История одной любви (СИ)

Глава 17

— Что?! Нет, Ройс! Этот вариант нам не подходит, — вскочила я, выставляя вперед руки.

Зверь осторожно взял их в свои огромные лапы, ласково сжимая.

— Я принял решение.

— Да ни за что! — вырвавшись, отбежала к окну, рывком распахивая то и не замечая порывы ледяного ветра.

Нужно подумать. Я смогу, знаю, что получится. Но не так.

— Так будет лучше.

— Для кого? — чуть не закричала, вовремя понижая голос.

Мужчина приблизился, со вздохом закрывая окно.

— Для тебя, Элиза. Для нас… все закончится.

— Но не такой же ценой, Ройс! И что значит «для нас»… Нет, погоди, я сама, — сжала виски ледяными пальцами, пытаясь сосредоточиться.

— Твой отец, безумие. Ты стал Зверем, но не был… Для нас закончится… Начнется новый круг! Будет еще один зверь и та, кто будет пытаться исполнить пророчество! — мысли неслись потоком, но я уловила суть.

— Следующий, судя по всему, Стоун. Раз на сестер это не действует, значит передается по мужской линии. А сына у тебя нет. Выходит, Стоун превратится в зверя, а ты… ты присоединишься к отцу в подземелье? Ты на это хочешь себя обречь? Пока кто-нибудь не убьет вас, потому что стали угрожать чьей-то жизни? — от одной мысли об этом в груди все сжалось и резко перестало хватать воздуха.

Я заметалась по комнате, не обращая внимание на грустного графа, который приблизился к туалетному столику, касаясь дневника Вайолет, что я не так давно бросила там.

— Нет! — взвилась я, подлетая и выхватывая его.

— Тебе это не нужно, уж поверь мне, — брезгливо поморщилась, убирая дневник в ящик.

Не хватало еще, чтобы он прочел всю ту мерзость, что писала его ненормальная бывшая жена.

— Так, Ройс, нам нужно успокоиться и подумать. Ты сам говорил, что я уже многое успела узнать. Да, недостаточно, но согласись, мотивации сейчас поприбавилось. Мне нужно еще немного времени. Видишь, пророчество само мне подсказывает и защищает. Вспомни подземелье. Я справлюсь, слышишь? — не знаю для кого в больше мере говорила это, для него, или себя, но внутри крепнет уверенность, что это действительно так.

— Элиза, мы со Стоуном — одиннадцатое поколение существ.

Я похолодела, но поспешно прикрыла его рот ладонью пока он не вздумал выдать мне еще каких-нибудь секретов, тем самым спровоцировав безумие.

— Не думай об этом. Верь мне, Ройс. Ты ведь призвал меня сюда с этой целью. Мы столько прошли вместе. Уверена, не зря. Только не делай ничего из того, что может ускорить необратимый процесс. Обещай мне!

Сдавшись, Зверь склонил голову, целуя мои дрожащие ладони.

Я хотела спросить сколько у меня есть времени, но побоялась. Неизвестно, насколько каждое его слово приближает безумие.

— Я бы не отказалась от горячего чая и зелья от головной боли, — поежилась под его внимательным взглядом, виновато улыбнувшись.

Мужчина кивнул и направился вниз.

Замок спал. Мы решили устроиться прямо в кухне, чтобы не будить уставших слуг. Последние дни выдались не из легких.

Зелье начало действовать быстро, и я вернулась к уже ставшим привычными рассуждениям вслух.

— Вайолет написала, что попала в логово чудовищ, значит вы ей все рассказали, тем самым спровоцировав безумие у твоего отца и твое изменение. Нет, не отвечай! — испуганно вскинулась я.

— Это не действует так, Элиза. Ты сама пришла к такому выводу, — мягко ответил мне граф, успокаивающе погладив по руке.

Да, я действительно перенервничала от таких новостей, но повод у меня явно был, с этим не поспоришь.

Кивнув, вернулась к остывающему чаю, смотря на плавающие в нем чаинки.

— Неужели столько поколений ди Трейтов страдали этим, и никто не смог исполнить пророчество? Хотя, наверное, не все пытались, — догадалась я, вспомнив портрет одинокого предка Ройса.

Видимо, он предпочел не мучить ни в чем не повинных девушек.

О такой «особенности» не упоминают, когда делают предложение. Это становится известно многим позже, когда жена уже прочно замужем, да еще и с детьми.

Граф не мешал моим умозаключениям, но по его обреченному взгляду видела, что была права.

У меня защемило в груди, и я потянулась к нему, несмело обнимая и прижимаясь к широкой груди.

