Глава 11

Высоко подняв голову, Реджина шла через улицу к пансиону и пыталась понять, совпадут ли когда-нибудь понятия о любви у нее и у Джонатана. Ей пришлось постучать в дверь собственного дома, потому что с некоторых пор Люси взяла за правило тщательно закрывать изнутри все входные двери. Реджина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, ожидая, пока ей откроют. Девушка дрожала, но не столько от пронизывающего холодного ветра, сколько от негодования: по милости Джонатана она попала в такую ситуацию, из которой есть только один выход. Наконец Люси открыла дверь, и Реджина вошла в дом.

– Мне нужно принять ванну и сменить одежду, – сказала она, на ходу снимая пальто и направляясь к лестнице, ведущей наверх в ее комнату. – И еще принеси мне горячего чая, – попросила Реджина, потом передумала: – Нет. Принеси лучше виски.

– Виски с утра? – поразилась Люси.

– Почему бы и нет? – натянуто улыбнулась Реджина. – Ведь сегодня у меня свадьба. Небольшой праздник не помешает.

Праздник будет действительно небольшой, подумала она, поднимаясь по лестнице. Люси удивленно посмотрела ей вслед.

Джонатан не любит ее. Он ее хочет, ему нужна супруга и мать его детей, поскольку пришло время завести семью. Но любовь ему не нужна. Любовь – это слишком сложно. И любовь – это не только страсть.

От страсти в минуту наслаждения теряешь голову. Она возносит до звезд и в то же время погружает в пучину. Она захватывает тело и усыпляет рассудок.

Любовь – это не красивая сказка о рыцаре в сияющих доспехах, защищающем даму сердца. Когда любишь, отдаешь любимому сердце и душу. И заботишься о его счастье больше, чем о своем. Любить – значит иметь детей и лелеять их. И все же Реджине очень хотелось любви.

В браке любовь и страсть сливаются воедино. Два тела и две души. Двое, которые любят и желают друг друга.


Реджина вошла в свою комнату и села на край кровати. Она едва сдерживала слезы. Джонатан Паркер, которому всегда удавалось добиться желаемого, победил и на этот раз.

Она должна поверить ему, но не может – нельзя быть одновременно святым и грешником.

Но что она вообще знала о мужчинах? Вся ее жизнь прошла в Мерриам-Фоллс, о других городах и странах ей известно только из книг. Она всегда стремилась к свободе, которой пользовались исключительно мужчины. Эта свобода позволила Джонатану погубить ее репутацию, а самому остаться уважаемым человеком. Это нечестно.

Реджина подняла глаза и увидела свое отражение в зеркале. Неудивительно, что преподобный Хейс смотрел на нее с осуждением. Она выглядела так, будто… Не важно. Сейчас ничего не имело значения, кроме того, что ей нужно собраться с мыслями и подумать. Найти выход из создавшегося положения. Но сколько она ни думала, ничего не могла придумать.

В дверь постучали. Вошла Люси. Она добродушно улыбнулась и сказала:

– Вот ваш вкусный горячий чай. А еще я принесла свежие пышки с черникой.

– Спасибо, – поблагодарила ее Реджина, поднимаясь с постели. Она смирилась с мыслью о том, что на противоположной стороне улицы Джонатан злорадствует и планирует свадьбу.

– Значит, ты выйдешь замуж за мистера Паркера? – спросила Люси. Она поставила поднос на комод и посмотрела на кровать. Постель была нетронутой. Она налила Реджине чаю.

– Похоже, у меня нет выбора, – вздохнула девушка. – Он затащил меня в свой дом, а потом устроил так, чтобы преподобный Хейс явился к нему сегодня ни свет ни заря.

– С тобой… все в порядке?

– Да, все хорошо. Я выгляжу так ужасно, потому что спала в одежде. Мне нужно принять ванну и побыть немного в тишине и покое, прежде чем явится мистер Паркер. Проводи его в гостиную, когда он придет.

– Хорошо, – сказала Люси и направилась к двери. Она остановилась в нерешительности и оглянулась на Реджину. – Знаю, что ты расстроена. Но спорю на мой лучший яблочный пирог – он любит тебя.

Реджина улыбнулась. Она не разделяла веры Люси в благородство мужского пола.

