– О боже. – Эмили отодвинулась от него. Сердце билось о ребра, словно птица в клетке, дыхание с трудом вырывалось из груди. – Не смей ко мне прикасаться. – Она пыталась освободиться от его рук, обхвативших ее за плечи, а он повернул ее лицом к себе и спокойно спросил, глядя на ночную рубашку с застежкой до самой шеи, длинными рукавами и скромными кружевными рюшами:
– Ты сама снимешь этот нелепый наряд или поручишь мне?
– Это твоя месть, да? – дрожащим голосом произнесла Эмили.
– Говорят, что месть сладка. Вот сегодня ночью мы оба и узнаем, правда ли это.
– Пожалуйста, – прошептала она, – не делай этого. Ты же… не хочешь меня. Я и так достаточно тобой наказана. Поэтому… не трогай меня.
– Не вкусив радостей брака? – насмешливо протянул Раф. – Нет, моя дорогая жена.
– Я тебя возненавижу, – выдохнула она.
– А я полагал, что ты уже меня ненавидишь, так что терять мне нечего. – Он потрогал пальцем воротник ночной рубашки. – Итак, кто из нас ее снимет? – вкрадчиво осведомился он.
– Не я! – гневно выкрикнула Эмили.
– Как хочешь. – И он начал расстегивать перламутровые пуговички.
Эмили схватила его за руку, намереваясь впиться в нее зубами, но он, смеясь, поймал ладонью оба ее запястья и закинул руки ей за голову.
– Дикая кошка. Если хочешь меня укусить, Эмилия mia, то я буду рад показать тебе, как это сделать… и куда. Но это позже. А сейчас я поглощен пуговицами, потому что не желаю заниматься с тобой любовью в этой… плащ-палатке.
– И ты осмеливаешься произносить слово «любовь»? Ты – подлый и низкий человек, – с яростью ответила она.
– Я не спорю.
Он отпустил ее руки, но лишь для того, чтобы быстро и ловко сдернуть с нее рубашку. Эмили хотела натянуть на себя одеяло, но он не дал ей это сделать.
– Ну нет, mi amore,[8] я хочу полюбоваться на тебя, – и откинул одеяло.
Эмили отвернулась, впилась ногтями в ладони и приказала себе: «Думай о чем-нибудь другом. Не смотри на него».
Она начала считать в уме и досчитала до двадцати, когда услышала его голос:
– Твое тело подобно лунному свету. Оно еще красивее, чем я представлял.
– Я должна чувствовать себя польщенной? – произнесла Эмили, не поворачивая головы.
– Ты не хочешь, чтобы тебе говорили о том, что ты желанна?
– Только если это говорит мужчина, которого я люблю, – воинственно ответила она.
– Dio,[9] ты еще любишь его. И это после всего, что он сделал? Ты меня удивляешь.
– Он был в отчаянии, – сказала Эмили. – Ты… понятия не имеешь, что такое нуждаться в деньгах. Ты всегда был избалован, все вокруг тебя плясали.
– Все, кроме тебя.
– Я тоже плясала под твою дудку… когда по глупости вышла за тебя и поверила, что ты не дотронешься до меня… против моей воли.
Он криво улыбнулся.
– Вероятно, я рассчитывал, что со временем ты передумаешь.
Он наклонился и поцеловал ее в губы. Впервые с той ночи в оранжерее она ощутила тепло и крепость его губ. Оказывается, она не забыла того поцелуя, не забыла и едва уловимого запаха его кожи. И еще помнила… его нежность.
Раф кончиками пальцев гладил ей шею, ложбинку за ухом, задержался в ямочке у горла, где бешено колотился пульс. Странное томление охватило Эмили. Ей казалось, что у нее внутри то ли трепещут крылья бабочки, то ли медленно распускается бутончик розы. Но строгий цензор в мозгу зашептал: «Вот так происходит обольщение».
Эмили знала – он все равно овладеет ею, поэтому бороться с ним бесполезно и унизительно. Но чего он не дождется, так это ответа с ее стороны. Она не поддастся этому мастеру обольщения. И она снова начала считать…
А Раф водил кончиком языка по ее губам, побуждая разомкнуть их, но ему это не удалось, и тогда он приподнял голову и спросил:
– Нет?
