История шрамов

24. Как мы свыкались с началом чего-то нового

Будила я Алька уже перед самым выездом, когда мы с Тсарой готовы были ехать. Практически ничего не объясняя — зачем, если я уже была одета и рюкзаки были собраны? — я направилась к выходу.

— Ты как? — только коротко я спросила его, совсем тихо, чтобы не разбудить старика.

Вид у нас обоих, наверное, был так себе. Альк, по крайней мере, выглядел совсем мрачно и безжизненно.

— Нормально, — совершенно пустым тоном ответил мне он. — Ничего смертельного не случилось. Это просто старый помирающий социопат.

Кажется, во всей этой ситуации больше всего следовало успокаивать Тсару, что я и делала, то и дело беря ее за руку и потом — обнимая на прощание. Она, хоть и держалась отлично, все равно была не в такой прострации, как мы с Альком. Я вот вообще уже ничего не могла нормально делать и соображать из-за бессонной ночи. Все, что отпечатывалось в моей памяти — это механические действия. Вот мы сверяемся с адресом, вот выгружаем немногочисленные вещи, вот — выгребаем наличные из карманов, что еще пару дней назад так бездумно тратили по настоянию Тсары, и их хватает, чтобы оплатить аж четыре дня в мотеле, и я запоздало в который отмечаю про себя в голове, что цены в Польше куда ниже, чем в Америке.

И вот — мы остаемся с Альком вдвоем, в чужой тесной комнате, без денег, работы и непонимания, куда двигаться дальше. До боли знакомая ситуация. Но мы же справлялись и не с таким, верно?

— Спущусь вниз, — все так же, будучи на запасных батарейках своей выносливости, сказала я. — Попробую поговорить с хозяйкой.

Облегчало ситуацию одно — нам больше не нужно было скрываться от того, кто мог нас преследовать. Бояться копов, что притаились за каждым углом. В Польше вообще все с этим было проще. Мне иногда казалось, что здесь у каждого второго свои тайны. Тсара рассказывала, что здесь многие не платят налоги, ведут незаконный бизнес и вообще все не так, как в Штатах. На это можно было рассчитывать и с нашим шатким положением с документами.

Может, персонал в хостел и не был нужен, но хозяйка, узнав, что я ищу работу и возможность снизить цену за проживание, закрыла глаза на то, что я очень плохо знаю язык и сказала, что согласна поручать мне мелкие обязанности. Что уже было неплохо — как минимум, мы могли не беспокоиться о том, где жить, а учитывая, что Тсара привезла нас в хостел в городе, мотивируя это тем, что здесь найти работу проще, мы решили сходу одну из главных проблем.

Ну и вторую из проблем тоже — ту, где Альк вряд ли был бы доволен моей работой в качестве официантки, крупье, или чему-то подобному. Даже меня любой вариант, где меня могли невзначай шлепнуть по заднице или одарить сальным взглядом, пугал до усрачки. А так, можно сказать, и волки сыты, и овцы целы. И комната, в которой мы могли жить, была нашей, пока я справлялась со своими обязанностями.

Впрочем, уже спустя неделю хозяйка поняла, что я справляюсь куда лучше с помощью лично ей, чем с уборкой комнат, хотя и последнее я старалась делать со всем присущим мне фанатизмом. Сперва в один из дней рано утром я оперативно приняла машину с продуктами, прикрыв женщину, которая приболела, а после весь день помогала с организацией завтрака, обеда и ужина. Второй случай был, когда мне удалось примирить двух сцепившихся горничных — и даже развести их по углам, поговорив с каждой. Одна совершенно не говорила ни по польски, ни по английски, как и половина здешнего персонала, а другая вообще была из тех, кого никто здесь не любил. Впрочем, до любого можно достучаться и с каждым сдружиться, если захотеть. Даже с Альком вон получилось, а местные мигрантки, цепляющиеся за заработок, так и подавно были мне по зубам.

