Искатели приключений: откровения истории

ПОСЛЕДНЯЯ ЛЮБОВЬ БУАССИ Д'АМБУАЗА

Однажды августовским утром 1579 года по дороге, ведшей из Брен-Сюр-Аллон в Сомюр, во весь опор скакал всадник. Было еще очень рано, солнце встало совсем недавно, однако по особой благоуханной свежести, разлитой в воздухе, можно было понять, что денек будет погожим.

Всадник – красивый представительный мужчина лет тридцати, высокий, стройный, с гордым выражением лица – остановил коня на повороте дороги, откуда открывалась неожиданная перспектива на старинный замок с пятью мощными башнями. Это зрелище подняло всаднику настроение, так что он даже послал по направлению замка воздушный поцелуй.

Очевидно, этот жест был замечен в замке, потому что в ответ на него над зубцами одной из башен взвился белый женский шарф. Тут же дав шпоры своему скакуну, всадник сдернул с себя черную шапочку с красным плюмажем и несколько раз рьяно взмахнул ею в воздухе. Затем со вздохом повернул коня к Сомюру и исчез в облаке пыли.

Встретившие его по дороге крестьяне были изрядно изумлены тем, что незнакомец на полном скаку швырнул им под ноги содержимое своего кошелька. Они бросились подбирать рассыпанные монеты, зарекаясь в ближайшее воскресенье поставить свечку за щедрого кавалера и его возлюбленную.

Но никто из них не мог предположить, что этот кавалер – не кто иной, как внушающий всем страх и нелюбимый губернатор провинции Анжу, которой он правил от имени герцога Франсуа Анжуйского, высокомерный и суровый Луи де Клермон граф де Бюсси д'Амбуаз, знаменитый дамский угодник и лучший клинок королевства после самого короля Генриха III.

Но это был он, отправившийся в путь после ночи любви, ставшей его долгожданной победой и увенчавшей длительное ухаживанье.

Ибо в эту ночь одна из красивейших женщин Франции Франсуаза де Маридор, верная супруга (до сего момента) своего мужа Шарля де Шамб де Монсоро, забыла в его объятиях о своем супружеском долге верности.

Он познакомился с нею в Париже пять лет назад, на торжествах в честь коронации Генриха III, когда юная Франсуаза стала придворной дамой королевы-матери Екатерины Медичи. Но тогда между ними не было ничего, кроме обмена взглядами – его восхищенного и ее заинтригованного.

В тот момент Франсуаза не была еще мадам де Монсоро. Тогда она была замужем за Жаном де Косм, бароном Люсе, причем их семья считалась при дворе образцовой. Со своей стороны, де Бюсси был тогда любовником знаменитой Маргариты Наваррской, и этот роман занимал его столь сильно, что он не обращал внимания на других женщин, как бы прекрасны они ни были.

Затем Франсуаза, став вдовой, покинула двор, поселившись в замке Фрелоньер, где проживал ее отец Оливье де Маридор. То было печальное место, где всем заправляла ее матушка – ярая гугенотка, урожденная Анна де Матиньон. У Франсуазы скоро осталось одно желание: как можно быстрее сбежать отсюда.

Лучшим способом для такого бегства был брак. Случай вскоре представился, так как в нее без памяти влюбились два брата: Жан и Шарль де Шамб; оба претендовали на ее руку. Франсуаза предпочла старшего – Жана – отменного кавалера, красноречивого, светского, умелого в обращении с прекрасным полом. Свадьба была уже назначена, когда при загадочных обстоятельствах Жана убивают. Однако Франсуаза не растерялась и тут же дала согласие на брак с младшим братом – Шарлем, робким и нежным молодым человеком, который чуть не помешался от счастья.

Супруги поселились в замке Кутансьер около Брен-Сюр-Аллон, в местах, изобиловавших дичью. Свои увлечения Шарль де Монсоро делил между книгами и охотой. Именно по причине отличной охоты Шарль предпочитал жить здесь, а не в своем родовом замке Монсоро, стоявшем на берегу Луары, куда они перебирались только на зимние месяцы.

Именно здесь, в Кутансьер, Бюсси вновь встретился с Франсуазой. Дело было в 1578 году, когда он сопровождал герцога Анжуйского в поездке по его провинции. Герцог остановился в замке по приглашению своего старого знакомого – Монсоро.

