Глава 19

Расхаживая из стороны в сторону, Трейс снова чувствовал то неясное беспокойство, которое испытал несколькими днями раньше. Теперь ощущение, словно кто-то за ними наблюдает, вернулось к нему.

Бетани робко перешла площадь и остановилась возле него.

— Хороший день, — слегка помешкав, тихо проговорила она; он хмуро взглянул на нее.

«Прекрасный день был, чтобы умирать», — отозвалось у него в ушах. Внезапно Трейсу вспомнились события десятилетней давности в Аризоне, когда он бессильно взирал на то, как из засады на его друга напали апачи и убили его. Память об этом до сих пор отдавалась в нем горечью.

— Да. Отличный день, — сказал он, когда заметил, что Бетани ждет от него ответа, и изобразил улыбку. — Что ты тут делаешь?

— Я искала тебя. — Она помедлила, закусив нижнюю губу, и вдруг воскликнула: — Трейс, что происходит? Что-то не так?

Его подмывало сказать правду, но он знал, что не в силах объяснить свое предчувствие кому бы то ни было. Он просто пожал плечами.

— Нет, все нормально. Просто я немного взвинчен и хочу поскорее уйти отсюда.

— Мы же здесь всего несколько дней. Папа скоро должен закончить свои раскопки. Он сказал, что ему необходимо будет вернуться сюда с оборудованием и опытным персоналом. — Улыбка появилась на ее губах, фиолетовые глаза просветлели. — Похоже, ты бы с этим справился, если бы снизошел до работы.

— Нет. — Трейс не хотел отвечать так резко и по ее взгляду понял, что задел ее. — Слушай, я согласился вести эту экспедицию потому, что мне были необходимы деньги. — Он решил говорить начистоту. — Еще мне нужно было реабилитироваться, но самое главное — это деньги.

— Ты хочешь сказать, что не сделаешь этого, хотя бы ради услуги отцу?

Трейс натянуто засмеялся.

— Я ничего не имею против него, просто я терпеть не могу это место. — Он осмотрелся по сторонам.

Бетани оглядела мощное основание стены, ограждающей город от отвесного обрыва. Машинально проведя по нему рукой, она со смутной тревогой ощутила неуловимое дрожание, но не отдала себе в этом отчета. Ее внимание было поглощено Трейсом, без устали измеряющим широкими шагами гладкие камни мостовой, затем она отвернулась.

— Значит, — осторожно начала она, — после того как мы вернемся в Куско, я тебя больше не увижу. Я имею в виду, что папа твердо намеревается вернуться сюда и хочет, чтобы я была с ним, разумеется.

— Разумеется. — В тоне Трейса слышалась насмешка, которая не ускользнула от ее внимания. Вздернув голову, она наткнулась на его тяжелый взгляд.

— Он мой отец!

— Правильно. Ему ты обязана жизнью, а не правом на жизнь. Это разные вещи.

— Значит, если бы твой отец захотел, чтобы ты помог ему, ты бы взял и ушел?

К удивлению девушки, Трейс засмеялся.

— Именно это, принцесса, мне и пришлось сделать.

Не желая сдаваться, Бетани настаивала на своем.

— И чего же такого ужасного хотел от тебя твой отец — ограбить банк?

Она не придавала значения своим словам, но по неожиданно потемневшему лицу Трейса поняла, что переборщила. В два шага он преодолел расстояние, разделявшее их, и схватил ее в охапку.

— В случае, если у вас возникнет вопрос, насколько близко вы подошли к истине, — прорычал он, — возможно, вас заинтересует рассказ о том, как я попал в Перу.

