Каждая ночь – твоя

Глава 15

– Добрый вечер, милорд, – пробормотал Баттенфорд.

– Бэннинг! – раздался откуда-то сверху голос Дженетт. Взвизгнув, она кубарем слетела по мраморной лестнице и бросилась на шею старшему брату. – Как я рада, что ты вернулся!

– Как леди Элизабет? И ее сестры? – спросил Бэннинг, снимая шляпу и перчатки. Протянув их подошедшему дворецкому, он направился в гостиную. Дженетт последовала за ним. Наполнив бренди два бокала, он протянул один из них сестре, стараясь не думать о том, что совсем недавно точно таким же жестом протягивал бокал с бренди Эвис.

– А ты как думал? Горюют, конечно. Но у сестер Элизабет по крайней мере есть мужья, дети, семьи – а она после смерти отца теперь одна как перст!

Дженетт, выхватив из рук Бэннинга бокал, сделала большой глоток.

– Но дело не только в этом. Есть еще одна причина, почему я так расстроена.

– Вот как? Что случилось?

– Да все из-за Эвис! – с досадой бросила та. – Она предупредила своего дворецкого, что собирается погостить у Элизабет. Но Элизабет вместе со своей кузиной отправились в загородное поместье Даремов! Представляешь, оказывается, уже целых две недели никто не видел Эвис! Она пропала! – Дженетт в отчаянии закусила губу.

Ну, положим, не совсем так, с иронией подумал Бэннинг.

– Не стоит так волноваться. Скорее всего она просто уехала из города в какую-нибудь богом забытую деревушку, где ей никто не смог бы докучать, чтобы спокойно поработать над своей книгой.

– Очень надеюсь, что все так и есть. Если честно, я уже стала подумывать о том, чтобы нанять одного из сыщиков с Боу-стрит, чтобы он ее отыскал.

– Не нужно никого нанимать. Пока еще рано волноваться. Вот увидишь, она очень скоро даст о себе знать.

Появившийся в комнате лакей с подносом в руках с почтительным поклоном передал Дженетт какое-то письмо. Она нетерпеливо распечатала его, пробежала глазами листок, и на губах у нее появилась сияющая улыбка. Вскинув на брата глаза, она засмеялась.

– Право, ты настоящий волшебник, Бэннинг! Я попросила одного из лакеев Эвис предупредить меня, когда она вернется. Так вот – она вернулась домой сегодня вечером.

– Ну вот и хорошо. – Он залпом допил то, что еще оставалось в бокале, и, встав, направился к двери. – Наверное, мне нужно пораньше лечь. Что-то устал в дороге. Доброй ночи, Дженетт.

– М-мм… доброй ночи, Бэннинг. Нужно сообщить Эвис о смерти герцога.

– Она уже знает, – легкомысленно бросил Бэннинг. И тут же споткнулся, в ужасе сообразив, что он наделал. Не может быть! Какой черт дернул его за язык произнести эти слова, да еще в присутствии сестры?! Ну, теперь она ни за что не отцепится, пока не вытрясет из него правду, уныло подумал он. Хватке Дженетт мог позавидовать даже бульдог.

И конечно, оказался прав.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросила она.

Бэннинг в полном отчаянии почувствовал, как его лицо заливается краской. Он попытался справиться с этим, но вряд ли преуспел.

– А как она может не знать? – с деланно невозмутимым видом бросил он. – По-моему, о смерти герцога известно уже всей Англии – во всяком случае, на постоялом дворе, где я останавливался, это знала каждая собака. Думаю, не очень ошибусь, если предположу, что именно поэтому она и вернулась в город.

– Очень может быть, что ты прав.

Лучше поскорее убраться отсюда, подумал Бэннинг, прежде чем его проклятый язык опять выдаст его с головой. Старательно избегая встречаться взглядом с сестрой, он выскользнул из комнаты, взлетел по лестнице и с облегчением укрылся в своей комнате.

