Исцеление

7

— Задержись на том, о чем ты сейчас думаешь, что бы это ни было, — медленно произнес Мигель, спускаясь по мраморным ступеням к Элис.

Он был улыбчив и вальяжен, но чем ближе подходил, тем более напряженной становилась она. Потому что для нее наступал момент истины, а она совершенно не была уверена, сможет ли продемонстрировать определенного рода мастерство, которого, по всей вероятности, ожидает Кальсада.

Наверное, он ощутил перемену в ее настроении, ибо в его глазах появилось вопросительное выражение. И хотя он был больше занят размещением бокалов на мраморном столе и наполнением их шампанским, он все же продолжал пытливо поглядывать на Элис, словно желая разгадать, что же с ней происходит.

Но той и самой хотелось бы это знать. И еще ей требовалась подсказка, как следует себя вести. Должна ли она завязать легкую беседу, выстроив таким образом незримый мостик между текущим моментом и минутой, когда действие переместится в спальню? Или ей необходимо произвести некоторые поощряющие действия, которые облегчили бы Мигелю переход ко второй стадии нынешнего вечера?

Впрочем, ни одно из названных соображений не имело сейчас значения, потому что Элис не способна была ни на первое, ни на второе. Она чувствовала себя слишком скованной и была не в состоянии поддерживать элементарную беседу. Сказывалось отсутствие опыта в подобных делах.

Подхватив два бокала с пенящимся шампанским. Мигель обернулся, чтобы вручить один Элис. Она взяла, не поднимая глаз.

— Отпей, — велел Кальсада.

Элис послушалась и, пригубливая вино, ощущала на себе пристальный взгляд, от которого еще больше розовели щеки. Шампанское было приятно на вкус.

— Еще глоток!

Элис вновь повиновалась. Проследив за ней, Мигель легонько поднял ее подбородок и посмотрел в голубые глаза — на этот раз совершенно серьезно.

— Даю тебе последний шанс, дорогая. Мне необходимо знать, что все происходящее действительно соответствует твоим желаниям.

Нелегкий вопрос, подумала Элис. Хочу ли я бухнуться в глубокий омут, не умея толком плавать? Вряд ли.

— Да, я так решила, — прошептала она.

— Тогда объясни мне, что тебя тревожит?

— Тебе обязательно нужно знать?

— Мне не нравится выражение твоих глаз.

Медленно подняв длинные ресницы, Элис взглянула прямо ему в лицо и усмехнулась. Неужели этот предмет нуждается в объяснении?

— Мы знакомы меньше недели, и ты еще спрашиваешь, почему я волнуюсь?

— Разве тебе было бы легче, если бы срок нашего знакомства исчислялся большим количеством дней? — Он не смог удержаться от насмешки. Ведь Мигель превосходно знал то же, что и Элис: неизбежность их связи была предопределена в тот самый миг, когда они впервые увидели друг друга.

— Нет, — горько признала она.

— Тогда не прячь от меня своих прекрасных глаз! — настойчиво произнес он. — Я хочу, чтобы во время нашего общения были включены все чувства. А твои глаза творят со мной нечто невообразимое. Ни одна женщина не смотрела на меня так!

— Их было много? — не удержалась Элис, хотя слова Мигеля бросили ее в жар.

На его губах появилась дразнящая улыбка.

— Нет, это у меня впервые.

Элис рассмеялась. Шутка вышла замечательная. От скованности не осталось и следа. Я люблю тебя, хотелось сказать ей, однако подобное признание было невозможно. Поэтому она избрала другой способ выражения восхищения: приблизилась к нему, встала на цыпочки и легонько коснулась его губ своими.

— В таком случае леди тоже имеет право на смущение.

— Как и ее кавалер, — кивнул Мигель с сияющими глазами. — А сейчас потяни еще немного шампанского и задержи во рту.

Заинтригованная этой инструкцией, Элис выполнила все, как было велено, причем одновременно с Мигелем. Шипящие пузырьки защекотали ей язык и нёбо. Она сморщила нос и вдруг застыла, сраженная силой взгляда наблюдавшего за ней Кальсады. В его глазах светилось такое теплое выражение, что все притихшие чувства с новой силой всколыхнулись в ее груди. Отдавшись внутренним переживаниям, она не сразу поняла, что сейчас произойдет, а когда это случилось, было уже поздно. Мягким изящным движением Мигель обвил ее талию рукой и быстро прижался к губам.

