Исправление повесы

Глава 12

Лишь поздно ночью Розин наконец счастливо заснула в своей кроватке. Все радостные поздравительные телефонные звонки были сделаны и даны интервью местным теленовостям и бойкому молодому репортеру из «Пеннингтон уикли кроникл».

— Пойдет только на следующей неделе, — бодро уверил ее молодой человек, — но все равно это будут свеженькие новости. Как раз то, что надо для праздничных деньков.

Фран, Дженни и Кей разъехались наконец по домам, все трое радостные и захмелевшие больше от благодарностей и просто усталости, чем от шампанского, которое купил Адам, чтобы отпраздновать возвращение Розин.

Малышка оправилась от приключения с завидной быстротой, она только чаще стала обнимать маму за шею и кокетливо отвечала на робкие заигрывания Адама, вызывая в нем восторг перед женским коварством. К тому моменту, когда Розин переиграла со всеми своими игрушками, поплескалась в ванне, поела и была убаюкана и уложена в кровать, Лаури просто валилась с ног от усталости, и, как только все ушли и она осталась наедине с Адамом, из нее словно воздух выпустили.

Адам взглянул на часы.

— Уже поздно. Пожалуй, лучше мне двигать…

— Ты что, в Лондон на ночь глядя? — с недоумением спросила Лаури. — Ты же ничего не ел, и еще шампанское…

— Подумаешь, один бокал, — отмахнулся он, не глядя на нее. — А потом, у меня нет выбора. Канун Рождества, не забыла? В гостинице сейчас места не найдешь.

— Но ты же можешь ночевать здесь! У Розин в комнате есть кровать. Я лягу там, а ты у меня в спальне. — Лаури протянула к нему руку, чувствуя, что ей нестерпима мысль о том, чтобы остаться одной. — Ты же можешь уехать утром. Ну, пожалуйста. Ты приедешь к маме к обеду.

Адам окинул ее долгим внимательным взглядом.

— В чем дело, Лаури? Тебе нужно мое общество или просто пугает одиночество после всего того, что произошло?

— И то и другое, — искренне ответила она, и в глазах ее была мольба. — Все планы на Рождество разлетелись, и я подумала, что, может, тебе будет приятно посмотреть, как Розин утром развяжет свой рождественский чулочек, прежде чем мы разойдемся…

— …в разные стороны, — бесцветным голосом продолжил Адам и поднял за подбородок ее лицо. — Означает ли это, что ты переменила свои взгляды, Лаури?

— В отношении тебя и Розин — да.

— Но не более того?

Лаури твердо встретила его взгляд.

— Ни о какой другой перемене речи нет.

— Ты хочешь сказать, что не хочешь видеть меня? — с горечью переспросил Адам.

— Ну ты же знаешь, что нет!

— Откуда мне знать?

Они молча смотрели друг на друга, затем Лаури, забыв о гордости, попросила:

— Пожалуйста, останься, Адам. Я просто не могу сегодня быть одна. Мне нужно с кем-то говорить, пока это чувство беспомощности не рассосется.

Адам невесело улыбнулся.

— По крайней мере ты не кривишь душой.

— Ты накупил бездну еды, а мы ничего не съели. И шампанское осталось. Давай устроим ужин и вдвоем отпразднуем возвращение Розин.

— От такого предложения разве можно отказаться!

Лаури улыбнулась ему с искренней благодарностью.

— Ты слушай, как там Розин, — распорядилась она. — А я пойду на кухню что-нибудь приготовлю.

— Может, я помогу?

— Одна я быстрее справлюсь… — она запнулась, краснея.

— Как всегда!

Лаури поспешно ретировалась и закрылась на кухне, подальше от пытливых глаз, которые преследовали ее в снах долгие одинокие месяцы их разлуки.

Не прошло и получаса, как она пригласила его к столику, накрытому клетчатой скатертью и украшенному свечами с веточками остролиста. Она отварила рис, приготовила аппетитный томатный соус со специями и чесноком и королевские креветки, купленные Адамом; подогрела батон хлеба из муки грубого помола к своему любимому серфильскому сыру на десерт. Адам ахнул от удивления, когда она торжественно подвела его к столику.

