Капелька скандала

Глава 20

Едва Миллисент вышла из кареты, парадная дверь теткиного особняка резко распахнулась. Миллисент глубоко втянула воздух и направилась к двери, где ее ждала горничная тетки. По дороге домой она запрещала себе думать о Чандлере. Она расскажет тетке о том, сколь грустный оборот приняли события, в центре которых оказалась леди Хиткоут.

– Где вы были, мисс? – взволнованно спросила Эмери. – Ее милость послала Филлипса искать вас. Мы все страшно беспокоились.

Миллисент подняла плечи и подбородок, пытаясь держаться так, словно ничего не произошло.

– Но ведь еше не так поздно, правда, Эмери?

– По мнению миледи, чересчур поздно, – проговорила горничная, неодобрительно качая головой. – Так что же с вами случилось? Ой, да у вас рана на лбу и кровь на платье. Что с вами?

– Ничего особенного. Я все объясню тете Беатрисе, – сказала Миллисент, входя в дом следом за Эмери. – Но мне бы хотелось сначала выпить чашку чаю, если вы не возражаете.

– Конечно, конечно. Сейчас принесу.

– Благодарю вас.

Миллисент прошла прямо наверх. Гамлет тявкнул, она остановилась на площадке и прислонилась к перилам. Сколько всего еще произойдет в Лондоне, а она больше ничего не увидит, потому что вернется домой.

– Это ты, Миллисент? – окликнула ее тетка из своей спальни.

– Да, тетя, это я.

– Слава Богу! Где же ты была? Я страшно волновалась. Входи немедленно.

Миллисент остановилась перед дверью и глубоко вздохнула. Она была в объятиях Чандлера, но теперь грезам конец. Пока она добиралась до теткиного дома, наступил рассвет, а с ним вернулась и реальность.

Миллисент вошла в спальню тетки со словами:

– Простите, тетя Беатриса, что я так запоздала, но вы все поймете, как только узнаете, в чем дело.

– Ну что же, надеюсь, что так. – Глаза тетки потрясение округлились, когда Миллисент подошла к ее кровати. – Господи, девочка моя милая, что с тобой случилось? Ты ушиблась, и платье у тебя просто жеваное. Силы небесные! Неужели кто-то пристал к тебе? Ах, твоя мать никогда не простит мне этого! Ну не стой же так, Миллисент, скажи что-нибудь.

Отчаяние в голосе тетки испугало Гамлета, и он несколько раз тявкнул, прежде чем леди Беатриса смогла успокоить его.

– Пожалуйста, не тревожьтесь. Со мной все в порядке, – проговорила Миллисент, подходя к кровати. – Никто на меня не нападал. Ну... почти не нападал.

– Что означает это «почти»? Что-то случилось? Ты упала? Ты повредила себе еще что-нибудь?

– Да нет же, нет. Правда, со мной все в порядке, кроме этой раны на лбу, которая совсем не причиняет мне боли, но вечер был настолько полон всяких событий, что голова у меня и сейчас кружится. – И она села в кресло, стоящее рядом с теткиной кроватью.

Миллисент потрогала свой лоб и сообразила, что он-то ее и спасет. Она совершенно забыла об ушибе, пока была с Чандлером. Миллисент, правда, ощущала внутри тупую боль, но причиной этой боли была не рана.

Она посмотрела на тетку, сидевшую в кровати и ждущую, когда племянница заговорит.

– Я просто не знаю, с чего начать.

– Вздор! Сначала, разумеется, – пропыхтела тетка.

– Да, так вот, я пыталась помочь лорду... – Миллисент остановилась. Нет, не стоит говорить тетке, что она пыталась помочь лорду Данрейвену найти светского вора. Это потребует слишком долгих объяснений, а тетке вовсе не обязательно обо всем знать.

– Значит, так. Я стояла с лордом Данрейвеном, когда он... когда я заметила, что он смотрит на леди Хиткоут с некоторым недоумением. Естественно, я тоже более внимательно посмотрела на нее. И заметила, что спереди ее юбка выглядит очень странно.

– Дружочек, виконтесса очень полная, так что это вполне понятно. Но какое это имеет отношение к ране у тебя на лбу и непростительно позднему возвращению? Не нужно начинать сначала, иначе мне понадобятся нюхательные соли, прежде чем ты доберешься до сути. Сообщи мне главное, а детали расскажешь потом.

