Изумрудное пламя

2

«Тогда вы, вероятно, вспомните мою сестру. Леди Алисия Уиллоуби». Ричард изо всех сил старался развлекаться, но надменный голосок не переставал звучать у него в голове. Вместе еще с несколькими приближенными он сопровождал короля Эдуарда на соколиную охоту, но даже когда он снимал колпачок с головы птицы, перед его мысленным взором вставали осуждающие зеленые глаза Джоанны.

Надо же, чтобы первой понравившейся ему женщиной после долгого отсутствия оказалась сестра той, которая разбила ему сердце и перед смертью прокляла самое его имя.

В Уиллоуби он приехал после того, как его господин, у которого он был оруженосцем, внезапно умер, упав с лошади. Ему было тогда шестнадцать, и его вдовая мать, родственница барона Уиллоуби, послала его к нему, чтобы он получил рыцарские шпоры. После этого он должен был вернуться домой и стать законным хозяином Кингслира.

Он вспомнил, как в первый раз увидел Алисию, графиню Уиллоуби. Приехал он поздно ночью, так что пришлось ему удовлетвориться ужином на кухне и тюфяком в зале. Наутро, смыв грязь с лица ледяной водой из родника, он словно по чьему-то приказу поднял голову и посмотрел туда, где были покои его нового господина.

Там в лучах солнца стояла, расчесывая золотые волосы железным гребнем, дама. Сначала ему показалось, что на ней ничего нет и от нескромных взоров ее укрывает только золотое облако, но потом он заметил тонкую рубашку, словно сотканную из паутины. Когда она подняла руки уложить волосы в прическу, ее молодые груди натянули почти невидимую ткань.

У Ричарда пересохло во рту. Он понял, что смотрит на графиню, жену своего господина, но у него не было сил отвести от нее взгляд. Тогда-то она посмотрела вниз и тоже увидела его... хотя Ричарду показалось, что она с самого начала прекрасно знала о его присутствии. Быстро отвернувшись, словно не заметив его, она продолжала стоять возле окна и показывать себя завороженному юнцу. Улыбка играла на ее полных губах, пока она мучила его и наслаждалась его муками. Потом ее позвал мужской голос, и она отошла от окна, но сначала провела розовым язычком по губам.

Скучавшей графине, которая была четырьмя годами старше, потребовался год, чтобы соблазнить его. Ричард был на удивление наивен и считал страшным грехом наставить рога господину, особенно если он так добр к нему, как барон Уиллоуби. Однако леди Алисия оказалась терпеливой и неутомимой охотницей и постоянно требовала его услуг, особенно когда ее мужа не было дома.

Он пытался умерить свою похоть, с ожесточением бросаясь на служанок, но, если бы об этом узнала леди Алисия, она бы не выбранила его, а просто удвоила количество «случайных» встреч, во время которых смотрела на него блестящими голодными глазами.

В то время он едва замечал младшую сестру графини, еще совсем девочку, но уже переросшую свою старшую сестру на целую голову. Если бы ему не сказали, что это ее сестра, он бы решил, что она родственница барона, потому что у них не было ничего общего, кроме разве влекущих миндалевидных глаз. Еще тогда он подумал, что она станет красавицей, но, влюбившись в графиню, напрочь о ней забыл.

Джоанна Хокингем не обманула его ожиданий, хотя, судя по ее горьким словам, сама еще не представляла, как она прекрасна. Пусть у нее не светлые волосы и не голубые глаза, обыкновенно воспеваемые трубадурами, зато она гибкая и грациозная и достаточно высокая, чтобы гордо нести свою женскую стать. Господь наградил ее очаровательным румянцем на щеках с необычно высокими и для английских девиц скулами, а когда Ричард заглянул в ее окаймленные длинными черными ресницами глаза, то они напомнили ему незамутненные лесные озера, глубину которых еще никому не удалось узнать. Лукаво изогнутые губки над белыми, как жемчужины, ровными зубами и каштановые волосы, блестевшие, словно отполированное дерево, отнюдь не портили ее.

Джоанна. Совсем простое имя, но как оно ей идет. Другим женщинам требовалось дополнительное украшение в виде звучного имени – Перонелла, Гелисенда, Аделиса, но только не ей. Стоит ли золотить нежную лилию?

