Избранная киборгом

Глава 9

На борту «Пантеры» Кай вытащил маячки из свинцового ящика и прикрепил их на нижнюю часть корпуса дрона.

— Извини, приятель, — он погладил робота-приманку. — Ты должен отвлечь внимание от всей команды.

Маришка нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

Кай взял дрона, затолкал его в трубу, которая служила на «Пантере» для запуска маленьких капсул в космос. Затем нажал кнопку на пульте дистанционного управления и отправил дрона прочь.

— Если твой отец поймает сигнал слежения, то я очень надеюсь, что он там все разнесет. Но, в любом случае, это произойдет лишь после того, как дрон уведет его в дальний конец галактики. Мне пришлось попросить Дейла запрограммировать робота так, чтобы тот пролетел орбиты нескольких небольших необитаемых планет, а затем приземлился на Дельта-Нью 984.

— На Дельта-Ню ведь нет людей, верно?

— Там вообще никого нет, кроме огромных деревьев и водоемов с кислотой. Ракеты не уничтожат ничего такого, о чем бы потом пожалела Галактика.

— И чем же ты расплатился с Дейлом за дрона?

— На удивление, он ничего не потребовал. Просто подарил этого робота.

— Видимо, Дейл был слишком рад приобретению шаттла.

— Просто ты ему понравилась, — заявил Кай.

Маришка сцепила пальцы на руках. Ее избегал даже собственный народ. Как она могла понравиться этому чужестранцу? Тем более Маришка обнаружила очень интересный факт — ее раса заслужила презрение всей Галактики. Ранее, пока «Пантеру» готовили к вылету, Дейл провел им экскурсию по фабрике. Возле корабля, принадлежащего ее отцу, собралась группа зевак. Маришка уловила их перешептывание.

«Радикалы».

«Экстремисты».

«Террористы».

Маришку всю жизнь учили, что ее раса была благословлена самим Великим. Но никто из присутствующих не признавал их привилегированное положение — все было как раз наоборот. Отец бы отмахнулся от этих разговоров, заявив, что неверующие не ведают, о чем толкуют.

Но Маришка не могла так просто проигнорировать это. Не после всего, что она узнала за последние двадцать четыре часа.

Несмотря на колкости и оскорбления, которыми обменивались оба мужчины, Маришка почувствовала, что между ними существует сильная дружба. Кай выдавал желаемое за действительное, но Маришка могла поспорить, что Дейл подарил им дрона лишь для того, чтобы помочь другу, а не ей.

Подняв взгляд, Маришка обнаружила, что Кай пристально ее рассматривает.

— И не только Дейлу. Ты мне тоже нравишься, — пробормотал мужчина.

В груди Маришки вспыхнуло удовольствие, которое вступило в битву со смущением.

— Чем же? — прошептала она. — Я дочь своего отца. Плод от его семени. Такая же, как и он.

«Вот только более уродливая копия».

Кай покачал головой.

— Вы разные, — заявил он. — В моем мире мы судим людей по их личным поступкам.

Трепет, который Маришка никогда не испытывала прежде, охватил ее тело, вызывая головокружение и сухость во рту.

«Ты мне тоже нравишься».

Но эти слова так и не сорвались с ее губ. Маришка ни разу в жизни не делилась с кем-то своими мыслями, привыкла скрывать то, что она на самом деле думает.

— Пока я присматривал за тобой в обличье андроида, то заметил доброту, с которой ты относишься к окружающим, — Кай шагнул к ней. — А значит, в тебе нет ни капли злости.

— Мне бы хотелось, чтобы это было правдой, но это не так. Я часто злюсь и обижаюсь, — Маришка отвернулась, взглянув в окно «Пантеры». Она, наконец, осознала, что больше никогда не вернется на Ламис-Одж — ни на планету, ни на космическую станцию. Впрочем, сейчас Маришка испытывала эмоции, которые не имели ничего общего с ностальгией по дому. Девушка вздохнула. — Ненавижу отца, — прошептала Маришка.

— И не без веской причины. Он пытался убить тебя.

Маришка резко выдохнула, и ее вуаль затрепетала.

— Великий велит нам почитать отцов.

Неуважение к своему отцу сравнивалось с позором перед Великим.

В отражение окна Маришка заметила, как Кай подступил к ней еще ближе.

— А я считаю, что попытка убить собственное дитя снимает с тебя это обязательство, — он положил руку на ее плечо. — Мы сейчас одни. Почему ты все еще носишь вуаль?

Маришка опустила взгляд на свои сцепленные пальцы.

— Ты же знаешь почему.

— Но я уже видел тебя.

— Я не… красивая, — но как же Маришке хотелось, чтобы она была симпатичной. Или хотя бы обычной. Все женщины стремились к прекрасному, но это приводило их лишь к тщеславию и мелочности. Но тогда почему все так плохо относились к невзрачной внешности Маришки? Почему отец выбирал только самых великолепных женщин себе в пары?

— Все из-за того, что у тебя нет обдибианового нароста? — Кай поднял руку, и Маришка сразу же затосковала по теплу от его прикосновений. Он пробежался пальцем вдоль линии роста своих волос. — У меня его тоже нет. Ты заявила Дейлу, что я очень красив. Ты ведь говорила правду?

— Конечно! — Маришка заявила это так, будто подразумевала нечто большее, чем просто констатацию факта. Ей очень нравились яркие голубые глаза Кая, точеные крепкие скулы, мужественный подбородок, покрытый легкой щетиной, густые волосы и ровный лоб с висками. К тому же, теперь его высокий рост и крупное телосложение стали выглядеть даже более привлекательно.

