Капкан

ГЛАВА 7

Ремеди

Послеполуденный свет пробивается сквозь жалюзи, отбрасывая полосы теней на пол. Снова раздается звонок в дверь, и я обматываю шею черным шарфом. Я не привыкла к незваным посетителям.

Я прищуриваюсь в дверной глазок: лохматые рыжевато-светлые волосы, свободная рубашка и джинсы на высоком стройном теле.

Детектив Питер Сэмюэлс. Мой старый школьный друг. Я открываю дверь.

— Все равно странно видеть тебя в обычной одежде.

Питер почесывает щетину на подбородке. Она длиннее обычного, как будто он хочет отказаться от образа полицейского. Он наклоняется, чтобы быстро обнять меня, и я в ответ похлопываю его по спине.

— Как поживаешь, Ремми? — спрашивает он, затем приподнимает бровь. — Господи. Что случилось с твоим глазом?

Прикасаясь к своему лицу, я понимаю, что забыла о лопнувшем капилляре.

— Я чихнула.

Он присвистывает.

— Должно быть, это был чертовски сильный чих.

Я смеюсь, а мои щеки пылают румянцем. Надеюсь, он мне поверил.

— Хочешь чаю? — спрашиваю я.

— Пожалуй.

Питер остается на пороге, а я закрываю за собой дверь и иду готовить наш чай внутри.

Поскольку мы знакомы друг с другом со средней школы, он знает, что я предпочитаю находиться с гостями снаружи. Однако он не знает, что это потому что я ненавижу оставаться наедине с некоторыми мужчинами.

И все же я пригласила Кэша внутрь и позволила ему физически уничтожить меня.

Я пригласила его. И я не знаю почему.

Питер бормочет слова благодарности, затем делает большой глоток. Он вздыхает с облегчением, затем указывает на шарф, обмотанный вокруг моей шеи.

— Холодно?

— Это звучит странно, но если у меня мерзнет шея, то все остальное тоже.

Я пожимаю плечами, пытаясь отыграться. Машины проезжают по улице, как обычно. Похоже, что почти все забыли о том, что днем на свободе разгуливает серийный убийца.

— Что-то случилось?

— Ты слышала о «Dry&Clean»? — спрашивает он.

Я киваю, глядя вниз по улице в направлении магазина, который всего в квартале отсюда.

— Пришел узнать, не слышала ли ты чего-нибудь. Были ли какие-нибудь подозрительные посетители в последнее время? Вообще кто-нибудь? Может быть, какой-то случайный турист, просящий воспользоваться твоим телефоном? — активно жестикулируя спрашивает он. — Твоя мама? Твой отчим? Ваш домовладелец? Что-то в этом роде?

Я прикусываю губу, размышляя о последних нескольких неделях, но ничего необычного в голову не приходит.

— Просто Дженна. — говорю я.

Он набрасывает записку на свой телефон.

У меня внутри все сжимается. Я упустила одну важную деталь.

Кэш приезжал сюда дважды. Но он живет достаточно близко, поэтому Питер, вероятно, тоже должен расспросить его. И если я скажу что-нибудь прямо сейчас, он будет беспокоить его больше, чем необходимо. Если они это сделают, есть риск, что он еще больше замкнется в своей скорлупе. У него все хорошо, он вырвался из своей затворнической жизни. Я не могу испортить ему это. Но мне, наверное, следует кое-что сказать.

— Хорошо, твоя лучшая подруга. Кто-нибудь еще? — спрашивает Питер.

— Однажды заходил мой босс. — быстро говорю я. — Занес кое-какие бумаги. — я скрещиваю пальцы, надеясь, что это все скроет.

— Имя?

— Кассиус Уинстон.

— Ты шутишь. Уинстон? — Питер смеется. — Ты заставила Уинстона покинуть его башню?

Я поджимаю губы.

— Не будь к нему слишком строг.

— Я буду с ним помягче. — подмигивает он. — Кто-нибудь еще?

Я качаю головой.

— Вы думаете, убийца кто-то из местных?

Он придвигается ближе ко мне, как будто готов поделиться грязным секретом, и я инстинктивно отшатываюсь. Но затем беру себя в руки, мне нужно быть в состоянии слышать его, и я не хочу, чтобы он думал, что мне неудобно.

Я делаю вид, что поправляю свой шарф, затем наклоняюсь ближе к нему.