Стащив с себя сюртук, Бэннинг бросился в кресло и принялся размышлять. Ему позарез нужно было выяснить, что же скрывается за отвращением Эвис к замужеству, и переубедить ее – иначе ему конец. Нужно сделать все, чтобы она согласилась.

Если не считать небольшой, но бурной сцены с Дженетт, когда подруга едва не придушила ее в отместку за пережитое ею волнение, и краткого визита к Элизабет, всю оставшуюся часть недели Эвис просидела, запершись у себя дома.

Проклятие, как же ей его не хватало!

Он заезжал к ней неоднократно на прошлой неделе – но всякий раз, когда Грантем докладывал, что ее желает видеть лорд Селби, она просила дворецкого передать, что ее нет дома. Вновь и вновь отвергать все его попытки увидеться с ней было мучительно. Эвис чувствовала, что сердце ее обливается кровью, – хотя скорее бы умерла, чем призналась в этом. Однако разве могла она поощрять его – она, которая даже себе не могла доверять?! Да и как она могла, когда в ее жилах течет бешеная кровь ее отца?!

Для чего ей понадобилось на этот вечер приглашать гостей? Учитывая тот немаловажный факт, что Эвис постоянно пребывала в нервном смятении, устраивать дома литературный салон было совсем уж некстати. Однако приглашения были разосланы несколько недель назад, и многие наверняка сочли бы странным, если бы она вдруг непонятно почему отменила прием. И вот один за другим начали прибывать гости, и Эвис, приклеив на лицо вежливую улыбку, изо всех сил старалась казаться радушной хозяйкой.

Вскоре гостиная заполнилась людьми, но Эмори почему-то все еще не было.

– Он приедет с минуты на минуту, – успокаивала она озадаченных гостей. Но при этом сама то и дело украдкой поглядывала в окно, стараясь не привлекать к себе внимания. Эвис не терпелось поскорее начать обсуждение. Чем раньше они приступят к этому, тем быстрее все закончится и гости, разъехавшись по домам, оставят ее одну. Наконец она заметила направлявшегося к дому Эмори, и с души ее точно камень упал. Слава Богу, он все-таки приехал, с облегчением подумала она. Однако, машинально бросив взгляд на карету, в которой прибыл Эмори, Эвис заметила еще один подъехавший к дому экипаж. На дверце его красовался хорошо знакомый ей герб. Ноги Эвис сразу стали непослушными, голова закружилась. Чтобы не упасть, она вцепилась в подоконник с такой силой, что даже костяшки пальцев побелели.

– Лорд Селби и мистер Биллингсуорт, – объявил Грантом.

– Добро пожаловать, милорд. – Эвис с преувеличенной вежливостью присела перед Бэннингтоном в реверансе. – Какая неожиданность! Не ожидала увидеть вас в моем литературном салоне!

– Почему же? – входя в гостиную, нарочито удивленным тоном осведомился Бэннинг. – Весьма благодарен, что вы вспомнили о моей скромной особе и прислали мне приглашение, мисс Коупли.

Как будто она его посылала, это самое приглашение, стиснув зубы, с бессильной злостью подумала Эвис.

– Мистер Биллингсуорт, сегодня вы наш почетный гость, – улыбнулась она.

Эмори, взяв ее руку в свои почтительно поцеловал ее пальчики.

– Счастлив вновь быть гостем в вашем доме, мисс Коупли. Пара минут, глоток воды – и я смогу приступить к чтению.

Лакей почтительно подал Биллингсуорту стакан воды. Как радушная хозяйка, Эвис позаботилась, чтобы ее гости заняли лучшие места, и только потом села сама – в самом дальнем ушу гостиной. Бэннинг, разумеется, устроился рядом, так близко, что она могла чувствовать его горячее дыхание у себя на щеке, пока они оба, повернув головы, дожидались, когда Эмори будет готов приступить к чтению. Наконец он занял свое место, и аудитория затаила дыхание. У Эвис задрожали руки – ее окутал хорошо знакомый ей аромат Бэннинга, и она почувствовала, что снова теряет голову.

