрожал? Причинил боль?

Не в том смысле, который имел ввиду Логан. Но что, чёрт возьми, она могла ему сказать без того, чтобы не открыть всю правду?

Дерьмо. История для прикрытия, которую она сочинила во время трёхчасового пути из Далласа в Шривпорт, не сработает. Логан был слишком умён, чтобы не увидеть фальши в её рассказе. Но опять же, чистый ужас мог и не так потрясти мозг девушки.

Она должна была довериться Логану, или же он просто уйдёт. Не то, чтобы он когда-либо подкатывал к ней, поэтому она не могла обвинить его в вытягивании истории в личных целях. Он всегда смотрел только на рыжеволосую красотку Тару. И он не поклонялся деньгам. Логан был одним из хороших ребят, прямолинейным во всём. Его не могли подкупить, и он бы никогда осознанно не подверг её опасности. Имело смысл довериться знакомому дьяволу, в отличие от того, которого, как оказалось, она вообще не знала.

Если Логан собирался ей помочь, он заслуживал правду – но не здесь.

– Мы можем сесть в твою машину? Здесь очень холодно.

И она не была уверена, что её собственная машина не на прослушке.

По виду Логана можно было сказать, что ему не понравился вопрос, но после короткого колебания, он пожал плечами и повёл её к большому чёрному пикапу. Минутой позже, он разместился на водительском сидении.

– Если этот ублюдок тронул тебя, Торп этого не потерпит, особенно под собственной крышей.

Митчел Торп. Она закрыла глаза, представляя его знакомое суровое лицо. Как часто, она могла поклясться, что его пронизывающие серые глаза видят её насквозь. Он дал ей работу, дом, круг друзей, тот стиль жизни, который она желала. Он был первым мужчиной, которого она действительно любила. Частица её сердца всегда будет принадлежать ему.

Её убивало то, что она его больше никогда не увидит.

– Я не могу втянуть Торпа в это. Слишком рискованно. Любой, кто знает меня, предположит, что я сначала пойду к нему. – Она выкрутила руки. – Я не хочу ставить тебя в такое положение, но никто не заподозрит, если я попрошу помощи у тебя. Все в «Доминионе» знают, что ты меня недолюбливаешь.

Он нахмурился.

– Ты мне очень нравишься, Калли. Я просто думаю, что для сабы, ты слишком своевольна. Ты не гнешься больше, чем на дюйм, и ты не доверяешь, черт побери.

Калли вздохнула и кивнула ему.

– Я знаю. У меня есть причины.

– Они есть у каждой упрямой сабы. Слушай, ты больше не моя проблема. Я просто говорю, как есть.

– Я действительно не могу позволить себе никому доверять, но ты моя последняя надежда. Я чувствую себя ужасно из-за того, что вовлекаю тебя в это, но из всех, кого я знаю, ты единственный, кто может с этим справиться. Мне больше не к кому обратиться. Я не могу вернуться в «Доминион». Никогда. – Она потерла руки и закрыла глаза, молясь изо всех сил, что не сделала самую большую ошибку в своей жизни. Потому что, если так, то она будет мертва к восходу солнца.

– Во что ты, чёрт возьми, ввязалась?

– Меня зовут не Калли Уорд. Ничего из того, что ты, или кто-либо другой знает обо мне, не является правдой.

Его лицо оставалось в тени, выглядело это одновременно скептически и напряженно.

– Хорошо, тогда кто ты?

– Моя мама называла меня Калли, когда я была маленькой. Но я уверена, что ты знаешь меня по моему полному имени. – Она сглотнула. Пожалуйста, Боже, пусть это будет правильный выбор. – Я Каллиндра Хоу.

Глаза Логан почти вылезли из орбит.

– Каллиндра Хоу, пропавшая наследница из Чикаго?

Конечно, он слышал о ней. За последние девять лет ее имя было упомянуто во всех новостях. Было зарегистрировано почти столько же сообщений о ней, сколько об Элвисе или инопланетянах. Согласно прессе, бедная маленькая сирота убила собственную семью за деньги. Калли обхватила себя руками. Если бы они только знали правду...

Она кивнула.

– Та самая.

– Чушь. Иногда ты была занозой в заднице, но ты не из тех женщин, которые убивают близких.

– Спасибо! Меня подставили. Я даже не знаю, кто или почему.

Выражение лица Логана изменилось.

– Почему я должен поверить, что ты – она?

Хороший вопрос. Единственной вещью, которая осталась от её прежней жизни, было яйцо Фаберже её матери, но Логан понятия не имел, что оно было гордостью и радостью Сесилии Хоу до того, как рак яичников погасил яркий свет её улыбки. Не имея возможности подтвердить подлинность яйца в данный момент, Калли оставила его в своем рюкзаке, засунув в багажник машины.

– У меня нет ничего, кроме правды. Я расскажу тебе, что на самом деле произошло, и надеюсь, что ты поверишь, поэтому, когда я буду умолять тебя заставить меня исчезнуть, ты мне поможешь.

– Я слушаю, – он облокотился предплечьем на руль и уставился в пустоту, выглядя, как неподвижная гора.

Калли нервно сглотнула.

– Я думаю, тебе известно, что девять лет назад мои отец и сестра были застрелены в нашем доме, и начисто вытертый пистолет был найден в моей комнате.

– Твой парень сказал всем, что ты их убила из-за денег в ту ночь, когда вы сбежали вместе.

Холден был великолепен, дерзок, дик и полон великих идей. Оглядываясь назад, Калли понимала, что планировать побег с ним было глупо, но тогда ее шестнадцатилетнее сердце верило в идею родственных душ. Она уверила себя в том, что он принадлежит ей. Если бы она знала, что он в конечном итоге предаст ее за деньги, она бы не села в его машину в тот первый раз и, уж точно, не отдала бы ему свою девственность.

– Он был готов сказать все что угодно, когда за мою голову назначили большую награду, – она фыркнула. – Я была слишком молода и наивна, чтобы осознать это.

– Мы планировали сбежать вместе на несколько недель. У его семьи не было денег, и у него была дрянная жизнь дома. Когда он сказал, что хочет, чтобы я стала его новой семьей, мое юное сердце затрепетало. Кроме того, я больше не хотела быть Каллиндрой Хоу. Я чувствовала себя чудовищем. Большинство девушек моего возраста посещали уроки танцев и подрабатывали летом, чтобы купить хоть какую-то машину. У меня же были уроки верховой езды. Я свободно говорила по-французски. К десяти годам я побывала на всех континентах, кроме Антарктиды. У меня был трастовый фонд, и мне подарили «Порш» в день, когда я получила водительские права.

– Звучит не так уж и плохо, – протянул Логан.

– Оглядываясь назад, нет, не было. Но тогда я чувствовала себя изолированной. Я боготворила своего отца, но он отстранился от меня после смерти матери. А вот моя младшая сестра Шарлотта, наоборот, взбунтовалась.

– Значит, когда твой парень начал ухаживать за тобой, с намерениями затащить тебя в постель и приблизиться к твоим деньгам, ты подумала, что он является решением твоих проблем?

– По большей мере, – от собственной глупости всё ещё было больно. – В любом случае, в ночь, когда были убиты мои отец и сестра, у нас был обычный семейный ужин. Как только я поела, то сказала отцу, что должна закончить подготовку к тесту. Я побежала наверх, чтобы позвонить Холдену и дать ему зеленый свет. Чуть позже десяти я притворилась, что ложусь спать, как всегда, это делала. Я собрала вещи накануне вечером и была готова уйти. Я схватила рюкзак и засовывала несколько последних вещей, когда услышал первый выстрел внизу в комнате отца. Я подумала, что должно быть ошиблась, или моя сестра включила телевизор очень громко. Кто бы в нашем доме стрелял? Я услышала, как Шарлотта направилась по коридору к лестнице, – Калли сжала кулаки. – Она внезапно закричала. Я услышала еще один выстрел, на этот раз, гораздо ближе. Сестра больше не кричала. Я выглянула за дверь, чтобы посмотреть, смогу ли я ей помочь, но кровь... – Калли сжала губы. – Ей было всего четырнадцать.

Ее горло сжалось, и слезы заволокли глаза, но Логан пожал ее руку.

– Продолжай.

– Я хотела подбежать к ней, но убийца стал быстро направляться в мою сторону. Поэтому я схватила рюкзак и вылезла из окна, спустившись с большого дерева на землю. Как я делала это тысячу раз до этого. Он подстрелил меня, когда я почти спустилась. Пулевое ранение в бедро. Оно чертовски болело, и было много крови, но я продолжала бежать, чтобы выжить. Холден ждал меня в своей машине через улицу. Я села в неё и разрыдалась. Я позвонила в полицию и рассказала им всё. Они сразу заподозрили меня, когда я сказала им, что скрылась с места преступления. Они хотели, чтобы я пришла на допрос, и поклялись, что я всего лишь «заинтересованное лицо», но в течение часа СМИ объявили меня подозреваемой. Я была слишком ошеломлена и напугана. Дело было мутным, и у меня не было свидетелей, которые могли бы сказать, что я никого не убивала. Я не могла смириться с фактом, что моей семьи больше нет. И я сбежала.

– И никто не подозревал Холдена? В конце концов, после смерти отца ты должна была унаследовать много денег.

Она покачала головой.

– Он припарковался перед домом пожилой пары. Они следили за «мутным» подростком, который сидел в разбитом «Мустанге» на протяжении двадцати минут, и беспокоил их очень богатый белый район битами Ашера. Они боялись, что он может убить их в любой момент.

Рот Логана сжался в мрачную линию.

– A потом?

– Через час мы обменялись машинами с пьяным парнем на парковке бара – машину Холдена на его старый грузовик. Парень был настолько пьян, что сказал «да». После этого мы отправились из Иллинойса в Индиану.

Калли не говорила об этом ни одной душе. Черт, на протяжении многих лет, она едва позволяла себе думать об этом. Просто произнося эти слова, ей было больно, как будто слои её кожи отрывались по одному, пока от неё не осталась кровоточащая, сочащаяся масса. Хуже всего было то, что она могла рассказать всё Логану, а он всё равно мог ей не поверить. Он мог вызвать полицию, потому что так было правильно. Они бы отвезли её в тюрьму. И кто знает, что бы с ней стало потом... за исключением того, что ей бы уж точно не было хорошо.

– И через несколько дней твой парень сдал тебя? – спросил он.

– Да. Рана кровоточила, в неё попала инфекция и бедро воспалилось. Холден узнал о награде за мою голову и сдал меня, – и, черт побери, это до сих пор её расстраивало. – Я вышла из душа за шампунем и случайно услышала его разговор по телефону, я быстро оделась, взяла грузовик и сбежала.

– Продолжай, – потребовал Логан.

– Оттуда я поехала в следующий город и заплатила наличными за маленький седан. У меня было около тридцати тысяч. Это были деньги, которые я брала у отца на протяжении нескольких месяцев, чтобы Холден и я могли начать новую жизнь. Мой папа даже не заметил этого. Так как была зима, я направилась на юг. Провела некоторое время в Кентукки. Все вокруг казались подозрительными, и тогда я взяла новое имя, покрасила волосы и проскользнула через границу в Теннеси. Миссисипи, Луизиана, Арканзас, Оклахома... Любое место, где я могла найти мотель на неделю и временную работу – вот куда я шла, по крайней мере, до тех пор, пока мне не казалось, что кто-нибудь заинтересовался мной. Тогда я снова уходила.

– Как ты нашла Торпа?

– Я обслуживала столик нескольких людей «в теме», когда работала в круглосуточной закусочной, вскоре после того, как добралась до Далласа. Некоторые все еще были в игровых костюмах в три часа ночи, когда они вошли. Мне стало любопытно, поэтому я задавала вопросы. Они давали мне ответы. Один из свободных Домов пригласил меня поехать с ним в «Доминион». Из любопытства я сказала да. Он оказался придурком, и в скором времени, Торп выставил его за дверь, но я попросила оставить меня. Я, наконец, нашла идеальное место, чтобы спрятаться. Закрытое сообщество, в котором никому не интересно твоё настоящее имя, и никто не собирается тебя раскрывать. Я могла одеваться по-разному, менять цвет волос, носить много косметики, и никто даже глазом не моргнул.

Ни одна душа, которая знала меня с детства, никогда бы не призналась, что знает, что такое клуб фетишей, и уж тем более не подумала бы искать меня там. Сначала Торп задавал много вопросов. Я наговорила ему кучу лжи. Спустя время я хотела предупредить его, что собираюсь уволиться, чтобы он мог нанять кого-то другого, но он вдруг оставил меня в покое, – она вздохнула, изо всех сил пытаясь держать это всё в себе. – Потом появился Шон.

– Твой Дом?

Слезы обожгли глаза Калли. Она моргнула, чтобы сдержать их.

– Предположительно, да. Я и раньше скрывалась от убийц и охотников за головами, и мне всегда удавалось убежать. Но он другой породы. Он полон решимости найти меня снова. Вот почему мне нужна твоя помощь. Человек, который должен был защищать и заботиться обо мне, тот, кто умолял меня доверять ему? – она покачала головой. – Он пытается меня убить.

Глава 1

Три дня назад.

Калли задрожала, откинувшись на мягкий столик, и сильные пальцы Шона Киркпатрика обвились вокруг ее запястья, направляя назад к креплениям над ее головой.

– Я не знаю, смогу ли это сделать, – пробормотала она.

Он сделал паузу, затем вздохнул, как будто испытывал свое терпение.

– Дыши, милая.

Этот нежный, глубокий акцент его родной Шотландии заставил ее успокоиться. Его голос одновременно возбудил и успокоил, и она попыталась позволить этим чувствам проникнуть в нее.

– Ты можешь сделать это для меня? – спросил он.

