Извращённое Королевство

Глава 3

Эльза

Люди говорят, что одной секунды достаточно, чтобы все перевернулось с ног на голову.

В моей жизни было много подобных секунд.

Когда я стерла свои воспоминания.

Когда я впервые встретила Эйдена в школе.

Когда я чуть не утонула в бассейне.

Когда я вспомнила кое-что из своего темного, кровавого прошлого.

Однако та секунда, когда я увидела своего предположительно мертвого отца, без сомнения, стала самым ярким событием из всех.

С тех пор как он вошел в дверь, все, что я могла делать, это пялиться на него. Я даже перестала моргать, боясь, что он растворится в воздухе, как только я закрою глаза.

Папа, Нокс и я едем на заднем сиденье машины. Я не обратила внимания на то, что это за автомобиль, но он должен быть роскошным, учитывая высококачественные кожаные сиденья цвета карамели.

Наушники Нокса висят у него на шее, когда он сидит рядом с моим отцом, ни о чем не заботясь. Он улыбается как идиот, просматривая свой телефон.

Пожалуйста, скажите мне, что он сейчас не читает мемы.

Я здесь, напротив них, мои замерзшие руки зажаты между ног. Пряди мокрых волос и одежды прилипают к коже, а дрожь пробегает от головы до пальцев ног, несмотря на тепло в машине.

Все это не имеет значения.

Все мое внимание приковано к мужчине передо мной.

Папа.

Мой отец жив.

В кошмаре, который приснился мне этим утром, он тонул в луже собственной крови, крича мне, чтобы я бежала.

Как он может быть здесь сейчас?

Он смотрит на меня с теплотой, мерцающей в его глазах, специально созданных для меня.

Смутные воспоминания просачиваются обратно.

Тогда папа был строгим и помешанным на контроле. Персонал и папины друзья, одетые в черное, в которых я теперь узнаю телохранителей, дрожали при виде него. Он был из тех людей, которые командуют любой комнатой, в которой находятся.

Итан Стил — император Стил. Безжалостный бизнесмен и неумолимый враг.

Мой отец.

Когда я была маленькой, я смотрела на него с другой точки зрения, чем все остальные. Для меня он не был безжалостным, бессердечным человеком, которого все боялись. Он был папочкой.

Просто папочкой.

Он был из тех отцов, которые не просто читали мне сказки на ночь, но и исполняли их для меня. Он щекотал меня, пока я не умерла со смеху.

Он водил меня на длинные пробежки под дождем.

Он спасал меня от монстров в озере.

Папочка никогда не хмурился, когда смотрел на меня. Когда у него был плохой день, достаточно было взглянуть на меня, и на его лице появлялась улыбка.

— Тебе удобно, принцесса? — спрашивает он тихим, но теплым голосом.

Принцесса.

Тогда я была его принцессой. Его любимой. Его наследием. Его шедевром.

Комок застрял глубоко в моем горле. Не могу говорить, даже если бы захотела, поэтому киваю.

В течение долгих минут тишина единственный язык в машине.

Я наблюдаю за морщинами на лице отца. У него острая челюсть и высокие скулы, придающие ему нетрадиционный тип мужской красоты. Издалека мы совсем не похожи, но вблизи я разделяю толщину его ресниц и форму глаз — мои просто немного больше.

Он кладет локоть на край автомобильного сиденья и опирается на него, наблюдая за мной. Мы похожи на двух раненых животных, которые не знают, как принять предложенную помощь.

Или, может, я единственная, кто так думает. В конце концов, папа точно знал, где меня найти.

— Я понимаю, что это может показаться слишком.

Папин шикарный акцент заполняет машину.

Может показаться слишком?

Он шутит? Он только что воскрес из мертвых. Конечно, есть какие-то другие слова, которые он мог бы использовать.

— Я же говорил, что она не готова.

Нокс не отрывает своего внимания от телефона.

— Это мне решать, — говорит ему Итан.

Нокс приподнимает плечо.

— Я просто сказал, папа.

Папа?

Мой взгляд падает на Нокса. Он только что назвал моего отца своим отцом?

Он примерно моего возраста, когда, черт возьми, папа успел? Он от другой женщины?

— Ты... — я прочищаю горло. — Ты мой брат?

