Как соблазнить грешника

Глава 5

— Неужели это правда? Неужели ты собираешься держать ее в замке в качестве своей любовницы?

В голосе Дункана явственно слышалось сомнение. Точно такое же сомнение Гэвин ощущал внутри себя, но не собирался делиться им ни с кем. Он встал и не спеша прошелся по залу. Дункан молча следовал за ним по пятам, ожидая ответа.

— Леди Фиона хочет не так уж и много. Ее пожелания можно легко удовлетворить.

— Не уверен, что остальные землевладельцы разделят твою точку зрения. — Дункан нахмурился, не скрывая своего неодобрения.

— Ну и что из этого? Их мнение меня мало волнует.

Дункан стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Но ведь нам надо собрать под нашим стягом как можно больше народу, если мы хотим победить и посадить на трон нашего короля. Тебе лучше, чем кому-нибудь другому, известно, как трудно было убедить родственные ветви нашего клана поддержать Роберта. Приютив под своей крышей английскую леди и ее щенка, ты играешь на руку нашим недоброжелателям.

Гэвин застыл на месте.

— Ты знаешь, почему наши соотечественники колеблются: они боятся проиграть. В случае поражения король Эдуард присвоит их земли, лишит их титулов и званий и, что вполне вероятно, отрубит им головы.

Дункан энергично потер шею и затылок.

— Стоит ли их винить за то, что им дороги собственные головы.

— Конечно, не стоит, — ухмыльнулся Гэвин.

— А не заподозрят ли тебя в неверности, когда узнают о том, что ты дал приют английской вдове и ее приемному сыну? — спросил Дункан.

Лицо Гэвина окаменело. Он всегда придерживался политики откровенности в отношениях с родственниками. Если они следовали за ним, то делали это сознательно, понимая как выгоды, так и опасности своего выбора. Иногда это было неудобно, вызывало раздражение у Гэвина, но иначе он не мог. Честь и верность клану заставляли его поступать только так, а не иначе.

— Ты не забыл, что мы кое-чем обязаны леди Фионе? — напомнил Гэвин. — Разве она не предоставила нам убежище, когда мы так нуждались в нем?

— Это убежище на своей земле дал нам ее муж, — возразил Дункан.

— А тебе никогда не приходило в голову, что граф Арундел погиб в том числе и оттого, что оказал нам помощь?

Дункан задумался, взвешивая в уме, насколько справедливы слова вождя клана, и в конце концов вынужден был согласиться:

— Да, возможно.

— Более чем возможно, — поправил его Гэвин, смотря прямо в глаза Дункану. — Мы обязаны помочь ей и ее сыну. Долг платежом красен, а Маклендоны всегда отдают свои долги.

Дункан молча кивнул. Тем не менее по его виду нельзя было сказать, что он полностью согласен с Гэвином. Как бы там ни было, но неприятный разговор подошел к концу. Широкий по натуре Гэвин поощрял доверенных лиц быть с ним как можно более откровенными, однако последнее слово всегда оставалось за ним. И потом они все до единого выполняли его указания. Его люди могли не соглашаться с его решениями, даже быть ими недовольными, но всем им прекрасно было известно: интересы клана Гэвин всегда ставил превыше своих собственных.

Гэвин и Дункан вышли из зала, пересекли двор замка и, пройдя мимо площадки для военных упражнений, заглянули в кузницу.

В кузнице было жарко, в горне пылали багрово-красные языки пламени. Два кузнеца равномерно били молотами. Звон и шум стояли такие, что закладывало уши.

Один из кузнецов заметил Гэвина и, опустив молот, вытер пот с лица.

— Милорд, мы стараемся выполнить ваше поручение как можно быстрее.

— Да, я вижу, — отозвался Гэвин. Подойдя к столу, на котором лежали доспехи, он взял выкованную из мелких колец шапку для защиты головы. Работа была превосходная, что обрадовало Гэвина. Не многие его воины шли на битву облаченные в прочную кольчугу.

— Я скопировал ее как можно тщательнее, милорд, — глухо произнес кузнец.

— Отличная работа, — похвалил кузнецов Гэвин.

— Не знаю, зачем тебе это нужно, — пробурчал Дункан, разглядывая доспехи. — По-моему, это лишняя трата сил и времени.

— Они защитят твою тупую башку, — резко ответил Гэвин.