— Трейс, я…

— О, нет, дорогая, ты хотела знать все. Так я расскажу тебе, и если потом еще раз ты заикнешься об этом… — Он не договорил, глубоко вздохнув. — Сейчас все уже не так важно, как было тогда. Я был почти ребенком, только переросшим «надцатилетний» возраст, мой отец хорошо зарабатывал на чужих кошельках. Он хотел, чтобы я присоединился к нему. Я всегда умел обращаться с оружием, и он решил, что у нас выйдет классная команда. — Лицо Трейса осунулось, глаза блестели. — Моя мать умерла, когда я был совсем маленьким, и я жил с тетей, ее сестрой. Отец чего-то не поделил с моим дядей, и, прежде чем кто-то смог вмешаться, дядя был уже мертв.

Бетани стояла в оцепенении. Тяжелый, ледяной взгляд его глаз приковал ее к месту.

— Я пошел с отцом не потому, что хотел, а потому, что не знал, как этого не делать. Мне не хотелось новых проблем. Поэтому, когда ты спросила, не висят ли в полицейских участках плакаты с моей физиономией, это было чертовски близко к истине. Да, вероятно, таковые и были. Единственным шансом скрыться от моего старика было покинуть не только Техас и Аризону, но и вообще страну. Я осел здесь, где никто не задает вопросов и никому нет дела, откуда и с чем я пожаловал.

Тишина нависла над ними. Бетани почувствовала слабость в коленях. Трейс все еще удерживал ее железной хваткой, впившись пальцами в нежное тело.

— А что же твой отец, — произнесла она, когда молчание стало гнетущим. — Что с ним произошло?

Трейс пожал плечами, освобождая ее.

— Не знаю. Его посадили в тюрьму. Сейчас, видимо, его выпустили. Насколько мне известно, он по-прежнему грабит банки, шулерствует, короче, гоняется за дурным долларом, как может. Я никогда не возвращался.

— Вы ни разу не интересовались его судьбой?

— Нет.

Последнее было брошено так сухо, холодно, уклончиво, что Бетани усомнилась, что это правда. Разве можно не интересоваться судьбой собственного отца? Пусть самого плохого? Спрашивать она не осмелилась. Казалось, больше говорить было не о чем.

Трейс отвернулся и обеими руками уперся в ровную, широкую поверхность стены, уставившись в стекающую по ней прозрачную каплю и видя ее. Напряжение от пребывания в этом городе давило на него. Ему это не нравилось. Ему не нравились Броди с Риганом, и даже Брэсфилд. Что-то ему неподконтрольное мучило его, что-то неуловимое было не так. Он чувствовал это так же отчетливо, как лучи солнца, обжигающие его голову.

Помявшись, Бетани решила уйти, но вдруг ощутила несильное вибрирование под ногами, странную подвижность почвы. Озадаченная, она потянулась рукой, чтобы удержаться, но зацепиться было не за что. Послышался отдаленный гул, и, подняв глаза, она с удивлением отметила, что деревья и кустарник сотрясаются, как при сильной грозе. Затем до нее дошло, что грозы быть не может, потому что солнце светит все так же ярко. Трейс снова схватил ее в охапку.

— Быстро уходим от стены! — прокричал он ей в самое ухо и потащил за собой. Каменные постройки дрожали подобно желе, булыжники градом сыпались вниз, грохоча по земле.

— Что это? — взвизгнула она, хотя уже все поняла. Это было не первое землетрясение, в которое она попадала. В Южной Калифорнии их было более чем достаточно, но не на такой головокружительной высоте. В ужасе она с трудом разобрала, что Трейс подтвердил ее предположение, волоча за собой под могучий навес каменной арки.

— Мы погибнем здесь, — запротестовала Бетани, но Трейс удержал ее.

— Эти проходы выстояли столетия под землетрясениями, так что еще одно они переживут, — сухо проговорил он. — Погибнем мы под падающими камнями.

Прильнув к нему, она примостилась на его широкой груди и закрыла глаза. Она чувствовала ровное биение его сердца, уверенный ритм работы его легких. От него слегка пахло табаком и мылом для бритья, и она поняла, что он выполнил обещание и сбрил недельную щетину.

Так они стояли несколько минут, затем Трейс увлек ее за собой прочь из убежища.

