Извращенное королевство

Глава третья Эльза

Говорят, что достаточно секунды, чтобы жизнь перевернулась вверх дном.

В моей жизни было много таких секунд.

Когда я стерла воспоминания.

Когда впервые встретила Эйдена в КЭШ.

Когда чуть не утонула в бассейне.

Когда вспомнила некоторые события из темного и кровавого прошлого.

Однако секунда, когда я увидела считавшегося мертвым отца, безусловно, самая яркая из всех.

С тех пор, как он вошел, все, что я могла делать, – смотреть. Я даже перестала моргать от страха, что он растворится в воздухе, как только я закрою глаза.

Папа, Нокс и я едем на задних сиденьях машины. Я не обратила внимания на ее модель, но внутри она выглядит роскошной благодаря качественным кожаным сиденьям карамельного цвета. У отца даже есть личный водитель, которого отделяет от нас перегородка.

Нокс беззаботно сидит рядом с папой, повесив на шею наушники. Он глупо улыбается, пока листает что-то в телефоне.

Только не говорите, что он прямо сейчас смотрит мемы.

Я сижу напротив, замерзшие руки зажаты между ногами. Влажные пряди и одежда липнут к коже, меня пробирает дрожь от головы до пят, несмотря на то, что в машине жарко.

Неважно.

Все внимание приковано к человеку передо мной.

Папа.

Мой папа жив.

Утром мне снился кошмар, в котором он тонул в луже собственной крови и кричал, приказывая мне бежать.

Как он здесь оказался?

Он смотрит на меня с теплотой во взгляде, предназначенной только мне.

Возвращаются смутные воспоминания.

Раньше папа был суровым и хотел все контролировать. Одетые в черное подчиненные и его друзья (теперь я понимала, что это были телохранители) трепетали при виде его. Он был из тех людей, кто становится лидером везде, где бы ни оказался.

Итан Стил – император и владелец целого состояния. Безжалостный бизнесмен и непримиримый враг.

Мой отец.

Раньше я смотрела на него не так, как другие. Для меня он не был беспощадным, бессердечным человеком, которого все боялись. Он был моим папочкой.

Просто любимым папой.

Он был из тех отцов, кто не просто прочтет тебе сказку на ночь, а разыграет ее по ролям. Он щекотал меня, пока я не начинала хихикать.

Он брал меня на пробежки под дождем.

Спасал от монстров в озере.

Папочка никогда не хмурился, глядя на меня. Если день не задался, он просто смотрел на любимую дочь и расплывался в улыбке.

– Тебе удобно, принцесса? – спрашивает он низким, но при этом теплым голосом.

«Принцесса».

В детстве я была его принцессой. Любимой дочкой. Наследием. Произведением искусства.

В горле застревает ком. Я не смогла бы ничего сказать при всем желании, поэтому просто киваю.

На долгие минуты в машине воцаряется тишина.

Рассматриваю линии папиного лица. Острая челюсть и высокие скулы делают его обладателем необычной мужской красоты. На первый взгляд мы совсем не похожи внешне, но если присмотреться, то у меня такие же густые ресницы и подобная форма глаз – просто мои немного больше.

Он облокачивается на сиденье и смотрит на меня. Мы словно два раненых зверя, которые не умеют принимать помощь.

Возможно, так кажется только мне. В конце концов, папа точно знал, где меня найти.

– Понимаю, все это может показаться слишком. – Папин благородный акцент заполняет автомобиль.

«Может показаться слишком?»

Он что, шутит? Он только что вернулся с того света. Можно было сказать и по-другому.

– Говорил тебе: не готова она, – произносит Нокс, не отрываясь от телефона.

– Это мне решать, – отвечает Итан.

Нокс пожимает плечами.

– Да просто сказал, папа.

«Папа»?

Быстро перевожу взгляд на Нокса. Он только что назвал моего папу своим?

Он мой ровесник; когда, черт возьми, Нокс появился у папы? Он от другой женщины?

– Ты… – Я прочищаю горло. – Ты мой брат?

Нокс отрывается от телефона и подмигивает.

– Приемный брат, крошка.