— Это кто-то, кто знает Ки-Уэст. — говорит он. — Мы думаем, что это один человек. Время от времени случается промах. Этот парень думает, что он умнее нас, и да, он заставляет нас работать, но в конце концов, даже если на это уходят годы, их всегда ловят. Он не настолько умен, понимаешь?

Я киваю, притворяясь, что понимаю, что это значит. Но у меня мурашки по коже, как будто убийца наблюдает за нами прямо сейчас, выбирая нас в качестве своих следующих жертв.

— Мэр рассматривает возможность введения комендантского часа. — говорит Питер, вытирая нос тыльной стороной ладони. — Ты же в безопасности, верно?

Если под "быть в безопасности" он подразумевает, что я держусь особняком и держусь подальше от неприятностей, тогда да.

Но когда дело доходит до Кэша, я совсем не чувствую себя в безопасности. И все же это то, чего я ожидаю. Я знаю, чего хочу от него, и он знает, как вырвать это из моей души.

Таким образом, мы хорошо работаем. И почему-то с Питером я на самом деле не знаю, чего ожидать. Его значок обещает защиту, но он напоминает мне моего отчима. Моя мама клялась на все лады, что мой отчим был хорошим человеком, прекрасно ладил с детьми, что я бы любила его, и она говорила то же самое о Питере.

Тупая боль наполняет мой желудок, когда я заставляю себя улыбнуться. Даже сейчас, когда я изучаю его мальчишеские рыжие волосы, светло-голубые глаза, его мягкие манеры, я не могу от этого избавиться. Те слухи из старшей школы никогда не выходили у меня из головы.

Кто накачивает девушку наркотиками и становится полицейским, если он невиновен?

— В безопасности, как всегда. — говорю я, и это почти правда. — Это беспокоит вас, ребята, да?

— Мы думаем, что эти убийства связаны с убийствами в подвальном помещении в Монтане несколько лет назад. — говорит он. — Ты помнишь это?

Я не обращаю внимания на новости. У меня никогда не бывает на это времени, если только мой босс, к кому бы я ни была приставлена в то время, специально не попросит подвести итоги. Но это заставляет меня съеживаться.

Это больше, чем Ки-Уэст? Тошнота скручивает мой желудок. Я удерживаюсь на ногах, опираясь о стену дома.

— Не совсем. — отвечаю я. — Откуда ты знаешь, что это "он"?

Питер бросает взгляд в сторону улицы, как будто знает, что убийца прямо здесь, у него под носом.

— Это мужчина. — говорит он. — Я чувствую это.

Я закатываю глаза. Как будто мне нужна еще одна причина не доверять никому из мужчин в этом городе. Питер поднимает руку и постукивает по дому.

— Ну, будь осторожна, ладно? — говорит он. — Это все, что ты можешь сделать. Кстати, как поживает твоя мама? Я видел ее на Дюваля пару дней назад. Новый мужчина?

Двойное свидание! Я совершенно забыла об этом. На секунду я подумываю о том, чтобы привести Питера в качестве друга. Мама была бы на седьмом небе от счастья, и, может быть, если у нас будет достаточно времени вместе, я смогу убедить его по-настоящему начать присматриваться к моему отчиму.

Но если я скажу Питеру, что мне нужно, что я действительно наслаждаюсь темной, развратной стороной секса, он попытается исправить меня, как мой бывший.

Питер — это не вариант, как бы мама ни старалась посеять семя.

— Я еще не познакомилась с её новым мужчиной. — говорю я.

— Передай ей от меня привет. — говорит он.

Он сжимает мое плечо, затем задерживает там свою руку, чтобы утешить меня.

— Ты в порядке? Ты выглядишь немного бледной.

Я тону под его весом, и он все глубже затягивает меня в зыбучие пески. Кончики пальцев касаются моей щеки.

Питер — мой школьный друг. Его работа — защищать Ки-Уэст. Но когда он снова дотрагивается до моего плеча, я прикусываю внутреннюю сторону губы. Он улыбается мне, и я вижу в нем своего отчима, прячущегося за надежной улыбкой. Является ли Питер защитником или он убийца из Ки-Уэста?

Я закрываю глаза, затем медленно открываю их, возвращая себе самообладание. Заставляю себя вести себя так, будто все в порядке.

— Просто немного устала. — говорю я.

Он допивает остатки чая, затем похлопывает меня по плечу.

— Тогда я дам тебе отдохнуть. Спасибо, что позволила мне войти. Увидимся позже.