К тому времени Бюсси уже устал от переменчивого темперамента Маргариты. Но его потрясла красота Франсуазы. Она расцвела за прошедшие четыре года и теперь являла собой воплощенную грацию и совершенство. Она была миниатюрна, стройна, с кожей нежно розового цвета, пронзительно голубыми глазами. Красоту ее тела не могло скрыть даже тяжеловесное роскошное платье, надетое ею по моде того времени. Ослепленный ее красотой де Бюсси поклялся, что она будет принадлежать ему. Этого требовала не только вспыхнувшая в нем страсть, но и его тщеславие.

Однако к прекрасной Франсуазе было не просто подобраться. Муж ее, одного возраста с де Бюсси, не отходил от своей жены. К тому же, не занимая при дворе никаких должностей, Монсоро там не появлялись.

Рассеянно слушая, как Шарль де Шамб рассуждает с герцогом Франсуа о радостях охоты, Бюсси вдруг понял, за что ему ухватиться. Ведь должность главного охотничьего при дворе короля вакантна. Почему бы ее не предложить этому сеньору, столь компетентному во всех тонкостях искусства охоты.

После того как они покинули Кутансьер, Бюсси сделал все возможное, чтобы внушить эту идею своему сюзерену. Впрочем, он был уверен, что сможет добиться от Франсуа всего, чего захочет. Герцог считал себя весьма ему обязанным, поэтому Бюсси с успехом объяснил ему, что граф де Монсоро был бы идеальным главным охотничьим. Единственным человеком, способным полностью удовлетворить охотничьи прихоти Генриха III, который не только хорошо владел шпагой, но был несомненно лучшим охотником своего королевства.

Все вышло, как задумал де Бюсси. Король назначил Шарля де Монсоро главным охотничьим Франции, тут же поручив ему организацию большой охоты в Венсенском лесу, в ходе которой тот покрыл себя славой.

Бюсси был вне себя от радости. Прекрасная Франсуаза теперь осталась в своем замке одна, чувствуя себя несколько покинутой, пока ее муж объезжал окрестные леса Парижа в поиске кабанов и оленей. Ведь, будучи мужем ревнивым и осторожным, Шарль не желал подвергать свою жену соблазнам придворной жизни, тем более, что сам он появлялся при дворе лишь в перерывах между охотами. Итак, он благоразумно решил оставить свою супругу дома.

Ну а Бюсси поторопился вернуться во вверенную ему провинцию, чтобы начать галантную осаду графини де Монсоро по всем правилам любовного искусства. Однако тут Франсуа д'Анну, мечтавший о военной славе и о создании собственного королевства, оторвал Бюсси от его амурных забот, заставив отправиться вместе с ним во Фландрию, на помощь восставшему против испанцев Антверпену и вождю гёзов Вильгельму Оранскому. На самом деле, он мечтал лишь о том, чтобы заменить Вильгельма, встав во главе мятежной Фландрии.

Вся эта авантюра продолжалась год и закончилась полным конфузом, после чего Франсуа вынужден был ни с чем вернуться во Францию. Тщеславие герцога было задето неудачей, и он тут же нашел себе козла отпущения в лице Бюсси, которого отчитал в присутствии всего двора, после чего отправил его в своего рода ссылку… губернатором Анжу.

Конечно, Бюсси был взбешен неблагодарностью своего господина. Но в то же время его радовало то, что теперь он будет рядом с Франсуазой. Итак, он с помпой въезжает в Анже, собирает очередной побор со славных горожан, чтобы обеспечить себя средствами для веселой жизни, и обосновывается в замке Понт-де-Ке, стены которого он основательно укрепил. И конечно, он возобновляет визиты в Кутансьер, быстро преодолевая оборону прекрасной графини… На этот раз ему удается одержать победу всего за месяц. Но этой победой побежден он сам. Ведь он искал удовлетворения своей страсти и тщеславия, а в результате обрел любовь.

Вернувшись в Сомюр, Бюсси сразу отправился в дом полицейского лейтенанта Клода Коллассо де ля Флоренси, который был его другом и доверенным лицом. Тот проживал в очаровательном особняке на улице От-Сен-Пьер. Бюсси часто навещал этот дом по пути из Кутансьера в Понт-де-Ке.