Решающим событием, как мне показалось, стало то, что мне удалось разместить гостя-британца, который по польски не умел говорить от слова совсем. И уже вечером Анна — хозяйка отеля — вместе с зарплатой за неделю вручила мне ключ от другого номера, куда лучше, чем наш, мотивировав это тем, что он все равно большую часть времени пустует. Мы с Альком, конечно, уходили из своей комнатушки рано утром и возвращались поздно вечером, так что нам было не до лишней роскоши, но я все равно была готова танцевать от счастья, считая это своей маленькой победой.

Вечером, встречая Алька в нашей комнате — она была открыта и я готовила ее для завтрашнего заселения, уже собрав наши вещи и застилая постель — я, завидев его в дверном проеме, постаралась не выдать свою улыбку, подходя к нему:

— Эта комната сдана для проживания. Нам придется переехать.

Альк в целом выглядел несколько растерянным, а потому, вероятно, не совсем понял, что я имею ввиду.

— А что не так с этой комнатой? — потерянным тоном спросил он.

Я лишь несколько разочарованно выдохнула, понимая, что зря надеялась на какой-то сюрприз со своей стороны. Поэтому просто дала знак второй горничной, закрыла дверь и вышла в коридор, утягивая Алька за собой.

— Пойдем. Теперь придется подниматься на самый верхний этаж, но тебе понравится.

У нас и так слишком мало было поводов для поднятия настроения, и это сказывалось вообще на общем состоянии нас обоих. И когда Анна предложила жить нам пока в апартаментах, это могло быть поводом поверить, что изменения в жизни ближе, чем мы думаем. И они, хоть и были такими же паршивенькими, как и весь отель, но все же в разы, в разы лучше той комнаты, что мы сняли здесь на первое время.

— Заходи. Здесь даже ванная есть. И душ нормальный... А кровать? Ты видишь это, Альк?

Придираться к чистоте не было смысла, потому как раз уж мне приходилось целиком и полностью отдаваться работе, я делала это на совесть. Да и отвлекало это прекрасно.

— Я бы мог на следующей неделе поискать квартиру. Сегодня выдали аванс.

Я мысленно закатила глаза. Впрочем, сердиться на своего парня я не могла — он уже целую неделю был настолько уставшим и так мало спал, что неудивительно, что и сейчас он находился в прострации.

— Между прочим, мне тоже заплатили, — доставая конверт из кармана, я отдала его Альку. — Так что... Чем займешься в первую очередь?

Парень наконец двинулся в сторону кровати, чтобы растянуться на ней, как это бывало каждый вечер, когда он отрубался практически сразу же.

— Напиться бы, — вдруг сказал он.

— Согласна, — вздохнула я, стягивая с себя передник и форму, и натягивая одну из футболок Алька прямо на голое тело.

Можно было бы и дальше продолжать пускать все на самотек, но наши отношения уж слишком стали напоминать мне самое начало нашего путешествия, когда я только и могла, что спать у Алька под боком, а все остальное время он и парой слов со мной не перекидывался. Я бы и не обращала внимания, но после того, как он взял дополнительные смены, мы последние пару вечеров видеться перестали совершенно. Если бы сегодня я не отпросилась на час раньше, попросив закончить дела другую девушку, я бы вернулась — и Альк бы снова уже лег спать.

И мне из-за этого становилось как-то необъяснимо тоскливо на сердце.

Словно бы услышав мои мысли, парень вдруг сел на кровати, посмотрев на меня более осмысленно.

— Никакого алкоголя. Сейчас не до лишних трат. А ещё надо бы завести и тебе карту. И с документами что-то придумать. Как там твой язык? Проблем с другими работниками и хозяйкой нет?

Его внезапная заинтересованность всем этим моментально вызвали у меня улыбку. Мы ведь почти не говорили всю эту неделю о том, что происходит друг с другом.

— Все в порядке. Как видишь, справляюсь даже лучше, чем можно было бы.

Я подошла к кровати, чтобы лечь рядом с Альком.

