Испания для королей

ПРИНЦ АСТУРИИ

Изабелла приехала в замок Сеговия.

Больше года прошло с тех пор, как она лишилась ребенка и собрала войско для борьбы с иноземцами. Это был один из самых трудных периодов в ее жизни.

Тем не менее после выкидыша она поправилась быстро – тогда говорили, что лучшим врачом королевы стала ее воля к жизни. На самом деле у нее просто не было времени разлеживаться в постели, сетуя на судьбу и вздыхая о случившемся несчастье. Очень скоро ей пришлось вновь сесть в седло и тронуться в путь. Она посетила Медину-дель-Кампо, где созвала кортес и своим вдохновенным выступлением так глубоко тронула сердца знатных испанцев, что те единодушно решили выделить деньги, требовавшиеся их королеве.

В казну деньги поступили уже после поражений под Торо и Заморой, не устоявшими под натиском армии короля Альфонсо. Если бы тот обладал талантом полководца, то сразу же обрушил бы всю свою мощь на кастильское войско, еще проходившее обучение под началом Фердинанда и его генералов.

Однако Альфонсо медлил. Он проявлял нерешительность даже тогда, когда архиепископ Толедский, ободренный первыми успехами португальской армии, не только открыто присоединился к королю Альфонсо, но и привел в его стан пятьсот уланов, получивших приказ сражаться на стороне португальцев.

Сейчас кастильская армия была готова вступить в битву с врагом. Вот почему Изабелла, завершившая объезд королевства, решила сделать передышку и навестить свою давнюю подругу.

Когда красавицу Беатрис де Бобадилла известили о прибытии королевы, она выбежала во двор замка и без лишних формальностей обняла Изабеллу.

– Счастлива видеть вас, дорогая! – воскликнула Беатрис. – Но почему вы заранее не предупредили меня о своем приезде?

– Хотела сделать тебе сюрприз, – улыбнулась Изабелла.

– Вот и напрасно! Мне было бы приятно готовиться к нашей встрече.

– Беатрис, я тоже рада видеть тебя. Давай побудем наедине, как раньше.

– Хорошо, сейчас прикажу накрыть стол в моем кабинете. Мне не терпится услышать рассказ о ваших приключениях.

– Проводи меня к себе, там и поговорим, – сказала Изабелла.

Беатрис взяла Изабеллу под руку, и они поднялись в кабинет, расположенный на втором этаже замка.

– Присаживайтесь, Ваше Величество, – сказала Беатрис. – Вот здесь, у стола.

Она повернулась к двери и крикнула:

– Эй, принесите вино и закуску! Да побыстрее, не томите Ее Величество королеву Кастилии!

Изабелла посмотрела на нее с улыбкой.

– Ты совсем не изменилась, дорогая. Могу поклясться, здесь все из кожи вон лезут, чтобы угодить тебе.

– Как же иначе? Это мои слуги – разумеется, они должны подчиняться мне.

– А твой супруг Андрес? Все так же помыкаешь им? Беатрис рассмеялась.

– Да, он у меня послушный мальчик и сам этого не отрицает. Говорит, что ему дорог душевный покой, а мира в нашей семье он может добиться только одним способом. Кстати, как поживает твой Фердинанд? Надеюсь, ни на что не жалуется?

– Он помогает мне, Беатрис. Пожалуй, без него я бы не справилась со своими трудностями.

Беатрис склонила голову набок и лукаво взглянула на королеву. Все ясно, подумала она, Изабелла по-прежнему обожает своего супруга. Хотя уже едва ли идеализирует его. Беатрис знала, какое разочарование постигло Фердинанда, когда он убедился в том, что жена не собирается предоставлять ему всю полноту власти в Кастилии. Беатрис одобряла упорство Изабеллы.

– Он отстаивает не только твое королевство, но и свое положение, – сказала Беатрис. – Быть супругом правящей королевы – тоже неплохо, многие мужчины полжизни отдали бы ради такой чести.

– Все это время он был великолепен, дорогая. Не думаю, что в Кастилии найдется полководец, равный Фердинанду.

Беатрис громко расхохоталась, но в этот момент вошли слуги с подносами, и ее поведение тотчас изменилось. Присутствие посторонних обязывало ее проявлять величайшую почтительность в общении с королевой Кастилии, и Беатрис на несколько минут отказалась от своих фамильярных манер.

Когда они вновь остались наедине, она сказала:

– Изабелла, вы выглядите усталой. Надеюсь, вы некоторое время пробудете у меня, чтобы я смогла ухаживать за вами, как в те давние дни, когда мы были неразлучны.

– Ах, золотые деньки, – вздохнула Изабелла. – Тогда я не была королевой.

– Впрочем, забот у нас и тогда хватало. – Беатрис задумчиво улыбнулась. – Во всяком случае, теперь мы можем не беспокоиться о том, что вас отнимут у Фердинанда и отдадут в жены мужчине, вызывающему у вас неприязнь.

– Слава Богу, такая опасность давно миновала. Но сейчас я тревожусь за исход боя, который мы должны дать моему бывшему жениху.

– Но ведь вы полагаетесь на Фердинанда?

– Конечно, полагаюсь. Но слишком уж могущественные силы будут ему противостоять.

– Фердинанд одержит победу, – уверенно сказала Беатрис. – Он хороший воин, в этом я не сомневаюсь.

Беатрис посмотрела в окно. Да, подумала она, воинских достоинств у него больше, чем супружеских. И он кровно заинтересован в успехе. Изгнание из Кастилии его не устроит.

– Меня безмерно огорчило известие о том, что вы потеряли ребенка, – добавила она.

– Ах, у меня такое чувство, что с тех пор прошел уже не один год.

– И все-таки это был тяжелый удар, тут я не могу не соболезновать вам.

– Да, на моем месте любая женщина только и делала бы, что думала о своем горе. Но у меня не было времени убиваться. Прежде всего, нам требовалось собрать армию – и мы навербовали людей, обучили их, достали деньги и оружие, хотя все это стоило мне ребенка.

– Вы и свою жизнь подвергали опасности, – осторожно заметила Беатрис.

– Нет, я ведь сильная женщина – неужели ты этого до сих пор не поняла? А кроме того, мне суждено быть королевой Кастилии, и я должна предъявлять повышенные требования к себе.

– Но королевой Кастилии вы уже стали!

– Дорогая Беатрис, по-настоящему мое правление еще и не начиналось. С самого дня коронации меня преследуют неприятности. Вот когда они уладятся, тогда я смогу приступить к осуществлению своих планов.

– Изабелла, когда вы укрепите трон, в Кастилии наступит эра процветания.

У Изабеллы заблестели глаза. Глядя на нее, Беатрис с гордостью подумала о том, что в любом другом обществе ее подруга держалась бы с большей выдержкой. От нее одной королева не скрывала своих честолюбивых намерений.

– Первым делом я положу конец всей этой анархии, – решительным тоном произнесла Изабелла. – Я восстановлю порядок в Кастилии. Затем, когда здесь восторжествуют закон и справедливость, я приложу все силы к тому, чтобы мои подданные стали примерными христианами. Скажи, Беатрис, ты еще помнишь нашего старого знакомого Томаса Торквемаду?