«Жаль, что она сестра Алисии, – подумал Ричард. – Вряд ли ей удастся переломить свою неприязнь».

Он не заметил, что рассуждает вслух и тяжко вздыхает, пока не услышал смех Пемброука.

– Что так мрачно, Ричард? Ваш сокол только что схватил кролика, а вы и не заметили! У него это ловко получилось. Зовите-ка его обратно! Ну же!

Поглядев вверх, Ричард действительно увидел в когтях своего сокола маленькое существо с темной шерстью. Тогда он вытащил приманку из седельной сумки и засвистел. Сокол повиновался и уселся на кожаную перчатку на левой руке всадника. Ричард дал ему кусок сырого мяса, после чего кинул кролика слуге с большим мешком и спутал лапки сокола.

Охотники остановились на невысоком пригорке возле самой Темзы. Внезапный истошный крик остановил его руку, когда он уже полунадел колпачок на шелковистую головку сокола.

Внизу река делала причудливый разворот, и там мчалась, не разбирая дороги, лошадь, унося на себе низко пригнувшегося к ее спине седока с развевающимися по ветру каштановыми волосами. Седок опять закричал, но ветер отнес его крик в сторону.

– Милорд, возьмите у меня птицу! Кажется, кобыла этой дамы понесла... – не терпящим возражения голосом попросил Ричард графа Пемброука и, не дожидаясь ответа, вонзил золотые шпоры в бока коню.

Скачка была недолгой, ибо его конь, натренировавшись на песках Святой земли, легко одолевал английское бездорожье. 3а ту секунду, что Ричард примеривался к поводьям, он успел заметить бледное, как мел, удивленное лицо Джоанны. Не у нее одной при дворе короля Эдуарда были каштановые волосы, но сердце не обмануло рыцаря.

Он ожидал слов благодарности, даже рассчитывал, что, спасая ее, умерит ее отвращение к соблазнителю леди Алисии, и напрасно.

– Что это вы делаете, милорд? – закричала Джоанна. Лицо ее было искажено ненавистью. Глаза метали молнии. – Немедленно отпустите поводья!

– Вы что, сошли с ума? И это благодарность за то, что я спас вашу жизнь? Да вы костей не собрали бы, не подоспей я вам на помощь!

Ричард был возмущен ее несправедливостью.

– Это вы сошли с ума! – орала она ему. – Мы с Робином каждый день катаемся здесь, и, уверяю вас, он еще ни разу не ослушался меня. Что это вам взбрело в голову мешать нам?

– Тогда чего ради вы кричали? Разве вам не было страшно?

Она рассмеялась.

– Страшно? Да мне было просто прекрасно! А чего ради вы поскакали следом за мной, словно меня надо было спасать? Красуетесь перед королем?

Она насмешливо изогнула губки и показала хлыстом на глядевших на них рыцарей и дам.

– Мне незачем красоваться перед королем Эдуардом! И вообще перед кем бы то ни было! – ответил он, пораженный ее словами. Кажется, он действительно напрасно бросился ей на помощь. Однако, не желая оставить за ней последнее слово, он тоже не удержался от насмешки. – А почему вы одна, леди Джоанна? Неужели некому сопровождать вас?

– Надутый осел! Какое вам дело до меня? – обругала она его, не стерпя его дурацкого высокомерия. – Я же сказала, отпустите поводья!

Он промедлил всего несколько мгновений, поддавшись своему смятению, но этого хватило, чтобы она подалась вперед и ударила его по лицу хлыстом. Конь Ричарда взвился на дыбы от неожиданности, и Джоанна, подхватив поводья, пустила своего коня галопом.

Ричард зажал рукой полыхнувшую огнем щеку и, слыша позади себя смех короля и его приближенных, с трудом удержался, чтобы не помчаться вслед строптивице и не наказать ее за дурацкую выходку. Не будь тут короля, он бы стащил Джоанну с седла и уложил ее к себе на колени, чтобы воздать ей должным образом, но королю это придется не по вкусу. Он не терпел насилия над благородными дамами, даже если эти дамы не считали нужным вести себя благородно.

– Вроде вашей даме не требовалось спасения, сэр Галлаад! – незлобливо пошутил Глостер.