— Впечатляюще — и быстро!

— Я делаю все, чтобы ублажить тебя, — с притворной скромностью возвестила она.

— Не всегда… — начал было Адам и тут же поднял руку, извиняясь. — Прости. Сегодня забудем все былые огорчения и сосредоточимся на самом приятном, что было в наших отношениях.

— Отлично, — быстро подхватила Лаури, не совсем, впрочем, уверенная, что это очень мудрое предложение. Для нее все самое приятное и блаженное было связано с его постелью, и эта же мысль, как ей показалось, одновременно посетила и Адама, судя по краске у него на скулах.

— Ах, восхитительно, — пробормотал он с набитым ртом и улыбнулся ей поверх пламени свечей. — Я даже не догадывался, как голоден.

— Я тоже, — подхватила она, и на какое-то время, пока они разделывались с едой, в гостиной воцарилась теплая тишина. Но, утолив первый голод, Лаури издала вздох. — До чего мне жаль эту несчастную женщину!

— Миссис Бланшар? — сказал Адам и невесело кивнул. — Да. У нее явно психическое расстройство, и теперь, когда Розин в безопасности, ее трудно осуждать. Ей-то казалось, что она дарит своему сыну и невестке самый лучший рождественский подарок — то, что им больше всего нужно.

— Бедняга. Так и вижу эту маленькую комнатку с кроваткой и игрушками — просто сердце разрывается.

Пока Лаури одевала Розин, Адам присутствовал на допросе Чарлза Бланшара, который сообщил, что у его матери был нервный срыв после смерти отца несколько месяцев назад. Он искренне надеялся, что ее здоровье восстановится, и ругал себя за то, что сообщил ей о выкидыше, который недавно произошел у его жены. У Чарлза Бланшара было двое сыновей, узнала Лаури, к немалому облегчению, но его мать страшно хотела внучку; ему самому даже в голову не могло прийти, что она возьмет дело в свои руки и поступит таким невероятным образом.

— Очень жаль, что в дело оказалась вовлечена полиция, — с сожалением заметила Лаури.

— Но если б не они, Бланшар не видел бы фотографии Розин. К тому же ни о каком судебном преследовании не может быть и речи, раз она в руках врачей.

— Бедная женщина, — вздохнула Лаури. — И все это из-за того, что я на пару минут выскочила за шариками. Фран говорит, что она задержалась на складе, выбирая обувь для маленького покупателя, вот почему никто не заметил, как Розин исчезла. А для моей дочурки это все была игра, скорее всего.

— А может, это была судьба, — прокомментировал Адам, разливая по бокалам остатки шампанского.

— Чересчур жестокая, если это так!

— Сказать по правде, сейчас, когда Розин спасена, я со своей стороны не могу утверждать, что такая уж жестокая. — Их глаза встретились, взгляд Адама был твердый и открытый. — Ничто другое не вынудило бы тебя связаться со мной, так ведь, Лаури?

— Наверное, нет. — Лаури опустила глаза.

— Придется напомнить то, что ты говорила раньше, а именно: моя мама может в любой момент приехать повидать Розин. А я? — Адам протянул через стол руку к Лаури. — Нравится тебе или нет, но я отец Розин, Лаури.

— Если б ты проявил больше энтузиазма с самого начала, у меня было бы больше сочувствия к тебе, — парировала она, вздернув подбородок. — Обвинение в том, что хитростью пытаешься женить на себе мужчину, не так легко простить. Или забыть.

Адам убрал руку и откинулся на спинку стула, лица его в тени нельзя было разглядеть.

— Но это было сказано в пылу, в тот самый момент, когда на меня и без того свалилось слишком много всего. Сейчас я даже не могу понять, как такая мысль могла прийти мне в голову, но если тебе от этого легче, то я за это уже так или иначе заплатил. Неужели ты никогда в жизни не сказала чего-нибудь, о чем теперь сожалеешь?