Его пальцы порхают по ее запястьям, он задевает внутреннюю часть ее вытянутой руки костяшками пальцев. Как всегда, в его прикосновении много затихшей силы. Он делает ей больно. Она снова вздрагивает, на этот раз по совершенно другой причине.

– Я попытаюсь.

Шон качает головой, его глубокие голубые глаза, казалось, видят все, что она пытается скрыть. Этот пронзительный взгляд пугает ее до чертиков. Что он увидел, когда посмотрел на нее? Как много всего он узнал о ее настоящей натуре?

Эта мысль заставила ее запаниковать. Никто не мог знать ее секрет. Никто. Она скрывала это от всех, даже от Торпа, в течение всех четырех лет в «Доминионе». Она, наконец, нашла место, где чувствовала себя в безопасности, комфортно. Конечно, она должна была когда-нибудь бросить его, возможно, скоро. Она всегда так делала. Но, пожалуйста, не сейчас.

Глубокий вдох. Не паникуй. Шон хочет твоего подчинения, а не твои секреты.

– Ты должна сделать больше, чем просто пытаться. Ты «пыталась» более шести месяцев, – мягко напомнил он ей. – Как ты думаешь, я действительно причиню тебе боль?

У Шона, похоже, не было насилия в характере. Он не был садистом. Он никогда не хватал ее резко. Он даже никогда не повышал голос. Она в шутку думала о нем, как о сплетнике, потому что он раздвинул ее границы с мягкостью, которую она сочла неотразимой и коварной. Конечно, он вытащил из нее гораздо больше, чем любой другой мужчина. Он без устали работал, чтобы завоевать ее доверие. Калли чувствовала себя ужасно из-за того, что она никогда не сможет ему полностью доверять, не тогда, когда это угрожает ей смертью.

Чувство вины хлыстнуло ее. Она должна перестать тратить свое время.

– Я знаю, что не причинишь, – заверила она, желая, чтобы он поверил.

– Конечно, не буду, – он прижался к ней грудью, чтобы глубже заглянуть в ее глаза.

Калли не смогла удержаться, опустила веки, закрываясь от всего мира. Даже зная, что она не должна этого делать, она погрузилась в мягкое убеждение его поцелуя. Каждое прикосновение его губ успокаивало и возбуждало. Каждый раз, когда он касался ее, ее сердце вздрагивало. Ее кожа натянулась. Соски напряглись. Киска увлажнилась и распухла. Ее сердце болело. Шона Киркпатрика так легко любить.

Его пальцы проникли в ее волосы, нежно сжимая, она выдохнула и растворилась в его поцелуе – просто на сладкое мгновение. Это была единственная вещь, которую она могла себе позволить.

Лютая тоска наполнила ее. Она жаждала, чтобы он снял с себя одежду, поцеловал ее с той решимостью, которую она часто видела в его глазах, и взял ее с тем целеустремленным пылом, на который она знала, он способен. Но за месяцы, прошедшие с тех пор, как он овладел ею, он не делал ничего, кроме как поглаживал ее тело, дразнил ее и дарил ей оргазмы, когда думал, что она их заслужила. Она не позволяла ему полностью сдерживать ее. И он еще не лежал с ней в постели.

Не зная того ощущения глубоко внутри нее, ожидания и желания, пока ее тело не пульсировало без устали, сводило ее с ума.

После еще одного умелого прикосновения губ Шон закончил поцелуй и поднял голову, тяжело дыша. Она цеплялась, не готовая отпустить его. Как он проник под ее кожу так быстро? Его нежность наполнила ее вены, как наркотик. То, как он пристрастился к Калли, ужасало ее.

– Я хочу тебя. Шон, пожалуйста… – она такая чертовски мокрая.

Широкой рукой он смахнул с ее лица лишние волосы. Сожаление смягчило его голубые глаза, прежде чем он произнес слова.

– Если ты не готова доверять мне как своему Доминанту, ты думаешь, что готова ко мне как к любовнику? Я хочу, чтобы ты была полностью открыта для меня, прежде чем мы сделаем этот шаг. Все, что тебе нужно сделать, это довериться мне, милая.

Калли захлопнула веки. Всё это бессмысленно. Она хотела доверять Шону, жаждала дать ему все – преданность, честность, веру. Но ее прошлое гарантировало, что она никогда никому не сможет это отдать. Но у него были чувства к ней. В этом она не сомневалась. Чувства появились так же, как и у нее, неожиданно, со временем, молодой сук превратился в крепкую лозу, которая в конечном итоге создала почку, чтобы расцвести... или погибнуть.

Она знала, что так будет. Они никогда не могли иметь больше, чем эти прерывистые отношения Доминант/Сабмиссив, обреченные на гибель преждевременной зимой.

Ей не следовало принимать его ошейник, даже если она старалась держаться на расстоянии от всех. Теперь правильным выбором будет найти безопасное место, уйти, бросить его. Освободить их обоих из этого ада. Никогда не оглядываясь назад.

Впервые за почти десятилетие Калли переживала, что у нее не хватит сил попрощаться.

Что случилось с ней сегодня? Она слишком эмоциональна. Ей нужно натянуть свои суперженственные трусики, притвориться, что ничего не имеет значения. Так она справлялась годами. Но она не могла справиться с Шоном.

– Ты где-то в своих мыслях, а не здесь, со мной, – он мягко упрекнул ее.

Еще большее чувство вины обрушилось на нее.

– Простите, сэр.

Шон тяжело вздохнул, встал прямо, затем протянул ей руку.

– Пойдем со мной.

Калли поморщилась. Если он намеревался остановить сцену, это могло означать только, что он хотел поговорить. Эти сеансы, где он пытался копаться в ее душе, стали более болезненными, чем бездушные ночи, которые она провела в неосуществленной тоске под его чувственными пытками.

Проглотив разочарование, она набралась смелости и положила руку ему на плечо.

Держа крепко, Шон повел ее в дальний конец темницы «Доминиона», к скамейке в темном углу. Как только она увидела остальную часть комнаты, Калли почувствовала на себе взгляд, обжигающий ее кожу. Небрежно она посмотрела на окружающих, но они, казалось, были потеряны в своем собственном мире удовольствий, боли, стонов, пота и жажды. Остальная часть комнаты являла еще одно зрелище, способное уронить ее на колени. Торп в тени. Смотрит. На нее с Шоном. Выражение его лица не выражало неодобрения, … но и доволен он не был.

Шон сел, притянул ее к себе на колени, крепко удерживая руки за спиной. Он обхватил ее подбородок ладонью и бросил на нее острый взгляд.

– Смотри на меня, милая.

Она подчинилась, стараясь не думать о том, что становится все труднее встретить его взгляд и не отдать себя ему по-настоящему.

Первоначально она позволила Шону войти в ее жизнь, потому что он раздражал Торпа, который иногда смотрел на нее, как будто она была самой яркой звездой на небе, а затем всегда выбирал другую женщину. Она хотела заставить его ревновать. Чёрт, она хотела посмотреть, не наплевать ли ему вообще. Шон вошел в клуб со своей тихой утонченностью и скупым юмором, взглянул на нее и больше ни на кого не посмотрел. Это сделало ее сосредоточием добра – пока Торп не снял свою защиту и не позволил Шону овладеть ею. Не моргая, он отпустил ее.

Так какого черта Торп смотрел на нее сейчас?

– Ты захвачена сказками, Калли. Прочь мысли, – прорычал Шон. – Сосредоточься на мне. Или на сегодня мы закончим.

Так лучше, умнее. И все внутри нее взбунтовалось при мысли об уходе Шона. На самом деле она цеплялась. В конце концов, она никогда не знала, будет ли у нее завтра с кем-нибудь.

– Прости. Я не хотела погружаться в мысли.

Его лицо немного смягчается.

– Что тебя беспокоит?

Миллион вещей, в которых она никогда не могла признаться. Она выдумала первое оправдание.

– Ты не хочешь меня.

Он схватил ее лицо руками.

– Ты не представляешь, как сильно ошибаешься, милая. Я мечтаю о том, чтобы положить тебя под себя и погрузиться в тебя так глубоко, что ты никогда не забудешь меня. Никогда не сомневайся в том, что я хочу тебя.

Его слова заставили Калли вспыхнуть.

– Разве ты не думаешь, что секс сделает нас ближе?

На его лице появляется кривая улыбка, а она не удерживается, касается пальцами его темных волос. Он был так ослепительно красив. Он был ее идеальной местью за безразличие Торпа. Она просто не планировала, что он проникнет в ее сердце. И теперь она понятия не имела, что делать.

– Заманчивое предложение, не так ли? Но я слишком хорошо знаю себя. Как только мы начнем, я не остановлюсь. Слишком мало доверия между нами, чтобы отвлечься. Я знаю и тебя. Секс — это легко, правда? Истинная близость сложнее. Я не думаю, что у тебя такое было раньше, и ты слишком хорошо уклоняешься от этого. Мне нужно больше, чем секс, Калли. Я хочу настоящее, и уж точно не буду торопиться из-за стояка.

Ей нужно было найти единственного чувствительного мужчину в БДСМ-темнице. Ей было бы лучше с кем-то, кто просто хотел, чтобы она стояла на коленях, называла бы его «Мастер» и любила время от времени получать хорошую взбучку. Наоборот, такое ее не привлекало. Ее привлекало большое сердце Шона, но она боялась, что в конце разобьет сердца им обоим.

Может, в этот раз все будет иначе. Может, прошлое останется в прошлом. Четыре года – это самый большой срок, который она пробыла в одном месте. Может быть, пора перестать бежать и наконец-то жить.

Калли вздохнула.

– Я попробую еще раз. Действительно попробую. Скажите, что вы хотите, сэр.

– Хорошая девочка, – Шон поднял ее на ноги и повел обратно к столику.

Взгляд подтвердил, что Торп ушел. Наверное, к лучшему. Он был слишком сдержан и сексуален. Если она когда-нибудь действительно отдаст себя в его руки, он мгновенно откроет ее душу. Она не могла так рисковать.

– Ложись, дорогая.

Как только великолепный шотландец помог ей подняться на мягкую поверхность, она потянулась. Он быстро закрепил ее лодыжки в манжетах. Это не вызывало у нее слишком много паники. Затем он схватил ее за запястье и начал зажимать одну из манжет. Почти сразу дрожь началась снова. Калли стиснула зубы и попыталась поддаться Шону. Она хотела. Видит Бог, она этого хотела.

Это не значит, что она не доверяла ему. Но что, если кто-то узнает ее? Что, если полиция разгромила то заведение? Что если ей нужно бежать?

– Закрой глаза. Глубоко вдохни.

Ей должно быть интересно, что она собирается делать, если снова потерпит неудачу, и он уйдет на ночь. Или навсегда. Она не хотела быть без него, и такое отчаяние было так опасно...

Калли заставила себя подчиниться. Мгновенно подключились другие органы чувств. У женщины в дальнем углу был очень шумный оргазм. Сабмиссив-мужчина в районе ряда Андреевских крестов мычал от каждого удара плети. Где-то поблизости она услышала, как один из мониторов подземелья заговорил тихим голосом. Ее собственное затрудненное дыхание постепенно убрало все это. Ее сердцебиение делало все остальное, пока она не сосредоточилась исключительно на Шоне.

– Хорошо. Какое твое стоп-слово? – произнес он вполголоса, наклонившись ближе.

– Лето, – Калли сглотнула. Она скучала по лошадке. Маленькая коричневая кобыла была ее постоянным спутником после смерти матери. Без сомнения, кобыла уже мертва. У нее никогда не было возможности попрощаться со своим четвероногим другом.

Она рвано выдохнула.

– Отлично, – похвалил он, привязав ее запястье к столу.

Все ее тело напряглось. Она затаила дыхание. Сердцебиение участилось еще сильнее. Ладони начали потеть. Волнение и страх смешались в пьянящий коктейль, наполняя ее вены.

– Ты делаешь успехи. Горжусь тобой, – Шон взял за щеку. – Успокойся. Доверься мне. Отдайся в мои руки.

Как чудесно это звучало. Как заманчиво... Она прижалась к его руке, подавляя волну преданности, которая была не более чем пустой тратой.

Калли не была из тех женщин, которые не знали, почему ее душа взывает к покорности. Фрейду не потребовалось понять, что девушка, которая почти десятилетие полностью отвечала за свое благополучие в борьбе за жизнь или смерть, стремилась передать все это Доминанту, чтобы его широкие плечи могли ее поддержать. Конечно, она также хотела, чтобы ее семья была жива и здорова. Она всегда хотела то, чего не могла иметь.

Боже, ей нужно выключить свет на этой жалкой вечеринке и дать Шону все, что она могла. Завтра она извинится за то, что она не совсем то, что ему нужно, а затем разорвет связь между ними до того, как потеряет всю волю. Конечно, она лгала и желала ему всего наилучшего в его поисках другого сабмиссива, который мог бы стать его настоящей любовью. Смотреть на это было бы слишком больно, поэтому ей скоро придется уйти. К сожалению, Торп тоже не будет по ней скучать. Никто не будет. Именно так, как она и планировала.

Осознание сжало ее сердце.

Калли отчаянно игнорировала подсказки разума в течение нескольких месяцев. Она позволила себе стать эмоционально скомпрометированной и слишком расслабленной. Шон все глубже проникал в ее душу. Если бы она не была осторожна, то вскоре он бы понял, что к чему. Вопросы, которые он задавал, уже заставляли ее нервничать.

Может, время уходить из «Доминиона» уже наступило. Нет, она знала, что это время наступило. Ей нужно все оставить позади. Собраться и двигаться дальше. Чем скорее, тем лучше.

– Калли... – его тон был остерегающим.

Она вздохнула и силой воли выбросила все мысли из головы, сосредоточившись на его присутствии и на ее необходимости подчиниться ему только один раз, прежде чем она бросит его навсегда.

– Я в порядке, Сэр, – пока не потеряла самообладание, она поднимает руку над головой, соглашаясь довериться ему.

