Как соблазнить грешника

Глава 17

Едва Эйлин произнесла эти не лишенные внутреннего драматизма слова, как из ближайшего леса вылетела группа всадников и быстро понеслась прямо к ним.

— Вот нас и обнаружили, — не без злорадства сказала Эйлин. — Ну что ж, продолжим нашу беседу по возвращении в замок.

Растерявшись, не зная, как ей быть, Фиона рассматривала всадников. Среди них она не заметила Гэвина, что уже радовало. В данную минуту у Фионы совсем не было настроения видеть его. Тем более она догадывалась, как он разозлился, узнав о ее исчезновении из замка.

Всадники приближались, не снижая скорости, что было несколько странно. Из-под лошадиных копыт летели комья грязи и ошметки травы.

Садиться в женском платье на лошадь без помощи было неудобно, поэтому обе девушки стояли на месте, поджидая всадников. Вдруг смутное подозрение зашевелилось в душе Фионы. Она быстро окинула взглядом приближавшихся воинов: ни одного знакомого лица. Никого из людей Гэвина, и никого из слуг Синклера.

— Бежим! — крикнула Фиона.

Озадаченная ее криком Эйлин удивленно уставилась на нее.

— Фиона, нам незачем бежать.

— Быстрее! — отчаянно закричала Фиона, подталкивая Эйлин вперед. — Нам надо скорее спрятаться в лесу.

— Но почему?

— Да потому, что это люди не графа и не вашего отца. Это разбойники! Быстрее!

Как только смысл сказанного дошел до сознания Эйлин, она подняла подол платья и бросилась бежать что есть духу. Фиона устремилась следом за ней, не отставая ни на шаг. Они бежали, не разбирая дороги, страх гнал их вперед с неудержимой силой. Спрятаться, спастись — вот та единственная мысль, которая билась в их сознании.

Достигнув густого подлеска, они перевели дух, чтобы с новой силой пуститься бежать среди деревьев. Ветви хлестали их по лицам, цеплялись за длинные подолы платьев, сдерживая их порывистый бег.

— Может… где-нибудь… спрячемся? — в промежутках между вздохами спросила Эйлин.

— Где? — в отчаянии переспросила Фиона. — Я не вижу ничего подходящего.

Конский топот надвинулся вплотную.

— Давайте разделимся, — крикнула Фиона. — Я побегу налево, а вы направо.

Но она опоздала. Сильные руки схватили ее за плечи и подняли в воздух. Эйлин оглянулась на ее крик, споткнулась о какой-то сук, торчавший из-под земли и упала навзничь. В тот же миг догнавший ее всадник прыгнул на нее, придавил к земле и, схватив за руки, завел их за спину.

— Остановитесь! — взмолилась Фиона. — Вы делаете ей больно.

Она бессознательно билась в железных объятиях, тщетно пытаясь сопротивляться, но вырваться из державших здоровенных ручищ было невозможно.

— Ей будет еще больнее, если ты сейчас же не заткнешься и не перестанешь дергаться, — прорычал державший ее головорез.

У Фионы замерло сердце. Вняв угрозе, она перестала дергаться и замолчала. Нападавшие, довольные их покорностью, тоже умерили свой агрессивный настрой. Спешившись, разбойники связали обеим девушкам руки. Эйлин и Фиона стояли рядом друг с другом. Фиона молча, но выразительно сжала губы, делая знак Эйлин. Та догадывалась: надо помалкивать и не болтать без нужды, — и кивнула головой.

Фиона облегченно вздохнула. Они поняли друг друга, а сейчас это было важнее всего. Вдруг им повезет, и все их злоключения закончатся требованием выкупа.

У разбойников должен быть главарь, более благоразумный и расчетливый, с которым можно договориться.

«Если разбойники запросят слишком много, пусть Гэвин выкупит прежде всего Эйлин», — мелькнула мысль у Фионы. «А если Гэвин не захочет выкупать ее, пожалев денег, тогда поделом ей. Она сама во всем виновата».

Схватив Фиону за связанные руки, разбойник потащил ее куда-то через лес, другой бандит волочил следом Эйлин. Вскоре они вышли на опушку, где стояли остальные разбойники.

— Похоже, вам, ребята, досталась завидная добыча, — раздался чей-то надменный голос. — Отлично сработано.

