Измена. Яд между нами (СИ)

Глава 33. Янка

— А что здесь происходит? — спрашиваю я, выходя из дома. — И почему здесь собрались мои коллеги?

Глянув на Германа, понимаю, что его просто необходимо увести в дом, чтобы завтра все новостные ленты не пестрели его фотографиями в таком состоянии.

— Герман, ты чего здесь сидишь? — наклоняюсь к нему и шепчу, чтобы посторонние не услышали. — Иди в дом, не надо показывать свое состояние этим стервятникам.

Он смотрит на меня такими глазами, что становится нестерпимо его жаль. Загнали мужика. Где тот холеный независимый мужчина, который предложил мне роль его невесты. Ну, сестрица, я еще с тобой разберусь не только за себя, но и за Ядова.

Владислав Викторович уже отдал распоряжение разогнать любителей чужого грязного белья. Толпа редеет, а Герман, наконец-то находит в себе силы подняться и направиться в дом, когда где-то вдалеке мы слышим сирену.

— Что-то еще забыли? — саркастически говорит Герман. — Или в СИЗО без меня обед не подают?

— Что ты мелешь? — злюсь я. — Иди уже узник совести.

Но уйти он не успевает, потому что во двор на всех парах въезжает карета скорой помощи.

— О это за мной, — хохочет Ядов. — Моя бывшая решила, что мне остается или дурка, или морг.

Но из открытой двери выскакивают санитары, которые достают инвалидную коляску и усаживают туда Раю. Она царственным жестом отпускает мужчин, которые с превеликим удовольствием грузятся обратно в машину и также быстро уезжают.

Мы с удивлением смотрим на происходящее, не в состоянии вымолвить даже слово.

— И чего застыли? — в своей извечной манере вопрошает Рая. — Вы же ко мне не спешите, вот пришлось самой к вам срываться.

— Рая, ты прямо как лягушонка в коробчонке прискакала, — хмуро говорит Герман. — Пойдемте в дом.

Мы все уходим со двора, оставив ребят из охраны разбираться с самыми упорными, щелкающими затворами фотоаппаратов до последнего.

Как только мы входим в холл, Рая поднимается с кресла и на собственных ногах направляется в гостиную. Я замечаю, что ей еще трудно передвигаться, но помощи она не просит, потому что боец.

— Бабуля, и скажи, как тебя Илья Борисович отпустил? — спрашивает Ядов, когда все расселись на диваны, а домработница принесла чай.

— Я хоть и побывала на том свете, но бабулей себя не чувствую, — возмущенно говорит Рая, а мы все прячем улыбку. — Этот старый хрыч был несказанно рад от меня избавиться. Поэтому, когда я решила покинуть эту шарашкину контору, он даже машину мне организовал, чтобы я не задерживалась.

Владислав Викторович покашливает, пытаясь скрыть смех, потому как старый хрыч годится Рае в сыновья.

— Владислав, если ты болен, — строго говорит Рая. — То отправляйся на бюллетень.

Мужчина сразу же напрягается и становится серьезным.

— Девочка, я очень рада, что ты снова рядом с этим оболтусом, который по недоразумению мой внук, — обращается она ко мне, и сразу же переключается на волнующую нас всех тему. — И что мы будем делать дальше? Герман, ты так и будешь глотать оскорбления от этого хорька Артура.

— А что там с Артуром? — заинтересованно спрашиваю я. — Я опять что-то пропустила.

— А ты не в курсе? — удивленно смотрит на меня Рая. — Он же в очередной раз обвинил Германа, но теперь уже в педофилии. Пусть и не открыто, но намек был достаточно прозрачным.

— Что-о-о? — я даже задыхаюсь от возмущения. — Он уже совсем с ума сошел?

— По-видимому, да, — вздыхает госпожа Ядова и снова поворачивается в сторону внука. — И что, внучок, ты собираешься делать.

В ее голосе сквозит столько издевательства, что можно им захлебнуться. Только я так понимаю, что у Германа иммунитет, выработанный годами, именно поэтому он, не обращая внимания на Раины нападки, продолжает пить чай, а в комнате повисла тишина.