Миллисент изложила события минувшего вечера насколько могла быстро и точно, начав с того момента, когда они с лордом Данрейвеном, виконтом и виконтессой направились к карете. Она опустила тот час, что провела в доме у Чандлера, изобразив дело так, будто бы все время ушло на разговоры с полицией – они, дескать, поясняли, как им удалось вынудить леди Хиткоут показать, что спрятано у нее под юбкой.

Когда Миллисент кончила, Беатриса притянула к себе на грудь Гамлета и откинулась на подушку.

– Боже милосердный. Это просто невероятно. Эта бедная женщина – воровка? Светский вор? Я просто не могу в это поверить.

– Уверяю вас, все это правда.

– И ты говоришь, ее увезла полиция?

– Я видела, как ее посадили в карету. Ее муж тоже поехал с ней, но мне кажется, что он ничего не знал о том, чем занимается его жена.

Тетя Беатриса погладила Гамлета по шерстке.

– Я знала, что ей хочется вести этот раздел, но полагала, что ей просто нравятся сопряженные с этим переживания и возможность держать все под контролем, а не потому, что она нуждается в деньгах.

Что-то насторожило Миллисент.

– Но ведь вы-то именно поэтому занимаетесь этим делом, тетя? Из-за денег, чтобы поправить свои дела?

Беатриса широко раскрыла глаза и торопливо проговорила:

– Ну да, дружочек, да. Я ведь тебе об этом уже говорила, не так ли?

Миллисент пристально посмотрела на тетку. Кажется, она больше ей не верила.

– Забудем об этом. Скажи, а как лорд Хиткоут объяснил все это полиции?

– Он высказал предположение, что у его жены, вероятно, такая болезнь, клептомания, и что, вполне возможно, она просто не может себя контролировать.

– Хмм. Слыхала я о таких вещах. Без сомнения, полицейские во всем разберутся.

– Как могло случиться, что вы ей доверились? – поинтересовалась Миллисент.

– Нас познакомил мистер Гринбрайер из «Дейли ридер». Очевидно, виконтесса намекнула ему, что если понадобится, она сможет добывать информацию. Он решил, что будет неплохо, если у меня появится помощница, так что я, естественно, была вынуждена довериться ей, когда он предложил мне это.

– Но теперь ее репутация погибла, и она, без сомнения, закончит свою жизнь в тюрьме. Как вы думаете, она не проболтается, что вы – лорд Труфитт?

Беатриса встревоженно подняла брови.

– Такая вероятность не исключена. Когда Филлипс понесет утром статью, я велю ему передать письмо мистеру Гринбрайеру с просьбой зайти ко мне. Возможно, он сумеет чем-то помочь виконтессе, так чтобы у нее были достаточные основания помалкивать обо мне.

– Я прослежу, чтобы Филлипс доставил письмо.

– Ах, Миллисент, берись за перо, у нас столько дел, нельзя терять ни минуты. Нужно подготовить материл для газеты, ведь мы должны первыми сообщить обществу, что светский вор схвачен.

Когда горничная принесла Миллисент послеполуденный чай, на подносе лежала записка от лорда Данрейвена, в которой он сообщал, что хочет сегодня нанести ей визит. Миллисент торопливо написала ответную записку, в которой говорила, что видеть ее нельзя и что она просит больше ее не беспокоить.

Ей очень не хотелось отказывать лорду Данрейвену, но необходимо было убедить его, что у нее нет никаких намерений женить его на себе из-за того, что она стала его любовницей. Лучше будет, если они завершат свою связь так же быстро, как начали. Миллисент казалась невыносимой мысль о том, что он хочет жениться на ней из чувства долга, считая при этом, что она заманила его в ловушку.

И как ни горько ей было отказать ему в желании увидеться с ней, пришлось это сделать. Отныне они пойдут каждый своим путем. Их партнерство завершилось, поскольку светский вор пойман. Оставалось только надеяться, что ворона найдут в целости и сохранности и вернут владельцу без дальнейших проволочек.

Миллисент отказалась принять и леди Линетт. Она знала, что подруге хочется посплетничать о событиях предыдущего вечера и узнать все, что известно Миллисент о поимке светского вора, но Миллисент была не в состоянии разговаривать с кем бы то ни было о случившемся. Она послала Линетт записку с предложением зайти к ней в любой другой день на этой неделе.

Уже к вечеру, не выдержав, Миллисент вышла в сад позади дома, надеясь, что Чандлер не прислушался к ее просьбе оставить ее в покое. Она думала, что он снова прорвется сквозь живую изгородь, чтобы высказать ей свою бесконечную любовь и еще раз попросить ее стать его женой.