Так и уснула в его объятиях, не в силах сопротивляться зелью и умиротворению, что ощущала только рядом с ним…

А утром развила бурную деятельность, подгоняемая ночными новостями. Потрясение несколько улеглось и теперь я могла рассуждать здраво.

Отказавшись от мысли поговорить с кем-то из семьи, попросила у Ройса разрешение осмотреть спальни, где когда-то жили остальные его родственники.

Судя по опыту, так я узнаю гораздо больше.

Уже выходя, заметила, что у графа в руках письмо от Мэйвена. Там была всего пара строк, но содержание не понравилось мужчине, так как было нещадно смято и брошено в огонь.

Поддавшись порыву, дождалась, когда Ройс неслышно покинет столовую, и метнулась к камину, выуживая порядком обгоревшее послание.

«… готово и будет у меня. Когда решишься, дай знать. Мэйвен»

Уничтожив письмо, поспешно поднялась, отряхивая руки, так как в столовую заглянул мист Брокхельд.

— Хозяин велел проводить Вас, леди Элиза. Какую из комнат в первую очередь желаете посетить?

Стараясь ничем не выдать своего преступного любопытства, попросила отвести в спальню отца Ройса.

Но, увы, там меня ждала неудача. Несмотря на то, что, как сообщил дворецкий, в комнатах после печальных событий ничего не трогали, мне мало что сказали ровные стопки белоснежных рубашек, строгие камзолы в гардеробной и серебряный набор личных принадлежностей графа, среди которых бритва, зеркало, гребень и портсигар.

Все строго, без излишеств, но явно хорошего качества.

— У него был кабинет? Бумаги? Письма?

— Кабинет сейчас в распоряжении Хозяина. Об остальном Вам лучше поинтересоваться у него, — учтиво склонил голову дворецкий и распахнул следующую дверь.

А вот комната графиня была более обжита. Хоть внутри и царило запустение. За последние годы пророчество постаралось на славу, разрушая замок и изгоняя его обитателей.

Осматривая секретер матери Ройса, я наткнула на шкатулку, в которой та, судя по всему, хранила дорогие сердцу вещи.

Среди нескольких безделушек, пары шелковых лент, засушенного цветка и детских рисунков, я обнаружила небольшой портрет. Русоволосый мужчина с лихо подкрученными усами взирал на меня с легким прищуром и насмешливой улыбкой на губах. Он будто бросал вызов и намекал на то, что вскружил уже не одну голову и разбил не один десяток сердец.

Этакий молодой повеса, в которого вполне могла быть влюблена графиня. Ведь ее против воли выдали замуж родители.

И все бы ничего. Я бы вернула портрет на место и благополучно забыла о нем, если бы не одно «но». Если не считать очков и высокомерного взгляда, Мэйвен был точной копией этого незнакомка. Уверена, брату Ройса тоже бы пошли усы. Вот только характером он явно пошел в кого-то другого.

Бросив короткий взгляд на замершего подле меня дворецкого, отметила, что тот ожидает моих вопросов, но я слишком хорошо помнила сказанное Ройсом ночью и теперь буду избегать расспрашивать о чем-то слуг, дабы те случайно не проговорились и не навредили графу.

Убрав портрет в шкатулку, решила больше не копаться в вещах матери Ройса и попросила показать комнату, которую в детстве занимали братья.

Детские располагались этажом ниже и представляли собой целый ряд смежных комнат. По всей видимости, до определенного возраста здесь жили все дети семьи ди Трейт.

Здесь меня, по больше части, интересовали старые детские рисунки и записи. Я надеялась найти что-то относящееся к родовому недугу и не прогадала, в одной из папок откопав пожелтевший, но вполне целый рисунок, на котором было изображено чудовище. Детская рука очень точно прописало детали и даже раскрасило разноцветными карандашами. А в уголке была выведена надпись: «Дедушка Матиаз».

Значит кто-то из мальчишек застал своего деда в тот период, когда его еще не охватило безумие. Судя по тому, как четко прорисованы детали, внук совсем не боялся его, а очень любил, раз выбрал для своего портрета лишь яркие жизнерадостные цвета.

Я перевернула листок в поисках подписи, но у детей не принято ставить автограф. Что ж, полагаю узнать кто автор рисунка не составит труда. Вариантов не так много.

Вернув рисунок на место, поспешно поднялась, так как внизу раздался гонг, зовущий к обеду.

Мне не хотелось заставлять Ройса обедать в одиночестве или решить, что я избегаю его общества. Тем более, что это совсем не так.