— Пойдем паковать вещи, — бросил он, и она уставилась на него.

— Как?

— Мы уходим отсюда.

— Но здесь разве не безопаснее, чем на склонах горы?

— Мне не нравится здесь. Кроме того, обвал может отрезать единственный путь назад. Помнишь, с каким трудом мы сюда карабкались? Подумай, что будет, если скала перегородит нам дорогу.

— Но сейчас уходить опасно! И мой отец не закончил…

— На сегодня он закончил. — Тон Трейса не допускал дальнейших препираний. — Пока мы соберемся, трясти перестанет. И мы сразу трогаемся.

Он не стал добавлять, что это очень хороший повод покинуть место, столь угнетающе действующее ему на нервы. Он не знал, сколько еще сможет выносить вид Броди и Ригана, марширующих обвешанные золотыми цепочками и с полными пригоршнями золотого лома. Его все больше раздражал Брэсфилд с его маниакальной поглощенностью чертовой керамикой и игнорированием дочери. Каким-то образом эта боль Бетани напомнила ему о его собственной застарелой ране, когда он был только лишь подручным для своего отца. Он ненавидел воспоминание об этом. И ему было ненавистно смотреть на это со стороны. Он будет счастлив, когда в последний раз взглянет на эту компанию. Кроме Бетани, и ему самому еще было неизвестно, как он собирается с этим поступить.

— Поторопись, — жестко произнес он, — и передай своему отцу и остальным, что я хочу их видеть.

— Я утверждаю, что мы могли бы остаться, мистер Тейлор, — опечаленно бормотал профессор Брэсфилд. Они вновь были на крутом склоне горы, отдыхая близ веревочной лестницы, по которой должны будут спускаться. С гружеными рюкзаками будет нелегко, но иного пути вернуться на тропу не существовало.

— Возможно, — Трейс не посмотрел на него. Его не покидало проклятое тревожное чувство, и он не находил ему объяснения. После землетрясения он полагал, что это чувство исчезнет. Но ошибся. Чувство осталось, а новых толчков не следовало. Теперь он напряженно ожидал. Взгляд его перекочевал на перуанских офицеров, кротко сидящих друг возле друга. Одного из них сильно ударило во время тряски, другой стянул сапог и пытался извлечь досаждающий ему камешек. Никто серьезно не пострадал, но оба испытывали неудобство.

Лишь Броди и Риган выглядели довольными. Их рюкзаки были забиты золотом под завязку, так что они с трудом могли передвигаться, но они наотрез отказались оставить хоть что-то. Они шли так медленно и неуклюже, что спуск вниз занимал гораздо больше времени, чем подъем к городу.

У Бетани был смирный и утомленный вид, два носильщика-кечуа были бесстрастны, как всегда. Трейса интересовало, на кого он сам сейчас похож, и он надеялся, что его лицо не выдает его напряженного ожидания.

Он был прав. Для Бетани он воплощал собой безучастную статую, холодную и далекую. Она чувствовала, что что-то гложет его, в чем он не признается, но не знала, что это может быть.

Трейс замешкался, когда они достигли места, где он спрятал скрученную в моток веревочную лестницу. Что-то не то было с ней. В том, как она была скручена, не так аккуратно, как скручивал Трейс, а просто собрана в охапку и брошена на камень. Несколько минут он просидел перед ней на коленях, будто это могло натолкнуть его на разгадку.

— Трейс? — раздался за спиной голос Бетани, голова его дернулась кверху.

— Да?

— Ты что-то скрываешь от нас.

Он нетерпеливо взмахнул рукой.

— Ничего определенного. У меня какое-то… предчувствие, вот и все.

Бетани молчала, холодок пробежал у нее по спине. Он был серьезен, глаза его буравили веревку, пальцы стискивали упершиеся в землю колени.

— Веревка прохудилась? — осмелилась наконец продолжить она, и он покачал головой.

— Нет. Она просто… — Неожиданно он почувствовал себя в дурацком положении, — не так лежит. Наверное, какой-то зверь разбросал.

