Их нежная возлюбленная

– Как только мы выйдем в эфир, я скажу.

Станция вернулась с рекламы, и ведущему в Нью-Йорке дали указание ждать, когда они выйдут в эфир с захватывающей историей. Калли глубоко вздохнула, закончили последнюю проверку звука. Наконец, режиссер подал им сигнал выхода в эфир.

Вопросы задавал ведущий. Она рассказала, как в нее стреляли, затем как ее предал Холден, как она сбежала из города, нашла безопасное убежище в Далласе с Торпом, а затем сбежала от агента Маккензи только для того, чтобы они вдвоем снова нашли ее и помогли ей найти доказательства, которые ей нужны, чтобы обнародовать.

– Я обязана им своей жизнью, – тихо сказала она. – У меня с ними обоими очень особая связь.

Пусть все читают между строк. Они раскопают и узнают, что она жила в БДСМ-клубе и влюбилась в его владельца. Они, вероятно, даже обнаружат, что на ней был ошейник Шона. Черт возьми, теперь она была в нем. Поглаживая его со слабой улыбкой, она не заботилась о том, что подумают другие. Они будут судить, независимо от того, что она сказала или сделала. Но она знала, что у нее на сердце. Самым важным было разоблачить то, что монстры сделали с ее семьей, и очистить ее имя от всего преступного. В последний раз, когда она проверяла, быть влюбленной в двух мужчин не было преступлением.

– Я бы не стояла здесь, если бы не эти двое, – уточнила она. – И я всегда буду им благодарна.

Наконец, они отключились. Директор по новостям подпрыгивал от радости, что все телеканалы в стране заинтересовались историей. Утренний ведущий сидел, удивленно моргая от ее рассказа. Теперь, когда она все рассказала, Калли не могла поверить, что она действительно пережила все это.

Все кончено. Тайна, которую Джеймс Уитни и его братья-наемники пытались сохранить, была раскрыта вместе с новостью о том, что ее отец сжег все исследования, которые искали преступники. Надеюсь, когда шумиха в прессе утихнет, она наконец сможет быть самой собой и жить.

Кучер подошел к ней, все еще практически отплясывая джигу.

– Телекомпания хочет отправить вас самолетом в Нью-Йорк, чтобы продолжить завтрашнее интервью с Мэттом Лауэром и…

Торп оборвал директора новостей устрашающим взглядом. Кучер отступил назад.

Встав прямо перед ней, Торп обхватил ее щеку ладонями, его серые глаза с одобрением уставились на нее.

– Ты удивительно сильная женщина. Ты прекрасно справилась. Я так горжусь тобой, зверушка.

Его слова согрели ее. Но в его голосе подозрительно зазвенело прощание.

– Митчелл…

Следующим рядом с ней появился Шон, он крепко прижал ее к своей груди.

– Ты отвечала на каждый вопрос с таким изяществом и самообладанием, милая. Блестящий план. Ты в безопасности и готова снова стать Каллиндрой Хоу. – Затем он прошептал ей на ухо: – Но ты всегда будешь моей Калли.

Когда она подняла глаза, чтобы улыбнуться ему, то заметила, что Торпа больше не было в комнате. Она обвела каждый уголок безумным взглядом. Он исчез.

Прежде чем она успела сделать что-то большее, чем открыть рот в недоумении и почувствовать, как слезы защипали ей глаза, Кучер снова вмешался.

– Мисс Хоу, Нью-Йорк? Сеть должна принять меры. В какое время вы хотели бы вылететь сегодня?

– Эм, сэр, – ассистентка Кучера просунула голову в студию, выглядя одновременно виноватой и испуганной. – ФБР здесь, хотят забрать мисс Хоу для допроса.

Глава 21

Торп уставился в окно, выходящее на подземелье «Доминиона», на пятничную толпу, с удовольствием погружающуюся в игру. Критическим взглядом он осмотрел игровые зоны, смотрителей подземелья, совершающих обход, оценил настроение на этаже.

Убедившись, что все под контролем, он запер свою наблюдательную комнату и направился вниз в безопасную зону здания. С тихим вздохом он вернулся в квартиру в задней части дома и включил телевизор, схватив бутылку воды. Наверное, ему следует снять костюм, принять душ и попытаться поспать.

Каждый раз, когда он закрывал глаза, все, что он видел, было лицо Калли, ее сверкающие глаза, сочный рот. Ее «я люблю тебя» эхом отозвалось в его голове.

Усталость давила. Он пытался вернуться к нормальной жизни с тех пор, как вернулся в «Доминион». Но комок в горле, когда он думал о ней, так и не прошел. Глаза постоянно щипало. В течение последних трех недель его мучила смутная, постоянная боль, которая ослабляла все тело.

Неудивительно, ведь он чувствовал, что половины его самого не хватает.

Торп сделал глоток воды и попытался проглотить жидкость, чтобы заглушить боль. Это не сработало. Постоянное напряжение в его груди усилилось. Почему, черт возьми, он не мог сделать глубокий вдох?

Опустившись в мягкое кресло, он включил видеоплеер. Гора новостных программ занимала все пространство на устройстве. Он выбрал самое последнее шоу, которое записал вчера. То, которое причиняло ему боль больше всего. Торп никогда не считал себя мазохистом, но, очевидно, он ошибался. Он уже смотрел это шоу с полдюжины раз.

Ведущий представился, и начал вываливать на зрителей кучи политического дерьма, на которое Торпу было наплевать. У него было несколько пустоголовых гостей, которых он называл учеными мужами, каждый менее значительный, чем предыдущий. Они кричали друг на друга, преисполненные чувства собственной важности. Торп подавил нетерпение, быстро прокрутив все это и, наконец, добравшись до нужного ему отрезка.

– Имя моей следующей гостьи звучит во всех новостях. Ее история выживания – это разговоры в сетях, у кулеров для воды и в Твиттере. Она украсит обложку журнала People на следующей неделе своей невероятной историей. И я уверен, что это только начало для прекрасной Каллиндры Хоу. Добро пожаловать.

Камера повернулась к ней. Торп не думал, что это возможно, но она выглядела еще красивее, чем он помнил. Ее глаза были магнетически голубыми. Ее волосы опадали чернильными волнами. Ее красные губы изогнулись в милой улыбке. Она выглядела почти счастливой. Кто–то, кто не знал ее, поверил бы, что это так. Но Торп слишком хорошо понимал ее, чтобы не видеть печали, застывшей в глазах.

Черт, его грудь снова сжалась. Он выпил еще воды, но это чувство никак не проходило.

– Спасибо, что пригласили меня на шоу.

Улыбка Калли стала шире, когда она приготовилась к первому вопросу.

– Последние несколько недель были для вас безумными.

– Это еще мягко сказано. – Она тихо рассмеялась. – Это был ураган, но теперь я довольна, что большая часть истории наконец закончилась.

– Действительно.

