Как притворяются лжецы

Глава 1

Дафна

Все мои друзья влюблены, и это отстой.

Не поймите меня неправильно; я люблю и рада за них, но иногда было бы здорово, чтобы им можно было позвонить, и они были доступны. Готовы на все, включая импровизированную ночную прогулку.

Или ночевку.

В наши дни на согласование простейших мероприятий уходят дни, если не недели. Почему? Потому что ни один из моих друзей не может что-то спланировать, не спросив свою вторую половинку. «Я посоветуюсь с Коллином…» или «Я думаю, у нас планы, но уточню…» или «Коллин возвращается домой тем вечером из деловой поездки, и я хочу быть здесь, когда он вернется…»

Если бы я не была так чертовски рада за своих друзей, мне было бы жаль себя.

Ладно, ладно. Мне действительно жаль себя.

И как я могу это исправить? Конечно, утопив эмоции в маслянистом попкорне и шоколаде в кинотеатре.

Поверьте: это срабатывает каждый раз. Это надежно, если не мимолетно, но в данный момент мне все равно.

Оставшись в вестибюле, я сжимаю в руке корешок фильма и терпеливо стою в очереди к киоску, уставившись на светящееся табло меню, раздумывая, добавлять ли масло в попкорн. Что я хочу — снежные шапки или хрустящую корочку? Двадцать унций содовой или тридцать?

Неторопливо, поскольку пришла на добрых пятнадцать минут раньше, я наблюдаю, как подростки за стеклянными прилавками, стараясь не врезаться друг в друга, хватают угощения, еду и наполняют стаканчики напитками. Обслуживают клиентов.

Я съеживаюсь, когда парень с торчащими волосами роняет картонный поднос со свежеприготовленными бургерами «Уайт Касл» на кафельный пол, его плечи опускаются в смятении из-за своей ошибки.

Бедняга.

Подойдя к началу очереди, я постукиваю сложенной двадцатидолларовой купюрой по стеклянному прилавку, наблюдая, как он быстро наполняет новую коробку крошечными бургерами для парня в соседней очереди, в то время как менеджер влетает с метлой, чтобы убрать за ним.

Уже мысленно оформив заказ, я рассеянно обвела взглядом ряды киосков, разглядывая людей. Пара за парой. Небольшие группы подростков. Семьи. Любители научной фантастики приходят посмотреть переделанную версию классики. Клиент за клиентом подходят к стойке, чтобы заказать закуски и напитки, и я уже готова повторить свой заказ, когда одинокая фигура в дорогом синем пальто привлекает мой блуждающий взгляд.

Смотрю снова.

Стоп. Кажется, я узнаю этого парня. Это…

Это.

Декстер.

Декстер Райан.

Хороший друг Коллина Келлера с прошлой ночи.

Мы почти не разговаривали в тот вечер в винном баре «Рипли», но я хорошо запоминаю лица и узнала бы его где угодно. Я имею в виду, серьезно, кто мог забыть парня в жилетке-свитере в баре субботним вечером?

Сейчас я наблюдаю за ним, внутренне съеживаясь.

Отлично. Внешне съеживаюсь, глубже кутаюсь в свой пуховик; конечно, я увижу кого-нибудь из знакомых — даже мимоходом, — когда сижу в кино одна.

Совершенно.

Одна.

Каковы чертовы шансы?

Украдкой наблюдаю за ним из-под своих длинных темных ресниц, радуясь, что я несколько искусно замаскирована вязаной зимней шапкой и очками, отпускаемыми без рецепта, и меня едва можно узнать. По крайней мере, на это надеюсь.

Декстер, со своей стороны, выглядит лощеным, вызывающим, умным и странно добрым…

Сексуальным.

В очень вызывающем смысле.

Фу.

— Мэм?

Чей-то голос прерывает мои мысли.

— Мэм, готовы сделать заказ? — Девочка-подросток за прилавком смотрит на меня в ответ, как на идиотку. — Мэм?

Мэм? О черт, она разговаривает со мной.

Девушка щеголяет в яркой лазурно-голубой бейсболке с вышитым на ней белым логотипом кинотеатра, черные волосы снизу собраны в вьющийся, растрепанный пучок, кончики выкрашены в шокирующий желтый цвет. В ее левом ухе шесть сережек, одна из них — ярко-розовая штанга. Ее тускло-серые глаза подведены густой черной тушью, и она нетерпеливо смотрит на меня.

Как будто я ненормальная.

— Извините, я думала, Вы разговариваете с кем-то другим.