– Наконец-то, – его пальцы обвиваются вокруг нее, теплые и защищающие, его большой палец гладит уязвимую часть ее руки, он пристегивает ее последнюю манжету. – Спасибо, милая. Ты прекрасна. Твое доверие опьяняет.

И устрашает сильнее ада.

– Я знаю, что этого недостаточно.

– Шш. Для тебя это большое дело. Я понимаю, что для тебя это тяжело.

– Могу я открыть глаза на секунду?

Шон останавливается.

– Тебе нужно видеть меня?

Калли неистово кивнула, борясь с коварной паникой в ее венах.

– Тогда открой. Мы будем двигаться не торопясь.

Ее ресницы распахнулись, и она сосредоточилась на нем на фоне яркого подземелья. Квадратное лицо, выдающаяся челюсть, темная бородка, крепкий нос, мускулистое тело. Морщинка казалась надрезанной между его тяжелыми бровями. Маленький шрам расположился в уголке его правого глаза, и она поклялась бы, что это след от пули, если бы он производил впечатление такого человека. Все в нем выглядело таким мужественным и агрессивным. И все же он относился к ней так нежно. Если бы у нее был идеальный будто заказанный вариант мужчины, тот был бы Шоном. Без сомнения, он сто раз задавался вопросом, что он сделал, чтобы заслужить ее недоверие. Эта мысль огорчала ее.

Если она хочет узнать, что такое покорность, и дать почувствовать это Шону, то ей придётся ему уступить, прежде чем её сегодняшняя личность заменится другой.

– Спасибо, – бормочет она.

– А теперь я завяжу тебе глаза.

Страшно… но она чувствовала, что справится в этот раз. Кроме того, слух спас в ту ночь, когда ее семью убили, а также от предательства Холдена.

– Да, Сэр.

Шон начал ласкать ее шею, кончики его пальцев скользили по ее ключицам к вершинам груди, проводя пальцами по ее затвердевшему соску, покрытому почти прозрачным белым хлопковым бельем.

– Ты меня очень радуешь.

Он тоже ее радовал. Все внутри нее стремилось показать ему это. Она улыбнулась и подняла голову, чтобы он мог надеть на глаза шелковистый черный лоскут, похожий на маску для сна. Его вес ощущался легким и не угрожающим. Затем он сжал ее руку. Калли напряглась.

– Ты когда-нибудь была одновременно закована и ослеплена?

– Не полностью, и только для демонстрации.

На самом деле она была на сцене с очень немногими людьми. Логан Эджингтон обычно хотел сделать ее задницу просто красной, чтобы исправить ее грубое поведение. Его друг Ксандер наслаждался возбуждением ее тела, но он никогда не пробуждал ни малейшего чувства в ее сердце. Она провела немного времени с некоторыми другими резидентами в «Доминионе» с теми же результатами. Эрик был очарован кляпами, которые заставляли ее вздрагивать. Зэб был слишком озабочен ступнями, по её мнению. Его покусывание пальцев ее ног заставляло Калли дрожать. Джейсон был не только сторонником дисциплины, но и большим поклонником шибари. Калли потребовалось меньше четырех минут, чтобы выкрикнуть свое стоп-слово. Потом был Торп… Он был среди них одинок. И недоступен для нее.

– Демонстрации? – голос Шона звучал удивленно.

Калли кивнула.

– Да. Но я этого не делала два года.

С тех пор, как в декабре этого года Торп попросил ее продемонстрировать демо… затем, за закрытыми дверями, разжигающий жар между ними превратился в клубок рук и губ, вздохов и разбросанной одежды. Она была мокрой и готовой, и так отчаянно хотела его, голая на его кровати. Затем он внезапно ушел без объяснения причин, и вел себя так, как будто ничего не произошло. По сей день она не знала, почему он оставил ее. И он никогда не просил ее помочь ему снова в презентации.

Эта боль больше не имела значения. Старая рана. Только Шон был важен сейчас.

– Тогда ты могла выдержать лишение свободы, потому что знала, что кто-то освободит тебя в случае необходимости? Если бы это было так, милая, наставники подземелий немедленно зажали бы мне яйца, если бы решили, что я причиняю тебе боль.

– Я знаю, – они тщательно защищали всех женщин в клубе, особенно коллег.

– Что тогда? – быстрый ответ Шона говорил о том, как она могла позволить связать себя в целях обучения Доминанта/Сабмиссива, хотя она могла едва ли терпеть такое от того, кому она хотела доверять. Единственным ответом было то, что только Торп связывал ее. Она доверяла ему больше всех. Он знал ее странности и учитывал их.

Но она ненавидела Шона, считая, что ей не хватает веры в него. Калли ухватилась за первое объяснение, пришедшее ей в голову.

– Логично, я знаю, что ты прав. К сожалению, страх не подчиняется логике. Это похоже на фобию.

Он не ответил сразу, просто кружил большим пальцем по ее соску, пока тот не начало покалывать, и ей хотелось, чтобы он просто сорвал с неё одежду и трахнул. Она хотела его долгие месяцы.

– Ты была когда-нибудь в таком положении?

– С тех пор, как я увлекалась БДСМ, – она часто лгала Шону, но всегда старалась приблизиться к правде.

– Ты знаешь, что является причиной твоего страха, милая? Это что-то из твоего прошлого?

Калли фыркнула. Почти все из ее прошлого.

– Это было не одно событие.

Это не было ложью, скорее осознанием того, что пока она держит всё в себе, то находится в относительной безопасности.

– Ты уверена? Расскажи мне о своем детстве. Может, что–то из этого поможет мне тебя лучше понять.

Опять? С тех пор, как он натянул ошейник на её шею, он просил рассказать о её юности раз двадцать. Ей удалось просто сказать, что она со Среднего Запада и была сиротой. Опять же не ложь... просто не вся правда.

Она сжала руки в кулаки.

– Чем дольше мы говорим, тем больше я нервничаю. Пожалуйста…

– Мы закончим разговор, милая.

Нет, не закончат.

– Да, сэр.

Шон вздохнул.

– Ты молодец, я тебя награжу.

Он наклонился к ней, погладил ее по плечам своими большими руками, затем его ловкие пальцы быстро стянули сжимающий талию корсет, который был на ней. Он начал расстегивать его под ее грудью, медленно разводя по сторонам, прежде чем снять полностью. Одежда обеспечивала достаточную поддержку под ее грудью, чтобы не было необходимости в лифчике. Когда он избавился от тонкой белой майки, под которой она носила корсет, его стон, в сочетании с его руками, обхватывающими ее грудь, сказали ей, что ему нравится то, что он видит.

– Как всегда чертовски красивая, Калли.

В его голосе нельзя было пропустить поклонение. Ни один мужчина никогда не заставлял ее чувствовать себя такой желанной.

Он потянул ее за соски, осторожно сжимая, задевая острые кончики, контролируя приток крови. В ту секунду, когда он выпустил их, все ощущения разом хлынули в нее. Сверхчувствительные и твердые соски покалывали. Она захныкала.

Затем он наклонился к ней, тяжело дыша в ухо, поцеловал ее в шею, покусывая светлую кожу, как ее охватила дрожь. Она чувствовала себя чрезвычайно уязвимой, беспомощной, в попытке остановить то, что он сотворил с ее телом. Он мог подарить ей удовольствие. А мог причинить боль. Калли должна была лишь принять то, что он выберет.

До этих пор подчинение было таким же захватывающим, как она себе представляла. Да, многие могут подумать, что она извращенная, но, как бы она этого ни боялась, передача ее воли Шону заставила ее чувствовать себя невероятно ценной. И это пробудило ее, особенно когда он оставлял мягкие поцелуи вокруг обнаженной плоти ее груди. Рядом с ее сосками, под ними, паря чуть выше, он играл и дразнил ртом. Он заставил ее ахать и задерживать дыхание в ожидании каждого его горячего выдоха по ее коже и каждого сладкого укуса зубами.

С легким умоляющим стоном она подняла бедра к нему, ожидая, пока он поймет, что под ее крошечной черной юбкой она надела мало что скрывающий кусок кружева поверх мокрой киски.

Шон приподнял ладони чуть выше ее грудь и осторожно потянул вниз.

– Я обещал тебе награду, милая. Не обязательно оргазм. Должен ли я наказать тебя, чтобы ты поняла это?

Он отшлепал ее несколько раз, но она едва ли воспринимала это как наказание. Скорее, освобожденное пламя в ее крови бежало к клитору и заставляло ее пульсировать с неослабевающим желанием. Всегда резкий Шон быстро понял, что игнорирование или действие с абсолютной незаинтересованностью гораздо эффективнее поможет повлиять на ее поведение. Чем больше ее это заботило, тем сильнее ей не хотелось разочаровывать его.

– Нет, сэр, – она просто хотела чувствовать его всеми способами, что он позволял.

– Я бы не хотел. У меня есть план, но мне нужно, чтобы ты немного потерпела, – он усмехнулся. – Хотя я знаю, что все это покажется для тебя пыткой, но я все же сделаю это так, чтобы оно того стоило.

Калли поморщилась. Ее нетерпение в «Доминионе» было хорошо известно. Снисходительное детство не подготовило ее к аду отложенного удовольствия. Шон специализировался на распределении своих наград, пока она не начинала чуть ли не кричать. С другой стороны, оргазмы, которые лишали ее дыхания, всегда стоили ожидания.

Она просто хотела, чтобы он позволил ей вернуть услугу. Независимо от того, насколько твердым становился его член, или сколько пота, вызванного желанием, пропитывало его кожу, он никогда не пользовался ее телом. Также он никогда не просил увидеться с ней за пределами «Доминиона». Не в первый раз она задавалась вопросом, нет ли у него жены или девушки. Но она боялась спросить.

С рычанием Шон убрал руки.

– Что, черт возьми, в твоей голове такое захватывающее, что ты все больше отдаляешься? Я хочу все твое внимание, Калли.

Продолжая политику честности, насколько это было возможно, она дала ему большую часть правды.

– Я бы хотела прикоснуться к тебе.

– Ты хочешь освободить руки, чтобы не быть привязанной?

– Нет. До тех пор, пока я нахожу это позволительным, я наслаждаюсь твоими оковами. Я лишь хочу получить шанс дать тебе то же удовольствие, что получаю от тебя.

Он резко выдохнул.

– Будь хорошей девочкой, и тогда я позволю тебе.

То, как его голос прозвучал, дало надежду Калли, что он хотя бы наполовину хочет ее, как она хотела его.

– Пожалуйста...

– Слушайся, милая. Сейчас не ты отвечаешь.

Она сжала губы, стараясь изо всех сил лежать молча и позволить ему идти дальше. Она ожидала, что он использует слегка грубые ладони, чтобы возбуждать ее, пока она не начнет умолять. Потом он приложит все усилия, чтобы получить ответы на свои вопросы, дающие ему доступ к её мыслям. Ей обычно приходилось работать над тем, чтобы контролировать себя и не дать ему ничего, кроме клочка информации, чтобы он, наконец, доставил ей удовольствие.

Видимо, сегодня этого не было в его повестке дня.

Вместо этого Шон отпустил её лодыжки и оторвал запястья от стола. Ее окружили руки, затем он помог ей подняться. Она не часто оказывалась топлесс в клубе, поэтому это чувство было чуждым… но не неприятным. Холодный воздух коснулся ее кожи, еще больше напрягая соски. Это так контрастировало с жаром, веющим от Шона, когда он привел ее к свисающим цепям в потолке.

Прижавшись к ней сзади, он прикрепил манжеты на её запястьях к цепи, зафиксировав ее руки над головой.

– Раздвинь ноги и стой так, – его слова не допускали отказа, несмотря на спокойный тон. Ему никогда не приходилось кричать, чтобы выразить свою точку зрения.

Кусая губу, Калли подчинилась, но не поняла его замысел. Она знала, что так нельзя, но все же коснулась лицом вытянутой руки, чтобы спустить повязку с глаз, и посмотрела на него через плечо.

Шон снова надел на нее маску.

– Остановись, шалунья. Глаза закрыть. Ты увидишь меня, когда я этого захочу, не раньше. Прямо сейчас сосредоточься на том, чтобы держаться подальше от мыслей в голове. Почувствуй свое тело. Твоя кожа, твое дыхание, твое удовольствие. Если мысли начинают вторгаться в разум, блокируй их. – Он прижался грудью к ее спине и сжал грудь. – Я хочу сделать тебе подарок, милая, но ты должна выполнить свою часть.

Если это одна ночь подчинения, чтобы испытать все, что мог предложить Шон Киркпатрик, то она приложила бы все усилия.

– Да, сэр.

– Хорошо. Тебе понравится музыка в наушниках для концентрации?

И лишить ее слуха?

– Нет.

– Все хорошо. Глубоко вдохни и выдохни. Очисти разум. Почувствуй, как все твои мышцы расслабляются.

Будто собираешься заниматься йогой.

Она делала все, как он говорил. Это ввело ее в расслабленное состояние. Ну, на столько, на сколько она могла.

– Хорошо. Ты знаешь, что это?

Широкие пряди чего-то мягкого заскользили по ней от шеи к попе. Воздух наполнил ее легкие, когда она поднялась, пытаясь продлить ласку.

– Флоггер.

– Из оленьей кожи, да. Кто-нибудь пробовал его на тебе?

– Нет, сэр.

– Если правильно его использовать, он не причинит боль. Ты боишься?

Боюсь флоггера? Нет. Но его намерения – это другое. Если он старался изо всех сил показать, что этот инструмент не должен был причинить боль, она не думала, что он намеревается проверить ее болевой порог. И Шон пообещал ей награду. У Калли было подозрение, что она знала, куда это ведет.

Это пугало ее так же сильно, как и вызывало жажду.