— Я жалею о том, чего не сказала, — с горечью ответила Лаури, одним глотком допив шампанское. — Как я уже говорила, стоило ответить тебе добрым старым «нет» в самом начале, и мы не знали бы ни горя, ни печали.

— Но не было бы и Розин, — быстро ввернул Адам, и Лаури осеклась, переваривая эту неопровержимую истину.

— Один — ноль в твою пользу, — пробормотала она немного погодя и поднялась. — Перейди в другую комнату, пока я уберу со стола.

— Нет. Уберем вместе, — решительно возразил Адам таким тоном, что Лаури не стала спорить.

Молча они убрали остатки пира, а потом Адам отнес поднос с кофе в другую комнату, когда Лаури пошла взглянуть на Розин: она делала это несколько раз за вечер, не в силах поверить в чудесное возвращение дочурки. Адам присоединился к ней, и они оба смотрели на разрумянившееся ангельское личико, а потом он, ни слова не говоря, повернулся и вышел из спальни так же тихо, как вошел.

Лаури продолжала стоять и смотреть на Розин, но мысли ее вращались вокруг отца девочки. Что же ей теперь делать? Позволить Адаму время от времени навещать ее? Но если да, то что ей сказать, когда она подрастет и спросит, почему папа живет не с ними?

Из задумчивости ее вывел телефонный звонок, но Адам взял трубку прежде, чем она подоспела.

— Это твой отец, — сказал Адам, передавая ей трубку, а сам вернулся в гостиную и закрыл за собой дверь.

Вскоре она тоже пришла в гостиную, подсела к столику и налила им обоим кофе. Они молчали, и через некоторое время Адам не выдержал:

— Отец все беспокоится о Розин?

— Да, он рад, что она уснула счастливая. — Лаури встала со стула и присела на диван рядом с Адамом. — Адам, что ты завтра делаешь?

— Завтра? — хмуро переспросил он. Лаури кивнула.

— Да, завтра, двадцать пятого декабря, на Рождество?

Он все так же хмуро смотрел перед собой.

— Я не забыл. Я проведу его с мамой, как еще?

Лаури пригладила волосы, кашлянула, посмотрела куда-то в сторону и вдруг быстро заговорила:

— Папа подумал… вернее, Холли предложила… если вы откажетесь, они поймут… и я, конечно, тоже… так что, ради Бога, если хотите… можете отказаться…

— Отказаться от чего? Не тяни кота за хвост, — взмолился, ничего не понимая, Адам. Лаури глубоко вздохнула.

— Завтра обещают хороший день, да это и не так далеко, словом, папа подумал, что ты мог бы привезти свою мать в Кумдеруэн, и вы бы с нами провели день — я хочу сказать, мы вместе отпраздновали бы благополучное возвращение Розин и Рождество.

Глаза Адама блеснули.

— Твой отец приглашает меня?

— Тебя и твою мать, — кивнула Лаури. Адам молча посмотрел ей в лицо, и выражение у него было очень странное.

— А ты?

— О, я там тоже буду, — поспешно заверила она его.

Он взял ее за руку.

— Ты отлично понимаешь, о чем я спрашиваю, — с неожиданной силой заговорил он вновь. — Ты хочешь, чтобы я там был?

Она молча кивнула, и он привлек ее к себе и поцеловал, и было так замечательно чувствовать его губы, целующие ее с былой жадностью, что Лаури не сопротивлялась и позволила ему целовать себя и целовала его в ответ. Но, когда она почувствовала, как постепенно напрягается его тело и он все сильнее прижимает ее к себе, она вывернулась и покачала головой.

Лицо Адама стало холодным, словно маска.

— Значит, ты все еще караешь меня?

— Нет-нет. Но не думаешь же ты, что вернешься в мою жизнь и все пойдет по-старому. — Лаури поднялась. — Я больше не чувствую к тебе враждебности, Адам, — думаю, последние сутки были хорошим уроком, чтобы научиться отличать главное от неглавного. Но, попросив тебя остаться на ночь, я, кажется, ясно дала понять, что не в моей постели.