Беатрис поморщилась.

– Такого забудешь, как же.

– Ты слишком грубо обошлась с ним, дорогая.

– Он тоже бывал суров с нами – со всеми, включая себя самого.

– Он честный человек, Беатрис.

– В этом у меня нет никаких сомнений. Но я не могу простить ему того, что он старался отучить нас смеяться. Он говорил, что смех – это грех.

– Ничего подобного! Просто он понимал, как важно оградить меня от фривольных манер, порочивших достоинство королевского двора и всей нашей страны. Помнится, однажды после исповеди он мне сказал, что я одна смогу превратить наше королевство в оплот истинной веры.

– Надеюсь, в этом королевстве не будет слишком много людей, похожих на нашего угрюмого старика Томаса.

– Нет, слишком много таких людей не будет. Кстати, вот и еще одна задача, которую мне предстоит выполнить, когда у нас установится прочный мир. Как только у меня будут развязаны руки, я всю испанскую землю избавлю от мусульманского гнета. Даю тебе слово, через несколько лет над каждым испанским городом, над каждым замком будет реять христианское знамя.

– Не сомневаюсь, вы добьетесь своего, – сказала Беатрис, – для этого вам нужно всего лишь немного позаботиться о вашем здоровье. Побудьте некоторое время у меня, дорогая Изабелла. Доставьте мне удовольствие видеть вас и ухаживать за вами. Пожалуйста, прошу вас.

– Ах, хотела бы я остаться у тебя! – вздохнула Изабелла. – Увы, дела зовут меня в дорогу. Я была недалеко от Сеговии и не устояла перед искушением посмотреть на тебя. Но завтра мне предстоит снова отправиться в путь.

– И все-таки я еще раз прошу вас погостить у меня хотя бы два дня.

Изабелла улыбнулась. Она знала, что никакие уговоры на нее не подействуют.

Ну следующее утро королева покинула замок Сеговию. Ей нужно было нанести визит Томасу Торквемаде.

Битва состоялась как раз посередине между Торо и Заморой, на живописном берегу реки Доуру. Противостоявшие армии теперь не уступали друг другу ни в численности, ни в вооружении; правда, на стороне Фердинанда была молодость, но королю Альфонсо помогал его сын принц Хуан, командовавший португальской кавалерией.

Вглядываясь в стройные ряды неприятельского войска, Фердинанд думал о том, что ему предстоит либо одержать победу, либо сложить голову на поле боя. У Альфонсо такого рвения не было: он вообще относился к породе людей, с жаром ввязывающихся в какое-нибудь новое дело и быстро устающих от собственного энтузиазма. Его пребывание в Кастилии затянулось сверх всякой меры, пора было возвращаться на родину. Португальские солдаты уже начинали роптать на своего главнокомандующего. Собираясь в испанский поход, Альфонсо обещал им легкую победу и присоединение Кастилии к португальским владениям. Однако время шло, а эти обещания так и оставались невыполненными. Мало того, все видели, что король с каждым днем все меньше старается осуществить свои намерения. Его сын рвался в бой, но Хуан не обладал большим опытом участия в военных действиях. А его отец не столько руководил сражением, сколько ждал окончания битвы.

Фердинанд, направлявший коня то к левому, то к правому крылу кастильского войска, громко кричал:

– Солдаты, вперед! За святого Якова и святого Лазаря!

Это был старинный боевой клич Кастилии, и кастильцы, находившиеся в рядах португальцев, дрожали, заслышав его. Они понимали, что Фердинанд напоминает им об их предательстве.

Пожалуй, лишь один испанец, шедший на врага вместе с португальскими воинами, не обращал внимания на крики, доносившиеся со стороны кастильской армии. Этим человеком был архиепископ Толедский. Он горел желанием использовать предоставленную ему возможность и отомстить людям, оттеснившим его от власти.

Битва началась – яростная, ожесточенная. Каждый солдат знал, что от него зависит судьба Кастилии.

Фердинанд во все горло кричал на воинов. Они должны победить! Во имя Изабеллы они должны победить! В их руках – будущее их королевства, их жен и детей.

Его солдаты ни на миг не забывали о своей королеве. Они помнили женщину, готовившуюся стать матерью и все же нашедшую в себе силы приехать к ним, чтобы поднять их на борьбу против врагов Кастилии. И они не могли не выполнить свой долг перед родиной, ради которой их королева пожертвовала собственным ребенком.

Звенели мечи и шпаги, с треском ломались копья. Кастильцы стояли насмерть. Если один из них падал, сраженный метким ударом врага, то на его место тотчас вставал другой, одержимый желанием отомстить за погибшего товарища.

Следя за ходом сражения, Фердинанд чувствовал, как у него от радости замирает сердце. Он уже не сомневался в том, что победа останется за ним и его войском.

Такой исход битвы устраивал далеко не всех португальцев. В их рядах было немало отчаянных смельчаков, и пример воинской доблести в этот день подал знаменосец Эдуард де Алмейда. Когда кастильцы окружили его и нескольких других португальцев, он поднял знамя высоко над головой, чтобы остальные его товарищи видели флаг их короля и знали, что бой еще не проигран.

Через несколько минут полотнище упало – это один из нападавших удачным ударом отрубил правую руку португальского знаменосца. Превозмогая боль, Алмейда схватил древко знамени левой рукой, снова поднял его над собой и бросился назад, надеясь вырваться из окружения.

– Да здравствуют Иоанна и Альфонсо! – кричал он, уклоняясь от кастильских пик и мечей, со всех сторон нацеленных на него.

Он успел пробежать несколько шагов, и вновь его настиг удар, от которого португальское знамя упало на землю вместе с обломками древка и сжимавшей его рукой.

Лишившись обеих рук, Алмейда наклонился, схватил полотнище зубами и снова побежал к своим отступавшим соратникам. Однако спасти врученную ему святыню он не смог – последовал третий удар, и на землю упала голова португальского знаменосца.

Тем не менее, даже такое геройство уже не могло повлиять на исход сражения. Король Альфонсо бежал с поля боя, за королем последовал принц Хуан.

Фердинанд оказался хозяином положения, и вскоре его солдаты праздновали победу.

В замке Кастро Ниньо, находившемся всего в нескольких милях от поля битвы, юная Иоанна сидела у окна и напряженно ждала известий. Она знала, что это сражение должно было решить исход всей кампании, и не сомневалась в скором триумфе португальской армии.

В этом случае рушились все ее надежды на спокойную жизнь. Она понимала, что Изабелла просто так не уступит ей кастильский трон.

О том, что ей грозит, если Изабелла все-таки одержит победу, она старалась не думать – только чувствовала, что в любом случае ее участь будет безрадостна, и больше всего на свете желала вновь оказаться в мадридском женском монастыре, где все события были упорядочены молитвами и мерными ударами колоколов.

Известий она ждала весь день, сидя у окна и настороженно вглядываясь в окрестности замка.

Вот-вот, думала она, там должен показаться гонец – скорее даже не один, а несколько. Тогда ей скажут, победил ее жених или нет.