Старикашка, который был известным развратником, похлопал ее по руке, и Торпу захотелось протянуть руку через телевизор и оторвать ему яйца.

– Давайте посмотрим.

Появились кадры, показывающие монтаж событий – убийства, ее годы в бегах. Затем голос за кадром упомянул ее время в «Доминионе». Именно поэтому каждый раз, когда Торп покидал здание, ему приходилось пробираться сквозь море репортеров. Он не раз звонил в полицию, чтобы убрать их со своей территории, потому что они не давали членам клуба войти. Идиоты.

Затем видео продолжилось обсуждением его и Шона, приписывая им спасение ее от «опасных наемников», которых ФБР все еще пыталось идентифицировать. Наконец, они прокрутили фрагмент ее первого интервью в Лас-Вегасе. Калли выглядела усталой и бледной, но в чем-то восхитительной. Нет, полностью. Сейчас она так не выглядела.

Это должно было быть иллюзией. Или выдача желаемое за действительное с его стороны. Она все еще носила ошейник Шона, потому что любила его. Федерал всегда давал ей все, что было нужно, и даже больше.

Торп понял, что со временем изменил мнение о нём. Он и сам изменился.

– Это было непростое десятилетие, – сказал ведущий. – Вы многое пережили. ФБР все еще ищет людей, которые хотели вашей смерти. Есть новости?

– Нет, но я уверена, что они усердно работают.

– Каково это, когда столько людей годами верят, что вы убили свою семью?

Калли, казалось, собиралась с мыслями.

– Сокрушительно. Я любила свою семью. Я была готова расстаться с ними в шестнадцать лет, но никогда не предполагала, что не увижу их снова. Потерять их так внезапно и жестоко, а затем услышать, что полиция – наряду с общественностью – считает меня подозреваемой, было разрушительным. У меня было много лет, когда мне казалось, что я против всего мира, но я счастлива, что эта глава моей жизни закончилась.

– И теперь вы полностью оправданы?

– К счастью, да.

– Слышал, вы планируете выпустить книгу. И телевизионный фильм. Что вы можете нам сказать?

– Еще ничего окончательно не решено. Посмотрим, сработает ли это. Тем временем я была занята уборкой дома моего детства, решала, хочу ли я его продать. Я также приведу в порядок свои дела и продолжу жить своей жизнью.

– Ходят слухи, что вы жертвуете несколько миллионов долларов из унаследованного вами состояния на благотворительность, – сказал ведущий.

– Да. На самом деле я основала Фонд Сесилии Хоу для исследований рака. Все испытания и эксперименты будут проводиться в соответствии с самыми высокими стандартами. Никаких генетических исследований проводиться не будет. Фонд будет посвящен лечению рака, который поражает женщин, особенно рака яичников.

– От которого умерла ваша мать?

– Да.

– Вы также продолжаете дело своего отца и меняете ее название на Фонд Дэниела А. Хоу?

Она улыбнулась.

– Самые яркие молодые умы в американском бизнесе должны иметь средства для учебы в колледже. Это то, чем был увлечен мой отец. Я всегда буду оплакивать его потерю и потерю моей сестры, но я чувствую, что это хороший способ почтить его и продолжить наследие.

– Вы также пожертвовали Императорское яйцо Фаберже вашей матери Смитсоновскому институту.

– Правильно. Ей нравилось смотреть на него. Я знаю, что она гордилась бы тем, что каждый год его видят миллионы очарованных людей.

– Ходят слухи, у вас романтические отношения с агентом Маккензи. Прокомментируете?

Она покраснела, бессознательно теребя красивую побрякушку на шее.

– Он замечательный человек, и мне очень повезло.

– Он скоро присоединится к нам, и мы узнаем его версию этой истории. Но Митчелл Торп – загадка. Он отказался от всех интервью и, похоже, не заинтересован быть в центре внимания.

Нежность, сияющая в ее глазах, была очевидна. Эта всеохватывающая таинственная боль снова пронзила его.

– Он очень замкнутый человек с очень большим сердцем.

Грудь Торпа были чертовски напряжена. Сердце дрогнуло. Он изо всех сил пытался дышать... Но боялся, как сильно ему будет больно, если он это сделает.

– Вы разговаривали с ним с тех пор, как покинули Лас-Вегас? – спросил ведущий.

Ее улыбка дрогнула.

– Нет, но он знает, как я благодарна ему за годы защиты и заботы, которые он мне дал. Я люблю его и всегда буду любить.

Он вцепился в подлокотник кресла так, что побелели костяшки пальцев. Его грудь сжалась, снова сдавилась. Торп подумал, не сердечный ли у него приступ.

Гребаный сукин сын.

Он прекратил воспроизведение шоу, выключил телевизор и бросил пульт на ближайший стол. С тоской смотрел на бутылку скотча в углу, затем отвернулся. Он был совершенно в хлам в свою первую ночь в «Доминионе». Все, чего он избегал до первого глотка, все еще было там на следующее утро, вместе с дьявольским похмельем.

Он ушел от Калли и знал причины. Но, черт возьми, когда она сказала, что любит его, и весь мир услышал… Сколько еще доказательств ему нужно, что она не такая, как Нара? Или Мелисса? И его отец был так чертовски неправ. Извращенцы способны не только на секс. Теперь он знал это, потому что любил Калли больше жизни. Как он мог быть достоин ее, если не пытался? Он оставил ее, чтобы избежать боли от потери, но это уже было так больно, что он едва мог дышать.

Торп набрал полную грудь воздуха, и да, вот оно. Агония, от которой он уклонялся, придавила его тяжестью парового катка. Каждый сустав болел все сильнее. Каждый мускул сводило от боли. Он чувствовал себя по меньшей мере на сто гребаных лет старше. И пустым внутри. Он так сильно скучал по ней.

Глотая воду сейчас, пытаясь смыть эти мысли, он задавался вопросом, захочет ли он когда-нибудь снова улыбнуться. Или даже просто дышать. Он не ожидал любви или счастья. Он оставил всякую надежду на это.

Черт, этот скотч действительно был неплох.

Раздался резкий стук в дверь, и он вскочил на ноги.

– Кто это, черт возьми?

– Аксель.

А это означало, что внизу возникла проблема. Он выругался. Но разве решение чужой проблемы не отвлекло бы его от собственных мыслей? Он действовал таким образом в течение двадцати лет. И может быть, если ему действительно повезет, он поможет Акселю расколоть несколько черепов.

Агрессия сейчас тоже звучала неплохо.

Торп рывком распахнул дверь. Вошел Аксель – вместе с множеством других знакомых лиц. Логан и Хантер Эджингтон, Ксандер и Хавьер Сантьяго, Тайлер Мерфи, Дик Трентон и его деловой партнер, печально известный Джек Коул.

Он точно знал, зачем они пришли. И это вывело его из себя.

– Проходит какая-то мужская групповуха, о которой я не слышал? Вам, мальчики, придется играть без меня. Меня это не интересует.