Я машу ему вслед, когда он отъезжает. Все, чего я хочу — это позвонить Кэшу. Сегодня у меня выходной; я не должна думать о нем. Но это желание растет внутри меня, и я вижу его лицо.

Эти темные крапчатые глаза, охотящиеся за мной. Несмотря на то, что прошлой ночью он практически пытался задушить меня до смерти, я хочу его увидеть. Набирая его, я говорю себе, что единственный способ обезвредить или даже убить его — это заставить его доверять мне, а для этого мне нужно быть умной. И это включает в себя занятие с ним сексом. Это может быть оправданием, но оно хорошее.

Я оставляю голосовое сообщение с другим запросом на ремонт. Десять минут спустя Кэш окликает меня с крыльца. Как только я открываю входную дверь, выражение его лица меняется, как будто он видит что-то внутри меня, чего я сама не вижу.

Его плечи напрягаются, губы поджимаются, и эти зловещие глаза захватывают меня.

— Что случилось? — спрашивает он.

— Ничего. — автоматически отвечаю я.

Я иду внутрь. И вообще, почему он все еще стоит там?

— Скажи мне, что случилось? — требует он.

Я наклоняю голову.

— А ты не беспокоишься о том, что вот так окажешься на открытом месте?

— Что случилось, Ремеди? — спрашивает он строгим голосом.

Он смотрит на меня так, словно не имеет значения, находится ли он в общественном месте. Но я тяну его за руку, заталкивая внутрь. Воздух пропитан сильным химическим запахом, а его одежда слегка запылена, как будто он работал на стройке. Я не помню ничего подобного в его расписании.

Я подвожу его к круглому столу на кухне, и мы садимся в нескольких футах от того места, где он трахал меня на полу. При воспоминании у меня покалывает в животе. И я кое-что понимаю.

Он несколько раз выезжал из поместья, так что стояние на крыльце, вероятно, его не побеспокоит. И все же я все равно заставила его зайти со мной внутрь. В его затуманенных глазах кипит требовательность. Он не перестает беспокоиться обо мне.

— Что-то не так. — говорит он.

— Все в порядке! — смеюсь я. — Ты хуже, чем моя мама.

— Я не играю в игры, Ремеди. — рычит он. — Скажи мне, что не так, или я выбью из тебя все слова прямо сейчас.

Я стискиваю зубы до тех пор, пока боль не пронзает мой череп. Как он может так меня понимать? Я почти хочу поддаться этой угрозе, но я также хочу сказать ему правду. Это как-то связано с тем, что Питер трогал мое плечо, как он напоминает мне моего отчима. Я пока не могу заставить себя рассказать Кэшу о моем отчиме, но я могу рассказать ему о Питере.

— Заходил мой друг. — говорю я.

— Дженна?

— Другой друг. Друг-полицейский, о котором я тебе рассказывала.

Я пытаюсь прочесть выражение лица Кэша, понять, ревнует ли он тому, что мимо прошел мужчина. Но он вообще не шевелится.

— Он спрашивал об убийствах. Хотел узнать, не знаю ли я чего-нибудь.

— И эти убийства пугают тебя?

Мы всегда пытаемся установить эти правила и связи между преступниками и этими ужасными смертями, чтобы придать смысл там, где его нет. И такой убийца, как он, вряд ли заинтересуется кем-то вроде меня.

В конце концов, все сводится к удаче. Не в том месте и не в то время. Никто не может предотвратить нечто подобное. Я качаю головой.

— Я просто не доверяю копам.

— Тогда кому ты доверяешь? — я моргаю.

Кэш спрашивает о Питере, но он также спрашивает, доверяю ли я ему. И я не знаю. Предполагается, что я ненавижу Кэша больше, чем кого-либо в ки-Уэст, и все же я продолжаю сближаться с ним.

Я как насекомое, гоняющееся за его сладким запахом. Я не могу ответить на его вопрос, поэтому вместо этого спрашиваю.

— Почему ты меня не ненавидишь?

Уголки его рта приподнимаются, но затем он снова принимает свое стоическое выражение лица.

Похоже, ему не нравится, что я застала его врасплох, задавая вопросы, на которые он не знает ответов, но я не знаю, что еще сказать.

— Я уже несколько раз пыталась убить тебя. — объясняю я. — Разве ты не должен ненавидеть меня? Или, по крайней мере, уволить меня? Во всяком случае, тебе не следует мне доверять. Почему тебя волнует, что я чувствую себя дерьмово, когда нахожусь рядом с копами?