Эмори приступил к чтению. Эвис видела, как шевелятся его губы, и изо всех сил старалась сосредоточиться, не думать о том, кто сидит в шаге от нее. Но тщетно – как ни старалась Эвис, она едва ли слышала хотя бы слово из того, что произносил Эмори. Однако при этом различала каждый вдох Бэннинга. Краем глаза поглядывая в его сторону, она замечала каждое его движение, как он закинул ногу на ногу, как слегка поерзал, поудобнее устраиваясь на стуле. Такого с ней никогда еще не было. Эвис сама не понимала, что с ней происходит… из всех гостей она видела и слышала только одного – Бэннинга.

Его рука легко коснулась локтя Эвис, скользнула по ее руке, заставив ее вздрогнуть. «Случайно ли это произошло?» – гадала про себя Эвис. Бэннинг чуть слышно пробормотал извинения. Эвис закрыла глаза. Перед ее мысленным взором встала картина – Бэннинг, обнаженный, лежит в постели, дожидаясь, когда она присоединится к нему. Она едва не застонала.

С некоторым усилием заставив себя оторваться от этого зрелища, Эвис открыла глаза, постаравшись сосредоточиться на том, что происходит в гостиной. Все, затаив дыхание, внимали Эмори. Эвис даже удалось разобрать несколько слов… но тут Бэннинг, как назло, снова шевельнулся, закинув ногу на ногу, и все усилия Эвис пошли прахом. Тепло, исходившее от его сильного тела, казалось, обжигало ей кожу, растекаясь по мышцам, превращая кровь в ее жилах в жидкий огонь. Она чувствовала, как плавится ее тело… и мысленно прикрикнула на себя, чувствуя, что еще немного – и она лишится последних сил. Собрав то, что еще оставалось от ее решимости, Эвис слегка отодвинулась в сторону, отчаянно жалея в этот момент, что сидит не на сквозняке – глоток холодного воздуха ей бы сейчас не помешал. Уж лучше простудиться, мрачно подумала она, чем так постыдно изнемогать от желания.

Украдкой покосившись в сторону Бэннинга, Эвис краем глаза заметила самодовольную улыбку, скользнувшую по его губам. И моментально разозлилась. Будь он проклят, чудовище играет с ней, словно кошка с мышкой!

Время тянулось медленно. Наконец кое-кто из гостей принялся задавать Эмори вопросы. В обычной ситуации Эвис наверняка оказалась бы среди тех, кто первым набросился бы на автора, стремясь поскорее выразить ему свое восхищение. Но сегодня она молчала – сейчас она не могла бы вспомнить, как ее зовут, не говоря уж о том, чтобы внятно высказать свое мнение о книге.

Только негромкий шелест аплодисментов вернул ее к действительности, напомнив о том, что Эмори скорее всего закончил читать. Толпа гостей не расходилась еще добрый час. Эвис, скользнув по собравшимся взглядом и не обнаружив при этом Бэннинга, догадалась, что он, вероятнее всего, постарался незаметно ускользнуть. Как странно, нахмурилась она. Это было совсем на него не похоже. Она могла бы скорее предположить, что он выкинет нечто рискованное… например, попробует устроить ей сцену… но нет. При мысли о том, что ей ничего не грозит, Эвис испытала невероятное чувство облегчения… к которому, надо сказать, примешивалась изрядная толика разочарования.

– Эвис, должен сказать, сегодня вы не похожи на себя, – отметил Эмори, поднося к губам бокал с портвейном. Он, единственный из всех, поспешил задержаться уже после того, как все разошлись, оставив их вдвоем. – Что-то не так?

– Что вы имеете в виду? – очнувшись, недовольно спросила она.

– У вас какой-то рассеянный вид. Как будто витаете где-то в облаках. Это так не похоже на вас. И вы не задали мне ни единого вопроса.