— Тогда почему ты оцениваешь себя по каким-то другим критериям?

— Не знаю, — Маришка хотела отступить и покинуть мостик, но Кай заблокировал выход. — Возможно… потому что ты мужчина. И… чужестранец. А значит, наше с тобой понятие о красоте отличается.

— Ты же видела женщин, работающих у Дейла в цехах. У них тоже нет наростов. Разве они не привлекательны?

— Конечно, привлекательны, — в мастерской «лунный свет» было очень много женщин, принадлежащих к различным расам. Как и говорил Кай, ни у одной из них не было наростов, но из-за этого они не казались Маришке некрасивыми.

— А значит ты относишься настолько критично только к себе?

— Ты всегда настолько последователен в свои суждениях?

— Часто, — ответил Кай. — Но далеко не всегда, — он потянул за конец вуали.

— Не надо! — Маришка схватила его за запястье, так как ее вновь охватило настолько знакомое смущение. Но неожиданно в памяти девушки всплыли и другие моменты — Кай ни разу не проявил отвращения и всегда относился к ней с уважением. Мужчина ни одним своим поступком не намекнул на то, что считает ее мерзостью.

В глазах Кая плескалась нежность, а улыбка успокаивала. Он практически заставил ее поверить в невозможное. Маришка все еще не могла внутри себя принять тот факт, что действительно красива. Но все равно поверила Каю, когда он стал утверждать, что Маришка привлекательна. Она отпустила запястье мужчины и позволила откинуть вуаль так, что теперь ткань лежала у нее на плечах. Маришка разорвала последнюю связь со своей расой. Паранджа напоминала ей о прежней жизни, пути обратно больше не существовало.

Кай смахнул костяшками пальцев непослушную слезу, скатившуюся по ее щеке. Легко касаясь, мужчина провел пальцем вдоль линии ее челюсти, затем скользнул вверх к гладкому лбу, а потом обратно вниз — к округлому подбородку. Кай погладил нижнюю губу Маришки большим пальцем.

Она затаила дыхание, и в этот момент Кай опустил голову и поцеловал Маришку. Его рот словно уговаривал ее, неспеша исследуя. Маришка прижалась к мужчине.

Короткая мужская триумфальная ухмылка изогнула его губы, Кай притянул девушку к себе и поцеловал более настойчиво, с напором проскользнув языком в ее рот.

Маришка сдалась. Она застонала, отвечая на каждый его выпад. Вкус Кая был такой мужской, пьянящий и темный. Что-то запретное и декадентское. Что-то, чего сильно желаешь и не хочешь ни с кем делиться.

Маришка даже не заметила, как Кай полностью скинул с нее вуаль, которая теперь валялась на полу. А за этим последовали более смелые поцелуи. Его ласки стерли последние проблески плохих воспоминаний. Кай оттянул ее тунику, оголив плечо, и прижался к нему губами, лизнув и слегка прикусив кожу.

Но прежде чем Маришка успела предупредить мужчину, он уже прильнул ртом к священной метке. У девушки буквально скрутило внутренности, и она с душераздирающим криком рванула прочь.

— Что случилось? Я сделал что-то не так?

Она впилась в него взглядом. Какой же он был сильный и высокий, и пока еще живой. Маришка прикоснулась к своему плечу там, где еще недавно были губы Кая.

— Это причинило тебе боль? Я не хотел сильно укусить.

— Тебе не стоило… прикасаться к метке.

— Я нарушил какой-то обычай?

— Тот, кто прикоснется к священной метке — умрет, — Маришка процитировала то, что ей говорили ранее.

Кай резко закашлял, но не смог скрыть хриплый смех.

Страх исчез. А пустоту затопила ярость. Маришка сжала кулаки и набросилась на мужчину.

— Я беспокоюсь о твоей безопасности, а ты издеваешься? Да как ты смеешь! Меня всю жизнь игнорировали и высмеивали. Твои обычаи и понятия для меня чужие и странные! Но я же не смеюсь над тобой! Не пытайся превратить меня в… терранта. У меня остались лишь эти убеждения. Не лишай меня последнего!

Она подняла с пола вуаль и бросилась к двери.

— Маришка, подожди!

Девушка проигнорировала Кая и ушла, ища убежище в своей каюте. Оказавшись внутри, Маришка упала на удобную кровать и позволила горячим слезам растерянности скатиться по своим щекам. Сначала Кай был так добр, но затем начал смеяться над ней, и этот факт вызвал в ней наплыв воспоминаний о детстве, когда ее вечно дразнили дети.

«Смотрите! Смотрите! Нет нароста, уродина», — визжали они, толкая друг друга.

Маришка проскользнула рукой в вырез платья и провела пальцами по слегка шероховатой метке. Это пятно отталкивало от нее людей ее расы, но и не раз спасало жизнь. Никто не осмеливался прикоснуться к ней или к метке, опасаясь кары Великого. Но сама Маришка могла дотрагиваться до метки в любое время.

Кай тоже прикоснулся к знаку и все еще был жив. Может быть, если человек являлся неверующим пришельцем, то к нему этот запрет не имел никакого отношения?

Но и это было невозможно. Ведь это пятно было вызвано не какой-то пигментацией кожи — так гласили мифы ее народа. А если это мнение было ошибочным, то во что Маришке остается верить?