Карантин

12. Флора

Оливер снова достает телефон из кармана и смотрит на него, будто видит впервые и не понимает, что это у него в руках и как оно туда попало.

Наблюдая за ним, вспоминаю, что нужно, вероятно, позвонить маме и сказать, что все-таки не попаду сегодня домой. Представляю, как мама собирает Рэнди, чтобы ехать в аэропорт, а это дело нелегкое, особенно когда тот считает, что еще не готов. Потом они будут стоять в пробке, а Рэнди – задавать миллион вопросов и теряться, когда мама не сможет на них ответить, потому что занята дорогой. Внутри разгорается крошечный огонек вины. Напоминаю себе, как ужасно и эгоистично мама разговаривала со мной по телефону, и тридцать дней уже не кажутся таким долгим сроком.

Выуживаю телефон из рюкзака и поражаюсь всем уведомлениям и сообщениям. Пять пропущенных звонков и два голосовых сообщения от мамы. Каким-то образом там затесалось еще несколько пропущенных и одно голосовое от отца и Голди.

Слушаю первое сообщение от мамы:

«Флора, прости за вчерашнее. И мне жаль, что ты на карантине и на ночь застряла в Майами. Тебе, наверное, страшно. – Она молчит секунду. – Ты хорошая двоюродная сестра для Рэнди и сильно облегчаешь жизнь дяде Крейгу. – Она снова молчит. – Не знаю, почему я говорю так, будто не увижусь с тобой через пару часов! Ладно, я просто хотела извиниться и закрыть эту тему. Счастливого перелета домой, скоро увидимся».

О боже. Она звонила утром. В одиннадцать тринадцать, как раз за несколько минут до того, как я провернула это дело с термометром.

Пламя вины разгорается жарче.

Я слушаю следующее голосовое от мамы, которое пришло всего несколько минут назад, в одиннадцать двадцать шесть:

«Флора! Я смотрю новости… Прошу, скажи мне, что был другой рейс с тинейджерами, которые отправятся на тридцатидневный карантин. Перезвони мне!».

Становится жарко. Может, у меня и вправду температура? Я как раз включаю голосовое сообщение от Голди, когда к нашим койкам подходит кто-то в костюме химзащиты. Это Джои, парень, который разбудил меня вчера, чтобы записать показания.

Он улыбается. Полагаю, вчера я была слишком уставшей, чтоб разглядеть ямочки у него на щеках. Теперь мне еще жарче.

– Вы готовы?

Все это время Оливер сидел на койке, яростно постукивая по телефону и разговаривая, вероятно, с мамой. Я была слишком рассеянна, чтобы слышать его слова, но удивилась, когда он вышел из оцепенения, чтобы спросить:

– Готовы к чему?

Джои смотрит озадаченно.

– К перемещению на карантин.

Оливер оглядывается, машет руками.

– А разве мы еще не тут? Не на карантине?

Джои запрокидывает голову и смеется. Оливер издает нервный смешок, и становится ясно, что он так же растерян, как и я.

– У Флоры инфекционное заболевание, мутации которого мы до сих пор до конца не понимаем. И, Флора, ты могла передать это заболевание своему парню, – он листает страницы на планшете, – Оливеру. Угроза эпидемии! – Его оживление успокаивает и беспокоит одновременно. – Вы, ребята, отправляетесь в госпиталь, в тот, где больной с вашего рейса. Я бы сказал, что у вас появилась отличная возможность оттянуться, но не стоит забывать, что это карантин.

– Он мне не парень! – быстро возражаю я. – А госпитали – для больных, – добавляю, не думая.

Джои смотрит на меня сочувственно.

Оливер слишком смущен, чтобы поднять на меня взгляд. Вспоминаю, как быстро он отстранился от поцелуя, будто мои губы были ядовитыми.

Не люблю, когда меня жалеют и когда считают ядовитой. Еще мне не нравится, что Джои принимает Оливера за моего парня.

Сейчас бы оказаться в Бруклине и пойти прогуляться, как всегда в конце отвратного дня. Обычно я начинаю прогулки из разных точек, а заканчиваю всегда в маленьком общественном саду в двух кварталах от нашей квартиры. К тому моменту, как я до него добираюсь, он уже заперт, но мне нравится смотреть на статуи внутри. Моя любимая – маленькая девочка с ликующе запрокинутой головой и птицами, сидящими на ее поднятых руках.

Мне вдруг очень хочется подышать свежим воздухом.

Джои все еще смотрит на меня. Он берет ручку со своего планшета и что-то быстро записывает.

– Окей, давайте готовиться к поездке! – радостно говорит он, будто мы отправляемся за сливочным пломбиром с сиропом. – Перед транспортировкой нужно снова переговорить с вашими родителями. Поскольку вы оба – несовершеннолетние, они должны дать согласие на медицинское наблюдение и процедуры. Главврач отделения инфекционных болезней встретит нас у машины скорой.

– А если они скажут «нет»? – тут же спрашиваю я.

– Кто скажет «нет»? – хмурится Джои.

– Наши родители. Если они не дадут согласия? – внезапно чувствую надежду на выход из всей этой неразберихи.

– О, ну, тогда нам придется получить предписание суда, чтобы поместить вас на карантин, – немедленно отвечает Джои.

– Суда? – Меня даже после уроков никогда не оставляли.

Джои улыбается.

– Еще вопросы?

Да, у меня их масса, но задавать их кажется бессмысленным делом.

– Нет, – отвечаю, плотно сжав губы.

– Ладно, пошли, – говорит Джои, хлопнув себя по колену.

Мы идем через базу, таща свои чемоданы. Все как в тумане. Надо как-то объяснить Джои, Оливеру и всем остальным: я не хочу, чтоб Оливер был моим парнем. Я поцеловала его потому, что… я все еще пытаюсь понять причину, пока мы идем наружу. Там нас ожидают две скорые с открытыми дверями и двое носилок с огромными пластиковыми занавесками.