Уже смеркалось, когда ее многочасовое бдение наконец было вознаграждено, и она увидела группу всадников, приближавшихся к Кастро Ниньо. Она встала, внимательно всмотрелась в них и узнала мужчину, скакавшего впереди всех. Им был Альфонсо, сопровождаемый четырьмя слугами.

Она сразу поняла значение их приезда: король возвращался отнюдь не победителем. Иначе он остался бы на поле боя праздновать исход битвы.

Она выбежала из комнаты и бросилась вниз по лестнице, по пути крикнув:

– Его Величество едет! Через несколько минут он будет здесь.

В замке тотчас засуетились, мужчины и женщины поспешили спуститься в холл. Иоанна встретила короля и его спутников во дворе, когда они уже спешились и передали коней грумам.

Бедный Альфонсо! Пожалуй, сейчас он выглядел даже старше своих лет, и впервые за все время Иоанна почувствовала какую-то щемящую нежность к нему.

Он подошел к ней, жалобно улыбнулся и сказал:

– Армии больше нет. Нужно уезжать в Португалию.

– Мне тоже? – пролепетала Иоанна.

Альфонсо положил руку ей на плечо. Его взгляд вдруг оживился, а во всем облике появилось что-то донкихотское.

– Не расстраивайся, дорогая, – сказал он. – Это всего лишь временное поражение. Я еще завоюю тебе королевство, можешь мне поверить.

С этими словами он взял ее за руку и повел в замок.

Через несколько часов, подкрепившись на дорогу, они покинули Кастро Ниньо и поскакали в сторону португальской границы. Иоанна ехала рядом с королем Альфонсо.

Известие о победе Фердинанда застало Изабеллу в городе Тордесилла. Свершилось! Король Альфонсо и принц Хуан бежали в Португалию! Не пропали даром ее усердные молитвы и труды, вначале казавшиеся обреченными на неудачу.

Изабелла, как никогда прежде, верила в свою судьбу и высокое предназначение.

В монастыре Санта-Клара она отслужила торжественный молебен и осталась еще на некоторое время, чтобы просить Бога о помощи во всех будущих делах и начинаниях. Атмосфера монашеской обители, некогда бывшей одним из самых роскошных дворцов королевской любовницы, вполне подходила ее настроению. Здесь Изабелла жила в той же самой келье и пользовалась теми же самыми мавританскими ваннами, которые в прошлом доставляли столько удовольствия донье Марии де Падилла, в свою очередь посильно ублажавшей короля Педро Кровожадного. Среди этих стен, так много повидавших на своем веку, она могла наслаждаться монастырской тишиной и вместе с тем мечтать о грядущей славе.

Изабелла хотела убедить подданных в том, что своим триумфом она обязана божественному провидению. Впрочем, не только подданных: все испанцы теперь должны были понять, что только она имеет право именоваться правительницей Кастилии.

Битва, состоявшаяся на равнине между Торо и Заморой, решила исход португало-кастильской кампании, но не принесла Кастилии ни желанного мира, ни даже возможности как следует отпраздновать победу.

Людовик Одиннадцатый Французский, вступивший в союз с Альфонсо Португальским, по-прежнему доставлял множество неприятностей кастильской династии, и Фердинанд все еще не мог распустить армию. Изабелла тоже недолго упивалась своим триумфом. Размышляя над итогами войны, так трагически завершившей бездумное правление ее отца и брата, она поняла, что самое трудное еще впереди.

Лишь в конце сентября Она смогла провести несколько дней в обществе Фердинанда.

В это время Изабелла отдыхала в своем мадридском замке. Когда гонец известил ее о том, что муж находится на пути к ней, она приказала поварам готовить застолье, достойное победителя.

Экстравагантность была не характере Изабеллы, и она знала, что Фердинанд также не имел склонности понапрасну сорить деньгами. Да и могли ли они позволять себе излишества, когда содержимого королевской казны едва хватало на самые неотложные нужды государства, а сами они были слишком поглощены борьбой с врагами Кастилии? Однако при всей своей рачительности Изабелла понимала, что порой излишняя бережливость может вредить ее интересам.

Ее придворные должны были осознать важность одержанной победы. Главное же, им следовало помнить, что их королева и ее супруг вовсе не собираются всю жизнь отказывать себе в удовольствиях и вынуждать к этому своих подданных.

Вот почему Изабелла решила устроить Фердинанду прием, каких в кастильской столице не видели со времен короля Генриха.

Она встретила его, окруженная министрами, советниками и слугами. Когда он появился в дверях, ее сердце учащенно забилось, но она ничем не выдала своей радости. Он возмужал, его походка стала еще более горделивой, чем прежде, а глаза были все так же молоды и красивы. И уже с первых секунд возобновилось их былое соперничество. На поле брани Фердинанд пользовался непререкаемым авторитетом, и сейчас его должны были чествовать как героя недавнего сражения. Однако в Мадриде он был всего лишь супругом правящей королевы, а такое положение его не устраивало.

Он подошел к Изабелле, наклонился и поцеловал ее протянутую руку.

– Добро пожаловать, Фердинанд, – торжественно произнесла она. – Добро пожаловать в столицу Кастилии.

Тотчас ударили барабаны, протяжно загудели фанфары.

Это был сигнал к началу праздника, и Изабелла с Фердинандом степенно вошли в замок.

Там их ждали угощенье и музыка. Изабелла уже давно не была так счастлива, как в этот день.

Фердинанд был рядом с ней во время всего застолья и последовавшего за ним бала. Ей казалось, что он смирился с ее первенством в Кастилии.

Она почти жалела о том, что была королевой и не могла вместе с Фердинандом уйти от гостей, чтобы несколько часов провести с семилетней Изабеллой.

Когда бал наконец закончился, они удалились в ее покои, и тут ей вспомнилось, что на следующей неделе исполнится ровно восемь лет со дня их свадьбы.

– Трудно поверить, что с тех пор прошло так много времени, – сказала она. – Слишком редко мы видели друг друга – если сложить все наши встречи, то и года не наберется.

– Когда в королевстве установится мир, разлук больше не будет, – улыбнулся Фердинанд.

– Вот тогда я буду по-настоящему счастлива, – вздохнула Изабелла. – Ах, Фердинанд, что бы я делала без тебя? Ты принес в Кастилию победу, которую не забудут наши потомки.

– Это мой святой долг перед Кастилией, – уже без всякой улыбки произнес он.

Увидев его поджатые губы, она положила руки ему на плечи.

– Нам предстоят великие свершения и величайшие испытания, Фердинанд, – сказала она. – Я благодарю Бога за то, что в это трудное время мы можем рассчитывать друг на друга.

Фердинанд немного смягчился.

– Прежде всего нам нужно наладить отношения с французами, – напомнил он.

– Ты думаешь, это будет нелегко?

– Нет, я так не думаю. У Людовика возникли кое-какие проблемы в Бургундии, поэтому теперь у него связаны руки, а вести войну на два фронта он едва ли захочет. Тем более – после нашей победы над Альфонсо.

– Стало быть, скоро на нашу землю придет мир, и мы сможем приступить к воплощению наших планов. Ах, скорее бы наступило это время!

– У меня есть для тебя новость. Аревало желает начать переговоры и уже сейчас идет на некоторые уступки. Я полагаю, он готов забыть о притязаниях юной Иоанны и предложить тебе союз с ним.