Миллисент оставалась в саду дотемна. Чандлер так и не появился.

Леди Беатриса согласилась, что вечером Миллисент не стоит никуда выезжать. Рана ее не была опасной, но тетке нужно было время, чтобы найти новую даму, которая сопровождала бы Миллисент на балы. К тому же новостей, связанных с поимкой светского вора, им хватит еше на пару дней, да и о ком-то из «скандальной троицы» всегда можно написать что-нибудь.

На следующий день Миллисент снова ушла в сад, надеясь, что Чандлер все-таки захочет увидеться с ней. Серое небо вполне соответствовало ее настроению. Она сидела на постаменте статуи, где они проказничали с Чандлером, и вспоминала тот час, что провела в его доме.

Спустились сумерки. Чандлер не пришел, и никаких записок от него больше не было.

Когда Миллисент вернулась в дом, принесли свежий номер «Дейли ридер». Как всегда, она прежде всего раскрыла его на разделе лорда Труфитта.

Миллисент заморгала, потом задохнулась. Перевернула страницы. Что-то было не так. Это был раздел лорда Труфитта, но статья была не ее! Что случилось?

Она внимательно прочла статью.

«Остерегайтесь мартовских ид» – эти слова могут стать девизом лорда Данрейвена, поскольку, судя по всему, его наконец-то может поймать некая хорошенькая леди. Основываясь на надежном источнике, сообщаем вам, что одну молодую девицу, недавно приехавшую в Лондон и танцевавшую с графом на балах, видели выбежавшей из его дома на рассвете без сопровождающих лиц. По слухам, сам граф бежал за ее каретой полураздетым. Хмм, интересно, что же происходит? Если вы знаете еще что-то, сообщите.

Лорд Труфитт

Из светской хроники

В первое мгновение Миллисент отказывалась поверить собственным глазам. Как можно было подменить ее статью вот этой, о ней и Чандлере? Кто мог видеть, как она в такую рань выбежала из дома лорда Данрейвена?

Только Чандлер и кучер. Мог ли Чандлер заменить ее статью своей собственной? Да, он повеса, и доверять ему нельзя, но она и подумать не могла, что он способен на такое. Миллисент не знала, кто мог увидеть, как она вышла из его дома, но была уверена, что Чандлер никогда не написал бы об этом.

Зачем же кому-то понадобилось это делать?

Руки ее нервно сжались. Она скомкала газету. Зачем? И спрашивать незачем. Чтобы посплетничать. Она обещала себе и маме, что с ней такого никогда не случится, – и вот пожалуйста, случилось.

Она стала центром скандала!

Миллисент уронила газету и бросилась наверх, в свою комнату. Она уедет тотчас же. Убежит, чтобы никому не смотреть в глаза. Если повезет, мама никогда ничего не узнает. Мысль о том, что придется объясняться с матерью, причинить ей боль, была невыносима. Но что она скажет тетке? Как объяснит, что возможность быть с Чандлером казалась ей важнее собственной репутации? Нет. Тетя Беатриса ее не поймет.

Не существует слов, какими можно было бы оправдать ее связь с Чандлером. Миллисент подошла к гардеробу, вытащила оттуда ворох платьев и бросила их на кровать. Повернувшись, чтобы забрать остальные вещи, она увидела в дверях Гамлета. Тот завилял хвостом и посмотрел на нее грустными ожидающими глазами. За все то время, что Миллисент прожила в этом доме, собачка ни разу не заходила в ее комнату. Неужели она поняла, что означают платья, лежащие на кровати?

Гамлет смотрел на нее и вилял хвостом. Может быть, ему хочется, чтобы она его погладила? Миллисент опустилась на колени и протянула руку. Он подошел к ней и понюхал ее пальцы, а потом лизнул. Миллисент улыбнулась. Она погладила его теплое тельце и позволила нежно лизнуть себя в щеку.

– Какая же ты славная собачка, – сказала Миллисент, села на пол и усадила Гамлета к себе на колени, чтобы погладить.

Какой же он милый. Пришел к ней, когда ей так нужен друг. Мир рушился вокруг нее, и Гамлет каким-то образом понял это и пришел утешить.

Нет, она не такая, как ее мать. Миллисент не побежит из Лондона, не станет прятаться, и ее не заставишь выйти замуж без любви, лишь бы спасти свою репутацию. Она останется в Лондоне и постарается довести до конца работу, о которой ее попросила тетка.