Нокс отрывает взгляд от телефона и подмигивает.

— Приемный брат, детка.

Ох. Хорошо.

Он действительно имеет некоторое сходство с Илаем. Так вот почему папа забрал его к себе?

Хотя сомневаюсь, что папа взял бы кого-нибудь только за это; он не любит, когда кто-то лезет в его семейный пузырь. Теперь, думая об этом, забота отца о частной жизни была превыше всего остального. Вот почему он держал нас подальше от цивилизации.

Однако все это лишь предположения, основанные на том, что я помню об отце. Прошло десять лет, и он мог бы превратиться в совершенно другого человека.

— Мне больно, что ты меня не помнишь.

Нокс дуется, как ребенок, которого лишили любимой игрушки.

— Не помню тебя? — я спрашиваю.

— Да. Ты должна помнить меня после...

— Нокс.

Предупреждение в папином тоне звучит громко и ясно.

Нокс пожимает плечами и возвращается к просмотру своего телефона.

Хорошо. Это странно.

Очень странно.

Я встречаюсь с папиными карими глазами. Они такие мудрые и глубокие, что можно заблудиться там и никогда не найти выхода. Он должен использовать свой проницательный взгляд в качестве метода запугивания во время деловых встреч.

— Ты воспитывал Нокса все это время? — я стараюсь не звучать горько, но не уверена, что мне удается.

Папа бросил меня на десять лет. Все это время я думала, что он мертв и похоронен где-то, где я никогда не найду, пока он на самом деле был жив и здоров. Черт, он растил еще одного ребенка, в то время как его единственная дочь жила у родственников.

— Нет, не совсем. Мы выросли сами, — говорит Нокс.

— Мы?

Он ухмыляется.

— Есть еще один ребёнок.

— Еще один ребёнок?

Я хочу закричать, но голосовые связки сжимаются, так что единственное, что выходит, это сдавленное бормотание.

— Замолчи на секунду, Нокс.

Папа звучит одновременно раздраженно и смиренно.

— Неважно.

Папа снова сосредотачивается на мне. Он снимает пиджак и, прежде чем я успеваю отреагировать, накидывает его мне на плечи.

Мои пальцы впиваются в дорогой материал, когда он откидывается на спинку сиденья.

Пахнет гвоздикой и корицей. Пахнет папой.

— Ты вся дрожишь. — он постукивает по стене между нами и водителем. — Включи обогрев, Джозеф.

— Да, сэр.

Я дрожу не от холода, но не говорю этого.

Мой разум переполнен множеством вопросов и теорий, но я изо всех сил пытаюсь сформулировать слова. В моей голове все время вспыхивает видение крови, в то время как папа лежал в ней. Вот каково это быть скованной прошлым. Оно всегда здесь, обвивает проволокой твою шею, угрожая отрубить ее.

— Как много ты помнишь? — спрашивает папа.

— Не все.

Мой голос едва выше шепота.

— Я же тебе говорил, — говорит Нокс.

Папа бросает на него свирепый взгляд, прежде чем вновь фокусируется на мне.

— Ты помнишь ночь пожара?

Я один раз качаю головой.

Смесь разочарования и облегчения охватывает его черты.

— Я вижу.

— Хотя мне снилась кровь. Ты.. в тебя стреляли и ты был весь в крови, папа. Как.. Как ты.. К-как...

— Эй. — он скользит на край своего сиденья и берет мою руку в свою большую, теплую. — Дыши, принцесса.

— Ты умер! — я кричу во весь голос. — Я думала, что ты мертв последние десять лет. Почему ты появился сейчас? Почему не раньше? Почему, папочка? Почему?

— Думаешь, я бы оставил свою принцессу, если бы у меня был выбор?

Я смотрю на него сквозь влажные ресницы.

— Ч-что произошло?

— В меня стреляли, и с тех пор я лежал в коме. Я пришел в сознание только год назад. Если бы это зависело от меня, я бы нашел тебя в тот момент, когда проснулся, но я не хотел, чтобы ты видела меня в таком состоянии.

— Это правда. — Нокс считает на пальцах. — Ему пришлось пройти физиотерапию, психотерапию и целую кучу других методов лечения, которые сводили меня с ума.