Реджина выпила свой чай, пока наполнялась ванна. Потом сняла скромное синее платье, в котором была, когда Джонатан утащил ее с крыши, и вошла в горячую воду. Закрыв глаза и откинув голову на край ванны, девушка расслабилась. Она старалась не замечать боли, терзающей ее сердце, но это было трудно. Джонатан обманул ее, точнее, воспользовался ситуацией.

Она не преувеличивала, говоря Бисби, что не сможет дальше жить в Мерриам-Фоллс, если станет известно, где она провела ночь. При всех своих либеральных взглядах Реджина жила в очень консервативном обществе. Если она захочет остаться незамужней женщиной, ей придется носить алую букву «А» на одежде, как героине повести «Алая буква». Правда, действие в этой повести Натаниеля Готорна происходило в Новой Англии в XVII веке и героиню повести обвиняли в прелюбодеянии, но суть одна: для порядочных людей она будет падшей женщиной.

Реджина лежала в ванне, уставясь в потолок, и перебирала в памяти события последних недель. Джонатан купил фабрику, потом снял у нее комнату для своего управляющего. И все время давал ей понять, как она ему нравится. Она отвечала на его любезности, за это ей нет прощения. Потом убили Хейзл, и она позволила Джонатану поддержать ее в тяжелую минуту. А потом позволила ему всякие вольности. И опять же в этом ей некого винить, кроме себя самой. Когда убили Элайзу, она отказалась от поддержки Джонатана. И все-таки он одержал победу. Почему?

Потому что она хотела найти убийцу, а он считал, что ей не удастся это сделать, не подвергая себя риску. Это было просто смешно. Разве он не знал, что она подвергалась риску с того самого дня, как он появился в ее гостиной и украл ее сердце?

Почему судьба посылает ей так много испытаний, с которыми она не может справиться? Размышляя над этим, Реджина взяла губку и стала мыться. Насколько она знала преподобного Хейса, пастор будет настаивать на немедленной женитьбе.

Не прошло и часа с тех пор, как она вернулась домой, в дверь ее комнаты постучали. Реджина догадалась: в пансионе появился Джонатан. Она открыла дверь, держа в руках щетку для волос, ожидая увидеть Люси.

Реджина была готова встретиться с Джонатаном в гостиной, одетая в строгую белую блузку и черную юбку. И совсем не была готова встретиться с ним в своей комнате в голубом халате, с босыми ногами и распущенными волосами. Она рассердилась на него за то, что он так бесцеремонно явился в ее комнату, поэтому вежливо, но холодно сказала:

– Гостиная этажом ниже.

– С тобой все в порядке? – спросил Джонатан, не обращая внимания на ее холодный тон.

– А ты как думаешь?

– Нам нужно поговорить, – сказал он, не смущаясь. По его глазам было видно, что ему нравится, как она выглядит.

На нем были черные брюки, жилет в серую и белую полоску и сизого цвета пиджак. Его черные как вороново крыло волосы были влажными от недавно принятой ванны, а лицо гладко выбрито. Реджину охватило неприятное предчувствие. Он неописуемо красивый мужчина и одет для официальной церемонии. Свадьба. Их свадьба.

– Поговорить мы сможем в гостиной, – сухо сказала она. – Я спущусь, как только оденусь.

Он еще раз скользнул взглядом по ее фигуре и улыбнулся, заметив босые ноги, выглядывающие из-под подола длинного голубого халата. Лукавое выражение его лица говорило о том, что он вспомнил вечер на крыше сарая, когда расстегнул ее платье и увидел гораздо больше, чем голые ноги.

– Преподобный Хейс ждет в гостиной, – сообщил Джонатан. – Ты можешь поговорить со мной под его бдительным оком или здесь, наедине. Выбирай.

Реджина была возмущена до глубины души. Зная, что сейчас в пансионе нет никого из жильцов, она приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы оказаться лицом к лицу с Джонатаном.

– Что выбирать? – резко сказала девушка, стараясь не повышать голоса и сохранять выдержку. – У меня нет выбора. Ты шантажируешь меня. Вынуждаешь выйти за тебя замуж против моего желания.

– Я тебя предупреждал, – спокойно ответил Джонатан, как будто они говорили о погоде, а не обсуждали свою дальнейшую жизнь. – Неужели ты действительно могла подумать, что я спокойно буду наблюдать, как ты делаешь все, чтобы стать следующей жертвой убийцы?