— Метко направленная стрела пробьет любые доспехи, какими бы прочными они ни были. — Дункан взял в руки двуручный меч и, взмахнув им, описал в воздухе полукруг. — Вот что лучше всего отразит нападение врага.

Кузнецы, улыбнувшись, переглянулись и отступили назад, подальше от блестящего лезвия меча, которым размахивал Дункан.

— Тем не менее я хочу, чтобы головы моих воинов были надежно защищены или вот такими шапками из колец, или шлемами.

Дункан пожал плечами.

— Мне кажется, нам больше понадобятся боевые топоры и мечи. Длинный обоюдоострый меч — лучшее средство как для защиты, так и для нападения.

— Ну, этого добра у нас много. Поглядите вон туда, — сказал кузнец.

Гэвин подошел к стенке, возле которой лежала куча мечей и кинжалов. Вид прекрасно выкованного оружия обрадовал его.

— Дункан, пришли человека. Пусть он отнесет мечи в оружейную и заодно сосчитает все оружие, которое там накопилось.

— Все? — переспросил Дункан.

— Да, все. Мечи, копья, топоры, щиты, кинжалы, луки, стрелы. Все до последней мелочи.

— Вы ожидаете нападения, милорд? — встревожился кузнец.

— К этому надо быть всегда готовым, — серьезно ответил Гэвин.

Дункан ухмыльнулся. Кузнец понимающе кивнул. Гэвин оценил выдержку и спокойствие своих людей, точно так же, как и он, всегда готовых к любой неожиданности. Всем им было хорошо известно старое правило: кто хочет победить, тот всегда должен быть готов к войне.

— Ах да, мне нужен меч чуть поменьше, — сказал Гэвин. — Как только мы снимем с парня мерку, Дункан передаст вам, какие именно размеры должны быть у меча.

Кузнец наклонился вперед и почтительно прошептал:

— Как я понял, меч надо сделать для английского парнишки?

Гэвин не смог сдержать улыбки. Видимо, никто в крепости не мог держать рот на замке. Впрочем, верность защитников замка искупала их болтливость, служа надежной порукой безопасности замка.

— Да, ты угадал. Этот меч для него. Сперва он будет учиться драться деревянным, но я полагаю, что очень скоро ему потребуется настоящий меч.

Кузнец прищурился, словно сомневаясь в способностях английского парнишки. В отличие от него Гэвину хотелось верить в Спенсера, в его способность научиться как следует владеть мечом, в то же самое время он боялся переоценить возможности мальчика.

Выйдя из кузницы, Гэвин с Дунканом направились к площадке для упражнений с мечом. Оттуда доносился знакомый звон, привычно волновавший кровь.

Воины, разбившись на пары, ходили, бросались вперед, отступали, ожесточенно нанося друг другу удары мечом и не менее ожесточенно отражая их. Посередине площадки трава была вся вытоптана, только по краям осталось несколько зеленых клочков.

Взмокший от пота Эйдан подошел к Киркленду и Дункану.

— Не хотите ли присоединиться?

Вопрос был обращен к Дункану, однако Гэвин решил воспользоваться представившейся возможностью. Энергичные упражнения с мечом должны были помочь ему избавиться от мрачных предчувствий.

— Дайте мне только что выкованный меч. Надо его опробовать.

— Милорд, вы позволите мне быть вашим противником? — Дункан вынул свой собственный меч.

— Погоди, — остановил его Эйдан. — Я предложил, так что я первый в очереди.

— А как насчет меня? Я ведь старше по званию вас обоих? — выступил вперед Коннор, становясь рядом со своими братьями.

Гэвина несколько озадачило такое рвение. Но, вспомнив утреннюю выволочку, которую им устроил, он сразу понял, почему им так не терпится скрестить с ним мечи.

— В таком случае, Коннор, я начну с тебя, — сказал Гэвин. — Ты, Дункан, станешь вторым, а Эйдан последним.

Среди близко стоявших людей, а потом все дальше, распространяясь по всему двору замка, пополз шепот. Вскоре вокруг Гэвина и трех братьев собралась толпа народу.