— Такая неслыханная милость мне и в голову не приходила, — с горечью заверил он ее и тоже вскочил на ноги. — Все, что я хотел — и получил, — это поцелуй, Лаури.

Они уставились друг на друга в напряженном враждебном молчании, которое прервал звон церковных колоколов.

Адам с неожиданной живостью поднял руку.

— Рождество, Лаури! В человецех благоволение.

— Ну, поскольку ты, несомненно, относишься к человекам, — сказала она, слабо и будто нехотя улыбаясь, — и подлежишь благоволению, заключаем перемирие. Счастливого Рождества, Адам, — она приблизилась к нему, приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку.

— Счастливого Рождества, — отвечал он и с крайней осторожностью вернул поцелуй.

— А теперь, — деловито заговорила Лаури, — не напугает ли это твою маму до смерти, если ты позвонишь ей так поздно? Надеюсь, что нет. После того как ты уговоришь ее встретить Рождество с Морганами, не забудь напомнить ей, чтобы сунула индейку обратно в морозильник.

Такого необычного, замечательного — и долгого — Рождества Лаури не помнила. Поспав несколько часов, она разбудила Адама, чтобы он преподнес Розин медвежонка и помог ей развязать рождественский чулочек. Они позавтракали на скорую руку, и она отправила его в Лондон, потом нарядила дочку в комбинезончик и лыжную курточку, выбранную миссис Хокридж, приколола брошь с крикетной битой на воротничок новой красной рубашки и отправилась в двухчасовую поездку в Кумдеруэн.

Едва она подъехала к знакомому с детства дому с крыльцом, напоминающим сторожевую будку, и большим запущенным садом, как в дверях появился Джерент Морган. Он сбежал со ступенек, а за ним, не так проворно, спустилась Холли, ведя за ручку Хью; лица их сияли радостью и любовью, и Лаури чуть не расплакалась. Она только успела высвободить Розин из ремней, как их уже обнимали, а Джерент не переставая целовал внучку, потом подхватил одной рукой ее, другой своего сынишку и пошел вперед, а Лаури и Холли пошли следом за ними в дом.

Холли Морган, высокая, тонкая, с кругами усталости вокруг глаз, обняла Лаури, и они стояли в холле и смотрели, как Джерент вместе с Хью показывают Розин высокую нарядную рождественскую елку.

— Просто чудо, — вздыхала Холли, и на глазах ее выступили слезы. Она бросила на Лаури испытующий взгляд.

— Как ты — по-честному? Вижу крути под глазами. Но мы все хороши после этой ужасной ночи. В душе-то все в порядке?

— Да что ты! Я чудесно себя чувствую! — искренне воскликнула Лаури и состроила гримасу. — Готова чистить овощи и поливать индейку, или что там надо, тем более что у вас будут двое неучтенных гостей.

Джерент Морган, своим атлетическим сложением скорее напоминавший игрока в регби, нежели стряпчего, смотрел на нее с улыбкой.

— Это, кстати, идея Холли.

— Ты хочешь сказать, что до сих пор питаешь неприязнь к Адаму? — бросила Лаури.

— А ты?

Лаури передернула плечами.

— Даже не знаю, что я чувствую к Адаму, но уж одно точно — это не враждебность.

— В таком случае Адама и миссис Хокридж ожидает поистине валлийский прием, — твердо заверил ее отец. — А пока суд да дело, выпьем по глоточку для бодрости и откроем подарки, пока эта парочка нас не опередила.

К тому времени, когда появился Адам с матерью, гостиная представляла собой море оберточной бумаги, среди которой двое возбужденных малышей упивались игрушками, а взрослые наслаждались добрым шерри и теплом пылающего камина, радуясь друг другу после пережитого ужаса.

Впуская новых гостей, Лаури сначала немного нервничала, но, взглянув в глаза, совершенно такие же, как у Адама, почувствовала, будто знает миссис Хокридж давным-давно. Элис Хокридж, высокая, седовласая и красивая женщина, вид которой с первого взгляда внушал симпатию, сразу же разрядила обстановку, крепко обняв Лаури.