Результатом его действий явился внезапный взрыв эмоций, особенно когда влажный от шампанского язык Мигеля встретился с языком Элис. Это был самый будоражащий момент из всего, что ей доводилось переживать до сих пор. В долю секунды она из состояния настороженного ожидания перешла к всеохватывающему чувственному подъему. Рука Элис беспомощно схватила воздух, ища опору тому чистейшему ощущению, которому трудно было подобрать название и которое распространялось сейчас по всему ее телу, подобно потоку лопающихся пузырьков шампанского.

Пальцы Элис наконец нащупали что-то твердое — как оказалось, плечо Мигеля — и вцепились в него. Дыхание их смешалось, все барьеры нервозности пали, неуверенность развеялась в воздухе. Поцелуй углубился и приобрел новое значение, став искушением чистейшего вида и наивысшей интенсивности.

Элис услыхала звук прикосновения стекла к мрамору, но не смогла распознать его природу, до тех пор пока не почувствовала, как у нее отбирают бокал и ставят на стол. После того как обе руки оказались свободными, Элис еще ближе придвинулась к Мигелю, скользнула пальцами по прикрывавшей грудь ткани рубашки. Она ощутила приятное тепло плоти, упругость тренированных мускулов и легкую пружинистость волосков.

Почему на нее так сильно повлиял привкус шампанского, Элис не могла понять. Она лишь знала, что Мигель определенно ожидал подобного эффекта, из чего автоматически вытекало, что ему уже приходилось проделывать подобное и прежде.

— Как хорошо это у тебя получается! — выговорила Элис слегка заплетающимся языком.

— А будет еще лучше, — заверил ее он.

Не говоря больше ни слова, он взял ее за руку и повел в спальню, на ходу погасив свет в гостиной. В смежной комнате лампы были выключены. В полумраке Мигель вновь заключил Элис в объятия.

Она не сопротивлялась. Напротив, с готовностью подставила губы его горячим губам. Все выглядело так, словно они давно являлись любовниками. Постель находилась всего в нескольких шагах, однако спешки не было. Они приближались к кровати постепенно. Вначале Мигель ласково помог Элис снять платье. Прикосновение его рук рождало пламя в ее томимом страстью теле. Его длинные пальцы легонько отодвинули с ее спины тяжелую массу волос, нашли движок молнии и потянули вниз. Элис в это время самозабвенно льнула к Мигелю, опаляя его своим жаром.

Потом он спустил ее платье с плеч до талии и ниже, пока оно не упало на пол. Элис осталась стоять перед ним, как он и предполагал, лишь в одном черном кружевном белье. От внимания Элис не ускользнуло, как его заинтересованный взгляд быстро обежал ее всю. В его глазах вспыхнуло торжество.

— А, ты все-таки выполнила мое задание?

Элис залилась краской. Заметив это, Кальсада хрипловато рассмеялся, что привело ее в полное смятение. Она чувствовала себя полной идиоткой, стоя перед Мигелем в лифчике, трусиках и с валявшимся в ногах платье. При этом обжигающий мужской взгляд пристально исследовал каждый дюйм ее тела. Он же, в отличие от нее, был полностью одет и сохранял достоинство.

Однако подобное положение сохранялось недолго, ровно столько, чтобы пальцы Элис успели расстегнуть оставшиеся пуговицы на рубашке Мигеля. Ее губы в этот момент были прижаты к его рту. Но поцелуй тоже оказался коротким: в ту секунду, когда половинки рубашки разошлись, Элис отстранилась, потому что желание увидеть наготу Мигеля перевесило удовольствие, доставляемое его губами и языком…

Мигель меньше всего ожидал, что Элис примется ласкать его так, как он ласкал ее. Тем не менее она занялась именно этим, и прикосновения ее пальцев к обнаженной груди заставили его со свистом втянуть воздух. Услыхав странный звук, Элис на миг замерла, подняла глаза и встретила выражение наслаждения в темном бархатном взгляде. Тогда она с непередаваемой чувственностью облизнула губы влажным языком, чем окончательно сразила Кальсаду. Потом она вновь опустила глаза и принялась увлеченно выстраивать дорожку из прохладных поцелуев от одного мужского соска к другому.