– Простите, Эмори, – смущенно пробормотала Эвис, лихорадочно гадая, что сказать. – Наверное, это потому, что все мои мысли сейчас прикованы к леди Элизабет. У нее ведь такое горе.

Эмори Биллингсуорт заботливо похлопал ее по руке.

– Конечно, конечно, я понимаю, – участливо закивал он. Казалось бы, обычная фраза. Но что-то было в ней такое, отчего по спине Эвис поползли мурашки. И это «что-то» заставило ее насторожиться. Сама не понимая, что с ней такое, Эвис осторожно убрала руку и огляделась по сторонам, гадая, куда подевались слуги. Странно… словно сквозь землю провалились. Эвис нахмурилась.

– Скажите, Эмори, – нарочито беспечным тоном проговорила она, – наверное, вы были так заняты, что не успели прочитать мою рукопись?

– Напротив, я ее прочел. И очень внимательно.

– И?..

Эмори, встав, отошел на несколько шагов.

– Что ж, мне представляется, что она стала заметно лучше.

Ей показалось – или она уловила нотку сомнения в его голосе?

– Но?.. – подсказала Эвис.

– Чего-то, по-моему, все-таки недостает, – задумчиво проговорил он. – Любовный роман между двумя главными героями вашей книги, конечно, стал интригующей завязкой сюжета, однако он принимает скандальный характер. Думаю, подобный мезальянс вызовет негодование большинства ваших будущих читателей.

– Негодование читателей? Но почему? – изумилась Эвис.

– Да потому, моя дорогая Эвис, что ваша героиня решила отклонить предложение графа и предпочла ему простого сквайpa, да еще и игрока вдобавок, – с ласковой насмешкой в голосе объяснил Эмори. – Не думаю, что светские дамы из числа тех, у кого дочки на выданье, позволили бы им совершить подобную глупость – вне зависимости от того, какая причина может лежать в основе столь необдуманного поступка.

– Но они же любят друг друга! – возмутилась Эвис. Эмори выразительно округлил глаза.

– Конечно. И, тем не менее, они обязаны придерживаться принятых в обществе традиций. А светское общество весьма неодобрительно отнеслось бы к подобному браку, разве не так?

Выходит, он хочет, чтобы она снова переписала рукопись – с учетом его замечаний, естественно, с тоской подумала Эвис. Эмори, сжав ее руки, заглянул ей в глаза.

– Эвис, как же вы не понимаете? Сейчас самое главное для вас, чтобы вашу рукопись напечатали. Я ведь сотни раз предупреждал вас: даже если кто-то из издателей и согласится купить ее у вас, вы обязаны сделать все, чтобы те, кто прочтет ее, остались довольны. Чтобы, закрыв последнюю страницу, они стали бы с нетерпением ждать, когда появится ваша новая книга. Живя в обществе, вы вынуждены играть по его правилам и следовать его законам. Любой роман, чтобы иметь успех, должен, во-первых, доставить читателям удовольствие и, во-вторых, не задеть ничьих чувств. Именно поэтому первый из моих романов имел такой успех. Не хочу, чтобы вы, дорогая, повторили мои ошибки – те самые, которые сделал я, когда писал свои последние книги. Вы ведь помните, их так до сих пор и не напечатали.

Эвис молча кивнула, борясь с желанием броситься в свою комнату, уткнуться лицом в подушку и выплакаться от души. Да… Эмори прав, с горечью думала она. Конечно, она ни о чем так не мечтает, как о том, чтобы увидеть свой роман на прилавках книжных магазинов… и ей нужно сделать так, чтобы не задеть ничьих чувств – иначе ее мечтам никогда не суждено стать явью.

Эмори шумно откашлялся – наверняка затем, чтобы привлечь ее внимание.

– Вы позволите мне завтра утром заехать, чтобы сопровождать вас на прогулку в парк? – церемонно проговорил он.

