Как все началось...

Глава 11

Это была широкая кровать с мягкими подушками. Слейд подумал, как это правильно, что первый раз после свадьбы они займутся любовью именно здесь. Он никогда не привозил женщин в это место и не укладывал на эту кровать. Здесь не было никаких воспоминаний, никакого прошлого, здесь было только будущее.

Он поставил Лару возле кровати и принялся раздевать, покрывая поцелуями каждый кусочек кожи. Тусклый луч лунного света струился в окно и придавал лицу Лары серебристый оттенок.

Слейд наклонил голову и поцеловал этот лунный след.

— Ты восхитительна! — сказал он мягко и, когда Лара улыбнулась, прижал ее ближе и коснулся кончиком языка ее улыбающихся губ.

Ее одежда падала на пол, обнажая тело для его губ и рук. Он сгорал от желания овладеть ею, быть в ней, но с того дня, когда они встретились, между ними все шло слишком быстро.

В этот раз… в этот раз он будет смаковать каждый момент.

Он нагнулся и поцеловал Лару в шею. Голова у нее откинулась, и он почувствовал ее пульс губами. «Медленнее, — сказал он себе, — медленнее». Она была его, и ночь только начиналась. Он чувствовал, как нарастает желание, как кровь пульсирует в венах. Его жена стояла перед ним, одетая только в лунный свет. Он коснулся ее грудей и почувствовал их тяжесть в своих сильных руках. Потом посмотрел на ее лицо и коснулся пальцами кончиков розовых сосков.

— О, — прошептала она, — о, Слейд.

— Тебе нравится, да? — спросил он низким голосом. Она застонала, скользнула ладонями под его рубашку и прохладными пальцами начала гладить его разгоряченную кожу.

Он нагнулся, поцеловал ее соски, стал дразнить их языком и зубами. Колени у нее подкосились, он подхватил ее и уложил на кровать.

— Сейчас, — простонала она нетерпеливо, — сейчас, пожалуйста!

Он опустился рядом с ней, провел ладонью по прекрасным контурам ее обнаженного тела. Ее мягкие груди, женский изгиб бедер, легкая выпуклость живота. И, наконец, ее жаркое, влажное лоно.

Звук, который она издала, когда он ее коснулся, привел его почти в безумное состояние.

«Моя жена, — не переставая, думал Слейд, — моя жена!»

Если бы он был единственным мужчиной, который когда-либо имел для нее значение!..

Господи, если бы это было так!

«Перестань думать, — приказал он себе, — просто чувствуй». Неважно, сколько мужчин у нее было, с этого дня она будет принадлежать только ему. Она будет мечтать о нем, как он мечтал о ней последние полтора года, будет шептать его имя в темноте, и, когда он обнимет ее, будет смотреть ему в глаза и будет говорить… говорить…

Слейд поднялся и разделся. Лара вытянула руки, выдохнула его имя. Он наклонился к ней, прижался и начал целовать снова. Каждый поцелуй становился все более жадным, глубоким, страстным.

— Сейчас, — сказала она, ее губы трепетали под его поцелуями. — Пожалуйста, Слейд, пожалуйста!

Он раздвинул ей ноги, опустился ниже, взял ее руки в свои и развел их в стороны…

— Посмотри на меня, — приказал он грубо. Она открыла глаза. Они были глубокими и почти черными от желания, он боролся с собой, чтобы держать желание под контролем. — Теперь скажи мое имя, — прохрипел он, — скажи, когда я войду в тебя.

— Слейд, — прерывисто выдохнула она, — Слейд, муж мой.

Он зарычал, надавил и потерялся в податливом теле своей жены.

Было поздно, очень поздно — самые темные часы ночи. Луна уже зашла, но заря еще не коснулась неба.

Лара приникла головой к плечу Слейда, обнимая его, и думала, какой счастливой она была теперь, когда нашла этого мужчину… Мужа.

Он занимался с ней любовью с дикой страстью и с такой потрясающей нежностью, что она рыдала в его объятиях. Затем он прижал ее к себе, и она провалилась в сон, защищенная в его руках.

Лара вздохнула, уткнулась лицом в плечо Слейда и нежно поцеловала его.