Но она уступит сегодня, увидит, сможет ли она отделить свое тело от разума в этом плавающем раю, который другие называют сабспейсом. Только один раз...

– Я хочу все, что вы хотите мне дать.

Она скорее почувствовала, чем услышала его одобрение.

– Отлично. Не считай.

Едва эти слова сорвались с его губ, флоггер врезался в самую плотную часть ее задницы с медленным звуком. Шон повторил движение – через все поверхность, в нижнем изгибе ее позвоночника, вверх по ее спине и снова вниз. Совсем не жестко, не обжигающе. Ритмичная, сладкая, убаюкивающая порка походила на медленный танец, пока она не начала блокировать все, кроме чувств. Ее сердце билось в такт, когда приятные ленты целовали ее кожу.

Калли не нужно было очень усердно работать, чтобы блокировать мысли. Шон прекрасно понимал ее тело, когда, где и насколько жестко хлестать.

Ее голова начала уплывать от ее тела, и она на мгновение отпустила себя. Она опустилась к пропасти прямо за ней, взывая к ней. Ощущение было похоже на опьянение от пары бокалов вина, но тяжелее и убедительнее. Более заманчиво.

Тьма плыла вокруг ее мыслей. Возможно, прошли минуты. Или часы. Она больше не чувствовала своего тела. Земля держала ее за подошвы ее ног и запястья, иначе она бы уплыла в прекрасное ничто.

Смутно она почувствовала, как рука Шона скользит вверх и вниз по ее горячей, чувствительной коже, резкий подъем пламени в ощущениях. Ее голова наклонилась вперед. Каждое мгновение ее медленного глубокого дыхания она чувствовала почти как дремоту, за исключением опьяняющей эйфории. Как чудесно...

– Ты выглядишь потрясающе, Калли.

Пьяная легкая улыбка коснулась ее губ.

– Это то, что я хотел дать тебе, милая, немного передохнуть от своих мыслей, – его губы скользнули по ее шее. Он обернул свою широкую руку вокруг нее и под ее подбородком, пока не откинул ее голову назад. Затем он поцеловал ее вниз по шее. – Я бы дал тебе больше.

Пожалуйста… У нее не было сил открыть рот и умолять.

– Но мне нужно кое-что от тебя. Вернись ко мне ненадолго.

Калли нахмурилась. Это было последнее, что она хотела сделать, но сладкое великолепие молчания в ее голове было слишком соблазнительным. Подчинение требовало столько усилий.

– Позволь мне войти в твое сердце, Калли. В твою голову. Я не просил ничего с тех пор, как мы начали наше совместное путешествие.

Но она дал ей так много.

– Ты привлекаешь меня, как никто. Я хочу знать о тебе все. Я не хочу, чтобы кто-нибудь забрал тебя у меня, пока я узнаю тебя изнутри и снаружи. Я хочу иметь возможность действительно связать тебя со мной.

Она вздохнула. Он затронул все ее сердечные струны, и она позволила это ему. Такие изысканные слова. Как она может не отдаться ему хотя бы немного?

– Мы начнем с малого, – убедил он ее. – У тебя был питомец, когда ты была маленькой?

Питомец? Первая мысль, пришедшая ей на ум, сорвалась с губ.

– Я нашла котёнка.

– Сколько тебе было лет?

– И шести не было. Я не могла держать ее. Мама болела. Однажды я проснулась, а ее уже не стало. Я плакала. Мама умерла бы в любом случае.

– Мне так жаль, милая. От чего?

Калли уклонилась от воспоминаний.

– Бог забирает слабых обратно. Папа всегда так говорил. Это все еще заставляет меня грустить.

– Конечно, – он погладил ее. – У тебя есть сестра или брат?

Охлажденный воздух внезапно ударил ее разгоряченную кожу, включая мозг. Осознание бросилось обратно ей в голову. Почему он хотел знать?

– И брат, и сестра, – разумеется, папа не знал, что она слышала о его подростковом романе, закончившийся рождением сына, о котором никто не говорил. Она не думала об этом уже много лет, но она однажды проследила за его сыном. Видимо, Хоу был незаконнорожденным, он вырос жестоким человеком.

– Ты уверена?

Калли напряглась. Почему он думает иначе? Его тон и серьёзность вопроса поразили ее. Большинству это может показаться незначительным, но, если он начнет подозревать, кто она такая, а она не поступит осторожно, она может дать ему достаточно, чтобы подтвердить свою личность.

Продаст ли он ее с потрохами за два миллиона долларов?

– Мне холодно.

Шон сделал шаг назад. Флоггер прошёл ей по спине, по попе, чередуясь, пытаясь успокоить ее. Сначала он ужалил ее горячую кожу. Затем ей пришлось сопротивляться божественному скольжению обратно в ее безмолвный кокон.

– Расслабься, – промурлыкал он.

Калли не посмела. Она прикусила губу, чтобы оставаться в сознании, но притворилась. По крайней мере, флоггер достаточно разогревал ее, чтобы согреться.

– Были ли у тебя особенные поездки в детстве?

– Нет, – она хотела поехать в Диснейленд. Папа предпочел Европу и музеи, где она должна была вести себя тихо. Целое лето во французской деревне, когда ей было пятнадцать лет, казалось, почти вызывало кому.

– Ты ходила в школу?

Никогда. Ее мать перевернулась бы в могиле.

– Мама была слишком религиозна. Думала, это не очень хорошо.

Она говорила правду… в некотором смысле. Ее мать поклонялась алтарю «Прада» и твердо верила в церковь «Версаче». Она никогда бы не позволила ей или Шарлотте якшаться с детьми из низшего класса, которые жили в трейлерах. Это было отстойно. Они выглядели так, как будто им было веселее.

– Калли, ты снова задумалась, – и Шон не казался довольным.

– Извини. Холод пробудил меня, и я просто... – испугалась всех этих вопросов.

Это ее еще сильнее удручало. Скорее всего, Шон просто хотел ее узнать. Но на случай, если она ошибалась, ей пришлось лгать. Правда была слишком рискованной.

Хорошая основа для отношений, Калли. Да, ты бы ему понравилась, знай он твоё прошлое.

Она уйдёт задолго до того, как узнает.

Он вздохнул.

– Тебе быстро становится холодно. Я часто забываю об этом, потому что ты заставляешь меня потеть.

Мгновение спустя он подошел к ней. Она поглотила его близость со стоном, вдыхая запах, исходящий от него. Ее рот приоткрылся, киска увлажнилась. Она так сильно хотела его, действительно стараясь угодить ему...

– Я искренне пыталась. Мне понравилось плавучее чувство, которое ты дарил. Я никогда не думала, что найду сабспейс, – Калли хотелось коснуться его. – Мне больно разочаровывать тебя.

Шон отодвинул маску, она начала моргать, пока не приспособилась к яркому свету. Его рубашка была влажной, щеки покраснели. Покорный наклон ее головы после того, как он отстегнул ее запястья от цепей, заставило его член стать тверже.

– Ты прошла большой путь сегодня, милая. Мое собственное нетерпение заставляет хотеть тебя абсолютно безостановочно. Но твои усилия меня порадовали.

– Мне жаль, что я не смогла дать тебе больше, – она неуверенно взглянула на него, пока он отстёгивал одно из креплений, и кровь снова забурлила в ее руках.

Разочарование в себе постепенно разрушало ее самообладание. Даже когда она дала себе разрешение отпустить и полностью сдаться Шону, она не смогла.

– Я хотела, – бесполезные слезы наполнили ее глаза.

Успокаивая ее, он притянул к себе, и она смаковала его тепло. Когда он втянул ее в объятия, она почувствовала, как защитная стена вокруг ее сердца смягчается, рушится. Хотя бы раз, почему она не могла отдать этому замечательному человеку, который осыпал ее нежностью и удовольствием, совсем немного себя? Она была настолько закрыта, что едва могла добраться до того места, где она похоронила себя настоящую. Конечно, она не знала, как делиться даже с таким добрым человеком, как Шон.

– Я знаю, что ты хотела, – он обхватил рукой ее голову. – Не плачь, милая. Давай устроимся поудобнее и поговорим.

Он не дал ей возможности сказать, просто притянул ее рядом к себе обратно на скамейку в углу. Он снял последнее крепление, которое все еще фиксировало её лодыжки. Ее плечи слегка болели. Кожу на спине все еще покалывало.

Шон достал одеяло из ближайшего сундука, обернул его вокруг нее, затем усадил ее на колени.

– Не вини себя. Да, я хотел больше. Завтра попробуем снова.

Для них завтра не наступит.

– Я бы более охотно рассказывала о себе, если бы ты делал то же самое, – произнесла она. По крайней мере, это казалось хорошей попыткой.

Откинувшись на скамейку с удивлением, он притянул ее к своей груди.

– Правда?

– То, что у нас есть, кажется таким... односторонним. Я ничего не знаю о тебе.

Он резко вздохнул.

– Меня воспитывали бабушка и дедушка в Шотландии. Мой отец служил в армии в отдаленных уголках мира. Моя мама предпочитала Лондон воспитанию детей. Я учился в местных школах, закончил университет, узнал, как бороться с собой и выпивать несколько пинт, не становясь раздраженным. Я работаю в управлении проектами.

Калли собрала волю в кулак.

– Ты женат?

Шон искренне засмеялся.

– Это тебя беспокоило все время? Нет, моя прелесть. Я был помолвлен около десяти лет назад, но к тому времени я уже был женат на своей работе. Мы закончили все мирно. С тех пор я один. И без тебя моя жизнь была бы чертовски пустой.

Это не должно было ее так интересовать. Он не должен был. Но черт, он ее все же интересовал. Калли должна быть честной на этот счёт.

– Я не знал, сколько всего упускаю в своей жизни, пока ты не вошла в неё. Мне нужно больше.

Если у них не было ничего, кроме сегодняшнего вечера, она хотела его во всех отношениях, что он мог позволить им.

Поднявшись с его коленей на бетонный пол, Калли поставила руки на его колени и посмотрела на его член. Затем взглянула на него и, вложив все отчаяние в мольбу, произнесла:

– Пожалуйста...

Глава 2

Шон уставился на Калли, его дыхание замерло в груди, а член готов был взорваться. Ее голубые глаза, обрамленные густыми черными ресницами и молча умоляющие, пронзили его грудь. Черт, они впивались в его сердце. Он должен был держать свою чертову голову трезвой. Но он хотел ее сильнее, чем считал вообще возможным. Сильнее, чем он мог выразить словами.

Из всех чертовых женщин влюбиться в…

Обычно, он напоминал ей, что он – Дом, и она не должна пренебрегать правилами для своей выгоды. Он узнавал манипуляцию, когда видел её. Но сегодня Калли была сама не своя. Ее прорыв на самом деле обеспокоил его. С одной стороны, ему, наконец, удалось снять слои доспехов, и открыть мягкую женщину под всем её скверным поведением. С другой стороны, всё, что касалось её, особенно загнанный взгляд её глаз, попахивало отчаянием. И прощанием.

Его внутренности сжались. Что–то напугало ее? Или кто–то, как он? Было много причин, по которым отпустить её было невозможно. Если ему нужно было изменить свои приоритеты, так тому и быть. Но несмотря ни на что, он должен был удержать Калли рядом с собой.

– Милая… – он не знал, что сказать. Его горло сжалось. Его дыхание стало более тяжелым, когда ее пальцы впились в его бедра.

Она не ответила, молча умоляя его своими печальными глазами. Как много горя она перенесла, что так отгородилась ото всех? Прямо сейчас Шон мог только предполагать, но он хотел знать. И он хотел исцелить ее.

Если он остановит ее сейчас, она только сбежит. Он подозревал, что она уйдет, к тому времени, когда он вернется за ней завтра. Но если он даст ей это сегодня … Это была закрытая карта.

Если он спросит ее, планирует ли она бежать, то она будет отрицать это. С одной стороны, он знал Калли очень хорошо, с другой – она оставалась самой интригующей загадкой.

Шон проглотил сомнения. Нахрен. Если бы у него был хоть единственный шанс удержать ее, он собирался воспользоваться им, а уже позже разбираться с кучей последствий.

– Забудь, – она начала подниматься на ноги, боль безошибочно читалась на ее утончённом лице.

Он положил руку ей на плечо и осторожно толкнул вниз.

– Останься. Я не говорил нет.

Ее взгляд устремился прочь.

– Но ты не сказал да. Я не заслужила этого.

– Это неправда. Ты приложила много усилий сегодня. Ты поборола свои страхи и отдала мне часть себя. Я ценю то, как тяжело это было для тебя.

Затаив дыхание, он потянулся к молнии брюк. Он пересекал опасную черту, но он заставил предостерегающие крики замолчать внутри себя и сосредоточиться на Калли. На том, чтобы укрепить его связь с ней и дать то, что ей нужно. Прямо сейчас, он подозревал, что ей хотелось чувствовать себя нужной.

Его молния опустилась почти бесшумно. Ее взгляд упал между его ног, когда он протянул руку, чтобы оттянуть трусы и взять свой член в руку. Черт возьми, он не мог вспомнить, когда в последний раз был таким твердым или так сильно желал женщину. Что-то в Калли тянуло его к ней с самого первого дня. Шон хотел, чтобы он мог сказать, что победить ее было просто испытанием. Ему всегда нравилось использовать остроумие или мускулы для преодоления препятствий. Кому не нравилось побеждать?

Но Калли стала гораздо большим, чем победа.

Он медленно поглаживал эрекцию, кровь устремилась на юг, еще больше поглощая его, когда ее расширенный взгляд упал на член, умолял. Стояк начало покалывать только от ее тоскливого взгляда.

– Ты хочешь прикоснуться ко мне, милая?

Она отвела взгляд и сосредоточилась на его лице, кивнула.

Боже, это могло заставить все пойти наперекосяк – и быстро. Каждый раз, когда он мог сопротивляться Калли, был чем-то из области фантастики. Он понимал, что его сила воли не продержится долго.