– Не оправдывай свои действия смертью моих подруг, – ответила Реджина, едва сдержавшись, чтобы не сорваться на крик. – Ты эгоист, обманщик и…

– Мужчина, за которого ты выйдешь замуж.

Девушка попыталась захлопнуть дверь у него перед носом, но Джонатан оказался проворнее и сильнее ее. Одной рукой он придержал дверь, а другой схватил Реджину. Она попыталась вырваться, но наступила на подол халата и чуть не упала. Джонатан рывком притянул ее к себе, обхватив за талию и удерживая на ногах. От резкого движения халат распахнулся, обнажив грудь над кружевным корсетом.

Реджина посмотрела на Джонатана снизу вверх.

– Я не хочу выходить за тебя замуж.

– Но ты выйдешь за меня, – сказал он, сверкнув глазами. – А теперь успокойся и выслушай меня. Я рассказал преподобному Хейсу, что закрыл тебя в комнате для гостей, считая это самым надежным и безопасным местом. И он согласился со мной. Не важно, верит пастор в твое целомудрие или нет. Он тоже считает немедленную свадьбу лучшим способом предотвратить сплетни.

В его серебристых глазах что-то сверкнуло. Реджина не могла бы с уверенностью сказать, было это желание или торжество. Ни то ни другое ей не нравилось.

– Ты можешь спуститься вниз и с достоинством произнести свои клятвы, а можешь продолжать брыкаться и кричать, – сказал он, не отрывая глаз от ложбинки между ее грудей. – Выбор опять же за тобой.

Любовь, которая зрела в ней на протяжении последних недель, мгновенно превратилась в ненависть. Реджина поняла, что, по мнению Джонатана, события развиваются совершенно логично и он не намерен ей уступать. Да и с какой стати? Этот человек всегда получал то, чего добивался, и ее он заставит выйти за него замуж. И она будет вынуждена жить под одной крышей с ним и по его правилам. Это противоречило ее жизненным идеалам и устремлениям.

Напрасно она тешила себя надеждой, что Джонатан не похож на других мужчин, что его нежные слова и соблазнительные улыбки чего-то стоят.

– И все-таки мне нужно одеться, – холодно повторила она. Возможно, Джонатану и удастся получить жену, но только не послушную, пусть не надеется.

Он убрал руку с ее талии.

– Пойду скажу миссис Чалмерс, чтобы поднялась наверх и помогла тебе одеться.

Реджина нервничала все больше и больше. Наконец она решила, что пора спуститься вниз. Она и так потратила слишком много времени на одевание, не зная, что выбрать: темно-синее платье с узким корсажем и черным жемчугом или светло-голубое с воротником и манжетами, отделанными кантом цвета слоновой кости. Из-за смерти двух подруг туалет должен быть скромным, но предстоящая церемония требовала более нарядного платья. Люси решила эту проблему, выбрав светло-голубое платье. Она помогла Реджине одеться и застегнула многочисленные пуговки на спине.

Реджина медленно спускалась по лестнице, ноги плохо слушались ее, и только взгляд Джонатана, встречавшего ее у подножия лестницы, придал ей силы. Его улыбка была спокойной и сдержанной, но серебристые глаза светились гордостью и уверенностью.

– Ты просто красавица, – восхищенно произнес Джонатан, протягивая ей руку.

Реджина вовсе не чувствовала себя красавицей. Скорее побежденной, но, стараясь скрыть это от своего будущего мужа, гордо выпрямилась и не приняла предложенную ей руку. Из-за событий последних недель нервы у нее были напряжены до предела, и она не испытывала никаких эмоций. Она словно оцепенела, как во время отпевания Хейзл и Элайзы. А ведь это была ее свадьба.

Джонатан взял невесту под руку и повел к двери в гостиную.

– Люси и Ричард изъявили желание стать нашими свидетелями, – сообщил он и, взглянув на нее, добавил более мягко: – Я буду заботиться о тебе.

Реджина не сомневалась в этом, но его обещание ее не тронуло. Единственное, чего ей хотелось, – выдержать всю церемонию до конца, пока не будут произнесены все слова клятвы. Она не имела ничего против присутствия на церемонии Люси и Ричарда, напротив, даже была рада видеть рядом с собой друзей. Однако мысль о преподобном Хейсе пугала ее. Он бывал слишком властным и фанатичным. Реджина догадывалась, как будет торжествовать пастор, связывая узами брака еще одну молодую женщину и благословляя это событие.

