Капкан

ГЛАВА 2

Ремеди

— Все готово. — мужской голос, крепкий, как хорошо выдержанный виски, пугает меня.

Я быстро встаю и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него, но успеваю увидеть лишь его отражение в зеркале.

Рубашка застегнута на все пуговицы, солнечный свет падает на его лицо, отбрасывая рябь теней на его глаза, глазницы темные и похожи на пещеры.

— Я думала, вы закончили в прошлый вторник? — кричу я, выбегая в коридор, но он уже ушел.

Обслуживающий персонал просто ужасен в том, как они н самом деле уведомляют нас. Можно подумать, что проживание в таком месте, как Ки-Уэст, с большим наплывом туристов гарантирует надлежащее техническое обслуживание. Но когда дело доходит до местных жильцов, тех из нас, кто круглый год живет в старых зданиях, противоположное утверждение верное.

Несмотря на то, что мистер Уинстон является навязчивым и богатым застройщиком, он скупердяй по отношению к своим долгосрочным арендаторам. Он дает нам абсолютный минимум, не заботясь о том, есть ли у нас личная жизнь или нуждаемся ли мы в уединении.

Я ненавижу, что ремонтники получают ключи от нашего "милостивого" землевладельца, но что я могу сделать? Уинстон контролирует практически все в Ки-Уэсте, и этот человек почти не выходит из своего дома. Много лет назад он уволил весь домашний персонал за некомпетентность.

Он такой миллиардер. У него работает только один личный ассистент, и это я.

Когда мы учились в старшей школе, Дженна была единственным человеком, который сразу поверил мне, когда дело дошло до моего отчима. Я в долгу перед ней за это. И, к счастью для меня, никто не хочет работать с мистером Уинстоном.

Я паркую свою машину на улице, затем смотрю на дом. Он огромен по сравнению с соседскими. Острые края деревьев Пальметто похожи на веерообразные лезвия, отделяющие поместье от цивилизации. Поникшие, тонкие края лилий свисают вниз, словно предзнаменование, предупреждающее зевак о том, что здесь живет зло.

Мемориальная доска на белом заборе указывает на историческое значение здания.

«Поместье Уинстон, построенное в 1889 году.»

Я закатываю глаза, тяжело вздыхая. Он думает, что его дом старый и изысканный. Я открываю белую калитку, и поднимаюсь по лестнице на переднее крыльцо.

Убеждаюсь, что мои заколки закреплены на месте, чтобы волосы не лезли мне в глаза, затем поправляю блузку, проверяя, достаточно ли видно мое декольте, чтобы все было готово для привлечения его внимания.

Достав ключ из-под коврика, как меня проинструктировали в агентстве, я вошла внутрь. Через открытые окна первого этажа в помещение проникает свет. Мурашки пробегают по моей коже.

Уинстон — отшельник, он не из тех, кто живет с распахнутыми окнами, и все же в воздухе витает запах океана, соленый и приторный. Здесь светлее, чем я ожидала, а раскованность обостряет мои чувства. Здесь всё доступно, ничего не заперто. Уинстон скорее всего знает об убийце из Ки-Уэста.

Почему он держит все открытым? Разве он не боится?

Я провожу пальцами по чистой мраморной столешнице. Хотя дом был построен более ста лет назад, его ремонтируют каждые несколько лет, поскольку это то, что Уинстон делает лучше всего. Ходят слухи, что он сам проводил некоторые ремонтные работы.

Я осматриваю столешницу в поисках инструкций, как проинформировало меня агентство, но на ней ничего нет, поэтому я обыскиваю дом.

Три комнаты, кабинет внизу, три спальни и еще один кабинет наверху. Все окна в общей зоне внизу распахнуты. У меня внутри все горит, пальцы чешутся, чтобы закрыть их, но это не мой дом. Это все принадлежит Уинстону. И если он вдруг предпочитает открытые окна, тогда я оставлю все как есть.

Однако, это кажется странным. Дженна, моя лучшая подруга, сказала, что он завесил окна газетами и опускал жалюзи. Почему все так… открыто?

Может это к лучшему. Даже если я не услышу, как кто-то приближается, это даст мне больше способов сбежать.

На кухне я проверяю холодильник из нержавеющей стали. Надо мной шипит механическое устройство, объектив камеры следит за мной, куда бы я не пошла. Я открываю дверцы холодильника — свежевыжатый апельсиновый сок, органические полезные блюда, протеиновые коктейли. Затем поворачиваюсь, внимательно осматривая потолок.