— Мне очень приятно, что ты беспокоишься за меня. И я очень соскучилась. — легонько поцеловав парня в щеку, я слегка нависла над ним, чтобы заглянуть в глаза. — Хочешь, стяну для тебя чего-нибудь с кухни? Если обещаешь не уснуть, пока я хожу — сможешь выпить. И рассказать мне все-все-все. А то совершенно ничего не знаю о твоей новой работе. Какая по счету? Третья? Или я чего-то не знаю?

Я старалась говорить с ним ласково, но ненавязчиво, целуя совсем изредка и ни на что большее не намекая.

Альк потрепал меня таким привычным и родным жестом по волосам, устало улыбаясь.

— Не надо. Выпивка здесь паршивая, да и сил на неё нет. Ах да, кстати, — неожиданно поднимаясь с постели, он подошел к двери, возле которой оставил сумку, и выудил из нее какой-то предмет.

Я догадалась, что он достает из сумки, как только увидела коробку, и потому в нетерпении вскочила на колени, чуть ли не хлопая в ладоши от восторга.

— Номер записан на меня, но в целом это в твоё распоряжение, — возвращаясь на кровать, он вручил мне покупку, — Если что, мой номер уже забит в память. Мне будет спокойней, если я буду знать, что могу позвонить тебе в любой момент.

— Боже, я успела забыть, что это такое — иметь мобильный телефон, — лечь я Альку не позволила, и вместо этого обняла, обхватывая руками за талию. — Ты и впрямь будешь мне звонить? — несколько лукаво улыбнулась я, поднимая на него взгляд. — Желать спокойной ночи, когда задерживаешься на работе? Писать смс-ки, спрашивая, что на мне надето?

Разумеется, от всех этих шутливых глупостей Альк закатил глаза.

— Ты словно меня первый день знаешь. Тем более, что на моих подработках-то особо свободного времени нет. Как и свободных рук. Разве что в баре, но там уж точно не до этого в самый разгар.

Подхватив меня и слегка приподняв, Альк улегся на спину вместе со мной, устраивая мою голову у себя на плече.

— Ну а так да, о задержках буду предупреждать. Да и ты мне писать сможешь.

Зря я переживала. Вот такого короткого разговора вечером между делом мне оказалось достаточно, чтобы убедиться — все в порядке. Да, Альк до сих пор жутко загруженный и уставший, но он все еще мой, родной, мы никуда не отдалились друг от друга и вряд ли с нами это случится.

— Ну и славно, — все так же шутливо ответила я, садясь на кровати рядом с Альком и беря его руку в свою и начиная легонько массировать ладонь и пальцы. — А то все, что я ответила бы на твое "что на тебе сегодня надето" было бы неизменное — "жутко сексуальная форма горничной". А зачем тебе на работе такие образы перед глазами? Правильно, незачем. Еще отвлекаться начнешь... А это нам совсем ни к чему.

— Ты же знаешь, мне подобные наряды совсем не нравятся, — фыркнул Альк, — Какие-то они... Слишком во всех смыслах.

— Я сама тебя спрашивать буду... Правда, твоя рабочая форма совсем не привлекательная. Впрочем, это даже хорошо, — продолжая непринужденно болтать, я поднималась пальцами выше, разминая предплечье, а после и плечо, — А то кто знает, какие там пьяные красотки на тебя глазели бы в этом баре.

Альк усмехнулся, явно повеселившись моей воображаемой ревности.

— Эти девицы в баре либо все в говно пьяные, либо нелегалы. Так что мне без разницы: мужика я выставляю или девку.

— Хочешь, я наберу тебе ванну? — вспомнив о том, как Альк это любит, я озвучила вслух внезапно возникшую мысль, — Надо, знаешь ли, пользоваться прелестями наших роскошных апартаментов.

— Ванная — это было бы здорово.

Даже то, что Альк вот так отвечал мне, не односложно, а делясь подробностями с работы и вообще поддерживая мое стремление поболтать, говорило мне о том, что и он скучал по мне, лучше любых прочих слов. И отогревало душу лучше всяких нежностей и ласк. Разумеется, мне хотелось сделать для него в ответ все, что я могла и даже больше, показав тем самым, и как я скучала по нему. Особенно, учитывая то, как редко мы в последнее время могли улучить друг для друга минутку.