Реджина застыла на пороге гостиной.

– Что-то не так? – спросил ее Джонатан. Девушка опустила руку в карман платья и вынула обручальное кольцо, принадлежавшее ее матери. Очень скромное, оно было для нее символом любви между мужчиной и женщиной. Над тем, брать или не брать с собой это кольцо, девушка раздумывала даже дольше, чем над своим туалетом. После данного ею обета в супружеской верности пути назад не будет, это Реджина понимала и очень надеялась, что кольцо принесет ей счастье и любовь.

– Оно принадлежало моей матери, – сказала девушка, отдавая кольцо жениху. – Мне хотелось бы носить его, если ты не возражаешь.

Джонатан внимательно посмотрел на девушку и понимающе улыбнулся.

– Почту за честь надеть его тебе на палец, – сказал он.

Смущенная его внимательным взглядом, Реджина отвернулась и посмотрела на дверь в гостиную.

Джонатан положил кольцо в карман жилета, открыл дверь и пропустил ее вперед. Как Реджина и ожидала, посреди гостиной с довольным видом стоял преподобный Хейс.

На некоторое время в комнате воцарилось тягостное молчание. Увидев улыбку на лице Люси Чалмерс, Реджина почувствовала облегчение и шагнула вперед.

Преподобный Хейс начал церемонию бракосочетания. Реджине хотелось остановить его, сказать, что это всего лишь шутка, но она промолчала. Они с Джонатаном стояли рука об руку и слушали пастора, пока наконец он не попросил жениха повернуться и посмотреть на невесту.

Их взгляды встретились, и теперь Реджина почти не слышала голос пастора. Глаза жениха светились торжеством. Но было в них еще что-то. То же, что в тот вечер, когда он поднялся к ней на крышу сарая. В них было обещание.

Джонатан произнес «да» в ответ на вопрос пастора, готов ли он взять Реджину в жены.

Невеста, в свою очередь, произнесла слова обета, и в конце голос ее перешел на шепот.

Затем Джонатан надел ей на палец обручальное кольцо. Она почувствовала его тепло и ощутила себя замужней женщиной. Преподобный благословил союз мужа и жены, сказав, что человек не может разлучить тех, кого соединил Всевышний. Реджина подняла взгляд от простого золотого ободка на своем пальце.

В глазах Джонатана была прежняя уверенность, но выражение их изменилось. Он улыбался ей, улыбался искренне и счастливо.

И хотя Реджина любила этого человека, ее не покидала мысль о фальши только что произнесенных слов. Клятвы в верности, которые произносят жених и невеста, означают любовь и преданность, как духовную, так и физическую. А между ней и Джонатаном не было настоящей любви.

Преподобный Хейс объявил, что жених может поцеловать невесту. Но Реджина уклонилась от поцелуя.

Движение было едва заметно, но Джонатан уловил его. И ласковое выражение на его лице сменилось другим – твердым как сталь. Вместо нежного поцелуя он крепко обнял ее и прижался губами к ее губам. Тем самым дав понять молодой жене и всем собравшимся, что он всегда добивается своего.

Реджина ощутила жар и желание, но постаралась подавить в себе это чувство, ненавидя и себя, и своего супруга, который вел себя так бесстыдно. Как только Джонатан отпустил ее, ее обняла Люси. Со слезами на глазах повариха горячо пожелала ей счастья.

Реджина заставила себя улыбнуться и, в свою очередь, обняла Люси. Ричард Фергюсон поцеловал ее в щеку и поздравил молодожена, крепко пожав ему руку.

Преподобный Хейс строго посмотрел на нее, и на его лице с длинными бакенбардами появилась улыбка.

– Твой муж, Реджина, очень хороший человек, – заявил он. – Блюди его и свою честь, и ваш брак будет таким, как Бог повелел.

Не найдя нужных слов, Реджина лишь улыбнулась пастору в ответ.

Не зная, что делать дальше, она просто стояла рядом с мужем, пока тот не предложил миссис Чалмерс начать упаковывать вещи миссис Паркер.

– Мы с Реджиной собираемся провести медовый месяц в Нью-Йорке, – сообщил Джонатан. – До отправления поезда осталось меньше двух часов.