Эйлин издала тихий восхищенный возглас. Фиона взглянула на говорившего, и ей сразу все стало ясно. Разбойник, сидевший верхом на белом жеребце, был молод и дьявольски красив. Глаза его насмешливо поблескивали, однако выражение лица не предвещало ничего хорошего. По обе стороны от него сидели на лошадях два головореза. Хотя оба они были старше молодого товарища, с первого же взгляда становилось ясно, кто здесь главный.

Молодой предводитель вдруг нахмурился, взгляд его стал суровым и тяжелым, он явно о чем-то задумался. Судя по всему, то, о чем он думал, не предвещало пленницам ничего хорошего. Как ни крепилась Фиона, но и она растерялась, хотя ничем не выдала своего внутреннего смятения. Рядом с ней стояла Эйлин, бледная и безмолвная.

— Какая из них будет первой? — крикнул один из разбойников, приведших обеих женщин. — Рыжая или блондинка?

— Черт, хороший вопрос, — крикнул другой бандит. — Хотел бы я каждый день иметь подобный выбор.

Все рассмеялись, многие с откровенным любопытством посматривали на женщин. Эйлин съежилась, потупив глаза. Но Фиону было не так легко смутить. Четко понимая, от кого зависит ее с Эйлин судьба, она не сводила глаз с главаря.

— Нет, нет, мы не станем обижать этих красавиц, — заявил главарь. — Но если граф хочет получить их назад, то ему придется внимательнее прислушаться к нашим просьбам.

— И ту и другую? — раздался чей-то глухой и возмущенный возглас. — Две красотки, хм, не жирно ли это для графа, тогда как у нас нет ни одной?

— Точно, — буркнул головорез, стоявший рядом с Фионой, и слегка дернул ее за руку. — Если хочешь, давай вернем одну, а вот эту оставим. Хотя бы на несколько дней.

— Пошутили и хватит, Магнус, — решительно сказал молодой главарь, и его глаза свирепо блеснули.

Суровый и резкий тон охладил пыл Магнуса. Пробурчав что-то нечленораздельное, он отступил на шаг от Фионы.

Довольный главарь повернулся к всаднику, стоявшему слева от него.

— Алек!

Тот кивнул, дернул поводья, и его лошадь тронулась вперед. Подъехав к Эйлин, он грубо схватил ее, поднял и посадил, точнее, бросил, словно мешок с зерном, на седло перед собой. Эйлин испуганно вскрикнула.

— Не кричи, девчонка, а то я ненароком уроню тебя, — сказал Алек, вызвав смех разбойников.

Одной Эйлин было не до смеха. Она сидела на седле боком, так что ее ноги свешивались по одну сторону лошади, а сама она опасно кренилась в другую. Ей было страшно. Несмотря на все ее усилия, связанные руки очень мешали удерживать равновесие. Но тут ее положение еще более осложнилось. По знаку, поданному главарем шайки, Магнус крепко связал Эйлин лодыжки. Теперь она была надежно стреножена.

Алек крепче обнял девушку, и, поскольку ей некуда было деваться, она прильнула к его груди.

Тут наступила очередь Фионы. Молодой главарь на белом коне подъехал к ней. Она мотнула головой и отступила на шаг назад. Он был совсем рядом, нависая над ней, как скала. Фиона всмотрелась в его лицо и неслышно ахнула.

В нем было так много черт, общих с лицом Гэвина. Те же синие глаза, выдающиеся скулы и красиво вылепленный подбородок. Более того, на нем лежал отпечаток мужественности и твердой решительности, очень роднивший его с другим, так хорошо знакомым ей лицом.

От волнения у Фионы перехватило горло. Она не сомневалась в том, кто сидит верхом перед ней. Удивление и страх смешались в ее душе.

— Вам придется поехать вместе со мной, леди Фиона, — сказал он шелковым голосом. Фиона вздрогнула: он знал ее имя, но и она знала, кто он такой.

— Как вам будет угодно, мастер Гилрой, — отвечала она ему точно таким же ровным и твердым голосом.

Искра удивления блеснула в его глазах, что подтвердило догадку Фионы. Итак, они с Эйлин попали в лапы злейшего врага Гэвина, но как бы ни был опасен Гилрой, он все-таки являлся их последней надеждой на благоприятный исход приключения. Было бы глупо с ее стороны злить или раздражать его на виду у подручных. Только он мог защитить ее и Эйлин от вожделения остальных разбойников.

Все эти мысли мгновенно пронеслись в голове Фионы, поэтому она без всякого сопротивления позволила ему поднять себя, словно пушинку, и посадить на седло перед собой.

Зловредный Магнус тут же самым жестоким образом связал веревкой ее лодыжки.