Медленно он отпустил руку. Через несколько мгновений она обернула свою вокруг его длины, и он с шипением втянул воздух. Ее кожа была такой теплой, прикосновения мягкими, но в то же время ловкими. Это было поддразнивание. Видя ее пальцы на нем, ее взгляд, вбирающий его... Черт, это было невероятно. Почти семь месяцев без женщины, и он был готов взорваться. Но он не сомневался, что, если бы кто-то другой оказался между его ног, он бы не был и наполовину так заведен.

Облокотившись на его бедро, Калли водила пальцами вверх и вниз по его члену, а ее взгляд прожигал его яйца. Но это была тоска на ее лице, что действительно опалила его.

Теперь, стоя на коленях, она наклонилась. Не спрашивая разрешения, она просто открыла рот и вобрала головку его члена губами. Шон подавил стон.

Он был на небесах. Калли не просто заключила его в рот или лизнула. Она поклонялась плоти, которую дразнила языком. Она обнимала его, омывала и любила, смаковала, втягивая все глубже и глубже.

Шон ухватился за край скамьи, его тело напряглось от удовольствия. Электричество гудело в его крови. Он сжал бедра. И он не смог остановить свою руку, когда она вплелась в ее волосы, нежно лаская ее, в то время как она осыпала его вниманием, быстро ослабляя его сдержанность.

Гребанный ад.

Калли приняла его поддержку близко к сердцу и еще глубже погрузила его член в рот, пока тот не уперся в заднюю стенку ее горла. Она сосала его. Он застонал от шока и сжал ее локоны в руках, почти черные пряди мягко скользили по его пальцам, пока он поднимал бедра и трахал ее рот мучительными толчками.

Она не была экспертом. Но Калли определенно была противоречием. Девушка, которая четыре года жила в БДСМ-клубе, смогла сохранить сладкую невинность. Он хотел её только для себя.

Черт возьми, он был по уши влюблен. И было так легко войти в её рот и позволить ей сокрушить его ошеломляющим удовольствием.

Шон потянул ее за волосы и зарычал на нее.

– Посмотри на меня.

Вобрав в рот его длину, она посмотрела на него сквозь ресницы. Немногими клетками мозга, сфокусированными на чем-то ином, кроме ее сочного рта, он все еще мог видеть завершенность в ее глазах. Это будет ее последняя сцена с ним, если он не изменит курс. Ей нужно чувствовать себя желанной, и он жаждал ее – но не только в чувственном смысле. Он должен привязать Калли к себе.

Боже, это навлечет неприятности на его задницу. Но она того стоила.

Глотая проклятие, он сунул ладони ей под руки и снова уложил ее на колени.

– Сэр? – прошептала она, одновременно тревожно и затаив дыхание.

– Зови меня по имени, когда я трахаю тебя, милая. Выкрикивай его.

Когда он расположил ее ноги по бокам своих бедер, она схватила его за плечи.

– Но ты сказал, что мы не готовы, что ты не собираешься торопить события.

У умной шалуньи хорошая память.

– Ты дразнишь меня, Калли? Или допрашиваешь?

– Нет, сэр, – она прижала свою киску к нему, и их разделяло только мягкое кружево того, что она носила под юбкой. Ее тело колебалось, пока ее грудь не прижалась к его груди, а ее губы не коснулись его шеи. Она потянула его рубашку, изо всех сил стараясь снять ее. Шон потерял терпение и разорвал её.

Почти мгновенно ее горячий взгляд и любопытные пальцы начали исследовать его грудь, разрушая его самоконтроль. Он боролся, чтобы вернуть тот назад.

Черт, она многое позволяла себе без его разрешения, но он не мог заставить себя сейчас переживать об этом. Любовь – это то, что Калли никому не давала за четыре года пребывания в «Доминионе»… кроме, может быть, Торпа. Между этими двумя была какая-то история, но никто не знал, какая. Он спросит. Даже если отчужденный ублюдок трахал ее, это было давно. В любом случае, он справится с ситуацией соответственно.

И, черт возьми, ему было трудно думать, когда ее рот был на его члене. Все внутри него кричало, чтобы он заклеймил ее всеми возможными способами. А потом молиться, чтобы траха было достаточно, чтобы она осталась.

– Я сделаю все возможное, чтобы сделать нас ближе, – поклялся он. – Ты все это время думала, что я не хочу тебя или, что у меня есть другая. Я хочу показать тебе, что ты неправа.

– Пожалуйста, – она отступила достаточно, чтобы посмотреть ему в глаза. – Хотя бы один раз.

Шон покачал головой.

– Первый раз из многих, милая. Я клянусь.

Он поднял ее юбку и потянул черное кружево, отделяющее его от ее киски. После этого он сорвал его, удовлетворенно бросив на бетонный пол. Наконец Шон сунул руку в карман, благодарный за старые привычки, и выдернул презерватив. Дрожащими руками он разорвал квадрат из фольги и раскатал его по возбуждённой длине, чувствуя, как ее горячий взгляд пожирает его.

Когда надел защиту, он обнял ее и притянул к себе ближе, размещая ее на своем члене. Он провел пальцами по ее бедру, чувствуя зазубрину на ее левой стороне. Что было нужно сделать, чтобы убедить ее рассказать ему об этом? Может, после сегодняшнего вечера…

– Как долго у тебя не было секса, милая?

Калли отвела взгляд и, уже знакомо ему нахмурилась. Такое выражение появлялось на ее лице, когда он задавал болезненный вопрос, которого она хотела избежать.

– Долго.

– Я не пойду дальше, пока ты не дашь мне точный ответ.

Она сжалась в его объятиях, пытаясь опуститься на него. Будь он проклят, если не хотел разрешить ей это. Его тело побуждало его скользнуть сквозь ее мокрые складки и потерять рассудок, когда ее киска сожмет его. Но в его нынешнем настроении – том, которое требовало, чтобы он трахал ее следующую неделю – он мог причинить ей боль.

И если она признает, что она когда-либо согревала постель Торпа, он сделает все возможное, чтобы уничтожить этого человека как соперника. Было очевидно, что между Калли и ее боссом лежали невысказанные чувства.

Шон ждал, крепко обнимая ее за талию, не давая ей насадиться на него.

– Шон… – она нетерпеливо поерзала.

– Я тебя еще не трахаю. Как ты должна меня называть? – он прорычал, потея.

Черт бы все побрал, сопротивляться ей ужасно тяжело, и он не сомневался, что она потребует компенсацию за всю его проявленную сдержанность до того, как это закончится.

Калли умоляла его широко раскрытыми голубыми глазами.

– Сэр.

Ее маленькая мольба сделала его еще тверже.

– Как долго у тебя не было любовника, Калли? Я не буду спрашивать снова. Я просто остановлюсь.

Она зажмурилась, словно не желая смотреть на безобразную реальность.

– Никого, кого ты знаешь здесь, в «Доминионе».

Он застал себя сдержать восторг.

– Никого? За последние четыре года?

– Я пробовала один раз, но… это было неправильно. Я остановила это. Я думаю, он почувствовал облегчение, – этот факт смутил ее, но мука на ее лице также говорила о ее одиночестве. Она выглядела такой хрупкой в его руках. – Сейчас он женат.

Все, что Шон чувствовал, так это то, что она скоро станет его. Облегчение, что Торп никогда не трахал ее, было неоспоримым. Но он не сомневался, что ублюдок хотел.

– Мне просто нужно знать, насколько нежным быть, милая. Спасибо за честность. Я знаю, что это было нелегко.

– Ты должно быть думаешь, что я сломлена.

Шон не думал, он знал. Но не в том смысле, о котором подозревала она.

– Ты прекрасна. Я не сомневаюсь, что ты очень востребована среди Домов здесь. Мне повезло, что ты выбрала меня.

Наконец она открыла глаза, и он увидел слезы. Тоска на лице заставила ее душу выглядеть такой обнаженной. То, что он говорил или делал, достигало её, и осторожная радость прокатилась по нему.

Калли бросилась к нему, ее лицо прижалось к его шее. Она вдохнула его, цеплялась. Боже, какой милой она может быть. Под всем этим наглым поведением она прятала хрупкое сердце. И он, наконец, увидел ее настоящую. Женщина внутри была такой же ошеломляющей и мягкой, как он себе представлял.

Когда она начала отстраняться с извинениями, Шон остановил ее поцелуем и медленно начал опускать ее на свой член.

Она ахнула в его рот. Ее тело напряглось. Ее киска сжалась вокруг него, такая маленькая и тугая. Как долго он, черт возьми, сможет пережить ее горячую хватку?

Он двинул бедрами, отчаянно пытаясь проникнуть в нее как можно глубже и приучить ее к ощущению его полного наполнения. Через несколько секунд он понял, что она станет его любимым наркотиком. Он никак не сможет обойтись без этой ее вызывающей привыкание сладости.

Без сомнения, в конечном итоге он поплатится …

Калли вскрикнула и попыталась подняться с его члена. Шон удержал ее на месте.

– Тише. Дыши.

Она поёрзала, и он подумал, что может потерять рассудок от того, как ее тело сжимало головку его члена. Затем она выдохнула и дала напряжению медленно покинуть ее тело.

– Так хорошо, – похвалил он. – Облокотись на меня и позволь мне позаботиться о тебе.

Она встретила его взгляд, они переплелись. Что-то в том, как она молча сдалась, завело его. Мужчина в нем ответил на ее молчаливую мольбу взять все, что у нее было. Ее предложение удивило его до чертиков, но он не стал останавливаться. Наполнить ее членом и любовью теперь было гораздо важнее.

Шон чуть приподнял ее, а затем опустил на дюйм, экспериментируя с ее стиснутыми стенками, ища в ее лице какой-либо дискомфорт. На этот раз он погрузился глубже, его голова плыла от ощущений, пока он не поклялся, что может утонуть в ней. Калли была всем, что он себе представлял, и даже больше.

Впиваясь пальцами в ее бедра, Шон отчаянно боролся за то, чтобы удержать контроль, когда опустил ее еще ниже, останавливаясь, когда она резко вдохнула и ее тело снова напряглось.

– Всё в порядке. Почти конец.

Она извивалась на нем.

– Я так расстроена. Я так сильно хочу тебя.

– И я хочу тебя. Но я отказываюсь делать тебе больно, милая, когда все, что нужно – это немного терпения. У тебя никого долго не было. Я и не ожидал, что это будет легко.

– Я хотела, чтобы было.

Шон не смог сдержать улыбку из-за ее нетерпения, и той ее части, которая, казалось, думала или верила, что мир должен жить по ее правилам.

– Я тоже. В следующий раз так и будет. Теперь я хочу, чтобы вы посмотрела мне прямо в глаза.

Калли моргнула, сосредоточившись на нем сквозь тень. Он заблокировал все и всех, кроме нее. Звуки кнутов и стонов, запахи пота и секса, легкий холодок в воздухе – все ушло. Только она наполнила его чувства.

Не говоря ни слова, он снова поднял ее к вершине своего члена, а затем надавил ниже, ниже, ниже... На этот раз она помогла ему, сложив колени под собой и наклонив бедра, чтобы вобрать его полностью. Он встретил ее на полпути, толкнувшись в ее тугую как кулак киску. Она была так хороша, что его глаза почти закатились.

Он не трахал Калли. Он занимался с ней любовью. Он клеймил ее.

Это меняло всё.

Дрожь прошила его позвоночник, распространившись по всему телу. Со стоном он откинул голову назад и позволил удовольствию заполнить его вены. Господи, эта женщина была невероятной.

Калли вошла в бешенный ритм, отчаянно поднимаясь над ним. Она провела пальцами по его волосам, держась, как будто он был ее якорем в этом мире. Ее вздохи и стоны сводили его с ума. Такая мягкая везде и ее запах... что–то чистое и мускусное одновременно. Ее цитрусовый шампунь смешался с запахом ее киски и отправил его чувства в пьяное оцепенение. Он мог сочинять ей поэмы в течение нескольких дней, но на самом деле он просто хотел назвать ее своей. Забыть Калли было невозможно. Шон был полон решимости убедиться, что она не может стереть его из памяти.

Сжимая ее бедра крепче, он взял контроль в свои руки.

– Помедленнее.

Она отклонилась назад, чтобы посмотреть на него. Ее лицо покраснело. Пот усеивал ее лоб и верхнюю губу. Ее темные волосы падали на плечи, извиваясь вокруг ее тонких рук и подчеркивая молочно-мягкую кожу, которую он любил гладить.

Чем больше она сдавалась грубой страсти между ними, тем больше срывала его доспехи. Тем глубже он должен был быть внутри нее.

– Я горю, – она говорила как девушка, которая нуждалась в нем, чтобы решить ее проблему.

И во многих смыслах так и было.

– Потерпи, милая. Мы так долго ждали. Не нужно торопиться сейчас.

Калли открыла рот, чтобы возразить. Без сомнения, ему придется еще раз напомнить ей о подчинении, даже если он иногда находил ее преднамеренную настойчивость очаровательной.

Но он не сможет ни о чем ей напомнить, если сначала не убедит ее остаться.

Шон заставил ее бедра застыть и строго посмотрел на нее. Затем он снова опустил ее на свой член, словно нож сквозь тающее масло. Медленно. Так чертовски медленно, что его снова прошила дрожь. Ее пронзительный вскрик пронесся по его яйцам прямо к его твёрдой длине. Черт возьми, она разрушит его самообладание, если он не возьмет себя в руки.

Ее нежные пальцы сжались на его плечах. Она двигалась вместе с ним, грациозно, чувственно. Их дыхание сошлось в такт. Шон наблюдал, как она закрыла глаза и, наконец, позволила ему задавать их ритм. Он стал свидетелем ее медленной, опьяняющей потери контроля.