Новобрачная, рассерженная и недовольная тем, что ее опять поймали в ловушку, и одновременно обрадованная тем, что Бог услышал ее молитвы, отправилась в свою комнату собирать вещи. Люси по-детски радовалась за подругу, отправлявшуюся в путешествие, но Реджина оставалась безучастной.

– Тебе понравится город, – весело болтала Люси, упаковывая вещи в принесенный из кладовки сундук. – Там есть опера и драматический театр, а в Центральном парке можно покататься на катке.

«И супружеская постель», – добавила про себя Реджина. События последних недель потрясли основы ее мира, но не передать словами, что она почувствовала, когда Люси захлопнула крышку сундука и закрыла его на замок. Еще утром она была свободна, насколько вообще может быть свободна женщина. А теперь она замужем. Законом и моралью связана с мужчиной, который постоянно твердит о том, как сильно ее желает, но ни словом не обмолвился о любви.

Реджина была словно в тумане, когда спустилась вниз и увидела ожидающего ее Джонатана. Последовали прощальные объятия с миссис Чалмерс, сопровождавшиеся слезами и пожеланиями счастья. Джонатан предложил жене руку. Она приняла ее, избегая смотреть мужу в лицо. Единственное, о чем могла думать Реджина: как перенести то, что ей предстоит, спокойно, без слез и истерик? Ей хотелось оглянуться, вернуть прошлое, но оно ушло навсегда.

Впереди ее ждала совсем другая жизнь.

Какой она будет?

Реджина не чувствовала порывов холодного ветра, не замечала искрящегося на солнце снега. Глаза ее наполнились слезами. Она незаметно смахнула их, чтобы муж не увидел.

В экипаже под глухой стук лошадиных копыт и потрескивание упряжи Джонатан внимательно смотрел на свою жену. Нетрудно было заметить, что Реджина не рада замужеству.

– Я подумал, что неплохо провести две-три недели в большом городе, – сказал он, прервав затянувшееся молчание. – Если хочешь, поедем на юг. В это время там много приезжих. И погода наверняка лучше, чем на севере. Не хочешь во Флориду, поедем в Чарлстон или в Саванну.

– Мне не хочется ехать на юг, – равнодушно ответила Реджина.

– А чего тебе хочется, миссис Паркер? – Он нарочно назвал ее так. Никогда больше она не будет мисс Ван Бурен, так что ей придется привыкнуть.

– Аннулировать наш брак, – сердито бросила Реджина, сама не зная, как это у нее вырвалось. Но ей действительно не хотелось быть замужем. Не только за Джонатаном. Вообще.

Ее муж откинулся на сиденье и улыбнулся, скрестил свои длинные ноги, устраиваясь поудобнее, а потом ответил:

– Аннулирование брака будет означать, что нашего брака вообще не было, потому что он не был завершен. Уверяю тебя, Реджина, этого не произойдет. Я с самого начала ясно сказал тебе о своих намерениях и предупредил, что ты будешь моей, так или иначе. Потому что ни минуты в этом не сомневался.

Его самоуверенный тон возмутил Реджину.

– Я не хочу быть твоей женой! – громко крикнула она, не заботясь о том, что ее могут услышать. – Не желаю!

– Ты уже моя жена, – ответил Джонатан, не обращая внимания на ее вспышку. – Неужели ты думаешь, будто добропорядочные жители Мерриам-Фоллс поверят, что я запер красивую женщину в спальне и оставил одну?

– Меня не интересует мнение жителей Мерриам-Фоллс, – заявила Реджина. Ей теперь нечего было терять, кроме собственной гордости. Джонатан хитростью лишил ее всего остального. – Я говорила тебе, что не хочу выходить замуж. – Она прерывисто вздохнула. – Я не обязана возвращаться в Мерриам-Фоллс после аннулирования брака. В большом городе для меня всегда найдется работа.

– Не будет никакой работы в городе, потому что не будет никакого аннулирования брака, – заявил Джонатан.

Он надеялся, что со временем Реджина привыкнет к своему новому положению. Ведь они женаты всего несколько часов. У него достаточно времени, чтобы убедить ее в том, что он именно тот, кто ей нужен. Только вряд ли ему это удастся, ведь она ненавидит его.