На расстоянии послышался нетерпеливый и раздраженный голос Броди:

— Давай убираться отсюда, Тейлор. Я хочу вернуться к мулам и дать им возможность понести мою поклажу.

Трейс окинул его взглядом, контуры его рта резко очертились.

— Энергичен, как всегда, я смотрю. Ну ладно. Пойдем.

Предчувствия Трейса оправдались, когда путешественники начали спускаться по веревочной лестнице. Броди полез первым, неуклюже, по-черепашьи, он все делал ужасно медленно. За ним последовал Риган, после — Бетани. Профессор замешкался на лестнице, ища опору под ногой. Бетани подбодрила его. На полпути раздался выстрел, так испугавший его, что он отпустил веревку и полетел вниз под весом своего багажа. Он падал с высоты в десять футов и приземлился, гулко ударившись телом о камень.

— Папа! — Бетани подскочила к нему, лежащему на спине, глотающему ртом воздух, со странно бледным лицом. Она не слышала остальных выстрелов и криков Трейса укрыться, она могла слышать только затрудненное дыхание отца. — Ты в порядке, папа? Тебя ранило?

— Нет… не ранило. Хотя, кажется, моя нога сломана, — ответил профессор сквозь зубы. — Как глупо с моей стороны было отпускать лестницу…

Резко завернув штанину, Бетани увидела, как неестественно вывернута его нога, и поняла, что нога действительно сломана. Пули свистели над головой, втыкаясь в грязь и расплющиваясь о скалу. Не обращая на них никакого внимания, девушка пыталась оттащить отца под прикрытие скального навеса.

Когда сильные загорелые руки оттолкнули ее и подняли профессора, Бетани подняла на Трейса благодарный взгляд. На его лице резко проступили напряженные, злые складки, он криком велел ей укрыться, пока ее не пристрелили. Он сам оттащит в безопасное место Брэсфилда.

Она следовала за ними, и когда профессор был аккуратно уложен на землю, Трейс грубо пихнул ее под ту же скалу.

— Ты в состоянии не высовываться отсюда? — крикнул он, и Бетани кивнула. — Так не высовывайся, черт возьми!

Пригнувшись, он побежал по усеянной осколками камней земле, затем нырнул в другое углубление скалы. Бетани видела, как он прицеливается своим револьвером, слышала резкий хлопок выстрела и вздрогнула от вида оранжево-красного пламени, вырвавшегося из ствола.

— Кто может стрелять в нас? — слабым голосом пробормотал профессор, и Бетани пожала плечами.

— Не знаю, папа. Наверное, туземцы.

— С винтовками?

Оглушенная вопросом, заданным шепотом, Бетани почувствовала, как засосало у нее под ложечкой. Откуда у туземных племен винтовки? О чем Трейс рассказывал ей, когда расписывал ужасы дальнейшего путешествия, чтобы она отстала от экспедиции! «Стрелы с ядовитыми наконечниками». Да, именно так, стрелы, пики, пусть арбалеты, но не современное оружие!

Кто в них стреляет?

На вопрос ответил Броди. Он полз на животе к Трейсу, волоча свой огромный рюкзак, который отказывался оставлять даже на секунду, даже с риском для жизни.

Прыжком Броди преодолел оставшееся расстояние и приземлился на четвереньки позади Трейса.

— Почему ты вечно натыкаешься на засады, Тейлор? — проворчал он, сев на колени.

Тейлор аккуратно прицелился и выстрелил в сторону нападавших, прежде чем ответить.

— Я всегда выбираю дурные компании. — Он выстрелил снова. — Есть соображения, кто в нас стреляет?

— Думаю, это другая экспедиция. Бентворта заботило это. До него доходили слухи, и отчасти поэтому он так настаивал на нашем участии. Типа страховки.