Дункан подал меч Гэвину. Взяв меч, тот проверил, хорошо ли сбалансирован клинок. Гэвину было приятно ощущать в руке тяжесть оружия. В последнее время он мало уделял внимания тренировкам с мечом, поскольку напряженное положение на границе, как и будущее Шотландии, поглощало все его время и внимание. Надвигалась война, и Гэвин забыл, что он не только правитель, но и воин, что было неблагоразумно с его стороны.

Без всякого предупреждения Коннор первым нанес удар.

Мечи звонко столкнулись. Зрители, затаив дыхание, плотнее сомкнулись вокруг места схватки. Многие спорили и бились об заклад, кто выиграет.

Гэвин сосредоточил все свое внимание, стараясь не пропустить ни одного удара Коннора. Последний бил резко и тяжело, отчего каждый удар болезненно отзывался в руке и плече Гэвина. «Черт, несколько недель без упражнений, и я стал слаб, как женщина», — мелькнула досадная мысль в голове Гэвина. Стиснув зубы, он напрягал все свои силы. Отпрянув от очередного удара Коннора, он вдруг неловко оступился и упал прямо на задницу.

Обрадованный Коннор кинулся вперед, но Гэвин быстро вытянул вперед ногу, подсекая противника на ходу. Не ожидавший такого подвоха, Коннор упал, а Гэвин, первым вскочивший на ноги, бросился к упавшему, взмахнул мечом и остановил его возле незащищенной шеи Коннора.

Тот медленно выпустил меч и еще медленнее поднял обе руки, признавая свое поражение.

— Теперь твоя очередь, Дункан, — крикнул Гэвин, охваченный боевым азартом.

Разогревшись после первой схватки, Гэвин имел преимущество перед Дунканом. Последний едва успел занять боевую позицию, как Гэвин обрушил на него шквал ударов. Однако Дункана было не так просто запугать: ловко орудуя мечом, он отражал сыпавшиеся на него удары.

Все время нападая, Гэвин лишал противника возможности атаковать. Дункан был моложе и сильнее, поэтому Гэвин надеялся, что тот со временем ошибется и отдаст победу ему. Однако, тесня противника, Гэвин не забывал об осторожности, внимательно следя за каждым движением врага. Накал борьбы передался зрителям, все кричали, подбадривая то Гэвина, то Дункана.

— Держись, Дункан, — ободрил брата Эван. — Еще немного, и он выдохнется.

— Это случится не скоро, — возразил ему другой воин.

— Ты погляди, из него уже песок сыпется, а как он скачет, — съязвил Дункан. — Ну что ж, позабавимся чуть-чуть, перед тем как свалить его с ног.

— Еще посмотрим, ведь я быстрее, — в такой же издевательской манере отвечал Гэвин. — И хитрее.

Пригнувшись, он подсел под руку молодого воина и с силой ударил плечом в живот Дункана. Обманный прием оказался полной неожиданностью. Дункан вскрикнул и повалился навзничь. Гэвин наступил ногой на кисть Дункана, в которой было оружие, и меч выпал из обессиленной руки.

— Следующий! — задорно крикнул Гэвин.

Вперед вышел Эйдан и стал осторожно кружить вокруг запыхавшегося Гэвина. Последний старался выровнять дыхание, держась от противника на расстоянии, превышавшем длину клинка. Из всех братьев Эйдан считался самым методичным фехтовальщиком. Его движения были быстрыми, уверенными и… предсказуемыми.

Гэвин выжидал. Он знал, что вот-вот Эйдан издаст воинственный клич и вслед за ним нанесет сильный удар. Ожидание действительно длилось недолго. Эйдан издал леденящий кровь вопль и размахнулся изо всех сил мечом, чтобы рубануть им наотмашь. В последний момент Гэвин развернулся и нанес страшной силы удар сбоку, старясь прижать меч противника книзу. Эйдан застонал, покачнулся и упал на колено.

А Гэвин все нажимал и нажимал своим мечом. Пот застилал ему глаза, он уже давил всем своим весом на меч соперника, пока быстрым кистевым движением не выбил меч из его рук. Сверкающий клинок взлетел в воздух и упал в другом конце площадки.

Издав победный крик, Гэвин изо всех сил воткнул меч в землю рядом с коленопреклоненным Эйданом.

— Есть еще желающие?