Реджина между тем поняла, что криком ничего не добьешься. Хорошо ли, плохо ли, брак по принуждению или по доброй воле, но Джонатан получил на нее все права. Если она откажется делить с ним постель, ей придется подвергнуться медицинской экспертизе, чтобы доказать свою невинность. Иначе ей не поверит ни один суд и не аннулирует их брак.

Мысль об этом заставила ее умолкнуть. Так в полном молчании они доехали до вокзала.

Выходя из экипажа, Реджина оперлась о руку Джонатана, понимая, что нет никакого смысла отказываться от его помощи. Ехать им придется в отдельном вагоне, который как раз сейчас прицепляли к железнодорожному составу. Пока Джонатан распоряжался относительно ее багажа, Реджина оглядывалась в поисках хоть одного знакомого лица. Но кроме носильщика, на перроне не было ни души.

Реджина поднялась в пульмановский вагон и увидела, что окна по обе стороны закрыты темно-зелеными портьерами. На сиденьях разбросаны бархатные подушки такого же цвета. Вагон больше походил на гостиную, нежели на транспортное средство. Ковер и мебель были такие же элегантные, как и в доме у Джонатана. В дальнем углу вагона стояла маленькая пузатая печка. Поскольку поезд прибывает на Центральный вокзал Нью-Йорка сразу после ужина, спальный вагон к составу не прицепили.

Реджина сняла шляпу и перчатки и протянула руки к теплой печке. Она выглянула в окно и увидела, как Бисби отдает последние указания носильщикам, а потом поднимается в пассажирский вагон. Реджина не удивилась, увидев дворецкого, и была ему благодарна за то, что он едет с ними в Нью-Йорк. В этом огромном городе она почти никого не знала, была там всего несколько раз, ездила на собрания суфражисток и лишь однажды за покупками. Реджину поразили многочисленные магазины, где было все, начиная от парижских платьев и кончая изысканным швейцарским шоколадом. Платье, в котором Реджина была на ужине у Джонатана в день убийства Элайзы, она приобрела в маленьком элегантном магазинчике на Четырнадцатой улице. Понимая, что стала женой очень богатого человека, Реджина решила побаловать себя на этот раз несколькими туалетами. Хоть так она сможет отомстить Джонатану за его поведение.

Раньше Реджина и не думала о его деньгах. Пансион обеспечивал ей нормальную, хотя и не роскошную жизнь. Ей хватало и на еду, и на одежду. Теперь она может позволить себе все, что пожелает, но скромная жизнь в маленьком городке привлекала ее гораздо больше, чем снобизм жителей Манхэттена, центрального района Нью-Йорка, населенного потомками голландских колонистов.

Мужа она предпочла бы не богатого, а любящего. Джонатан же питал к ней только страсть. Если бы только она могла убедить Джонатана, что любовь лучше, чем страсть! Если бы он предложил ей свое сердце, она нежно любила бы его и с радостью приняла его любовь.

Продолжая греться у печки, Реджина наблюдала, как ее муж вошел в вагон. Он снял пальто и шляпу и бросил их на обтянутый бархатом диван. Через несколько минут паровоз взревел, как раненый зверь, состав дернулся, застучали колеса.

– Ты поела? – спросил Джонатан, просмотрев газеты, которыми их снабдил предусмотрительный Бисби.

– Я не голодна, – сухо ответила Реджина. Ее страшила предстоящая дорога так же, как предстоящая ночь. О чем бы ни зашел разговор, было ясно, что общего языка они с Джонатаном не найдут.

Джонатан, словно не замечая ее настроения, подошел к мини-бару и открыл его. Достал корзинку, поставил на стол и откинул льняную салфетку, которой она была закрыта.

– Здесь фрукты, – сообщил он, выкладывая содержимое корзинки на стол. – Сыр, хлеб и печенье. И конечно, вино.

– Как, а шампанское? – с вызовом спросила Реджина. – Я-то думала, ты захочешь отпраздновать событие.

– Шампанское будем пить вечером, – спокойно заметил Джонатан. – В ресторане «Дельмонико».

Она хотела спросить, где они поселятся в Нью-Йорке: в гостинице или у него есть дом на Манхэттене. Но в этот момент муж сел рядом с ней на диван и протянул ей бутерброд с сыром.

– Тебе нужно поесть.