Через несколько футов стоит еще одна маленькая, черная камера в форме полусферы. Моя кожа горит. Дженна упомянула, что ему нравится наблюдать.

Но, по крайней мере, я могу использовать это как оправдание.

Я достаю небольшое устройство домашней безопасности, которое привезла с собой, и настраиваю его с помощью пароля Wi-Fi, предоставленного агентством. Большинство нападений произошли в его кабинете, поэтому я иду на первый этаж и ставлю его на каминную полку, между миниатюрным глобусом и набором старых книг.

— Ремеди Бассет. — зовет мужской голос, глубокий и раскатистый, это придает его тенору плавность.

Моя кожа вспыхивает и тут же остывает. Мой новый босс. Я поднимаю на него глаза. Он на целый фут выше меня, с широкими плечами и крепкой грудью. У него на лице есть щетина, но его кожа выглядит гладкой и безупречной, как будто он все еще слишком молод, чтобы быть разработчиком-миллиардером, сделавшим себя сам.

Он легко может сойти за человека под тридцать. Почти, как если бы у Уинстона был сын, наследник, о котором он не говорит. Его черные волосы слегка зачесаны по бокам, а на макушке уложены в беспорядочную прическу.

Такой стиль, из-за которого можно сказать, что ему известно, насколько он хорошо выглядит. Потом я замечаю оттенок седины у него на висках. Может быть, он и старше, но выглядит хорошо для своего возраста.

Его темно-карие, почти черные глаза пристально смотрят на меня. Темный неровный круг очерчивает внешнюю сторону одного зрачка, и эту же сторону другого пересекает линия. Веснушки на белках его глаз.

На его виске напрягается вена. Его рукава закатаны до локтей, а его жилистые мускулы напряжены. Его руки мозолистые и загорелые.

Значит отшельник всё-таки выходит из дома.

Он делает шаг вперед. Я вытягиваю пальцы вдоль тела, прикусывая внутреннюю сторону губы. Я коротко склоняю голову, как меня учили в агентстве, и протягиваю руку. Он всего лишь мужчина. Просто мой новый босс. Не имеет значения, что мы одни. Я справлюсь с этим.

Он берет меня за руку, обе его ладони обхватывают мои, и я заставляю свои губы улыбнуться. Но внутри у меня все кипит. У него хватает наглости унижать и калечить мою лучшую подругу, и он думает, что может пожать мне руку, как будто я ещё одна очередная жертва?

Не в этот раз.

— Кассиус Уинстон. — говорю я, повторяя за ним.

— Зовите меня Кэш. — я вежливо киваю.

— Кэш.

— Что привело вас в Ки-Уэст? — в его тоне есть что-то знакомое, отточенная непринужденность, которая заставляет меня с трудом сглотнуть, но я прогоняю эти мысли прочь.

Он напоминает мне моего отчима и сводного брата. Он полон самодовольных ухмылок и ровного тона, словно он не может сделать ничего плохого.

Пытаясь сдержать свой гнев, я поджимаю губы.

— Я выросла здесь.

— Где именно?

Я наклоняю голову. Почему его это волнует?

— Вы задавали эти вопросы своему последнему ассистенту?

— У меня не было к ней такого интереса, как к тебе.

Все внутри меня горит и ощущение бурлит у меня внутри. Я не знаю, как отнестись к этим словам, поэтому смотрю ему прямо в глаза, как будто не боюсь его. Эти темные веснушки под глазами изучают меня с лазерной точностью.

Я выпячиваю грудь вперед, выгибая спину, пытаясь заставить его посмотреть на мою грудь, но он даже дергается.

— Почему Ки-Уэст? — спрашивает он.

— Моя мама нашла хорошую должность преподавателя. А мой отчим какое-то время занимался экскурсиями на лодках со стеклянным дном.

— Поэтому ты не можешь уехать?

Мои пальцы сжались в кулаки. Вот урод.

— Зачем уезжать, если мне посчастливилось найти эту должность в LPA? — спрашиваю я с ноткой сарказма в голосе. — Мы благодарны вам за то, что вы заключили с нашим агентством договор о низкой арендной плате. Мы в долгу перед вами.

— Тогда, получается я держу тебя прикованной к этой горе?

Я стискиваю зубы вместе. Почему он задает мне эти вопросы? Уинстон игнорировал Дженну в течение нескольких месяцев, но теперь, похоже, он охотится за мной.