Черные брови подняты, указательный палец парит над кнопками кассового аппарата, готовый нанести удар.

Сделав свой заказ — один и тот же заказ каждый раз, когда я прихожу в кино, — вскоре другой подросток за стойкой помогает ей, бесцеремонно вываливая на прилавок большую упаковку пышного маслянистого попкорна.

Каждое зернышко для меня, и только.

Шоколад.

Содовая.

Пока обдумываю еще один неудачный вариант, например, добавить лакрицу или рыбу по-шведски, меня перебивает девочка-подросток:

— Если Вы закажете еще один напиток для своего друга, получите скидку на оба напитка в размере пятидесяти центов. Ваша общая сумма составила бы $23,11 вместо $24,11.

Ее монотонный голос предлагает мне скидку; ее глаза говорят, что ей насрать, соглашусь ли я на это.

Я натянуто улыбаюсь, постукивая своей дебетовой картой по стеклянному прилавку; двадцатидолларовой купюрой ни за что не покроешь всю эту еду.

— Я без друга. Только я, спасибо.

Ее взгляд скользит по огромному ведерку для попкорна, шоколаду и напитку.

— Только вы? — Она, черт возьми, чуть не кричит. — Простите, я имею в виду — только один напиток?

Не могла бы она говорить еще громче? Не могли бы мы сообщить всем, что я иду в кино одна?

Я утвердительно киваю, желая, чтобы она понизила голос на несколько децибел.

— Да, только один напиток. Подождите. Я еще возьму бутылку воды, пожалуйста.

Конечно, это моя вина, что кассир подумала, что я не одна, когда заказала большой попкорн с дополнительным количеством сливочного масла, коробку шоколадных снежинок и содовую.

Я расплачиваюсь, стараясь незаметно пробраться к приправам, ставлю оба своих напитка на картонный поднос для закусок, неловко жонглирую им, вытаскивая пару салфеток из металлического держателя. Одна, две… пять салфеток.

Этого должно быть достаточно, верно?

Для пущей убедительности я вынимаю из формы еще две, потому что иногда на моих руках останется жир. Я ненавижу жирные пальцы.

Все еще сжимая в руке корешок билета, я пытаюсь поднять его, чтобы посмотреть, в каком зале идет мой фильм, но с треском проваливаюсь, и приходится все делать заново.

— Дафна?

Я замираю.

Смотрю.

Поворачиваюсь.

Стоящий позади меня в своем темно-синем пальто Декстер Райан криво улыбается мне сверху вниз.

Он разглаживает ладонями перед своих темных отглаженных джинсов — или вытирает пот с ладоней? — и поправляет очки в черепаховой оправе на переносице.

Я рассматриваю все это — каждый дюйм его фигуры — от опрятного пиджака, очков, небольшой ямочки на подбородке до черной вязаной зимней шапки, когда он внезапно снимает ее. Вместо того чтобы его волосы были приглажены, они непослушные и немного взъерошенные. Насыщенно-каштановые, его локоны волнистые, лохматые и нуждаются в стрижке.

Он пальцем убирает пряди с лица.

— Дафна, верно? — спрашивает он неуверенно.

Трудно сдержать стон разочарования из-за того, что меня заметили, но выдавливаю из себя жизнерадостное:

— Да. Привет, Декстер?

Затем он улыбается, его глаза сияют за темными черепаховыми линзами. Я имею в виду… мне кажется, у него сияют глаза. Может, это просто отражение в его очках?

Эти темные глаза опускаются на мои закуски, корешок билета зажат двумя пальцами правой руки. Его брови поднимаются.

— Тебе нужна помощь? Извини, я идиот; очевидно, что ты кого-то ждешь.

Нервный смешок срывается с моих губ, только я не могу прикрыть рот рукой, чтобы остановить его.

— Боже, спасибо тебе. Мне не нужна помощь, — поспешно говорю я. — Мне просто нужно посмотреть, в какой мне зал, но мне немного неудобно…

Из-за всей этой еды.

— Это все для тебя одной? — Он в замешательстве оглядывается. — Прости, это было грубо. Конечно, не только для тебя. С чего бы? — В его глубоком голосе слышится принужденный, нервный смешок.

Ух ты, момент вот-вот станет неловким.

— Нет, все для меня, — мне едва удается выдавить из себя эти слова. — Я здесь одна.

Глаза Декстера расширяются, отчего его брови поднимаются прямо к линии роста волос. Рот даже слегка приоткрывается, но не издает ни звука.