Желающих не оказалось. Воины переминались с ноги на ногу, одни опустили глаза вниз, другие смотрели по сторонам — никто не хотел встречаться взглядом с охваченным воинственным пылом Гэвином. Коннор сплюнул кровью на землю, Дункан потирал рукой живот, Эйдан с трудом поднимался на ноги. В воздухе послышались радостные крики тех, кто бился об заклад и выиграл, слышался звон монет, переходивших из одних рук в другие. Все обсуждали перипетии трех коротких схваток.

Два молодых оруженосца с трудом вытащили из земли меч Гэвина. Невозможно было описать то немое восхищение, которое горело в их глазах, когда они передавали меч вождю клана. Их юношеский восторг охладил радость Гэвина от победы: он сразу почувствовал себя старым по сравнению с юными оруженосцами. Неужели и он когда-то тоже был таким же восторженным, впечатлительным и молодым, как они?

Юноши напомнили ему о другом мальчике, которого он только что согласился взять под свое покровительство. Неудачный, хотя и законный наследник английского графа. «Черт побери, не совершил ли я страшную глупость, решившись на этот шаг?»

— Ты не видел сына леди Фионы, когда приехал к ним в лагерь? — спросил он Дункана.

— Так, мельком. Ничего особенного. — Дункан запнулся, прежде чем ответить на то, что именно интересовало Гэвина, когда он задавал свой вопрос. — Я не заметил в нем ничего болезненного, о чем так горячо твердила леди Фиона.

— Ну что ж, может быть, все не так уж и плохо. Будем надеяться на лучшее.

Дункан закивал головой.

— Даже если все хуже, чем мы надеемся, мы сумеем закалить его тело и душу, научить владеть мечом и искусству вести войну, сделать стойким и мужественным.

Гэвин задумался.

— Ты полагаешь, этого достаточно?

— Только Бог способен делать чудеса.

— Да, — согласился Гэвин. В душе, хотя он стеснялся признаться в этом самому себе, ему как раз хотелось верить в чудо, и все из-за матери мальчика. Он вспомнил ее зеленые глаза, ее молящий голос, и ему страстно захотелось, чтобы надежды леди Фионы осуществились. А также чтобы она не разочаровалась в нем.

— Думаю, — продолжал Дункан, — если нога мальчика сильно повреждена, тогда его можно научить метать нож или кинжал. Тот, кто умеет точно попасть ножом в цель, крайне опасен для врага.

— Нож? — нахмурился Гэвин. — Это оружие не для рыцаря.

Дункан ухмыльнулся.

— Когда речь заходит о жизни, о моем спасении, я готов разбить о голову врага железный котелок, в котором варят пищу.

Гэвин покачал головой:

— Дункан, Дункан, я всегда говорил, что в тебе нет истинного благородства и рыцарского духа.

— Ну и что? Слава Богу, у нас во главе клана стоит граф, у которого столько благородства, что его хватает на всех нас.

Гэвин поморщился.

— Ладно. Перед ужином мне надо помыться, смыть пот после этих поединков. Ты пойдешь со мной?

— Я догоню тебя. Надо забрать мой выигрыш.

Гэвин замер на месте, удивленно сдвинув брови.

— Забрать? Но ведь ты же проиграл, Дункан. Тебе надо оплатить свой проигрыш, разве не так?

Дункан потупил глаза, и Гэвину даже показалось, будто он покраснел. Нет, конечно, ему это почудилось. Не отличаясь особой эмоциональностью и впечатлительностью, Дункан был грубоват и толстокож.

— Нет, все правильно. — Дункан вскинул голову, и в его глазах блеснула усмешка. — Наоборот, я выиграл, потому что следовал мудрому правилу, которому должен следовать каждый настоящий шотландец, даже когда он бьется об заклад.

— Какому правилу?

— Никогда, споря на деньги, не ставь против своего господина.

Прощание с сэром Джорджем оказалось намного тяжелее, чем думала Фиона. Ее верного рыцаря пропустили внутрь замка. Переодетый в чистую одежду граф под руку с Фионой вышел во внутренний двор, обнесенный частоколом. Окруженный шотландскими воинами, в глазах которых просвечивалось желание затеять ссору, сэр Джордж с гордым и невозмутимым видом стоял посреди двора.

— Прощайтесь, леди Фиона, и побыстрее. До границы моих владений далеко, а для ваших друзей было бы лучше, если бы они пересекли их засветло.