— Вперед, — скомандовал Гилрой, трогая коня с места одним движением колен.

Тряская езда по неровной местности измотала Фиону. Учитывая ее связанные руки и ноги, ей было крайне сложно сохранять равновесие. Впрочем, всякий раз, когда она опасно кренилась вбок, Гилрой подхватывал ее и прижимал к себе.

Поначалу Фиона горячо молила Бога вызволить их из рук разбойников. Но езда настолько измучила ее, что очень скоро молитвы невольно уступили место проклятиям. Тут досталось всем: и дороге, и Гилрою, и самой себе за то, что по своей собственной глупости попала в такую передрягу.

Фиона не могла не понимать, что она и Эйлин — отличный повод для Гилроя свести счеты с Гэвином. И выкуп был как раз самым легким способом отделаться от разбойников. Но согласится ли на это Гилрой, пойдет ли на такую сделку? О более страшном конце для нее и Эйлин — а их могли обесчестить и даже убить — она старалась вообще не думать.

Молясь о счастливом для них исходе, Фиона больше всего надеялась, как это ни странно, на благородство Гилроя. Все-таки он был Маклендоном.

Через несколько часов пути, которые показались вечностью, отряд выбрался на прогалину. Куда они ехали и где оказались, Фиона не имела никакого представления. Долгое блуждание по лесу невольно навело ее на грустную мысль: Гэвину, как бы хорошо он ни знал свои земли, будет трудно найти их.

Гилрой медленно проехал вдоль всей прогалины, прежде чем подал сигнал спешиваться. Один из разбойников быстро подбежал к его коню и взял под уздцы. Гилрой легко соскочил с коня и, столь же легко и непринужденно сняв с седла Фиону, опустил ее на землю.

От длительной и неудобной позы у Фионы ломило все тело. Кроме того, сохранять равновесие со связанными ногами и руками было весьма непросто. В отличие от Эйлин, которую более куртуазный Алек поддерживал одной рукой, Фиона, чей кавалер оказался не столь учтив, была лишена подобной поддержки. Одно неловкое движение, и она могла упасть на землю, причем непонятно, в какую сторону.

Окруженная спешившимися разбойниками, Фиона стала украдкой разглядывать их. Изможденные лица, потрепанная одежда, изголодавшийся вид — зрелище было неутешительным. Почти все разбойники, за исключением одного юноши, были старше их главаря, и почти все они с откровенным вожделением поглядывали на женщин.

Сердце Фионы сжалось от страха, холодные мурашки побежали по спине. Дело принимало скверный оборот. Надо было во что бы то ни стало сохранять присутствие духа. Пока еще не все потеряно. Они пленницы, и это плохо, зато они целы и невредимыми, что очень хорошо.

Повинуясь кивку Гилроя, Алек подхватил одной рукой Эйлин, а другой Фиону и наполовину потащил, наполовину понес обеих женщин в сторону развесистого дерева.

Там он их и бросил, в буквальном смысле. Эйлин и Фиона повалились спиной на землю, словно кули. Их падение сопровождалось общим смехом, мужчины по-прежнему не сводили с них глаз, следя за каждым их движением. Фионе стало обидно: своей беспомощностью они с Эйлин напоминали двух пойманных рыб, брошенных на берег. Пытаясь сохранить подобие достоинства и благопристойности, она перевернулась на живот, чуть подогнув под себя колени, едва не ударившись подбородком о голову Эйлин.

— Нам надо попытаться бежать, — шепнула Эйлин.

Фиона невольно улыбнулась. Воинственный настрой Эйлин укрепил ее слегка ослабевшее мужество, но терять как хладнокровия, так и благоразумия все-таки не стоило.

— Связанным далеко не уйдешь, — заметила Фиона.

Эйлин поморщилась:

— Я имела в виду, как только нас развяжут.

— Не думаю, что им не терпится нас развязать.

— Но ведь они не могут все время держать нас связанными, — уже не столь воинственно пробормотала Эйлин.

Фиона молча, но выразительно изогнула брови — как знать. Эйлин пристально посмотрела ей в лицо и сникла.

— Граф спасет нас, — наконец сказала она. Но теперь ее голос звучал беспомощно и неуверенно.

Фиона перевернулась на другой бок и внимательно взглянула на разбойников, сбившихся в одну плотную кучу. Между ними явно шел какой-то горячий спор, но разобрать, о чем они спорят, было невозможно. До слуха долетали лишь отдельные слова.