— Отлично, — шучу, больше для себя, чем для него. — Я лишила тебя дара речи.

Я прослеживаю линию его куртки, спускаюсь к руке, крепко сжимающей его зимнюю шапку.

— Нет! Черт, извини. Я не имел в виду… Я не знаю, что имел в виду. — Глубокий вдох. — Я тоже здесь один.

Внезапно его рот растягивается в глупой ухмылке, и мои зеленые глаза устремляются прямо к его губам, когда они складываются в слова:

— На какой фильм пришла?

Эти губы.

А?

Вместо того чтобы сформулировать ответ, я ловлю себя на том, что пытаюсь не пялиться на идеально очерченную верхнюю губу и их пухлость, окруженные пятичасовой тенью, которой хватило на несколько дней. Сильная линия подбородка. Ровные, белые зубы. И эта линия на его щеке — ямочка?

Декстер прочищает горло, и я завороженно наблюдаю, как напрягаются связки на его шее, когда он повторяет:

— Какой фильм ты пришла посмотреть?

А?

— Хм?

Господи, у меня серьезные проблемы. И если Декстер думает, что я идиотка, он не подает виду; его карие глаза добрые. Дружелюбные. Искренние, без тени эгоизма.

— Какой фильм?

О Боже. Могло ли это быть еще более унизительным? Этот парень трижды задавал мне один и тот же вопрос.

— Э-э… Звездные врата?

Не суди меня! Не осуждай меня, Декстер! Мне хочется кричать. Я хочу спрятаться за своим огромным ведром с попкорном. Да, это правда! Я нахожусь на девятичасовом показе «Звездных врат», фильма двадцатилетней давности, ставшего культовой классикой для ботаников всех времен.

Одна.

Совсем.

В вечер субботы.

На его лице появляется довольная ухмылка, его густые брови во второй раз удивленно взлетают вверх, прежде чем он прочищает горло.

— Я тоже.

Декстер мельком бросает взгляд на корешок своего билета, указательным пальцем поправляя очки на переносице. Боже, это такой милый жест, что я на самом деле поднимаю голову и смотрю на него.

По правде говоря, наверное, могла бы пялиться на него весь вечер.

Прошло всего три минуты, и я нахожу его очаровательным, обворожительным и непритязательно красивым. Он из тех красавцев, которые подкрадываются к тебе незаметно.

Он снова прочищает горло.

— Это, э-э, в двенадцатом зале. Позволь… — Затем он протягивает руку через меня, чтобы взять несколько салфеток для себя, хотя у него с собой всего лишь газировка среднего объема.

Никакого попкорна. Никаких конфет. Никаких закусок.

Стоп. Никаких закусок?

Кто не ест в кино? Кто?

Стесняясь своего обжорства, я отступаю, неловко держа в руках охапку нездоровой пищи, мое лицо пылает.

— Думаю, следует пойти поискать себе место. Да. Я должна найти место. Скорее всего, уже показывают тизеры новых фильмов, а это моя любимая часть…

Хватит болтать, Дафна!

Декстер кивает и тянется за еще несколькими салфетками.

О, брат, между нами говоря, у нас достаточно салфеток, чтобы пережить Армагеддон.

— Хорошо, что ж…

Мы оба двигаемся грациозно и синхронно, в одном направлении, исполняя тот неуклюжий танец с боковыми шагами, который ты исполняешь, когда пытаешься обойти кого-то, но с треском терпишь неудачу.

— Давай я тебе немного помогу, — предлагает Декстер, протягивая руку, чтобы забрать поднос с напитками из моих рук.

— Спасибо. — Я нервно смеюсь, ужасный горячий, яростный румянец заливает мою шею. — Я думаю, лучше пойти этим путем.

Идя по одному и тому же коридору, очевидно, что никто из нас не знает, каков надлежащий этикет, когда вы сталкиваетесь с кем-то в кинотеатре, куда идете в одиночку, и смотрите один и тот же фильм. Я замечаю каждое его движение, каждый косой взгляд, который он исподтишка бросает на меня по пути.

Не говоря ни слова, мы бредем по бесконечному пустому коридору; зернышки из моего ведерка для попкорна время от времени невесомо падают на ковер. Я оглядываюсь назад, на ковер; я чистая Гретель.

Когда мы добираемся до двенадцатого зала, Декстер опережает меня у двери, его рука тянется к дверной ручке, он открывает ее и ждет, пока я войду первой. Джентльмен.