На прогулку? С Эмори? Эвис даже слегка опешила. Раньше он никогда не пытался проявить к ней хоть какие-то чувства, выходящие за рамки дружеского внимания. Правда, возможно, ему просто хочется поговорить с ней о своей новой книге… или рассказать о том, как они с принцем проводили время, спохватилась она.

– Конечно, Эмори. С удовольствием.

В ответ Эмори улыбнулся ей с таким видом, что Эвис вдруг почувствовала себя беззащитной птичкой, которую вот-вот закогтит ястреб.

– Вот и замечательно, – пробормотал он, склонившись к ее руке. – Я заеду за вами. Значит, до встречи в четыре?

Эвис молча кивнула в знак согласия. Дворецкий принес его пальто и шляпу. Как только за Эмори захлопнулась дверь, Эвис тут же объявила слугам, что до утра они ей не понадобятся, после чего поднялась к себе в кабинет. Итак, она хочет, чтобы ее роман напечатали, – значит, нужно сделать так, чтобы ее злосчастная рукопись понравилась читателям и вдобавок не оскорбила ничьих чувств. Или же ей придется решать, не ошиблась ли она, когда решила стать писательницей.

Эвис обреченно вздохнула. Как быть? Ей предстояло сделать нелегкий выбор. В глубине души она считала, что этот роман – лучшее, что она написала. Ей противно было даже думать о том, чтобы переписывать рукопись заново. Но какой смысл писать, если никто не захочет это читать?

Единственное, чем ей всегда хотелось заниматься, – это писать. Что же ей останется, если у нее отнимут и это? Чем она займет свои дни? Не имея ни мужа, ни детей, требующих ее внимания и заботы, лишившись возможности заниматься любимым делом, она обречена – жизнь ее станет пустой и бессмысленной. Эвис с досадой смахнула непрошеную слезу, изо всех сил стараясь справиться с раздражением.

Войдя в свою комнату, она зажгла несколько стоявших на письменном столе свечей, чтобы можно было читать, не рискуя испортить зрение. Потом с решительным видом уселась за стол, открыла рукопись и пробежала глазами несколько страниц… дочитала до конца первую главу.

– Нет, это ужасно! – воскликнула она. Потом резким движением разорвала лист до половины. Одинокая слезинка скатилась у нее по щеке… через мгновение за ней последовала другая. Выходит, ей никогда не суждено стать писательницей… увидеть на прилавках книжных магазинов свою книгу. Никто никогда не будет, затаив дыхание, читать ее роман, чувствуя себя таким же счастливым, как и она, когда уносилась на крыльях фантазии…

Взяв в руки другой лист, Эвис уже примеривалась порвать его, но тут две большие мужские руки, появившиеся откуда-то из-за ее спины, легли поверх ее собственных рук, помешав ей это сделать.

– Не нужно, – услышала она возле самого уха голос Бэннинга.

От изумления Эвис сдавленно ахнула. Как он оказался здесь, в ее кабинете?! Как ему вообще удалось пробраться в ее дом?! Кроме них, тут не было ни души – слуги, довольные, что хозяйка отпустила их до утра, наверняка уже спали крепким сном. Но странно… сейчас, наедине с Бэннингом, она чувствовала себя гораздо увереннее и спокойнее, чем несколько минут назад, сидя в гостиной и ощущая на себе пристальный взгляд Эмори.

– Что ты тут делаешь? – пискнула она.

– Ну, я ведь явился в твой литературный салон вовсе не за тем, чтобы слушать весь этот вздор, который нес Биллингсуорт – насчет того, какую, дескать, потрясающую книгу ему удалось написать! – усмехнулся Бэннинг.

– Тогда для чего ты приехал?

Даже не оборачиваясь, она почувствовала, что он улыбается, уткнувшись лицом в ее распущенные волосы.

– Не догадываешься? Странно… Ведь ты же сама приказала меня не пускать, так? Поэтому был единственный способ проникнуть в твой дом.

– А для чего мне было тебя впускать?