— Посмотри на меня. — приказывает он, его голос словно из стали.

Мое тело напрягается, но я тут же встречаюсь с ним взглядом. Его темные глаза горят, эти коричневые веснушки на белках завораживают меня. Они как изъяны, которые делают его прекрасным в своих несовершенствах. Шарик в одном глазу и тонкая ниточка в другом, как наживка и леска. Два глаза, преследуют меня, ожидая, чтобы выбраться наружу.

Я хлопаю себя руками по бокам. Надо держать себя в руках. Месть лучше подавать холодной, и этот мудак подавится моим льдом. Я заставляю свои губы растянуться в широкой улыбке.

— Мистер Уинстон.

— Кэш.

— Кэш. — повторяю я. — Честно говоря, я очень благодарна за свою должность. Что бы вам ни понадобилось, я сделаю все, что в моих силах. А если я не смогу, то найду кого-нибудь, кто сможет.

И я собираюсь заставить тебя заплатить за то, что ты сделал с Дженной.

— Хорошо. — говорит он, его губы кривятся в самодовольной ухмылке, как будто он каким-то образом смог прочитать меня.

Я должна быть лучше в этом. Подыгрывать ему, как будто я хороший, маленький ассистент. Кто-то, кем он может воспользоваться. Прямо как Дженна.

Но я не могу остановиться. Я хочу, чтобы он знал, что я ненавижу его. Я хочу, чтобы он понял мою ярость.

— Я просто прошу вас, не переходить со мной никаких границ. — говорю я прямо, мой голос звучит громче, чем раньше.

Я пожимаю плечами, прикрывая это любезностями.

— Я хочу быть лучшим помощником, который у вас когда-либо был, но я смогу это сделать, только если буду доверять вам. А это означает знание ожиданий в обоих направлениях и уважение этих границ. Верно, Кэш?

Ухмылка расползается по его губам. Он подходит ближе, его шаги скрипят по деревянному полу. Мой желудок сжимается, но я стою на своем.

— Верно. — говорит он, и я оглядываюсь, когда он подходит еще на шаг ближе.

— В агентстве упомянули, что вы не часто выходите из своей комнаты. — говорю я, и в моем тоне слышится нервозность. — Спасибо, что встретились со мной здесь, внизу. Это очень мило с вашей стороны.

Еще один шаг вперед. Сейчас нас разделяет всего несколько фунтов. Запах его пота проникает сквозь его сосновый одеколон, и мне кажется, что мы заблудились в лесу.

Я закрываю глаза, пытаясь остановить головокружение.

— Что еще они тебе сказали? — спрашивает он.

Он снова делает шаг вперед и расстояние между нами исчезает. Я прочищаю горло.

— Они сказали, что вы не любите часто общаться с людьми. Что я, возможно, не встречусь с вами в течение нескольких месяцев. Что большую часть инструкций я буду получать по электронной почте и в записках. — я облизываю пересохшие губы.

Он делает еще шаг вперед. На мои плечо ложиться тяжесть. Я поднимаю подбородок, заставляя себя быть смелой.

— Что я, буду проводить для вас большинство личных встреч.

Он слегка качает головой.

— Значит, они забыли об остальном.

Я открываю рот, чтобы задать вопросы, но из коридора выскакивает черная кошка и сворачивается у моих ног. Я наклоняюсь, чтобы погладить ее, грубая шерсть цепляется за мою кожу. Похоже, она только недавно стала домашней кошкой

— Агентство не упоминало ни о каких домашних животных.

— Это будет твоим первым заданием. Бонс нуждается в хорошем питании.

Он склоняет голову набок, и я понимаю, что его кошку зовут Бонс(Bones — с англ. Кость). Странно. Откуда он взял это имя?

Он протягивает мне свою черную карточку.

— У меня есть только два правила. — говорит он. — В последнее время я стал оставлять окна открытыми. Не закрывай их. И если какая-либо из моих дверей закрыта, не входи. В любом случае, ты можешь приходить и уходить, когда тебе заблагорассудится, даже если я занят. Мое пространство — это твое пространство.

Он поворачивается к лестнице, а я глажу волосы на затылке. Мое пространство — это твое пространство? Это ложь, чтобы успокоить меня и ослабить мою бдительность.

— И Ремеди?

Я поднимаю голову. Его ладонь покоится на спиральном поручне, на запястье дорогие часы, лицо повернуто в сторону, как будто он не может потрудиться обратиться непосредственно ко мне.