В словах и интонации графа явно слышалась угроза, но Фиона была достаточно умна, чтобы понять, чем это вызвано. Обладая властью, Гэвин дорожил своей репутацией в глазах шотландцев.

Сэр Джордж вышел вперед, и Фиона сделала шаг ему навстречу. Окружавшие их шотландцы держались на почтительном расстоянии. За что Фиона была им очень благодарна.

— Сэр Джордж, искренне благодарю вас за все то, что вы сделали для меня и для Спенсера. К моему большому огорчению, нам придется расстаться. Я освобождаю вас от вашего долга служить мне. Пусть Господь защитит и сохранит вас.

— Вы уверены в том, что хотите остаться? — тихо спросил рыцарь, и по его тону было заметно, как его волнует ее дальнейшая судьба.

Фиона закусила губу, чтобы сохранить спокойствие. На какой-то миг ей стало страшно. Проведя в своих покоях в одиночестве несколько часов после обеда, она о многом передумала, и нельзя было сказать, что все сомнения оставили ее. Но сейчас она не могла даже показать вида, что колеблется. Поступи она таким образом, и сэр Джордж тут же вступился бы за нее и тем самым подверг бы и ее, и свою жизнь опасности.

— Это единственный способ, который поможет Спенсеру получить в жизни то, что ему принадлежит.

Сэр Джордж сгорбился, словно под тяжелой ношей, и Фиона с тихой радостью поняла, что ей удалось убедить его в правоте сделанного ею поступка. С драматическим видом сэр Джордж встал перед ней на одно колено.

— Мы обязательно встретимся, миледи, и при более благоприятных обстоятельствах, я уверен в этом.

Горло Фионы перехватило от волнения, но она крепилась изо всех сил, чтобы не заплакать.

— Молюсь, чтобы вы оказались правы, мой верный друг.

Фиона торжественно протянула перед собой руку. Сэр Джордж встал и, бросив взгляд через плечо на Гэвина, процедил сквозь зубы: «Если с ней или с мальчиком что-нибудь случится, пока они будут здесь в замке, то вы ответите мне».

Слова рыцаря не остались без внимания. Все вокруг невольно напряглись, и это напряжение явственно ощущалось в воздухе. Смутившись, Фиона искоса посмотрела на графа. Тот как ни в чем не бывало невозмутимо смотрел на рыцаря слегка прищуренными глазами. По-видимому, они оба хорошо понимали друг друга. Сэр Джордж развернулся и пошел прочь.

Пока сэр Джордж садился на лошадь и не спеша выезжал из замка, сердце Фионы опять защемило. Старый рыцарь всегда был ее надежной и верной опорой, особенно в этот последний год, когда на ее долю выпало столько невзгод. Она смотрела ему вслед, и на душе у нее было тяжело. Она действительно не знала, встретятся они еще когда-нибудь или нет.

Стиснув зубы, чтобы прогнать навернувшиеся на глаза слезы, Фиона повернулась и пошла к графу. Он не должен был по ее виду понять, как она расстроена. Нет, она сильная. Она все выдержит, ни за что не расплачется на глазах у всего замка. Доставить им такое удовольствие? Ни за что на свете!

С высоко поднятой головой Фиона подошла к графу, тот коротко, приветливо кивнул, и у нее сразу полегчало на сердце. Небольшой знак внимания, и, как ни странно, ей уже не так одиноко.

На какой-то миг ей захотелось схватить его руку и по-дружески пожать ее. Боже, если она так поступит, то что о ней будут говорить все вокруг?

— Скоро ужин, — сказал граф. — Пора идти в большой зал.

— Хорошо.

Ее равнодушно-небрежный тон озадачил Гэвина. Несмотря на это, он, протянув руку вперед, любезно пропустил ее вперед. Но как только Фиона поравнялась с ним, он властным движением взял ее под руку, чтобы идти вместе.

От его прикосновения у Фионы быстро заколотилось сердце, и что-то внутри ее сладко и мучительно вздрогнуло. С вопросительным недоумением она взглянула ему в лицо, но оно было непроницаемо. Боже, как несправедливо! Ее тело отзывалось на любое его прикосновение, такого с ней раньше не было никогда, а он выглядел бесчувственным истуканом.