– Потому что нам с тобой еще многое нужно обсудить.

Эвис набрала полную грудь воздуха.

– Не вижу смысла, – упрямо пробурчала она. – По-моему, мы и так уже все обсудили.

– А по-моему, ты ошибаешься. – Бэннинг обхватил ее руками и привлек к себе. – У нас еще осталось одно незаконченное дело.

Эвис, оттолкнув Бэннинга, вывернулась из его сильных рук. В ответ он кивнул, потом невозмутимо пожал плечами и уселся в кресло напротив.

– Тогда давай покончим поскорее с этим делом, – фыркнула Эвис. – Только дай мне слово, что после этого ты уйдешь и оставишь меня в покое!

Губы Бэннинга изогнулись в сардонической усмешке.

– Как пожелаете, мадам! – невозмутимо бросил он. Однако чувственный взгляд, которым сопровождались эти слова, говорил о многом. Эвис ощутила, как каждый нерв в ее теле натянулся и завибрировал как струна.

– Зачем он сегодня был здесь? – мрачно спросил Бэннинг. Это прозвучало как допрос.

– Он? И кто же этот таинственный «он»? – Сделав вид, что не понимает, о чем речь, Эвис старательно отвела глаза в сторону. Пальцы ее нервно теребили складки платья.

– Биллингсуорт! – рявкнул Бэннинг. – Я ведь предупреждал тебя, и не раз, чтобы ты держалась от него подальше!

– Между прочим, ты не мой опекун, – едко заметила она.

– Сколько раз я говорил тебе, чтобы ты не оставалась с ним наедине? – прогремел Бэннинг.

– Я вольна проводить время с кем мне нравится! – повысила она голос.

– Но почему ты так стремишься проводить время с Биллингсуортом, да еще после того, что я тебе о нем говорил?!

– Он… помогает мне в работе над рукописью, – прошептала Эвис, старательно пряча от него глаза. Во взгляде Бэннинга она прочла упрек.

– В самом деле? – недоверчиво протянул он, встав. И ткнул пальцем в лежавший перед ней разорванный до половины лист. – Именно благодаря его ценным советам ты и решила, что эту главу необходимо переписать заново? Похоже, он убедил себя, что все это никуда не годится, так?

– Это действительно никуда не годится.

– Глупости! Полный бред! Немедленно выкинь это из головы, потому что это неправда! И к тому же ты не ответила на мой вопрос! – взорвался Бэннинг.

– Да, – с усталым вздохом вынуждена была признать Эвис. – Ты угадал – Эмори вернул мою рукопись и сказал, что получилось лучше, чем в прошлый раз, но, тем не менее, кое-что необходимо исправить, потому что в своем нынешнем виде моя книга наверняка заденет чувства наших светских дам.

Бэннинг, словно не веря собственным ушам, потряс головой. А потом вдруг оглушительно расхохотался.

– Над чем ты смеешься? – спросила озадаченная Эвис.

– Твой Биллингсуорт – просто завистливый ублюдок, – безапелляционно заявил Бэннинг.

– Что?! – Эвис решила, что ослышалась.

– Да как же ты не понимаешь? Если ему удастся уговорить тебя оставить попытки стать писательницей, он может смело считать, что выиграл это соревнование. Он ведь совершенно уверен, что ты не составишь ему конкуренции вплоть до того дня, когда ему удастся продать свои книжонки. А после этого он с легким сердцем избавится от своей благодетельницы. Разве ты не догадываешься, чего он добивается? Чтобы ты униженно обращалась к нему за советом – точно так же, как он всякий раз обращается к тебе за деньгами, когда остается без гроша в кармане. Эвис, ты ведь умная женщина, почему ты этого не видишь?! – Бэннинг аккуратно положил разорванный лист поверх рукописи и повернулся к ней.

Эвис с негодованием отвернулась. Щеки ее вспыхнули.

– Ты сошел с ума! – резко бросила она. – Эмори – замечательный писатель! Ему нет никакой нужды мне завидовать.