— Счастливого Рождества, милая.

— Счастливого Рождества, миссис Хокридж. Я очень рада, что вы приехали, — сказала Лаури, сияя счастливой улыбкой.

— Ничто не могло остановить меня, раз твой отец был столь любезен, что пригласил нас на праздник. А теперь — я вся нетерпенье — веди меня к моей внучке!

Адам, сменивший на какой-то стадии своей поездки темный деловой костюм на твидовый пиджак и плисовые брюки, с некоторым смущением посмотрел на Лаури и улыбнулся.

— Как видишь, мама знает, что главное, а что подождет.

Лаури провела их в гостиную, где царил кавардак; некоторое напряжение развеялось сразу же, как только все познакомились. Джерент Морган обменялся рукопожатием с Адамом, весело улыбаясь при виде Элис Хокридж, которая, поблагодарив хозяев, сразу же села на пол между двумя малютками и погрузилась в ознакомление игрушками, представленными ей на обозрение радостными Хью и Розин, так что Холли со спокойной душой оставила ее за этим занятием, а сама вместе с Лаури пошла на кухню присмотреть за готовящейся едой.

— Как ты думаешь, Адам с папой поладят? — спросила Лаури, готовя коньячную подливку для пудинга.

— Лучше не вмешиваться. К тому же твой Адам, видно, может за себя сам постоять, — отвечала Холли, выкладывая овощи на блюдо.

— Никакой он не мой, — запротестовала Лаури.

— Скажи кому-нибудь другому, — хмыкнула мачеха.

Застолье удалось на славу, да и о какой натянутости могла идти речь с двумя маленькими озорниками, восседавшими за общим столом на своих высоких стульчиках. Элис Хокридж отвоевала себе право сидеть между Хью и Розин, которые послушно, как ангелочки, ели индейку с овощами, совершенно покоренные своей новой знакомой.

Минута всеобщей серьезности наступила только тогда, когда Джерент Морган благословил трапезу и вознес благодарственную молитву за благополучное возвращение Розин.

— Аминь, — сдавленно произнесла Лаури, подняла голову и встретилась глазами с Адамом. Смущенно улыбнувшись ему, она начала передавать тарелки, потому что Джерент приступил к разрезанию индейки.

Мало-помалу Лаури совсем успокоилась, видя, что отец и Адам нашли общий язык гораздо быстрее, чем она думала. А что касается Элис Хокридж, то вообще трудно было себе представить, чтобы кто-нибудь мог с ней не поладить.

— Еще вина, Адам? — спросил Джерент, протягивая бутылку.

— Спасибо, но, пожалуй, хватит, я за рулем, — с явным сожалением отвечал Адам.

Джерент и Холли переглянулись, и Холли тут же предложила гостям остаться ночевать.

— У нас, может, немного тесновато, но мы все устроим, — с улыбкой сказала она.

Адаму предложение явно пришлось по душе, но его мать покачала головой.

— Вы и так были очень любезны, пригласив нас сюда, и мы, разумеется, вам очень благодарны, но я думаю, нам лучше поехать домой. Вы все пережили такой удар и так устали. Не хватает вам еще двоих лишних гостей.

— Мама права, — сразу же согласился Адам и тепло улыбнулся Холли. — Это действительно очень мило с вашей стороны, но попозже вам захочется немного покоя.

— Рады будем вас видеть снова, — сказал Джерент, и Адам посмотрел ему прямо в глаза.

— Спасибо. От всей души. Надеюсь, еще увидимся.

После обильного обеда детей отправили поспать, а взрослые пили кофе перед пылающим камином. Разговор поневоле пошел об ужасном происшествии с Розин, а чуть позже Холли, видя, что Адам беспокойно ерзает на своем месте, обратилась к Лаури:

— Почему бы вам с Адамом не прогуляться? Подышать свежим воздухом перед долгой поездкой невредно.