На его лице появляется настоящая улыбка, растворяющая холодное, отстраненное выражение, и меня охватывает странное тепло. Кэш — миллиардер, занимающийся недвижимостью, обидчик моей лучшей подруги, мой шантажист и единственный человек, который когда-либо заставлял меня кончать.

Но он также кажется единственным человеком, который слушает меня, который на самом деле пытается понять, к чему я клоню. И я не могу уложить это в голове.

— Твои попытки убийства были актом страсти. — говорит он будничным тоном, делая едва заметный акцент на слове "попытки", как будто дразнит меня за неудачу. — Почему я должен ненавидеть тебя за то, что ты делаешь то, что ты хочешь? Я тоже делаю то, что хочу.

— Но ты годами не выходил из своего поместья. — выпалила я. — Разве это не связано с твоими желаниями?

Он обнажает зубы, и на долю секунды становится похожим на волка. Я его красная шапочка, но на этот раз меня некому спасти. Я наедине со своим волком. Гнев рассеивается, его плечи расслабляются.

— Эта страсть — твоя настоящая сторона. — говорит он, игнорируя мой вопрос. — Меня мало что интересует. Но когда у человека есть такая страсть, желание, которое толкает его на убийство?

Он облизывает губы.

— Это меня интересует. Мне это в тебе нравится.

Мои щеки вспыхивают от жара, сгорая под его пристальным взглядом. Я прочищаю горло, перекидываю волосы через плечо, затем быстро поправляю заколки для волос. Но в моей голове вспыхивает вопрос.

Поощряет ли он мои эмоции?

Он так отличается от моей мамы, моего бывшего, даже от Питера. И хотя мне это в нем нравится, это меня смущает. Что это значит, когда тебя на самом деле видит мужчина, который напал на твою лучшую подругу и заманил тебя в ловушку, где ты его кукла для траха? Я не могу этого понять. В панике я меняю тему.

— У тебя есть увлечения? — спрашиваю я.

— Ты.

По мне пробегает холодок. Я просто его гребаная кукла, говорю я себе. Это ничего не значит. Но он больше не говорит о нашей договоренности, и он это знает.

Каждый нерв в моем теле трепещет, как бабочки, попавшие в сеть. Как будто он планировал это долгое время, еще до того, как мы встретились. Но до недавнего времени он был затворником.

Я бы запомнила эти веснушки в его глазах, похожие на морщинки на поверхности темного пруда. Прежде чем я успеваю остановить себя, я выпалила.

— Сходи со мной на двойное свидание. — я закрываю рот руками, осознавая свою ошибку.

Он мой босс. Мой шантажист. Мой враг. Что я делаю? Я прячусь за своими плечами. Я не хочу забирать свои слова обратно.

— Пожалуйста. — шепчу я.

Его губы кривятся в усмешке.

— Двойное свидание?

Я делаю глубокий вдох.

— Моя мама уговаривала меня встретиться со своим новым парнем, и если я пойду одна, она будет продолжать настаивать, чтобы мы устроили двойное свидание, пока я, наконец, не сдамся. Я предполагаю, что это как-то связано с тем, чтобы доказать, что ее новый парень не так уж плох. Типа, пока мой кавалер не видит красных флажков, ничего не может быть плохого.

Я вздыхаю про себя. Наверное, это слишком много информации, но мне все равно.

— Это будет в ее квартире. Вечер игр и пицца. Мы будем внутри. Это будет хорошим шагом к… — я поднимаю руки. — реинтеграции?

Он поднимает подбородок, на самом деле обдумывая эту идею. Но этот нерв в затылке колет меня. Как кто-то может перейти от заклеенных газетами и забетонированных окон к тому, чтобы быть в порядке со всем, даже стоя на крыльце?

Он бы на самом деле согласился на двойное свидание в доме моей мамы?

— А что мне от этого будет? — он спрашивает так, словно мы обмениваемся товарами.

— Этого недостаточно?

— Реинтеграция — это рутинная работа, а не желание.

Его ноздри раздуваются, когда он изучает меня, и я пытаюсь придумать, что бы я могла ему предложить. Кажется таким глупым приглашать его — но если он придет, мама откажется от этой идеи. И Кэш будет не в своей тарелке.

Возможно, я смогу отомстить. Я могу отравить его, как он и предполагал прошлой ночью. И если до этого дойдет, моя мама прикроет мне спину.