Логан выглядел оскорбленным.

– Мы здесь не для того, чтобы трахать тебя в задницу, чувак.

– Только в мозг, – съязвил Джек.

Сдержанный сукин сын. Джек был счастлив в браке, у него родился сын. Что он понимал в этой ситуации? Кто-нибудь из них? Все они были заняты. Ну, кроме Акселя и того парня, у которого было много дерьма, так что его начальнику службы безопасности лучше не лезть.

– Все еще не заинтересован.

Торп открыл дверь пошире и жестом пригласил их всех обратно в холл.

Тайлер усмехнулся.

– Хорошая попытка. Бегство не помогло мне, когда я хотел избавиться от своих чувств к Делани. Блин, я тоже считал, что все вокруг не правы. Так что я думаю, тебе стоит заткнуться и послушать.

– Да, – вставил Дик. – Мой кузен Люк был со мной жестким, прежде чем я стал достаточно умен, чтобы преодолеть себя и жениться на Кимбер. Это ценный психологический пинок под зад, который должен быть у каждого парня. Хорошие были времена… – Он посмотрел в конец коридора и нахмурился. – Помяни черта.

Дик отступил в сторону, пропуская Люка Треверсона, тот держал тарелку, которая в любой другой день выглядела бы и пахла божественно. С момента возвращения в «Доминион» все было на вкус как собачье дерьмо.

– Спасибо, я не голоден, – вежливо сказал Торп.

Как будто он ничего не говорил, Люк сунул тарелку ему в руки и закрыл за собой дверь в апартаменты Торпа.

– Я нашел то, что здесь считается кухней, и приготовил настоящий шедевр специально для тебя. Аксель сказал, ты ничего не ел с тех пор, как вернулся.

На тарелке у него под носом стояло какое-то блюдо из телятины с соусом из красного вина, жареным сладким картофелем и глазированной морковью. В ресторане это блюдо стоило бы по меньшей мере пятьдесят баксов, возможно, больше, потому что его приготовил Треверсон.

Желудок Торпа скрутило.

– Я уже поел.

– Я ненавижу, когда люди лгут.

Хантер подошел и взял тарелку, неся ее к маленькому столику в углу.

– Садись и ешь.

Старший брат Эджингтона, возможно, и был морпехом, но Торпу не нужно было, чтобы кто–то доминировал над Домом.

– Мне кажется, я все сказал. Ты не приходишь в мой дом и не указываешь мне, что делать.

Логан подтолкнул его к брату и тарелке.

– Мы делаем это для твоего же блага, потому что мы все были там. Не будь слабаком. Ты сказал много вещей, которые мне нужно было услышать, прежде чем я вернул Тару. Теперь ты будешь слушать.

Ксандер стоял рядом с ним, скрестив руки на груди, его угольно-черный костюм был идеально отглажен. Хавьер выбрал что-то темно-синее, но поза была точной копией позы его младшего брата. Они оба выглядели очень серьезными.

– Мне придется повторить за Логаном, – сказал Ксандр. – Соберись. Послушать не повредит. Немного.

– Мне не нужны советы. Спасибо за усилия. – Торп стиснул зубы. – Я в порядке.

– Ты можешь дать хороший совет, но не можешь им воспользоваться?

Хавьер бросил вызов взглядом, которым пытался пристыдить его.

Торп рявкнул.

– Мне не нужны советы. Я чертовски в порядке! Я лучше, чем чертовски хорош. Никогда не был так счастлив. Оставьте меня, черт возьми, в покое!

В тот момент, когда он потерял контроль, ему захотелось надрать себе задницу. Ему нужно разобраться со своим дерьмом, иначе он поддастся ноющему желанию, с которым боролся, позвонит Шону и спросит, есть ли какой-нибудь способ забрать назад каждое гребаное слово прощания и присоединиться к ним. Калли заслуживала лучшего, чем он.

Торп судорожно вздохнул, заставляя себя сдержаться.

Тайлер толкнул его в кресло.

– Что за чушь собачья. Черт возьми, съешь что-нибудь.

Хантер удержал его и сунул вилку ему в руку.

– Как я уже сказал, я не люблю лжецов. Ты влюблен в Калли.

– Она – сабмиссив Шона Маккензи.

Торп плотно сжал губы. И он просто ждал того дня, когда услышит об их помолвке. Он знал, что это произойдет.

– Ты пытаешься врать, что ты не влюблен в нее?

Логан усмехнулся.

– Я просто констатирую, что она больше не живет здесь и для меня недоступна.

Он не признавал, что это убивало его. Им не нужно больше боеприпасов, когда они уже так близко к мишени.

– Не делай мне вид, что все в порядке, за исключением палки в твоей заднице и топора в сердце, – пожаловался Аксель. – Ты такой злой в эти дни, ты как черная дыра, высасываешь жизнь из себя и всех вокруг. Я видел, как ты отказывался не менее чем от дюжины саб, с которыми играл в прошлом. Если ты не собираешься что-то делать с тем фактом, что любишь Калли, хотя бы потрахайся. Дена спрашивала о тебе. Я могу позвонить ей, чтобы она пришла и немного сбросила давление в твоем клапане, чувак.

Мысль о том, чтобы прикоснуться к любой из женщин, которые пришли к нему, опустились на колени и предложили себя… Торп не думал, что это возможно, но еда пахла еще хуже. Его желудок перевернулся. Он отодвинул тарелку и встал.

– Калли любит тебя, – сказал Люк. – Она неоднократно заявляла об этом по телевизору. Если и есть кто-то, кто знает, каково это – отрицать свои чувства, так это я. Мне повезло, что Алисса хотела меня достаточно сильно, чтобы мириться с моим дерьмом. Ты хочешь подождать завтра и обнаружить, что Калли ушла?

Она уже ушла. Как эти тупые ублюдки могли этого не заметить?

– Если вы заглянете в ее комнату, то обнаружите, что ее там нет. Вы найдете ее с Шоном Маккензи, и, я уверен, он делает ее очень счастливой, чего она и заслуживает, так что отвалите от меня, черт возьми!

Торп поморщился. Он снова теряет контроль. Сукин сын, ему нужно вытащить себя из этого дерьма. Тогда, может быть, он сможет собрать себя по кусочкам и двигаться дальше. Он сдержал фырканье. Как будто это может произойти.

– Вот в чем дело, – начал Джек, подходя к нему с развязностью, которая заставила Торпа нервничать. – Скажи мне, что ты не любишь эту девушку. Заставь меня в это поверить, и мы уйдём.

Четыре слова. Все, что ему нужно сделать, это сказать «я ее не люблю», и эта чертова пытка закончится. Это должно быть просто. Открой рот, выпусти дерьмо, прекрати боль.

Торп быстро понял, что если он не может признаться вслух, что любит Калли, он также не может сказать, что не любит ее. Это было предательством всего, что он чувствовал, и он отказался это сделать.