— Я так понимаю, что ты опять прячешь голову в песок, — прерывает молчание Рая. — Герман, сейчас не то время. Могу понять твое нежелание сообщать в полицию о своей бывшей жене и ее выкрутасах, которую вы никак не можете найти. Прям Мата Хари какая-то. Но терпеть от этого, прости господи, мудака такие оскорбления просто непозволительно.

От употребления Раей непечатного высказывания все в комнате застыли с раскрытыми ртами и уставились на женщину, которая сидела, с вызовом вздернув подбородок, переводя взгляд на каждого из нас по очереди.

— Я поговорю с Артуром, — решаю разрядить обстановку. — Съезжу в редакцию и популярно объясню, как он неправ.

— Нет, — Герман рявкает так, что мы подскакиваем на своих местах. — Я ему сам объясню. Я его просто размажу.

— Только в рамках закона, а не как в прошлый раз, — вставляет реплику Владислав Викторович.

— Ну вот, — удовлетворенно говорит Рая. — Узнаю Германа Ядова. А где же мой так называемый правнук?

Казалось бы, невинный вопрос заставляет мужчин напрячься. И я понимаю, что проснувшись, ни разу маленький шалун не попал в поле моего зрения.

— После репортажа Полякова, приехала полиция и забрала мальчика, — отвечает на вопрос Владислав Викторович.

— Владислав, принесите мне, пожалуйста, сигарету, — хмуро просит Рая. Она берет в руки сигарету, неторопливо вставляет ее в мундштук и склоняется над предложенной зажигалкой, делая глубокую затяжку. — Вы хоть тест на отцовство успели сделать?

— Успели, — отвечает Ядов, голос которого сейчас звучит глухо и безжизненно. — Результат будет через три дня.

— Вот и ладненько, — удовлетворенно кивает женщина. — Владислав, распорядитесь, чтобы выставили наблюдение возле полицейского участка. Анна придет за сыном, и нам надо ее не прозевать. А через три дня уже будем решать, что делать дальше.

Герман поднимается и направляется к выходу.

— Влад, — он останавливается на пороге гостиной. — Поехали в суд, подадим заявление на этого козла. Яна, — его взгляд останавливается на мне. — Тебе надо развестись с господином Поляковым, чтобы я мог подарить тебе редакцию, которую заберу у твоего благоверного.

Оба мужчины выходят, а мы с Раей остаемся вдвоем. Женщина закуривает снова и испытывающе смотрит на меня.

— Хорошо, что мы остались вдвоем, — наконец-то говорит она, выпуская облако табачного дыма в потолок. — Я думаю, что ты должна знать, что здесь происходило пять лет назад, потому что я уверена на сто процентов, сегодняшние события очень тесно связаны с прошлым. С чего же начать?

— Начните с нашего знакомства с Германом, — говорю я. — А там и до начала дойдем.

— Ваше знакомство, — Рая замолкает, словно взвешивая то, что она собирается рассказать. — Нет, лучше все-таки со знакомства его с Анной. Ты ведь знаешь, что они прожили всего полгода, пока она бесследно не исчезла?

— Нет, — отвечаю я. — Как-то никогда разговор об этом не заходил. Герману всегда была неприятна эта тема.

— Ну да, ну да, — Рая снова закуривает, а я встаю и открываю окно, чтобы хотя бы немного проветрить комнату. — Так вот, он подобрал ее где-то на трассе пьяную и избитую. Потом она рассказала, что ее хотели изнасиловать, но она на ходу выскочила из машины. Я не поверила ни единому ее слову, а вот сын с невесткой очень жалели девочку, да и Герман очень тепло к ней относился. Вот так твоя сестра осталась у нас.

— А почему вы ей не поверили? — тихо спрашиваю, желая получить объяснение.

— Уж слишком свободно она себя вела для несчастной чуть не изнасилованной девушки, — спокойно отвечает женщина. — Позже я, конечно, выяснила, что никто ее не собирался насиловать, а на трассе она оказалась, когда украла из сейфа деньги у очередного хахаля. Он ее вывез за город, набил рожу и бросил. Эта информация поступила ко мне слишком поздно, она уже стала женой Германа.