— О-о! — застонал Мигель. И закрыл глаза, потому что губы Элис, язык и нежные пальцы властно увлекли его в мир изысканной неги…

Как же давно хотелось ей прикоснуться к нему! И каким чудесным оказалось это в реальности. Он откликался на каждое ее движение. Его дыхание стало прерывистым, темные шелковистые волоски слегка вздыбились, приподнялись над смуглой кожей.

Однако Элис хотела большего и получила желаемое, когда он, вынырнув из сладостного морока, высвободил руки из рукавов. Обретя свободу, он вновь прильнул к губам Элис. Та обняла его за шею, а он подхватил ее под ягодицы, приподнял и прислонил спиной к стене. Жар разгоряченной зоны меж ног Элис обжег Кальсаду. Вдобавок она начала двигаться, подсознательно следуя собственному внутреннему ритму. Ни один мужчина, в жилах которого течет кровь, не смог бы перед этим устоять.

В каждом действии Элис сквозила врожденная чувственность. Он видел это и не мог поверить своему счастью: как ему удалось отыскать такую женщину? Похоже, она ничуть не смущается. Она желает близости и даже не пытается скрыть своего вожделения. Интересно, Боб тоже видел ее такой?

Стоп! — сердито прозвучало в мозгу Мигеля. Недоумок, зачем ты приплетаешь сюда Роберта?

— Что-то случилось? — спросила Элис, мгновенно почуяв перемену в его настроении.

— Нада! — бросил тот, не осознавая, что говорит по-испански. Однако тревожное выражение дивных голубых глаз вмиг обуздало вспышку гнева, а вернее, направило ее на него самого, по собственной глупости испортившего такой прекрасный момент. — Ничего, дорогая. Просто я хочу тебя, вот и все. Ты хотя бы представляешь, что делаешь со мной?

— Да.

Этот короткий ответ словно выдернул вилку из розетки, от которой питалась ярость Мигеля. Обретя прежнее состояние духа, он увидел в глазах Элис выражение, которого давно ждал. Теплое, затуманенное, оно напомнило ему о снедавшем его с первого дня встречи желании увидеть, какие чувства отразятся в глазах мисс Слейтон, когда он проникнет в нее…

Ситуация явно переменилась. Мигель до поры держался пассивно, но сейчас он вновь стал таким, каким хотела видеть его Элис: властным, настойчивым и сильным. Пристально глядя ей в глаза, он взял ее руку, все еще обвивавшую его шею, и поместил на застежку своих брюк.

Это был безмолвный приказ закончить его раздевание. У Элис сильно забилось сердце: если он заметит ее неуверенность, он переменит мнение о ней.

— Ну же! — произнес он, поднимая руки к плечам Элис и просовывая пальцы под бретельки бюстгальтера. Затем он с дразнящей медлительностью потянул тоненькие лямки вниз.

Заключительный этап взаимного раздевания поднял накал страсти до наивысшей отметки. Очень скоро две кружевные чашечки оказались сдвинуты с полной упругой груди, которая совершенно не нуждалась в поддержке. Элис прерывисто вздохнула, когда Мигель впервые прикоснулся к ее нежным округлостям. Его палец медленно обвел каждую из них, и они слегка разбухли, налились в ответ.

— Ну же… — повторил Мигель, возвращая Элис к невыполненной задаче. — Расстегни брюки. Дотронься до меня. Я тоже хочу испытать удовольствие, такое же, как и ты…

Он знал, о чем говорит, потому что видел лицо Элис. Ее голова была запрокинута, губы приоткрыты, глаза затянуты поволокой, а сознание витало где-то далеко. Поэтому когда пальцы Элис принялись возиться с застежкой брюк, Мигель поздравил себя с маленькой победой: ему удается управлять ею даже тогда, когда она пребывает в состоянии полузабытья.