Теперь ее, конечно, не примут ни в одном доме, но, может быть, Линетт ей поможет. Если она будет встречаться с Линетт пару раз в неделю, у нее окажется достаточно новостей на то время, пока тетка не вернется к своим обязанностям. И тогда можно будет сказать, что Миллисент выполнила свои обязательства перед сестрой отца.

Но сначала нужно сообщить тетке об этой статье, и сделать это нужно сейчас же. А если мама случайно и узнает о ее связи с лордом Данрейвеном, она поймет свою дочь. В конце концов, мать сама когда-то была влюблена в повесу.

В дверь постучали. Миллисент подняла голову и увидела, что в дверях стоит Эмери и с удивлением смотрит на собаку, устроившуюся у Миллисент на коленях.

– Значит, хозяин дома наконец-то признал вас, – улыбнулась Эмери.

– Кажется, да. С сегодняшнего дня мы с Гамлетом вступили в новые отношения.

– Уж давно пора бы. – Эмери немного помолчала, а потом спросила с любопытством: – Что-то случилось с вашими платьями, мисс?

Миллисент взглянула на раскрытый гардероб и на платья, лежащие на кровати. Она улыбнулась.

– Нет, все в порядке.

– Леди Беатриса хочет вас видеть.

Миллисент насторожилась. Боже мой, тетка, наверное, уже прочла статью, а Миллисент так еще и не решила, что ей сказать, как объяснить.

Она на мгновение прижала к себе Гамлета и почувствовала, как ровно бьется у него сердце.

– Скажите, что я сейчас приду.

– Да, мисс. Миледи в парадной гостиной.

Миллисент уставилась на Эмери:

– Что?!

Та улыбнулась.

– Да, мисс. Миледи сказала, что ей надоела ее спальня. Мы с Филлипсом помогли ей спуститься вниз, чтобы она могла посидеть в гостиной пару часиков. Она так рада.

– Еще бы. Скажите, что я сейчас спущусь.

– Слушаю, мисс. Прислать к вам Гленду, чтобы она помогла вам с платьями?

– Спасибо, но этим мы займемся позже.

Эмери ушла, а Миллисент еще раз прижала к себе Гамлета, а потом сняла его с коленей. Поднявшись и посмотрев на него, она сказала:

– Судя по всему, твоя хозяйка поправляется. Можно не сомневаться, что я пробуду здесь недолго.

Гамлет тявкнул.

– Означает ли это, что ты обрадуешься? Или загрустишь? – спросила она у спаниеля.

Тот пролаял дважды. Миллисент улыбнулась.

– Будем считать, что загрустишь.

Через пару минут Миллисент вошла в гостиную. Тетя Беатриса, одетая в темно-зеленое платье, сидела на диванчике с необычайно счастливым и здоровым видом. Отечность ее лица полностью исчезла, от синяков не осталось и следа. Она сидела так прямо, что никто не подумал бы, что она еще не может ходить без посторонней помощи.

– Вы замечательно выглядите, тетя Беатриса.

– Спасибо, дружочек. Я больше просто не могу по целым дням оставаться в постели. Впервые за долгое время я наконец-то чувствую себя хорошо. Мною столько всего пропущено в этом сезоне. Сейчас я уже готова вернуться к своим обязанностям и собираюсь спускаться вниз каждый день, пока не смогу сама выезжать.

– Это хорошая новость. Судя по вашему виду, ждать остается недолго. – Миллисент заметила, что газета, которую она скомкала и бросила на пол, теперь лежит расправленная у тетки на коленях. По безмятежному выражению теткиного лица было ясно, что она еще не читала статью.

– Тетя Беатриса, у меня тоже есть новости, но, к сожалению, не такие хорошие.

– Что такое? Ты узнала еще что-то о леди Хиткоут?

– Нет. Это обо мне.

Она взяла газету, развернула и протянула тетке:

– Прочтите вот это.

В крайнем удивлении тетка пробежала глазами напечатанное и взглянула на племянницу:

– Что это такое? Я этого не одобряла.

Миллисент сказала спокойно:

– И я этого не писала.

– Еще бы. Можно подумать, что девица, выбежавшая из дома лорда Данрейвена, – ты. – Тетя Беатриса посмотрела на нее поверх газеты. Потом широко раскрыла глаза. – Но ведь это же не ты? Скажи, ведь ты не была в доме лорда Данрейвена на рассвете?

– Была.

– Миллисент! – Тетка всплеснула руками, и газета перелетела через спинку дивана.

– Тетя Беатриса, я могу объяснить.