Логан прав. Когда он успел стать слабаком? Эти мужчины каждый божий день говорили своим женам, что любят их. Они все еще стояли и были целы. Даже чертовски счастливы. Если бы все, что ему нужно было сделать, чтобы снова обнять Калли, – это сказать ей, что он ее любит, неужели это так трудно? Если любовь делает мужчину лучше, почему она не может исцелить его настолько, чтобы сделать его хорошим для нее?

Он снова сел и опустил голову, чувствуя, как в груди поднимается дрожь, а в горле сжимается комок. Но сейчас было самое легкое ощущение с тех пор, как покинул Вегас… и Калли.

– Я люблю ее, и я бросил ее.

– Ты сожалеешь об этом? – спросил Дик.

– Я слишком стар для нее. Я слишком груб для нее. Я слишком… Закрытый для нее.

– Полагаю, она так не считает, – сказал Логан.

– И это не то, о чем спрашивал Дик, – напомнил Хантер. – Ты сожалеешь об этом?

– Да.

Он провел рукой по волосам. Они были слишком длинными, но у него просто не хватило сил их обрезать. Или ему было наплевать на это.

– Я сразу же пожалел об этом.

Дверь в его квартиру снова открылась.

– Это все, что ты хотел сказать.

Торп резко повернул голову на знакомый голос. Шон Маккензи постоял в прихожей, затем с тихим щелчком закрыл за собой дверь.

Пошатываясь, Торп поднялся на ноги и на автопилоте подошел к мужчине. Его облегчение при виде Шона было таким сильным, что казалось физическим. Внезапно исчезло давление в груди.

Вместо этого у него было нечто гораздо более опасное: надежда.

Ему пришло в голову, что, когда он попрощался с Калли, он не просто потерял женщину, которую любил, он также потерял партнера… друга. Ему начал нравиться Шон. Он мог положиться на него.

Торп сглотнул.

– Что привело тебя сюда?

– Калли, конечно.

Он оглядел комнату и других мужчин.

– Вы можете дать нам минутку, ребята?

Большинство кивнуло. Дик выглядел разочарованным.

Тайлер шумно вздохнул.

– Я думал, мне удастся надрать кое-кому задницу.

Но он усмехнулся под этим напускным расстроенным выражением лица.

Люк хлопнул его по спине.

– Ты действительно мудак.

– Это должно быть новостью? – огрызнулся Тайлер в ответ.

Коллективный мужской смех наполнил воздух, большинство парней вышли.

Логан отступил назад.

– Слушай, я в долгу перед тобой за то, что ты помог мне разобраться с моим дерьмом. Это был мой способ отплатить тебе. Когда-нибудь ты поблагодаришь меня, и мы будем квиты. А теперь разберись с Шоном, скажи Калли, что ты чувствуешь, и будь чертовски счастлив. Я жду приглашение на свадьбу.

Подмигнув, Логан закрыл дверь.

Тишина душила Торпа. Его ладони вспотели. Миллионы слов теснились в мозгу. Он не знал, кто из них заговорит первым.

Сглотнув, он сел за столик, поковырялся в тарелке Люка и откусил кусочек. Он надеялся, что вид занятого человека поможет преодолеть неловкость, но нет. Он все еще не знал, что сказать. И, черт возьми, телятина была действительно вкусной.

– Неужели ты не злишься на меня до ужаса? – выпалил Торп.

Шон попытался не рассмеяться, но смех все равно вырвался.

– Кто сказал, что я не злюсь? – Затем он посерьезнел. – Но Калли рассказала мне о твоем прошлом. Я не могу себе представить, насколько это было разрушительно. Предательство на всех уровнях. Но ты же знаешь, что это было очень давно, верно?

– Да, – быстро согласился он.

– И ты знаешь, что Калли совсем не похожа на ту женщину, которая воспользовалась тобой в детстве.

– Абсолютно. Это я. Я просто замкнулся в себе и отказался заботиться о ком-либо. Я был жалким сукиным сыном. – Торп судорожно вздохнул. – Я просто не знал, насколько сильно могу заботиться до нее. За более чем двадцать лет я ни разу не сказал ни одному человеку, что люблю.

Это всегда пугало его, страх того, что сердце снова будет разбито. Калли не причинила бы ему вреда нарочно, он знал это умом. Но он действительно любил ее так, как мальчик, которым он когда-то был, ослепленный подростковой похотью, не мог понять. Так, как никогда не был способен его собственный отец. Это было намного глубже. Так же жизненно важно, как дышать.

Это давало ей столько силы причинить ему боль.

Так что теперь он подошел к развилке дорог. Он знал, что безопасность приходит с одиночеством, теперь еще острее, потому что он точно знал, насколько дорога ему была женщина, которую он потерял. Калли пробудила то, что больше никогда не успокоится: его сердце. Но любить без риска невозможно.

Он должен сделать выбор.

– Я не могу обещать тебе, что жизнь всегда будет простой, – сказал Шон. – Мы трое очень разных людей, пытающихся сделать что-то нетрадиционное. Но я думаю, у нас есть несколько плюсов в нашу пользу. Наши различия – это наши сильные стороны. Если бы мы с тобой были одинаковыми, она бы не нуждалась в нас обоих. Было бы легче для моего эго, если бы она не любила тебя? Да. Я уверен, ты чувствуешь то же самое.

Шон был абсолютно прав. Но это перестало касаться эго Торпа и стало касаться его сердца. И насчет Калли. Очевидно, Шон чувствовал то же самое, иначе его бы здесь не было.

– Ты прав, – сказал Торп.– Мы уже пережили действительно трудные времена. Пока мы были вместе, это делало нас сильнее. Нет причин думать, что мы не сможем расти со временем.

– Не думаю, что знаю, как любить.

Это осознание заставило Торпа почувствовать себя неполноценным – что-то одновременно глубоко незнакомое и неудобное.

– Я тоже не эксперт. – Шон пожал плечами. – Я никогда по-настоящему не пытался до Калли. Но я думаю, ты любил ее последние четыре года. Может, это и не похоже на отношения в кино, но не думаю, что это обязательно. Это просто должно быть честно и сделать нас всех счастливыми.

Торп хмыкнул, но не смог посмотреть Шону в глаза.

– В твоих устах любовь звучит легко.

– Может, ты все слишком усложняешь. Поставь ее на первое место. Будь честным. Не позволяй страху помешать тебе получить то, что ты хочешь.

Шон был прав. Так просто, что он просто уставился. Он слишком долго позволял страху останавливать себя.

– Я не заслуживаю ещё одного шанса, но я хочу его, – пробормотал Торп, затем, наконец, встретился взглядом с другим мужчиной. – Если ты дашь его мне.

– Можешь ли ты сказать ей, что любишь ее? Посмотреть ей прямо в глаза и поклясться, что она для тебя самая важная женщина в мире?