Что-то такое, что можно было бы сделать на свидании, я не могу не размышлять с тоской.

Зал переполнен, темно и — черт возьми, тизеры уже идут! Разочарованная, мои глаза сканируют ряд за рядом занятых, выискивая в полумраке одно пустое место — любое пустое место не далеко от выхода. Я скорее выколю себе глаз палкой, чем сяду в первом ряду, и, к счастью, я нахожу несколько мест на полпути.

Чувствую, как Декстер колеблется на ступеньках, подходя ко мне сзади, точно так же как я чувствую, что он внутренне обдумывает свои варианты; должен ли он попрощаться и пойти искать свое собственное место? Или ему следует присесть рядом, не зная, будут ли ему рады?

Откуда мне знать, что он об этом думает? Ха. Потому что я тоже это чувствую. Должна ли я пригласить его сесть рядом со мной? Было бы это неловко? Возможно, но разве не было бы хуже знать, что он сидит на несколько сидений позади меня и смотрит мне в затылок?

Медленно, ориентируясь по освещенным дорожкам на лестнице, я поднимаюсь ступенька за ступенькой. Оказавшись в среднем ряду, глаза ищут — сканируют темноту, пока…

Там, тремя рядами выше, есть два места.

Рядом.

Каковы были шансы?

Через плечо я тихо шепчу:

— Здесь?

— Да.

Вместе мы пробираемся к пустым местам, извиняясь, обходя сумочки, ведерки из-под попкорна и чьи-то ноги в тускло освещенном пространстве.

Как только рассаживаемся, устраиваемся поудобнее, Декстер снимает свое пальто, и я краем глаза наблюдаю, как он расстегивает каждую двойную кнопку. Его тяжелое пальто снимается, и древесный мужской запах достигает моего чувствительного носа.

Боже милостивый, от него чертовски фантастически пахнет. Как освежающий душ, свежий воздух и зубная паста «Винтергрин».

Правда застает врасплох: меня безумно влечет к этому парню.

Он придурок.

Но очень, очень милый.

Я запихиваю в рот горсть попкорна, чтобы чем-то занять себя — он давит на язык, как наждачная бумага, — и когда я с хрустом проглатываю его, динамики в кинотеатре выбирают этот момент, чтобы стихнуть, наполняя тишину вокруг нас звуком моего жевания.

Подавленная, останавливаюсь.

Жую.

Останавливаюсь.

О боже, я ужасно громкая.

Жую снова.

Я одариваю Декстера слабой улыбкой, полной попкорна, прежде чем моя голова откидывается на подголовник, и я подавляю стон, запихивая еще больше попкорна себе в рот.

Прямо сейчас я себя ненавижу.

Декстер

Дафна Уинтроп.

Женщина, которую я половину выходных выслеживал в социальных сетях после встречи с ней в винном баре «Рипли», потому что — давайте посмотрим правде в глаза — она красива.

К тому же далеко не в моей лиге.

Общительная, харизматичная и милая, я стараюсь не смотреть, как она нервно запихивает горсть за горстью намазанный маслом попкорн себе в рот из этого гигантского ведра, и не обращать внимания на косые взгляды ее пронзительных зеленых глаз.

Самые яркие зеленые глаза, которые я когда-либо видел.

Боже, она, должно быть, думает, что я долбаный неудачник.

Я имею в виду — пойти в кино одному, субботним вечером? На «Звездные врата».

Боже.

Почему это не могло быть что-то классное, вроде «Звездных войн» или «Планеты обезьян»?

На долю секунды хочется наклониться и спросить Дафну, что она здесь делает одна, но передумываю; она выглядела подавленной, когда я подошел к ней у прилавка с закусками, но на самом деле — мне действительно нужны были эти салфетки.

Перед нами ряд фильмов продолжается. Праздничные, комедийные и зомби-аттракционы быстро мелькают на двухэтажном мегаэкране внизу, но я не обращаю ни малейшего внимания. Нет. Вместо того чтобы быть прикованными к экрану, мои предательские глаза тратят свое время на то, чтобы украдкой поглядывать на Дафну.

Они следят за ее движениями, когда она, наконец, ставит большую банку с попкорном на твердый бетонный пол у наших ног. Они наблюдают, как она расстегивает молнию на своем пуховике, сбрасывает его с плеч, затем поворачивается всем телом, чтобы накинуть жилет на спинку сиденья. Даже в полутемном кинозале я замечаю, как напрягаются ее соски под тканью пушистого свитера цвета лаванды, когда она выгибает спину.