– Превосходно! Ты привез мне добрую весть, Фердинанд.

– Теперь ты понимаешь, куда ветер дует?

– Понимаю. А что слышно об архиепископе Толедском?

– Нет никаких сомнений, он последует за своим приятелем Аревало.

– Значит, твоя победа и впрямь станет величайшим событием в истории Кастилии. Я горжусь тобой, Фердинанд.

Фердинанд властно привлек ее к себе, и Изабелла послушно прижалась к нему. Она была женщиной. Здесь, в ее спальне, он был не просто официальным супругом правящей королевы.

– Разве не оба мы боролись за эту победу и стольким жертвовали ради нее? – спросил он. – Ты ведь тоже рисковала жизнью. Чего стоила тебе хотя бы потеря нашего ребенка!

– Я пережила величайшее горе, Фердинанд… и до сих пор не оправилась от него. Но могла ли я поступить иначе? На карту была поставлена судьба нашей короны.

– И все эти месяцы я ни разу не видел тебя. – Фердинанд поцеловал ее. – Но ведь мы еще не совсем состарились, правда? Если так, то самый легкий способ забыть о нашем горе – родить сына, который заменит нам потерянного ребенка. Мы одержали великую победу, Изабелла, и это дело нам тоже по плечу.

Он взял ее на руки и отнес на постель. Вся ее холодная величавость была оставлена и забыта – отброшена прочь вслед за платьем, которое он торопливо расстегнул на ней. В эту ночь Изабелла стала пылкой, страстной женщиной.

Во время пребывания Фердинанда в Мадриде они зачали сына.

В своей резиденции Алькала-де-Хенарес архиепископ Толедский Альфонсо де Карилло обдумывал создавшуюся ситуацию. Настроение архиепископа было хуже некуда.

Король Альфонсо вместе с принцессой Иоанной бежал в Португалию. В Кастилии Фердинанд одерживал одну победу за другой. Уже сейчас в его руки попало большинство архиепископских владений, и можно было не сомневаться в том, что такая же участь ожидает их бывшего хозяина.

Фердинанд едва ли смилуется над ним. Неужто близится конец его блестящей карьеры?

Надеяться и уповать ему оставалось только на Изабеллу. Как-никак, это ей, а не ее супругу принадлежала реальная власть в Кастилии.

Архиепископ решил написать королеве и напомнить ей, чем она обязана ему. Да, он и впрямь погорячился, когда сказал, что это он привел ее на трон и сам же свергнет ее, когда понадобится. Он совершил ошибку, недооценил силу ее характера. И ему казалось, что она будет твердо стоять на стороне правды. Тут его предположения оправдались. Впрочем, тоже не совсем. Иначе зачем она неволит людей, заставляя их признавать ее высокое предназначение? Уж не опасается ли, что без посторонней помощи они не смогут поверить в ее великую судьбу?

Архиепископ Толедский, видный государственный деятель и прославленный воин, был вынужден согласиться с тем, что в политической интриге с королевой Изабеллой он поставил на битую карту.

В этих условиях ему пришлось смирить гордыню. Архиепископ послал Изабелле письмо, в котором предлагал ей мир и преданную службу. Упомянул он и о своих прошлых заслугах. И попросил прощения за недавнюю глупость и тщеславие.

Фердинанд, прочитавший его послание вместе с супругой, презрительно усмехнулся.

– Трудно поверить, что эти строки написал тот же самый человек, который в трудную минуту отвернулся от тебя. Когда ты с риском для жизни объезжала королевство и в каждом городе умоляла дать тебе хотя бы нескольких воинов, он открыто перешел на сторону врага да еще и взял с собой пятьсот уланов с оружием и снаряжением.

Изабелла подумала о том, как на ее предложение о встрече архиепископ сказал, что заранее покинет дворец, если она приедет к нему. Такое оскорбление забыть было нелегко. Но помнила она и другой, более давний случай. Когда ей грозило пленение, архиепископ Толедский бросил все дела и на взмыленном коне прискакал в Мадрид, чтобы спасти ее.

Она улыбнулась. Он был просто вздорным стариком, больше всего на свете боявшимся уронить свое былое достоинство. И на нее он разозлился только за то, что она предпочла общество Фердинанда и кардинала Мендозы.

– Мы не будем судить его слишком строго, – задумчиво произнесла Изабелла.

Фердинанд опешил.

– Как? Ты не собираешься публично казнить его?

– Когда-то он был моим добрым другом, – напомнила она.

– Недавно он стал нашим злейшим врагом. Неплохо бы показать нашим подданным, что ожидает людей, покусившихся на корону.

Изабелла покачала головой.

– Я не дам согласия на казнь архиепископа, – сказала она.

– В тебе говорит обычная женская сентиментальность.

– Может быть. Но я все равно не могу забыть того, что он когда-то сделал для меня.

Фердинанд щелкнул пальцами.

– Изабелла, еще совсем недавно нам грозило поражение. Окажись Альфонсо хоть немного более дальновидным полководцем, сейчас мы бы уже не были правителями Кастилии. Мы стали бы изгнанниками – во всяком случае, тебя ожидала именно такая участь. Я бы погиб на поле боя.

– Не говори об этом, – сказала Изабелла.

– Хорошо, но и ты образумься. Этот человек опасен.

– Он стар и слаб духом.

– Такие, как он, не делают уступок возрасту. А его силы воли хватит на пятерых.

– Тем более мне хотелось бы видеть его своим другом, а не врагом.

– Он не будет твоим врагом, если ты отправишь его на тот свет или хотя бы вышлешь за пределы Кастилии.

– Фердинанд, я не могу это сделать.

– И все же… Она перебила:

– Нет, Фердинанд.

Фердинанд побагровел. Затем сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

– Прошу прощения, совсем забыл. В Кастилии мое мнение не имеет особого значения. Разрешите удалиться, Ваше Величество.

С этими словами он поклонился и вышел из комнаты.

В последнее время подобные сцены случались все чаще. Изабелла вздохнула. Приходилось опасаться, что эта размолвка будет не последней в их жизни. Но она была права – и знала, что была права.

Понимала она и то, что архиепископ Толедский уже никогда не станет ей тем надежным другом, каким был когда-то. Но могла ли она послушаться супруга и в запальчивости учинить расправу над ним? Неужто напрасно она гордилась своим благоразумием и выдержкой?

Изабелла заранее решила, как поступить с архиепископом. Он должен заплатить за ее снисхождение к его возрасту и прошлым заслугам. Его состояние считается одним из самых больших в ее королевстве, а королевская казна уже почти опустела. Разве это справедливо? Разумеется, нет. Следовательно, ему придется провести остаток дней в Алькала-де-Хенарес. Пусть это станет его изгнанием.

Конечно, ему будет нелегко навсегда расстаться с двором. Но ведь он уже стареет, и в Алькала-де-Хенарес для него найдется немало занятий, подобающих его возрасту и знаниям. Недаром он слывет способным алхимиком, вот и пусть трудится на этой ниве.

Изабелла написала приказ, решивший участь архиепископа Толедского, вручила его гонцу и на несколько минут замерла, откинувшись на спинку кресла. На ее губах застыла грустная улыбка.