Торп закрыл глаза и сосредоточился на каждой эмоции, которую пытался подавить за стеной оцепенения. Он представил, как отпускает его и просто чувствует, что бы ни случилось. И это произошло. Боже, это был мощный поток библейских масштабов – волна горько-сладкая, острая и болезненная. У него перехватило дыхание. Он ахнул. Затем пришло облегчение.

И он, наконец, смог сделать глубокий вдох без агонии впервые за несколько недель.

Он больше не собирался быть слабаком, о котором говорил Логан. И он не позволил безразличию Нары или презрению отца сломить его. Он собирался принять жизнь и любовь. Он собирался остепениться, состариться вместе с Калли, быть хорошим другом и партнером Шону и наслаждаться каждым моментом, который они проведут вместе.

– Я не думаю, что смог бы остановиться, – признался он.

Шон улыбнулся.

– Хорошо. Остальное зависит от нее.

– Да. – Он втянул в себя воздух. – Спасибо. Ты всегда был большим человеком, когда дело касалось Калли. Если она согласится, я, по крайней мере, с этого момента буду идти тебе на встречу. Это я тебе обещаю.

Шон протянул руку.

– Я тоже буду поддерживать.

Торп пожал ее, затем притянул мужчину к себе для братских объятий. У него все еще было так много мыслей в голове, что он не мог переварить их все, но когда Шон хлопнул его по спине, он почувствовал уверенность, что это правильно.

Наконец они разошлись, и Торпу пришлось приложить все усилия, чтобы держать себя в руках. Еще один глубокий вдох, долгая пауза, затем он, наконец, смог продолжить.

– Что дальше?

– Позволь мне рассказать тебе о нескольких вещах. Мы намеренно держали Калли в центре внимания, чтобы наемники, которые пытались ее убить, отказались от завершения работы. Мы не можем сказать это в эфире, и это засекречено, так что не заставляй меня стрелять в тебя, но ФБР выясняет личности этих придурков. Джеймс Уитни является частью доморощенной сепаратистской группы, которой руководят бывшие военные недовольные, называющие себя ЛОСС, или Лига солдат-сепаратистов. Мы пытаемся выяснить, кто их финансирует. АНБ принимает в этом участие. Похоже, они расследовали это дело с другой стороны. Но Уитни и некоторые его коллеги ускользнули в Мексику. Их поймают, это всего лишь вопрос времени. Самое главное сейчас то, что Калли больше не мишень.

– Это хорошая новость. Думаю, что нам было бы разумно сохранять осторожность.

– Точно, – подтвердил Шон. – Бюро держало меня в курсе дела, так что я знаю о последних событиях. У меня также есть некоторые ответы на вопросы, которых у меня не было, когда они впервые послали меня присматривать за ней. По словам моего босса, бюро знало о генетических исследованиях Асланова и знало, что более поздние результаты исчезли. В конце концов, они поняли, что Дэниел Хоу, вероятно, поймал их, но, прежде чем они смогли добраться до него, это сделал ЛОСС. Хотя полиция Чикаго все испортила, назвав ее подозреваемой на ранней стадии, все присутствующие здесь надеялись, что у Калли есть важная информация, даже если это было то, что она знала подсознательно.

– Генетические эксперименты все еще продолжаются, и дядя Сэм не в восторге от армии универсальных солдат под контролем людей, которые хотят свергнуть наше правительство. Отсюда и вся секретность. Поскольку Калли за эти годы оказалась до смешного скользкой, они послали меня к ней, надеясь, что я смогу выяснить, что она знала, прежде чем она снова убежит. Конечно, бюро хотело бы, чтобы Калли сохранила некоторые детали в записках своего отца при себе, и если бы мой босс дал мне больше информации о миссии, я, возможно, смог бы облегчить это, но миссия выполнена. Все счастливы.

– Ну, почти.

Торп кивнул.

– Все придурки, которые преследовали ее на протяжении многих лет, кто их послал?

– Бюро отрицает, что знает о каких-либо охотниках за головами, но лично я думаю, что они полны дерьма. Это могло быть АНБ или какой-нибудь другой игрок дяди Сэма, который еще не раскрыл свои карты. Кто знает? В любом случае, теперь, когда секрет об исследовании и убийстве Дэниела Хоу раскрыт, Калли не знает ничего другого ценного, что могло бы заставить кого-то захотеть ее убить. Я предполагаю, что убийц послал ЛОСС. Мы все еще выясняем это. – Шон пожал плечами. – На этом фронте больше ничего нет.

– Что ж, тогда нам следует поговорить о Калли. Я очень надеюсь, что она примет меня.

Торп затаил дыхание.

Если она этого не сделает, ему некого будет винить, кроме самого себя.

– Не могу говорить за нее, но я могу сказать, что она не была прежней без тебя.

– Во время своего последнего интервью она выглядела... не знаю, грустной. Не совсем цельной.

Шон кивнул.

– Она была полна решимости не беспокоить тебя, если ты не хочешь ее, независимо от того, насколько это причиняло ей боль.

Торп недоверчиво хмыкнул.

– Я бы хотел, чтобы она «побеспокоила» меня. Наверное, это единственный раз, когда у меня возникнет искушение перекинуть ее через колено за то, что она следовала моим указаниям.

– Ей бы это понравилось, – усмехнулся Шон. – Я бы тоже так поступил.

После того, как он поцеловал ее, крепко обнял, сказал, что любит ее и никогда не отпустит.

– Это не интрижка для меня. Это на всю оставшуюся жизнь.

– Лучше бы так и было.

– Но… Ты же знаешь, я старею. А Калли еще так молода.

– Что, ты теперь Старый Пердун? Думаешь, я должен вывести тебя на задний двор и пристрелить? Прекрати. Все получится, если ты позволишь. Не думай ни о чем, кроме того, что мы любим ее, а она любит нас.

– Ты чертовски умен, Маккензи.

Торп покачал головой.

– Я напомню тебе об этом в следующий раз, когда ты подумаешь о том, чтобы назвать меня тупицей.

Несмотря на то, что момент был окутан смехом, Торп знал, что у них с Шоном дружба и взаимоуважение

– Где она? – спросил Торп. – Я хочу увидеть ее.

Отчаянно. Прямо сейчас

– Дома. Я не хотел приводить ее сюда или вселять в нее надежду, если бы не знал, что…

– Я вытащил голову из задницы?

– Что-то в этом роде, – признался Шон. – На данный момент мы сняли тихий маленький домик недалеко от Хайленд-парка. Она сейчас там, наверное, читает в постели. Ей это нравится.

– Она всегда так делала. – Торп нежно улыбнулся. Затем началось беспокойство. – Где, по ее мнению, ты находишься?

– На работе. Я ушёл из офиса после того, как получил несколько звонков.

– От Акселя?