Хотя Ричард не знал, куда деваться от унижения, он все же сделал неуклюжую попытку ухмыльнуться.

– По крайнем мере не от меня, – согласился Ричард, глядя, как конь уносит Джоанну и ее фигура уменьшается вдали.

Пока одна часть его мозга восхищалась посадкой Джоанны, отказавшейся от дамского седла, другая решительно предостерегала его держаться от нее подальше. Как бы его ни тянуло к Джоанне Хокингем, он не должен забывать, что ее прелестные черты скрывают враждебную суть, недаром она сестра Алисии.

Он знал, что не был первым, с кем Алисия нарушила супружеский обет, и, останься она жива, после него были бы другие. Неужели и Джоанна, так внешне непохожая на свою сестру, столь же ненасытна? Не может быть. Даже когда она гневалась, было что-то такое в ее глазах, что говорило о ее чистоте.

Ладно, настанет день, и пусть кто-нибудь другой убеждается в этом. А он только что вернулся в Англию из далеких краев и жаждет мира и покоя. Только дурак позволил бы втянуть себя в интрижку с сестрой Алисии Хокингем.

Прошло несколько часов, и, приглашенный на ужин, Ричард вошел в большой зал дворца. Хотя он успел нагулять себе зверский аппетит прогулкой на свежем весеннем ветерке, тем не менее, рискуя неудовольствием своего суверена, все же задержался, чтобы принять ванну и переменить платье. Он бы и самому себе затруднился объяснить неожиданное желание пофорсить, однако, надев черную бархатную тунику, которая самым выгодным образом подчеркивала его красоту, он с удовольствием оглядел себя в зеркало и поспешил покинуть свои покои. Если бы он явился после королевской четы, это было бы непростительным нарушением этикета.

Едва он вошел в зал, как все замолчали, разглядывая виновника и одного из участников странной ссоры, происшедшей во время охоты, а потом опять заговорили все разом, то и дело разражаясь взрывами смеха. Дамы обменивались многозначительными взглядами, напоминая Ричарду, несмотря на свои яркие наряды, отвратительных ворон у стен Акры.

Задрав подбородок и прищурив глаза, Ричард независимо оглядел залу, хотя щека у него горела от удара Джоанны. Слишком долго его не было, и слишком многое он успел повидать. Все эти разряженные дамы и господа не имеют с ним ничего общего.

Почти все уже расселись за столами, как всегда парами, перед огромными квадратными буханками хлеба.

– Вот свободное место, милорд, – пришел ему на помощь паж посмелее, указывая на место, вполне соответствующее его баронскому званию.

Паж вмешался как нельзя вовремя, и кстати, второе место было не занято. Ричарду, вопреки обыкновению, не хотелось вести ничего не значащую беседу с пустоголовой дамой и одаривать ее банальными комплиментами, до которых они все до странности охочи. С достоинством отвечая на приветствия соседей по столу, Ричард занял свое место, и тут трубы возвестили приход королевского семейства.

Убрав каштановые волосы под золотистую накидку, Джоанна решила подождать, пока не умолкнут трубы и король с королевой и принцессой не займут свои места. Ужасно неприятно, что она задержалась.

«А все из-за принцессы», – подумала Джоанна с досадой. Десятилетнюю Элеонору никак нельзя было заставить переодеться, пока они не услышали трубы. Принцесса хорошо знала, что ее отец не терпит опозданий, но она также знала, что ее он ругать не будет. Ее брат, принц Генрих, был слишком слаб, и никто не думал, что он переживет свой седьмой день рождения. Совсем маленький принц Альфонсо здоровьем походил на старшего брата. Может быть, поэтому Элеонора была совершенно безразлична к упрекам Джоанны. Если кому и грозило наказание, то только не ей.

Честно говоря, Джоанна понимала, что ее общество было не самым приятным после того, как она вернулась после дурацкой выходки Ричарда Кингслира, на которую ответила не менее по-дурацки. Приходилось признать, что девочка всего-навсего почувствовала ее смущение и по-своему отреагировала на него. «Надо быть с ней подобрее», – подумала Джоанна в радостном ожидании свободного вечера.

Надо еще найти место за столом. Это тоже непросто. Придется попросить пажа, и дай Бог, чтобы ее соседом не оказался надутый старик или слишком уж веселый любимец короля.