Она думала о Фердинанде.

Изабелла держала путь в Аревало. Рядом с ней ехала Беатрис де Бобадилла, их сопровождали несколько слуг.

Была ранняя весна, и Изабелле предстояло вскоре отказаться от верховых поездок.

Беатрис намеревалась вплоть до самых родов находиться возле нее. Глядя на свою подругу, Изабелла улыбалась. Беатрис – целеустремленная женщина. Если уж она решилась лично проследить за благополучным исходом ее беременности, то непременно добьется своего. Андресу придется смириться с отсутствием жены в Сеговии, а Изабелле – с ее присутствием в королевской свите.

– Ваше Величество, вас что-то забавляет? – спросила Беатрис.

– Да, твое желание ухаживать за мной.

– Вам оно кажется смешным? Я полагаю, никто не сможет ухаживать за вами лучше, чем я.

– Я это знаю, Беатрис. Ты верная подруга, и я рада видеть тебя рядом с собой. Мне только жаль твоего бедного Андреса. Каково ему на такой долгий срок расстаться с тобой?

– Не жалейте его, Ваше Величество. У него так много дел, что он и не заметит, как пролетит время. А вы без меня не обойдетесь – особенно в этой поездке.

– Ты потратила немало сил, пытаясь отговорить меня от нее, – сказала Изабелла. – Но, боюсь, через две недели я уже не смогла бы ее предпринять.

– Когда вернемся, вам нужно будет чаще отдыхать, Ваше Величество.

Беатрис озабоченно нахмурилась. Она лучше, чем кто-либо другой, знала характер Изабеллы и понимала, что даже самая близкая подруга не сможет переубедить королеву, если та приняла какое-то решение, – все равно поступит по-своему, как тут ни бейся. Упрямство было их общей чертой. Впрочем, Беатрис сейчас переживала не столько из-за самой поездки, сколько из-за возможных осложнений, сопряженных с пребыванием в Аревало.

Она намеревалась в меру своих сил способствовать их скорейшему возвращению в Мадрид.

Изабелла повернулась к подруге.

– Приезжая в Аревало, я всякий раз волнуюсь, – сказала она. – Слишком много воспоминаний связано с этим замком.

– Вот потому-то я и старалась отговорить вас от этого путешествия. Нам следовало подождать, пока у вас родится ребенок.

– Нет, я слишком долго не видела свою мать. Должно быть, она тревожится за меня, а это ей вредно.

– Хочу заметить, что ваш супруг и подруга тоже беспокоятся за ваше здоровье.

– Да, но только чем вы мне поможете, если что-нибудь случится? На все воля Божья, Беатрис.

– Следовательно, лучше не искушать Его терпение.

– Не богохульствуй, дорогая!

Увидев неподдельный ужас в глазах Изабеллы, Беатрис поспешила принести извинения за свою опрометчивую реплику.

– Вот видите, Ваше Величество, какой я была, такой и осталась, – пробормотала она. – Болтаю, сама не знаю что.

Изабелла смягчилась.

– Ты пожелала ухаживать за мной, и я благодарна тебе за эту заботу. Но, прошу тебя, больше не говори о том, что ты не одобряешь моего визита к матери.

– Ваше Величество, простите меня, если я оскорбила вас.

– Не оскорбила, Беатрис, но все равно я больше не желаю это слышать.

Это был приказ, и Беатрис на некоторое время замолчала. Изабелла уже не смотрела на подругу. Ее мысли перенеслись в тот день, когда она, ее мать и младший брат, покинув королевский двор, бежали в замок Аревало, где в полной безвестности провели столько долгих лет.

Изабелла подошла к женщине, сидевшей в кресле, – тоже Изабелле, вдове короля Хуана Второго Кастильского.

Опустившись перед ней на колени, Изабелла почувствовала, что к ее глазам вдруг подступили слезы. Она помнила, как в детстве вглядывалась в лицо матери и боялась увидеть в нем признаки близкого безумия.

Женщина провела своими тонкими пальцами по ее волосам и спросила:

– Кто это пришел ко мне?

– Это я, Изабелла.

– Изабелла это я.

– Я другая Изабелла, Ваше Величество. Ваша дочь.

– Моя дочь? – Ее блеклые глаза приобрели немного более осмысленное выражение. – Ах, Изабелла! А где же твой брат? Где мой сын Альфонсо?

– Он умер, Ваше Величество.

– Как же он мог умереть, если ему предстояло стать королем Кастилии? Разве он не наследник престола?

Изабелла не удержалась и заплакала.

Старая королева нагнулась к ней и, глядя не на нее, а куда-то в сторону, прошептала:

– Пока не поздно, нужно увезти их отсюда. Когда-нибудь Альфонсо станет королем Кастилии. А если с ним что-нибудь случится, страной будет править моя несовершеннолетняя дочь.

Изабелла схватила ее дрожащую руку и прижалась к ней губами.

– Мама, с тех пор прошло очень много времени, – чуть погодя сказала она. – Я ваша дочь, и я уже несколько лет правлю Кастилией. Вам приятно слышать это известие? Ведь вы именно этого хотели, не правда ли?

Старая королева выпрямилась в кресле, Изабелла поднялась с колен и порывисто обняла ее.

– Правишь Кастилией? – пробормотала та. – Стала королевой?

– Да, мама… Я вышла замуж за Фердинанда. Ведь вы всегда желали этой партии, да? У нас уже есть дочь – тоже Изабелла. Прелестное дитя, мама, вам она понравится. И скоро родится еще один ребенок.

– Ты – королева Кастилии?.. – удивленно повторила старая королева.

– Да, мама, ваша дочь стала королевой, и сейчас она стоит перед вами.

На дрожащих губах старухи появилась умиротворенная улыбка. Она поняла.

«Хорошо, что я приехала к ней, – подумала Изабелла. – Теперь у нее не будет повода переживать за меня. Она запомнит мои слова».

– Мама, позвольте мне сесть рядом с вами, – попросила она. – Я хочу сказать вам, что война закончилась и моей короне больше ничто не грозит. Я счастлива, мама. У меня есть все, о чем я мечтала, – королевство, семья и верный супруг.

Она села в кресло, стоявшее рядом с креслом ее матери, взяла ее за руки и стала рассказывать. Слушая дочь, старая королева время от времени кивала и говорила:

– Изабелла… девочка моя. Моя дочь – королева Кастилии!

– Ну вот, мама, теперь вы и сами видите, что у вас больше нет поводов бояться за меня, – наконец сказала Изабелла. – Отныне я буду чаще наведываться в Аревало и разговаривать с вами. Теперь у вас начнется спокойная жизнь.

Старая королева кивнула.

– Я пробуду здесь несколько дней, – сказала Изабелла. – Дольше не могу, ведь я в положении. Вы понимаете меня, мама?

Та снова кивнула.

Изабелла осторожно прикоснулась губами ко лбу матери.

– Сегодня мы еще увидимся. А сейчас я пойду к себе и немного отдохну. Мне нужно заботиться о ребенке.

Старая королева неожиданно схватила ее за руку и прошептала:

– Береги его.

– Непременно, мама, – улыбнулась Изабелла.