Ответ замер у нее на губах, когда она взглянула ему в глаза. Реджине хотелось сказать «нет» неукротимому желанию, горящему в его глазах, но она не нашла в себе ни слов, ни сил. Он легко коснулся ее губ. По сравнению с их прежними поцелуями этот поцелуй был очень нежным, так целуют мужья своих жен. И это потрясло Реджину до глубины души.

Странное чувство охватило ее, и она поняла, что проиграла. Этот несносный мужчина слишком много для нее значил, чтобы она могла отвергнуть его. Он владел искусством обольщения, а также умел уговорить инвесторов раскошелиться. Самоуверенность Джонатана претила ей, и все же она его безумно любила.

Проблема в том, что он не любит ее. Несмотря на то что в ней пробудились страсть и интерес к приключениям, Реджина не была готова отправиться в путешествие с конечным пунктом в спальне. Ей хотелось, чтобы их совместная жизнь была настоящей в полном смысле этого слова. Чтобы ночи были наполнены страстью, а дни – смехом, перепалками и детскими голосами.

Она поняла это в тот момент, когда Джонатан поцеловал ее. Он уже отстранился, а Реджина, не отрываясь, смотрела на него.

Джонатан вопросительно взглянул на жену.

– Пожалуйста, злись на меня сколько хочешь, – сказал он. – Но знай, я всегда буду заботиться о тебе.

Она в этом не сомневалась. Ее муж был человеком надежным. Но забота и любовь – вещи разные. Одной заботы Реджине мало, в этом случае она будет чувствовать себя глубоко несчастной. Если же муж будет питать к ней не только страсть, возможно, со временем он полюбит ее.

Если…

А если нет, она никогда не станет счастливой. Что же, не она первая, не она последняя.

– У тебя есть в Нью-Йорке дом? – спросила она, мучимая любопытством.

– Есть, – ответил Джонатан, подошел к столу и отрезал себе кусок сыра. – На Тридцать четвертой улице.

Реджина не очень хорошо знала Манхэттен и его обитателей, но ей было известно, что на Тридцать четвертой улице живет семейство Астор. По соседству с Джонатаном располагались богатые дома, это была вершина социальной иерархии, куда можно попасть лишь благодаря богатству и благородному происхождению.

– Ты знаком с миссис Астор?

– Я был пару раз на ее приемах, – небрежно ответил Джонатан.

Реджина знала, что на нью-йоркских приемах светское общество блистает сказочными драгоценностями, парижскими туалетами, обеды из десяти перемен обслуживают слуги в ливреях, на столах сверкает хрусталь от Тиффани. Для сына владельца мясной лавки приглашение в дом леди Астор большая честь. Леди и ее подруги не были сторонницами движения женщин за свои права, что также было известно Реджине. Они считали дурным тоном поддержку такого скандального движения. По их мнению, леди не пристало расхаживать по улицам с развевающимися флагами и требовать для себя прав, которые знатным дамам с Тридцать четвертой улицы не казались важными. Куда интереснее провести лето на шикарном курорте в Ньюпорте.

В тягостном молчании они ели свой скромный, но вкусный обед, состоявший из хлеба с сыром и слабого вина, по вкусу напоминавшего скорее сидр, чем алкогольный напиток. Постепенно Реджина начала успокаиваться. От печки в вагоне стало тепло, Реджина сняла пальто, благодарная Джонатану за то, что он не стал разыгрывать из себя джентльмена и помогать ей. Из головы у Реджины не шла их первая брачная ночь, о которой она не могла думать без страха.

Она села к окну и принялась разглядывать мелькающий за ним пейзаж. Мимо пролетали заснеженные поля и голые бурые деревья. Ее мысли то и дело возвращались к предстоящей ночи. Теоретически Реджина достаточно знала о браке и об отношениях между мужем и женой. И уже достаточно вкусила от страсти, чтобы понять, что в иные моменты страх исчезает и можно забыть обо всем на свете. Но она также знала, что самая сильная страсть не может заменить любовь. Реджина догадывалась о решимости Джонатана воспользоваться ситуацией, независимо от ее желания. Она уже смирилась с мыслью, что утром проснется женщиной в полном смысле этого слова, однако не собиралась легко поддаваться его обольщению. Если Джонатан хочет иметь жену, с готовностью выполняющую его желания, ему придется сделать гораздо больше, нежели просто поднять бокал шампанского за их брак в шикарном ресторане «Дельмонико».

Загрузка...