Какой дурой она была, сопротивляясь этой свадьбе, думая, что Майкл — все, что ей нужно. Ребенок был радостью ее существования и всегда будет, но Слейд… Слейд был кровью, текущей в ее венах. Он был теплом ее души, биением ее сердца…

О, как она любит его! Теперь она это знает, без сомнения. Оставалось только надеяться, что настанет день, когда она сможет сказать ему об этом — прижаться к спящему мужу, разбудить его нежным, долгим поцелуем, улыбнуться ему, когда он откроет глаза, и сказать…

— Сладкая.

Он поцеловал ее снова и поволок на себя. Она обвила руки вокруг его шеи. Его тело было таким теплым, таким возбужденным, и она снова чувствовала, как пульсирует кровь, когда он начал двигаться под ней.

— Ммм… Это похоже… это похоже на…

— По-моему, тоже, — прошептал он и снова сделал движение.

— Ты не можешь. В смысле, разве ты можешь? Не так скоро. Не после… Ой!

— Именно что «ой», миссис Бэрон. Лара хихикнула.

— Одно из преимуществ молодого мужа.

— То есть?

— Ты разве не видел в свидетельстве о браке? Я на два года тебя старше. Слейд хмыкнул.

— В следующую пятницу у меня день рождения, так что скоро эта роковая пропасть между… эй! — Он рассмеялся, получив предостерегающий толчок в бок. — Мне нравятся женщины старше меня.

— Ax, вот как?

— Ну, конечно. — Она ощущала его улыбку, когда он уткнулся ей в шею. — Так несложно сделать их счастливыми. Например…

Она хотела подразнить его, сказать, что совершенно не понимает, о чем он, но он уже медленно покрывал поцелуями ее тело, облизывал груди, бедра, наслаждаясь ее вкусом. Затем он вошел в нее, медленно надавливая…

И она была потеряна для ночи, для мира, для всего, кроме него.

Первые лучи зари разбудили Слейда — они и шебуршание мышей на кухне.

Это было его первой мыслью, когда он лежал, слушая звон металла и стекла. Пара полевых мышей поселились в доме, когда он только его построил. «Но мыши не готовят бекон», — подумал он, вдыхая приятный запах. Они также не включают радио и не поют. А если бы и пели, он сомневается, что это был бы такой глубокий, сексуальный альт.

Он натянул джинсы, застегнул молнию, босиком тихо прошагал через дом в кухню и застыл в дверях.

Лара склонилась над стойкой, спиной к нему. Кофе капал через фильтр в стеклянный кофейник, а она выкладывала поджаренные кусочки бекона на тарелку. На плите стояла раскаленная сковородка, а миска с тем, что — он надеялся — было тестом для оладьев, ждала своей очереди.

Слейд ухмыльнулся, скрестил руки на груди и прислонился к дверному косяку. Его жена любила хозяйничать — это был приятный сюрприз. Она сновала от холодильника к плите с расторопностью, которой он не ожидал, и напевала старую песенку Элтона Джона. И слегка пританцовывала.

И как прекрасно это было!

Он подумал, что ей не понравилось бы, что он ее разглядывает. Она могла повернуться внезапно и, пожалуй, снова ему врезать, но риск того стоил. Мужчина должен быть святым, чтобы не захотеть поболтаться рядом и не насладиться зрелищем. Лара со своими великолепными волосами, струящимися по плечам, в его старой футболке и кружевных трусиках…

Это смешно. Он смотрит на свою жену и снова заводится, и…

Лара обернулась, увидела его и резко вскрикнула.

— Эй, — Слейд поднял руки, — я не хотел тебя напугать. — Он рассмеялся, глядя на ее лицо, прошел через кухню, приподнял ее и подарил ей нежный, долгий поцелуй. — Доброе утро, дорогая.

Лара улыбнулась.

— Доброе утро. Завтрак почти готов. Слейд наклонился через нее и стащил кусочек бекона с тарелки.

— Ммм… какой поджаристый. Как раз так я люблю. А это будущие оладушки?

— Они. — Лара повернулась к плите. — Ты ведь любишь оладьи?

Слейд ухмыльнулся и уселся на краешек стойки.

— Покажи мне Бэрона, который не любит! Лара улыбнулась и начала выливать тесто на сковородку.