Адам вскочил на ноги с такой поспешностью, что Лаури ничего не оставалось, как отправиться за ним. Отец, не поняв причину ее некоторого замешательства, с улыбкой заверил дочь:

— Не беспокойся, милая, Розин здесь в полной безопасности.

Лаури улыбнулась.

— Я знаю. А если она проснется и захочет поиграть, я думаю, ее бабушка с радостью к ней присоединится.

Все весело рассмеялись, а миссис Хокридж с улыбкой кивнула:

— С огромной радостью.

На улице подморозило. Лаури шла рядом с Адамом по тропинке, ведущей к церкви, и молчала.

— Хочешь заглянуть? — предложила она. — Мой дядя — отец Сары — был здесь викарием.

— Может, лучше просто погуляем? — сказал Адам. — Мне надо поговорить с тобой, Лаури, а поскольку любой разговор с тобой всегда кончается спором, церковь не самое лучшее место для этого.

Они пошли дальше, направляясь к полям, хрустким от мороза.

— Ты знаешь, о чем я хочу поговорить, — продолжал Адам, решительно выставив вперед подбородок.

Лаури кивнула.

— Думаю, что ты хочешь обсудить, как организовать свидания с Розин.

Адам взглянул на нее исподлобья.

— Нет. Я и без того знаю, что ты позволишь мне видеться с Розин. И я очень счастлив. А вот отчего я несчастлив, так это от наших отношений. Являюсь ли я просто отцом Розин, или ты все же позволишь мне вновь войти в твою жизнь в качестве…

— В качестве кого? — жестко переспросила Лаури.

Они остановились около мостика.

— Я бы хотел, — горячо заговорил Адам, — вернуться во времени и начать снова с того момента, когда ты сообщила, что беременна.

— Но, поскольку это невозможно, придется довольствоваться тем, что есть, — с вызовом заявила Лаури. — Давай не будем портить Рождество, Адам. Мне нужно время. Ты можешь это понять?

— Мне казалось, мы и так потеряли уйму времени, — с горечью сказал он. — Я надеялся, что после того, что мы вдвоем пережили за эти последние дни, ты немного смягчишься, но, вижу, ошибся.

Лаури положила ладонь на его руку.

— Нет, Адам, не ошибся. Но мы оба не ведем себя нормально сейчас…

— Я веду себя нормально, — живо откликнулся он, прижал ее к себе и страстно поцеловал, не дав ей вырваться. Когда он наконец поднял голову и заглянул в ее раскрасневшееся лицо, то натянуто улыбнулся и выпалил:

— Разве я не заслужил этот поцелуй, Лаури?

— Да, но большего ты не получишь, — возразила она, негодуя на себя, потому что сердце ее колотилось и она всей душой хотела снова в его объятия, чтобы он так же, как прежде, неистово целовал и целовал ее.

Адам заметно воспрял духом. Дома они встретили Хью и Розин, уже проснувшихся и одетых и ждущих с нетерпением своего нового друга, который охотно принялся развлекать их. Наконец утомленных бурным днем детишек кое-как удалось уложить перед тем, как Адам и его мать собрались в дорогу.

— Я даже не могу сказать, как много все это значило для нас, — искренне благодарил Адам Джерента и Холли.

— Адам говорит правду, — подтвердила миссис Хокридж, целуя Лаури. — Не думала, что когда-нибудь удастся так замечательно провести Рождество.

— Я буду звонить, — пообещала Лаури. — Обязательно приезжайте, посмотрите мой магазинчик. И балуйте Розин сколько душе угодно.

— Ловлю на слове, милая!

Джерент и Холли тактично пошли с миссис Хокридж к машине, чтобы оставить Лаури и Адама наедине.

— Когда мы увидимся? — спросил Адам.

— Даже не знаю, — уклончиво ответила Лаури. — Позвони. Договоримся.

Адам привлек ее к себе и крепко расцеловал, потом взял за руку, и они побежали к машине, стоящей у ворот. Из машины Адам высунулся и еще раз поблагодарил Морганов, затем взглянул на Лаури с улыбкой, от которой у нее все перевернулось внутри.

— До скорого, — крикнул он, и машина тронулась.