Никто не обратил внимание на Джоанну, появившуюся в зале когда пажи уже начали сновать туда-сюда с тяжелыми блюдами и дымящимся мясом и вкусно пахнущими овощами, но она все равно смутилась, хотя быстро взяла себя в руки, когда паж из рода Плантагенетов предложил ей свою помощь.

Одного взгляда хватило Джоанне, чтобы понять, что в зале все обсуждали ее стычку с Ричардом Кингслиром. Зардевшись, она опустила глаза и смотрела только на ноги пажа, шедшего впереди.

Именно по этой причине она обнаружила, что стала соседкой Ричарда, только когда остановилась прямо против него.

Ричард встал и учтиво поклонился, глядя ей прямо в глаза. А у нее ноги словно приросли к полу и сердце застучало так, что почти заглушало шум в зале.

Неужели ее нарочно посадили рядом с «Дьяволом Акры», виноватым в смерти Алисии?

В отчаянии она поглядела на пажа, все еще стоявшего рядом с ней.

– Прошу прощения, миледи... Это единственное свободное место, – сказал он, пожав плечами, хотя, несомненно, знал, почему Джоанна не желает сидеть рядом с Ричардом Кингслиром.

Не отрывая от нее взгляда, Ричард тихонько проговорил:

– Садитесь, леди Джоанна. Хватит уж сплетен.

То ли его иронически изогнутая бровь, то ли справедливые слова сыграли роль масла, пролитого в потухающий огонь. Он еще смеет заботиться о ее репутации!

В притихшей зале не было никого, кто бы не услышал ее.

– Прошу простить меня, сэр Ричард. Но я сегодня не ужинаю. У меня болит живот.

Успев лишь отметить про себя, как он побледнел под бронзовым загаром, Джоанна взмахнула юбкой и буквально вылетела из залы.

Выйдя за дверь, она не разрешила себе бежать из-за неожиданно охватившего ее страха перед соглядатаями. Джоанна была уже возле своей комнаты недалеко от комнаты принцессы, когда кто-то схватил ее за руки и прижал к стене. Она постаралась не выказать ужаса, когда увидела полыхавшие яростью карие глаза, и стыда, когда ее взгляд упал на изуродованную ею щеку. Куда только подевался ее гнев, до сих пор не дававший ей ни минуты покоя?

– Что еще за игрушки вы затеяли, миледи? Чего вы добиваетесь, когда ведете себя как избалованный ребенок?

Своими словами он вновь разжег в ней ярость.

– Ничего!.. Я рада, что меня не заставили весь вечер сидеть рядом с убийцей моей сестры!

В его глазах она увидела изумление.

– Это я-то убил вашу сестру? Алисию? Ну и чушь вы городите!

– Не притворяйтесь, Ричард Кингслир! Ваш ребенок убил Алисию. А это все равно, как если бы вы перерезали ей горло! Она бы и сегодня была жива, если бы вы не соблазнили ее! Не заставили ее согрешить и обесчестить любящего мужа!

Ей показалось, что он сейчас ударит ее. «Ну и пусть, – подумала Джоанна. – Все равно он знает, что я права».

– Это вы так решили? – тихо спросил он, с трудом держа себя в руках. Он крепко стиснул зубы, и на лбу у него вздулись вены.

Она подумала, что его интересуют чувства барона Уиллоуби.

– Ну конечно, он ее любил, несмотря на то что она умерла из-за вашего ребенка. Я стояла рядом с ним на похоронах и видела, как он плакал.

Он недобро рассмеялся.

– Да нет, мадемуазель. Но если уж вы об этом заговорили, то барон действительно любил грешную жену. Он вообще был добрым человеком, и я чувствовал себя у него в доме скорее любимым сыном, чем простым оруженосцем, пока ваша сестрица не задумала украсить его голову еще одной парой рогов, конечно, с моей помощью.

Он было отпустил ее, и воспользовавшись свободой, она чуть не расцарапала ему лицо.

– Да как вы смеете? – закричала она. – Это мерзко – порочить мертвую.