— Сколько вас там? Бэронов, я имею в виду.

— Ну, сейчас посчитаю. Старик Джонас — наш отец. Гейдж и Тревис — мои братья. И наша сводная сестра — Кэтлин, хотя она не совсем Бэрон… — Он помедлил, и его голос смягчился. — Тебе они все понравятся, милочка, даже отец. И ты понравишься им.

— Надеюсь, — сказала она с нервным смешком. — Ты им уже сообщил? О нас?

— Нет. Нет еще. У моих братьев какие-то проблемы. И потом, все случилось так быстро… — Слейд потянулся за кусочком бекона. Он не хотел говорить о неприятных обстоятельствах их женитьбы, особенно сейчас, после этой ночи. — А как ты? Кому-нибудь сказала? Лара подбросила оладью на сковородке.

— Нет. — Она сказала это так тихо, что он еле расслышал. — У меня есть только мать и сестра. И… и я не так близка с ними.

— А-а, — произнес он и ждал, что она продолжит, но она замолчала. Он попробовал представить, как это не быть близким Трэву или Гейджу, и не смог. — Ну… а где они живут?

— Не в Атланте. — Лара принялась раскладывать оладьи по тарелкам. — Моя мать — со своим третьим мужем. А может, он у нее живет. Я толком не знаю. Все, что я знаю, — что он обращается с ней как с грязью. Моя сестра замужем. — Она подняла на него глаза, и они неожиданно наполнились вызовом. — Ее муж обращается с ней так же.

— Эй. — Слейд сполз со стойки, — Лара, дорогая… Она отвернулась и поставила тарелки на стол.

— Завтрак готов. Давай поедим, пока он…

— Лара.

Он обнял ее и почувствовал, что она дрожит. Она стояла, напрягшись в его руках, и ждала, что он ее отпустит, но он не мог — не теперь, когда он разглядел боль, которую она в себе таила. Слейд нежно прижал ее, поглаживая ей спину, и только спустя время она положила руки ему на грудь и прижалась к ней лицом.

— Извини, — прошептала она.

— Не нужно извиняться. — Он прижался губами к ее волосам. — Хочешь поговорить об этом?

Она никогда не говорила об этом. Не то чтобы стыдилась… ну, может, только отчасти. Но если она скажет Слейду, может, он поймет…

— Сладкая.

Лара взглянула на своего мужа и подумала, чувствовала ли когда-либо такое ее мать. Вряд ли… А вдруг ее мама когда-то любила отца, так же сильно, как она сейчас любит Слейда? Может, она доверила свою жизнь отцу, как Лара собирается доверить свою жизнь Слейду?

Любовь и доверие — вот когда брак имеет смысл. Лара задрожала, и Слейд обнял ее.

— Дорогая, что случилось?

— Ничего, — сказала она, — ничего…

— Лара.

Она посмотрела на него. Лицо у него было таким серьезным, что она почти боялась услышать то, что он собирался сказать.

— Мое детство тоже не было райским, — проговорил он. Голос был грубым, но прикосновение нежным, когда он откинул прядь волос с ее лица. — Мы постараемся сделать счастливым нашего сына. — Он приподнял ее лицо за подбородок, и сердце у него сжалось, когда он заметил слезы на ее щеках. — И нас, дорогая. Я обещаю.

Лара покачала головой. Она хотела попросить его не давать обещаний, потому что их так легко нарушить, но он нагнулся к ней и, прежде чем она смогла что-либо вымолвить, поцеловал ее.

— Завтрак может подождать, — сказал он мягко. — Пойдем со мной, я покажу тебе, как надо встречать утро и начинать жизнь вместе.

Жизнь вместе. Эти слова отозвались музыкой в сердце Лары.

— Как? — прошептала она.

Слейд прижал ее и поцеловал. Она вздохнула и уткнулась лицом ему в шею, когда он унес ее обратно в постель.

Уик-энд закончился быстро, но он стал началом замечательной недели.

К пятнице Слейд почувствовал себя старым женатым мужчиной.

Эта мысль заставляла его ухмыляться.

Слейд Бэрон, муж и отец. Кто бы в это поверил?

«Я счастлив», — думал Слейд, подписывая бумаги, которые ему принесла Бетси несколько минут назад. Счастлив? Это не правильное слово. Конечно, он счастлив. Но не только.