Пока она колебалась, тонкий ошейник, который он застегнул на её шее, мерцал над ее грудью, что мягко колыхалась над его лицом. Он взял один сосок в рот, тая внутри, когда твердый как леденец пик сжался на его языке. Затем он взял другой плотный розовый бутон меж губ и обвел его, прежде чем глубоко всосать. Ее киска сжалась на нём. Калли была отзывчива, и он даже на секунду не подумал, что ей просто нужен секс после долгого воздержания. Он не собирался останавливаться, пока не будет знать, что она в нем нуждалась.

– Шон… – ее тихий стон сказал ему, что она уже на грани оргазма.

Подняв руку с её бедра, он сунул её под её коротенькую юбку, а затем провел большим пальцем по её клитору.

Ее ответ был мгновенным и удовлетворенным. Она взвизгнула и начала трепетать вокруг его члена, в секундах от оргазма.

– Кончай, Калли, – прорычал он.

Как будто эти слова были магическими, она откинула голову назад и завопила от удовольствия. Ее спина выгнулась, грудь высоко поднялась, а влагалище сжало его в бархатных тисках. Он стиснул зубы, сжимая кулаки и потея, как сучка только чтобы сдержаться.

– Шон!

Наслаждаясь звуками его имени на ее губах, он плавал на волнах ее оргазма, от коротких импульсов через бесконечные захваты, и до милых маленьких подергиваний в финале. Затем она растаяла нам нем, пытаясь отдышаться. Желание взорваться внутри нее и пометить ее своим семенем почти сокрушило его. Чудесным образом, сила воли и логика одержали верх. Эта женщина, от которой срабатывал каждый сексуальный спусковой крючок в его теле, была ему нужна.

Убрав волосы с её влажного лица, он заставил ее посмотреть на него. Ее глаза были ошеломлёнными и расширенными, щеки – покрасневшими. Это возбудило его еще больше.

– Как ты себя чувствуешь, милая?

С усталой, немного сумасшедший улыбкой, которая порадовала его сердце, она вздохнула и растаяла на его груди.

– Великолепно.

– Замечательно, – к сожалению, он был в аду.

Она потянулась и поёрзала. Затем остановилась.

Калли моргнула.

– Ты до сих пор... Ты не...

– Нет, я не кончил.

– Ох, – её глаза затанцевали, когда она смерила его озорным взглядом, который он начал обожать. – Что же, я думаю, мне придётся снова принять тебя. Какой позор.

– Позор – не то слово, – он поддразнил в ответ.

Но когда он снова двинул её вверх и вниз по своему стволу, улыбка сползла с её лица. С её губ слетел стон, а потом было ощущение, что она перестала дышать на долгую минуту.

– О, да! – она простонала над ним. Такая женственная. Богиня.

Этот вид так сильно возбудил его, что Шон не мог больше сдерживаться.

Опять проведя большим пальцем по ее клитору, он медленно выводил круги, пока она не сделала резкий вздох, пока ее тело не дрогнуло, и она не стала смотреть на него, прося разрешения.

Боже, это дерьмо заводило его, а с ней – ещё больше.

– Обопрись на меня. Прижмись своей грудью к моей и... да! – похвалил он, когда она подчинилась.

Затем Шон крепко сжал ее бедра и вошел в нее, глубоко прощупывая и изучая ее тело. Ее передняя стенка была чувствительной, поэтому он с каждым толчком проводил по ней головкой своего члена. Но у нее также было чувствительное место глубоко и высоко. Ей нравилось, когда он толкался в шейку матки. Он работал над ней, обращая пристальное внимание на каждую реакцию. Калли затаила дыхание, закрыла глаза, напряглась, затем появились громкие вздохи, которые звенели в его голове, как эротическое пение. Ее ногти впились в его плечи. Киска сжала его.

Он захватил её волосы в кулак и потянул.

– Посмотри на меня. Вот так... Кончи для меня!

– Шон! – Ее тело дернулось, и лоно сжалась вокруг него. – Шон!

Как только она выкрикнула его имя, удовольствие обожгло его кровь, зажигая все внутри. Оргазм взорвал его систему, погрузив его в царство густого запутанного экстаза, которого он никогда до этого не испытывал. Взрыв прогремел в его теле, глубоко в груди, клеймя душу. Может, в голове она и была его, но он чертовски хорошо понимал, что это он принадлежал ей. Сегодняшний день чертовски все усложнил. Но когда он достиг вершины, ему было все равно.

– Калли… – он простонал. – Я люблю тебя.

Глава 3

Находясь в тени темницы «Доминиона», Митчелл Торп не мог пропустить оргазм, охвативший тело Калли, и тот факт, что она кричала имя другого человека, или то, как невозмутимо она делилась собой с этим чертовски подозрительным шотландцем. Как бы он не хотел этого отрицать, зрелище и звуки чертовски сильно задевали Торпа, словно топором в грудь.

Когда он позволил Шону Киркпатрику стать доминантом для Калли, он надеялся, что наличие стольких ограничений, расстроит этого человека. Что этот мудак уйдет. Торп не доверял Киркпатрику. Что-то было не так с этим парнем… Но независимо от того, что он сделал, Шон оказался чертовски целеустремленным, когда дело коснулось девушки.

Черт! Торп ненавидел смотреть, как другой мужчина проникает глубоко в Калли, туда, где он жаждал быть сам. Он сжимал маленький шелковый халат, который принес из ее комнаты, в ту секунду, когда понял, что Калли хотела позволить Шону трахнуть ее, он закрыл глаза, отказываясь наблюдать, как ублюдок входит в нее.

Причины, по которым Торп никогда не обладал Калли, были вырезаны в его мозгу. И хотя он не забывал об этих причинах даже во сне, он сжал челюсть и снова напомнил себе. Всегда будет разница возраста в четырнадцать лет, два месяцев и три дня. Кроме того, он знал, что Калли вряд ли останется с ним надолго. Про вечность не могло быть и речи. Что еще более важно, он никогда не мог дать ей ту любовь, которую она жаждала и заслуживала.

Проклиная себя, он осмелился открыть глаза и уставиться на сплетение черных волос Калли, спадающих по ее светлой, покрасневшей коже спины. Желание грызло его, проникая глубоко. Он всегда верил, что, отойдя от нее той декабрьской ночью два года назад, Торп сможет помешать ей разбить ему сердце. Теперь Торп осознал, что это решение не приносило облегчения.

Киркпатрик, выкрикивая слова любви к ней, выбешивал его. Услышав, как шотландец признается в своих чувствах к Калли, Торп не только завидовал ему, но и понял, что у этого человека были яйца. Это почти внушало страх. Но Шон, очевидно, совсем ее не понимал. Торп не сомневался, что ответит Калли на неожиданное заявление этого человека.

Будто по сигналу, она напряглась и покачала головой, затем соскользнула с его колен. Киркпатрик встал и снял презерватив, пытаясь застегнуть ширинку, потянувшись к ней с нежностью и спокойствием.

Торп фыркнул. Снова неправильный подход.

Его совсем не удивило, когда Калли развернулась, зажмурила глаза, обхватила руками грудь и побежала прямо к нему.

Когда она почти врезалась в него, он схватил ее за плечи. Торп старался больше не смотреть на ее грудь. Зачем искушать себя тем, чего он не мог иметь? Она взглянула не него, на ее лице отразились страх и мука. Последовало чувство вины.

– Пойдем, – умоляла она, – пожалуйста.

Одни только эти слова говорили Торпу, как незрелый Киркпатрик обнажил Калли. Обычно она пробует топать ногами, требовать и просто манипулировать, прежде чем прибегнуть к тому, чтобы показать свою мягкую, покорную сторону. Какой бы ни была игра этого человека, Торп должен был отдать должное Шону за то, что он раскрыл ее эмоции шире, чем ожидалось.

Он накинул на нее халат, который взял, на случай, если у нее снова возникнут мысли о сексе с шотландцем. Приятно видеть, что он все еще хорошо ее знает.

Он резко покачал головой.

– Пока еще нет, дорогая.

Калли протянула руки через рукава халата и запахнулась, посылая ему дерзкий взгляд. Но слезы все еще скрывались в этих глазах. Чертов шотландец, играя с ее сердцем, потряс ее. За это Торп ненавидел мудака еще больше. Потребность Торпа в ее защите рычала, грызла его в попытке оторвать ошейник с ее шеи и освободить ее. Он не мог этого сделать, но он намеревался «поболтать» с Киркпатриком.

– Почему твои руки касаются Калли? – требовательно спросил Шон. – Она моя саба.

– Ты под моей крышей, а она очевидно расстроена.

– Это значит, мне нужно поговорить с ней. Мы должны с ней в этом разобраться. Одни.

Обычно он соглашался. Но он бы не рискнул оставить уязвленную Калли с человеком, который что-то затевал, в чем он мог поклясться. С обманщиком. Кроме того, Киркпатрик не знал ее так, как знал ее Торп, и никогда не узнает.

– В «Доминионе» мое слово – закон. Играй по моим правилам или уходи. Тебе выбирать.

Шон сжал кулаки и, проигнорировав его, посмотрел на Калли.

– Поговори со мной, милая. Если я тебя расстроил, помоги мне понять, чем.

Торп почувствовал, как она напряглась в его объятиях, затем подняла на него взгляд, в мольбе. Он понял сразу. Она испытывала чувства к этому человеку и не хотела причинять ему боль. Но он также знал, что она не посмеет позволить ему давить на себя.

– Калли, иди в свою комнату. Я скоро приду, – Торп указал на Зеба, одного из смотрителей подземелья.

– Ты не можешь ее отослать от меня. Я не навредил ей, – запротестовал Киркпатрик.

Пожав плечами, Торп отшил Шона и обратился к приближающемуся смотрителю.

– Отведи Калли в ее комнату. Никто не должен заходить к ней, пока я не скажу. И она не может уйти. – Калли ахнула, он понимающе посмотрел на нее. – Тебе есть, что сказать, дорогуша?

Поскольку она не собиралась признавать, что планировала покинуть клуб, она молчала. Но он точно догадался. Киркпатрик не просто проник в нее физически. Он жаждал открыть ее сердце, и она была готова отреагировать на это единственно известным ей путем – бегством. Она уже мысленно упаковала свои сумки. Торп подавил панику и напомнил себе, что, пока она еще здесь, он может исправить ситуацию. Самое простое решение – оттаскать проклятого шотландца за яйца.

Калли стискивала зубы, топая вперед. Зеб последовал за ней с улыбкой и подмигнул.

Торп поклялся разобраться с ее небольшим приступом раздражения, как только он разоблачит мошенничество и уберет его из ее жизни.

– В мой офис. Сейчас же.

Он не стал дожидаться ответа Киркпатрика. Он был бы рад, если бы ублюдок нашел выход, не утруждая его. Но когда он добрался до своего владения и обогнул стол, шотландец стоял у входа, чуть ли не с пеной у рта.

Шон захлопнул дверь, запирая их в уединении густого воздуха.

– Ты не имеешь права отдалять меня от Калли.

– Я ответственен за благополучие всех сабмиссивов на этой территории. До тех пор, пока я не узнаю, почему она убежала от тебя в слезах, я имею право.

– Это просто ничтожное оправдание. Ты ревнуешь, потому что хочешь ее для себя.

Торп не торопился с ответом, сидя в кожаном кресле и уставившись на шарлатана. Он поздно задумался, когда и как он стал таким глупым, чтобы допустить присутствие Шона здесь. Ксандер тоже указал на это несколько месяцев назад. Может, он стал небрежным.

– Я и пальцем не коснулся девушки за два года. Твои домыслы не имеют значения. Лучше поговорим о том, что на самом деле произошло.

Шон сел на край стула, как будто он предпочел бы подраться.

– Я приковал ее и завязал ей глаза, а затем применил флоггер. Она достигла сабспейса. Потом, когда она вышла, я занялся с ней любовью. Это была эмоциональная ночь. Это все.

Этот идиот действительно так думал?

– Калли не ведет себя так. Ты был слишком занят, трахая ее, чтобы получше ее узнать?

– Ты смотрел на нас так, будто ты ее чертов телохранитель, так что я подозреваю, что ты в курсе, что это не правда. – Киркпатрик подняд бровь. – Так же я подозреваю, что ты был слишком занят, охраняя её, вместо того чтобы трахнуть. Теперь твои яица скручиваются, ведь ты упустил свой шанс. Имей в виду. Я хочу сделать ее своей во всех отношениях.

Торп захотел содрать кожу с его лица, но сумел сохранить самообладание.

– Она уже носит твой ошейник.

– Я хочу большего, а ты стоишь у меня на дороге.

– Я стою у тебя на дороге, потому что ее слезы говорят о том, что она несчастна. Признаюсь, она многое значит для меня. Я защищаю ее с тех пор, как она пришла в «Доминион». Я знаю ее вдоль и поперек. Она не склонна к срывам со слезами. Поэтому сегодня ее поведение полностью отражает то, что ты сделал.

Шон треснул кулаком об стол.

– Я же говорю, я наконец-то добрался до нее. Я разрушил ее толстые стены и увидел ее изнутри. Каждую минуту, что ты удерживаешь меня от нее, дает ей шанс восстановить защиту. И сбежать. Я думаю, она собирается убежать.

Торп глубоко вздохнул и заставил себя посмотреть на Киркпатрика со спокойствием. Мужчина не полностью понимал Калли… но схватывал на лету.

– Что заставляет тебя так думать?

– Не играй в игры. Если ты знаешь девушку, то понимаешь, что я прав.

Торп не стал ни подтверждать, ни опровергать. Но жуткое понимание Киркпатрика беспокоило его.

– Ты так думаешь?

– Я знаю. Ее капитуляция была такой внезапной, что может значить прощание.

Если Калли неравнодушна к шотландцу, она преподнесет огромный кусок своей души в качестве прощального подарка.