Этим утром Клод Коллассо нетерпеливой походкой мерил приемную залу своего дома. Было заметно, что он волнуется. Его завтрак остывал на столе, но лейтенант меньше всего думал о еде. Увидев Бюсси, он издал вздох облегчения:

– А, наконец-то вы прибыли, монсеньер! А я уже волновался, куда это вы запропастились.

Бюсси, не церемонясь, обнял своего друга и расцеловал его в обе щеки.

– Мой дорогой друг, зачем же тебе волноваться, когда я так счастлив! Неужели твоя дружба ко мне не помогает тебе оценить мое блаженство?

– Ах, Боже мой, монсеньер, я лишь рад, что волновался напрасно… Только я опасался, что вы попали в ловушку, и уже собирался вызывать конный эскорт, чтобы отправиться на ваши розыски.

– Бедный Клод! Единственная ловушка, в которую я попался, это любовь. Ах, мой друг! Ты и представить себе не можешь моего счастья. Я схожу с ума, я задыхаюсь… я хочу всему миру крикнуть, что я люблю ее, что она наконец моя!

Однако счастье не лишило Бюсси аппетита: увидев накрытый для завтрака стол, он уселся за него и намазал себе жирный кусок паштета. Колассо принялся смеяться, усевшись рядом с ним на табурет.

– Итак, монсеньер, вы добились капитуляции осажденной?

– Нет, это я капитулировал. Теперь я побежден, пленен, мои руки и ноги связаны… Я раб ее красоты и своей любви… И я счастлив быть ее рабом. Никогда еще я не изведывал ничего подобного.

– Гм… А как же королева Наваррская?

– Маргарита? Никакого сравнения… Она очаровательная любовница, но ей недостает непосредственности, чистоты… этой невинности, которой Франсуаза облагораживает любовь. Она создана для меня, а я для нее, так что, поверь мне, чувственные наслаждения бледнеют в сравнении с настоящей любовью.

В ответ на эти слова Коллассо разразился смехом. Он лихо изображал непринужденность и в действительности весьма ценил дружбу и покровительство такого человека, как Бюсси. Еще бы! Благодаря тому, его жизнь в Сомюре, где обитало множество гугенотов, стала мало-мальски сносной. А кроме того, ему льстило, что столь знатный сеньор избрал его для своей любовной исповеди.

– Боже, что станут говорить в Париже! Бюсси, неустрашимый, дерзкий Бюсси, такой непостоянный, такой сердцеед и вот – влюблен, как мальчишка!

– Франсуаза заслуживает того, чтобы ее любил сам король. А ее добродетель столь же велика, сколь и ее красота. Я пью за самую прекрасную, самую нежную из всех женщин!

Бюсси поднял кубок, полный знаменитым пенящимся анжуйским, и опустошил его единым духом. В этот момент его лицо, вызолоченное солнцем, было прекрасно, глаза горели от радости. Клод тут же вновь наполнил ему кубок.

– А знаешь, – блаженствуя, продолжал Бюсси, – ставя кубок на белоснежную скатерть, – кто в Париже особенно удивится, узнав, что Франсуаза моя?

– Вероятно, муж не просто удивится, но…

– Я не говорю об этом Немроде.[14] Но вот мой старый друг де Ту побился об заклад, что, ухаживая за нею, я лишь теряю время. Он утверждал, что она так любит своего мужа, что никогда ему не изменит. Но как можно любить этого лесного бродягу, который только и знает, что трубит в свою трубу, а в свободное от охоты время погружается в свои пыльные книги. Франсуаза создана для любви, для жизни… Я предчувствовал, что все ее естество ожидает подлинной любви. И вот она пришла. Да, де Ту изрядно удивится.

– Но я надеюсь, вы ему не станете рассказывать об этом? – испуганно спросил лейтенант полиции.

– А почему бы и нет? В конце концов он мой старый друг. И он будет молчать.

Клоду Коллассо не улыбалась возможность того, что о подвигах де Бюсси узнают в Париже. Он не разбирался в жизни двора, но, основываясь на своем провинциальном здравом смысле, опасался, что известие о победе графа может вызвать шум, а шум перерастет в скандал. Увы, Бюсси явно решил разгласить свою тайну не только другу-полицейскому, и вряд ли его удастся в этом переубедить.

