Измена. Яд между нами (СИ)

Глава 7. Янка

Ядов вдруг решил поиграть в джентльмена: показал мне отдельную комнату, сопроводил до ванной и чуть ли не поклонился перед уходом, чем разозлил меня еще больше. Я как истинная женщина вдруг почувствовала жгучее разочарование, что он так быстро сдался. Конечно, я собиралась отшить его в очередной раз — мне проблемы не нужны, но, вообще-то, мог бы и еще раз хоть немного показать мне, что я тоже желанная женщина. Особенно после того, что он сказал. Козел.

Отчаянно тру плечо и руку, стараясь отмыть зеленку. Вот дура все же. Что за дикая любовь к Ядову, что она прям настолько поехала, чтобы зеленкой обливаться?

Опять думаю, что он абсолютная сволочь, что не попробовал приставать опять. Потом думаю, что я ему тоже наговорила так-то. Вдруг обиделся? Да ну, бред какой-то. Затем думаю, что он чересчур много о себе возомнил, а следом, что я, похоже, абсолютно не интересую мужчин.

Ванная у Германа примечательная. Зеркало от пола до потолка полностью закрывает всю стену, даже заходит в душевую. Ну нарцисс же, а. Любуется на себя в душе. Больной вообще. Несмотря на эти мысли и сама замираю, разглядываю себя в этом зеркале.

Косметику я уже смыла с горем пополам, но без специальных средств чернота все еще осталась в межресничке, отчего голубые глаза все еще не выглядят слишком блекло. Светлые волосы мокрыми плетями прилипают к плечам и спине, стали чуть темнее от воды. Зеленку, кстати, почти не видать, так я ее хорошо вымыла… Фигура неплохая вроде бы. За собой слежу и вообще. И лицом не такая уж и уродка. Что же ему надо было?

— Что во мне не так? — вслух, перекрикивая шум воды, спрашиваю я, сухо, без слез всхлипываю.

— Ты прекрасна, — слышу и резко оборачиваюсь.

Сердце предательски совершает ликующий кульбит, а я едва сдерживаю вздох облегчения.

— Что ты тут делаешь? — спрашиваю, даже не пытаюсь прикрыться. А смысл? Уверена, он и так уже рассмотрел все, что хотел.

— Смотрю на тебя.

Его белая рубашка расстегнута, выпущена из брюк, рукава закатаны. Проскальзываю взглядом по его идеальному прессу, по накачанной груди, по вздутым венам на кистях, обвивающим предплечья до локтя.

— Герман, это нарушение личного… — не успеваю договорить, как он делает стремительный шаг ко мне. Нависает надо мной, позволяя струнам воды стекать по его волосам и плечам, промачивать насквозь рубашку, которая, намокнув, облепляет каждую его мышцу.

— Замолчи, — низко и хрипло говорит, глядя на меня потемневшими глазами. Черный зрачок почти поглотил серую радужку, превратился в бездну, в которую я падаю, и даже не пытаюсь остановить это падение.

— Это ничего не будет значить, — выдыхаю я. — Просто…

— Секс, — чуть склоняет голову, делает еще шаг, заставляя меня отступить, упереться лопатками в мокрый кафель.

Дыхание сбивается от его близости, хотя он еще даже не дотронулся до меня. Я больше не могу сдерживаться — касаюсь пальцами его шеи, кажется, слышу под подушечками его такой же бешеный, как и у меня, пульс. Он перехватывает мое запястье почти сразу же, вздергивает мою руку над головой, почти больно ударяя ее в стену. От этой грубости кровь только сильнее приливает вниз живота, все внутри начинает пульсировать и дрожать.

Герман проделывает то же и со второй моей рукой, толкается в меня бедрами, и я животом чувствую его напрягшийся в брюках член.

— Хочу… — целует меня в уголок губ, прикусывает мою нижнюю губу, заставляя шумно выдохнуть ему в рот, прогнуться и еще плотнее прижаться к нему. — Тебя…

Его голос врывается в сознание, затуманивает его еще больше. Я тянусь к нему, как загулявшая кошка, хочу поцеловать, хочу в нем забыться. Касаюсь его губ, и он сразу же врывается в мой рот языком, целует жадно, так как меня уже давно не целовал Артур. Гоню мысли о нем прочь, хочу раствориться в этом моменте.

— Ты очень красивая, — словно сквозь толщу воды слышу голос Германа.

Он покрывает поцелуями мое лицо, шею, втягивает в рот кожу, прикусывает ее, оставляя следы, присваивая.

Мне так хочется до него дотронуться, но он все еще удерживает мои руки, не дает стать еще ближе.

— Герман… — стону я, когда его губы спускаются к моей груди.

Он прижимает мои руки к моим бокам, не давая пошевелиться, всасывает мой сосок, прикусывает его и с моих губ срывается бесстыдный стон. Ядов отпускает мою руку, сжимает мою грудь, оттягивает второй сосок, проскальзывает ладонью по моему животу и накрывает лобок.

— Боже, — выдыхаю, когда его палец проскальзывает между моих складочек, а кончик его пальца совсем немного входит в меня.

— Хочу, чтобы ты стонала мое имя, — его поцелуи такие жаркие и порочные, движения внутри меня такие горячие. Он толкается в меня бедрами в пульсовом ритме, давая почувствовать его желание и почти сойти с ума от своего.

— Пожалуйста, — выстанываю я.

Его большой палец кружит вокруг моего клитора, потирает его, разнося под кожей электрические разряды, и я вцепляюсь в ткань его рубашки.

— Что «пожалуйста»? — в его голосе слышится усмешка, но меня не задевает то, что он хочет, чтобы я просила. Меня это заводит.

— Хочу тебя, — зарываюсь пальцами в его мокрые волосы, чуть тяну, заставляя посмотреть на себя. — Возьми меня. Сейчас.

— Яна, — он прикрывает глаза, вдруг став почти беззащитным, распахивает их и сметает меня очередным поцелуем. Сжимает мою попку, поднимает, заставляя обвить ногами свой торс.

Придерживает меня одной рукой и расстегивает брюки, я чувствую, как в мою текущую щелочку утыкается горячая головка. Дрожу от нетерпения, когда он водит ею по моим половым губкам, задевает клитор. Хочу почувствовать его в себе…

— Герман Евстафьевич, — слышится от двери.

Мы оба замираем, тяжело дыша и глядя друг на друга.

— Что? — наконец отзывается он.

— Вы должны это увидеть, — я гляжу сквозь запотевшее стекло, вижу смутный силуэт у входа в ванную.

— Я занят, — раздраженно рявкает Ядов.

— Это срочно, — неловко говорит мужчина. — Вышло интервью. О вашей первой жене.

Я вижу, как Герман меняется в лице, медленно опускает меня на кафельный пол, закрывая собой.

— Я сейчас буду, — отзывается он.

— Ты был женат? — в голове мутно от всего произошедшего, и от новости о том, что он был женат. Как он сумел это скрыть ото всех? — Где она сейчас?

— Пропала, — он не глядит на меня, быстро поправляет одежду. — Мне нужно идти, Ян.

Не дожидаясь моего ответа, он выходит сначала из душевой, а потом и из ванной, оставляя меня в полном одиночестве и непонимании. Что происходит? Во что я ввязалась?