Кое-как справившись с волнением, Фиона дошла до стола и только тогда осторожно высвободила свою руку из его руки. Пытаясь скрыть свои чувства, она опустила глаза и с ужасом увидела свои предательски дрожащие руки. Боже милостивый, как она ни пыталась скрыть свое волнение, оно неизменно прорывалось наружу. Она никак не могла совладать с собою, ей казалось, что будто она сидит обнаженная, без всякого платья на глазах у всех в зале. Даже появление в зале слуг, разносивших блюда с едой, не отвлекло от нее общего внимания.

«Богородица, помоги, пусть этот ужин не затянется надолго!»

Как ни странно, но за столом нашелся один человек, который не обращал на нее почти никакого внимания. Этим человеком был граф. С кубком в руке он увлеченно беседовал со своими приближенными, сидевшими от него по левую сторону. Они обсуждали достоинства и недостатки разных видов оружия, а также тактические ухищрения на поле битвы. Кроме того, разговор постоянно сворачивал в сторону недавних побед графа на тренировочной площадке.

Для Фионы было удивительно слышать, как свободно говорят, не боясь высказывать свое мнение, приближенные графа. Более того — вещь неслыханная для нее, — они даже осмеливались спорить с ним.

Это было удивительно. Каким бы простым и доступным для своих подчиненных ни был Генри, он крайне редко советовался с ними. Граф Киркленд представлял собой новый тип вождя, уверенного, сильного и поэтому позволявшего своим приближенным держаться с ним на короткой ноге. Вместе с тем Гэвин, не переступая некой невидимой границы, не опускался до фамильярности.

Погруженная в свои мысли, Фиона не сразу заметила, как слуга поставил между ней и графом огромное блюдо. И только запах жареного мяса вернул ее мысли к тому, что происходило за столом. Принюхавшись, она убедилась, что мясо было не только обильно приправлено разными травами, но и сильно пережарено.

Да, от блюда явно попахивало горелым.

Неприятный комок подкатил к ее горлу. Она осторожно оглядела тех, кто сидел поблизости от нее. Все лица выражали явное удовольствие, а громкое чавканье говорило о прекрасном аппетите. Поняв, что дальше медлить просто неприлично, Фиона взяла порцию жареной оленины и, отрезав кусочек, положила его в рот. Ей показалось, будто у нее песок заскрипел на зубах, и только хороший глоток вина помог ей избавиться от неприятного ощущения.

Она не столько ела, сколько ковырялась в тарелке, и в душе была благодарна Гэвину, который, увлекшись беседой, по-видимому, совсем забыл о ней.

— Вам не по вкусу наша еда?

Вопрос прозвучал столь внезапно, что Фиона чуть не поперхнулась. Подняв глаза, она увидела устремленный на нее взгляд Дункана.

— Напротив, все очень вкусно, — возразила она, взяв в рот кусок мяса и с явным усилием проглотив его.

— Позвольте дать вам дружеский совет. — Дункан откинулся на спинку кресла, лениво оглядывая ее лицо и фигуру. — Умейте скрывать свои чувства, иначе…

— Что иначе?

— Иначе вам придется очень туго.

Святые небеса! Впрочем, Фиона не сомневалась: преподнесенный ей совет был сделан из дружеских побуждений. Но тут ей в голову пришел вполне естественный вопрос: что в таком случае думали о ней те, кто невзлюбил ее?

Фиона глубоко вздохнула и огляделась по сторонам. Отец Ниалл сидел далеко от нее за одним из столов и, повернув голову, беседовал с местным священником. Однако ее служанки не было видно нигде. Следовало позаботиться о том, чтобы Алису тоже накормили.

Перед Фионой стояло блюдо, на котором лежал хлеб. Принести еду своей служанке — это был прекрасный повод выйти из-за стола, чтобы не вызвать злобных перешептываний и упреков в свой адрес, — ага, нос воротит, не по вкусу ей наша еда.

Не зная, как ей быть, Фиона вяло ковырялась в еде, стоявшей возле нее, и от нечего делать наблюдала за происходящим в зале. Многочисленные слуги, мальчики и молодые оруженосцы, разносившие блюда с едой и напитками, то входили, то выходили из зала, торопливо подходя то к одному столу, то к другому. Воины, слуги и служанки, уже успевшие утолить первый голод, шутили и смеялись. Особенно бурное веселье и сильный шум стояли за столом, где собрались одни стражники. Они кричали, энергично стуча пустыми кружками о столешницу, требуя подать еще эля и вина.