– А вот у него не было ни одного ребенка, – вдруг сказала ее мать. – А почему? Все из-за того, что он вел не тот образ жизни.

Она вдруг рассмеялась – тем хриплым смехом, который в детстве так пугал маленькую Изабеллу.

– Он до сих пор пытается делать детей другим женщинам, но они не хотят спать с ним. У него ведь есть жена, королева. Поэтому у него никогда не будет своего ребенка.

Она говорила о своем приемном сыне, короле Генрихе Четвертом, умершем несколько лет назад. Очевидно, ее мысли блуждали в прошлом, временами заменявшем ей настоящее.

Она крепко сжала руку Изабеллы.

– Мне нужно уберечь своих детей от него. Иначе он их убьет. Задушит подушкой, когда они будут спать, или подмешает яд в их пищу – не знаю, что именно он сделает, но уж, во всяком случае, не будет спокойно смотреть на них… Не доверяю я ему. И его королеве тоже не доверяю. Они оба коварны и жестоки, и я должна защитить от них моего маленького Альфонсо… и мою маленькую Изабеллу, будущую королеву Кастилии.

Ею вновь владело безумие, и она уже не помнила того, что ей сказала дочь.

Изабелла встала и молча вышла из комнаты. По ее щекам текли слезы.

Она лежала в постели и плакала. Ей было стыдно за эту слабость, но она ничего не могла поделать с собой.

Все это было слишком трагично. Ее несчастная мать, так самоотверженно боровшаяся за счастье своих детей, уже не могла понять, что ее давняя мечта наконец-то сбылась: она так много и долго переживала за себя и свою дочь, что ее рассудок не выдержал выпавших ей испытаний.

– Бедная моя мамочка, – всхлипнула Изабелла. – Дорогая моя! Ах, любое другое заболевание было бы лучше, чем этот душевный недуг.

В спальню вошла Беатрис.

– Я не посылала за тобой, – сказала Изабелла. Беатрис подошла к ее постели и встала на колени.

– Ваше Величество, могу ли я оставаться у себя, когда знаю, что вы так несчастны?

Беатрис видела ее слезы, таиться от нее уже не имело смысла. Изабелла протянула руку, и Беатрис обеими ладонями взяла ее.

– Мне жалко ее, – сказала Изабелла.

– Вам нельзя так расстраиваться, Ваше Величество.

– Ты была права, Беатрис. Мне не следовало приезжать сюда. Все равно я не могу ничего сделать для нее. Или могу? Мне показалось, что ей было приятно видеть меня.

– Если вы чем-то и поможете ей, то гораздо больше причините вреда себе и своему ребенку.

– Я только что думала о нем, Беатрис. Но сегодня у меня все мысли какие-то безрадостные – наверное, я просто не в настроении.

– Для опасений я не вижу причины, Ваше Величество. Вы вполне здоровы – в прошлый раз выкидыш у вас случился из-за переутомления. Это не повторится, Ваше Величество.

– Ах, я опасаюсь вовсе не выкидыша, Беатрис.

– Знаю, вы боитесь за свое здоровье. Но ведь у вас много сил, Ваше Величество. Вы молоды, и у вас будет еще не один ребенок.

– Нет, это все из-за моей матери, Беатрис. Как могло случиться, что она так изменилась? Почему ее рассудок так неизлечимо помрачился? Хочешь знать, почему? Так вот, это все из-за того, что в ее семье многие страдали таким недугом.

– Что вы хотите этим сказать? – отпрянула Беатрис.

– Только то, что она моя мать… А я – мать своего будущего ребенка.

– Ваше Величество, эти мрачные мысли не принесут вам пользы.

– Беатрис, я чувствую, как они, помимо моей воли, подтачивают мой рассудок. Но могу ли я не думать о том, что грозит моим детям?

– Глупости, Ваше Величество. Простите меня, но я была вынуждена это сказать. Принцесса Изабелла – прелестная девочка, бойкая и смышленая. Ваша мать помешалась не в силу своей наследственности, а из-за той жизни, которую она вела.

– Ты так считаешь, дорогая?

– Да, я так считаю, – не моргнув глазом, солгала Беатрис. – Я вам еще кое-что скажу. У вас будет мальчик, это видно по вашему животу.

– Ах, вот было бы здорово! Фердинанд мечтает о наследнике. Он говорит, что настоящий правитель должен быть мужчиной, а не женщиной.

– Ну, тут он заблуждается, Ваше Величество. До вас Кастилией правили двое мужчин, и я бы не сказала, что кастильцы остались довольны их правлением.

– Мне нравится ход твоих мыслей, дорогая, – улыбнулась Изабелла. – Знаешь что? Сделаю-ка я тебя первой придворной дамой, а?

– Ваше Величество, я бы предпочла не быть на виду и играть свою роль, держась в тени, за кулисами событий, – сказала Беатрис. – Как вы думаете, не следует ли нам завтра же утром покинуть Аревало?

– Но мы ведь только вчера сюда прибыли.

– Изабелла, госпожа моя! Она все равно не понимает, кто вы и зачем приехали к ней. Давайте собираться в дорогу, прошу вас. Так будет лучше для вас… и для вашего ребенка.

– Да, ты, как всегда, права, – вздохнула Изабелла. – Какой толк от нашего пребывания здесь? Когда у меня родится ребенок, я снова навещу ее – и вообще буду часто наведываться в Аревало. Ведь иногда у нее бывают просветления, правда? В такие минуты она все понимает и счастлива видеть меня.

– Она счастлива лишь в той мере, в какой это возможно для нее. В вас очень развито чувство долга, Ваше Величество.

Но, поверьте мне, ей вполне хватает уже того, что здесь за ней ухаживают. А вам нужно думать о ребенке. Изабелла неохотно кивнула.

О ребенке-то она и думала все это время. И чем дольше, тем больше боялась за него. Сейчас ей казалось, что ее сына всю жизнь будет преследовать призрак его невменяемой бабки.

Могла ли она забыть те приступы безумного, душераздирающего хохота, которыми порой была одержима ее мать? Могла ли не вспоминать их – как сейчас, так и потом, пытливо вглядываясь в глаза своих детей и ужасаясь при мысли об их возможном недуге? Ее мать привезла с собой из Португалии не только свадебное приданое, но и семена безумия, омрачившего последние годы ее жизни. Разве не могли эти семена дать и другие всходы – незримо развивающиеся вместе с ее внуками, чтобы в будущем принести свои кошмарные плоды?

Между тем Альфонсо Португальский не терял времени даром. Не успел он вернуться на родину и вдоволь насладиться обществом своей юной племянницы, как им уже овладело желание взять реванш за нанесенное ему поражение. Устав от недавней военной кампании, он был готов тут же начать новую – и, как всегда, не сомневался в ее успехе.

Своими планами он поделился с принцем Хуаном.

– Неужто мы с тобой будем спокойно смотреть, как корона Кастилии ускользает из наших рук? – спросил он. – А наша юная леди Иоанна? Она ведь может лишиться того, что по праву принадлежит ей. Разве не должны мы заступиться за нее?

– Что вы предлагаете, отец? В Кастилии мы потеряли весь цвет нашей армии. Для новой войны у нас не хватит ни людей, ни оружия, ни амуниции.