Он был завершен. Да, именно так. Впервые за тридцать лет, подумал он, взглянув на настольный календарь, первый раз за всю его жизнь он чувствовал себя завершенным. У него жена и сын, и он замкнул круг, хотя даже не осознавал раньше эту необходимость.

Настало время обрушить новости на Трэва, Гейджа и Кэти. И его партнеров, которые уже поняли, что что-то не так. Вчера Джек не переставал увиваться вокруг него с видом кота, который учуял жирную вкусную канарейку. Хорошо, он расскажет им — им всем — после уик-энда.

Это будет особенный уик-энд.

Он подозревал, что Лара преподнесет ему подарок на день рождения.

У нее был какой-то особенный взгляд последние пару дней, как будто она знала что-то, чего не знал он. Он улыбнулся — она готовит ему сюрприз, но и он ей тоже. Он собирался сказать жене, что она уже подарила ему лучший подарок — Майкла и себя, — и хотел сказать ей это особенным образом.

По этой причине он закончил дела пораньше и помчался домой, даже не предупредив ее.

Слейд накинул куртку и взял бумаги. Весело насвистывая, он вышел из офиса, бросив бумаги на стол Бетси, пожелал ей хорошего отдыха и выбежал на улицу.

Прошлый уик-энд был великолепен. Они с Ларой гуляли в лесу, ловили рыбу. Точнее, ловил он. Лару одна мысль насадить червяка на крючок приводила в ужас. Так что она просто сидела рядом, опустив ноги в прохладную воду озера. Он почистил пойманную форель и приготовил на гриле на крыльце. Затем он уговорил Лару раздеться догола и пойти окунуться. Они занимались любовью в воде, затем он отнес ее в домик, и они снова занимались любовью. Слейд ухмыльнулся, — Держи себя в руках, Бэрон! — пробормотал он, залезая в «ягуар».

Это были великолепные выходные, но эти будут еще лучше.

Именно поэтому он так спешил домой — на два часа раньше, чем обычно. Сначала они полетят в Нью-Йорк на его «Команче». Он будет лететь низко, и она увидит, как прекрасен город, если смотреть на него сверху. Этот вид всегда вызывал у него восхищение, и он хотел разделить его с ней.

Затем они возьмут такси до отеля «Плаза», где он забронировал номер с окнами в парк. У них был заказан обед во французском ресторане, где, по словам Теда Ливайна, подают лучшее во всей Атланте мясо в горшочке, а потом они отправятся танцевать, а вечером поедут кататься в карете вокруг Центрального парка. Первым делом завтра утром он отвезет свою жену в ювелирный салон «У Тиффани». У женщины непременно должно быть обручальное кольцо, даже если муж дарит его уже после свадьбы.

Он подарит ей выходные, которые она запомнит, скажет, что она значит для него…

И пытайся не думать о том, сколько мужчин делали ту же глупую вещь до него.

— Проклятье, — воскликнул Слейд, когда машина дернулась. Эта мысль дала ему новую встряску эмоций.

Почему он не может перестать думать об этом? Неважно, сколько мужчин у нее было до него, важно, что у нее никогда не будет мужчин после. Он дал ясно понять, что ожидает от Лары верности, и они сделают друг друга счастливыми. Она никуда больше не будет смотреть. В этом не будет необходимости.

— Чертовски верно, не будет, — сказал он и снова выехал на дорогу.

Он вошел в дом через заднюю дверь. Хельга была в погребе. Она удивленно подняла голову и поднесла палец к губам.

— Наверху, — просипела она. Он улыбнулся и пошел наверх.

Значит, Лара в своей спальне. «Их спальне», — подумал он, приближаясь к комнате. После прошлой недели они даже не думали спать раздельно. Удивительно, как скоро его жизнь из ужаса превратилась в рай.

Он задержался в дверном проеме, улыбнувшись, когда увидел жену. Она сидела на краю постели спиной к нему и разговаривала по телефону, понизив голос.

— Нет, — сказала она и мягко, хрипло рассмеялась, нет, он ничего не подозревает.