И вот там-то Фиона увидела Спенсера. На его напряженном лице было написано желание как можно лучше выполнить порученную ему работу. Двигался он неловко, и сердце Фионы сжалось от боли и беспокойства за него. Заметив, что он направляется к тем самым разошедшимся вовсю воинам, она напряглась от смутного предчувствия надвигающейся беды. Для Спенсера это не могло не кончиться какой-то неприятностью.

Едва эта тревожная мысль промелькнула в ее сознании, как Спенсер оступился и резко качнулся вперед. Потеряв равновесие, он выронил поднос, на котором стоял жбан с элем, и, чтобы не упасть, уперся руками о пол. Жбан ударился о каменные плиты, эль выплеснулся из него, разлился по полу, разлетелся брызгами во все стороны. Больше всего не повезло одному брутального вида воину с ужасным шрамом на предплечье. Добрая половина эля из жбана пролилась на грудь, обрызгав также лицо.

Послышался смех. Сидевшие поблизости начали подтрунивать над незадачливым воином.

— Дружище, эль надо пить, а не умывать им лицо, — крикнул один из соседей.

— Наконец-то Дональд решил помыться, ему давно пора это сделать, — подхватил другой, что вызвало всплеск веселья.

— Черт возьми, парень, ты что, ходить разучился. — Дональд мясистой рукой схватил Спенсера за шиворот и, встряхнув, злобно крикнул: — Если ты еще раз прольешь на меня хотя бы каплю эля, тебе не поздоровится.

Смех сразу стих. Фиона вскочила с места, намереваясь броситься на помощь Спенсеру. Но Гэвин остановил ее:

— Сядь на место.

— Но, милорд…

— Я говорил тебе, со Спенсером будут обращаться как со всеми оруженосцами, никаких привилегий. Упал, встань. Надо учиться преодолевать трудности.

— Прошу извинить меня, сэр, — сказал мальчик дрожащим голосом. Но Дональд, судя по всему, пропустил его извинения мимо ушей. Он опять взмахнул своей ручищей, намереваясь отвесить Спенсеру подзатыльник, но тот вовремя отшатнулся. Лицо мальчика побледнело, а в его темных глазах застыл ужас.

Фиона испугалась за него, и в то же время ей стало обидно. Перечить графу она не смела, а вместе с тем ей хотелось хоть как-то защитить сына. Ощущение собственной беспомощности разозлило ее.

— Если этот урод причинит зло моему сыну… — тихим голосом начала она, стиснув кулаки так, что побелели костяшки пальцев.

— Не бойся, он ничего ему не сделает, — успокоил ее Гэвин.

Фионе хотелось послать графа куда подальше, закричать, сорвать на нем свою злость, свой страх за сына, а вместо этого приходилось сдерживаться. Все, что ей хотелось сказать вслух, она произнесла мысленно про себя, как бы выпуская пар.

Дональд грязно выругался, вскочил и опять замахнулся, намереваясь ударить Спенсера. Но сидевший рядом товарищ удержал его руку, а двое других силой усадили Дональда на место.

Разгневанный Дональд пытался вырваться из рук своих товарищей, но безуспешно. Лицо его побагровело, став таким страшным, что Фиона испугалась за Спенсера. Если бы Дональд вырвался из рук, удерживавших его товарищей, то Спенсеру пришлось бы совсем туго.

«Ну сделайте что-нибудь!» — хотелось крикнуть Фионе, но слова застревали в ее груди. Ей захотелось вскочить, схватить графа за плечи и трясти его изо всех сил, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы спасти Спенсера.

Граф, видимо, почувствовал, что Фиона на грани истерики. Он взглянул на Дункана и сделал едва заметный знак. Переглянувшись с Гэвином, Дункан понимающе кивнул.

— Искупайте Дональда в озере. Надо немного остудить его нрав, — приказал Дункан, вставая из-за стола. — Ну, кто хочет помочь бедолаге?

— Верно, в озеро! — подхватил предложение Дункана один из воинов, и тут же ему ответил хор одобрительных голосов.

— В озеро! В озеро! Пусть малость охладится!

В зале поднялся шум, многие в знак одобрения стучали кружками о стол или топали ногами. Дональда схватили и, несмотря на его отчаянное сопротивление, на руках вынесли из зала. Следом за ними устремились кое-кто из служанок и оруженосцев, желавших поглазеть на любопытное зрелище. Между ними был и повеселевший Спенсер.