– Разумеется, нам потребуется помощь, – согласился Альфонсо. – Но для этого у нас есть давний союзник. Я имею в виду французского короля Людовика.

– Сейчас он разбирается с Бургундией. Альфонсо заговорщически подмигнул.

– И все-таки он поможет нам – если наши послы убедят его в необходимости установить справедливость на нашем полуострове.

– И в выгодах, которые сулит ему участие в этой войне, – добавил Хуан.

– Ну, что касается выгод, то Людовик и сам их увидит, тут за него можно не беспокоиться.

– Хорошо. Кого пошлем во Францию? У вас есть кто-нибудь на примете?

Альфонсо был неутомим. Его страсть к приключениям с годами становилась все неуемней. Он желал насладиться юной невестой, однако не мог жениться на ней – свежей и очаровательной, хоть и не имеющей законного права претендовать на кастильский трон. Исправить создавшуюся ситуацию можно было только одним способом. Ему следовало собственноручно водрузить корону на голову его маленькой Иоанны. Тогда он смог бы взять ее в жены, после чего Кастилия стала бы еще одной португальской провинцией.

Ждать благоприятного случая было выше его сил. Его вновь обуяла жажда деятельности.

Он задумался о поездке во Францию и о трудностях, с которыми там могли столкнуться его послы, если бы Людовик и впрямь оказался слишком занят восстановлением порядка в Бургундии.

В Португалии был только один человек, способный растолковать французскому королю, какие великие выгоды сулит ему вмешательство в португало-кастильский конфликт.

Он повернулся к сыну и с юношеским задором воскликнул: – Я сам поеду к Людовику! Сегодня же велю слугам собираться в дорогу.

Во Франции короля Альфонсо и его огромную свиту встречали с почестями, невиданными для иностранного гостя.

Людовик Одиннадцатый отдал подданным приказ: «Король Португалии – мой друг. Чествуйте его всюду, где бы он ни проехал по пути в Париж».

Когда Альфонсо прибыл во французскую столицу, горожане бросали ему под ноги цветы, дружно поздравляли его с приездом и желали долгих лет жизни.

Людовик, вышедший его встречать в потертом камзоле из дешевой бумазеи и в помятой шляпе с кожаным изображением Пресвятой Девы над тульей, радушно обнял гостя и в присутствии всей французской знати поцеловал его в обе щеки – чтобы все знали, как высоко он ценит дружбу с давним союзником.

На официальных переговорах они сидели друг против друга в роскошно украшенной зале королевского дворца, окруженные своими министрами и советниками. Людовик был, как всегда, дружелюбен, однако слова подбирал с особой осторожностью и в результате так и не удовлетворил просьбу короля Альфонсо.

– Увы, друг мой, вы застали меня в бедственнейшем положении, – сокрушенно вздохнул он. – Мое королевство ввергнуто в войну, казна уже почти опустела, а конца бургундской междоусобицы все еще не видно.

– Однако мой французский родственник, насколько мне известно, обладает неистощимыми источниками доходов.

– Так уж и неистощимыми!

Французский король с невеселой усмешкой стряхнул пылинку со своего потертого камзола – как бы показывая, как скромен и прост его костюм в сравнении с изысканным нарядом короля Португалии. Затем еще раз вздохнул и покачал головой.

– Эта война стоила нам всего нашего былого богатства, друг мой. Я не могу обременять мой народ новыми налогами – он просто не выдержит их. Вот когда уладятся наши взаимоотношения с Бургундией, тогда… что ж, тогда я буду счастлив прийти вам на помощь и вместе с вами свергнуть Изабеллу, а на кастильский трон посадить законного наследника. Однако в настоящее время…

Людовик поднял обе руки, изобразив на лице выражение полной беспомощности.

– Но, друг мой, гражданские войны имеют обыкновение затягиваться на долгие годы, – пытаясь не впасть в отчаяние, произнес Альфонсо.

Людовик, взявшись обеими руками за подлокотники кресла, подался вперед, и двое-трое португальцев невольно поморщились. В своем сером лоснящемся камзоле король Франции сейчас походил на огромного паука – бесстрастного, но зловеще сверкающего глазами.

– Кстати, – продолжал Людовик, – к тому времени вы, должно быть, уже получите от Его Святейшества разрешение на брак с принцессой Иоанной. Это значительно упростит решение вопроса, который так тревожит вас, дорогой Альфонсо.

Это был еще один благовидный предлог для отсрочки военных действий. Свадьба не могла состояться без папского благословения – а его едва ли можно было ожидать, покуда Изабелла оставалась на кастильском троне. Круг замкнулся, и Альфонсо не видел способа разомкнуть его.

Из церемониальной залы королевского дворца он вышел, переполненный дурными предчувствиями.

Предчувствия его не обманули. Шли месяцы, а Людовик, по-прежнему дружелюбный и всегда готовый устроить новый бал в честь его пребывания во Франции, все так же не проявлял желания всерьез поговорить о деле, с которым к нему приехал король Португалии.

«Бургундия!» – следовал ответ на всякое упоминание о цели его визита. Да, Бургундия. А разрешение от Папы еще не поступило? Жаль, очень жаль.

Целый год гостил Альфонсо во Франции. Мог ли он вернуться, проделав такой длинный путь и не добившись того, ради чего прибыл сюда?

При французском дворе к королю Португалии стали относиться с заметным пренебрежением. Слишком уж затянулась роль просителя, которую он так опрометчиво взял на себя.

Герцог Бургундский уже сложил голову на поле битвы, и Людовик наконец-то ввел войска на территорию злосчастного доминиона. От Папы пришло разрешение на брак с принцессой Иоанной.

А Альфонсо все еще не получил того ответа, который мог бы устроить его.

Он уже начал предаваться меланхолии, а подчас и сомневаться в осуществимости своих намерений.

И вот однажды, после года скитаний по французским доминионам – Людовик и его двор не имели обыкновения надолго задерживаться в каком-то одном месте, – один из португальских придворных попросил Альфонсо о частной аудиенции. Оставшись с ним наедине, он сказал:

– Ваше Величество, вы стали жертвой обмана. Людовик попросту не желает помогать нам. У меня есть неопровержимые доказательства того, что сейчас он ведет с Изабеллой переговоры, имеющие целью установление мирных отношений с Кастилией.

– Возможно ли это? – воскликнул Альфонсо.

– Тому есть доказательства, – повторил придворный. Убедившись в его правоте, Альфонсо впал в отчаяние.

Что же мне делать? – спрашивал он себя. Возвращаться в Португалию? Увы, там ему предстояло бы стать всеобщим посмешищем. Людовик оказался отъявленным лгуном, и он, Альфонсо, проявил величайшую глупость, понадеявшись на его помощь. Людовик вовсе и не собирался поддерживать его. Теперь было ясно, что все это время он пытался установить мирные отношения с Изабеллой и Фердинандом, считая их хозяевами положения в Кастилии.

Альфонсо позвал трех самых преданных слуг.

– Готовьтесь к отъезду, – сказал он. – Мы немедленно покидаем французский королевский двор.

– Ваше Величество, мы возвращаемся на родину? – встрепенулись слуги.