— Н-да, от вас не больно много толку, — Трейс прицелился, жалея, что при нем нет ружья. Для такого расстояния револьвер был не так хорош, как карабин или винтовка. Пистолет дернулся в отдаче, и Трейс хмуро усмехнулся, услыхав крик от боли. — Ты умеешь палить из чего-нибудь, кроме своего рта? — спросил он Броди, не глядя на него. — Если да, то попробуй.

— Тяжелый ты мужик, Тейлор, — проворчал Броди, но поднялся на коленях, выглядывая из-за скалы.

— Что это может быть за экспедиция? — спросил Трейс несколько минут спустя.

Броди отрицательно покачал головой.

— Я знаю только, что им нужно то же, что и нам. Такое впечатление, что они выбрали простейший путь.

Трейс сделал еще один выстрел.

— Будем надеяться, что это не простейший путь, Броди.

— Думаю, ты прав.

Трейс сделал паузу, перезаряжая револьвер, и бросил взгляд на камень, укрывающий Бетани. Она лежала, как он велел. С ее отцом дело худо. Будут проблемы.

— Почему Бентворт всегда исчезает, когда пахнет жареным? — заметил он Броди под градом пуль.

— Раньше он бывал в передрягах.

— Недолго. В такие дни он предпочитает отлеживаться на заднем сиденье.

Броди сделал гримасу.

— Стареет, видно. Или осторожный стал.

— Боится помереть и оставить все свои денежки, — проговорил Трейс, хмыкнув. Броди не отвечал, да ответа и не требовалось. Спенсер Бентворт приложил руку к достаточному количеству выгодных предприятий со времени их первой с Трейсом встречи. Это знали все.

— Где Риган? — поинтересовался Трейс во время короткого затишья.

— На той стороне скалы. Он в порядке. И нормально стреляет.

— Нам не нужно «нормально». Нам надо хорошо.

Выстрелы не прекращались, пули со свистом втыкались в каменные стены, рассыпая дождь острых осколков. Трейс почувствовал, как один из них рассек ему щеку, но не остановился, чтобы вытереть кровь. Это не имело значения. Не сейчас. Он позаботится об этом позже.

Стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась, сменившись таинственной тишиной. Трейс замер в напряженном ожидании, его глаза сузились.

— Думаешь, ушли? — пробормотал Броди, вставив новые патроны в винтовку и задернув затвор с металлическим лязгом.

— Пока, видимо, да. Они выждут и постараются накрыть нас там, где мы будем беззащитны.

— Дьявол! Что может быть хуже, чем спускаться по чертовой веревке?

Трейс спокойно взглянул на него.

— Ущелье.

Броди промолчал. На его вытянувшемся бледном лице было написано, что он согласен.


Когда путники добрались до ущелья и бревенчатого моста, Трейс увидел, что произошел оползень, который сделал переправу еще более ненадежной. Мало им было неприятностей! Он длинно и крепко выругался. Бетани молча сидела, поджав губы. Ее отец постоянно впадал в бред, и даже листья коки, которые он жевал по настоянию Трейса, приносили небольшой эффект.

— Я ничего не могу поделать, Бетани. — Он подошел к ней, когда она сказала, что отец не в состоянии переправиться через мост. — Надо либо рискнуть, либо умереть.

Она безнадежно покачала головой.

— Как мы переведем его?

На языке Трейса вертелось, что это невозможно, но он знал, что она будет протестовать. К тому же он не мог допустить мысли оставить профессора. Выдержав долгую паузу, он глухо проговорил:

— Я попробую перенести его.

Броди фыркнул.

— Ты псих! Эти ублюдки снимут тебя как деревянную утку, Тейлор! И старика за компанию. Тебя что, жизнь ничему не научила? Оставь его здесь. Мы можем вернуться, когда перестанут палить…

Бетани в ярости набросилась на Броди.

— Мы не оставим отца здесь! Можешь оставить свой мешок. Это, видимо, им и нужно, кстати. — Она умоляюще взглянула на Трейса. — Правда? Тебе не кажется, что им этого и надо? Отдайте им золото! По крайней мере, мы спасем себе жизнь! Брэсфилд громко застонал.