Торп подумал, что она оставит ему. Записку? Пустую комнату, в которой останется ее запах и будет преследовать его? Дыру в его сердце?

Черт возьми, он вел себя как нытик. Он не позволит Калли уйти без причины. Никто здесь, кроме него, не знал, что она беглянка. А Шон Киркпатрик был всего лишь вспышкой на радаре.

– Я не узнаю, прав ли ты, пока не поговорю с ней.

Доминант фыркнул.

– А что хорошего будет в этом? Она прожила под твоей крышей четыре года. Девушка сломана, и ты даже пальцем не пошевельнул, чтобы исцелить ее. Зачем сейчас это делать?

Торпу потребовалось все, чтобы не зарычать и не кинуться через стол. Боже, он с радостью сжал бы шею шотландца. Вместо этого он постучал пальцами по столу, уставившись на Киркпатрика, как на нитку с нижнего белья.

– Ты не знал ее с того момента, когда она пришла, так что это все ерунда, – но Торп отлично понимал, что хоть она и сделала шаги под его защитой, она была далека от целостности.

Для того, чтобы взять Калли за руку и исцелить ее, ему пришлось бы делиться с ней слишком многим – своим сердцем, своей правдой, своими тайнами. Он должен быть таким человеком, который мог бы полюбить ее всей душой, каждой клеточкой своего тела. Она не примет меньшее, и не должна.

Это не значило, что его не волновала Калли в попытках усмирить демонов. Они просто были слишком сильны. А с ее прошлым… она просто уйдет от него. Если его жена после трех лет так легко смогла уйти, как быстро убежит девушка, которая разжигает пламя в его сердце?

Черт, она не знала, что он определил ее личность. Но как только узнает об этом, она убежит. Исходя из того, что он понял, она делала это каждый раз, когда чувствовала угрозу или разоблачение. Точно так же, как Киркпатрик делал с ней сейчас.

Небольшие поиски доказали, что она внезапно покинула свои последние два укрытия, пробыв там всего несколько недель. Дорога до этого была очень холодной, и он не думал, что она останется где-то еще очень долго. Если бы она это сделала, она бы оставила неизгладимое впечатление. Она почти сделала это с ним.

Шон передернул плечами.

– Я согласен, что понятия не имею, какой она была четыре года назад. Но если ты сейчас назовешь ее «исцеленной», то тебе нужно вытащить голову из задницы. Ей нужен кто-то, кто позаботится о ней, кто нежно будет обучать ее.

Да, и это было частью затруднений Торпа. Он знал о Калли кое-что еще, о чем не догадывался Шон.

– Ей нужна твердая рука.

Шотландец покачал головой.

– Ты глупец, мужик. Это только подпитывает ее неподчинение. Что ей нужно, так это любовь.

Торп откинулся на спинку стула и скрестил руки.

– Я не согласен. Покажи мне женщину, которая не нуждается в любви. Это фундамент, на котором Калли будет строить свою жизнь – с правильным мужчиной. Но ей нужны границы. Она их жаждет. Они заставят ее чувствовать себя в безопасности. Это то, что я давал ей последние четыре года.

Киркпатрик посмотрел недоверчиво.

– Ты не прав. Ей нужно то, что я могу ей дать. Я собираюсь исцелить ее, и я не позволю тебе забрать ее у меня.

По крайней мере, кое-что из этого было ерундой, и Торп сопротивлялся желанию показать свой гнев. Судя по всему, Шон не понимал, что если он захочет забрать Калли, она уже будет в его постели с ошейником на шее.

– Я не собираюсь вставать между вами, и я хочу видеть ее счастливой. Я просто хочу разобраться в этой ситуации, чтобы довести ее до полного удовлетворения, прежде чем я решу, вернуть ли ее тебе во владение. – В случае, если замыслы Шона на Калли не были чисто доминантными, как подозревал Торп. – Вот как все будет происходить... – Он встал и шагнул, радостно используя психологическое преимущество, стоя над Киркпатриком. Пора проверить сукина сына. – Ты дашь мне пятнадцать минут наедине с Калли. Перчатки прочь.

Шон подпрыгнул, сжимая кулаки.

– Черта с два!

– Ты отказываешься?

– Ты чертовски прав, – Шотландец покраснел от злости.

– Что ж… – Торп жестко улыбнулся. – Давайте посмотрим. По нашему соглашению, тебе не разрешено видеть девушку вне помещения без моего разрешения. Я не одобрил это. Также ты не увидишь Калли, если я не сочту, что это в ее интересах. Поэтому, если ты хочешь продолжить вести ее покорным путем, то, боюсь, у тебя не так и много вариантов.

– Ты мудак. Ты так крепко держишь ее своими руками…

– Я держу ее в безопасности. Я узнаю, почему она расстроена, правда ли она хочет уйти, и хочет ли она быть твоей. Я для нее надежный человек. Она расскажет мне то, что я хочу знать.

Киркпатрик выглядел так, словно его разрывало между насильственным несогласием и желанием убивать.

– Я хочу наблюдать. У вас же есть пара комнат, которые позволяют подглядывать.

Торп едва сдержался, чтобы не закатить глаза.

– Да. Калли жила здесь и работала четыре года. Она знает каждую комнату. Она знает, где наши разговоры не будут подслушаны. Девушка умная и осторожная, ты уже в курсе. Она не захочет скомпрометировать свою личную жизнь. Это не подлежит обсуждению.

Тяжело вздохнув, Шон оглядел помещение, словно оно в себе держало ответы на его обжигающие вопросы. Или словно он лучше смотрел бы на что угодно, кроме своего соперника. Торп улыбнулся.

– Ты напористый ублюдок.

– Разве не таким должен быть доминант? – Он пожал плечами. – Мы договорились, или мне проводить тебя до двери?

– Ты бы этого хотел, – обвинил Шон.

Очень. Но Торп сдержал свой язык.

– Дело даже не во мне. И не в тебе. Если ты волнуешься за благополучие Калли, то не станешь препятствовать мне в моем желании проверить, в порядке ли она и готова ли она увидеть тебя снова.

Голубые глаза мужчины сузились.

– Если бы ты был кем-то другим, я бы не позволил. Но что ты имеешь под «перчатки прочь»?

– Видимо, ты заметил, что Калли имеет... назовем это сильной волей.

Шон фыркнул.

– Упрямая, как мул.

Торп постарался не улыбнуться.

– Точно. Так что, зная это, для эффективного разговора мне будет нужен полный набор доступных вариантов.

– Ты просишь у меня разрешение на ее наказание? – мужчина вопросительно поднял темную бровь.

– Нет, я не прошу разрешения. Я говорю, что мне нужна такая возможность, – он пожал плечами с насмешливым сожалением. – Скажу честно. С Калли, это вполне вероятно.

И Торп не обманывал себя. Он будет наслаждаться этим. Каждое касание было для него чистым трепетом.

– Мне это не нравится, я не доверяю тебе, – Шон скрестил руки на груди с вызовом.

– Перейдем к делу. Я тебе не нравлюсь. Как и ты мне, – сказал он прямо. – Но мы оба мотивированы благополучием Калли. Так что, давай остановимся на этом, идёт? Ты хочешь знать, планирует ли она уйти. Я хочу убедиться, что она в хорошем душевном и эмоциональном состоянии, прежде чем я позволю ей снова с тобой общаться. Это не взаимно несовместимые цели. Дай мне пятнадцать минут. И я дам тебе ответы.

Все в теле Шона говорило о том, что он собрал все свои силы, чтобы не нанести удар. Жаль. Выгнать засранца до следующей недели значительно улучшило бы настроение Торпа. Мужчина хорошо знал ощущения Калли. У него была возможность испытать ее уступчивость. У него была роскошь рассказать красивой девушке, что он чувствует.

И да, Торп чувствовал каждую частичку его ревности.

– Мне не нравится, когда меня загоняют в угол, но ты не оставляешь мне выбора. Если через пятнадцать минут у тебя не будет ответов, отдай ее мне. Я успокою ее и всё исправлю.

Торп направился к двери.

– Мистер Киркпатрик, первое правило переговоров – ты должен иметь какую-то силу в переговорах. Сейчас таковой у тебя нет. Жди моего возвращения.

Он не дал шотландцу ни слова, прежде чем вышел из кабинета и вытащил телефон из кармана. Его первое сообщение отправилось Акселю, который, вероятно, скрывался в кабинке безопасности с несколькими товарищами. Он велел другу как можно скорее добраться до его офиса, и что он мог избить Шона, если получит какие-либо ответы о том, почему шотландец приехал в «Доминион».

Получив энергичное «да» в ответ, он написал Зебу, спрашивая, что делает Калли. Ответ пришел быстро. Она принимает душ.

Чушь. Торп знал привычки Калли. Она приняла душ прямо перед Шоном. Она бы не стерла макияж, если был шанс снова увидеть мужчину. Единственное, что не позволяла себе Калли – это увидеть ее без макияжа.

«Посмотри, не собирает ли она чемодан, ответил он. Дверь будет заперта. Делай то, что должен.»

В этот раз пауза казалась вечностью. Пока ждал, он взял пару вещей из подземелья, которые понадобятся для разговора с Калли, и спрятал их в карман. Затем быстрыми шагами преодолел большую часть дистанции от клуба до комнаты Калли. Прямо перед тем, как дойти, пришел ответ Зеба. «Взломал замок. Она упаковала большую часть ванных принадлежностей и одежду в две сумки.»

– Сукин сын, – Торп проклинал все вокруг. Шон ее до чертиков напугал. Теперь он мечтал избить придурка.

С этими мыслями он убрал телефон.

Дверь в комнату Калли открылась, Зеб вышел. Коротким кивком Торп проводил его, затем вошел внутрь, закрывая и запирая за собой. Он приставил стул к двери на всякий случай.

Воздух был влажным от ее недавнего «душа». Она включила каждый светильник. Ее две поспешно упакованные сумки стояли в углу возле двери.

Калли ходила в своем тонком красном халате, ее беспокойные шаги переносили ее с одной стороны комнаты на другую. Черт возьми, на ней не было лифчика. Готов поспорить, она не надела и трусики.

Она сняла с себя ошейник и крепко сжала его. Его сердце задрожало. Она снимала его навсегда?

Торп прочистил горло, он попытался успокоиться, решив делать все по порядку.

Она повернулась к нему, пронзив решительным взглядом.

– Ты сказал, что хочешь знать, когда уйду. Сейчас. С меня хватит.

***

Калли уставилась на Торпа. Он почти не отреагировал на ее слова. Хах, было бы прикольно, если бы они что-то значили. Она прогнала эту мысль. Не его вина, что она интересовалась им больше, чем он ею. В течение многих лет она знала, что у Торпа есть все возможности вырвать ее сердце из груди и раздавить его своими очень дорогими ботинками от Сальваторе Феррагамо. Отстой, что она была настолько глупа, чтобы позволить ему это.

Несмотря на то, что она глубоко заботилась о Шоне и – если она могла поверить в его страстное заявление – он любил ее, это не уменьшало ее привязанность к владельцу «Доминиона». Она всегда была немного испорчена. Ситуация только доказала это.

Торп прошел дальше в комнату и сел на край кровати.

– Я ценю это заявление, но мне нужно чуть больше десяти минут, чтобы заменить тебя, дорогая.

– Извини, – она перекинула волосы за плечи и подошла к окну. Он был слишком красив. – Ты быстро найдешь кого-нибудь. Ты не будешь скучать по мне.

– Ты понятия не имеешь, что я буду чувствовать. Сядь, Калли.

Его тон звучал так, будто Торп не принимал другого ответа. Черт возьми, он собрался допросить ее о Шоне. Калли не могла обсуждать это сейчас. Оставить их обоих было слишком тяжело…

Она усмирила панику и отвернулась от него.

– Я не могу. Я должна уйти.

– Еще нет, – он указал на кровать рядом с собой и не проговорил ни слова, пока она не присела. – Хорошо. Шон знает, что я здесь и намерен понять, что произошло сегодня. Расскажи мне.

Если Торп был здесь по согласию Шона, то она не хотела втягиваться в этот разговор, черт побери.

Положив ошейник Шона на полку, Калли перебрала мысли в голове. Он должен знать, что у нее есть чувства к своему Хозяину. Более сильные чувства, чем она могла себе позволить. Торп упустил совсем чуть-чуть, так что не было сомнения, что он знает, Шон никогда не пренебрегал ее границами, не игнорировал ее стоп-слово, или действовал вне дозволенного. Кроме того, если она собирается сбежать от Торпа после того, как он предоставлял ей крышу над головой и обеспечивал ее безопасность в течение четырех лет, она должна ему дать больше, чем откровенную ложь.

Сжимая руки, она заставила себя встретиться с его пристальным серым взглядом и признать то, что крутилось в ее голове.

– Что-то есть… в нем.

Это явно пробудило интерес Торпа.

– В каком смысле?

Калли постукивала пальцами. Она должна выразить свою обеспокоенность по поводу Шона, не открывая своего прошлого. Она хотела отплатить Торпу за его доброту, за то, что укрыл у себя известную беглянку.

– Он задает много вопросов. Мне не нравятся эти вопросы.

Торп криво улыбнулся.

– Если речь идет о твоих пределах, этого и следовало ожидать. Дорогая моя, он Доминант. Это его работа – войти в твою голову. Честно говоря, тебе нужно немного отпустить себя. Возможно, тебе будет неудобно от этого…

– Ему не нужно знать, сколько у меня братьев или сестер, кличку моего первого питомца, были ли у меня особенные поездки в детстве… Кажется, он сильно зациклен на тех вещах, что не должны его интересовать, если все, что он хочет – это саба в клубе.

Торп ничего не сделал и не показал на лице ни единого выражения, но у Калли было отчетливое впечатление, что он был в ярости.

– Он всегда так себя вел с тобой?

– Да.