Однако это достижение оказалось иллюзорным: как только Элис нечаянно царапнула Мигеля ноготком, мышцы его живота мгновенно отреагировали, а внутри словно взорвался тепловой шар. Боже, подумал он, зажмуриваясь от удовольствия, а ведь она еще не добралась до самого главного…

Это было истинное блаженство. Пока Элис разбиралась с застежкой, он нежно ласкал ее соски кончиками пальцев. Дыхание Элис сразу стало прерывистым. Где-то в отдаленном закоулке ее сознания сидела мысль: если это испанский способ заниматься любовью, то как в таком случае выживают их женщины?

Ты не узнаешь, если не испытаешь все до конца, ответил чей-то тоненький насмешливый голосок. Это еще цветочки, дорогуша, посмотрим, что с тобой будет, когда дело дойдет до ягодок!

Упомянутый момент был уже близок. Он настал, когда Мигель наклонился и страстно впился в губы Элис, пока та тянула вниз молнию, невольно касаясь пальцами прикрытой лишь тонкой тканью трусов твердой мужской плоти. Это сказочное ощущение немедленно вызвало напряженную пульсацию меж ее ног. В помещении стало как будто жарче. Губы Мигеля обжигали ей рот, разминавшие грудь ладони казались раскаленными. В то же время сотрясаемая горячими толчками крови плоть все больше разбухала в разрезе брюк, превосходя размерами любой нескромный образ, когда-либо грезившийся Элис.

И все же она не прошла основного испытания, ибо никакая сила на свете не смогла бы заставить ее сдвинуть вниз резинку трусов Мигеля. К счастью, Элис выручила его собственная нетерпеливость. Словно не в силах больше ждать, он вдруг решительно расстегнул крючки на спине Элис, сорвал бюстгальтер и швырнул на пол. Затем подхватил свою обворожительную добычу на руки и понес к кровати, где осторожно уложил на покрывало. Отступив на шаг, он принялся быстро освобождаться от остатков одежды. Элис с затаенным дыханием наблюдала, как он короткими точными движениями сбрасывает туфли, стягивает брюки вместе с носками. Наконец настал черед трусов. Через мгновение Мигель выпрямился. Прекрасный в своей наготе, он с некоторым вызовом предстал пред Элис с восставшим и подрагивающим в такт биению сердца мужским естеством…

Он сразу понял, что его вид произвел на Элис сильное впечатление. Он увидел, как вспыхнули ее глаза, и наполнился специфической мужской гордостью. Впрочем, восхищение было взаимным. Элис выглядела просто обворожительно. Наконец-то она оказалась в постели Мигеля! Ложась рядом, он тщетно пытался сдержать сердцебиение, настолько сильно происходящее взбудоражило его.

Все последующее превратилось в долгое волнующее единение. Руки Элис исследовали тело Мигеля, а его губы — упругую девичью грудь, соски и аккуратную ямку пупка, которая оказалась очень чувствительной к прикосновениям языка. В тот миг, когда он потянул вниз кружевные трусики Элис, она сильнее стиснула его плечи и простонала:

— Поцелуй меня…

Ее голос был окрашен столь отчаянным желанием, что Мигель сразу выполнил просьбу. Он с жадностью припал к влажным припухшим губам, и Элис осталось лишь растворяться в неге. А он тем временем продолжал изучать ее тело. Когда его пальцы легли на пушистый треугольник между ног Элис, он явственно ощутил ее содрогание, порожденное новым приливом страсти, и сам испытал от этого несказанное удовольствие.

Ласки, однако, не были односторонними, так как Элис тоже непрерывно ласкала спину Мигеля, плотные мускулистые ягодицы, покрытые завитками волос бедра. И ему все больше хотелось, чтобы она помогла наконец разрядить неимоверно усилившееся напряжение. Но Элис все медлила с этим, и их объятия вскоре стали напоминать схватку. Рты впивались друг в друга, извивающиеся тела сплелись, руки неустанно ласкали интимную плоть. Но оба жаждали большего.