Вдруг вдалеке послышался конский топот и скрип колес. Фиона встрепенулась: неясная надежда на спасение охватила ее и тут же покинула, как только из-за дальнего изгиба дороги возникли знакомая повозка с зерном и группа охранявших ее воинов.

Она не сомневалась в том, что сейчас произойдет. Фиона молилась про себя, чтобы не все эти несчастные погибли: пусть хотя бы один или два воина останутся в живых. Может быть, им удастся ускользнуть?

Обоз с зерном и был истинной целью разбойничьей засады. Они с Эйлин случайно попали в расставленные сети, а Гилрой не упустил представившегося ему шанса. Если бы их положение не было столь отчаянным, Фиону, наверное, повеселила бы эта злая ирония. Разве не забавно? Отец Ниалл из самых лучших побуждений настоял на том, чтобы отправить ее из замка под охраной… прямо в лапы злейшего и смертельного врага графа.

Ограбление прошло моментально. Охрана разбежалась, а разбойники быстро навьючили мешки с зерном на спины подготовленных лошадей. Затем трое разбойников повели быков прочь.

— А ведь повозка в отличном состоянии, — проворчал один из грабителей. — Зачем ломать ее и сжигать? Она может еще пригодиться.

Гилрой бросил на него многозначительный взгляд.

— Все следы нашего нападения должны быть уничтожены. Ничто не должно навести на наш след. Повозку отвезите в нашу долину и там пустите на дрова. Слышите?

— А быков надо отправить к мяснику в Рунамид, — вмешался Алек. — Он наш человек. Конечно, при дележе он себя не обидит, зато сумеет крепко держать язык за зубами.

Едва трое бандитов отправились сбывать с рук быков и повозку, как среди оставшихся разбойников с новой силой вспыхнула перебранка. Когда Гилрою надоела их свара, он резко поднял руку вверх, призывая всех к молчанию.

Выхватив кинжал, он пошел к лежавшим женщинам. Фиона, извиваясь всем телом, приподнялась, приняв сидячее положение. Эйлин последовала ее примеру, и обе женщины, прислонившись друг к другу плечами, бесстрашно смотрели на идущего к ним бандита с обнаженным кинжалом.

— Не бойтесь. Я хочу перерезать ваши путы, но с одним условием. Пока вы будете беспрекословно выполнять мои приказания, никто не причинит вам зла, — произнес Гилрой, присев пред ними на корточки.

Его условие прозвучало скорее как угроза. Спорить с ним в том положении, в каком очутились Фиона и Эйлин, не имело никакого смысла. Туго связанные руки и ноги онемели, они их почти не чувствовали.

— Мы выполним все, что вы скажете, — согласилась Фиона, протягивая ему стянутые веревкой руки.

Резким движением Гилрой разрезал путы, их обрывки упали на землю. Прихлынувшая кровь вызвала мучительную колющую боль. Морщась от боли, Фиона принялась сгибать и разгибать одеревеневшие пальцы, которые плохо ее слушались.

Другим, точно таким же сильным и резким взмахом кинжала Гилрой освободил ее ноги. В одном месте ее ноги были так туго связаны, что жесткие путы натерли кожу до крови. Оторвав чистый кусок ткани от подола юбки, Фиона вытерла сочившуюся кровь, а затем прижала плотнее, чтобы остановить кровотечение.

— А как же я? — жалобно спросила Эйлин.

— Ты? — глаза Гилроя насмешливо блеснули, а по губам скользнула улыбка. — Я что-то не слышал, чтобы ты согласилась на мои условия.

Он взмахнул кинжалом перед самым лицом Эйлин. Она испуганно вскрикнула и отвернулась.

— Эй, поосторожней с кинжалом, — бросилась на защиту девушки Фиона, пытаясь прикрыть ее своим телом.

Гилрой не без удивления воззрился на нее.

— Вот уж не думал, что ты будешь возражать против того, чтобы я перерезал ей горло.

— Что? — Фиона была шокирована услышанным.

— Если она погибнет, то граф уже не сможет жениться на ней.

— Это отвратительно! Как ты смеешь такое говорить?! — Возмущению Фионы не было границ.

Гилрой покачал головой.

— А что ж тут удивительного? Часто правда очень неприглядна, миледи. Не стоит обманываться на этот счет.

Гилрой опять поднес кинжал к груди Эйлин. Та испуганно вскрикнула, а он и бровью не повел. Точным, быстрым взмахом он рассек веревки на ее руках. Затем, нащупав другой рукой веревки на ногах Эйлин, он разрезал и их. Фионе показалось, что Гилрой как-то слишком нежно касается ног Эйлин. Он вскинул глаза, заметил ее взгляд, недовольно нахмурился и опустил подол юбки Эйлин.