В тот же вечер он отправил курьером письмо своему другу де Ту. Все это письмо было написано ради одной фразы:

«Я расставил сети для дичи Главного охотничьего, и дичь в них попалась…»

– Правда ли то, господин де Ту, что вы получили послание от нашего дорогого Бюсси? Мне говорили, что сегодня к вам прибыл от него курьер.

Громкий тенор герцога Анжуйского отдавался под сводами залы, в котором, наряду с другими придворными, находился молодой де Ту, беседовавший со своим другом Рибейраком. Де Ту учтиво кивнул головой.

– Это так, монсеньер.

– И что он вам пишет?

Несколько смущенный, маркиз в замешательстве стал теребить свои тонкие усики.

– Гм… Он пишет, что остается верным слугой вашей светлости…

– И что я надоел ему до смерти не так ли? – закончил фразу герцог присущим ему мрачным смешком. – Однако, мой дорогой, никто не отправляет курьера, чтобы написать такую безделицу. Кроме того, мне уже стало известно, что наш Бюсси вовсе не скучает у себя в Анжу.

– Я уверен, что Бюсси исправно исполняет обязанности губернатора вверенной ему вашей светлостью провинции, – пробормотал де Ту без особого убеждения в голосе. Это не укрылось от внимания Франсуа, который едко рассмеялся.

– Уверен, что в письме содержатся куда более интересные сведенья. Кстати, вы случайно не захватили его с собой?

Молодой де Ту был еще очень наивен и не сведущ в тонкостях придворной жизни. Так, он не умел врать; его подводил румянец стыда. Словом, он не стал пробовать обмануть герцога.

– Да, монсеньер.

– Покажите его мне.

То был приказ, а при исполнении приказа колебаться не приходилось. Де Ту вытащил письмо из внутреннего кармана и протянул его Франсуа с глубоким поклоном, пытаясь скрыть выражение растерянности, появившееся у него на лице.

Прочтя его, Франсуа задумчиво сложил бумагу, затем задумчиво бросил:

– Мог бы я оставить это письмо на какое-то время у себя? Я бы хотел перечитать его в одиночестве. Я верну вам его позже.

– Как прикажет ваше высочество.

Герцог покинул зал, удалившись в свой кабинет. Придворные проводили его глубокими поклонами, касаясь пола плюмажами своих шляп. Рибейрак украдкой наклонился к уху молодого маркиза.

– Что-то мне не нравится интерес его высочества к твоей переписке. Надеюсь, в этом письме нет ничего такого, что может повредить Бюсси.

– Надеюсь, что нет. Бюсси лишь рассказывает о своей последней любовной истории, доведенной им до успешного конца.

– И ничего более? Значит, все обошлось! – К его победам Франсуа привык уже давно, а кроме того, ввиду его скорого отъезда в Англию у него много других забот, помимо любовных утех де Бюсси… В общем, волноваться не стоит.

Но Рибейрак был неправ. Франсуа д'Анжу был ущербным, завистливым человеком, поведение которого предсказать было почти невозможно. Единственный сын Екатерины Медичи, не овладевший короной, этот брат Генриха III был завистлив по отношению ко всем: он завидовал королю, которого ненавидел, завидовал своему другу Бюсси, поскольку тот превосходил его красотой, статью, успехами среди женщин, бездумной отвагой, создавшей ему ореол героя и позволявшей забыть о его жадности и жестокости.

К тому же герцог Анжуйский и сам пробовал ухаживать за Франсуазой де Монсоро, но эта его попытка не увенчалась успехом. Впрочем, ее отказ не сильно его расстроил, так как он нашел себе много других красавиц, готовых отдаться «сыну Франции».

Однако известия о том, что Бюсси преуспел с тою, которая отказала ему, герцог перенести не мог! Ревность, обида, зависть тут же вспыхнули в его сердце, взывая к отмщению. К тому же, собираясь направиться в Англию, чтобы попытаться обаять королеву-девственницу Елизавету, Франсуа был не прочь под занавес хорошенько «погулять», оставив за спиной несколько разбитых судеб. Итак, держа письмо в своих изящных пальцах, облеченных в перчатки, он направился к королю, который как раз ложился спать.