Кто сдался первым, трудно сказать. Возможно, поражение оказалось взаимным. В какой-то момент, осторожно погрузив палец в ее влажную горячую глубину и ощутив там судорожный спазм, он понял, что заветный момент настал. Вероятно, о том же подумала и Элис, уловив ладонью усилившуюся до предела пульсацию бархатистой, несмотря на чудесную твердость, плоти.

Даже то немногое, что осталось на Элис из одежды, сейчас сильно раздражало обоих. Что-то с досадой пробормотав, Мигель нетерпеливо содрал с ее стройных лодыжек кружевные черные трусики. Спеша помочь, Элис приподняла ноги, и он задохнулся от восторга при виде столь соблазнительного зрелища. Поймав одну изящную ступню, он принялся легонько ее покусывать и покрывать поцелуями, постепенно спускаясь все ниже по внутренней стороне бедра. Он непременно продвинулся бы до самого конца, если бы Элис попросту не сгребла волосы на его затылке и не потянула к себе.

Заставив его приблизить к ней лицо, она почувствовала, что между ними вновь что-то переменилось. Напряжение чуть-чуть ослабло, позволив им обоим слегка успокоиться и посмотреть друг другу в глаза. Элис нежно поцеловала веки Кальсады, щеки, орлиный нос. Мигель проделал с ней то же самое.

— Фантастика! — шепнул он, убирая с лица Элис прядь волос. — Ты меня околдовала.

— А ты — меня.

Он тихонько рассмеялся. Но потом вдруг умолк и прильнул к ее губам в жарком, глубоком поцелуе. И все началось сначала, но на этот раз ласки стали смелее и интимнее, их переполняла страстность, которую можно было утолить одним-единственным способом.

Наконец Мигель лег на Элис, и она с готовностью приняла его. Худощавые смуглые бедра расположились между ее стройных длинных ног. В самую последнюю секунду, перед тем как их тела соединились, Элис сообразила, что Мигелю хочется, чтобы ее глаза оставались открытыми. Поэтому она остановила взгляд прямо на черных зрачках и так встретила вожделенное мгновение, когда одним глубоким движением он вошел в нее.

Казалось, это невозможно, но его глаза потемнели еще больше. Они поблескивали в полумраке спальни на напряженном из-за желания лице. Мигель начал двигаться — медленно, мощно, не сводя взгляда с Элис, которая все сильнее распалялась от нарастающего наслаждения этого изумительного ритма. Вскоре она обвила Мигеля ногами, впилась пальцами в его спину. Несмотря на запредельно усилившееся напряжение, оба не сводили друг с друга глаз. Это являлось частью того, чем они сейчас занимались, чрезвычайно важной составляющей процесса полного слияния, линией связи, предназначенной для общения при помощи чувств, а не слов.

Глаза Элис больше не были голубыми. Они стали дымчато-темными, но и сероватый оттенок исчез из них, когда приблизился финал. С ее приоткрытых губ слетали короткие вскрики наслаждения, постепенно становившегося все более мощным, плотным, всепоглощающим. Всецело разделявший эти ощущения Кальсада никогда еще не испытывал столь сильного подъема.

Заслуга здесь полностью принадлежала прелестной Элис. Это благодаря ей Мигель переживал сейчас доселе неизведанные мгновения страсти. Элис была теплой, щедрой и отдавала себя всю без остатка. В тот момент, когда его дыхание стало тяжелым, а ритм и сила движений увеличились до неистовства, Элис просто присоединилась к нему, чтобы одновременно пройти всю сладостную агонию завершающих судорог. В самое последнее мгновение она порывисто стиснула темноволосую голову руками, сильно изогнулась под ним и горячо выдохнула ему в лицо:

— Мигель!.. — Больше ничего. Только имя, произнесенное с обнажающим душу чувством.

В следующую секунду нижняя часть ее тела конвульсивно содрогнулась, на миг поднявшись над постелью и сильно стиснув горячими внутренними мышцами его беснующуюся плоть. И он сразу полетел вслед за Элис в темную пропасть наслаждения с отдающимся в ушах эхом собственного имени и туманным осознанием погружения в доныне недоступные глубины блаженства.