— Застегни рубашку. — говорит он себе под нос. — Тебе не удастся так легко контролировать меня.

Я тихо втягиваю воздух, мои пальцы теребят пуговицы на рубашке. Лестница скрипит, когда он поднимается по ней. Да, декольте было дешевым ходом, но всё же он заметил. Это значит, что он что-то испытывает ко мне, даже если это всего лишь раздражение.

Я поджимаю губы, успокаивающе выдыхая. Корм для домашних животных. Я могу это сделать. Работая личным ассистентом в агентстве в течение последних нескольких лет, я делала и по хуже, чем просто заказывала корм для домашних животных.

Я устанавливаю свой ноутбук на длинном, деревянном, выкрашенном в серый цвет столе сбоку от кухни, затем использую его черную карточку, чтобы заказать дорогой корм для домашних животных, который стоит больше, чем недельный запас моих продуктов.

Бонс крутится у моих ног, и я нахожу в шкафчике пакет с сухим кормом. Я насыпаю немного в тарелку, и когда опускаю ее на пол, кошка благодарит меня коротким зрительным контактом, прежде чем начать грызть твердые камешки.

Как Кассиус Уинстон может быть любителем кошек? Неужели я пропустила это в рассказах Дженны?

Убирая сумку обратно в шкаф, я беру один из кухонных ножей и представляю, как прикладываю его к покрытой венами шее Уинстона, и разрезаю его заросшую щетиной кожу, пока кровь каскадом не стекает по его белой рубашке, как красный закат над белым песчаным пляжем.

Обычно я представляю себе своего отчима, но есть что-то очаровательное в том, чтобы представить Кэша. Его угловатый, резкий подбородок, его гладкие губы, его темные, в крапинку глаза, налитые кровью, как и его рубашка.

Может быть, это и к лучшему, что мой отчим уехал из Ки-Уэста. Он все еще жив, и я не в тюрьме. Но тюрьма меня не пугает. Если я могу остановить кого-то вроде моего отчима, то это того стоит.

Кэш это еще одно тухлое яйцо.

Все еще держа в руке нож, я поднимаюсь по ступенькам, стараясь, чтобы они не скрипели. В конце коридора дверь его кабинета открыта, как и две спальни и ванная напротив них. Но комната слева закрыта.

Именно поэтому я и хочу ее открыть. К черту его правила.

Задерживая дыхания, я открываю дверь так медленно, как только могу, чтобы она не заскрипела. Свет из коридора проникает в комнату. Влажный бетон покрывает места, где должны быть окна. Как будто он хочет сохранить что-то или кого-то внутри.

Какого черта?

Его рабочий стул скрипит, звук разносится по коридору, и я вздрагиваю, закрывая за собой дверь. Я бросилась вниз по лестнице, больше не пытаясь сохранить свое присутствие в секрете. Понятия не имею, что он делает с этой комнатой, но, похоже, его пристрастие к жалюзи и газетным обложкам зашкаливает.

Но почему там душно, если он «привык оставлять окна открытыми»?

Мой телефон жужжит в кармане, стирая все эти мысли из моей головы. На экране высвечивается наша с мамой фотография. Она сделана еще до развода с отчимом, и на ней я без татуировки и с розовыми губами.

Я проверяю обстановку. Лестница пуста, вокруг тишина. Я отвечаю на звонок.

— Привет. — говорю я тихим голосом.

— Как проходит твой первый день? — спрашивает мама.

— Прошел всего час. — морщу я нос. — Тебе больше не нужно так волноваться. Мне двадцать пять. Со мной все будет в порядке.

— Я просто знаю, какой ты иногда бываешь, милая. У меня внутри все переворачивается.

Вот как она признает это, с этими странными, тонкими вопросами и заявлениями, как будто ей физически больно напрямую говорить о том, что отчим издевался надо мной, а она этого не замечала.

Именно поэтому она не знает, по какой причине я так сильно хотела получить эту работу.

— Какой он? — спрашивает она.

Он ненадежный придурок с жуткими глазами и самоуверенным поведением. По сути, он такой же, как и все богатые придурки в Ки-Уэст.

— Он милый. — говорю я.

И если бы не то, что он сделал с Дженной, это было бы почти правдой.

— Я прямо сейчас заказываю кошачий корм.

— У него есть кошка?

— Ага. И босс хочет самого лучшего для своей маленькой киски. — говорю я.