Его Величество Генрих III, король Франции милостью Божьей, пребывал в дурном настроении. Царившие в Париже духота и жара всегда действовали на него раздражающе. К тому же, одна из его любимых гончих только что околела, поев протухшего мяса. Развалившись в глубоком кресле, король, облеченный в просторный шелковый халат, нервно вдыхал благовоние, исходившее от зажатой в его ладони благоухающей губки. Тем временем парикмахер бережно укладывал его длинные черные кудри, что было обязательной церемонией, предшествовавшей сну. Король упорно молчал, а придворные боялись открыть рот, зная, что тем самым могут навлечь гнев монарха на свою голову.

Весть о приходе брата отнюдь не улучшила настроение короля. Он нахмурил брови и уставился на дверь, через которую тот должен был войти в спальню.

Войдя, герцог рассыпался в комплиментах, делая особый акцент на том, что у короля сегодня отличный цвет лица.

– Оставьте цвет моего лица в покое, – пробурчал Генрих. – Мне хорошо известно, что вы мечтаете увидеть меня бледным и измученным.

Но Франсуа было не так просто вывести из себя. Он подошел к туалетному столику, небрежно подхватил какой-то флакон, делая вид, что его рассматривает, и, как бы по недосмотру, положил на столик заветное письмо.

– Завтра я отправляюсь в Булон, брат мой… Я хотел бы узнать о последних распоряжениях вашего величества.

– Вы узнаете о них завтра, перед отъездом. Сегодня вечером у меня сильно разболелась голова, и я ищу покоя.

– Извольте простить меня за то, что я потревожил ваше величество, – изысканно поклонился Франсуа. – Позвольте пожелать вам доброй ночи, брат мой.

– Доброй ночи, месье. Эй, брадобрей, прекрати дергать мне волосы, а то я велю отколотить тебя палкой.

Сохраняя предельно изысканный вид, легко и непринужденно раскланявшись, Франсуа покинул спальню, оставив на туалетном столике короля письмо де Бюсси.

– Дайте-ка мне эту бумажку, которую мой брат забыл у меня на столе, – распорядился Генрих после того, как за Франсуа закрылась дверь.

Лакей поторопился выполнить его распоряжение. Король впился глазами в текст письма, быстро прочел его, после чего впервые за весь вечер улыбнулся.

– Так, так! – удовлетворенно пробормотал он.

Как и его младший брат, Генрих III не любил прощать обиды. Тем более, ему было обидно, когда его дружбой пренебрегали. Вот почему, после своего восшествия на престол, он искал средства отомстить де Бюсси.

В те времена, когда сам Генрих был еще герцогом Анжуйским (а Франсуа – герцогом Алансонским), он любил Бюсси, считая его одним из лучших своих друзей. Первая трещина в их отношениях возникла после того, как поляки предложили Генриху трон своего королевства. Перспектива переезда в холодный Краков отнюдь не улыбалась де Бюсси. Он был вынужден следовать за своим господином, однако при этом громко ворчал. Генрих хмурился, но прощал своему другу это ворчание. Так продолжалось до тех пор, пока в одну прекрасную ночь де Бюсси не покинул Кракова, даже не попросив предварительно у Генриха разрешения на свое бегство. Король горько переживал это вероломство своего друга, затаив в сердце обиду. Ведь, как и все Валуа, он был злопамятен. Когда же, вернувшись во Францию, чтобы воссесть на французский трон, он узнал, что Бюсси перешел на службу его ненавистного брата Франсуа, обида его еще усилилась. Он ее никак не проявлял, демонстрируя Бюсси лишь свое равнодушие, однако не отказался от замысла в один прекрасный день отомстить. И вот этот день настал.

И следующим утром, когда Франсуа отправлялся в Лондон, Генрих вызвал своего Главного охотничьего.

– Быть может, вы сочтете, что мы рассказываем вам об этом из худших побуждений, но поймите, что мы питаем к вам самые дружеские чувства, мой дорогой Монсоро. Нам кажется недопустимым, если человек, столь благородный и добродетельный, как вы, оказывается обманутым.

Шарль де Монсоро, с посеревшим лицом, едва держался на ногах. Его глаза не могли оторваться от текста письма, которое дрожало в его руках. Он чувствовал, что в горле у него пересохло, а ноги стали ватными. По счастью, Генрих понял, в каком состоянии он находится.

– Садитесь! – воскликнул король, самолично пододвигая стул своему Главному охотничьему:

– Боже, как вы бледны!.. Выпейте вот это. Король вытащил из кармана миниатюрный флакон, отсчитал несколько капель в стакан воды и протянул его Монсоро. Тот взял стакан дрожащей рукой.