Определенно, эта женщина ведьма! Причем моя, успел подумать Мигель, прежде чем его рассудок накрыла расслабляющая волна облегчения…

Лежа под Мигелем и продолжая испытывать легкое биение пульса в том месте, где их тела оставались соединенными, Элис закрыла глаза и позволила себе предаться приятному чувству насыщения. Мигель был тяжел, но в этом заключалось дополнительное удовольствие. Она растворялась в исходившем от него тепле, тонком запахе и общем ощущении расслабленности.

На ее губах появилась улыбка.

— Тсс… — шепнул Кальсада, которому показалось, что Элис собирается заговорить и испортить таким образом все впечатление.

Однако у нее и в мыслях не было ничего подобного. Она слишком хорошо себя чувствовала в объятиях мужчины, который дал ей так же много, как и взял. Это было чудное ощущение. Кроме того, Элис знала, что Мигель пребывает в таком же разнеженном состоянии.

Позже, почувствовав, что она хочет переменить положение, он потихоньку отстранился. Запечатлев на ее шее поцелуй, он лег на бок и положил согнутую ногу на ее бедра, словно желая убедиться, что та никуда не улизнет. Затем он подпер щеку ладонью и принялся другой рукой убирать в сторонку пряди волос, растрепавшихся по ее плечам и груди.

— Ты назвала меня по имени, — неожиданно произнес он.

Длинные ресницы Элис удивленно вздрогнули.

— Правда? — Она не могла припомнить, произносила ли вообще хоть слово.

Он самодовольно улыбнулся.

— Си. Ты назвала меня Мигелем на пике удовольствия. Мне приятно.

Это было заметно. Однако Элис слегка смутилась.

— А какое, по-твоему, имя я должна была произнести? — поинтересовалась она ворчливо, но с лукавой усмешкой.

Его реакция ошеломила ее. Вместо того чтобы поддержать игривое настроение, тот вдруг помрачнел. На лице появилось жесткое выражение. Вполголоса произнеся что-то резкое на родном языке, он вдруг припал к ее губам в поцелуе, содержавшем оттенок собственничества, что казалось странным, так как она и так уже принадлежала ему.

— Мое! — гневно произнес он, отстранившись. — Ты теперь моя женщина, понятно? Будешь думать только обо мне, называть меня по имени и мечтать лишь обо мне одном!

— Какой жестокий властелин! — насмешливо протянула она, не зная, радоваться ли вспышке ревности или сердиться.

— Си, — гордо подтвердил Мигель. — Я испанец и защищаю то, что принадлежит мне.

— Выходит, ты считаешь, что я стала твоей?

— Да.

— Но сам-то ты чей?

— Твой, разумеется, — дернул он плечом, будто не видя надобности в подобном вопросе.

Тут их мнения совпадали, потому что она тоже не находила смысла в этой беседе. Разве что Мигель пытался таким образом обозначить правила игры.

— Надолго? — хрипло спросила она.

Он помрачнел еще больше.

— Думаю, до тех пор пока мы будем вместе. Откуда мне знать?

Элис, однако, оказалась сообразительнее.

— Месяц, — произнесла она упавшим голосом. — Потом вернется Боб, ты уедешь домой и все кончится…

Боб? Она посмела впутать сюда Боба? И к тому же самостоятельно устанавливать сроки! Это неслыханно!

С перекошенным от ярости лицом он схватил Элис за плечи. Та испуганно вскрикнула:

— Пусти! Что я такого сказала? — Она лишь предложила Мигелю отличный повод разорвать ненужную связь в подходящий момент.

— Ты не смеешь устанавливать для меня какие бы то ни было рамки, — глухо произнес он. — Я живой человек, а не бык на веревочке.

Элис побледнела, отчасти начиная понимать его логику.

— Прости. Я не имела в виду ничего такого… Просто мне казалось, что…

— Так пусть не кажется! Во всяком случае, не в моей постели.

И не удержавшись, Мигель вновь припал к ее губам в поцелуе, отказываясь понимать, куда катится, хотя внутренний голос подсказывал ему, что он заходит слишком далеко. И, похоже, Элис Слейтон берет над ним власть.