– Первый от Логана, чтобы спросить, приду ли я. Затем позвонил Аксель с подробностями. Люк позвонил, чтобы спросить, что ты любишь есть. Джек позвонил, чтобы задать мне ряд вопросов, которые сказали мне, что он страшно умный ублюдок. У тебя интересные друзья.

Торп улыбнулся. Да. Он также должен поблагодарить их. Проглотить обиду было отстойно, но они правы.

Теперь, когда он полон решимости быть с Калли, жизненно важный вопрос пронесся у него в голове.

– Я должен знать, ты уже надел кольцо ей на палец?

– Нет. В течение нескольких недель это был настоящий вихрь – бегать от одного допроса к другому, разбираться с ее имуществом, переезжать на новое место. Мы дома всего несколько дней, так что… – Шон пожал плечами.

Это означало, что Шон намеревался сделать предложение.

– Что, если… я женюсь на ней?

Когда Шон открыл рот, желудок Торпа сжался.

– Просто выслушай меня.

Он молча прошелся по комнате, затем повернулся.

– Твой ошейник уже у нее на шее. Это святое. Я бы никогда не попытался помешать этой связи. Но так как у тебя есть на нее права, у меня нет другого способа назвать ее своей.

Шон молчал очень долгую минуту.

– Думаешь о том, чтобы не участвовать в ее подчинении?

Эта мысль была подобна удару ножом в живот. Он бы взял Калли, несмотря ни на что, но он был доминантом до мозга костей. Никогда не заставлял ее опускаться на колени или называть его сэром, на самом деле не имея полномочий наказывать или хвалить ее, кроме как самыми ванильными способами…

– Я хочу ее подчинения больше всего на свете.

– Я подозревал. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы заявить на нее права раньше?

Шон был таким непоколебимо честным и бесстрашным. Торп знал, что он должен быть таким же.

– Чуть больше двух лет назад, до того, как я узнал, кто она на самом деле, я был без ума от нее. Совершенно. Я купил это.

Он повернулся и пошел в свою спальню, жестом приглашая Шона следовать за ним. Внутри своего шкафа он отодвинул одежду в сторону, чтобы открыть сейф. Несколько поворотов циферблата, и он держал в руках черную бархатную коробочку. Он протянул ту Шону.

– Открой.

Крышка открылась в тишине. Глаза Шона осмотрели содержимое и расширились.

– Оно прекрасно. Ей подойдёт.

– Вот почему я его купил. У меня есть подруга-ювелир, и когда я сказал ей, что искал что-то подходящее для Калли, она показала мне его. Я не мог не купить, – вздохнул он. – Я узнал кто такая Калли две недели спустя и попытался убедить себя, что это к лучшему.

– Почему ты не вернул его?

Торп задавал себе этот вопрос миллион раз.

– Я не мог заставить себя. В моей голове оно было сделано для нее.

– Оно, должно быть, стоило тебе целого состояния.

Он рассмеялся.

– Да. И в то время мне было просто все равно. Она стоила каждого пенни.

– Я прекрасно понимаю. Если ты хочешь увидеть Калли сейчас, возьми его с собой и будь готов использовать его. У меня есть идея.

***

Калли снова посмотрела на часы. Было около полуночи. Она нахмурилась. Если бы Шона не назначили на другое дело, что бы ни случилось сегодня, это должно было касаться ее. Боже, она надеялась, что Уитни и его дружки не прервали свой отпуск в Мексике, чтобы вернуться и закончить убивать ее ради всего святого.

Не то чтобы Шон оставил ее без защиты. Она была уверена, что он нанял телохранителей, чтобы следить за домом днем и ночью. Возможно, это должно было беспокоить независимую женщину в ней, но он заботился о ее безопасности. Так что, несмотря на то что она научилась заботиться о себе, его предосторожности сделали ее теплой и пушистой.

Она снова сосредоточилась на электронной книге, делая все возможное, чтобы погрузиться в уютную тайну сюжета. Либо это, либо желание, чтобы Шон был дома. И еще она немного скучала по Торпу.

Вздохнув, Калли посмотрела через массивные французские двери в главной спальне на обширный задний двор. «Доминион» был там, всего в двенадцати и двух десятых милях – она нанесла его на карту, – но расстояние с таким же успехом могло быть целой вселенной. Торп исчез. Он не покончил со своим прошлым и не собирался возвращаться. Калли хотела разозлиться, но в основном ей было чертовски грустно.

Ее спасительной благодатью был Шон. Его любовь, его утешение, его смех – все это было бальзамом для ее боли. Несмотря на их поездки и напряженный график в последнее время, он никогда не упускал возможности заняться с ней любовью. Его прикосновения – частые и обожающие – всегда заставляли ее чувствовать себя центром вселенной. Иногда она не могла не задаваться вопросом, не пытается ли он заполнить пробел, оставленный отсутствием Торпа. Она сказала ему, что он уже наполнил половину ее так идеально, что просто быть рядом с ним иногда заставляло ее плакать, потому что она счастлива. Она не ожидала, что он заполнит другую половину ее, кровоточащую и пустую, когда Торп уйдет. Ее бывший босс и защитник тоже не мог заполнить половину Шона. Ни тот, ни другой не могли заменить друг друга.

Она просто любила их обоих.

Бессмысленные мысли. Калли бросила книгу и встала, ее короткая черная ночнушка развевалась вокруг бедер.

На другом конце дома она услышала звук открывающейся двери гаража, звон сигнализации, хлопанье закрывающейся двери, скрежет ключей, звуки шагов. Она улыбнулась.

Шон появился через несколько секунд, его лицо было непроницаемым. Он пересек комнату прямо к ней, взял ее лицо в свои руки и запечатлел восторженный поцелуй на ее губах. Со стоном она растворилась в нем. Сейчас он возьмет ее на руки и снимет с нее лоскуток шелка, прикрывающий тело. Он покажет ей свою преданность, и она вернет ее, открыв ему свое сердце еще шире.

Вместо этого он отступил.

– Встань на колени передо мной, милая.

О, он был в таком настроении. Они не участвовали ни в каких БДСМ-играх со времен плавучего дома. Теперь, когда перед ней открылась такая возможность, она поняла, как сильно ее хотела. Жаждала. Ей нужно было чувствовать, что она может отдать себя в руки мужчины, которого любит, зная, что он доведет ее до предела, и в то же время полностью доверяя ему, чтобы он не сломал ее.

– Да, сэр.

Она опустилась на колени у его ног, склонила голову и, затаив дыхание, ждала. Ее тело начало расцветать от предвкушения.

Не говоря ни слова, он наклонился к ней. Она услышала легкий щелчок, и проволока из белого золота снялась с ее шеи.

Он снял с нее ошейник?

Калли ахнула и с ужасом посмотрела на Шона.

– Ч-что я сделала? Я не смогла сделать тебя счастливым?

Шон присел перед ней на корточки и провел рукой по ее щеке. Он держал ее сердце в своих руках. Он разрывал ее надвое, и все же он выглядел таким взволнованным. Если он бросит ее… Нет! Ее грудь уже разрывалась при этой мысли.