Она ничего не ответила, а лишь враждебно и вызывающе смотрела на него.
– Понятно, – пробормотал он и крепко прижал ее к себе.
Наступает второе действие, подумала Эмили и едва удержалась, чтобы не сказать это вслух. Но когда Раф заключил в ладонь ее грудь, а пальцы стали нежно сжимать сосок, ее прострелило желание. А он наклонил голову, взял в рот набухший розовый кончик и осторожно облизал. Наслаждение пронзило ее насквозь, и она подавила готовый вырваться стон. О господи! Почему Раф не хочет быстро и грубо овладеть ею и тем самым утолить свой гнев? Но он, видно, решил поступить иначе. Уж кто-кто, а он прекрасно знает, как возбудить женщину. Этот опыт он приобрел с другими и в других постелях. Что ж, в ее постели у него этот номер не пройдет. Эмили до крови прокусила губу, чтобы боль отвлекла ее от прикосновений его рта, рук… и обнаженного тела. Уставившись в потолок, она принялась считать балки. Но… приятное тепло разлилось у нее между ног. Раф втиснул колено между ее бедер и осторожно развел их. Когда он начал мягко и ритмично надавливать на самые сокровенные места, Эмили натянулась как стрела, зажмурилась, и разноцветные искры запрыгали перед плотно сомкнутыми веками. Она чуть не вскрикнула от прилива сладостного удовольствия.
– Эмилия… – Голос Рафа раздался откуда-то издалека, и она открыла глаза. Опершись на локоть, он смотрел на нее из-под полуопущенных век. – Можешь продолжать свое пассивное сопротивление – я все равно намерен сделать тебя своей женой. Но нам обоим было бы легче, если бы ты… немножко мне помогла. – Он помолчал. – Неужели так уж трудно меня поцеловать? Ну хоть дотронься до меня.
– Вам придется самому взять то, что вы хотите от меня получить, синьор, – тихо, но отчетливо произнесла она. – Но я не прощу вас за то, что вы нарушили обещание, которое дали мне в нашу брачную ночь.
Он взял ее за плечи, рывком приблизил к себе, поцеловал в губы и снова опустил на подушки.
– У нас сейчас брачная ночь. И я отмечу это событие другим обещанием, mia cara. Я клянусь, что настанет день, вернее ночь, когда ты захочешь меня так же сильно, как я хочу тебя. И тогда… да поможет тебе Бог.
Он отвернулся и опустил руку к своему халату, лежащему на полу около кровати. Неужели он хочет уйти? Сердце у Эмили подпрыгнуло. Но он выпрямился, и она поняла: он всего лишь достал презерватив. Раф заметил ее взгляд и холодно пояснил:
– Наш брак не долгосрочен, Эмилия. Поэтому не следует рисковать, ребенок для нас нежелателен. – Он навис над ней и приказал: – Расслабься. Иначе я могу сделать тебе больно.
– Делай! – зло выкрикнула она. – Мне все равно.
Она увидела, как он сжал губы и как гневно блеснули его глаза. Пусть знает, что она ему не сдалась!
– Согни колени, – снова приказал он, и на этот раз она подчинилась.
Он овладевал ею медленно и осторожно, не сводя глаз с ее лица. Эмили лежала неподвижно, глядя в потолок и зажав кулаком рот. Она ждала боли… но боли не было. Вместо этого хотелось плакать. Но слезы не шли. Да и о чем плакать? Самое страшное свершилось, и скоро все кончится. Она словно заклинание повторяла в уме: «Скоро, скоро».
Раф на мгновение замер, как будто ждал чего-то, затем хрипло произнес:
– Я бы все отдал, Эмилия…
И продолжил свое ритмичное погружение.
На какую-то долю секунды Эмили показалось, что у нее глубоко внутри родилось едва ощутимое… приятное возбуждение, которое почти сразу же исчезло. Его движения убыстрились, и он вскрикнул и замер.
Эмили не могла пошевелиться из-за тяжести его тела. Темная, растрепанная голова Рафа, словно на подушке, лежала на ее голой груди. Когда он приподнялся, то она не увидела на его лице ожидаемого торжествующего выражения. Наоборот – оно было задумчивое, почти угрюмое. Не произнеся ни слова, он встал с кровати, надел халат и вышел из комнаты.