Тем не менее в глазах Гилроя явно вспыхнул странный огонек. Фиона отвернулась от него и оценивающим взглядом окинула окружавший их лес, прикидывая, куда им с Эйлин следует бежать и далеко ли они смогут уйти от своих сторожей.

Гилрой перехватил ее взгляд.

— Эй, помните о данном вами обещании, — сказал он, словно прочитав ее мысли. — Вам не уйти далеко, и мы вас опять схватим, но тогда я уже ни за что не отвечаю.

— Мы обещали слушать ваши указания, — не без достоинства заметила Эйлин. — Но не обещали, что не будем пытаться убежать.

Гилрой чуть не покатился со смеху.

— Больно бойкая ты на язык, как я погляжу. Диву даешься, какая смелая дочь у Синклера.

Эйлин встряхнула головой.

— Прекратите насмехаться надо мной, да еще и тыкать. Я ведь леди, сэр.

Гилрой улыбнулся. Эта улыбка, нежная и лукавая, очень походила на улыбку Гэвина. От такого поразительного сходства у Фиона больно и сладостно защемило сердце. Надежда вспыхнула у нее в груди — похоже, Гилрой под внешней оболочкой жестокости и злобы прячет остатки чести и благопристойности.

— Ладно, ладно, не стоит так кипятиться. Так или иначе, но вы в моей власти и будете выполнять все, что я скажу. Ясно?

Лицо Эйлин вспыхнуло от негодования.

— Если с нами что-нибудь случится, то мой отец отрубит вам голову и поднимет ее на копье.

Гилрой добродушно рассмеялся от подобной дерзости.

— Миледи, — не без издевательства произнес он, — сначала он должен поймать меня.

— Эван!

Они все обернулись на оклик. Мрачный Алек стоял между ними и группой мужчин, явно сдерживая их попытку приблизиться к женщинам.

Выражение лица Гилроя мгновенно изменилось. Оно стало жестким и настороженным.

— Лучше держитесь поближе ко мне, понятно?

— Граф заплатит вам щедрый выкуп, — торопливо выпалила Фиона.

Он бросил на нее надменный взгляд, а губы искривились в злобной ухмылке.

— Мне нужны не столько деньги, леди Фиона. Впрочем, я полагаю, вы догадываетесь об этом.

Загадочные, полные скрытого и пугающего смысла слова Гилроя наводили страх. Фиона и Эйлин молча, с явной тревогой на лицах смотрели вслед удалявшемуся Гилрою.

Эван громко выругался. Подстрекаемые вечно недовольным Магнусом разбойники начали открыто проявлять недовольство. Одни, обуреваемые жадностью, пытались назначить как можно больший выкуп за пленниц. Другие возражали против выкупа, боясь мести графа, когда он узнает, кто именно покусился на честь его невесты и любовницы. Была еще одна группа, впрочем, немногочисленная, склонявшаяся к хорошо известному, но крайне жесткому мнению, суть которого состояла в том, что надо просто избавиться от этой проблемы.

Громкая перебранка, взаимные оскорбления настолько накалили атмосферу, что достаточно было малейшей искры, чтобы между членами шайки вспыхнуло настоящее побоище. И Гилрой нисколько не сомневался, против кого в первую очередь будут направлены выхваченные из ножен мечи. Разумеется, против него.

А ведь как он радовался тогда, когда удалось выследить леди Фиону, которая выехала едва ли не одна из замка, а следом за ней леди Эйлин, и тоже без охраны. Как назло, удача грозила обернуться бедой. Конечно, ни в коем случае этого нельзя было допустить.

Ему представился такой случай, из которого следовало извлечь выгоду. Захватить в плен двух женщин графа — неслыханная удача. И по правде говоря, ему были не нужны ни деньги, ни выкуп. Однако общее возмущение его товарищей заставляло его пойти на уступки и согласиться на их требования.

Тем не менее в его возбужденном воображении по-прежнему возникали картины одна чудесней другой и столь же фантастичные и несбыточные. Можно сказать, Эван грезил наяву. Перед его мысленным взором возникал Гэвин, преклоняющий перед ним колено на глазах всего клана Маклендон и признающий его, Эвана, своим братом, законнорожденным и почтенным отпрыском графа Киркленда. В мгновение ока он, Гилрой, превращался из бастарда без рода и состояния в законного потомка, занимающего высокое и почетное положение в одном из могущественных кланов Шотландии.