— Нет… не мои находки! Я никуда не пойду без них… и моих заметок. Где мои записи с рисунками? Фотографии?

Бетани не отважилась сказать ему, что фотографии вместе с камерой были оставлены при их внезапном отступлении. Это пусть выяснится позже. А город она зарисует по памяти.

В ответ на взгляд Трейса Броди покачал головой.

— Я не оставлю ни крошки золота, Тейлор. Забудь об этом.

— Не думаю, что это поможет тебе, — парировал Трейс, пожав плечами. — Ладно, будем убираться отсюда.

Свернув одно из одеял в жгут, Трейс обвязал профессора, превратив его в длинный моток. Один конец он дал Сантусе, второй ухватил сам.

— Как ты думаешь, мы сможем его перенести? — спросил он на языке кечуа, и Сантуса ответил могильным взглядом.

— Если боги улыбнутся нам, — отвечал индеец.

— Хорошо, попробуем, — пробормотал Трейс себе под нос. — Иначе она никогда не поверит, что я не хотел оставлять его.

Пропустив завязанный в узел конец скрученного одеяла за голову и плечи, Трейс кивком велел Сантусе сделать то же самое. Носильщик безропотно подчинился.

— Мои заметки, мои заметки, — простонал профессор, и Бетани поспешно достала небольшую кожаную сумку.

— Вот они, папа. Не волнуйся. Попробуй сейчас не шевелиться.

— Дай ему еще коки, — велел Трейс, протягивая ей несколько листьев. — Пусть минуту пожует. Я не хочу, чтобы он заворочался, как только мы пойдем по этой чертовой доске.

Бетани не могла смотреть на хлипкие бревна и бездонное ущелье. Она вздрогнула, когда Трейс сказал ей идти вслед за Броди.

— Риган идет первым, он прикроет нас, когда переберется. Броди, ты прикрываешь Ригана.

— Ты думаешь, они все еще рядом? — спросила Бетани, опять вздрогнув.

— Я поставил бы на это свой последний цент, — Трейс дал сигнал, и Риган преодолел мост, на этот раз упав на четвереньки, как это сделали Бетани с ее отцом, переходя мост в первый раз. Немедленно раздались выстрелы, Артега и Броди начали отстреливаться. Бетани подмывало завизжать от тревоги и ужаса, но она крепко сжимала зубы. От визга пользы не будет.

Броди перешел мост, хотя пуля задела его бедро, оставив длинный след и окровавив штанину. За ним шла Бетани, с упавшим сердцем, ледяными и влажными руками. С ней была лишь сумка с записями отца, свисающая с пояса. Она смогла не смотреть вниз и, к счастью, ни одна из пуль не пролетела близко, пока она продвигалась по непрочным доскам.

Бетани прыжком преодолела последние два фута и приземлилась прямо на полные колючек кусты, ослабев от облегчения, но быстро поднялась на колени и обернулась назад. Трейс и Сантуса начали свой смертельный переход с неудобной, сковывающей их движения ношей. Она видела, как отцовская рука сжимает край одеяла, слышала его приглушенные стоны. Сердце билось неистово, она бессознательно бормотала молитвы, пока двое мужчин с третьим на руках дюйм за дюймом, чудовищно медленно, продвигались над бездной. На противоположной стороне стояли перуанские офицеры, напряженные, с ружьями навскидку.

На полпути воздух прорезал визг пуль, и она увидела, как шляпа Трейса слетает с его головы и падает в ущелье. Сам он поскользнулся, когда пуля обожгла ему плечо, но удержал равновесие. Броди и Риган усилили встречный огонь, пока не начало казаться, что весь мир превратился в смесь горячего свинца и грохота выстрелов.

Словно во сне Бетани видела, как ее отец выпадает из одеяла, как развязываются узлы, и Трейс стремительно пытается схватить его. Оставалось лишь несколько футов до берега, до безопасности. Сантуса тоже попытался удержать профессора, но ему удалось поймать лишь манжету от его рукава. Она оторвалась, не замедлив полета тела Брэсфилда.