Слейд почувствовал, как улыбка застывает на губах. Он сказал себе, что нужно произвести какой-то шум. Прочистить горло, пошаркать ногой, сделать что-то что угодно, чтобы она поняла, что он слушает.

— Он никак не мог узнать, кроме как от меня. Но я ничего ему не сказала. Угу. Да, я знаю. Много-много шампанского. — Она снова рассмеялась, и смех ее звучал низко и интимно. Она скрестила ноги и покачивала ногой — туда-сюда, туда-сюда. — Думаю, я могу оставить детали на вас. Я знаю, знаю. Мы еще не очень хорошо знаем друг друга… Отлично. Увидимся там. Да, в семь. Может, чуть позже — нужно придумать, что сказать мужу. Мне тоже. Жду не дождусь завтрашнего вечера, Эллиот. Угу. До свидания.

Слейд чувствовал, как кровь бьется в ушах. Он смотрел, как Лара повесила трубку, вздохнула и лениво потянулась.

В этот момент он ненавидел ее так, как не ненавидел ни одно другое живое существо. Все было ложью. Все. То, что она шептала, когда они занимались любовью. То, как она смотрела на него, как будто он был центром Вселенной.

Он хотел подойти к ней, перекинуть через плечо, спуститься по лестнице и выкинуть из дома. Или, может, кинуть ее на эту кровать, сорвать одежду и овладевать ею снова и снова, пока, черт возьми, она не поймет, кому принадлежит…

Он, наверное, произнес что-то, потому что она резко обернулась.

— Слейд! — Она закусила губу и встала. Черт возьми, она даже не смогла справиться с виноватым блеском в глазах. — Слейд, ты так рано…

Он ничего не ответил. Что он мог сказать, когда его жена пыталась изобразить улыбку?

— Давно ты здесь стоишь? — Он видел, как она нервничала. — Я имею в виду…

— Я знаю, что ты имеешь в виду, — ответил он тихо, почти шепотом. Он засунул руки глубоко в карман, потому что боялся, что может сделать нечто другое. — Я отлично понял, что ты имеешь в виду, Лара.

Она тревожно улыбнулась, заправила волосы за ухо и приблизилась к нему.

— Ты… эээ… ты слышал?

Волна ярости накрыла его, и это отразилось на его лице. Она торопливо отступила, когда он двинулся на нее. Но не успела. Он поймал ее за плечи, сжал, но не столь сильно, чтобы ей было больно так же, как болит сейчас его сердце.

— Кто он? — спросил Слейд. — Кто тот мужчина, с которым ты планируешь встретиться? Она растерялась.

— Что?

— Мужчина. Тот сукин сын, с которым ты разговаривала. — Он тряхнул жену, и волосы разлетелись у нее по лицу. — Скажи его имя!

— Нет никакого мужчины. — Голос Лары дрожал. — Есть только ты.

Слейд отпустил ее. Он хотел ей верить. Господи, как он хотел ей верить!

— Ты мне не доверяешь, — обиделась она.

— Как я могу? Ты врешь так же легко, как другие люди дышат. — Он снова схватил ее, его глаза потемнели от ярости. — Скажи, с кем ты разговаривала.

Лара вгляделась в лицо мужа. Она могла признаться ему, обнажить перед ним свое сердце, но какой смысл? Он опять притворится, что поверил ей, а потом все повторится снова. Рано или поздно Слейд подавит все, что в ней есть, — гордость, достоинство. И, может быть, даже любовь. «Брак должен основываться на любви и доверии», — думала она, а Слейд не был способен ни к тому, ни к другому, когда женился на ней.

Это был удар, но он никогда не узнает об этом. Единственным, что осталось у нее, была ее гордость.

— Нет, — сказала она мягко и высвободилась из его рук.

Лицо у него перекосилось. Он поднял руку, и она ждала, когда он ее ударит. Слейд повернулся и со всей силы грохнул кулаком о стену. Он слышал, как она выбежала, стук ее шагов на лестнице, но не сдвинулся с места.

Все кончено. Он узнал правду — правду, которую так долго пытался отрицать.

Его жена была тем, что он о ней и думал, — олицетворением всех женщин, которые отравляли жизнь роду Бэронов. Она была безнравственной, она обманывала, и ей нельзя доверять.

И он, помоги ему Бог, полюбил ее.