– Как вы добры! – дрожащим голосом пробормотал граф. – Ваше величество, вы единственная опора!

– О, не преувеличивайте! Конечно, я хочу вам помочь, но поймите, при данных обстоятельствах только вы можете что-то сделать. Конечно же, вам нужен отпуск… и я вам его предоставляю.

– Но, сир… Возможно, целесообразнее мой уход в отставку. Не знаю, до какой крайности может дойти мой гнев, поэтому мне не хотелось бы ставить ваше величество в затруднительное положение.

На лице короля появилась очаровательная вероломная улыбка.

– О, не беспокойтесь об этом. Нам известно, сколь дорого иной раз приходится платить благородному человеку за свою оскорбленную честь. В иных случаях мы предпочитаем тогда закрыть глаза. Итак, отправляйтесь и не беспокойтесь о своем короле.

– О сир… Какое великодушие!

– Поезжайте месье. Вы остаетесь нашим другом. Мы лишь рекомендуем вам проявить известную сдержанность в отношении вашей супруги. Она женщина… а значит, отличается хрупкостью.

И Монсоро покинул Париж буквально через час после разговора с королем. Ярость и отчаянье переполняли его душу так, что он мчался, не останавливаясь, загнав по дороге нескольких лошадей.

Франсуаза только что вернулась с прогулки в лесу, который окружал замковый парк с трех сторон. Она шла к дому медленными расслабленными шагами, явно о чем-то мечтая, ее собачки гурьбой следовали за своей хозяйкой. Вечер был восхитительным, воздух свежим, а солнце садилось за горизонт, золотя все вокруг. Всю прогулку Франсуаза вспоминала о наслаждениях нескольких ночей, проведенных ею с Бюсси. Тот навещал ее уже четыре раза, всегда сдержанный, страстный, великолепный, и всякий раз она испытывала от встречи с ним еще большее потрясение и радость. Рядом с ней грозный Бюсси становился нежным, трепетным любовником. И вот, поднимаясь к замку по дубовой аллее, она принялась напевать песенку, которую напевали до нее многие влюбленные в него женщины.

Но напев замер на ее губах, когда она вошла во двор замка Кутансьер. Как раз в этот момент слуга заводил в конюшню взмыленного коня под седлом, причем сбруя его свидетельствовала о том, что на нем прискакал ее супруг. Сердце ее гулко забилось. Она не успела подготовиться к встрече с Шарлем, а в душе зародилось ужасное предчувствие. Но, взяв себя в руки, она твердым шагом вошла в зал.

Шарль, стоявший возле холодного камина, повернулся на шум ее шагов.

– Шарль!.. – воскликнула Франсуаза, устремляясь ему навстречу. – Какой прекрасный сюрприз!.. Но почему ты не предупредил о своем приезде!

Шарль мрачно наблюдал за тем, как она приближается к нему. Когда она оказалась совсем рядом, он выхватил свой охотничий нож и, притянув к себе жену одной рукой, другой приставил ей лезвие ножа к самому горлу.

– Не ломайте комедию, мадам. Я знаю все и приехал лишь затем, чтобы отомстить за свою поруганную честь.

– Шарль!.. – вскричала Франсуаза, но тут у нее перехватило дыхание. В глазах мужа она прочла мрачную решимость и уверенность в своей правоте. Она была слишком горда, чтобы изворачиваться и лгать. Поэтому, уронив голову, она прошептала:

– Это будет только справедливо, мой господин! Я изменила вам, а теперь готова умереть.

– Об этом и речи нет. Я не хочу вашей смерти. Но ваша жизнь будет куплена ценой его гибели.

– Нет! Умоляю вас, оставьте его в покое. Виновата я одна, и только я одна заслуживаю наказания.

– Я думаю по-другому, мадам! Вы будете выполнять то, что я вам прикажу, и без всяких возражений.

– Чего же вы хотите?

Шарль молча стал надвигаться на нее, все так же упираясь лезвием ножа в ее тонкую шею. Она отступала, пока не уперлась в край массивного стола, на котором были разложены листы бумаги и перья. И тут в глазах ее отразился ужас, с которым она не могла совладать. Никогда еще ей не приходилось видеть такого выражения лица ее доброго Шарля.