– Тебе следовало рассказать мне сразу же, – Торп отругал ее.

– Это не твоя проблема.

Это сделало его лишь более неприступным.

– Ты всегда будешь меня заботить, Калли.

Забота в его голосе волновала ее больше, чем она хотела признать.

– Ну, я говорю тебе сейчас. То, что он хочет знать, кажется странным.

– Согласен.

– Так же, как странно, что он вошел в «Доминион» и тут же у него как будто встал на меня.

– Это не странно. Это делает его мужчиной.

Она закатила глаза.

– Здесь много других сабмиссивов.

– Не таких, как ты.

Черт возьми, иногда Торп мог – после того как был огромной болью в ее заднице – говорить самые приятные слова. Она пришла в себя. Боже, она действительно будет скучать по нему.

– Но, – продолжил он, – мне тоже не нравятся вопросы, что он задает тебе. Я пока не понимаю, как именно они помогут тебе в твоем пути сабмиссива.

– Точно. И еще… Почти с любой стороны он слишком хорош, чтобы это было правдой.

Торп внимательно посмотрел на нее.

– Ты думаешь, он играет?

– Нет. – Но что-то точно не так. – Хотя я не знаю, что делать с этими подозрениями.

Потому что если Шон – коп, или охотник за наградой, или преследователь, то разве он уже не разоблачил бы ее?

– Что он сказал тебе сегодня, что заставило тебя убежать от него?

Оу. Ауч. Да, ей нужно запомнить, что Торп никогда не боялся ударить в самое уязвимое место.

– Ничего, что могло бы значить угрозу или страх.

– Хорошая новость. Поконкретнее. – Его тон стал резче.

– Это… личное.

– Уклонение от моего вопроса не вариант, дорогая. – Предупреждающая нота в его голосе заставила ее задрожать. – Я бы не хотел, чтобы ты уходила из-за того, что он нес какую-то чушь. Скажи. Может, я смогу исправить ситуацию.

Было достаточно неловко от того, что он наверняка видел как они трахались с Шоном. Он был так близко, он не мог пропустить их эмоциональный финиш.

– Ты не слышал?

– Калли, я не могу достучаться до тебя, поэтому позволь я скажу проще. Ты либо скажешь мне сейчас, либо я отшлепаю тебя по попке.

– Ты не посмеешь!

Его улыбка противоречила этому.

– Я сказал Шону, что такая возможность допустима. Кроме того, ты сняла его ошейник. Если ты думаешь, что он не честен, ты не наденешь снова ошейник, верно?

– С чего бы это? Я уже сказала, что ухожу.

– Не раньше, чем я узнаю почему.

Она вскочила, удивленно уставившись на него.

– Ты будешь держать меня здесь против моей воли?

Торп положил ногу на ногу и стряхнул с брюк воображаемую нить.

– Твой тон говорит о том, что мне должно быть неловко от этой задумки. Пока ты не будешь честна со мной, мне не будет неловко. Кроме того, если тебя волнует Киркпатрик, то с ним я легко разберусь. Я ясно выражаюсь?

Калли заморгала, обрабатывая все, что он сказал таким низким почти расслабленным голосом. Он не обманывал. Под его изысканным и таким вежливым фасадом билось сердце хищника. Она видела, как он разбирал соперников как ментально, так и физически. Торп не был тем, с кем пересечется здравомыслящий человек.

Калли осторожно подбирала слова.

– Шон дал мне понять, что я не создана для Доминант/сабмиссив отношений.

– Правда, дорогая?

Она проигнорировала его вопрос.

– И мне немного скучно в Далласе. Лос-Анджелес зовет меня. Каждый раз, когда Ксандер проезжает мимо и рассказывает о своих поездках в город, это звучит невероятно. Пора двигаться дальше.

Торп долго молчал. Он просто встал перед ней, впившись темным взглядом.

– Будут последствия, если ты будешь менее честна со мной, так что подумай, Калли. Ты хочешь вернуть или изменить свое заявление каким-либо образом?

Черт. Торп знал что-то. Или все. Он слышал признание Шона в любви?

Она откинула голову назад и положила руки на бедра. Это будет ужасно, несмотря ни на что. С таким же успехом можно обанкротиться.

– Перестань вести себя так, как будто ты мой отец.

Он успокоил:

– Эту роль я никогда не сыграю, но не вижу проблем, чтобы поставить тебя на место.

У Калли не было даже минуты задуматься о том, что означала его вкрадчивая фраза, он притянул ее к себе и потащил к кровати, пока она пыталась пинаться и кричать. Он сел, удерживая ее с вопиющей легкостью, затем протянул свои ноги и положил ее на колени лицом вниз.

– Ты не отшлепаешь меня! – настаивала она.

Торп не колебался ни секунды.

– Именно это я сделаю. Я же сказал, будут последствия. Ты уж должна знать, что я всегда выполняю свою часть сделки.

Он опустил огромную ладонь на ее спину, молча говоря ей, насколько бесполезным было ее сопротивление. Свободной рукой он приподнял ее шелковый халат и провел по голой заднице. Все ее тело напряглось. Что он видел? Думал? И почему мысль о его наказании так чертовски заводила?

С ней точно что-то было не так.

– Разве у меня не должно быть стоп-слово? – потребовала она.

– Я не привяжу тебя к кресту и ни разу не шлепну стеком, так что не обижай меня. Я знаю тебя. Я шлепал тебя раньше.

Для демонстрации – да. На самом деле, в первый раз она хихикала – пока он не ударил ее по заднице. Затем было не до смеха. А к пятому удару она была неловко мокрой. К десятому удару она еле сдерживала себя от просьбы кончить. Торп оказывал на нее какое-то таинственное влияние, которое она не могла понять.

– Я не боюсь. В последний раз ты не достаточно быстро снял с меня одежду. А когда снял, тут же убежал. Сейчас ты мне ничего не сделаешь.

Хватка Торпа усилилась.

Черт, она сильно рисковала, упоминая ту ночь. Без сомнения, она его выводила из себя. Она подозревала, что возбуждает его тем, что извивалась на его коленях. Калли не могла не заметить, что он затвердел.

– Неверно, – усмехнулся он ей в ухо. – Я буду шлепать тебя, пока не ответишь на мой вопрос и не извинишься за свою непочтительность.

– Ты не мой Доминант.

– Но я все же Доминант, а ты ведешь себя неприлично. Начинай считать, дорогая. Не останавливайся, пока я не закончу.

Калли снова попыталась вырваться. Она потерлась о его член, и он зашипел. Затем его ладонь опустилась на ее попу жестким шлепком.

– Ауч! – запротестовала она, сопротивляясь желанию.

– Да, вот почему это называется наказание.

– Это право принадлежит Шону, не тебе, – ухватилась она за соломинку.

– Нет, если ты не носишь его ошейник. А раз ты сняла его, то я напомню тебе, что ты здесь живешь, работаешь на меня, и ведешь себя очень плохо. Это третий удар, дорогая.

У нее не было возможности придумать ответ, и он ударил ее снова. Ее левый бок разгорелся, но не так сильно, как ее гордость. Прошло немного времени и покалывание распространилось по всей коже. Кровь нагрелась, тело таяло от его прикосновений.

К черту.

– Ты не считала, – указал он. – Нам начать заново?

– Никогда не понимала зацикленность Домов в подсчете. Ты образован. Ты сможешь досчитать до 10 и без меня.

– Думаешь, я остановлюсь на десяти? – протяжно проговорил он.

Калли поглубже вдохнула и постаралась успокоиться.

– Торп, прошу… Неужели я не могу иметь хоть немного личной жизни? Разве тебе не достаточно знать, что Шон не хотел обидеть меня?

– Нет. Пока ты в «Доминионе», это мое право. Я защищал тебя годами и не собираюсь останавливаться. – Он сделал паузу. – Мне приятно знать, что ты в безопасности, но я нахожу все это неповиновение глубоко разочаровывающим, хотя пытаюсь помочь тебе.

Решимость покинула ее. Калли очень не хотелось подводить Торпа. Кто угодно мог из кожи вон лезть, чтобы добиться того, что хотела она. Но большой Дом слишком много значил для нее – и он это знал.

– Ты любишь манипулировать, – проворчала она. – Раз. И два.

– Я всегда манипулирую, когда ты много болтаешь и нечестна со мной. Если мистер Киркпатрик не указал на ошибку в твоем образе жизни, укажу я, – он акцентировал это утверждение еще одним ударом по ее правой ягодице.

– Три, – в ее голосе звучала обида.

Торп всегда получал от нее лучшее. Половину времени она не могла решить, обижена она на это так же, как то, как их словесная борьба заставляет ее бесконечно чувствовать боль за него. Неважно, что она неизбежно проигрывала в этой борьбе. Сила, излучаемая Торпом, пробуждала ее, как ничто другое. Так было всегда.

Но у Шона был огромный кусок ее сердца. Отстойнее всего было то, что забота о них обоих – а тем более обоих – была не только бесполезной, но и смертельной.

Глава 4

Торп не мог отвести глаз от покрасневшей попки Калли… так же, как он не мог это сделать каждый раз до этого. Он испытывал особую гордость за то, что она носила его отметку, хоть и временно.

Боже, он был больным ублюдком. Но это его не остановит.

Он должен наказать ее. Что еще важнее, он должен дать ей причину остаться.

Ее тело было перекинуто через его колени, все мышцы напряжены. Она задыхалась. Ее кожа покраснела. Калли может быть чертовски зла на него, но ему было понятно одно, то, что посылало электрический удар к его члену: она не переставала хотеть его в течение последних двух лет так же, как и он не перестал ее жаждать. И если она собиралась снять ошейник Киркпатрика, то у него появлялся фактически последний шанс прикоснуться к ней. Если она все равно убежит, будет чертовски больно – но он не мог упустить этот шанс.

Затаив дыхание, он поднял руку и снова ударил ее по заднице, повторяя жест, как только счет сорвался с ее губ. Медленно, ее тело таяло, она поддавалась ему, ее голос становился хриплым.

Десять, одиннадцать, двенадцать... Он погрузился в ритм, медленный и значимый, обдуманный, размеренный, сильный. Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать... Почему Калли было так чертовски легко попасть в его доминантное пространство? Он даже не пытался. В тот момент, когда он прикоснулся к ней, все оказалось там, в безграничном бассейне. Он чувствовал ее потребности, как будто они были его собственными. Когда она растянулась у него на коленях, он мог прочитать ее полностью, каждый миллиметр.

Она хотела его. Да, она думала об этом проклятом шотландце раньше. Вероятно, ей еще было интересно, как она может испытывать чувства к двум мужчинам одновременно. Так как ему не нравился Киркпатрик, Торп тоже был удивлен. Но этот ублюдок уже не был важен. Этот ритм, его наказание, ее покой – они оба нуждались в этом. Затем Торп прижмет ее к своей груди и позаботится о ней, обнимет и окружит её нежностью, выяснит, что ей нужно, чтобы она осталась.

Калли могла не принадлежать ему, но он сделает что угодно, чтобы удержать ее здесь.

– Двадцать, – прошептала она, полностью обмякнув на его бедрах.

Торп не сомневался, что ее мысли блуждали. Сопротивление исчезло. Задница пульсировала огненно-красным цветом. Киска сочилась сладким мускусом. Его рука горела. Выделилась слюна.

Так же, как в прошлый раз, когда он шлепал ее, он хотел ее трахнуть. Будто не было этих последних двух лет, когда он избегал любой возможности прикоснуться к ней.

Вздохнув, Торп провел своей шершавой ладонью по ее горящей спине, медленно успокаивая боль.

– Время извиняться, дорогая.

– Простите, Сэр, – ее голос звучал невнятно.

Калли говорила почти искренне. Он улыбнулся, несмотря на то, в каком дерьме он оказался.

Как долго он мог удерживать эту девушку, убеждая себя в том, что не хочет ее с каждым его вздохом?

С другой стороны, что еще он мог сделать? Мелисса перевернула его мир после того, как пообещала любить его, пока смерть не разлучит их, а затем неожиданно подала на развод. И это только увеличило кучу дерьма. Как бы сильно он не обожал Калли, он не мог рисковать своим сердцем, особенно ради женщины, которая все время от кого-то бежит.

Без лишних слов Торп поднял красавицу с колен. Она положила голову ему на плечо. С ноющей болью в напряженной груди он обнял ее и поцеловал в макушку, наслаждаясь ее близостью.

– Что сказал Шон?

– Что он любит меня.

Торп вздрогнул. Он знал это, но услышать то, что она приняла это, было ударом. Он заставил себя смягчить выражение лица, поднимая ее подбородок одной рукой.

– Почему ты из-за этого плакала?

Медленно она моргнула, открывая веки и сосредотачивая ошеломленный взгляд синих глаз на нем.

– Мне нельзя никого любить, – Калли подняла руку и обхватила его челюсть, поглаживая большим пальцем его щеку. – Но уже слишком поздно. Это случилось уже давно.

Его сердце сжалось. Господи, на самом деле, ее чувства не были неожиданностью. Невыраженные эмоции стояли между ними, словно неоновая рекламная вывеска посреди комнаты в течение многих лет.

Он обхватил ее руку и отвел от своего лица.

– Но твои чувства распространяются еще и на Киркпатрика?

– Да, – ее глаза затуманились. Слезы полились наружу. – Я совсем запуталась.

Конечно. У нее такого никогда в жизни не было, ей не приходилось иметь дело с таким дерьмом. Черт, Торп был значительно старше нее и тоже не был уверен, как с этим разобраться.

Слова Шона преследовали его. Ей нужно нежное управление. Торп управлял ею, хорошо. Но он не смог бы делать это нежно. Границы и защиту он мог дать ей, не ставя под угрозу свое сердце, но увидев любовь в ее глазах теперь, когда она прижималась к нему своим хрупким телом... Все в ней убивало его решимость остаться в стороне.