Изменишь однажды...

Глава двадцатая

Дети быстро сообразили, кто в этой компании самый добренький и, громко вопя «Лосяяш!», заставляют Макса то изображать тиранозавра, атакующего машину с туристами, то кита, который с шумом выбирается из воды на берег и пытается поймать за пятки двух маленьких непосед.

Сашка с Егоркой на руках одобрительно наблюдает за этой картиной и только подначивает детей:

— Слева заходите, слева! Зойка, топи давай дядьку! Тимон, помогай!

Я, наконец, снимаю пляжное платье и иду освежиться. Прямо у воды Макс кричит мне потешным голосом: «На помощь!», но тут же перевоплощается в грозного тигра и, рыча, подкидывает визжащих детей вверх. Я машу им рукой, надеваю плавательные очки и вхожу в воду.

Здесь довольно крутой берег и через пару-тройку метров море уже глубокое. Я плыву кролем подальше от барахтающихся с кругами и надувными матрасами людей, наслаждаясь спокойной водой. Голова свободна от бегающих мыслей, я концентрируюсь на дыхании и мерных гребках руками.

Я научилась плавать только здесь, в Черногории. Когда мои сверстники в детстве ходили в бассейн, у мамы не было денег заплатить за занятия. Конечно, не было у нас и возможности выезжать куда-то в отпуск к воде. Пять лет назад, когда мы впервые приехали сюда с Артёмом, я страшно завидовала тому, как он мог заплывать до самой линии горизонта, почти пропадая из виду.

Во второй мой приезд, когда у нас уже был Тимофей, я просила маму присмотреть за сыном, пока делала свои первые неуверенные гребки. Сначала, едва из-под моих ног пропадало дно, я начинала паниковать и набирать воду носом. Но рядом со мной был Драгош, который убеждал расслабиться и почувствовать, как моё тело держится в солёном море. Постепенно, день за днём, я лучше ощущала, как надо вести себя в воде, сдерживала первые признаки подступающего ужаса и к концу отпуска уже могла заплывать на ту же глубину, что и Артём.

По возвращении в Ёбург я купила абонемент в бассейн неподалёку и, отдав на это время Тимофея свекрови, ходила туда три раза в неделю. Тренер помог выправить мою технику и научил плавать разными стилями. Вплоть до нашего переезда в Москву я старалась хотя бы дважды в неделю бывать в бассейне и проплывала по три-четыре километра.

Вот и сейчас, оставив далеко позади шумных туристов, я лежу на воде, глядя сквозь очки на прозрачное дно под собой. Кажется, протяни руку — и можно схватить один из больших валунов. Рокот волн в ушах почти повергает в сон. Для меня это как медитация. Я медленно поворачиваюсь на спину и раскидываюсь звездой. Закрываю глаза от слепящего солнца и лежу так, наслаждаясь невесомостью, пока сбоку от меня не появляется огромная тень. Я ужасно пугаюсь, думая, что это какая-то дурная акула решила мной поживиться, резко поворачиваюсь вертикально, соображая за доли секунды, бить ли ей в морду, словно Лара Крофт или пытаться уплыть, пожертвовав рукой или ногой.

Когда над водой поднимается Макс, я ору от страха, злости и облегчения.

— Дурацкий Лосяш! Я чуть не саданула тебе в нос!

— Надя! — кричит в ответ Максим, — я думал, что ты утонула!

— Если бы я утонула, я бы валялась на дне, ты так не считаешь?!

— Блин, я не знаю! Тебя долго не было, я поплыл в твою сторону, и чем дольше плыл, тем сильнее начинал бояться, что ты утонула! — Он хватает меня за плечи, как будто проверяя, действительно ли это я или, может, мой бесплотный дух. Убедившись, что всё-таки не бесплотный, прижимает меня к себе до хруста костей. — Бешеная русалка! — говорит он срывающимся голосом.

— Максим, у меня корочка КМС по плаванию, если что.

— Да я знаю, что ты крутая! Лучше всех в мире! Чёрт тебя возьми, где ты шлялась всё это время? — встряхивает меня Макс.

— Меня не было полчаса, от силы. — Но он снова прижимает меня к себе, и не остаётся ничего, как обнять его в ответ.

Потом мы плывём к берегу и Макс старается держаться поближе, будто я могу сбежать от него в любой момент. Когда мы подходим к нашим лежакам, мама делает вид, что глядит в сторону, но я знаю, какое именно «пляжное кино» она смотрела только что.

Солнце стоит в зените, и наша компания собирается домой.

Пообедав, мы разбредаемся по разным делам. Мама идёт укладывать на дневной сон Тимофея, Аня кормит в своей комнате малыша, а Макс садится в гостиной немного поработать над переводом книги. Сашка с Драгошем чешут в затылках, соображая, как извести одолевающих гранатовое дерево муравьёв. Я отправляюсь пропалывать мамины однолетники.

Оказывается, ухаживать за цветами довольно приятно. Не могу держать дома горшечные растения из-за сына, так что здесь я с удовольствием закапываюсь в грядках. На мне большая мамина шляпа, её резиновые сапожки с леопардовым принтом и длинные хозяйственные перчатки. Я постепенно передвигаюсь от края участка к нашей вилле и вырываю сорняки, заполонившие длинную клумбу. Я уже у дома, когда слышу Анин голос:

— Ты рассказал Надейке?

— О чём? — спрашивает Макс, и я пригибаюсь ниже, надеясь, что кусты самшита, высаженные вдоль края террасы, скрывают мою фигуру.

— Дурень, она в курсе, почему ты с Юлькой расстался? — спрашивает подруга с нажимом.

— Я не думаю, что сейчас время и место, — отвечает ей Макс.

— Если не признаешься, я сама ей всё расскажу, — говорит Анька.

«Что? Что расскажешь?» — мысленно кричу я, срывая с головы шляпу, чтобы её край не выдал моё присутствие. Но тут в глубине дома начинает плакать малыш и я слышу шлёпанье босых Аниных ног.