Ее грудь.

Черт, что я делаю, пялясь на ее грудь?

Заводишься, вот что.

У меня не было секса с тех пор, как я порвал со своей бывшей девушкой Шарлоттой восемнадцать месяцев назад, и не было настоящего свидания более десяти месяцев; на случай, если кто-то захочет проверить математику, это примерно триста четыре дня упущенных возможностей. Плюс-минус.

И да — я считал.

Дафна не снимает свою серую зимнюю шапочку, ее длинные каштановые волосы обрамляют одно из самых красивых чертовых личиков в форме сердца, которые я когда-либо видел, и блестят в меняющемся свете большого экрана.

Очки в черной оправе, которых на ней не было в тот вечер, резко контрастировали с сексуальной, уверенной в себе Дафной, которая была со своими друзьями в винном баре. Не поймите меня неправильно; она была достаточно мила, но эта Дафна обычно не уделяла мне времени.

Эта Дафна… лучше.

Повседневная. Мягкая. Доступная.

К тому же, она пришла на гребаные «Звездные врата» одна субботним вечером. Кто так делает?

Я имею в виду — кроме ботаников вроде меня.

Не такие красивые девушки, как Дафна, с полным социальным расписанием. Девушки с великолепными телами и лучшими характерами. Любящие веселье. Девушки, у которых парни выстраиваются в очередь за их телефонными номерами — и я это знал, потому что видел это собственными глазами в прошлые выходные.

Бросаю на нее еще один любопытный взгляд, задаваясь вопросом, почему такая девушка, как она, не на свидании сегодня вечером. Я? С этим все просто: меня постоянно кидают во френдзону, потому что я милый. С лёгким характером. Я из тех целеустремленных парней, которые не тратят время на свидания, и меня скорее можно застать сопровождающим на школьных танцах моих младших сестер, чем приглашающим кого-то на свидание.

Итак, понимаю, почему я здесь один, но почему она?

Она поворачивает голову, и наши взгляды встречаются, когда она наклоняется, чтобы поднять с пола ведерко с попкорном. В темноте вижу, как ее губы изгибаются в дружелюбной улыбке; взгляд Дафны задерживается на мне на несколько устойчивых ударов сердца, прежде чем она снова обращает свое внимание на экран. Ее рука роется в гигантском ведре с попкорном, словно девушка роется в поисках зарытого сокровища.

Она бросает зернышко в свой открытый рот.

Жует.

Глотает.

— Хочешь немного? — шепотом предлагает она, держа ведро между нами.

Нет, но я достаточно умен, чтобы знать, что когда симпатичная девушка предлагает тебе что-то — ты это принимаешь.

— Конечно, спасибо.

Она улыбается мне в темноте. Дружеская, платоническая улыбка.

Платоническая: история моей жизни.

Однако я не жалуюсь двадцать минут спустя, когда Дафна отчаянно хватает меня за плечо, в то время как вражеский корабль на экране (враг планеты Дакара) начинает атаку на полковника О'Нила. Вдалеке взрывается взрывчатка, и космический корабль разлетается вдребезги.

Это громко, кроваво и чертовски напряженно.

Дафна ахает, когда в кого-то на экране жестоко стреляют, ее пальцы крепче обхватывают мой бицепс. Еще один взрыв, и она утыкается лицом в плечо моей клетчатой фланелевой рубашки.

Немного мелодраматично?

Да.

Не все ли мне равно?

Черт возьми, нет.

Не колеблясь, опускаю голову вниз, и я вдыхаю ее запах. Она пахнет как рай; имею в виду, если бы рай пах маслом и шоколадом.

— Теперь я могу посмотреть? — Доносится ее приглушенный голос. Она одним глазом смотрит на экран. — Безопасно?

— Да, — моя грудь сотрясается от смеха.

Тогда Дафна садится, но продолжает держаться за мое предплечье.

— Извини за это. Иногда я становлюсь немного… — Ее рука без необходимости опускает рукав моей рубашки, чтобы разгладить несуществующие складки, а затем — это мое воображение, или ее пальцы действительно пробегают по всей длине моего предплечья? Клянусь, она просто сжала его.

Прикусив нижнюю губу, она одаривает меня невинной улыбкой в темноте, заставляя мое сердце совершать какие-то странные действия в груди.

Не говоря уже о шевелении других предметов у меня в штанах.

Если бы я был девушкой, то охнул.

Дафна Уинтроп, возможно, девушка моей мечты.