– Ну, что вы сделаете? Добавите мне еще царапин? – ухмыльнулся Ричард, перехватывая ее руки прежде, чем она дотянулась до его лица, и наклонился к ней. – Вы правы, леди Джоанна, о мертвых говорят только хорошее... Поэтому не бойтесь, пусть я мерзавец, но я ни одного плохого слова не скажу об Алисии. Однако после четырех лет в пустыне я не позволю бросать мне в лицо вашу ложь.

Она, не отрываясь, глядела на него широко раскрытыми глазами. А он безжалостно продолжал:

– Я не знаю, что у них там случилось в постели, но ваша сестра соблазняла всех мужчин, попадавших в ее поле зрения, от простого солдата до приходского священника. Барон на все закрывал глаза, пока... к несчастью... она не забеременела от меня! Сорок лет у него не было детей. Ни его первая жена, ни служанки, ни крестьянки во всей округе не понесли от него, и все это знали! О да, барон ее любил! Это правда! Он бы даже принял моего ребенка, если бы она родила, но она...

– Но она умерла при родах! – перебила его Джоанна. – Я была с ней. Я видела, как она истекает кровью, зовя вас!

– Проклиная меня, хотели вы сказать! швырнул он ей в лицо ее же слова. – Но она не… – он умолк: – Ладно, хватит на сегодня, миледи.

Его горящие как угли глаза вдруг потухли, и он уставился на что-то поверх ее головы. Джоанна поняла, что он не все ей сказал.

– Не что, лорд Ричард?

– Хватит. Наговорились, – примирительно произнес он.

Он бы так и ушел, оставив ее дрожать от нетерпеливого желания узнать правду, скрытую от нее, но она удержала его за рукав. Похоже, его тайна не дает ему покоя, и, хотя ей стало отчего-то страшно, она решила, что должна знать все до конца.

– Нет, милорд!.. – чуть не заплакала она.

Теряя терпение, он обернулся:

– Теперь я хочу спросить вас, миледи! С самого утра этот вопрос не дает мне покоя. Много ли у вас общего с вашей сестрой, леди Джоанна?

– Ублюдок! – прошипела Джоанна и влепила ему пощечину.

Он схватил ее сильными, как железо, руками. Одной рукой вцепился ей в волосы так, что она не могла пошевелиться, а другой приподнял подбородок. Спиной она чувствовала холод стены, а животом и грудью жар его тела, все теснее прижимавшегося к ней.

– Вы умеете целоваться, как она, леди Джоанна? Не откроете ли для меня свои губки?

Он не дал ей время ответить или отвергнуть его и прижался к ней своими губами.

Это был мучительный поцелуй, рожденный гневом и обидой. Черная волна страсти подхватила Джоанну и разжала стиснутые зубы. Она была беспомощна перед ним. Его язык немедленно ворвался к ней в рот и затеял любовную пляску в паре с ее языком. Она приняла как должное, когда его рука скользнула в широкий рукав и коснулась ее груди.

Приставленная к юной принцессе, Джоанна вела при дворе довольно-таки уединенную жизнь. Ни один рыцарь не осмеливался ей выказать особое внимание, боясь рассердить короля, потому что дамы круга Джоанны выходили замуж только по высочайшему соизволению. Никогда до этого никто не вел себя с ней так, как Ричард Кингслир. Мысленно она возмущалась тем, что любовник ее сестры сейчас целует и ласкает ее, не скрывая своих желаний, на которые ее тело отзывалось бесспорным согласием.

У нее в животе быстро разгорался огонь, каким-то образом отбиравший силу у ее ног. Правда, упасть она не могла, потому что он крепко сжимал ее в своих объятиях, так что она даже слышала, как стучит его сердце. Его рука, которой уже не надо было держать ее за волосы, потянулась вниз и прижалась к самому низу живота, так что она даже застонала от неизвестного ей прежде желания и прижалась к нему еще теснее.

Ей стало жарко... Даже очень жарко. Бархатная накидка, казавшаяся ей слишком открытой в холодной зале, теперь мешала ей.

Словно прочитав ее мысли, он взялся за шнуровку.

– Пойдем со мной, радость моя... Я знаю тут одно местечко... – прошептал он, и она не в силах была устоять перед ним. Только он мог погасить огонь, разгоревшийся у нее внутри.

Она уже готова была прошептать «да», когда кто-то кашлянул рядом с ними и детский голосок позвал ее:

– Леди Джоанна! Что это вы делаете?