Я внимательно наблюдаю за папой. Даже если сейчас он выглядит нормально, это не значит, что он был в порядке все это время.

Папа был в коме девять лет.

Я как-то читала, что пациенты в коме очень страдают во время реабилитации и изо всех сил пытаются вернуться к нормальной жизни.

Есть ли здесь камень, под которым я могла бы спрятаться?

Я была немного раздражена тем фактом, что он исчез, когда я не знала всей истории.

— Я присматривал за тобой, — говорит папа. — Я просто не показывался.

Я ахаю.

— Черный мерседес.

Он кивает.

— И Нокс.

Последний машет в мою сторону двумя пальцами.

— Всегда к вашим услугам, миледи.

Кусочки пазлов начинают вставать на места. С тех пор как Нокс появился в моей жизни, он всегда был рядом, даже когда я в этом не нуждалась.

— Ты у меня в долгу, не забыла? — Нокс подмигивает.

Я киваю.

Он постукивает по ране в уголке рта.

— И твоя зеленоволосая подруга должна мне за это.

— Ким?

— Парень Ксандер сделал это. — он наклоняется, чтобы прошептать. — Кстати, твой Эйден наблюдал, а потом уехал в закат, будто ничего не видел.

Мои губы приоткрываются. По правде говоря, я не удивлена, что Эйден был в этом замешан. Я подозревала, что он имеет к этому какое-то отношение. Однако удивлена, что Ксандер позволил себе насилие. Он никогда не проявлял насильственного поведения.

За исключением того раза в кафетерии.

— Он не ее Эйден, — невозмутимо отвечает папа. — Он Эйден Кинг, сын Джонатана Кинга, который разрушил наши жизни.

Я сглатываю, и это не только из-за напоминания о вражде между нашими семьями.

Папа прав.

Он не мой Эйден.

Но вот в чем дело, Стил, у тебя нет будущего с Эйденом. Потому что он уже помолвлен с Сильвер.

Бесстрастные слова Джонатана царапают мое ущербное сердце, разрывая его на части.

Сильвер была права с самого начала — он никогда не принадлежал мне.

Он заставил меня играть самую отвратительную, презренную роль: роль девушки на стороне.

Хаотические чувства скребут меня в груди, но я решаю не обращать на них внимания.

Я отказываюсь быть втянутой в этот ад. Не сейчас.

Я сосредотачиваюсь на своем отце.

— Теперь ты в порядке?

— Да.

— Будут ли побочные эффекты от комы?

— По словам моего врача, я стабилен.

— Но ему нужно регулярно проходить осмотры, — вмешивается Нокс. — Как и тебе.

Слезы наворачиваются мне на глаза при этом напоминании. Как и в меня, в папу стреляли в тот день.

Мы оба стали жертвами.

Мы действительно жертвы?

Все расплывчато и без какого-либо решения в поле зрения.

В одном я уверена — папа здесь. Он не мёртв. Он сдержал свое обещание не бросать меня, как это сделал Илай.

Он вернулся за мной.

— Папа?

— Да, принцесса?

— М-можно я тебя обниму?

Уголки его глаз смягчаются, и он без колебаний раскрывает объятия.

Я ныряю прямо в него и зарываюсь лицом ему в грудь. Папины руки обнимают меня в теплом, успокаивающем объятии. Слезы, с которыми я боролась с тех пор, как увидела его сегодня, текут по моим щекам.

— Ты.. Т-ты вернулся.

— Я обещал тебе, что никогда не оставлю тебя. Мне жаль, что я опоздал, принцесса.

Я отчаянно качаю головой.

— Ты вернулся.

Кажется, целую вечность я продолжаю плакать у него на груди. Мои пальцы впиваются в его рубашку, будто я снова становлюсь той маленькой девочкой.

Папиной маленькой дочкой.

— Я больше никогда тебя не оставлю. Даю слово.

Я икаю ему в грудь, мои вдохи и выдохи неистовые.

— Мы приехали! — Нокс кричит, а затем бормочет. — Слава Богу.

— Готова войти в наш дом?

Папа убирает волосы с моего лица.

Я отрываю голову от папиной груди и киваю, но даже тогда в глубине живота начинается бунт.

Готова ли я войти в дом, где лишилась своего детства?

Есть только один способ выяснить.