– Садитесь, – приказал он, – и пишите!

Дрожа всем телом, она повиновалась. Пододвинув к себе лист бумаги, она подняла голову и стала ждать. Шарль медленно убрал свой нож, но продолжал буравить глазами жену. Наконец он заговорил:

– Пишите вашему любовнику. Сообщите ему, что вы ожидаете его завтра в полночь.

– Здесь?.. О нет, нет!

– Но ведь именно здесь вы его и принимали. Пишите… или же я опасаюсь за вашу жизнь. Впрочем, погибнув, вы все равно не спасете его.

– Умоляю вас! Пощадите его!

– Но ведь он не пощадил моей чести. Пишите, мадам, или…

Франсуаза была храброй девушкой, но в двадцать лет так хочется жить! И потом, она надеялась успеть предупредить Бюсси. Итак, сделав вид, что сдалась, она принялась за письмо.

– Ну вот, – наконец проговорила она, отбрасывая письмо. – Теперь вы довольны?

– Не совсем. Теперь вы за мною последуете.

– Куда же?

– Вам приготовлены апартаменты в Северной башне. Вы останетесь там до послезавтра. И вы будете под присмотром, так что берегитесь. Не пытайтесь предупредить своего дружка де Бюсси.

На этот раз Франсуаза не выдержала и разрыдалась. Но Шарль был неумолим. Он взял ее за локоть и потащил в башню.

Колесо судьбы начало неумолимо вращаться.

– Почему в полночь? – недоумевал Бюсси, перечитывая письмо Франсуазы. – Этак мы теряем слишком много времени, которое могло бы доставить нам наслаждение. – Клод Коллассо лишь развел руками.

– Кто знает, что взбредет в голову женщинам?.. Какая-нибудь блажь, наверное?

– Франсуаза не тот человек. Вероятно, у нее будут гости, и она опасается, что они задержатся.

– Что ж, возможно, – согласился Клод. – Но лучше бы вам все-таки поостеречься. Вдруг ее муж о чем-нибудь проведал.

Бюсси пренебрежительно пожал плечами подхватил шпагу, лежавшую на кресле, и пристегнул ее к поясу.

– Даже если это так, – высокомерно воскликнул он. – Уж я то заткну ему глотку, можешь не сомневаться.

Клод только покачал головой.

– Ваше бесстрашие порой меня просто пугает. И все же, позвольте мне сопровождать вас сегодня вечером.

– Но чего ты боишься?

– Быть может, ничего, а быть может, всего. Мне будет спокойнее поехать с вами.

Бюсси громко захохотал, по-дружески похлопав своего приятеля по плечу.

– Ну если тебе так уж хочется провести ночь под одной крышей с моей звездою. К тому же, тебя может заинтересовать одна из ее служанок…

– На месте разберемся, монсеньер. Итак, решено – я еду с вами.

Ночью разыгралась гроза. Покрытое густыми тучами небо было совершенно черным. Вдалеке раздавались удары грома. Замок был почти не виден, лишь смутно угадывались его очертания. И нигде ни одного огонька, никаких признаков жизни. По спине Клода пробежала непроизвольная дрожь.

– Ну и ночка! – вырвалось у него. – Воистину, монсеньер, нам было бы лучше оставаться в моем домике в Сомюре, коротая время за бутылкой доброго вина.

– Трусишка! – рассмеялся Бюсси. – Ты что, боишься бури? Всего через несколько минут мы будем в стенах замка, а главное… в раю.

– Не обобщайте, сударь. Я чувствую, что приближаюсь не к раю, а к аду.

Они молча въехали в открытые ворота и оказались во внутреннем дворе замка. Только одно окно было освещено, и на него Бюсси указал своему другу.

– Вот! Смотри… Франсуаза ждет меня.

Дверь в здание тихо открылась, и путников пустили внутрь. В вестибюле царила кромешная тьма.

– Вас ожидают, месье, – прошептал голос служанки. – Вам известно, как пройти?

– Да, позаботьтесь о моем друге.

И Бюсси наощупь направился к лестнице. Он лишь успел нащупать ногой нижнюю ступеньку, когда за его спиной раздался сдавленный, хриплый вскрик, заставивший его обернуться:

– Месье! – хрипел Клод. – Месье!.. На пом!..