– Ты делаешь меня очень счастливым. Теперь я хочу от тебя другого.

Он вытащил из штанов маленькую бархатную коробочку, и ее сокрушительная боль превратилась в удивленную радость.

– Каллиндра Алексис Хоу, ты выйдешь за меня замуж? Видит Бог, я любил тебя с самого начала, и я не могу представить, как долго смогу прожить, не сделав тебя своей женой. Пожалуйста, скажи «да».

Когда он встал и помог ей подняться на ноги, Калли расплакалась. Она бросилась в его объятия, так крепко сжимая его, он обнял ее с такой же силой. Слезы полились так быстро, ее сердце переполнилось. Она отстранилась и сквозь слезы посмотрела ему в глаза. Она хотела, чтобы он знал, как много это значит.

– Я люблю тебя. Я не знаю, поймешь ли ты когда-нибудь, как сильно, но я сделаю все возможное, чтобы показывать тебе каждый день. Да!

Шон притянул ее к себе и снова крепко прижал, и она изо всех сил вцепилась в него, празднуя то, что будет теперь, когда они станут мужем и женой, что может быть, когда они создадут семью. И оплакивала то, чего никогда не могло быть без Торпа.

Калли впилась пальцами в Шона. Она должна остановить это. Торп не мог быть призраком между ними. Он ясно дал понять, что не хочет ее, и ей пришлось изгнать его. Она тосковала по семье, принадлежности и счастью с тех пор, как были убиты ее отец и сестра. В конце концов ответственные за это люди получат по заслугам. Но она не откажется от любви, которую разделяла с Шоном сейчас и навсегда, чтобы тосковать по мужчине, который не разделил бы его сердце.

Шон мягко отстранился, осыпая ее лицо мягкими, сладкими поцелуями. Затем он открыл коробку. Калли прижала руку к губам, вне себя от радости от красоты кольца – и этого момента.

Ей подмигнул красивый круглый камень в центре, окруженный кругом из мелких бриллиантов. Ободок был покрыт такими же изящными камнями. Это не было экстравагантно. Это было совсем не похоже на гигантский камень, который ее отец подарил матери, и она была рада. То, что дарил ей Шон, было абсолютно идеальным, и тем, что она выбрала бы сама.

Пронзительная красота этого события стала еще более полной, когда он надел кольцо ей на палец.

– Я собираюсь сделать тебя счастливым, – прошептала она, улыбаясь сквозь слезы.

– Знаю. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты тоже была счастлива, милая. – Он украл еще один нежный поцелуй. – Я всегда буду это делать.

Она знала это. Ее шея казалась обнаженной без его знака обладания. Это совсем не делало ее счастливой.

– Знаешь, я все еще могла бы носить твой ошейник.

Он покачал головой.

– Я не так хотел сделать тебя своей. Сначала я надел его на тебя под ложным предлогом. Сначала ты приняла его по неправильным причинам. Это, – он погладил ее обручальное кольцо, – для нас. По правильным причинам. Я всегда буду нежить тебя. Кроме того, что-то еще нужно надеть тебе на шею.

Шон погладил ее по щеке, затем прошел мимо нее, устраиваясь в большом клубном кресле в углу. О чем, черт возьми, он говорил?

– Зверушка?

Глубокий голос, который преследовал ее, теперь звучал в ее голове. Должно быть, у нее галлюцинации. Но когда она обернулась, Калли поняла, что ничего кажется.

– Торп?

Он стоял там, усталый и явно нервничающий, но такой же властный, как всегда, расставив ноги и заложив руки за спину. Его серые глаза пронизывали ее насквозь, одним взглядом достигая самого сердца.

Он приподнял бровь, глядя на нее.

– На данный момент этого обращения будет достаточно. На колени.

Она перевела взгляд на Шона, который не сказал ни слова. Он просто молча наблюдал.

– Ты привел его сюда? – спросила она.

– Мы уже поговорили. Он хотел тебя видеть, – сказал ее жених.

Чтобы извиниться? Чтобы загладить глупую вину? Для секса? Она повернулась к Торпу, растерянно моргая.

– Ты еще не встала на колени, зверушка.

Он выжидающе уставился в пол, затем снова на нее. Все в его поведении говорило о том, что он ожидал, что ему будут повиноваться.

– Думаю, ты должна сделать так, как он просит, милая.

На лице Шона появилась слабая улыбка.

Их перепалка напомнила ей Лас-Вегас. Они были на одной волне, которую она не совсем понимала. Но тогда ей понравились результаты. Несмотря на опасность, окружавшую ее в то время, Калли никогда не была счастливее.

Она опустилась на колени, мягкий ковер смягчил удар. Она рискнула взглянуть Торпу в лицо. Выражение его лица смягчилось.

Он погладил ее по макушке, и это прикосновение наэлектризовало ее, пробежав по позвоночнику. Она и представить себе не могла, что когда-нибудь снова увидит его, не говоря уже о том, чтобы быть так близко. Слезы радости, которые вызвало предложение Шона, вернулись. Ее жених никогда бы не привез Торпа сюда, если бы тот намеревался снова разбить ей сердце.

Улыбнувшись, она склонила голову.

– Сэр?

– Это ближе к той форме обращения, которую я хотел бы слышать, Калли. Но я хочу, чтобы ты называла меня кем-то гораздо более важным. – Он обхватил ее подбородок рукой и приподнял к себе. – Я хочу быть твоим Хозяином. Я хочу, чтобы ты была моей единственной зверушкой.

Он вытянул другую руку перед собой, сжимая продолговатую черную коробочку.

Калли моргнула. Его лицо выражало безошибочную привязанность и преданность. Ее сердце дрогнуло, а затем заколотилось сильнее.

Неужели все ее мечты действительно сбываются?

– Уверен, у тебя есть ко мне вопросы, – пробормотал он. – И у тебя есть на них все права. Позволь мне посмотреть, смогу ли я ответить на них для тебя.

– Пожалуйста.

Она едва смогла выдавить это слово из-за эмоций, сдавивших ей горло.

– Я был ослом, что бросил тебя. Глупым. Логан назвал меня чем-то менее лестным, и он был прав. Я никогда не чувствовал себя таким целым, как когда я с тобой. Ты удовлетворяешь все мои доминирующие потребности, когда подчиняешься… И ты достаточно дерзка, чтобы быть вызовом. Я больше не могу жить без тебя. Пожалуйста, не заставляй меня пытаться. Если ты скажешь «да», я буду относиться к твоему служению с предельной осторожностью. Я раздвину твои границы и обеспечу безопасность, одновременно давая тебе наказание, в котором ты нуждаешься, и любовь, которую ты заслуживаешь. Для меня никогда не будет другой, и я никогда больше не покину тебя. Я надеюсь, ты согласишься носить мой ошейник и с гордостью называть меня Хозяином.