Когда шумная компания убралась на улицу, в зале опять возник тихий мерный гул от застольных разговоров. Фиона вздохнула с облегчением, беда миновала.

— Я же говорил тебе, не волнуйся. Хотя молва приписывает шотландцам грубый нрав, мои люди знают: я не потерплю бессмысленной жестокости, — сказал Гэвин, кладя руку поверх руки Фионы.

Сердце у Фионы сразу подпрыгнуло. От одного лишь тепла его ладони мурашки побежали у нее по коже. Может, свою роль сыграло еще не улегшееся волнение за Спенсера? Нет, скорее всего тут скрывалось нечто другое. Но что?

Гэвин ласково погладил пальцами ее кожу с тыльной стороны ладони. Дрожь пробежала по ее спине, Фиона смутилась еще больше от мысли, что он, вероятно, заметил ее волнение. Но сейчас она увидела, что и он неравнодушен к ней, что внутри его тоже горит желание прижать ее к себе крепче.

Ей хотелось того же самого. Перед ней возникло видение: ее пальцы гладят его широкую грудь, она целует его, а он отвечает ей не менее страстным поцелуем.

Откровенность желания смутила Фиону. Она искоса посмотрела на графа, пытаясь найти ответ в его глазах — почему она так иногда чувствует себя рядом с ним. Однако его лицо оставалось непроницаемым, как всегда, хотя в синих глазах проглядывало какое-то томящее его желание.

Нет, с нее хватит. Фиона встала.

— С вашего разрешения, милорд, я пойду.

Хотя она спрашивала разрешения удалиться, как любая кроткая, привыкшая к повиновению женщина, она не собиралась ждать его дозволения. Но не успела она сделать и двух шагов, как он взял ее за руку, удерживая на месте.

У нее едва не подогнулись колени. Боже мой, что за наваждение? Или это эль? Вздор…

— Гэвин.

— Что?

— Зовите меня Гэвин. — И, помолчав, добавил: — Фиона.

Глаза его загорелись, в них проглядывала настоящая страсть.

— Гэвин, — робко произнесла она, — желаю тебе доброго вечера.

Многолетняя привычка сохранять самообладание выручила Фиону из затруднения. Выпрямив плечи, она удалилась. Когда она пришла в свою спальню, там ее уже поджидала Алиса.

— Позвольте помочь вам, миледи, приготовиться ко сну.

Простые, бесхитростные слова ее горничной вывели Фиону из того странного состояния, в котором она находилась. Стараясь не обращать внимания на тревогу, проскальзывавшую в глазах Алисы, Фиона начала готовиться ко сну.

С помощью горничной она сняла платье и надела чистую сорочку, которая от частой стирки стала едва ли не прозрачной. Распустив волосы, она сидела в тихой задумчивости, пока Алиса расчесывала пышные волосы, покрывавшие ее плечи и спину золотистой вуалью. Напоследок Фиона ополоснула лицо, шею, руки и прополоскала рот.

— Мне остаться с вами, миледи… — тут Алиса запнулась, — до его прихода?

Фиона побледнела. Конечно, Алиса хотела помочь, как-то поддержать, но почему-то от ее заботы внутреннее беспокойство лишь увеличилось.

— Думаю, будет лучше, если ты уйдешь. Ах да, я почему-то не видела тебя за столом во время ужина? Ты ела?

Алиса покачала головой:

— Нет, мне что-то совсем не хотелось есть.

— Ничего, ничего, думаю, скоро привыкнем. Надо немного потерпеть.

Гримаса на лице Алисы показала, насколько она сомневается в том, что это произойдет быстро. Что могла сказать ей Фиона? Больше ничего утешительного, ибо ей самой на новом месте было и неловко, и непривычно.

Фиона осталась одна, наедине со своими мыслями. Она сидела в кресле и смотрела прямо перед собой на двери. Сердце у нее билось быстро-быстро, а руки оставались холодными как лед.

Ей было не столько страшно, сколько тревожно. Мучительно тревожно. Нет, не потому что она не понимала, что должно вскоре произойти. Напротив, прекрасно понимала: еще немного, и на пороге ее спальни появится граф. Нет, Гэвин.