Тут Клод издал ужасающий вопль, а де Бюсси поспешил к нему на помощь, но вдруг понял, что его со всех сторон окружают плотным кольцом человек двадцать в масках и в кольчугах. Бюсси побелел, но подавил в себе дрожь и, резким жестом выхватив шпагу, прокричал:

– Отлично!.. Значит, это засада! Ну что ж, господа, померяемся силами. Вижу, что вы облеклись в доспехи. Это лишь добавит мне славу… Но с вашей стороны это весьма мудро!

И, обмотав плащ вокруг левой руки, в которой он держал кинжал, Бюсси бросился на своих противников с обнаженным клинком. Атака его была столь стремительна, что наемники, смешавшись, отступили. Бюсси расхохотался и атаковал снова.

Тут до него донесся еще один хриплый вопль, но Бюсси заставил себя не глядеть. Впрочем, он понял, что у дверей зала один из наемников хладнокровно душит лейтенанта полиции Сомюра.

– Если я вас не смогу убить, все равно вас повесят за убийство лейтенанта полиции, – бросил Бюсси.

Он чувствовал себя необыкновенно сильным и ловким, в великолепной форме. Многочисленность врагов его не страшила. Уже один из нападавших пал с рассеченным горлом, другой был ранен им в бок… Сперва Бюсси попытался прорваться к выходу, но, осознав, что в тыл ему могут зайти противники, отступил к лестнице.

Бюсси дрался, как лев. В свете факелов, принесенных наемниками, его шпага сверкала, словно молния. Ее удары были столь стремительны, что Бюсси удавалось сдерживать натиск более чем дюжины клинков. И не только сдерживать: вот упал один из нападавших, потом еще, еще…

Тут Бюсси принялся хохотать:

– Вы не слишком умелы, господа… Вам не обойтись без подкрепления.

Продолжая фехтовать, он взбежал по лестнице, вынудив нападавших сгрудиться на ее узком пролете, атакуя его с фронта. Уже шестой наемник упал и с грохотом покатился по ступеням. За ним последовал седьмой. Но тут шпага Бюсси со всего размаху ударилась о чешуйку кольчуги нападавшего и разлетелась пополам… Бюсси яростно взревел, а его противники ответили ему победным криком. Но их ликование было преждевременным. Бюсси сперва искусно оборонялся обломком шпаги, а затем, подхватив табурет, поднял его над головой и со всего размаху ударил одного из нападавших. Тот рухнул, а остальные с еще большей яростью атаковали графа.

Бюсси хотел добраться до одного из окон второго этажа, через которое можно было бы выпрыгнуть во двор. Правда, окна были расположены высоко, но тем не менее то был его единственный шанс спастись. Но тут он получил удар в бедро, другой удар рассек ему бок. Отскочив назад, Бюсси из последних сил подхватил тяжелую лавку и швырнул ее в нападавших. Она рухнула на них со страшным грохотом, опрокинув на пол троих. Воспользовавшись воцарившей заминкой, Бюсси подбежал к окну. Слабость от потери крови тормозила его движения, но вот он распахнул окно, вскочил на подоконник… и тут получил последний удар в спину. От страшной боли он потерял равновесие и не прыгнул, а упал. И упал неудачно. Его одежда зацепилась за решетку окна на первом этаже, и он повис на ней головой вниз, беспомощный, оглушенный.

И тут перед его затуманившимся взглядом появился человек. Человек нес аркебузу, вот он прицелился, выстрелил… По телу Бюсси пробежала предсмертная судорога, рот его наполнился кровью…

– Франсуаза!.. – прошептал он… – И тут же испустил дух.

Монсоро отбросил в сторону дымящуюся аркебузу и не спеша направился в дом.

Король сдержал свое обещание. Никакого расследования по поводу двойного убийства возбуждено не было. Многие мужи Франции вздохнули с облегчением, узнав о гибели де Бюсси. И напротив, многие красавицы, да и не слишком красивые женщины украдкой плакали в своих спальнях… а больше всех убивалась королева Наваррская, так и не разлюбившая прекрасного графа.

Что касается Франсуазы… с ней было все в порядке. Она как ни в чем не бывало вернулась к роли верной жены и всеми силами пыталась загладить вину, совершенную ею в порыве безумия. В качестве доказательства своего исправления она родила мужу шестерых детей.