Ох. Ладно.

Он немного похож на Илая. Поэтому папа его усыновил?

Вообще-то я сомневаюсь, что папа так поступил только поэтому: он не любит посторонних в узком семейном кругу. Теперь я понимаю, что папина забота о неприкосновенности частной жизни стоит для него на первом месте. Вот почему он держал нас подальше от цивилизации.

Однако все это лишь мои размышления, основанные на том, что я помню о папе. Прошло десять лет, и он мог стать совершенно другим человеком.

– Мне обидно, что ты меня не помнишь. – Нокс дуется, словно ребенок, у которого отняли любимую игрушку.

– Как это я должна тебя помнить? – спрашиваю я.

– Ага. А как же тот случай…

– Нокс! – В голосе папы явно звучит предупреждение.

Нокс пожимает плечами и дальше листает ленту в телефоне.

Ясно. Странно все это.

Крайне странно.

Я смотрю в папины карие глаза. Они такие мудрые и глубокие, что в них можно заблудиться. Наверняка он использует этот проникновенный взгляд, чтобы запугивать собеседников во время деловых встреч.

– Ты воспитывал Нокса все это время? – Я стараюсь, чтобы вопрос не звучал как укор, но не уверена, что у меня получилось.

Папа покинул меня на десять лет. Все это время я считала его мертвым и похороненным в месте, которое мне никогда не найти, тогда как на самом деле он был жив и здоров. Черт, да он воспитывал другого ребенка, пока его единственная дочь жила с родственниками.

– Да в принципе, нет. Мы были предоставлены сами себе, – говорит Нокс.

– Мы?

Он ухмыляется.

– Есть еще кое-кто.

– Кое-кто? – Я хотела прокричать, но сил хватило только на сдавленный шепот.

– Помолчи хоть немного, Нокс. – Папин голос кажется раздраженным и уставшим.

– Как скажешь.

Папа снова поворачивается ко мне. Он снимает пиджак и прежде, чем я успеваю возразить, накидывает его мне на плечи.

Одежда пахнет корицей и гвоздикой. Пахнет папой.

– Ты дрожишь. – Он стучит водителю. – Включи печку, Джозеф.

– Хорошо, сэр.

Меня трясет вовсе не от холода, но я не говорю об этом вслух.

Голова трещит от количества вопросов и теорий, но мне трудно их сформулировать. Я постоянно возвращаюсь к воспоминанию, где папа лежит в крови. Вот что происходит, когда тебя сковывает прошлое. Оно всегда с тобой, накидывает петлю на шею и угрожает задушить.

– Что ты помнишь? – спрашивает папа.

– Не все. – Мой ответ трудно назвать даже шепотом.

– А я тебе говорил, – замечает Нокс.

Папа бросает на него красноречивый взгляд и возвращается к разговору со мной.

– Ты помнишь ночь пожара?

Качаю головой.

Его лицо выражает разочарование и облегчение.

– Ясно.

– Впрочем, мне снились кошмары. Ты… Тебя застрелили, ты был весь в крови, пап. Как… Как ты… К-как…

– Эй. – Он съезжает на край сиденья и обхватывает мою руку своей большой теплой ладонью. – Выдыхай, принцесса.

– Ты умер! – Я кричу что есть мочи. – Я думала, что все эти десять лет ты мертв. Почему объявился сейчас? Почему не раньше? Почему, папочка? Почему?

– Ты думаешь, я бросил бы свою принцессу, будь у меня выбор?

Я смотрю на него сквозь влажные от слез ресницы.

– Ч-что произошло?

– В меня стреляли, и я впал в кому. Вышел из нее только год назад. Если бы все зависело от меня, то я бы разыскал тебя, как только очнулся, но мне не хотелось, чтобы ты видела меня таким.

– Это правда. – Нокс начинает загибать пальцы. – Ему пришлось пройти реабилитацию, психотерапию и кучу чего еще, что просто вынесло мне мозг.

Внимательно осматриваю папу. Сейчас он выглядит вполне нормально, но это не значит, что так было все время.

Папа пребывал в коме девять лет.