Следом за этой впечатляющей картиной шли другие, уже не столь завораживающие и преследующие вполне реальные цели. Прощение всех его прошлых прегрешений, в том числе всех преступлений, совершенных его людьми. Его людям даруют свободу. На худой конец пусть ему дадут в собственность хороший кусок земли, где он мог бы жить вместе со своими людьми, которым дадут право носить оружие. Его требования, вернее, мечты, несмотря на всю их фантастичность, не казались Гилрою несбыточными.

Однако в глубине души он знал, хотя старательно отгонял подальше эту мысль, что Гэвин не согласится ни на одно из его условий. А если и согласится, то это станет чистым притворством, а затем последует месть.

— Если мы возьмем за них выкуп, то граф прослышит о нас, да еще и увидит, и тогда нам несдобровать, — возмущался Магнус.

— Нет, вам всем нечего бояться, — возразил Эван. — Вести переговоры с графом буду я один. Никого из вас он не увидит.

Пристыженные, все замолчали. Но Магнус никак не хотел угомониться.

— Как бы не так, женщины видели нас. Они смогут описать нас, а если случайно увидят, тогда нас точно схватят.

— Ну и что из того, если Маклендон узнает, как вас зовут? — Эван пожал плечами. — Мы и так вне закона.

Это был серьезный промах с его стороны. Он кое-что не учел. Многие задумались, уставившись в землю.

— Получается, если граф узнает наши имена, то на нас будут охотиться до конца жизни, — выразил общую мысль Алек. — И мы никогда не сможем вернуться в наши родные деревни, в наши семьи к привычному труду и спокойной жизни.

— Более того, наши родные и друзья могут пострадать вместо нас, — справедливо заметил Магнус.

Эван просчитался и сам понял это. Завистливый и жадный Магнус, давно метивший на место главаря шайки, решил воспользоваться удобным случаем. Удастся ли опять осадить Магнуса, поставить его на место? Или придется доказывать свое превосходство с мечом в руках?

— Магнус, что ты предлагаешь? — Эван окинул взглядом тех, кто стоял за спиной Магнуса: пожалуй, почти все они полнились сладострастием.

— Отпускать их слишком опасно. Для начала можно позабавиться с ними.

Не скрывая своего отвращения, Эван резко оборвал Магнуса:

— Обесчестить их? А затем убить? Ты это имел в виду? Ведь так?

Магнус почесал свою грязную бороду.

— Нельзя позволить, чтобы они рассказали о нас графу.

Эван, возмущенный такой жестокостью и глупостью, набросился на Магнуса:

— И ты серьезно думаешь, что Синклер оставит безнаказанным убийство своей дочери? Ты хочешь навлечь на нас гнев не только Маклендона, но и Синклера? Ты спятил?!

— Эван прав. Нам не нужны лишние неприятности, их у нас и так предостаточно. — Алек решительно встал на сторону Эвана. — За дочь Синклера можно получить хороший выкуп. За нее дадут столько золота, сколько она сама весит.

Жадность явно возобладала над похотью. Остальные члены шайки, одобрительно бурча, согласились с Алеком.

— А как быть с англичанкой? — спросил Эван.

— Оставим ее. — Алек равнодушно пожал плечами.

— Оставим? — Глаза Эвана блеснули стальным холодом. — Ради чего? Ради забавы?

— А что в том плохого?

— Хватит! — перебил его Эван. — Я уже слышал, что вы хотите. Мне надо это обдумать. Как я решу, так и поступим. Ясно?

Магнус хитро прищурился.

— А если мы не согласимся с твоим решением?

Эван опешил, а потом, чтобы скрыть свое замешательство, рассмеялся. Кроме него, не засмеялся никто, более того, никто даже не улыбнулся. Это было плохим знаком, говорившим о всеобщем недовольстве.

— Хватит! — повторил он. — Я по-прежнему отвечаю за все, а кто мной недоволен, может убираться ко всем чертям.

— Мы не собираемся расходиться. — Магнус выразительно сплюнул прямо перед Эваном. — Но мы также не намерены больше выполнять твои дурацкие приказания.

— Ладно, как вам будет угодно, — язвительно произнес Эван. — Понятно, к чему ты клонишь.

Резким взмахом он выхватил из ножен меч. Магнус и двое его сообщников без лишних слов последовали его примеру.

Дело приобретало чрезвычайно скверный оборот.