Он открыл коробку, и Калли испытала второй приступ изумления за ночь. На бархате лежал сверкающий ошейник. Толстая полоса платины обвивала бы ее шею, нерушимая, символизируя их связь. Мерцающий металл встречался спереди и удерживался вместе одним миниатюрным замком с каждой стороны массивного свисающего центрального камня. Потрясающий аквамарин был окружен миниатюрными бриллиантами и располагался прямо в ложбинке ее горла.

Калли подняла на него глаза.

– Ты серьезно?

– Я так думаю. Он купил его для тебя два года назад и сохранил его, – добавил Шон.

– Это было сделано для тебя, зверушка. Я всегда хотел, чтобы ты надела его для меня. Ты примешь меня?

– Ты действительно будешь здесь завтра?

Вопрос прозвучал так же испуганно, какой была и она сама. Калли прикусила губу.

– Каждый день до конца моей жизни.

Торп сказал все правильно… кроме тех трех слов, которые стояли у них на пути. И все же, были ли они важны? Она знала, что он любит ее. Разве обязательство не было важнее банальности? Да, но она все еще жаждала, чтобы он прижал ее к себе, заглянул в ее глаза и сказал, что у него на сердце.

– Разве это не то, что ты хотела услышать, зверушка? – подтолкнул Торп.

На данный момент этого было достаточно. Но она также только что посвятила свою жизнь Шону. Он привел сюда Торпа, так что она вообразила, что ее жених одобрил это, но… она вопросительно посмотрела в его сторону.

– Мы с Торпом поговорили, милая. Мы помирились. Мы оба чувствовали, что это соглашение работает лучше всего, потому что я всегда хотел жениться на тебе. Я более традиционен. – Он пожал плечами. – Мое кольцо на твоем пальце значит для меня все. Пресса уже связала нас романтическими узами. Это будет просто казаться естественной эволюцией наших отношений с внешним миром. Потому что так оно и есть.

Его кольцо на ее пальце значило для нее целый мир, и она гордилась бы тем, что стала его женой.

– А я всегда хотел, чтобы ты была моим сабмиссивом, – сказал Торп хриплым голосом. – У меня была жена. Брак не дал мне той глубокой связи доверия и понимания, которую я искал всю свою жизнь. Я ввязался в это по неправильным причинам. Союз был разорван, и я не оплакивал его потерю. То, что мы разделяем, совсем не похоже на это. В ту минуту, когда я оставил тебя, боль чуть не раздавила меня. Я никогда не надевал ошейник на собственного сабмиссива, чтобы, – он повернулся к Шону с кивком, – «нежить» – идеальное слово. Спасибо.

Шон слабо улыбнулся.

– Всегда пожалуйста.

– Я хочу, чтобы ты была первой и последней, Калли, кто вступит со мной в узы, которые я считаю самыми священными.

Торп стоял перед ней, выглядя уязвимым, но гордым. Тело крупное, плечи внушительные, глаза почти умоляющие.

Она растаяла внутри. В течение четырех лет она наблюдала за ним с разными сабами, ища то, чего он никогда не находил. Недовольство, которое она всегда видела тогда, исчезло. Ее самой заветной мечтой, когда она жила в «Доминионе», было стать его единственной и неповторимой. Она всегда подозревала, что, если он позволит себе заботиться и возьмет одну женщину как свою, он сделает все, чтобы сделать связь такой же глубокой и реальной, как брак.

– Но это не значит, что он не будет относиться к тебе как муж, – добавил Шон.

– Или что Шон не будет хвалить или наказывать тебя, как твой Дом, когда тебе это нужно.

Торп твердо кивнул ей.

Меньшего она и не ожидала.

– Итак, ты слышала, чего мы хотим, но выбор за тобой, – тихо сказал Торп.

Слезы, которые ей не удалось сдержать, горячими ручейками потекли по лицу. Она вздрогнула на одном дыхании, затем посмотрела на Торпа с любовью в глазах.

– Я принимаю этот ошейник как символ твоей собственности. Тебе я обещаю свое послушание и свою любовь. Я верю, что ты дашь мне любовь и наказания, в которых я нуждаюсь. Взамен я предлагаю тебе в дар саму себя и горжусь тем, что называю тебя Хозяином.

С видом величайшей гордости и трясущимися руками Торп застегнул свой ошейник на её шее. Мимолетно она заметила, что это было так правильно, когда он поднял ее на ноги и прижал к себе.

– Слава гребаному Богу.

– Аминь, – сказал Шон, поднимаясь с кресла в углу.

Когда Торп накрыл ее губы своими для мягкого повелительного поцелуя, Шон подошел к ней сзади и прижался губами к ее шее.

– А теперь приготовься услышать слова, которые, я подозреваю, ты будешь слышать часто, милая.

Торп обхватил ее лицо ладонями и соединил их взгляды, заглядывая прямо в ее душу.

– Я люблю тебя, Калли. Ты будешь слышать это часто. Я надеюсь, ты сможешь к этому привыкнуть.

Радость взорвалась внутри нее, переливаясь эмоциями, безмолвной и готовой к будущему.

– Я тоже люблю тебя, Митчелл. – Она повернулась в его объятиях лицом к Шону. – И я люблю тебя, Шон. Мой мир навсегда изменился, превратившись в самое прекрасное существование, какое только возможно, благодаря вам.

Шон поцеловал ее в лоб, в нос, затем задержался на ее губах.

– Я люблю тебя и уверен, что ты тоже будешь часто слышать это от меня. Но это не то, что я имел в виду.

– О?

Она послала ему обольстительную улыбку.

– Я уверен, что нет, зверушка.

Калли бросила взгляд на Торпа через плечо. Ее согрело осознание того, что ее принятие их связи придало его лицу такое довольное выражение.

– Так что еще ты хотел сказать?

Она застенчиво улыбнулась.

Торп глубоко вздохнул. Его плечи поднялись, грудь расширилась. Он носил свою власть, как хорошо сшитый костюм, когда отдал ей свой первый приказ в качестве ее Хозяина.

– Раздевайся.

Она покраснела с головы до ног. Она ожидала этого, и это все еще вызывало у нее покалывание, заставляло ее тело гореть от предвкушения.

– Да, хозяин.

Шон погладил ее по плечу, и она подняла взгляд на лицо, в его глазах была тоска. Она ответила ему поцелуем.

– А теперь, милая, будь добра, выполняй приказ.

На ее лице появилась улыбка. Ее мир был совершенен.

– С удовольствием.

Конец

Notes

[

←1

]

исп. Ничего

[

←2

]

Крысиная стая — группа деятелей американского шоу-бизнеса 1950-х и 1960-х годов, которая группировалась вокруг Хамфри Богарта и его супруги Лорен Бэколл.

[

←3

]

Амбиен – прим.: Золпидем – снотворное лекарственное средство из группы имидазопиридинов, используется в составе многих современных снотворных препаратов.