Когда-то я читала, что после комы пациентам приходится пройти длительную тяжелую реабилитацию, и им стоит огромных усилий вернуться к привычной жизни.

Можно я спрячусь за какой-нибудь огромной горой?

Я немного по-детски относилась к его исчезновению, пока не узнала всю историю.

– Я за тобой присматривал, – говорит папа. – Просто не показывался тебе.

Я вздыхаю.

– Черный «Мерседес».

Он кивает.

– И Нокс.

Парень машет мне двумя пальцами.

– Всегда к вашим услугам, миледи.

Пазл начинает складываться. С тех пор как Нокс появился в моей жизни, он всегда был рядом, даже когда я его об этом не просила.

– Ты у меня в долгу, поняла? – подмигивает Нокс.

Я киваю.

Он легонько постукивает по синяку в уголке рта.

– А твоя подружка с зелеными волосами будет должна мне вот за это.

– Ким?

– Это сделал тот чувак по имени Ксандер, – склонившись ко мне, шепчет он. – А твой Эйден все видел, кстати, но свалил в закат, будто ничего не заметил.

Я изумленно открываю рот.

Сказать по правде, я не удивлена, что тут замешан Эйден. Подозреваю, он явно к этому причастен. Однако я действительно удивлена, что Ксандер прибегнул к насилию. Он никогда не был замечен в жестоком поведении.

Не считая того раза в кафетерии.

– Он не ее Эйден, – отрезает папа. – Он Эйден Кинг, сын Джонатана Кинга – человека, который разрушил наши жизни.

Я сглатываю, и не просто потому, что папа напомнил о вражде между нашими семьями.

Папа прав.

Он не мой Эйден.

«Вот в чем дело, Стил, у тебя нет будущего с Эйденом, потому что он уже помолвлен с Сильвер».

Бесстрастные слова Джонатана скребут ножом по моему измученному сердцу, разрывая его на части.

Сильвер была права с самого начала: он никогда мне не принадлежал.

Он уготовил мне самую презренную, отвратительную роль – его любовницы.

Сумбурные чувства вцепились когтями мне в грудь, но я игнорирую их.

Я оказываюсь быть втянутой в этот ад. Не сейчас.

Перевожу взгляд на отца.

– А сейчас ты как себя чувствуешь?

– Нормально.

– Остались какие-то последствия комы?

– Врач говорит, что мое состояние стабильно.

– Но нужно регулярно проверяться, – вмешивается Нокс. – Ну, как и тебе.

На глаза наворачиваются слезы от очередного напоминания. Как и в меня, в папу стреляли в тот день.

Мы оба – жертвы.

Или мы все же ими не были?

Все очень расплывчато, и решения пока не предвидится.

В одном я уверена точно: папа здесь. Он не умер. И сдержал обещание не оставлять меня, в отличие от Илая.

Он вернулся за мной.

– Пап?

– Да, принцесса?

– М-можно тебя обнять?

Уголки его глаз увлажняются, и он тянет ко мне руки.

Я крепко его обнимаю и утыкаюсь лицом ему в грудь. Папины руки обвивают меня в теплом, успокаивающем объятии. Слезы, которые я сдержала сегодня при его появлении, ручьем бегут по щекам.

– Ты… Т-ты вернулся.

– Обещаю, что больше никогда тебя не оставлю. Прости, что так поздно пришел, принцесса.

Я отчаянно мотаю головой.

– Ты вернулся.

Кажется, целую вечность я плачу на его груди. Хватаю его за рубашку, словно я снова маленькая девочка.

Папочкина дочка.

– Больше никогда тебя не брошу. Обещаю.

Я глухо икаю, не отрываясь от его груди, судорожно вдыхаю и выдыхаю.

– Мы на месте! – кричит Нокс и восклицает: – Слава богу!

– Готова зайти внутрь? – Папа убирает мне волосы с лица.

Наконец я поднимаю голову от папиной груди и киваю, но даже сейчас все внутри протестует от мысли вернуться туда.

Готова ли я зайти в дом, где оставила свое детство навсегда?

Есть только один способ все выяснить.