– Как? Ничего ты не можешь! Никакие объяснения здесь неприемлемы. О Господи. О Господи. Прошу тебя, скажи, что это неправда.

Миллисент молчала, но расстроена она не была. Она не испытывала сожалений о том, что сделала, и не сомневалась, что сделала бы это снова.

– Да скажи же что-нибудь!

– Это правда, я там была.

– Силы небесные! – И Беатриса принялась обмахиваться рукой.

– Лорд Данрейвен предложил промыть мою рану, прежде чем привезти меня домой, и я согласилась. – К счастью, то была правда, а большего тетке знать не надо.

– О Боже, Боже мой! Твоя мать никогда не простит мне этого! Разве я не говорила тебе, чтобы ты не позволяла лорду Данрейвену скомпрометировать себя? Ну да ладно. Я знаю, что делать. Придется ему жениться на тебе. Это единственный выход.

– Нет, тетя Беатриса. В этом нет необходимости.

– Вот именно, есть.

– Я не хочу об этом и слышать. У меня не было времени все решить, но...

Громкий стук заставил Миллисент замолчать, но он же заставил Гамлета с лаем помчаться к двери.

– Господи, я не знаю, кто это, но сейчас мы не принимаем. О Боже! Мне следовало бы знать, что ты слишком молода и невинна, чтобы справиться с лондонскими молодцами, особенно с лордом Данрейвенрм. Во всем виновата я.

– Тетя Беатриса, пожалуйста, не расстраивайтесь из-за меня. Я же не расстраиваюсь.

Когда в комнату вошел Филлипс, Миллисент отошла к окну, чтобы подождать, пока он подаст тетке карточку визитера. Нужно убедить тетю Беатрису, что ее нельзя выдать замуж насильно, даже за того, кого она любит.

Но вместо того чтобы подойти к леди Беатрисе, Филлипс подошел к Миллисент и сказал:

– Прошу прощения, мисс. Лорд Данрейвен говорит, что у него нет при себе карточки, но он должен поговорить с вами немедленно.

У Миллисент подкосились ноги и перехватило дыхание.

Чандлер пришел.

После того как она отвергла его, отказалась его видеть, он пришел. Сердце у нее в груди расширилось. Но нет, она не может его принять. Она не станет заставлять его жениться на ней.

– Проводите милорда сюда, – заявила Беатриса.

– Нет, постойте, тетя. Я не хочу его видеть.

– Ну так я хочу.

Однако Чандлер не стал дожидаться, пока о нем доложат, – он вошел в гостиную, держа в руке шляпу и перчатки. Вид у него был такой уверенный, такой дерзкий, что сердце у Миллисент остановилось.

– Леди Беатриса. – Он поклонился и поцеловал ей руку. – Вы прекрасно выглядите.

– Благодарю вас, милорд, – натянуто сказала она. – Вы – именно тот, кого мне хотелось видеть.

Миллисент так и осталась стоять у окна, не в состоянии подойти к Чандлеру на своих вдруг ослабевших ногах. Она ликовала, она была в восторге оттого, что он пришел увидеться с ней; ничего ей так не хотелось, как броситься к нему в объятия, но она должна была оставаться при своем решении не заставлять его жениться на ней.

Чандлер повернулся к ней:

– Мисс Блэр.

– Лорд Данрейвен, – дрожащим голосом приветствовала его Миллисент.

– Прошу извинить меня за вторжение, но у меня есть особые причины прийти к вам сегодня.

– Я думаю, – насмешливо бросила леди Беатриса.

Миллисент сделала к нему шаг.

– Не продолжайте, Чандлер. Прошлой ночью я все... вам объяснила. Нам больше нечего сказать друг другу. Думаю, вам лучше уйти.

Он не сводил с нее глаз.

– Я так не считаю, Миллисент. Нам многое нужно обсудить, но сначала я должен позаботиться о самом важном. Я привез с собой одну особу, которая хочет вас видеть.

– Право же, лорд Данрейвен, вы позволяете себе слишком много. Прийти, не договорившись заранее, да еще привести с собой гостя, – сказала леди Беатриса. – Это выходит за все рамки.

– Да. – Присоединила и Миллисент свой голос к укорам тетки. – Боюсь, сейчас неподходящее время видеться с кем бы то ни было.

Чандлер улыбнулся, улыбка осветила его глаза – казалось, в них просияло солнце.

– Думаю, что этого посетителя вы не откажетесь принять.

Он подошел к двери и сделал приглашающий жест. В комнату вошла мать Миллисент.