Встав с кровати и отправившись в ванную, я специально открыла дверь, чтобы иметь возможность и дальше говорить с Альком:

— Раз уж теперь у меня тоже есть телефон... может, я как-нибудь позвоню Тсаре? Просто спросить, как она, ничего такого... Ты же не против?

Оказавшись в дверном проеме позади меня, Альк стянул с себя футболку.

— Вы можете с ней спокойно встречаться, особенно если в городе. У Тсары есть машина, она может приехать сюда. Просто нам с ней лучше сейчас не пересекаться, чтобы у неё не возникли проблемы. Ей будет тяжелее, если и её вычеркнут из наследства. Она к такому вообще не привыкла. Поэтому не хочу ей жизнь усложнять.

Тем временем я помогла Альку расправиться и со всем остальным, закрывая дверь и проверяя воду. Отчего-то суетиться вокруг него стало для меня одним из любимых наших совместных занятий. Напоминало лучшие мгновения из всех тех сложных моментов, что нам пришлось пережить по дороге сюда.

— Кстати, о наследстве... Я думала тут на досуге, совсем забыла рассказать. Уж что там осталось от Даррена, я не в курсе, наверняка пропил наш дом, в котором мы жили, или заложил... Да и не хочу туда соваться. А вот дом Кэрол — его точно можно будет продать. Других наследников у нее нет. Дождемся, когда мне исполнится восемнадцать, найдем юриста в Штатах... Думаю, можно что-то придумать. Это тысяч двадцать или тридцать... На них можно купить здесь что-нибудь, и даже более-менее приличное, учитывая здешние цены. Что думаешь?

Прежде чем забраться в воду, Альк коротко поцеловал меня в макушку.

— Лучше на себя потрать, — мрачно отозвался он.

Я присела на корточки рядом с ванной.

— И ты не можешь постоянно прислугой работать. Меня это не устраивает. Тем более, цены на имущество тут не такие уж и высокие. И... И, в общем, разберёмся, — в конце он снова как-то неуловимо момрачнел.

— Так, — с усмешкой сказала я, даже позволяя себе провести пальцем по лицу Алька, чтобы он таким образом посмотрел на меня. — Я понимаю, природный аристократизм в твоей крови, и патриархальное воспитание... Но мы теперь семья. И совместно работаем над благополучием этой семьи. И что вообще за разговоры? — я хоть и говорила полушутливо, подслащивая пилюлю ласковым поглаживанием плечей Алька, чтобы он окончательно расслабился, но при этом тон мой все равно был уверенным. — Я не стану такой женщиной, которая только и делает, что тратит деньги. Так что не говори мне больше "на себя потрать". Это глупо. Так хорошо? — последнее я уже шепнула Альку на ушко, убрав волосы у него с шеи и начав аккуратно массировать у самого ее основания. — А по поводу прислуги — я все чаще помогаю Анне с ее работой. Может, получится потом устроиться ее помощницей или вроде того... Как это по-польски называется?

— На место менеджера метишь? — усмехнулся Альк.

— А почему нет? В общем, у меня это хорошо получается. А ты вообще в сто раз умнее меня. Точно найдешь себе что-то приличное.

— И сколько фраз на польском ты выучила сегодня? Там ведь придётся с людьми общаться, это ведь не то же самое, что горничных по номерам раскидать.

— Эй! Да я на польском скоро лучше тебя разговаривать начну! — не удержавшись, я слегка брызнула в него водой. — Вот, смотри, — я постаралась переключиться на польский, пусть все еще и с жутким американским акцентом, — Я прекрасно знаю этикет. Я люблю фильм "госпожа Горничная". Я стану менеджером, как Джей Ло. Я люблю дружить с людьми и заводить... Дружбу, — мне приходится снова сбиться на английский, — Черт, как сказать — связи? Знакомства?