Значит, заклинание помогло, подумала Эмили, и облегченно вздохнула. Она вытянулась и укрылась одеялом. Итак, все кончено, и она выжила без особых физических мучений. Он мог обойтись с ней грубо, учитывая то, что она его на это явно подбивала. Да, все могло оказаться намного хуже. И тут дверь в спальню снова распахнулась.
– Я думала, что ты вернулся к себе, – настороженно сказала Эмили.
– Я и вернулся. Мое место здесь, около тебя, mia bella sposa, – с насмешкой ответил он, усевшись на край кровати. – Дай-ка мне руку.
Она молча смотрела, как он надевает ей на палец обручальное кольцо.
– Где ты его взял?
– В твоей спальне в поместье. Юристы сообщили мне, что ты больше его не носишь, и я специально заехал за кольцом. – Он насмешливо улыбнулся. – Наконец-то мы – муж и жена, carissima.
С этими словами он скинул халат, снова улегся рядом с ней и прильнул губами к ее груди.
Проснувшись, Эмили никак не могла понять, где она и почему не может пошевелиться. Она осторожно повернула голову и в бледном свете увидела, что около нее спит Раф, а его рука лежит у нее на груди. Она вспомнила события прошлой ночи, и ее бросило в жар. О господи, и все это было с ней! Она отодвинулась от него, но он даже не шелохнулся.
Эмили слезла с кровати, ступила на ледяной пол и, натянув ночную рубашку, подошла на цыпочках к окну. Заглянув за шторы, она чуть не вскрикнула. Сколько снега! И это не тонкий иней, похожий на сахарную глазурь, к чему она привыкла дома. За ночь вокруг коттеджа намело большие сугробы, и Эмили с тоской подумала, что она здесь застрянет… вместе с Рафом. Она вздохнула, достала плотные темно-синие брюки и шерстяную кремовую водолазку. И вышла, бесшумно закрыв за собой дверь.
Напустив в ванну горячей воды, она долго сидела, обхватив колени и положив на них подбородок. Она пыталась примириться со случившимся и решить, что делать дальше. Ей было трудно соотнести образ пылкого, страстного мужчины с хладнокровным и галантным молодым человеком, который в течение последних трех лет периодически появлялся в ее жизни. Зря она не стала отбиваться и царапаться. Он не унизился бы до того, чтобы взять ее силой. Но теперь поздно сокрушаться.
Эмили вымылась с головы до ног, тщательно втирая мыльную пену в кожу, словно не хотела оставить и следа от его рук и губ. Неужели ей предстоят еще подобные испытания? Но ему, конечно, скоро надоест ее упрямство, и он найдет более покладистую партнершу. Да и искать долго не придется. Его имя чаще всего упоминалось в связи с некой Валентиной Колона, бывшей моделью двадцати семи лет, которая вышла замуж за богатого промышленника из Милана втрое ее старше. На его деньги она открыла сеть магазинов модной одежды под своим именем и запустила в производство духи «Валентина X». В светской хронике ее называли постоянной спутницей Рафа Ди Салиса. Эмили даже знала, как она выглядит – иссиня-черные волосы, красивое кукольное лицо и потрясающая фигура, одновременно стройная и пышная. Прошлой ночью Раф назвал меня красивой, вспомнила Эмили, но по сравнению с Валентиной я просто спичка. Газеты трубили о том, что синьора Колона вот-вот станет следующей графиней Ди Салис, так что теперешнее поведение Рафа представлялось Эмили уж совсем непонятным. Как ни странно, но ее больно жалили эти сплетни. Такое впечатление, что она, Эмили, вообще не существует! Вот почему она выдвинула Рафу требование о признании их брака недействительным.
Неожиданно к горлу ее подступили рыдания. Она с трудом овладела собой, вылезла из ванны и завернулась в полотенце, потом оделась, расчесала волосы и заплела косу. Из зеркала на нее смотрели измученные глаза. Эмили отвернулась от зеркала и медленно спустилась вниз по лестнице, чтобы начать первый день своей семейной жизни.