– Послушай, безотносительно к тому, как ты пишешь, он добивается только одного – чтобы ты продолжала платить его долги.

– Ты ошибаешься. То, что я пишу, до такой степени плохо, что никто не возьмется это печатать, – пробормотала Эвис, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал твердо. Не хватало еще Бэннингу догадаться, что она с трудом удерживается, чтобы не разрыдаться.

– Глупости! – отрезал он. – Ты пишешь великолепно!

– А вот Эмори сказал, что все это выглядит достаточно сомнительно… и что леди из общества никогда не станут читать такое.

– Ну и что? Все великие произведения вначале называли сомнительными! – невозмутимо отрезал Бэннинг.

Эвис так и застыла с открытым ртом. Что толку спорить с Бэннингом, устало подумала она. Все, что он ей наговорил, на ее взгляд, звучало как полный бред. С чего бы это Эмори вздумалось ей завидовать? А то, что она якобы платит его долги… вздор! Она просто поддерживает его – и то только до тех пор, пока не будет опубликована его следующая книга. Неужели это так страшно?

– Ты ошибаешься насчет Эмори, – сказала она. – Да и вообще… почему я обязана верить всему, что ты мне о нем наговорил?

– Послушай, Эвис, он обманывает тебя. Кредиторы взяли его за глотку. Поэтому он из кожи вон лезет, чтобы не дать тебе опубликовать свою рукопись. Ведь ему хорошо известно, что, даже не став писательницей, ты все равно захочешь вращаться в литературных кругах и будешь по-прежнему снабжать его деньгами.

Теплое дыхание Бэннинга ласкало ей щеку, щекоча и дразня ее… оно напомнило ей о том времени, когда они были совсем одни – только он и она – в маленьком коттедже на берегу моря. И Эвис поняла, что пропала. Надо заставить его уйти, в панике подумала она, иначе она совершит какую-нибудь непростительную глупость. Например, поцелует его.

– Мне кажется, тебе лучше уйти, – слабым голосом произнесла она.

Губы Бэннинга внезапно оказались совсем близко от ее шеи, и Эвис ухватилась за крышку стола, чтобы не упасть. Словно жаркая волна прокатилась по всему ее телу, захлестнув ее с головой. Нет… она не может… не должна позволить ему снова поцеловать ее, повторяла она про себя. Собрав всю свою волю, она отшатнулась в сторону – подальше от него – и с упреком посмотрела ему в глаза.

Потерянное выражение ее лица многое сказало Бэннингу.

– Да, наверное, мне действительно лучше уйти. – Взяв со стула висевшие на нем пальто и шляпу, он со вздохом повернулся к двери. – Послушай, Эвис… – нерешительно проговорил он, – прошу тебя… все-таки держись подальше от Биллингсуорта.

– Нет, это ты послушай меня, Селби! – не выдержала она. – Неужели кто-то выполняет твои приказы, даже не пытаясь спорить?

– Да, – коротко ответил он. Потом, уже стоя на пороге, обернулся и бросил на нее прощальный взгляд.

Эвис вопросительно склонила голову набок.

– Подожди. Ты говорил, что у нас с тобой остался один нерешенный вопрос, верно? Что ты имел в виду?

Бэннинг медленно поднял голову, и по губам его скользнула чувственная улыбка. Не сводя с Эвис глаз, он сделал несколько шагов к ней, подойдя почти вплотную, так, что теперь их разделяло всего несколько дюймов. Господи… да ведь он собирается ее поцеловать, в панике подумала про себя Эвис. Ни за что! Она не должна ему это позволить! Губы Бэннинга медленно приблизились – теперь они были так близко, что их дыхание смешалось.

– Я просто собирался тебе сказать, что мое предложение все еще в силе, – едва слышно прошептал он.

И он исчез прежде, чем к Эвис вернулся дар речи и она смогла бы высказать ему все, что она думает о его возмутительном поведении.