— А почему же он не развелся? — этот вопрос все время не дает мне покоя. — Может, он ее любил, а может, и до сих пор любит?

— Сразу видно, что ты непрожженная стерва, — усмехается Раиса. — Их отношения никак нельзя было назвать любовью. Они вечно ссорились. Она куда-то пропадала, а потом возвращалась провонявшая сигаретами, алкоголем и сексом. На Германа было больно смотреть, а потом он смирился. Родители же всегда становились на ее сторону, обвиняя, что их сын вырос таким черствым человеком.

— Она ему изменяла? — пришибленно спрашиваю я.

— Ну не пойман, не вор, — Рая разводит руками. — Но у меня такие подозрения были.

— Поэтому Герман не стал сразу искать ее, когда она исчезла? — вопросы возникают по ходу рассказа, и я не боюсь их задавать, потому что Рая сама разрешила это делать, начав этот разговор.

— Отчасти, — вздыхает женщина, смотрит в окно, но я понимаю, что она ничего не видит, она где-то далеко. — В тот день, когда она пропала, в нашей семье произошла трагедия. Погибли мой сын и невестка.

— Герман мне об этом рассказывал, — понимаю, что ей до сих пор больно об этом говорить.

— Но я уверена, что он не сказал о том, что они не просто погибли в какой-нибудь катастрофе, — она смотрит мне прямо в глаза, я вижу не только боль, но и злость. — Их убили, и до сих пор это преступление не раскрыто.

— Как? — от удивления и волнения я даже начинаю слегка заикаться. — Как убили? Где?

— В этом доме, — с горечью продолжает Рая. — И никто ничего не видел и не слышал. В этом тоже хотели обвинить Германа, но он в тот момент был в другом городе по делам фирмы.

— Почему именно Германа пытались обвинить в этом? — взволнованно спрашиваю, сжимая руки.

— Все думали, что он настолько хотел завладеть коллекцией своего деда, что готов был даже убить, — Рая подливает себе уже остывшего чая, делает большой глоток и продолжает. — Ведь она была завещана отцу Германа.

— Я так понимаю, что Анна пропала именно в этот день, когда не стало вашего сына и невестки? — я буквально подалась вперед, какая-то сумасшедшая мысль проносится в голове и сразу же ускользает.

— Ты подумала о том же о чем и я пять лет назад? — женщина тоже наклоняется ко мне навстречу. — Но полиция не обратила на это внимания. Они видите ли, установили, что мой сын был здесь один, а только позже приехала его жена. Это зафиксировали все камеры наблюдения. А вот оказывается твоя сестра, уехала из дома еще утром. Вот так все мои подозрения и разбились о неопровержимые факты.

— А что было дальше? — мне даже становится немного стыдно, что я подумала о сестре так плохо.

— А дальше были уже поиски Анны, которые не дали результата. Потом был развод, так как по истечении пяти лет ее признали умершей. И было мое завещание, что коллекция перейдет Герману только в том случае, если он женится, — очень быстро выдает информацию Рая, и я понимаю, что она очень устала. — Вот так в нашем доме появилась ты. И я очень надеюсь, что останешься с ним навсегда.

Я опускаю глаза, а щеки предательски начинают наливаться румянцем.

— Яна, подвези, пожалуйста, мое кресло. Что-то я устала, поеду домой, — она действительно прикрывает глаза, и я замечаю, как побледнело у нее лицо.

— Рая, может, скорую? — взволнованно спрашиваю я, подвозя кресло прямо к дивану. — Или оставайтесь здесь.

— Девочка, ты же понимаешь, что дома и стены помогают, — вымученно улыбается она. — Тем более, там меня моя Глафира дожидается, небось уже бульонов наготовила. Надо ехать, а то она сюда как черт на метле прискачет. Да и мальчики из охраны довезут меня и до дома проводят.

Я вывожу ее в холл и передаю с рук на руки одному из так называемых мальчиков. А сама возвращаюсь в гостиную, чтобы еще раз проанализировать услышанное.