— Чего ты хочешь? — спрашиваю я.

— Подумай о своем самом выгодном предложении, а затем утрой его.

— Почему? — я хихикаю. — Что такого сложного в двойном свидании?

— Я никогда не стремился познакомиться с семьей.

Я прищуриваюсь на него, пытаясь прочесть между строк. Его глаза темнеют, когда он понимает, что мне нечего ему дать. В конечном счете, Кэш и я — это бизнес. Мне просто нужно, чтобы кто-нибудь сопровождал меня.

— Это не похоже на то, что мы обручаемся. — настаиваю я. — Я скажу своей маме, что ты мой босс, а не парень. Ей будет все равно.

— Это дополнение, а не обмен.

Я прижимаю ладони к бокам. Я пытаюсь представить, чего хочет предполагаемый миллиардер-отшельник. Ему нравится мучить меня, но, очевидно, он ненавидит двойные свидания и семью. Каково лучшее сочетание обоих миров?

— Ты видишь, как неловко и ужасно для меня знакомиться с новым парнем моей мамы? — предлагаю я.

— Мне все равно.

Мое лицо краснеет. Он серьезен, он совсем не находит мою шутку смешной.

— Ты можешь трахнуть меня в моей старой спальне. — говорю я.

Порыв вожделения охватывает его, как будто он обдумывает это сейчас.

— Я могу трахнуть тебя прямо здесь и сейчас, если захочу.

По мне пробегает холодок.

— Мне тяжело находиться в моей старой комнате. — объясняю я, пытаясь воззвать к его извращенной стороне. — Тебе нравится видеть, как я корчусь? Поверь мне, я не хочу быть в этой постели.

И все же мысль о том, чтобы оказаться в этой постели с Кэшем, заставляет мои бедра раздвинуться. Может быть, он сможет помочь мне вернуть эти воспоминания.

— И после этого ты можешь опозорить меня перед моей мамой и ее новым парнем, отпуская намеки и непристойные шутки. Мне все равно. Я просто не хочу страдать от этого в одиночку.

Между нами проходит несколько секунд. Я сжимаю свои вспотевшие ладони, затем вытираю их о штаны. Пожалуйста, мысленно умоляю я. Пожалуйста. Просто согласись.

— Честно говоря, Ремеди, меня все это не волнует. — он наклоняет голову, в его голосе слышится нотка раздражения. — Так вот почему ты пригласила меня сюда? Стать твоим партнером?

Мой желудок сжимается от нервозности.

— Я просто подумала…

— Встреча с твоей матерью, сидение за семейным ужином, слушая болтовню о ее новом парне? Это привлекает меня не больше, чем поход в зоопарк. Единственный способ, благодаря которому мне было бы интересно, это если бы я трахнул тебя за обеденным столом у них на глазах.

Все внутри меня горит. Образ того, как он трахает меня за круглым обеденным столом в квартире моей мамы, вспыхивает в моем сознании, видение реальное и соблазнительное.

Мои красные щеки. Цепь-удавка у меня на шее. Кэш держит цепь достаточно крепко, чтобы заставить меня сопротивляться, но не настолько, чтобы помешать мне заговорить.

«Скажи им, что ты моя.» сказал бы он.

Моя грудь ударяется о стол, когда моя мама смотрит на меня с отвисшей челюстью, пока ее единственная дочь корчится, как шлюха. Но в этом видении я делаю это, чтобы доказать, что могу контролировать свое тело. Я могу потакать своим желаниям, даже если это означает мое уничтожение.

Это звучит почти мило. Кэш встает из-за стола, затем сжимает мое плечо точно в том же месте, что и Питер. Но с Кэшем его прикосновения меня не беспокоят. Я прижимаюсь к нему, и его рука перемещается на мой затылок, потирая напряженные мышцы. Мурашки пробегают у меня по спине.

— Придумай мне что-нибудь получше, и я подумаю об этом. — говорит он. — Или сходи со своим другом-копом.

В его голосе слышится едва уловимый оттенок ревности, как будто он может читать мои мысли и знает, что на самом деле я рассматривала Питера раньше него.

Мой желудок сжимается от нервозности. Он срывает шарф с моей шеи, пока он не оказывается у меня на коленях.

— И когда ты рядом со мной, снимай это гребаное прикрытие.

Я дотрагиваюсь до своей шеи, быстро моргая, совершенно ошеломленная. В одно мгновение он уходит, и я снова остаюсь одна.