Бонс поднимает голову и запрыгивает ко мне на колени. Я чешу ее за ушком, и она мурлычет, уткнувшись носом мне в живот. Она мне нравится. Это не ее вина, что она принадлежит такому придурку.

— Я кое-кого встретила. — говорит мама.

Мои пальцы останавливаются на шерсти Бонса, и я дышу через нос, ожидая, что мама объяснит.

— Я подумала, что мы могли на днях встретиться, чтобы ты тоже могла с ним познакомиться. Может быть, двойное свидание.

У меня пульсирует в голове.

— Кого?

— Он только недавно в городе. Почему бы тебе не узнать, не хочет ли тот парень из полицейского участка присоединиться к нам?

Я закатываю глаза, крича про себя. Что за одержимость им у мамы и Дженны? Этот "мальчик" — воплощение хорошего человека, и именно поэтому я ему не доверяю.

Полицейский. Маменькин сынок. Предполагаемый защитник. Люди, стоящие у власти, всегда используют тех, кто ниже них. Я имею в виду, что все пользуются друг другом, но чаще всего, это делают такие люди, как они.

Такие, как мой отчим. Люди, имеющие власть над другими.

Такие, как Кэш.

Я чуть было не подумал о "том мальчике из полиции", после того, как он много лет назад пообещал расследовать дело моего отчима, утверждая, что именно поэтому он и хотел стать полицейским. Чтобы привлекать людей к ответственности.

Но это была ложь, чтобы скрыть вину. Все знают, что он накачал наркотиками и изнасиловал девочку из нашей школы.

И все же моя мама и Дженна держатся за него так, словно он лучшее, что могло случиться в Ки-Уэсте. Они верят ему.

— Я бы предпочла этого не делать. — говорю я с горечью в голосе.

— Значит, ты все еще встречаешься с тем профессором? — спрашивает она. — Он милый.

Он нравится ей только потому, что он тоже учитель.

— Я рассталась с ним почти год назад.

— Но я думала, вы двое остались друзьями, нет? — спрашивает она с нотками надежды в голосе. — Я надеялась, что вы снова будете вместе.

Я стону. Только не он.

Потолок скрипит. Кэш идет из своего кабинета наверху в другую комнату. Честно говоря, Кэш тоже вариант, но от общения с ним за пределами этого поместья у меня болит голова.

В голове всплывает образ человек из техобслуживания, которого я видела сегодня утром. Безымянный, безликий незнакомец с подернутыми рябью глазами. Если я приглашу его на двойное свидание, это будет лучший вариант. Черт, я даже могу заплатить ему за то, что он хоть раз избавил меня от моей матери. Может быть, я даже трахну его потом. Секс на одну ночь без каких-либо обязательств дает мне больше шансов, что он захочет дать мне то, чего я хочу.

Как так получается, что я могу фантазировать о том, как безликий техник трахает меня, пока я привязана к стулу, но когда дело доходит до моего босса, на самом деле довольно привлекательного, богатого бизнесмена, мне невыносима мысль о том, что он прикасается ко мне?

— Я встречаюсь кое с кем. — говорю я.

— Переспать — это не значить встречаться. — говорит она и я смеюсь.

— Я буду иметь это в виду. В любом случае, мне пора идти. Босс идет. — вру я.

— Ремми, подожди…

Я вешаю трубку прежде, чем она успевает сказать еще хоть слово, мои конечности отяжелели от усталости. Она все еще верит, что для меня есть надежда, и, возможно, так оно и есть, но я не собираюсь ее искать. Зачем тратить на это мое время, когда за тобой никто никоим образом не присматривает?

И, кроме того, у меня сейчас достаточно забот. Кэш. Кассиус Уинстон. Человек, который может совершать ужасные поступки, не опасаясь наказания. Дженна — последний человек, который заслуживал того, что он сделал, и я ненавижу его за это.

Возможно, в своих нападках он больше похож на моего сводного брата, но его образ мыслей в точности такой же, как у моего отчима. Мой отчим сбежал, но Кэш не сможет. Только не тогда, когда рядом я.

Я открываю свой ноутбук. На электронную почту моего агентства приходит сообщение.

Инструкция от Кэша о передаче предложения в городской совет. Пока что работа достаточно легкая, но самым трудным будет посадить его в тюрьму, где ему самое место.

Дженной больше не будет управлять его присутствие.

И если мне придется убить его, я это сделаю.