Кто-то закричал. Она не знала, чей это крик; она слышала лишь рокот внизу и бешеный шум пальбы вокруг. Спотыкаясь, Бетани вскочила на ноги и помчалась вперед, увидев отца, лежащего на узком выступе скалы в пятнадцати футах книзу. Он был жив. Он смотрел на нее с удивленным выражением лица.

— Папа!

Трейс настиг ее как раз когда она собиралась слезть с края ущелья. Он оттащил ее назад, прижимая к земле. Она вздернула голову и увидела, как шевелятся его губы, говорившие что-то, чего она не могла слышать. Лицо его было опустошено, глаза блеклы и холодны, когда он слегка встряхнул ее. Бетани попробовала высвободиться, но он тут же удержал ее.

До нее доносились обрывки его слов.

«…Нельзя спускаться… стреляют… тебя убьют или… сделаю, что могу… оставить его пока…»

— Нет! — выкрикнула она. — Я не брошу его!

Снова были грохот и визг, и к ней вернулся слух.

— У тебя нет выбора, Бетани, — говорил Трейс хмуро. — Мы не можем достать его сейчас; если попытаемся, то будем так же мертвы, как и он! Тот, кто стреляет в нас, знает, что делает!

Тяжело дыша, Бетани обнаружила в себе силы, о которых не подозревала. Она оттолкнула Трейса, поднялась на ноги и снова попыталась вернуться к обрыву, и он снова поймал ее. Схватив ее за ноги, Трейс привалил ее к земле, пригибаясь от пролетающих пуль, и прижал своим телом.

— Чертова идиотка! Тебе будет лучше, если ты тоже погибнешь? — прорычал он ей в ухо.

Бетани прекрасно видела отца. Он распластался подобно сломанной кукле на скале и смотрел на нее.

— Папа!

Он слабо махнул ей рукой.

— Не останавливайтесь! — крикнул профессор. — Я не смог! — От попытки говорить он закашлялся и прикрыл рот ладонью. Когда он убрал руку, она была в крови. — Бетани! Сохрани заметки. Расскажи всем о… — Его прервал новый спазм кашля, потом он снова посмотрел на нее. — Ты должна оставить меня!

— Нет! Нет, я не покину тебя, папа!

— Иди… иди! — выдохнул он сквозь очередной приступ. Когда он вновь поднял голову, губы его были малиновыми. — Тейлор… Трейс… сделай, что надо сделать, — сказал он дрожащим голосом, — я не могу… Спаси ее!

— Папа! Папа! — истошные вопли доносились из глубины, разрывая ее внутренности; она отчаянно пыталась вывернуться из-под тяжелого тела Трейса. — Пусти! Пусти, чертов Трейс Тейлор! — орала она, не замечая проносящихся мимо пуль и негромких ругательств стреляющих мужчин.

Трейс удерживал ее, крича в самое ухо:

— Он прав. Это единственный путь, Бетани. Он знает это. Ты слышишь, что он говорит?

Она укусила его в руку и, когда он выругался, ударила ногой по голени.

— Если ты бросишь моего отца, — тяжело выдохнула она, когда он вновь подмял ее под себя, — я тебе никогда этого не прощу!

В воздухе просвистел очередной град пуль. Трейс пригнулся. Он знал, что нужно делать, и знал, что она говорит серьезно. Ничего нельзя было поделать. Было достаточно проблем, чтобы вдобавок бороться с Бетани. Сжав бедрами ее бьющееся тело, он приподнялся и посмотрел на нее с затаенной симпатией. Она смотрела на него.

— Извини, принцесса, — тихо проговорил он и обрушил крепко сжатый кулак на ее подбородок.

Искры посыпались из глаз, вертящиеся тени куда-то увлекли ее, прежде чем не стало ничего.

Загрузка...