— Znajomości. Или przyjaźń, — с усмешкой в голосе ответил мне Альк.

— Видишь, как серьезно я к этому отношусь! А ты говоришь — прислуга! Сфера услуг, так это называется, вообще-то. И я всему научусь, — добавила я уже серьезнее. — Сложнее не настраивать против себя женский коллектив и от мужчин-постояльцев отверчиваться, а все остальное придет со временем.

Зря я, наверное, ляпнула про постояльцев, а потому несколько стушевалась. Оставалось надеяться, что Альк не заметит. Но он заметил.

— Тебе ещё предстоит научиться нормально читать, а не по слогам. И писать. И, в любом случае, работать ты будешь не здесь, не в этом хостеле.

Дабы смягчить некоторую неловкость, я снова приблизилась к Альку, водя пальчиком по его плечу.

— А что ты там про этикет говорила? Прекрасно его знаешь? Да тебе ему тоже еще учиться и учиться, — фыркнул Альк, бразгаясь в меня водой.

— Эй! — я быстро переняла эстафету по восстановлению веселья, брызнув на него в ответ.

— Тем более, что ты собралась женой моей стать. Так что риторика и этикет — это твоё всё.

Конечно же, мое сердце екнуло, когда он так просто и легко заговорил об этом. Да так сильно, что не сиди я на коленях, они бы точно подкосились, а ноги стали бы ватными. Но я ведь прекрасно понимала, что он подначивает из-за той моей несдержанности в разговоре с его дедом.

— А рито… Риторика это вообще что?

Класс. Самый подходящий вопрос из всех, что ты могла задать, Ванда. Выдавая свое смущение и волнение буквально с потрохами.

— Риторика — это навык в ораторском искусстве. У тебя, конечно, в этом плане в определенном аспекте навык очень неплох, но я не хочу, чтобы ты именно его использовала с кем-то, кроме меня, — лукаво протянул Альк, понизив голос и слегка щелкнув меня по носу.

Я сперва даже не поняла, что он имеет ввиду, подумав, что он про мою вечную болтовню, а потому уже успела прильнуть к парню, обвивая его руками за шею и прижимаясь к ней губами.Но в следующую же секунду осознание до меня дошло, и я не знала, отчего у меня пропало дыхание — от удивления или жуткого стыда.

— Да как... — я даже фразу сформулировать нормально не могла, чувствуя, как щеки начинают гореть еще сильнее, — Как тебе не стыдно... — я даже отстранилась, чтобы посмотреть ему в глаза, но тут же поняла, что это плохая идея. И вместо этого положила обе руки, тыльными сторонами ладоней, на щеки, словно так я могла их охладить. И тут же резко потянулась к воде, чтобы окатить Алька брызгами. — И кому еще из нас этикету надо учиться? — еще одна волна брызг. — И вежливости? — и снова, — И общению с дамами?

Наконец я не выдержала и рассмеялась, будучи не в силах долго играть в возмущение и стыдливость. Альк же перехватил меня в какой-то момент за запястье, хотя до этого стойко терпел.

— И как ты с такой наивностью собиралась одна из дома сбегать? Кто из нас после этого более безумен?

— А я и не собиралась, — демонстрируя все эту же пресловутую наивность, ответила я. — Разве ты не помнишь? Если бы не ты, я б так и осталась дома. Было слишком страшно. — удивительно, насколько спокойно я могла теперь говорить о таких вещах и вспоминать прошлое. — И никто из нас не безумен, что за разговоры такие? — лукаво улыбнувшись, я решила снова переключиться на польский, — Мы умные. Мы со всем справляемся. Мне... больше... больше не страшно. Так надо сказать?

Мне и вправду было больше ни капли не страшно смотреть в завтрашний день. Я точно знала, что мы справимся абсолютно со всем. С миром, с нехваткой денег, окружающими, усталостью, даже с самими собой. Пока мы есть друг у друга — мы сила, которую не сломить.