– На родину? – пробормотал король. – Нет, на родину мы уже не вернемся. После всего случившегося я не смогу смотреть в глаза своему сыну и подданным.

– Так куда же мы поедем, Ваше Величество? Альфонсо уныло оглядел слуг.

– В Нормандии есть одна небольшая деревушка, где мы еще не бывали за время нашего пребывания во Франции. Вот туда мы и направимся. Я хочу пожить в уединении – до тех пор, пока не найду какой-нибудь выход из создавшейся ситуации.

Альфонсо стоял у окна таверны и смотрел на упитанных куриц и индюшек, во множестве разгуливавших по двору.

«Неужели это я, король Португалии, дошел до такой жизни?» – не мог поверить он.

Вот уже несколько дней он провел здесь, точно какой-то беглец, прячась под чужим именем и боясь, что простолюдины узнают его и будут смеяться над ним.

Весь французский королевский двор сейчас, должно быть, задается вопросом, что же такое стряслось с их гостем и куда он так бесследно запропастился. А ему нет никакого дела до их треволнений. Он желает скрыться от мира, и больше ему ничего на свете не нужно.

Скоро об его унижении прознают в Португалии, услышит о нем и Иоанна. Что тогда станет с ней? Ах, бедное, бедное дитя. По его милости ей предстоит несладкая участь – тем более, что теперь у нее нет никаких надежд на кастильский трон.

Он мечтал о романтическом приключении. И ведь все так удачно складывалось: юная красавица, оказавшаяся в беде, и галантный король, сначала пришедший ей на помощь, а потом предложивший руку и сердце. Увы, результат не оправдал ожиданий. Он оказался ни с чем, пожилой мужчина, прячущийся от людских глаз и, вероятно, уже прослывший самым большим неудачником из всех королей Европы.

«Что же мне осталось в этой жизни? – продолжал спрашивать он себя. – Что суждено моей Иоанне? Ну, ей-то понятно: женский монастырь. А мне?»

Он вдруг представил себя одетым в рубище, босым, с посохом в руке. Он бредет по дороге, ведущей к каким-нибудь святым местам Европы или Азии, вокруг него поют птицы, услаждая своими трелями его усталое сердце… А ведь и впрямь! Почему бы не отправиться в паломничество к Святой земле, а потом, вернувшись на родину, не поселиться в одном из ее самых отдаленных монастырей? Тогда, так и не добыв корону Кастилии для своей невесты, он, по крайней мере, сможет обеспечить себе не худшее место на Небе.

Тратить время на дальнейшие раздумья Альфонсо не стал. Его увлекали авантюры, а не приготовления к ним.

Он велел подать ему перо и бумагу.

– Мне нужно написать одно очень важное послание, – сказал он.

Через несколько минут из-под его пера вышли следующие строки:

«Сын мой, уведомляю тебя о своем решении навсегда удалиться от мира. Мирская суета стала мне чужда, и я намереваюсь совершить паломничество в Святую землю, по возвращении откуда посвящу свою жизнь служению Господу нашему Христу.

Сочти это известие сообщением о моей смерти, ибо я и в самом деле умер для этого света. Итак, сын мой, тебе надлежит править нашей родиной. Когда ты получишь это письмо, я уже не буду королем Португалии, а посему от души приветствую короля Хуана…»

Изабелла лежала в комнате для рожениц. Ждать осталось уже недолго, и она была рада тому, что рядом с ней находилась ее верная Беатрис. Первые схватки застали Изабеллу в Севилье. Стоял июнь, на улице пекло солнце, и по лицу Изабеллы градом катились капли пота – но не от жары, а от боли, поминутно заставлявшей ее корчиться в постели.

– Беатрис, – простонала она. – Где ты, Беатрис?

– Я здесь, дорогая госпожа.

– Не волнуйся, Беатрис. Все будет в порядке.

– Я в этом не сомневаюсь, Ваше Величество.

– Мой ребенок появится на свет в одном из самых прекрасных моих городов. Севилья, «Земля Пресвятой Марии!» Это одно из толкований ее названия, Беатрис. Вчера вечером я сидела у окна и наслаждалась видом на ее чудесные сады… Господи, какая жара!

Беатрис нагнулась и несколько раз обмахнула Изабеллу веером.

– Так лучше, дорогая?

– Лучше, Беатрис. Хорошо, что ты со мной.

Изабелла нахмурилась. Было видно, что в этот миг страдание ей доставила не физическая боль, а что-то другое. Уж не вспоминает ли она ту женщину, влачащую жалкое существование в замке Аревало? – с замирающим сердцем подумала Беатрис. О нет, дорогая, только не сейчас! Это повредит вам и вашему ребенку… Изабелла, бесценная моя, вернитесь к этим мыслям потом, когда он родится здоровым и жизнерадостным…

– Больно! – простонала Изабелла. – Но ничего, я вынесу эти муки.

– Вы самая выносливая женщина Кастилии, Ваше Величество.

– Положение обязывает, Беатрис. Ведь мой ребенок когда-нибудь может стать королем или королевой Кастилии! Так моя мать говорила о нас…

Изабелла прикусила губу, и Беатрис, еще энергичней обмахивая ее веером, быстро произнесла:

– Под окнами уже толпится народ, Ваше Величество. Такое впечатление, что там собрались все горожане и жители окрестных селений. Они стоят под палящими лучами солнца и ждут известия о рождении вашего ребенка.

– Я не имею права разочаровывать их, Беатрис.

– Вы никогда не сможете разочаровать ваших подданных, дорогая Изабелла.

Беатрис взяла младенца на руки и радостно засмеялась. Затем, передав новорожденного кормилице, опустилась на колени перед постелью Изабеллы.

– Ну, как ребенок? – спросила та.

– Просто чудо, Ваше Величество.

– Я хочу взглянуть на него.

– Да вы только послушайте, как громко он кричит! Горластый, крепкий – как раз такой, каким ему и положено быть. О, какой счастливый день! Дорогая моя госпожа, вы родили сына!

Изабелла откинулась на подушки и улыбнулась.

– Стало быть, мальчик…

– Да еще какой! Настоящий принц Кастилии.

– И он… здоров, да?

– Совершенно здоров, Ваше Величество. Я же говорю – вы только послушайте его, он сам поведает вам об этом!

– Но…

Она подумала о том, что ее мать тоже родилась с виду вполне нормальным ребенком. Едва ли тогда кто-нибудь мог заподозрить, что со временем у нее разовьется этот ужасный недуг.

– Ах, оставьте эти мрачные мысли, Ваше Величество. Сейчас они и вовсе несвоевременны. Все замечательно, ваш ребенок будет достойным наследником кастильского трона. Вот он.

Она взяла младенца у кормилицы и вручила его Изабелле. Взглянув на сына, Изабелла тотчас забыла о своих страхах. Наконец-то он родился – наследник, о котором так долго мечтали она и Фердинанд.

– Я назову его Хуаном, – сказала она. – В честь моего свекра. Это имя придется по душе Фердинанду.

Поцеловав новорожденного в сморщенный, еще влажный лобик, она прошептала:

– Хуан… сын мой, родившийся в прекраснейшем из моих городов! Добро пожаловать в Кастилию, мой маленький Хуан!